Невеста доктора Фу Манчи

ГЛАВА XLVIII МЭТР ФОЛИ

У ворот виллы одиноко стоял полицейский. Меня удивило отсутствие репортеров.

— Существуют вещи, слишком важные, чтобы доверять их прессе, — многозначительно проговорил Найланд Смит. — В этом смысле Европа имеет преимущество перед Америкой. Там скрыть что-то от газетчиков почти невозможно.

Он открыл дверцу. Мы выбрались из машины и пошли по посыпанному гравием проселку, огибающему виллу с юга.

— Единственные подходящие для суда свидетели, которыми мы сейчас располагаем. — заговорил мистер Смит, — четыре захваченных на «Лоле» китайца-телохранителя. Кое-кого из них вы узнали, верно?

— Троих я видел на вилле.

— Вы когда-нибудь пробовали выведать что-то у китайца, когда он этого не хочет?

— Да, у нас в доме жила китайская прислуга, и я немного знаком с их характером.

— Главная их черта, Стерлинг, — преданность традициям. Они очень покладисты и уступят вам последнее; но не заставляйте их нарушать традиции! Тут они становятся тверже гранита.

Мы подошли к краю примыкавшей к дому террасы.

Многие перегородки внутри виллы уже были взломаны, но больше половины отряда, в том числе и местный шеф полиции, по-прежнему оставались в заключении. Следуя инструкциям Найланда Смита, группа спасателей высадилась в скалистой бухте, пробралась в пещеру по ходу в горе и переправилась через лагуну, чтобы вызволить тех, кто оказался запертым в тоннеле со стеклянными стенами.

— Думаю, можно не опасаться мух-убийц и переносимой ими заразы, — сказал Смит, — равно как и других ядовитых тварей доктора Фу Манчи. Опыты Петри показали, что только отдельные особи могут выдержать ночное понижение температуры. Но даже для них недавнее резкое похолодание оказалось губительным. Здешний климат капризен — этого Фу Манчи не учел.

Битых два часа мы рыскали по комнатам виллы в поисках доказательств дьявольских экспериментов Фу Манчи, но без всякого проку.

Вилла «Сент-Клер», превращенная китайцем в крепость, представляла собой чудо техники. Ее разрушение окажется невосполнимой потерей для научного мира. Во время своего бегства Фу Манчи привел в действие тайные механизмы, которые сработали идеально, отрезав преследователям выход наверх, и если бы не смекалка мистера Смита и не мое памятное плавание через лагуну, беглец преспокойно высадился бы в каком-нибудь итальянском городе, не опасаясь того, что радио известит полицию о его приметах.

Не скрывая разочарования, Найланд Смит предложил вернуться в Ниццу.

Несмотря на все старания Найланда Смита, полностью сохранить в тайне происшедшее в «Сент-Клер» не удалось. Ницца гудела от пересудов. По округе ползли слухи, что появилась неизвестная науке болезнь, приводящая к скорой смерти. Говорили, что несколько человек, в том числе полицейские и один врач, уже умерли в страшных мучениях.

Местные власти, желая поскорее избавиться от Фу Манчи, торопились отправить его в Париж. Однако китаец прежде требовал встречи со своим адвокатом, подчеркивая, что закон дает ему на это право.

В префектуре побаивались странного пленника и поэтому встретили приезд мистера Смита с явным облегчением. Навстречу нам вышел сам месье Шамрусс; его осанистая фигура выражала крайнее волнение. Он лично провел нас к апартаментам доктора Фу Манчи.

Охранник щелкнул ключом поочередно в каждом из двух замков и распахнул перед нами тяжелую дверь.

Формально это была тюремная камера. На самом же деле мы оказались в удобной, просто, но со вкусом обставленной комнате, представлявшей собой нечто среднее между спальней и гостиной.

Когда я вошел в камеру, меня охватило странное чувство. После всего, что я узнал о докторе Фу Манчи от Найланда Смита, после того, что мне довелось увидеть на вилле «Сент-Клер», он казался мне неким сверхчеловеком, неуязвимым для мягких и несовершенных законов западного мира.

И вот теперь я вижу главу могучего, протянувшего по всему миру щупальца тайного ордена покойно сидящим в плетеном кресле в камере окружной префектуры! В такое трудно было поверить. Зрелище было таким же невероятным, как и яблоня, приносящая плоды манго, которую я встретил в оранжерее «Сент-Клер», как зреющий на ветвях финиковой пальмы инжир, как скрещенная с чумной блохой муха цеце или обладающий мышлением паук…

Фу Манчи был без привычной каракулевой шапки и отороченного мехом плаща. На нем было уже знакомое мне просторное платье из желтого шелка, на ногах — китайские сандалии. В его внешности что-то изменилось, я не сразу понял, что именно.

На голове отсутствовала неизменная шапочка. Меня поразила необычайная высота его лба. Ничего подобного мне видеть еще не доводилось. Прежде я мог сравнить внешность Фу Манчи с обликом Сети Первого, но великий фараон в сравнении с китайцем обладал черепом ребенка!

Доктор молча смотрел, как мы входим в камеру. Черты его тонкого лица не выражали никаких эмоций. Что может взволновать человека, взирающего на мир, быть может, не первую сотню лет!..

— Рад видеть вас, мистер Смит, — проговорил негромкий гортанный голос — Стерлинг, и вы здесь? Прошу садиться.

Взгляд изумрудных глаз уперся в префекта, и я, знакомый с действием, которое он оказывает на человека, невольно посочувствовал месье Шамруссу.

Глава полиции попятился к двери.

— Будет лучше, месье Шамрусс, если вы ненадолго покинете нас, — спасая его достоинство, сказал Найланд Смит.

— Алан Стерлинг! — заговорил Фу Манчи, когда за префектом закрылась дверь.

Пронизывающий взгляд остановился на мне, и я съежился, чувствуя, как парализующий страх заползает в душу, точно это я, а вовсе не китаец, сижу на допросе в городской тюрьме. Мое состояние поймет всякий, кто хотя бы однажды беседовал с доктором Фу Манчи.

— Я признаю свое поражение, — продолжал гортанный голос — На мой вкус, вы не самая блестящая партия для дочери Петри (доктор Фу Манчи упорно избегал называть Флоретту по имени), тем не менее вы обладаете определенными качествами, которые достойны уважения. Вы поверили в то, что она принадлежит вам, потому что любит вас. Что ж, берите ее и попробуйте удержать… если сумеете.

Он отвел наконец глаза, и я облегченно вздохнул, как если бы кто-то потушил бивший прямо в лицо луч прожектора.

— Мистер Найланд Смит! — снова заговорил доктор Фу Манчи.

Я повернулся и посмотрел на Смита. Он сидел неподвижно, крепко стиснув челюсти. С одного взгляда я понял, каких трудов ему стоило не отводить глаза от лица Фу Манчи. Вся его железная воля, все силы недюжинной натуры были брошены на то, чтобы выдержать этот поединок.

— Я хочу кое-что пояснить, — продолжал размеренный властный голос. — Пусть между нами не останется недомолвок. Вы не хуже моего понимаете, что европейские законы для меня не более, чем паутина, которую я могу смахнуть одним движением руки. Вы стремитесь доставить меня в Париж, затем в Лондон, надеясь, что суд положит конец моей деятельности.

Послушайте меня: труд того, кто преобразует мировой порядок, длится вечно. Он движется по бесконечной дороге, не зная отдыха и покоя, никогда не успокаиваясь на достигнутом. Он всегда одинок. Его не волнует настоящее, все его помыслы — в будущем. Благодаря вашей неутомимости, которая сравнима с моей собственной, вы победили меня. Но тем самым вы дали мне новый толчок, заставили искать новые пути, чтобы в конце концов переиграть вас. Вы можете упрятать меня за решетку, но вам не удастся уничтожить плоды моих трудов. Невозможно удержать ливень или погасить вулкан. Дело Си Фана будет жить вечно!.. Не пытайтесь задавать мне вопросы, господа, — сказал он под конец. — Я не буду на них отвечать.

Я снова взглянул на Найланда Смита. Он молчал, нахмурив брови. Его лицо походило на застывшую маску — совсем как лицо сидевшего напротив пленника.

— Мэтр Фоли, мой адвокат во Франции, — добавил Фу Манчи, — к несчастью, задержался в Париже. Он должен прибыть с минуты на минуту.