Необходимые монстры

Мужчина со стеклянной булавкой

Мох снял громадных размеров атлас с полки букинистического магазина Таджалли и бухнул его на стол. Клерк за стойкой бросил на него язвительный взгляд и, казалось, собрался что-то сказать, но потом вновь занялся пересчётом денег. Неопрятная стопка подобных же фолиантов образовалась слева от Моха. У большинства были повреждены переплёты и вываливались листы. На обложках некоторых были оттиснуты названия кораблей, а поля испещрены надписями вроде водных глубин и картографических координат. Он раскрыл обложку и почувствовал, как от кожаной пыли защекотало в носу. Увиденная в прошлый вечер странная девочка-подросток занимала все его мысли, и он никак не мог выбрать, какую из книг ему хотелось купить. Переворачивал страницы, не вникая в содержание.

Пока он выбирался из дома, она уже ушла. Он шёл по кромке канала, пока небо совсем не потемнело и луна не осветила воду. Шёл он следом в том направлении, в каком, так ему казалось, ушла девочка, но нашёл лишь следы её ног. Остановился Мох только тогда, когда темнота уже не позволяла различать никакие дополнительные приметы.

Наличие Сатурний луна было куда более убедительным свидетельством того, что Мемория, возможно, живее, чем кулон-лисица. Он попробовал вообразить себе мир, где снова была Мемория, но не смог почувствовать его реальность. То, чему он верил в отношении Мемории, а также его роль в её смерти рубцом корежили его сознание. А потом появилась эта девочка и её пёс. Что ему до так непохожей на юную Меморию девочки с жёстко выпрямленной спиной, промелькнувшей на несколько секунд в скудном свете? Зачем оказалась она около заброшенного дома в поздний вечер? Мысли Моха кругами ходили немало часов, но ничего осознанного из них так и не вышло.

– Он не придёт, – сообщил клерк по имени Квакуша. – Он приходил в половине шестого. Пьяный в хлам. До самого дня в себя приходить станет, а потом, если ему и понадобится чья-то компания, так и то его чёртова попугая. Вы прокакали удачу, дружок.

– Я просто за книгой пришёл, – буркнул Мох, не подымая глаз.

– Ах, я ошибся, как же, – произнёс Квакуша, закатывая глаза.

Мох вздохнул и плюхнулся в кресло, сплошь выстланное кошачьей шерстью. Держать книгу на коленях было тяжело. Мох был зол до чёртиков. Левый глаз резало, будто под веком песчинка засела. Три не три – никак не убирается. Под правым глазом мускул дрожал – последствие того, что почти всю ночь пролежал без сна. Других покупателей, кроме Моха, в магазине не было. Он пришёл до того рано, что видел, как Квакуша отпирал дверь, и тут же прошёл за ним. В книжном Таджалли ему нравилось больше, чем в квартире Сифорта. У Таджалли забитые книгами помещения были не так шикарны, как у его работодателя. Они были меньше, заставленные книгами полки поглощали звуки. Он чувствовал себя как дома среди сложенных в стопки книг, меж которых совершал свой неспешный обход крапчатый кот по кличке Мышь. Судья Сифорт кошками брезговал. Моху доставляло угрюмое удовольствие укладывать своё всё в кошачьей шерсти пальто на пурпурный бархат какой-нибудь козетки судьи. Он побарабанил пальцами по ручке кресла. В раздражении закрыл атлас, снова потёр глаза. Выбрал другой атлас из отложенных ранее.

Подошёл к клацнувшей стойке. Всполошенный Квакуша муреной выскользнул из-за скалы древнего кассового аппарата. Когда он разглядел, что за книгу держал Мох, зрачки его глаз заострились.

– Аахх, первое издание «Странника Золотого мира», – сказал он. – Я и не знал, что у нас оно есть. Полагаю, вам известно, что это довоенное издание?

– Да, – кивнул Мох. У него бурчало в желудке. Хотелось скорее уйти. – У вас пакет есть? На улице дождь идёт.

– Мм. – Клерк шарил под стойкой, пока Мох оглядывал плотно уставленные книгами полки у него за спиной. Давняя шутка: книги не дают этому зданию упасть. Стоит их убрать – и оно рухнет. Позади Моха открылась входная дверь, впустив клуб сырого воздуха и шорох начавшегося с ночи дождя. Кот Мышь, которого Мох не заметил, вспрыгнул на стойку рядом с его рукой.

– Я это только к тому, что названия многих мест на карте острова Козодоя будут неправильными, – пояснил продавец, беря книгу из рук Моха. Моха больше интересовали старинные названия, нежели те, что навязывались земельными инспекторами, приходившими на те земли вслед за выводом войск. Смена названий стала солью на ране для тех, кого выселили из родных домов. Мох решил не убирать книги и карты из дома на Благоуханном Стоке из-за риска напугать Меморию, если и в самом деле именно она пользовалась ими. Покупая атлас, Мох надеялся подыскать хоть какой-то ключик к проявленной непрошенной гостьей заинтересованности в этой островной местности.

– Я понимаю, спасибо. – Мох следил за суетой продавца. Квакуша был прав в своём предположении. У Моха была надежда увидеть Оливера. В том, что этот человек приползал домой на карачках на рассвете, необычного не было. Он был неисправимым бабником. Мох надеялся перехватить его до того, как тот спать завалится. У него имелись острые вопросы о том, что связывает Оливера с Агнцем. Теперь, когда Оливер добрался до кровати, он много часов пробудет в бессознательном состоянии.

Квакуша раскрыл книгу, вложил закладку, пропустил все страницы через большой палец. Глаза у него расширились.

– Вот, я же говорил, остров Козодоя изображён всё ещё таким, каким он был до того, как доступ туда был запрещён. Взгляните на все эти мелкие дороги и городки, просто прелесть. Уверен, что сейчас остров не так прекрасен. Славные форзацы, между прочим, теперь подобных типографских чудес не увидишь. Утраченное искусство, чего уж там. – Продавец пробежал пальцами по краям обложек книги. – Боюсь, что вам оно безо всякой пользы будет. Вы уверены, что я не смогу заинтересовать вас чем-то другим… э-э… более практичным? – Он закрыл книгу. Дуновение воздуха взъерошило шерсть у кота.

– Мне эта в самый раз, – сказал Мох и протянул продавцу скомканную купюру. Поджав губы, Квакуша опустил своей перепачканной чернилами рукой книгу в пакет. И сунул его Моху.

– Что ж, пожалуйста. Очень надеюсь, что книга вам понравится.

Мох взял книгу, крутя головой. И только повернулся, чтобы уйти, как почувствовал – кто-то коснулся его руки. Грузный мужчина в верблюжьем пальто преградил ему дорогу и сжал его руку в своей прежде, чем Мох сумел среагировать.

– Шторм. Мое имя Джей Харт Шторм. Если только я не ошибся непростительно, вы учитель, нанятый Хабихом Сифортом. Да, нет? – Мужчина оглядывал Моха с головы до ног. Его водянистые розовые глазки были погружены в складки, пухлые, как лепестки. Маленький ротик, проглядывавший из густой, круто побитой сединой бороды, и прикрывал ряды кривых зубов.

– Нанятый, вообще-то, поверенным в делах, но – да, это так, – подтвердил Мох. – Я работаю у судьи Сифорта.

– Вижу, вы атлас купили? Для детей? – Шторм с хлопком свёл ладони.

– Вам знакома эта семья? – произнёс опешивший Мох.

– Да, мне она знакома. Судья – мой близкий друг.

– Тогда вам известно, что дети сейчас… – начал Мох.

– За городом, разумеется, надо же было мне такую глупость сморозить. – Он шлёпнул себя по лбу, оставив красное пятно на конопатой коже. – Они ж всегда с Хабихом в деревню ездят. Некоторым, полагаю, этого хватает. – Он указал рукой на книгу. – Вы её заранее купили, к их возвращению к учёбе?

– Так и есть, господин Шторм. – Мох молчал, не зная, что ещё сказать. – Что ж, приятно было познакомиться, но вы должны извинить меня, я уже уходил.

Шторм насупился, лоб его пошёл морщинами.

– Прежде чем вы уйдёте, – сказал он, встав между Мохом и выходом, – есть одна штука… Не сможете ли вы мне помочь?

– Что за «штука»?

– Такое дело, малость неловко, но миляга Хабих, малый забывчивый, должен был оставить для меня книгу. Я, видите ли, собиратель, чуток библиофил, и он приобрёл её от моего имени. Мы должны были встретиться до его отъезда, с тем чтоб он мне её отдал, но, такое дело, вы же знаете, такое случается. Дела в последний момент, и всякое такое.

– Простите, господин Шторм, уверен, вы поймёте, что просто так, без разрешения я не могу дать вам книгу из собрания судьи. С вами я только что познакомился, а какого-либо способа связаться с ним у меня нет. Без обид. – Мох направился напролом к выходу, но сумел лишь ещё плотнее приблизиться к Шторму.

– Я был бы огорчён, если б вы так поступили, – расхохотался Шторм. – Боже правый! Но, по счастью, у меня есть расписка самого Хабиха, способная дозволить обмен. Если б я знал, что сегодня явится возможность встретиться с вами, я бы захватил её с собой. Вообще-то, я заходил вчера вечером, но вас дома не было.

– В таком случае, полагаю, все в порядке. Когда вас ждать? – Мох извёлся от растущей подозрительности. Шторм, похоже, этого не замечал или предпочитал не обращать внимания.

– Завтра вечером не слишком рано? Скажем, в семь?

– Превосходно, господин Шторм. Что за книга? Я постараюсь, чтоб она была готова.

– Она называется «Певчие птицы острова Козодоя». Давайте-ка я вам его запишу. Хабих просто помешан на книжках про птиц. – Ловким взмахом руки Шторм извлёк авторучку в черепаховой оправе и идеальным каллиграфическим почерком написал название книги на пакете, который держал Мох. А тот воспользовался случаем, чтобы самому подобраться. Он не отрывал взгляда от стеклянной булавки на лацкане мужчины – крошечный рубин, как капелька крови, в золотом зажиме. – Вот так. – Ручка исчезла в пальто Шторма. – Мы обо всём договорились. Всего вам доброго, господин… ужасно виноват, не расслышал вашу фамилию…

– Лес, – сказал Мох, пожимая его руку. – Джозеф Лес. – Мох бросил взгляд на Квакушу, но тот был занят устройством полки эротических книг за стойкой, напевая и с видом профана качая головой из стороны в сторону.

– Завтра вечером, стало быть, – гаркнул Шторм. Натужно улыбаясь, Мох вышел из магазина с пакетом под мышкой.

Дождь обратился в раздражающую морось. Мох направился не прямо домой. Сунув книгу под мышку, он прошёл несколько кварталов, держа путь к громадной лестнице, давшей название городу. Вырубленные в известняковых скалах ступени каким-то чудом древней инженерной мысли образовали защитный вал города. У подножия лестницы плескалось Радужное море. Ступени расходились в обе стороны на многие мили, теряясь во мгле. Мох приходил сюда часто. Он вбирал в лёгкие этот воздух. Морось осаждалась на его лице, остужая разгорячённую кожу. Ощущение огромного простора позволяло чувствовать себя неприметным среди сновавших мимо людей, занятых своими заботами, которые не обращали внимания на ещё одну живую душу, вперившую взгляд в серую даль.

Было ли совпадением, что Шторм попросил именно эту книгу? Судя по Договору дарения, найденному Мохом в столе Сифорта, книга была передана Музею шесть месяцев назад. Мох почувствовал, как стянуло желудок. Приходилось играть предложенную роль. Теплилась надежда, что тем дело и кончится. Если же нет, то оно поможет высветить любой внутренний мотив, какой, возможно, есть у Шторма.

Мох ушёл со ступеней и смешался с потоком пешеходов вокруг Полотняного Двора. Взгляд его скользил по людям на площади, выискивая женщину в наколках. У человеческого глаза есть невероятная способность различить знакомое лицо среди сотен других, и Мох заметил, что не сводит глаз со Шторма, стоявшего в паре сотен шагов от него. Мужчина на него не смотрел, но Мох был уверен, что тот отвернулся в самый последний момент.

Мох пошёл своей дорогой по краю площади, направляясь к обветшалой телефонной будке. Вошёл в неё, плотно закрыл за собою дверь, перекрыв уличный шум. В тесной кабинке стояла вонь, как в отхожем месте. На полу валялись использованные шприцы. Пластиковая трубка утробным плодом болталась на вытянутом шнуре. Мох отвёл взгляд. Вытащил красную шариковую ручку и посмотрел на надписи, сплошь покрывавшие все стенки будки. Отыскав свободное местечко, нарисовал маленькую птичку, поставив пять точек над её головкой. Сунул ручку в карман и вышел. Оставить знак – дело почти безнадёжное. Немало месяцев прошло с тех пор, как они виделись с Радужником, но Моху нужно было с ним поговорить.