Невеста морского чудовища

Глава 11

Едва крыш замка коснулись первые лучи солнца, брат проводил меня до портальной комнаты. Больше не было вездесущих охранников, преследовавших меня последние дни. Валлен все контролировал сам. Коридоры, слыша мои чувства, тоже злились, задували сквозняками.

Ведьмы подготовили портал для перехода. Служанка уже ждала меня здесь.

— А матушка? — опомнившись, спросила у брата я. — Отец?

Он осмотрелся, взял со стола ручку и перо.

— Пиши.

Схватил за плечо и усадил на стул. Не медля он стал диктовать.

— Дорогие Родители, — задумавшись, Валлен посмотрел в окно. — Нужда заставляет меня покинуть Конринхол незамедлительно.

От слез нос заложило, я разомкнула губы, чтобы не забывать дышать. Трясущейся рукой я коснулась белого пера и, не спрашивая ни о чем, подчинилась.

— Мой долг не ждет, — все это время он стоял и внимательно следил, чтобы я не написала ничего лишнего. — Надеюсь, еще свидимся. Не держите зла за все хлопоты, которые я принесла Вам. И подпись поставь: “Ваша дочь, Ласта”.

Едва я дописала свое имя, он выхватил бумагу, перечитал, аккуратно сложил и убрал в нагрудный карман.

А может и к лучшему… Как подумаю, каким будет взгляд матери и отца, под землю хочу провалиться. Стыдно.

Рыжеволосая помощница Даруны помазала мне руки медовой мазью. Ее я тоже пробовала готовить, и тоже не слишком успешно. Из-за растительных отваров мазь помогала переходить сторону безболезненно. Хотя, сейчас мне хотелось ощутить боль в теле, чтобы не чувствовать как разрывается сердце.

Я повернулась к брату. Он широко улыбнулся и расставил руки, словно готовил для меня теплые объятия. Меня брала дрожь от понимания, какая дикая, почти звериная улыбка была на его лице. Как может быть близкий человек таким неродным? Веселиться в такое время…

Его запал я не разделяла, но уже не было сил мстить, сопротивляться… Обнимать его даже на прощание не хотелось. Я сморгнула осторожную слезу, и та покатилась по щеке, оставляя влажную дорожку. Платье на груди пропиталось соленой влагой. Выдавив из себя нелепое "до свидания", я отвернулась и, зажмурив с силой глаза, шагнула, выставив вперед руку.

Переход на другую сторону обескуражил. Я прикрыла глаза, пряча лицо от сильного порывистого ветра. Мы стояли на вершине холма в гавани, и со всех сторон слышался грохочущий непрекращающийся шум. Он повторялся, то усиливаясь, то затихая. Этот звук полностью подчинил себе мой слух.

— Никогда не видела море, — оторопело проговорила Ави, появившись возле меня.

Я еле расслышала ее, но все-таки отвела руку, хотела посмотреть на воду. Солнечные лучи едва коснулись ее, здесь утро только наступило. Моряки уплыли далеко-далеко. Корабли вдали будто игрушечные, рассыпались по горизонту. Темный глубокий цвет поглощала пурпурная рябь с васильковыми прожилками. Мурашки пробежали по телу. Столько силы было в этом месте, столько свободы, столько могущества… Пока никто не видел, я стерла рукой слезу с щеки.

— Принцесса, — обратился ко мне один из морских. — Приказано сопроводить Вас до замка. Прошу, следуйте за мной.

Только сейчас, осмотревшись, я увидела, сколько военных встречало нас. Не меньше сотни мужчин выстроились по обе стороны от тропы, на которую уже ступил говоривший. Он шел к причалу, у которого пришвартована небольшая лодка с фонарем. “Может Светлая наказывает меня, за все мои проступки?” — подумала я и не стала поднимать шум.

Ави неуклюже забралась после меня и мы тронулись. Мужчина делал выверенные гребки то в одну, то в другую сторону.

— Здесь совершенно другой запах! — восторженно лепетала служанка, с широко распахнутыми глазами смотря по сторонам.

— Соленый, свежий!

— Другой, — шепотом закончила я.

У берега нас ждала повозка, запряженная черногривыми конями. О Светлая, да они и их присвоили себе! Красивые, статные. Истар бы оценил. Я подошла ближе к коню, он зафыркал, отводя голову от моей руки.

— Как тебя зовут, красивый? — провела я по шелковистой переносице.

Глаза-бусины посмотрели будто по-человечески. Сильный, статный…Тебя то уж точно тут быть не должно.

— Так и зовут… — грустно усмехаясь, ответила сама себе я.

Вид высоких молчаливых и темноволосых мужчин уже не вызывал у меня удивления. Я забралась в повозку и, отвернувшись от служанки, следила за природой. Растения будто сдувало, словно ветер забирал у них силу. Никакого хвойного леса, ни даже сожженных пней. Видно, тьмы тут отродясь не было. Ближе к городу пропали холмы и кочки, лишь туманная дымка все еще укрывала землю сонным маревом. Небо зевало вслед за собравшимися у таверны мужчинами.

— А ты мне пятак тот так и не воротил! — они шли, крепко по-братски держа друг друга за плечи, едва перебирая ногами.

— Не мути воду, Жильхо, это ты мне пятак не вернул!

Все сворачивали шеи, смотря в нашу сторону. Кто же едет в сторону замка на знатной высокой повозке? Кто-то громко смеялся, говорил и все провожали недобрым взглядом. Казалось, будто все знали о случившемся, даже сторожевые псы.

Мы проезжали рынок, люди на нем только-только раскладывали товары на прилавок: скользкая рыба, хрустящий хлеб, пучки зелени с капельками росы, невиданные мной до этого момента овощи и фрукты — все было в одном месте. В соседних лавках нарезали ароматный хлеб на добротные ломти. Повозка качнулась, заскрипела, проехала еще немного и остановилась. Торговец, на которого я сейчас смотрела, занес широкий топорик над серебряной тушкой и резко опустил его. Разлетелась чешуя, и рыбья голова упала в мешок с рыбными отходами. Тошнотворная вонь протухшего мяса разлилась у моего носа… Отрубленная голова смотрела на меня пустыми глазами. Ни чувств, ни мыслей, ни здравого рассудка. Пугающее забытье. Вспомнились когти твари, сильные окаменевшие мышцы и кровь Кайруна… Я задохнулась от чувств, запахов, ощущений. Живот свело, в лёгких не осталось воздуха.

— Ваше Высочество, — ошарашено пролепетала Ави. — Кажется, колесо провалилось в яму.

Я не ответила, меня скрутило, сковало. Я не могла дышать.

— Не думайте о прошлом, Ваше Высочество, — взяла она меня за руки. — Забудьте! Отрежьте!

— Наверное, — произнесла ни своим голосом, — если бы он умер не на моих глазах, мне бы было всё равно, — слезы вновь застилали глаза. — Его жизнь была мне безразлична.

Служанка гладила меня по голове, прижимала к груди, приглушая всхлипы.

— Но я видела! Я видела, как скрючился его позвоночник. Видела, как темный разорвал его рот, — резкий всхлип и прерывистый выдох. — Распорол спину!

— Тише-тише.

— Его смерть на моих руках! — я зажала рот ладонью.

Всхлипы стали громче, я не могла успокоиться.

— Выпейте. — Протянула служанка одну из своих настоек.

Резкий, ядовитый вкус заставил поморщиться.

— Отдохните. — Прошептала она до того, как я провалилась в полудрему.

Ави теребила мой рукав и причитала:

— Ваше Высочество! Просыпайтесь, Ваше Высочество!

Она меня не проведет! Как только я открою глаза, все станет явью. Рыбные потрохи, кровь, пустые глаза, чумазые дети, грязные дороги, песчаные виды. Я сморщила нос, ожидая ощутить всю гамму вони… но ее не было. Воздух был не таким свежим, но запаха рыбы или грязи не было. Я с трудом подняла голову и увидела громадные каменные стены.

А море? Приснилось ли оно мне? Или и вправду я его видела?

— Принцесса, прошу, идите за мной, — также сдержанно произнес появившийся воин.

Меня будто прятали от кого-то, вели по узким коридорам извилистыми путями. Может путали? Серые стены сужали пустой и скупой, будто голый коридор. И я против воли искала глазами хоть что-то, за что бы можно было зацепиться. Резную ручку, старую перекладину. Краем глаза в глубине другого коридора увидела массивное копье с тремя зубцами. Остановилась, разглядывая издалека. Толком и не разберешь! Нужно ближе подойти. Служанка наступила мне на ноги:

— Ави! — разозлилась я.

— Простите, Ваше Высочество.

— А что мне еще остается…

Потянуло съестными запахами. Меня увели в столовую.

— Вашу служанку велено проводить на кухню.

— Нет, пусть остается со мной.

Мужчина еле заметно повел носом, а я лишь повыше подняла подбородок и непреклонно отодвинула стул:

— Сядь, Ави.

Та, как всегда, вытаращила свои глазенки, и нерешительно покосилась на воина.

— Как Вам будет угодно, — закончил он и вышел, прикрыв за собой дверь.

Она металась глазами от него ко мне, будто пыталась разорваться на две части.

— Сядь же! — раздраженно выдала я, проходя вокруг большого стола.

Замок будто был пуст, я не слышала ни единого шороха.

— Завтрак для принцессы, — неслышно вошла морская служанка с подносом на руках.

На подносе в двух каменных тарелках дымилось что-то темно-зеленое, аккуратно нарезанный хлеб ровно лежал на салфетке. Я скривилась.

Ави пододвинула к себе тарелку и без раздумий зачерпнула большую ложку этой жижи. Я сглотнула вязкую слюну, корчась. Она зачерпнула еще одну и еще.

— Вкусно? — с сомнением поинтересовалась я.

Служанка пожала плечами и взяла со стола хлеб цвета земли. Они правда это едят? В моей голове были куски сырого мяса на кости, но никак не это… Однако служанка ела, да так, будто голодала дня три! В замешательстве я села, сложила руки на столе и смотрела, как она уплетает “лакомство” за обе щеки.

— А вы не будете? — сквозь чавканье спросила она.

Я отчего-то смутилась.

— Ваше Высочество, — вошла в столовую еще одна морская. — Пройдемте в Ваши покои.

Ави неуместно быстро начала черпать жижу, громко звякая по тарелка ложкой, затем вытерла рукавом рот и встала. "Съешь зеленую кашу, дикарем станешь", пошутила про себя я.

Меня выкупали в бочке с травами, заплели волосы, обмазали мазями, затемнили глаза, заалели губы, одели, намазали цветочными маслами.

— Чудный наряд, — горько посмеялась я, разглядывая себя в зеркало.

Ноги мои были открыты почти полностью, юбка состоящая из перьев, и еле-еле доставала до середины бедра. Так по их мнению одеваются птицы? Лицо и тело украшало множество искр, которые переливались на солнце бело-синим сиянием.

— Причудливый наряд, Ваше Величество.

— Нет нужды обсуждать тряпки. Ты помнишь о моей просьбе?

— Да, Ваше Высочество, все что узнаю о свадьбе, вечером передам Вам.

Несмотря на мое неумении ладить со служанками, сейчас мы словно нашли общий язык.

— Ты будто хочешь сказать что-то еще.

— Вы не похожи на себя.

Я горько усмехнулась.

— Я думала, ты любишь украшения.

Она поджала губы.

— Вы тоже их любите. И если вы не переживаете за себя, то не забирайте у меня эту возможность.

Я вновь перевела взгляд с лица служанки. Действительно не я. С той стороны смотрела чужачка. Стоило ли брать с собой вечное напоминание о доме в виде служанки. Их и тут полным полно.

— Делай что хочешь. Только о жалости забудь. Кто я по-твоему? Дохлая кобыла?

Я развернулась и вышла. Военные, а их снова было немало, повели меня по коридору, длинному и неуютному. Мне вообще казалось, что я в казарме, а не в замке. Его не украшали картины, а через окна не проходил теплый солнечный свет. Только узоры волн на ручках отделяли серые стены от серых дверей.

Меня посадили на повозку, украшенную лентами и цветами. Белыми и синими, в дань птичьим традициям. А вот водяные лилии и чучела морских змеев точно принадлежали им. Самым главным украшением повозки стала я, неудобно усевшись в центре. На сцене бушевало представление. Люди, переодетые в птиц и рыб, танцевали в угоду гостям.

— Ты выглядишь как омытый водой камень. Лучше некуда, — шепнула мне женщина, которая аккуратно раскладывала шлейф моего платья.

— И вас не смущает, кто я?

— А чего же, совсем нет, — простодушно отозвалась она, не отвлекаясь от ткани.

Телега тронулась. Звуки арфы и флейт стали отчетливее. Лишь сейчас мне будто вернули слух. Я слышала много разных мелодий, которые смешивались с шумом людских голосов.

Я посмотрела на низкий вырез платья, открывающий ложбинку грудей. Во рту пересохло. Что же это за платье такое… Лоскуты ткани плотно, будто отлитый под меня панцирь, ложились на грудь и талию. Руки задрожали, и в груди натянулась струна, встала поперек горла и мешала дыханию. Вот он, момент моего падения. Пусть этот проигрыш станет чьей-то победой. Пусть все это будет не зря. Светлая матерь, пусть так, я очень прошу тебя!

Музыка стихла, на пиру раздался звучный мужской бас.

— Ну что, дети мои, я обещал вам ценный подарок из-за морей.

Я узнала его мгновенно. И снова стало страшно. Телега покатилась, меня ввезли в внутренний двор замка.

— Вот он!

Все изучали меня, заморскую зверушку. Им было на что посмотреть. Мои ноги, грудь, плечи, все выставлено на показ для величавого зрителя. Кожа переливалась на солнце, словно драгоценность. А король, о-о, Махна Вечный, упивался трофеем и гордился таким исходом. Он искал одобрение в глазах собравшихся и вдоволь его получал. От излишнего внимания я чувствовала себя породистой лошадью, которой разве что в зубы не заглянули. Телега стояла прямо перед длинным столом, с большой рыбиной по центру. Ждет ли меня такая же участь? Рядом с ней ровной украшенной композицией лежал картофель, зелень и другие овощи. Высокая телега была на одном уровне со столом.

Ко мне подошел парень и протянул ладонь. Его волосы на фоне бледной кожи были черными, как дремучий лес. Странная прическа с короткими у лица волосами закрывала один его глаз, и с плеча спускалась длинная, такая же темная коса. Я протянула свою руку в ответ. Он сжал мое запястье, не касаясь ладони. Потянул на себя, но не дал потерять равновесие, подхватывая на руки. Шокированная дерзким и излишне своевольным поступком, я смотрела на его полупрофиль и хлопала глазами.

— Теперь птичка в клетке, — надменно произнес он, проводя кончиком носа по моей шее.

Ехидство не сходило с его лица, а я застыла с открытым ртом, который не мог выговорить ни единого слова.

Я не успела опомниться или возмутиться, но ярко ощутила свою беспомощность. Он поставил меня на ноги, а я неуклюже поправила и так слишком короткий край юбки. Это вызвало у него новый смешок.

— Отец умеет делать подарки, — ехидно высказал одобрение он и положил руку на мою спину.

Мне не было приятно от этого касания. Оно жалило, как ненасытная тварь в болоте. Да и кожа его была не просто бледной, она отливала грязной зеленью, цветом болотной жижи.

Какой же он мерзкий. Я сбросила его руку и не задумываясь ответила:

— А мой их преподносить.

Посмотрела прямо в глаза, держа спину ровно, а подбородок высоко. Взгляд диких светлых глаз пытался забраться под мою кожу, а я держалась, видит Светлая Мать, держалась чтобы не высказать этому слизняку все, что я о нем думаю. Но он не дал мне такой возможности, усмехнулся и ушел.

В платье-панцире дышать было совершенно нечем. Нужно дышать размеренно и ровно. Я подняла голову повыше так, как подобает принцессе.

Все здесь были людьми королевских кровей или приближенными к ним. Слизняк вел себя как самый настоящий отпрыск короны. Но не его портрет я видела в Птице. Сколько же у короля сыновей?

Сердце замка — внутренний двор. Здесь и стол с едой, и песни-пляски, и даже поляна для тренировок. Рядом с ней бегали друг за другом мальчишки. Темные макушки заливались смехом, прячась друг от друга за столами, стульями и ногами гостей. Я подошла поближе. Деревянные мечи подпрыгивали в такт маленьким бегущим ножкам.

— Я буду таким же сильным, как отец! — звонко отрапортовал мальчика.

Он был до ужаса похож на другого. Близняшки, и оба копии своего отца. Пыльные роскошные наряды ярко выдавали самый шкодливый детский возраст.

— А я буду таким же как Ригир! — ответил ему второй.

Бой продолжался. Защита, нападение, секретный прием — подножка, и оба повалились на удачно расположенный мешок с сеном.

— Илей ребенка схоронил! Ригир сердце разбил! Ин язык проглотил! Неудачи ждут детей, кто же будет всех грустней! — мальчишка высунул язык и побежал прочь от противника, повторяя на ходу выученную считалочку. Он бегал по кругу, и кричал, кричал, пока не сбился — попал в объятия молодой женщины.

— Мама! — завопил проказник и засмеялся, вихляя в ее руках от щекотки. Второй мальчишка с мечом в руках побежал прямо в атаку на ноги матери. Она решила поучаствовать в игре и побежала прочь с ребенком, ближе к танцам и песням. Они смеялись. Веселью не помешали ребячества.

Имя человека с портрета не осталось мной не замечено. “Ригир сердце разбил”. Порой дети говорят слишком правдивые вещи, о которых нужно держать язык за зубами.