Неожиданный наследник

Глава 10

Обратная дорога проходила немного медленнее и гораздо сумбурнее. Во-первых, наш караван значительно увеличился. Ведь кроме отца, моих родных братьев и сестёр, с нами ехали ещё три женщины, девять детей и одна собака! Во-вторых, к поезду присоединился Вындомский. Благо его поместили в отдельном возке, и с нашей компанией комендант не пересекался.

Формальности были соблюдены, и полковник не считался арестованным. Но с учётом того, что его сопровождал приставленный человек, ситуация очевидная. А ещё отдельно в столицу везли наиболее ценные вещи пристава, которые заняли целых три воза. Панин немного поворчал на этот счёт, что подобное положение унизительно. Мол, никого не должно волновать, где и на какие деньги Алексей Максимович приобретал различные статуэтки и пушнину. Щербатов придерживался совершенно противоположного мнения, считая казнокрадов главными врагами России. Это вызвало дополнительный спор между вельможами, продолжавшийся чуть ли не два дня. По итогу оба остались при своём мнении. Зато, я немало узнал о положении дел с мздоимством в империи. Если верить князю, то воровство просто запредельное. Граф придерживается мнения, что не всё так плохо. Честных людей хватает, а взяточники и растратчики были всегда. При этом Никита Иванович присовокупил к своим утверждениям политический момент, указав на необходимость реформ по прусскому образцу. Михаил Михайлович в ответ возбудился, ругал немцев и прочих европейцев, защищая наш истинно русский путь.

В общем, всё по-прежнему. Бесконечные споры, как обустроить Русь — мать нашу. Я хотел спросить, а что оба сиятельных и небедных господина сделали для улучшения положения в Отчизне? Но немного подумав, решил не поднимать столь интимный вопрос. Вдруг оба наставника обидятся? Меня общество вельмож вполне устраивает. Я к нему привык и не хочу менять столь приятную компанию на новых людей.

Касаемо отношения к Вындомскому, то мне с трудом удавалось сдерживать радость. Может оно и некрасиво, но ничего не могу с собой поделать. Ещё хочется верить, что подлец не уйдёт от правосудия. Например, Панин считает, что откупиться от наказания вполне возможно. С ним неохотно согласился Щербатов.

Подготовка к обратной дороге, неожиданно вызвала нешуточный переполох. По словам Антона, которого я спросил о причине суеты, обозники искали возки. Мол, количество людей и необходимых в дороге припасов увеличилось, а хороших саней и лошадей попросту нет. Немного позже я узнал, что выход был найден. Оказывается, Вындомский заранее подготовился к переезду, и в Холмогоры прибыли необходимые возки с обслугой. Получается комендант за свой счёт ещё и помог нам вовремя выехать.

Особое удовольствие мне доставляло общение с роднёй. Часть пути мы проделывали с наставниками, а далее я пересаживался в возок к кому-нибудь из своих. Первое время бывшие арестанты вели себя восторженно, напоминая меня два месяца назад. Далее, возбуждение немного прошло, но дети Антона Ульриха независимо от возраста продолжали восхищаться любыми новыми видами и строениями. Ведь ранее они не видели замёрзших рек или непроходимых чащоб, сейчас покрытых снегом. Да и церкви с большими домами вызывали у них неподдельное удивление.

Заодно мы продолжали взаимное обучение. Я преподавал арифметику, а в ответ получал уроки немецкого, на котором мы решили общаться в дороге. Но при чужих людях сразу переходили на русский, дабы не возникали лишние подозрения. Ведь считалось, что мои братья с сёстрами неграмотные, и понимают только русскую речь. Мне даже удалось начать разбирать жесты Кати, к несказанной радости всего семейства. Снова и снова ловлю себя на мысли, какие они хорошие. А ещё мысленно даю себе слово, что люди, ответственные за издевательства над моей семьёй, когда-нибудь за всё ответят. Только надо думать об этом реже. Лучше действовать постепенно и не торопиться. Ситуация с Вындомским показала, что не обязательно опускаться до насилия или изощрённых козней. Злоумышленники сами натворили таких дел, что надо только немного подтолкнуть правосудие.

— А зачем вам ёлка, ещё и в гостиной? — вопрос Панина привёл меня в замешательство.

Рождество застало нас при подъезде к Каргополю. Именно здесь мы решили сделать остановку на три — четыре дня. Надо немного отдохнуть, отстоять положенные службы в церкви и отпраздновать, конечно. На ум сразу пришли рассказы Майора, и я решил сделать родне подарок. Удивительно, но когда мне нужно вспомнить, что-то важное, то сделать это крайне сложно. А здесь в голове будто закружились нужные образы. Правда, в далёком мире моего наставника почему-то отмечали Новый год. Наверное, там какая-то другая Земля, отличная от нашей. Как русские люди могут забыть о Рождестве Христовом? Но описание торжества мне понравилось ещё много лет назад. И вот оно неожиданно пришло в голову.

— Разве не принято украшать ёлку, водить вокруг неё хороводы и дарить подарки? — спрашиваю в ответ и понимаю, что это конфуз.

Панин удивился не на шутку. Вижу, что пропала даже его обычная вальяжность. Чую, что Никита Иванович хочет получить немедленный ответ. И здесь уже не сошлёшься на давно умерших старцев. Придётся как-то выкручиваться. В общем, Ваня снова не сдержался и сначала сказал, а затем подумал.

Мы как раз разместились в обширном особняке местного купца, который перебрался в столицу. За домом следили, но сам он пустовал. Вот наша дружная компания вдохнула в него жизнь. Антон Ульрих с женщинами и детьми заняли одно крыло. Я, наставники и офицеры расположись в другой части. Только сейчас не до размещения людей. Надо отвечать на молчаливый вопрос графа.

Тогда меня спас Щербатов.

— Это древний русский обычай, идущий ещё с языческих времён, — поморщившись, произнёс князь, — Потому церковь и не одобряет подобного, ведь речь о Рождестве. Но крестьяне и народ попроще, водят хороводы и колядуют по старинке. Я ничего против этого не имею. Будет даже забавно взглянуть, что получится. Вы же не просто так разучивали какой-то стих, Ваше Высочество?

Вот же жук, наш князь! Сам из себя весь такой увлечённый общественными науками и спорами с графом, но всё примечает. Теперь вот думай, как ответить на новый вопрос. И глазки у Михаила Михайловича такие хитрые. Мол, давай, выкручивайся! Ведь я виноват, что в поездке пытался вспомнить и записать услышанное за долгие годы заключения, чем привлёк внимание окружающих. Видать, причина в старательном марании бумаги на остановках. Ещё не мешает перевести написанное, дабы поняли местные. С этим вообще происходят забавные вещи. Я до сих пор думаю на языке Майора, хотя постепенно перехожу на местную речь и в мыслях. С восприятием письменности и особенно арифметических задач иногда случаются сложности. Но в целом меня уже не отличить от обычного вельможи. По словам Панина, в России до сих хватает неучей и косноязычных дворян, по сравнению с которыми моя манера изъясняться — образец изящной словесности. Граф тоже любитель иронии, но меня она обычно не касается.

— Я позволил себе написать несколько виршей для детей. Хочу сделать им приятное, — почти честно отвечаю наставнику, — Назвать сие стихами не поднимается язык. После праздника расскажу их и вам.

— Вы разве не разделите с нами праздничный стол? — удивился князь.

— Предпочту провести время со своим родными. Заодно с ними и отобедаю. А вы вряд ли захотите садиться за один стол с простолюдинами. Потому и думаю ознакомить вас с моим скромным творчеством позже.

А здесь Щербатов меня удивил. Ведь никто не отменял сословные различия, и дети Антона Ульриха, тем более их матери, остаются крестьянами. Или мещанами, я пока плохо разбираюсь в подобных вопросах. И для дворянина, особенно аристократа, невозможно делить с ними пищу.

— Если наследник престола, а ещё принц Брауншвейгский, который приходится племянником прусскому королю и кузеном почившему русскому императору, не видят умаления достоинства отобедать с простолюдинами, то чем я хуже? — витиевато изъяснился князь, — Для господ офицеров, тем более гвардейцев, сие неприемлемо. Для нашего милого графа тоже. А я как-нибудь переживу умаление своей чести.

Судя по покрасневшему Панину, слова Щербатова хорошо его задели. Вот умеет Михаил Михайлович тонко издеваться над оппонентом, ещё и подталкивая его к нужному решению. Естественно, граф сразу заверил, что посетит праздник и даже выделит для торжества своего повара. А вот это точно лишнее. Либо надо заранее согласовать перечень блюд. Нет, мои милые и скромные родственники не какие-нибудь дикари. И этикету они обучены, в том числе пользованию приборами. Даже самые маленькие не полезут руками в тарелку, и не будут вытирать руки о скатерть. Антон Ульрих предусмотрительно обучил детей поведению за столом, используя два набора вилок и ложек, прихваченных в ссылку. Но, до недавних пор его домочадцы питались впроголодь и знакомы только с простейшей пищей вроде каши, похлёбки и пирогов. Боюсь, что дети не оценят паштеты и прочие соусы в исполнении месье Эжена. А вот попросить француза запечь целиком поросёнка или гуся, совсем другое дело. О чём я тотчас же объяснил Никите Ивановичу к явному веселью Щербатова.

— А это что? — указываю на очередную поделку.

— Дык это медведь с дудкой, — заикаясь, ответил мастер, чей дом мы посетили с Пафнутием и слугой графа — Кондратием.

Не считая обычного обозника и кавалергарда, оба камердинера сопровождали меня по местным лавкам. Оказывается, Каргополь издавна славится своими игрушками, о чём я случайно услышал. Поэтому решил порадовать младшую часть семьи подарками. А то, кроме калачей, ничего в голову не приходит. Одели мы всех ещё в Холмогорах. Пришлось отказаться от дворянских нарядов, к которым мои братья и сёстры были неприспособленны. Вот мы и заменили принесённые Вындомским обноски на добротную купеческую одежду. Теперь мои холмогорцы, как я ласково называю родню, щеголяют в красивых сарафанах и кафтанах. На головах у них меховые шапки, а из верхней одежды шубы, благо на севере нет недостатка в мехе.

А ещё Вахромеев немного растряс запасы бывшего коменданта. Оказывается, меховая одежда, причём добротная, присылалась из столицы. Но вороватый полковник оставил себе даже женские полушубки, заставив моих сестёр ходить в старых тулупах, коих было два на всю семью.

Бурная радость родственников на обновки заслуживает отдельного упоминания. Я смотрел на этот восторг и испытывал просто истинное наслаждение. Мне даже удалось на время отогнать навязчивые мысли о мести. Лучше каждый день радовать своих близких и делать их хоть немного счастливее.

Потому на следующий день после тренировки, я начал раздавать указания. Анисим с одним из обозников отправились в ближайший лес за подходящей ёлкой. Заодно помощник камердинера получил приказ смастерить крестовину для установления зелёной красавицы. Ещё в Холмогорах я попросил женскую часть родственников заняться изготовлением игрушек. Для этого были закуплены небольшие отрезы тканей, да и сами обитатели усадьбы нашли немало материалов. Теперь у нас есть пусть неказистые, но игрушки на ниточках, которые мы будем развешивать после моего возвращения. Это для изысканной публики нелепые лошадки, зайчики, курочки и люди в крестьянской одежде, могут показаться убожеством. А для меня это лучшие украшения на свете! А малышня вообще смотрит на игрушки, будто на чудо.

Со своей стороны я решил добавить небольшие калачи, которые тоже будут развешены на ветках. Думаю, дети оценят мои старания. Ещё будут глиняные поделки каргопольских мастеров, вызвавших у меня совершенный восторг. В итоге я скупил, чуть ли не половину лавки, решив порадовать забавными подарками и наставников.

Вернувшись, обнаруживаю, что Анисим выполнил приказ. Вокруг ёлки уже кружилась детвора, не понимая, зачем она нужна, но полностью одобряя мой поступок.

— Ну что? — гляжу в счастливые мордашки, предвкушающие новое развлечение, — Будем наряжать ёлку?

— Да!!! — радостный крик, наверное, был слышен на другом конце города.

— Балуешь ты их, сынок, — произнёс Антон Ульрих, когда мы с божьей помощью закончили столь нелёгкое занятие, — А с другой стороны, как иначе? Я ведь не смог их даже защитить и позволить жить по-людски… Спасибо!

Сглатываю комок и обнимаю, расчувствовавшегося отца. Хорошо, что никто не видел минуты его слабости. Народ с упоением рассматривал плоды наших стараний. А неплохо получилось! Сегодня у всех будет праздник. Антон Ульрих же зря наговаривает. Одно то, что он вырастил столь достойных людей, дал им воспитание и продолжает всячески заниматься с ними, заслуживает уважения! Непохож отец на обыкновенного представителя знати судя по рассказам моих наставников. Это надо ему сказать спасибо, что, несмотря на сложные обстоятельства, дети получили полную чашу любви, которой лишены их сверстники, живущие во дворцах.

Дружно поём последние слова, и гостиная буквально потонула в радостных криках! Окидываю взглядом счастливых присутствующих и натыкаюсь на удивлённое лицо Щербатова. Чую, что мне ещё предстоит объяснять, откуда взялись столь простые, но душевные стихи.

Несмотря на достаточно молодой возраст, князь снискал себе славу литератора. Хотя Михаила Михайловича более интересует история и философия, но и в стихосложении он разбирается. Я ведь ещё начал праздник с одного из запомнившихся мне стишков про Рождество. Майор иногда баловал меня подобными представлениями, считая совершенным ребёнком, несмотря на немалый возраст.

Первые же слова поразили не только родню, но и Панина со Щербатовым. Князь так вообще сразу подобрался ко мне поближе. А затем мы уже взялись за руки с братьями и сёстрами, начав водить хоровод. Нехитрую песню о ёлочке удалось разучить буквально за несколько минут перед началом праздника. В итоге малыши потребовали пропеть её ещё несколько раз при полной поддержке старших ребят. Я вообще готов кружиться в хороводе и читать стихи хоть целый день. Ранее мне не было знакомо такое чувство единения. Даже первая встреча, и последующее общение с роднёй не сблизили нас так, как сегодня. Сегодня мы были единым целом и вообще сложно передать словами испытываемый мною восторг!

Далее началась раздача подарков. Я знаю, что дети должны находить их под ёлочкой утром. Весьма чудный обычай в мире Майора. Ведь лучше делать это сразу, а затем садиться за стол. После дети вдоволь наиграются новиками и счастливые лягут спать. Думаю, взрослых это тоже касается. Ещё подарки должен дарить Дед Мороз, которого у нас сегодня не было. Ничего, в следующий раз внесём изменения.

Оказывается, дарить подарки не менее приятно, чем получать. Правда, я не великий знаток подобного действа. Но мне было неимоверно приятно раздавать завёрнутые в яркие тряпочки игрушки. Прониклись даже наставники, с удивлением разглядывая поделки местных мастеров. Также мне запомнились безумные глаза слуг, когда я подарил им игрушки ещё в лавке, попросив передать собственным детям или племянникам. Наверное, в нашем мире подобное не принято. А то Пафнутий с Кондратием упали на колени и чуть не обслюнявили мои руки. Дикие люди!

Сейчас же, мы довольные садимся за стол. Пришлось соблюсти некоторую субординацию, как назвал это отец. Было накрыто два стола. За первым расселись я, Антон Ульрих и три наставника. В большой комнате разместились все остальные. Иначе для застенчивых Лизы или Пети праздничный ужин превратился бы в муку. Уж больно они стеснялись чужих людей и предпочитали общество друг друга. И моё, конечно. Заодно пришлось позаботиться о Никите Ивановиче и порадовать его любимыми паштетами.

После появления первой звезды мы приступили к трапезе. Мужчины выпили вина в честь наступившего Рождества, я же предпочёл клюквенный компот. Пить более крепкие напитки мне просто не хочется. В голове всегда крутится нелёгкая судьба Майора, который гасил душевный пожар водкой. Скорее всего, от неё он и сгорел.

— Скажите, Иоанн Антонович, — произнёс Щербатов, улыбнувшись детскому смеху, раздавшемуся из соседней комнаты, — Вы давно сочиняете стихи? И это точно не простые вирши, о которых вы говорили накануне. Не скажу, что это глубокая поэзия. Но признаюсь, я был впечатлён. Более того, советую вам записать все стихи и ознакомить с ними широкую публику. Да и сам праздник под подобные легкомысленные песенки чудо как хорош! Я ничего подобного и не видел ранее. Нет, во дворцах хватает празднований и карнавалов. Только нет там душевности, которая и должна присутствовать на семейном торжестве.

— Я подумаю, Михаил Михайлович. И спасибо за добрые слова! Мне просто хотелось сделать приятно близким.

Не говорить же князю, что это чужие стихотворения? И мне стыдно принимать подобную похвалу. Ведь окружающие считают, что именно я всё придумал, включая хороводы вокруг ёлки.

— А ещё меня привлекают ваши шутливые задачки и шарады. Я сразу начал их записывать. Сразу заметно, что, несмотря на простоту, они весьма сложные. Вот такое противоречие, — снова улыбнулся собеседник, — Не сочтите за дерзость и навязчивость, но настоятельно прошу вас издать эти стишки. Дело даже не в успехе, которым они будут пользоваться. Сие весьма полезно для обучения детей. Готов даже стать вашим помощником, в столь благородном для русского общества деле.

А вот Панин явно далёк от восторгов князя. Вернее, ему понравился праздник и стихи. Но наставника смущает желание Щербатова приблизиться к моей персоне. Об этом мне позже рассказал отец. Сам я далёк от подобных интриг. Антон Ульрих же предпочитал помалкивать и внимательно слушал окружающих. Затем разъяснял мне, что происходит на самом деле. Чую, что по возвращении в столицу вокруг моей персоны разгорятся нешуточные страсти. Хорошо, что я приобрёл не только семью, но и настоящего друга в лице отца. Он точно не будет давать мне советов для удовлетворения собственных желаний. Для него семья важнее всего!