НеТемный 3

Глава 20

— Я… — тут оборванец замер, вытаращив глаза, будто в первый раз меня увидел, — А кто я?

Он стукнулся затылком по стене. Второй раз… Третий. Его постукивания приобрели монотонность, и даже мне стало жутковато от мощных гулких звуков.

— Я… Кто я? Ох, Лиственный Свет, скажи мне, кто я…

Я прищурился. И чего я такого спросил? Не надо даже второй раз задавать вопрос, чтобы понять, что бедолага не в себе. Причём это не сиюминутное его состояние — передо мной явный сумасшедший.

Вот он вроде затих, таращась куда-то вверх, а я решил заниматься дальше. Покосившись на второго, который так и продолжал лежать лицом в соломе, мирно посапывая, я снова прикрыл глаза и продолжил изучать внутренние контуры.

Столько мыслей в этой варварской голове. Помню, пока я не свыкся с телом, было гораздо легче — разум ещё сохранял тёмное спокойствие Всеволода. Но с каждым днём горячая бросская кровь всё больше завладевала моим сознанием, со всеми вытекающими последствиями.

Я слишком много думал…

Кутень иногда передавал мне образы из основного коридора, где сменялись стражники. Мою дубину сообразительный Анатоль припрятал в сундук, и на всякий случай цербер следил за ней, оставаясь рядом.

Впрочем, я усачу спокойным голосом сказал, что любой, кто попытается утащить моё оружие, умрёт. «Клянусь Вечным Древом», — добавил я.

И Анатоль понял. Думаю, десятниками не становятся люди без мозгов, потому что дубина лежала нетронутой, и церберу пока не пришлось никому перегрызать горло.

Кутень знал, где лежит ключ. Да я и сам мог выбить эту смешную дверь, но пока что приходилось соблюдать нормы приличия. Вытащит меня Сидор — окажусь ему должен, но останусь в Солебреге. Сбегу сам — и придётся покинуть город.

Я ухмыльнулся одним уголком рта. А ведь эту ситуацию вправду мог и сам Сидор подстроить. Потом я буду ему должен, причём на пустом месте.

Так, ладно, с Сидором ещё разберусь.

Как же давно это было, когда я впервые пытался нащупать источник магии в себе… Смердящий свет, на самом деле обучаться во второй раз ни хрена не легче!

Это другое тело. У меня другая жизнь, другая магия, и совсем другие части тела чешутся. Да ещё эти сопят тут…

Открыв глаза, я со вздохом понял, что меня преследуют все ошибки новичка. И это несмотря на то, что у меня в багаже опыт одного из величайших Тёмных Жрецов.

— Ну кто так дышит? — снова раздался голос.

— Грязь, если ты меня ещё раз отвлечёшь, то будешь лежать рядом с этим ничтожеством. Чего ты от меня хочешь?

Оборванец сразу же забился в припадке, гулкие звуки удара его затылка об стену отдавались эхом.

— Нет, нет, я не хотел… Не трогай! Нет, господин Ефим, я не… Нет, нет…

Он затих, а я уставился на бедолагу. Ну надо же, Десятый, какое везение.

Солебрег — маленький город. Ефим — старший маг воздуха, один из преподавателей местной школы магии. В темнице я встречаю человека, который что-то знает о магии воздуха, и тут же упоминает имя Ефима.

Слишком много совпадений для маленького городка.

Впрочем, любой Тёмный Жрец знает, что удача — это лишь навык. Каждое возвращение из Тьмы, где душа Жреца может быть в любой момент съедена тварями, обитающими в кромешной черноте… Каждое такое возвращение — это удача.

Я встал и подошёл к оборванцу. Заметив тень над собой, он сполз на пол и забился в припадке.

— Ты, грязь, — я поднял его за шкирку, но ветхая одёжка затрещала по швам, и заморыш снова свалился на пол, — Если сейчас же не скажешь, кто ты и откуда знаешь Ефима, то увидишь мою плохую сторону.

Ответом мне была тишина. Присмотревшись, я увидел, что сумасшедший без сознания. При этом я понимал, что это не от падения — он до этого затылком бился ещё сильнее, вон даже кровь на кладке, до того измочалил себя.

Татуировку на его шее действительно соскребли лезвием. Рана давно зажила уродливыми наплывами, и теперь уже нельзя было понять, какого ранга был этот малый.

— Эй, — я хлопнул его по щеке.

Тишина. Громадный варвар может сколько угодно показывать, какой он грозный, но если оппонент без сознания, всё бесполезно.

Хмыкнув, я вернулся обратно, усевшись в позу лотоса. Закрыл глаза, снова вернувшись к созерцанию энергоконтуров. Через несколько секунд я услышал шорох и сдавленное сопение.

Чокнутый приподнялся в своём углу и уселся, не сводя с меня глаз. Когда он увидел, что я на него смотрю, то снова затрясся, мотая головой.

— Я молюсь, молюсь! Вечное Древо, я…

— Эй, — перебил я, — Что ты там говорил про дыхание?

Ответом мне была исступленная истерика.

— Нет, нет!!! Я не хотел! Нет, господин, нет…

Я начал вставать, и он тут же свалился в обморок. Да чтоб тебя, расщелину мне в душу! Я с досады ткнул кулаком в пол, отчего с потолка слетела пыль.

Не хватало мне ещё тратить время на сумасшедшего…

А впрочем, Всеволод, ты уже знаешь, что придётся потратить время. В голове этого ничтожества есть нужная мне информация, просто её надо извлечь.

Следующие несколько минут я опять медитировал, прежде чем снова услышал сопение очнувшегося узника.

— Ну, кто ж так дышит-то?

Наступать в третий раз на одни и те же грабли — явный признак слабоумия. Поэтому я даже не стал открывать глаза, а продолжил медитацию. Правда, слегка изменил темп дыхания.

Длинный вдо-о-ох…

— Ну, так только спящие дышат, — заворчал мой чокнутый собеседник, — Ты магию усыпить хочешь?

Я открыл было рот, чтобы задать вопрос, но передумал. Лишь попробовал дышать почаще. Что ему от меня нужно? Ритм какой-то?

— Ты же знание пытаешься получить? Знание — его надо выносить, как ребёнка. Знаешь, как роженицы дышат?

Тут я не выдержал.

— Да ты издеваешься? — я шлёпнул по коленям.

Сумасшедший сразу же застыл, словно моя вспышка гнева хлестнула ему по лицу. Я тут же разглядел, как в его глазах чуть мелькнула пелена безумия. Мелькнула и растаяла.

— Я молюсь, молюсь! — затараторил он, — О, Вечное Древо, даруй нам Лиственный Свет… Свет! — он зашипел, — Маяк — это свет во тьме… Кто хочет найти скрытое во тьме, пусть и смотрит на маяк.

— Какой, к бесам, маяк? — выругался я.

— Нет, Ефим, нет… — и снова я заметил блеск в его глазах.

Я потянул носом, но магию Тьмы не учуял. Вот только своей интуиции я привык доверять, поэтому уже через пару секунд в темницу примчался Кутень — мне требовался его нос.

По зрачкам сумасшедшего, который взглядом провожал полёт тени под потолком, я понял, что тот заметил цербера. Да и Кутень, когда принюхался, подтвердил мою догадку. Интересно… Давно я не встречал Магии Безумия.

Магия Тьмы на самом деле довольно обширна, и включает в себя множество разных практик.

Например, та же самая Магия Тени — лишь одна из многих и, кстати, одна из самых безобидных, по мнению Тёмных Жрецов. Поэтому я её и выбрал, чтобы изначально создать образ слабого.

Есть ещё Магия Чумы, Магия Крови, Магия Смерти… Много их, этих практик, и все они склоняют души Жрецов к Бездне, повергают их во Тьму. Редкая Магия Безумия, кстати, тоже относится к тёмным практикам.

Польза этой хилой магии оспаривается Тёмными Последователями, но только самые могучие Жрецы знают её истинную силу. Даже я, Десятый, не сразу понял, в чём хитрость Магии Безумия. Наверняка воспоминание о моей дочери спрятали с помощью этой же магии.

И на этом сумасшедшем висит довольно простое заклинание, которое скрывает что-то в голове бедняги. Я случайно сковырнул запретную тему своей медитацией, вызвав воспоминания у чокнутого.

Если я лезу с вопросами, то натыкаюсь на магическую защиту. Но если он начинает говорить по собственному желанию, предаваясь воспоминаниям, то защита не работает.

Безумец действительно стал дышать, как учат повитухи:

— Уф! Уф! Уф! — он потряхивал ладонями, будто помогал воздуху из живота подниматься вверх, и даже подскакивал на ягодицах, — Вот так… Уф! Уф!

Я смотрел на него, чуть приподняв брови. Вот же вестник глупости, неужели он думает, что я буду этим заниматься?

Цербер на моём плече тоже весело запыхтел и запрыгал, подражая чокнутому, и я с укором глянул на щенка. Тот, поймав мой взгляд, чуть сдулся:

— Срам-срам-срам, — он осуждающе покачал головой.

Неожиданно солома вокруг чокнутого проехалась по кругу, взметнувшись над полом ему до груди, а потом медленно осела. Узник, увидев это, неожиданно успокоился и уставился в одну точку.

Я поскрёб подбородок, заросший щетиной. Вот тебе и раз…

Все попытки вытащить из него что-то ещё натыкались на приступы паники. А когда я снова неправильно подышал, то все рекомендации соседа по камере сопровождались бешеным дыханием «Уф! Уф! Уф!».

Когда в очередной раз улеглись соломинки вокруг чокнутого, я переглянулся с Кутенем и прошептал:

— Ты же никому не расскажешь?

Тот покачал головой, и мне пришлось повторить простейший совет сумасшедшего. Медитация с бешеным дыханием лёгким подпружиниванием на пятой точке, может, и должна была помочь, но моя грудь была размером с бочку. С шумом прокачивая через мощные лёгкие затхлый воздух темницы, я добился только того, что у меня закружилась голова.

Я недовольно заурчал. Всеволод, поглоти тебя Бездна, нашёл кого слушать!

К счастью, пока бросская злость не взяла надо мной верх, безумец снова открыл рот.

— Вот теперь хорошо дышишь. Закружился воздух, вон как контуры гудят.

— Смердящий свет! — выругался я, пытаясь уцепиться за образ контуров, но он ускользал вместе с кружащимся сознанием, — Какой ещё воздух? Это голова у меня кружится…

Солома вокруг меня точно в воздух не взмыла.

— А ты уверен, что это голова кружится? — серьёзно спросил оборванец прежде, чем снова постучаться затылком об стенку, — Нет, господин Ефим, нет…

Я задумался над его словами, понимая, что не пытался в головокружении рассмотреть магию воздуха, но в этот момент очнулся второй узник. Застонав от боли в голове, он сел, придерживаясь за разбитый нос. Потом злым взглядом уставился на меня.

— Ты знаешь, на кого я работаю⁈ — прогундосил он.

— Если не хочешь сломанной ноги, скажи, что о нём знаешь, — я кивнул в сторону сумасшедшего.

— Я… — тот поперхнулся от моего спокойного тона, но, к счастью, мозги у него были на месте, и он недовольно ответил, — Стражники говорили, что его у наместника в сгоревшем замке нашли, в темнице.

— У Вайкула?

— Ну да, а что, у нас тут ещё наместники есть?

Я пропустил его наглость мимо ушей.

— А почему он Ефима упоминает?

Ответить мне он не успел, потому что заскрипела дверь в темницу, и внутрь вошли усатый десятник… со старшим магом Ефимом. Лёгок на помине.

А он был всё такой же, одетый в бежевую мантию. Моложавое гладкое лицо, длинные волосы, чуть тронутые сединой, и длинный шрам на щеке.

— Анатоль, сожги тебя Око Яриуса! — взгляд мага пробежался по нашим лицам, а потом задержался на сумасшедшем, — Я просил тебя посадить его в отдельную!

— Ну так нет отдельных-то, господин старший маг! Сколько переловили-то народу, сами знаете, чего было-то два дня назад…

В этот момент взгляд Ефима вернулся к моему лицу и отметился узнаванием.

— А ведь я тебя помню, бросс.