Глава 10

От Мари Мэллори

директория Терновой леди


[11]

Мы вошли в просторное помещение, полное чемоданов и бардака. Во всех направлениях носились люди в джинсах и футболках и кричали что-нибудь вроде: «Скажи Рокеру, чтобы шел прямиком в командный пункт!» или: «Джедда еще не скопировал те проклятые файлы?» или просто: «Монстр-слизняк!» – и объятия, как у любовников.

– В общем, я не сильно ошиблась, – сказала я Нику. – Вавилонское столпотворение здесь уже устроили.

Мы подошли к стойке регистрации, но с тыла, так как иначе было не обогнуть груду чужих чемоданов. Я замешкалась и как раз приблизилась, чтобы услышать, как Ник говорит взвинченной дежурной:

– Мы – Ник и Мари Мэллори. Нам заказаны номера.

В ту же минуту за нашими спинами кто-то взревел басом:

– Проклятая машина снова сломалась, и все тут!

Возможно, этот рык сбил девушку с толка. Судя по значку на ее блузке, ее звали Одиль. Она с испугом глянула на нас, постучала по клавишам своего компьютера и сказала с сильным акцентом:

– Очень жаль, но номер уже занят.

– Этого не может быть ! – я старалась перекричать гам в холле. – И в любом случае, нам заказан не один номер, а два!

Одиль еще раз перебрала все клавиши на компьютере и сказала:

– Господин и госпожа Мэллори, один двухместный номер, он уже занят. Больше у меня ничего для вас нет, никаких вторых номеров. Извините.

– Мы не господин и госпожа Мэллори, – попытался объяснить ей Ник. Я, вероятно, совсем запутала Одиль, добавив:

– Мы кузены, те Мэллори его родители. А нам заказаны одноместные номера. По одному на каждого.

– Мне очень жаль, – сказала Одиль, – но весь отель зарезервирован под конференцию.

Очевидно, она понимала не все, что мы говорили, но мы продолжали вести себя так, будто она все понимает.

– Мы знаем, – ответили мы ей хором. Затем Ник заговорил как можно медленнее и громче:

– Два номера должны быть для нас .

Одиль уже ничего не понимала. Она снова принялась стучать по клавишам.

– Один двухместный номер для господина и госпожи Мэллори. Уже занят. Извините.

Мы распластались по ее столу так, словно хотели заглянуть в ее таинственный компьютер. Ник сказал:

– Посмотрите на нас. Похоже, что мы женаты?

Одиль глянула на него и ничего не ответила. Может быть в той стране, откуда она родом, люди женятся в тринадцать лет?

Она подумала и сказала:

– Но так записано в моем компьютере.

Я решила попытаться иначе:

– Одиль, а вы не могли бы посмотреть одноместные номера на фамилию Мэллори? Пожалуйста.

Одиль снова застучала по кнопкам. Мы уже извелись. Ник пробормотал:

– Я думаю, что она – робот.

– Вернее, андроид. – ответила я. И тут заметила, что потолок холла гостиницы целиком состоит из зеркал – разной величины, и весь беспорядок в холле отражался там, но только вверх ногами. То есть сверху на меня свисали мечущиеся люди, деревья в кадках и груды чемоданов. Я заметила трех человек с маленьким ребенком, которые то и дело передавали этого ребенка друг другу, чтобы обнять кого-то, кого давно не видели. Увидела и нас с Ником. Мы плавно перетекали из одного зеркала в другое. Высокий темноволосый подросток и низенькая девушка – такое чувство, что я составляю гороскопы или что-то в том же роде. Тут меня внезапно осенила жуткая мысль.

– Ник. – Спросила я, – а кто заказывал нам номера, тетя или дядя?

Ник смотрел на троицу с ребенком, очевидно, стараясь вычислить, кто из них женщина, а кто мужчина. Это была нелегкая задача – двое из них действительно были неопознаваемы. Я ткнула Ника самым длинным своим ногтем.

– Мама заказывала! – Встрепенулся Ник. В ответ на это заявление, бессмысленное выражение покинуло лицо Одиль, мы увидели это в зеркальном потолке и нетерпеливо повернулись к ней.

– Есть одноместный номер для Ника Мэллори, – провозгласила она.

– Уже лучше , – сказала я, – Джанин ничего не напутала.

– Смотрите дальше. Должен быть номер для Мари Мэллори, – потребовал Ник.

Одиль снова уткнулась в свой компьютер, а я внезапно ощутила, что сейчас заору. Я знаю, что Джанин меня ненавидит, но не настолько же, чтобы заставить съездить от Бристоля до Вантчестера и обратно за один день. Одинокое путешествие ночью – это уж слишком! Я снова воззрилась в потолок, где трое с ребенком обнимать только что закончили обнимать мужчину в очень белой футболке, и теперь он пробирался через холл, приветствуя по пути то одного, то другого. Я заметила на его футболке целую коллекцию каких-то значков и, похоже, на поясе у него висела рация или коротковолновый телефон, но, к сожалению, его выпирающий животик не давал мне как следует разглядеть, что это.

Я снова уставилась на Одиль. Она помотала головой.

– Посмотрите внимательно, – потребовала я. – Мне тоже должны были заказать номер, если есть для Ника, где-то рядом и мой! Мой дядя – почетный гость на этой конференции, должны быть номера для всей его семьи.

Человек в белой футболке подошел ко мне.

– У вас какие-то затруднения?

Мы с Ником подпрыгнули. Как-то привычнее было созерцать его на потолке, а не в реальности. Верхний значок на его футболке гласил: «Комитет», я поправила очки и прочитала на следующем: «Рик Корри». Дальше шли замысловатые слоганы, вроде: «Власть коррумпирована, но мы нуждаемся в электричестве» и «Дислексия рулит». А на его необъятной талии все-таки висел радиотелефон. У него была черная с проседью борода и приятное круглое лицо.

– Эта девушка-андроид говорит, что для меня не заказана комната, – я стеснялась своего срывающегося голоса.

– Все время одно и то же, – сказал Рик Корри, – предполагается, я здесь для того, чтобы наводить порядок. Позвольте мне с ней поговорить.

Он осторожно отодвинул меня в сторону и начал быстро о чем-то говорить с Одиль на непонятном языке. Лицо у Одиль сначала походило на лицо взволнованного робота (если роботы умеют волноваться), а потом уже на лицо просто взволнованного человека. И она снова начала давить на кнопки.

– Еще раз скажите свою фамилию, пожалуйста, мы подыщем вашей сестре номер рядом с вами.

– Кузине, – сказал Ник. – Я – Ник Мэллори, она – Мари.

Широкая улыбка поделила бороду мистера Корри на две части.

– Так вы родственники великого человека! В таком случае мы определенно должны найти вам хорошие номера, даже если придется немного передернуть.

Он наклонился к столу и снова начал трепаться с Одиль по-иностранному.

Менее, чем через минуту он сполз со стола и протянул нам с Ником два ключа:

– Номера 534 и 535. Только подпишите вот эти формы, я должен вас зарегистрировать как положено.

Мы расписались, я – с большой благодарностью, и, ухватив свои сумки, пошли за мистером Корри к одной из боковых лестниц. Я мельком увидела нас в потолке и догнала Рика Корри:

– Как вы это сделали? – спросила я.

– Запросто. Я велел ей отдать вам номер, который кто-то заказал, но до сих пор не занял.

– Но разве он не будет возражать? – пропыхтела я, сражаясь со своей сумкой, лестница была не слишком длинная, но довольно крутая. Рик пожал пухлыми плечами и сказал:

– Обойдется, он не появился в назначенное время. До начала церемонии открытия осталось полчаса. Многие секции уже начали свою работу. Так что он сильно опаздывает. Или просто передумал ехать и не потрудился известить нас.

На лестничной площадке, куда мы поднялись, было еще больше зеркал, чем на потолке. Ник уронил свой чемодан и спросил:

– А на каком языке вы говорили с андроидом?

– На финском. – Сказал Рик Корри. – Она и правда похожа на андроида. Ее взяли сюда на работу, потому что она хочет усовершенствовать свой английский.

– Ну, точно, Вавилон, башня тысячи языков, – убежденно сказала я.

– Похоже на то, – сказал он с чувством. – Из-за языков сплошные проблемы. У румын потерялся багаж. У русских – переводчик. А немцам не нравятся порядки в гостинице. Хоть американцы говорят по-английски, и то слава богу. Вы не единственные.

Мы пошли дальше, по направлению указателя, чтобы пройти «фантазийную регистрацию» и оказались у длинного стола, заваленного коробками с игрушечными мишками. Рик Корри привел нас к большому синему медведю, на груди у которого красовалась буква «М». Мне выдали игрушечного мишку с ярлыком на шее, где было написано, что на этой конференции я – Сократ. Я? В глазах медведя мне почудилась мольба. Жаль, что я совсем не Сократ, он ведь так надеется.

– Мэллори, – сказал Рик Корри толстой девушке, которая раздавала медвежат. На ее значке было написано «Ива», но Рик называл ее Венди. – Это семья мистера Мэллори.

Венди-Ива поспешно нам улыбнулась, и ее щеки стали похожими на большие яблоки. Потом она с беспокойством спросила у мистера Корри:

– Рик, меня кто-нибудь заменит здесь? Мне надо срочно переодеться для церемонии.

– Это меня не касается, – весело ответил он. – Попроси Магнуса или Параболу.

Венди начала что-то бормотать и перерывать полиэтиленовые пакеты в своей коробке. Этим она занималась довольно долго, так как ее длинные волосы все время падали вперед, и она останавливалась, чтобы отбросить их. Наконец она нашла два пакета и вынырнула с ними, снова улыбаясь. Ник уже беспокойно поглядывал по сторонам.

– Вот, пожалуйста, – сказала Венди, – Программа мероприятий, талоны на завтрак, счастливое число и значок. Значок будьте добры носить постоянно. У нас тут случаются незваные гости.

Ник схватил свой пакет, я взяла свой.

– Ну все, – сказал Рик Корри, – я провожу вас до ваших номеров, – и тут его радиотелефон начал сигналить. Он отцепил телефон от пояса и стал слушать кваканье, доносившееся оттуда, со все возрастающей тревогой. Потом неожиданно сказал:

– Но мы никого не ждем из Хорватии! … Хорошо. Я сейчас спущусь.

Он уже собрался бежать, но вспомнил про нас и позвал бледного молодого человека, который без дела слонялся вдоль стола:

– Эй, вы! Проводите этих двоих к номерам 534 и 535! Мне нужно срочно уйти. – Корри повернулся к нам с Ником и добавил: – Увидимся на церемонии! – и умчался, прыгая по лестнице через три ступеньки.

Бледный молодой человек торжественно взялся за мою сумку.

– В лифт можно сесть только здесь, – сказал он.

Его волосы удивительно соответствовали его бледности – они были какие-то зеленоватые. Под цвет кожи и футболки, на которой красовалась надпись на неизвестном языке. Снова финский? – Я разглядывала его, а он жал на кнопку вызова лифта. Только я собралась с духом спросить, какой это язык, как позади нас начался невообразимый шум. Надтреснутый тенор визжал:

– Я почетный гость! Я требую компенсации!

Другие голоса пытались его успокоить.

Тут на наше счастье подъехал лифт. Мы с Ником запрыгнули туда и начали выглядывать из-за скользящей двери словно испуганные кролики. Мервин Турлесс распластался по столу – точно так же, как и мы пять минут назад, его лицо было еще более филолетовое, чем раньше, а борода злобно топорщилась в сторону Одиль.

– Готова поспорить, я знаю, почему он теперь бесится, – сказала я.

– Я голландец, – вдруг ни с того ни с сего заявил бледный молодой человек. – Меня зовут Кэс, это сокращения от Корнелиус.

– Я Мари, – просто сказала я. – А это Ник.

– Рад знакомству, – сказал Кэс. – А вы не старый святой Ник случайно? Слушайте, я знаю роскошную голландскую шутку – специально для всех, кто носит имя Николас. (подразумевается святой Никлас, аналог нашего деда мороза).

В общем, мы очень обрадовались, когда лифт наконец остановился. Я посмотрела на таблички со стрелками. В одну сторону указывало «комнаты 501-556», а в другую – «557-501».

– Думаю, нам удастся разыскать наши номера, если мы будем идти по указателям , – храбро сказал Ник и вызывающе посмотрел на Кэса.

– Не совсем так, – ответил тот. – Рик Корри приказал мне проводить вас, так что позвольте я это сделаю. Я ведь гофер.

(гофер – вид норных грызунов)

– Гофер? – с удивлением спросили мы с Ником.

– Гофер здесь – это человек, который выполняет разные мелкие поручения. – Уже началось. Одновременно «идите туда» и «идите сюда». – Мы втроем повернули налево пошли по очередному коридору.

– Гоферы так же известны как «хоббиты».

Мы еще раз повернули налево. Каждый угол этой странной гостиницы был украшен зеркалами. Из-за этого у меня все время кружилась голова и казалось, что я иду не в ту сторону. Мы четвертый раз свернули налево, тут я заставила себя не смотреть на зеркала и обратилась к голландцу:

– У вас довольно хороший английский.

– Спасибо, – сказал Кэс. – Я очень этим горжусь.

Таблички на дверях теперь указывали, что это номера 523, 524, 525.

– Ну, почти пришли, – с облегчением сказал Ник.

– Может быть, вы и ошибаетесь, мастер. Эта гостиница – очень странная. Ее устройство похоже на картины голландского художника Эшера. Вы видели это? На его картинах невозможно сразу понять, какой дом выше, а какой – ниже. Подойдете ближе – и вот вам уже кажется, что они одинаковые.

– Ну, да…. Сказал Ник.

Таблички на дверях отмечали уже пятьсот сороковые номера. Хотите верьте, хотите нет, мы снова повернули налево. То есть, в этом ненормальном здании было пять прямых углов что ли?

Ник в ту же минуту спросил:

– А когда мы к лифту вернемся все-таки?

– Думаю, так мы к лифту вообще не придем, – ответил Кэс. – в большинстве гостиниц, конечно, все в порядке с углами, но тут вы свернете пять раз, но все еще не опишете квадрат.

Ник пробормотал что-то о классических древнегреческих квадратных завитках. Но эти коридоры не сужались. Просто мы все поворачивали и поворачивали налево. Пока наконец перед нами не появилась дверь с табличкой «534». Я решила, что это большая удача, что номер «535» находится тут же, а не еще через десяток поворотов. Признаюсь, в тот момент у меня все еще было серьезное подозрение, что Кэс нас дурачил, и лифт где-то тут рядом, буквально за следующим углом. Может, это была какая-то очередная голландская шутка? В общем, мы оба решили, что дальше уже постараемся как-нибудь обойтись без Кэса. Уж найдем мы, где проходит эта самая церемония открытия, маленькие что ли? Ник остановился в дверях своего номера и серьезно спросил:

– Послушайте, а что написано у вас на футболке?

– Написано, что я – хоббит, – не менее серьезно ответил Кэс. – На самом деле хоббит, – он поклонился и ушел.

Мы не могли оставаться в наших комнатах долго. Мне едва-едва хватило времени, чтобы разглядеть пакет, который выдала мне Венди. С одной стороны там была улыбающаяся рожица, с другой – логотип «Курса фантастики», а внутри куча бумаги. В том числе глянцевый журнал с дядиной повестью. И еще пачка макулатуры, вроде призывов помочь жертвам СПИДа и всякие малопонятные объявления. Короче, я разыскала в этом хламе значок со своим именем, все остальное бросила на кровать и побежала за Ником. У мастера Ника была серьезные затруднения. Он читал расписание этого сумасшедшего дома, там значилось что-то вроде «Параллельная вселенная номер один», «Миры Тэда Мэллори», «Домашняя вселенная», и так далее. Все это ничего мне не говорило, и было так же странно, как гостиница с бесконечным числом углов. Однако, Ник разобрался и заявил, что церемония открытия состоится сейчас в домашней вселенной. Это этажом выше приемной. Мы пошли по коридору вправо, надеясь найти лифт, но его все не было. Я потеряла счет углам. Ник сообщил мне, что мы уже описали два с половиной квадрата. В итоге лифт мы все-таки нашли, и я обрадовалась ему как другу, хотя уже начинала подозревать, что он провалился куда-то в другое измерение. Дальше все должно было быть очень просто, мы спустились на второй этаж, там была куча указателей на «домашнюю вселенную», но спросить дорогу было не у кого, и мы с Ником некоторое время блуждали по коридорам. Думаю, наша проблема заключалась в том, что мы не знали, что, собственно, мы ищем. Наконец нам удалось набрести на дверь, которая выглядела вполне официально. Однако там оказалась маленькая тесная комнатенка, где толпились люди в рясах и капюшонах – ни дать ни взять безумные монахи. Лиц совершенно нельзя было различить. Даже у тех, кто писал и поворачивался к другим, чтобы объяснить написанное. Знаки, которые они изображали, вызвали холодок у меня в животе. Писавший как раз говорил:

– Чтобы достичь наиболее сильного эффекта, вы должны визуализировать силы огня непосредственно в огне.

Мы с Ником не договариваясь тихо отступили назад и очень осторожно прикрыли дверь. После этого я начала смеяться как ненормальная:

– Как ты думаешь, какая это была вселенная?

– Какая-нибудь очень неправильная, – ответил Ник.

Мы снова пошли искать нашу вселенную, открывая все попадающиеся нам двери одну за другой. Я сказала:

– Если дядя Тэд собирался нас наказать, это ему удалось.

Ник согласился. И тут мы нашли, что искали – все лица в обширном зале повернулись к нам. Елки зеленые, это и была церемония открытия, и она уже началась! Мы покраснели и потихоньку пролезли в последний ряд, надеясь, что никому не интересны. Дядя Тэд церемонно усаживался за большой стол на сцене. И с ним еще десяток людей, из которых мы с Ником не знали ни одного. Тетя Джанин устраивалась в первом ряду.

Изысканный молодой человек с кудрявыми светлыми волосами дождался, пока мы сядем, и начал приветствовать всех в Курсе фантастики. Едва он дошел до «нашего почетного гостя…», как дверь распахнулась, и дребезжащий тенор прокричал:

– Извините, извините ! Я знаю, что вы только начали, но я не собираюсь оставаться!

И Мервин Турлесс выбежал на сцену.

– Я только хотел сказать, что это безобразие! Я почетный гость, а меня запихали в гостиницу на станции!

Те, кто сидел на сцене, подпрыгнули от его крика, из зала выскочил Рик Коррри и потянул Турлесса со сцены за рукав, встав в сторонке он принялся уговаривать возмущенного писателя шепотом, тот тоже отвечал шепотом, но на мировую не пошел. Тогда Корри увел его из зала, и мы с Ником услышали снаружи:

– Идите вы все! Срочно вызывайте мне такси, я уеду!

– Это было выступление Мервина Турлесса, – серьезно сказал изысканный молодой человек. К моему удивлению, многие в зале стали хлопать и смеяться. Все были в прекрасном, праздничном расположении духа, словно это невесть какое удовольствие – слушать рассуждения авторов о книгах. Остальную часть очень и очень скучной церемонии я потратила на разглядывание людей в зале. Первой моей мыслью было – случись тут преступление, полиция замучается с идентификацией. Девять из десяти мужчин щеголяли бородами и носили очки. Остальные были всех возрастов – от эксцентричного старика со слуховым аппаратом, до младенца тех троих, им то и дело приходилось выносить его из зала – так сильно он принимался орать. Плюс множество детей. Так же немало утонченно-красивых женщин. Но не меньше венди-подобных толстух. Мы с Ником зачарованно разглядывали полных людей в широченных футболках, на каждой из которых красовалась какая-нибудь умная и совершенно непонятная надпись. Рядом с этими людьми я неожиданно показалась сама себе очень стройной. Мужчины тут все представляли собой то, что называется «не мой тип» – я не фанатка бород и очков, не важно, толстый их обладатель или нет. Однако мне понравились два-три человека в темных костюмах или кожаных пиджаках – из тех, что сидели рядом с дядей на сцене. Но что меня действительно поразило – зал был полон людей, с которыми я была бы совсем не прочь познакомиться. Это я-то ! Замкнутая и недружелюбная девица! Особенно меня привлекали застенчиво выглядящие леди среднего возраста, их тут было на удивление много. Я внимательно посмотрела на ту, что сидела совсем рядом – тощая, уже сильно поседевшая, в ярком вязаном жакете. Я знала, что ее очень ценили на работе, но ей это было без разницы. Работа, какова бы она ни была, давно ей надоела, и эта женщина спешила каждый вечер домой, к своим книгам. Думаю, мы бы нашли много общих тем для разговора – о книгах, которые читали. К концу церемонии, я решила, что наказание на самом деле было вовсе не наказанием. Особенно когда Джанин схватила Ника за руку и потащила за собой со словами:

– Ты приехал, дорогой! Мы сейчас ужинаем с другими почетными гостями!

Остаток вечера был полностью в моем распоряжении. Немного походило на первый день в школе, когда никого не знаешь, и не понятно, что надо делать, а все кругом суетятся и точно знают, куда и зачем они идут. В общем, я поправила очки и отправилась к машине, чтобы взять оттуда нужные вещи. Один рейс я совершила беспрепятственно. Ну или почти – эти зеркала по углам все еще сбивали меня с толку. Пять прямоугольных углов. Все верно. Я посчитала по дороге от лифта и назад. Когда я ждала лифт, чтобы еще раз спуститься к машине, в зеркалах вдруг появился САМЫЙ НЕВЕРОЯТНЫЙ ЧЕЛОВЕК из всех, кого мне только доводилось встречать в моей жизни. Ни очков, ни бороды, высокий, белокурый, скандинавского типа… Просто умереть не встать , как сказала бы новая девушка Робби. Из-за зеркал мне показалось, что он идет в мою сторону , и я занервничала при одной мысли о том, что придется разделить с ним лифт. На самом деле, он шел не ко мне. Четыре его изображение в зеркалах внезапно исчезли, и я не успела сбегать к другому углу, чтобы снова на него посмотреть. Видимо, он вошел в один из ближайших номеров, потому что когда я завернула за поворот налево, его уже нигде не было видно.

Когда я заскочила в лифт, зеркало отразило маленькую и потерянную Мари. Но все-таки я должна увидеть этого скандинава еще раз! Что произошло с моей любовью к Робби, если этот незнакомый человек так меня заинтересовал? Хотя, вроде, все по-прежнему… Я все так же вспоминала о Робби с большой грустью. И однако продолжала ощущать необъяснимое чувство при мыслях о том невероятном скандинаве. Это было очень странно. Когда я во второй раз возвращалась с вещами наверх, кто-то схватил мою сумку сзади за ручку.

– Позвольте Кэсу помочь вам с сумками, это моя обязанность! – и он попытался выдрать сумку из моих скрюченных пальцев.

– Что?

Он выхватил сумку и поспешил к лифту, так что я должна была его догонять. Папа как-то с гордостью сказал мне, что сумка совершенно новая, и я не хотела доверять ее Кэсу. Однако в лифте он попытался отобрать у меня еще и мой ноутбук, но я вцепилась в него мертвой хваткой.

– Ну, позвольте мне все это отнести. Я прекрасный носильщик, можете не сомневаться.

Я ответила, что могу и сама справиться, большое спасибо. В общем, мы поехали на мой этаж, и тут он неожиданно спросил, сильно ли я зависима от компьютера. Я сказала, что нет, компьютер я использую только по необходимости.

– А я, – сказал он, – прямо-таки наркоман.

Охотно верю.

– Я пишу разные интересные вирусы, – продолжал он. – Однажды в Роттердаме я заставил все компьютеры, подключенные к интернету, в один и тот же час демонстрировать дурацкий стишок. – И он продекламировал этот стишок на голландском языке. Как раз через четыре этажа досказал.

– Ужасно умно, – ответила я.

Мы вышли из лифта и отправились огибать свои пять углов.

– Давай так сделаем: мы настроим сейчас ваш компьютер, а затем вы спуститесь вниз и поужинаете со мной.

– Нет, большое спасибо.

– Но как же так… Я сделаю это с голландским удовольствием.

– У меня нет денег, – ответила я.

– У меня тоже! – обрадовался он. – Давайте вместе изобразим роскошный банкет и попьем воды!

– Я привезла с собой срочную работу, – соврала я.

Когда мы подошли к моей комнате, он еще раз попытался навязаться мне в качестве настройщика компьютера, но я очень твердо настояла на том, чтобы он ушел. Я не очень-то ему доверяла. Что если завтра я открою свой ноутбук, а он доверху полон голландских шуточек? В общем, я его вроде как выгнала. Он поклонился и задом наперед отправился к выходу, очень трогательно улыбаясь.

– Вы такая сильная! Все-таки позовите меня, если что. Я живу в номере 301.

– Уходите, – прорычала я.

Я настроила компьютер и поняла, что очень хочу есть. Черт бы побрал все эти голландские шутки! Мой личный голландец караулил меня около лифта. Пришлось искать запасной выход. Похоже, я снова влюбилась без взаимности, ну, во всяком случае, о том скандинаве я ничегошеньки не знаю. И как насмешка – назойливые приставания этого голландца!

В общем, я спустилась вниз по лестнице, нашла столовую, и от тамошних цен у меня волосы встали дыбом. Пришлось повернуть в бар, в надежде на бутерброды. Я боялась, что теперь мне придется поститься до утра. В баре опять же была куча зеркал. Причем, не только за барной стойкой, но и напротив, так что бар выглядел до ужаса огромным помещением. Мне пришлось купить самые дорогие рулетики из ветчины, какие когда-либо доводилось есть. С рулетиками и полпинтой апельсинового сока я разыскала место, где присесть, и стала слушать странные разговоры вокруг. Несколько американцев рядом со мной страстно обсуждали что-то, что они называли «общий мир» (мне такое название показалось очень странным – вроде как мы живем все вместе и не можем скрыться друг от друга ни на минуту). А кто-то позади меня продолжал говорить:

– От него не убудет, если я использую его филк!

(Род фольклора, основанного на фэнтэзи).

Очень волосатый человек жаловался:

– Эти его вечные помарки все время возвращают его туда, откуда он начал!

А какая-то девушка, стоя у зеркальной стены, закричала:

– Все гоферы, собирайтесь! Я устраиваю оргию!!!

И тут же несколько человек заорали в ответ:

– Заткнись, Таллула!

Я обернулась, чтобы посмотреть на них и как вы думаете, кого я увидела? – Эту здоровую задницу мистера Ванаблеса!

Нет, он-то как раз ничего не кричал. Он просто сидел на высоком табурете за стойкой бара и о чем-то трепался с тем самым белокурым молодым человеком, который вел церемонию открытия. Кругом были зеркала, так что ошибиться я не могла. Сзади длинная, гладко причесанная голова, спереди – длинное лицо с очками в тонкой золотой оправе. И это лицо отвернулось от меня примерно с таким же омерзением, какое испытала я, когда его увидела. По крайней мере, на этот раз он был не в костюме. Но все равно смотрелся весьма неуместно в своем замшевом пиджаке и свитере поло. Готова спорить на что угодно – он даже джинсы погладил.

Я ойкнула и отвела взгляд. Как раз вовремя, потому что по отражению в зеркале я увидела, что рядом со мной стоит Рик Корри и смотрит на меня.

– О, привет, – сказала я ему.

– Привет. О вас некому позаботиться? Могу я принести вам выпить?

Я ответила, что пожалуй может – водку, если он не против. Он заметно встревожился, и я решила, что он считает меня ровесницей Ника. Такое со мной сплошь и рядом случается.

– Мне двадцать лет. Правда-правда. Хотите, документы покажу?

– Я только не хочу, чтобы вы еще раз поправляли свои очки таким манером. Меня это немного пугает.

И он принес себе невероятное количество пива, а мне – порцию водки, и некоторое время мы просто мило болтали. Оказалось, что он фанат демонов дяди Тэда. Я рассказала, что просто обожаю синего трехногого, который умел проникать сквозь стены спален и видеть, что люди делают в постели. Ему больше всего нравился комок слизи, обгрызающий людям ноги. И мы пришли к мысли о том, что демон, вселявшийся в людей в туалете – это слишком близко к реальным страхам потерять комфортную обстановку.

И тут завыл его радиотелефон. Он немедленно бросил свое пиво и куда-то помчался. Мне было жалко, но я уже смирилась. Рик Корри явно принадлежал к тому типу людей, которых утомляет долго разговаривать с каким-то одним человеком. Я заметила, что в этом отеле таких полно. Но хуже всего было то, что его место заняла ужасная женщина – полная его противоположность. Пока мы болтали в Риком, я видела, как она подошла к американцам. Они бросили: «Привет, Тэнси-Энн», – после чего дружно повернулись к ней спинами. Я как-то сразу догадалась, почему они так невежливы. И когда Корри умчался покинул, эта кошмарная баба тут же меня атаковала.

– Расскажите мне все о себе, – завыла она. – Я Тэнси-Энн, целительница.

Я уставилась на нее самым недружелюбным взглядом, но в ответ на это она провозгласила:

– Ваша аура – одно большое, серое негативное облако. Позвольте, я разомну вашу спину, это немного развеет ваше напряжение.

Она повернула меня на стуле и начала месить мои плечи. Мне это не понравилось. Она сама походила на большое серое негативное облако, если хотите. Толстое большое облако, причем с огромным длинным носом. Она была одета в какую-то яркую оранжевую накидку – «вырви глаз», покрытую бубенчиками из желтого металла. Они все время бренчали, если Тэнси-Энн двигалась, и это меня невероятно раздражало. Я вынырнула из-под ее ледяных лапищ и заявила, что большое спасибо, спина у меня в порядке.

– Тогда массаж рук! – вскричала она. – Это самая хорошая успокоительная процедура, какую я знаю! Я отлично умею его делать!

Она захватила мои руки и начала сгибать их и разгибать. Я выдернула у нее свои ладони и села на них.

– Спасибо, Тэнси-Энн, я уже в полном порядке.

Она меня не слушала:

– Вы должны разобраться со своей сексуальной жизнью, – завопила она на весь бар. – Вы – практичные британцы, и ничего в этом не понимаете. Позвольте мне дать вам установку.

Она наклонилась совсем близко ко мне и начала говорить в полголоса. Через некоторое время мне это надоело, и я перестала вникать в ее слова. Что-то она там бормотала про тантрический секс, про судьбу, про ауру… в какой-то момент мне показалось, что я хожу по лабиринту, полному крыс и пауков типа черная вдова. У меня было такое чувство, что она жадно шарит у меня в мозгу, пытаясь найти что-то интересное для себя. Такое чувство, что она была вампиром . Я сделала несколько попыток встать и уйти из бара. Но она всякий раз ловила меня за руку и усаживала обратно. В какой-то момент она достала карты Таро. Еще того не легче! Она сказала, что уладит мой вопрос, если раскинет карты. И тут меня спасла одна милейшая женщина. Невысокая, полноватая, с розовым лицом, как у ребенка и короткими темными волосами. Она просто подошла к Тэнси-Энн сзади и что-то прошептала ей на ухо. Тэнси-Энн немедленно отпрыгнула от меня и воскликнула:

– Что?!

После чего она понеслась прочь, как огромное ядовито-оранжевое облако, врезаясь в столы и расплескивая чужие напитки.

– Извините меня! Я срочно должна позаботиться об одной важной вещи!

Милая леди улыбнулась мне и ушла. На ней тоже была накидка, но не оранжевая, а темно-красная, и куча ожерелий. Вообще-то она должна была выглядеть так же несуразно, как Тэнси-Энн, но почему-то не выглядела. Что-то в ней сильно отличалось от «целительницы». Ну, вроде этой накидки, как будто невысокая леди всегда носила такую одежду, и ничего в этом странного не видела. Позднее я узнала, что ее зовут Зинка Феарон, и все отзывались о ней очень тепло.

Как только вопли Тэнси-Энн замолкли, я немедленно сбежала сюда, в свою комнату, и теперь пишу все это. Пауки черная вдова! – Думала я, входя в лифт. Крысы! Массаж! Откуда такая дурацкая идея, что крысы любят лабиринты? И как это все связано с картами Таро?

Пару часов назад ко мне в дверь стукнул Ник. Это было уже около полуночи. Мы в один голос спросили:

– Ну и где тебя черти носят ?! – после чего расхохотались. Потом Ник сообщил мне, что я не много потеряла, пропустив на банкет для почетных гостей. Там было ужасно скучно, и еще там был человек, которого все ненавидят и зовут Кто-то-там Белый. Ник свалил оттуда под конец, потому что по каналу «Универс-3» показывали «Принцессу Брид», и он хотел посмотреть ее вместе со мной.

– Но ты уже три раза смотрел «Принцессу Брид», – сказала я.

– Но я хотел еще раз! – ответил он. – Пришлось одному смотреть, тебя не было. Но я не за этим пришел, я хотел тебе сказать, что этот мудак с красивой машиной, который дал тебе денег – он здесь.

– Знаю! – расстроилась я. – Все думаю, может, мы вызвали его сюда, когда танцевали свой ведьминский танец? Не думай, что у меня крыша поехала – здесь такое необычное место.

– Ну да, – серьезно сказал Ник, – я думаю, ты права. Знаешь, тут такое дело, я вот сейчас выходил из лифта и видел, что он стоит в конце коридора, ну, где зеркала, там каждый человек десять раз отражается.

– Я знаю, – автоматически сказала я, с грустью вспомнив своего «скандинава».

– Нет, не знаешь! – возмутился Ник. – Это было кое-что странное. Он в зеркалах не отражался. Ни десять раз, нисколько. И потом я видел, что стены и зеркала отгибаются от него. И вращаются, слышишь? Я видел, как зеркала вращались. Честно.

Мы уставились друг на друга с испугом. Ник никогда не врет в таком стиле. Я понимала, что он не шутит.

– Слушай, напомни мне еще раз станцевать наш ведьминский танец.

– Думаю, дело в этой гостинице. Это очень странное место.

– И забита странными людьми, – согласилась я.

Это было примерно час назад. Я все еще стучу по клавиатуре, потому что на первом этаже вовсю гремит дискотека. Еще одно невероятное свойство этой гостиницы заключается в том, что вы не слышите своих соседей по номерам, даже если они орут во все горло, зато прекрасно слышите музыку, которая играет четырьмя этажами ниже. В общем, похоже, они там заканчивают веселиться. Так что я могу попытаться уснуть.

Загрузка...