Неожиданный наследник

Глава 18

— Вам нельзя возвращаться, — смотрю на медленно, удаляющуюся столицу, закутавшись в тёплый плащ, — Братья вас не простят.

Мы долго обходили этот разговор стороной. Вернее, прошло не так уж много времени. События развернулись совершенно иначе, нежели я предполагал. Думаю, основная заслуга в этом принадлежит Панину. Во-первых, Никита Иванович буквально втащил Орлова в свой кабинет, не дав тому наделать новых глупостей. Во-вторых, граф смог скрыть произошедшее от публики, несмотря на то что в скандале приняло участие несколько человек.

Кроме нас четверых, о ссоре узнала только императрица и Шешковский. А далее Екатерина показала свою истинную власть. Нас с испанцем быстро заперли во дворце, будто заключённых. Никто не мог покидать и посещать мой дом. Это коснулось даже Анну и Щербатова. Ведь невозможно запретить чего-то людям подобного звания. Но ровно неделю я общался с графиней через переписку, где ссылался на недомогание. А мнения князя никто не спрашивал. Более того, был отменён мой визит к Трубецким.

Екатерина некоторое время думала и приняла решение. Заодно императрица показала, кто в России настоящий хозяин. Я могу сколько угодно называть её узурпаторшей, но она действительно правит. Пусть немка и заигрывает с дворянством, но в стране есть только одна хозяйка и её слово закон.

Именно поэтому Панин объявил о решении правительницы, понимая, что никто не будет спорить. И дон Алонсо принял запрет на дуэль без всяких возражений. Вернее, испанец стал мрачнее и более сухим в общении, но возражать не посмел. Да, императрица просто отменила поединок, так как находится в своём праве. Что думал об этом Гришка, не знаю. Но в их семье окончательное слово за Алексеем. Поэтому мнение старшего брата не так уж и важно.

Обдумав принятое решение, я признал его правоту. Если в империи есть закон, то его надо соблюдать. Только осадок всё равно остался. Да и не верю я в благородство семейства Орловых, которые теперь прониклись ко мне личной неприязнью. А братья — это гвардия, где они знамениты и их слово значит многое. И Екатерина вынуждена считаться с её мнением.

Хотя, с преторианцами, давно забывшими о своём предназначении, когда-то придётся разбираться. Для меня загадка — зачем России эти полки? Последний раз гвардия по-настоящему воевала более двадцати лет назад, прославившись больше участием в дворцовых переворотах, нежели на полях сражений. А ещё эта удивительная традиция — прикреплять к полку младенцев, которые вроде как служат и растут в чинах. На самом деле многие офицеры далеки от армейской жизни. Тут ещё и глупый манифест о вольности дворянства. Первый вопрос, который я задал Панину, услышав об этом законе — зачем империи служивое сословие, если оно освобождено от любых обязанностей? Тогда Никита Иванович ответить не смог, к вящей радости Щербатова. Князь сам не понимает, почему столь вредоносный для России указ не отменён. Но сейчас меня заботят совершенно иные вещи.

— Я это понимаю, но не отступлю. Настанет время, и Григорий ответит за оскорбление. А если нет, значит, так угодно Господу, — произнёс испанец и перекрестился, — И давайте проследуем в каюту, ибо можно простудиться и не доплыть до места назначения. Что я тогда отвечу вашей невесте и её семье?

Алонсо так надо мной издевается! Проскальзывает у него иногда такое. Чем-то похоже на Майора, который мог неожиданно пошутить. Да и прав наставник, Балтика в апреле — не самое приятное место. Вон Панин, сразу спустился в каюту и даже носу на улицу не кажет. Графа можно понять. Уж больно хлипкий у него плащ. Я же ныне одеваюсь в собственноручно изобретённый наряд. Сверху на мне тёплый кафтан, шея укутана шарфом, а на голове каракулевая шапка. Вначале семья удивилась столь необычному виду. Но оценив удобство и лёгкость одежды, пошитой из ткани на основе овечьей шерсти, все дружно захотели похожие обновки. Сейчас на меня косится капитан корабля, вынужденный также кутаться в шерстяной плащ. Только судя по красному носу ему гораздо холоднее, нежели мне.

Внутренне улыбаюсь и иду вслед за испанцем. Каюта у нас одна на четверых, ведь в Росток ещё плывёт Крузе. А ещё мне не хочется долго находиться рядом с Паниным. Граф так и не простил связь со Строгановой, что иногда выражается в едких замечаниях насчёт неуклюжести ученика и ошибках в этикете. Ну не оправдываться же тем, что я ещё восемь месяцев назад сидел в темнице, где меня кормили, как дикого зверя? А вот расставание с любимой выдалось весьма бурным.

Мысленно возвращаюсь к произошедшим недавно событиям.

— Гавриил[27] пригласил меня на встречу, — снова этот шёпот, который заставляет меня безумно желать, лежащую рядом женщину.

— Это что за зверь такой? — произношу иронично, понимая о ком речь.

Болезненный тычок по рёбрам показал, что Анна Михайловна не собирается шутить по этому поводу. Разворачиваюсь к отвернувшейся графине и крепко прижимаю её к себе, несмотря на лёгкое сопротивление. Теперь уже я шепчу в красивое ушко, заодно обхватываю упругую грудь с затвердевшим соском.

— Чем это нам грозит?

— Мне разрешат развестись, — Анна схватила мою руку и перенесла её на красивый животик, — Далее, меня могут выдать замуж. Скорее всего, так и произойдёт. Императрица часто самолично решает, кому и на ком жениться. Я ведь до сих пор фрейлина и первый раз была выдана замуж по настоянию Елизаветы Петровны. Ныне никто не помешает новой правительнице поступить точно так же.

— Эээ… — в горле вдруг пересохло, а игривое настроение вдруг испарилось, — А как же я? И вообще, ты станешь свободной женщиной. Кто может заставить тебя выйти замуж?

— Глупенький! — развернувшись, будто кошка, графиня оказалась на мне.

Под её изумрудными глазищами я просто таю. Да и возразить ничего не могу.

— Если императрица прикажет, то есть только два пути — согласиться или отправиться в добровольное изгнание. Молчи, — изящный пальчик лёг на мои губы, — И мы ничего не можем поделать.

— Я…

— Просто наследник престола, который вынужден жениться по приказу императрицы. Мы с тобой — подневольные люди и делаем то, что прикажут.

Немного поёрзав на мне, Анна улыбнулась и пристроилась на давно вскочившем уде. Понимаю, что она со мной играет. Но как отказаться от наслаждения?

— Плевать на эту Каролину, — хриплю в ответ, с трудом сдерживая стон, — Можно отказаться от женитьбы и поездки в Европу.

— Даже не вздумай! Зачем лишний раз злить императрицу? Время ещё есть, и мы что-нибудь придумаем. Ах!

Графиня начала напоминать наездницу, скачущую на жеребце. Это я так себе льщу. На самом деле, картина просто бесподобная! Распущенные светлые волосы, подпрыгивающие полушария, не дающие мне покоя с момента знакомства и белозубая улыбка! А её глаза⁈ И ведь она всегда разная, будто я каждый раз встречаюсь с другим человеком. Только мне это нравится! Как такая женщина может надоесть?

В общем, серьёзно поговорить нам получилось ближе к утру. Анна наконец-то решила остаться на ночь. Думаю, в столице наш роман не секрет, но ранее мы соблюдали некоторые приличия. Хотя, встречи замужней женщины и неженатого царевича нельзя назвать добропорядочными. Но почему это должно меня волновать?

— Пусть пока всё идёт по-прежнему. Езжай в Дармштадт и другие города, которые ты хотел посетить. Привози свою принцессу, — острый ноготок вдруг больно царапнул мою грудь, — Я же пока буду разводиться и решать свою судьбу. Думаю, у меня есть чем удивить прихвостней одной немки. Главное — не вмешивайся и выполняй все приказы. Мы поможем тебе в любом случае.

— О ком ты говоришь?

В ответ на вопрос меня так жарко поцеловали, что пришлось срочно доказывать, как я люблю Анну. Тогда мне было не до таинственных союзников. Невозможно думать о чём-то ином, когда такая женщина рядом. Мы ещё и не виделись целую неделю, а далее нам предстоит долгая разлука.

— Есть у меня другая новость. Но лучше расскажу о ней после твоего возвращения. Да ты сам сразу всё поймёшь, — сообщила графиня, когда утром садилась в карету.

Хочу задать вопрос, но удостаиваюсь только загадочной улыбки. Смотрю вслед отъезжающего возка и ничего не понимаю.

Разговор со следующим гостем, неожиданно посетившим Аничков дворец, был вполне предсказуем. Только я думал, что именно меня вызовут в его кабинет. Поэтому вышедший из кареты Шешковский меня не удивил. Немного смутило его нежелание зайти в дом и провести разговор на улице. Сам я прогуливался после обеда и просто кивнул соглашаясь.

Окинув мой камзол змеиным взглядом, глава тайной экспедиции позволил себе небольшую улыбку. В данном случае сложно предположить, что она обозначает. Но прилива положительных чувств такое поведение не вызывает.

Пройдя несколько шагов, Степан Иванович остановился и посмотрел уже мне в глаза. Не сказать, что я его боюсь. Но почему-то меня сразу зазнобило, будто обдало порывом холодного ветра.

— Вы слишком рьяно начали, Иоанн Антонович. А ещё ведёте себя крайне необычно, что вызывает множество слухов и нездоровое внимание к вашей персоне. Про неосторожность и говорить не приходится. И дело даже не в ссоре с Орловым.

Что я могу ответить на это утверждение? Ничего! Ведь собеседник прав и мне давно пришла в голову мысль о вреде подобного поведения. Уж от Шешковского и Екатеринины не могло ускользнуть несоответствие моих знаний и умения держаться. Узник, проведший большую часть жизни в заточении, просто не может ведать о многих вещах. Только сделанного не воротить. Надо было думать, когда я лечил в поездке сына священника или удивлял Румовского познаниями в математике. Здесь ещё слухи, которые поползли по России. Мол, появился исконно русский царевич, который не даст народ в обиду. Об этом мне в ироничном тоне рассказал Щербатов. Здесь нет ничего смешного, просто князь не воспринимает крестьян за полноценных людей. А вот у главного опричника империи может быть совершенно иное мнение. У императрицы тем более.

— Хорошо, что вы проявили благоразумие и согласились на женитьбу. Ваш роман с одной излишне неугомонной особой вызывает множество вопросов. Поэтому поездка в Европу просто необходима, — снова этот леденящий взгляд.

Мне вдруг стало боязно за Анну. Ведь понятно, какие вопросы вызывает наш союз. Я, может, далёк от придворных интриг, но рядом есть наставники. Панин в последнее время со мной почти не разговаривает, а только даёт задания. Щербатов же недавно был вполне откровенен и открыто сказал, что нам с Анной пора заканчивать встречаться. Тогда я вспылил, и чуть было не наговорил князю дерзостей. Но после ссоры с Орловым и последующему домашнему аресту задумался. Ведь графиня встала на очень скользкую дорожку. И ей просто опасно находиться рядом со мной.

Елизавету Воронцову — фаворитку прежнего императора, не спасла родовитость и связи. Её выслали в деревню, запретив появляться даже в Москве. Понятно, что глуповатая девица не та персона, которая способна представлять опасность для заговорщиков. К тому же её родная сестра является подругой Екатерины. А вот более умную и деятельную особу вполне могли заточить в тюрьму или отправить в вечную ссылку. Кстати, Воронцова недавно просватана, и её трёхлетние метания закончены. Об этом мне рассказала именно Анна, ведь они кузины.

Только с нами всё иначе. Сложно поверить, что графиня успокоится и смирится. Но если сам Шешковский говорит, что надо быть осторожнее, то необходимо прислушаться.

Я, конечно, не император. Да и настоящей власти мне никто не даст. Скорее отправят обратно в Шлиссельбург или Холмогоры. Только надо поговорить с самой Строгановой. Уж больно необычными были её слова перед расставанием.

— Зачем вы связались с «литераторами» и тем более замыслили печатать газету? В России хватает различных изданий, где можно публиковать ваши произведения. Лучше занимайтесь сказками, да этими перьями с сумками. Кстати, ваш купец и младший брат уже привлекли к себе внимание влиятельных людей. Потому и уделите им больше внимания, дабы оба не влезли в какую-нибудь ловушку, — продолжил Шешковский, — Не буду спрашивать, откуда вы берёте все эти новинки, вместе с необычными сказками. Пока не буду. Поэтому предлагаю задуматься над моими словами. Да и про семью не стоит забывать.

Кровь бросилась мне в лицо, а кулаки бессильно сжались. Я никогда и не забывал про своих родных, живущих в Шушарах. Можно было про них не говорить. Хватило слов о моём необычном поведении. Значит, я достиг определённой границы дозволенного, за которой могут последовать кары. Уж очень не хочется обратно в застенок. Не думаю, что при правильном допросе и хорошем палаче, кто-то способен утаить сведения о любых делах. А если Екатерине станет известно о Майоре, то боюсь, что меня сразу же посадят на цепь и начнут вытаскивать знания. Ведь, кроме сказок, я знаю немало, только не могу вспомнить. Вот палач и поможет расшевелить память.

— Я приму к сведению, все ваши слова, — отвечаю вмиг охрипшим голосом.

— Не переживайте так, Ваше Высочество, — улыбнулся глава экспедиции, заставив меня внутренне похолодеть, — Всё наладится. Поезжайте в Неметчину, знакомьтесь с будущей женой и тамошними нравами. Вы же хотели побывать и на богемских заводах? Тоже дело нужное. Главное — слушайтесь Никиту Ивановича и постарайтесь избежать лишних обещаний германским монархам. Это не ваше дело. Хотя, многое может измениться уже через год. Вы просто можете навредить по неопытности.

Последние слова я не сразу осознал. Тем временем Шешковский наклонил голову в парике и шляпе, а затем направился к ожидающей его карете. Как это понимать, особенно после приказа выполнять только что услышанные распоряжения?