Немо восставший

18

ХИЩНИКИ СО ВСЕХ СТОРОН

Выгравированные буквы оружейной компании «Remington» окружили голову Фулмера полукруглым нимбом, когда он прислонился к ящику с оружием, перебирая небольшой комок купюр, которые он только что вытащил из кармана своих джинсов.

Пропитый виски голос закричал: «Никакого конфедеративного дерьма! И не пытайся подсунуть его нам еще раз!»

«Не буду. Как будто ты не знаешь, откуда я», сказал Фулмер, подыскав несколько федеральных купюр. «Все в порядке, я в игре».

Вдоль старых ржавых стен грузового трюма в восемь ярусов и пять рядов стояли ящики с винтовками и патронами, покрытые парусиной и обвязанные веревками, с узкими проходами между ними, ведущими к центру трюма и ночным игрокам в покер.

Фулмер стащил из этого лабиринта ящики, и три игрока теперь расселись вокруг импровизированной бочки. Их лица, разбитые и покрытые шрамами, казались наглядными историями морских плаваний и сражений на далеких континентах.

Рэд, прозванный так за кровь, постоянно плававшую у него в глазах [red = красный (англ.)], потеснился, освобождая место Фулмеру, и хлопнул молодого человека по спине, когда тот бросил деньги в скудный банк, а затем уселся на ящик с какими-то пистолетами.

Рэд ухмыльнулся: «От новенького, все бумажки Союзные».

Он взял в руки колоду, пытаясь перетасовать ее неоднократно переломанными пальцами, сгибая карты. Фулмер взял у него колоду и начал сдавать, раскладывая карты по бочке. Последняя из них легла перед Тимом, беззубым пьяницей, с клочком передовицы старой газеты, вылезавшей у него из бушлата.

Тим взглянул на покер в своей руке, чмокая черными деснами: «Несколько лет назад мы были легкой мишенью Немо и этой его подводной хрени, разве не так, а, ребятки? Корабль, битком набитый оружием? И ты же был тогда вместе с ним заодно, на той субмарине, и вы целились в нас? Так ведь? Ты наводил пушки?»

Фулмер ответил: «На Наутилусе не было пушек».

Рэд сбросил две карты, взяв две другие: «Долго ты еще будешь мусолить старое? Уже давно все это проехали».

Но пропитый голос Тима не унимался: «Говорят, Немо только что повесили в какой-то вонючей тюряге в Вирджинии, и с ним покончено. Должно быть, теперь нашему мальчику спокойней спится: того, кого он предал, наконец-то, сунули дохлым в мешок».

Рэд сказал: «Если б ты играл и дрался так же распрекрасно, как треплешься языком, из тебя получился бы настоящий моряк, гораздо лучше, чем сейчас».

«Мне просто любопытно, что это за человек, который помогает заковать своего собственного капитана в кандалы». Тим вытащил карту у Фулмера, сказав: «Ты же был на стороне пирата, а затем превратился в труса».

Фулмер развернул свои карты веером и, не повышая голоса, спокойно ответил: «У меня на то были свои собственные причины и соображения, и я не собираюсь ни перед кем оправдываться за то, что сделал, точно так же, как и за то, когда я стрелял в любую суку, которая приближалась ко мне на опасное расстояние, когда я развозил почту на Пони-Экспресс. Почему бы нам не вскрыть один из этих ящиков и не посмотреть, не разучился ли я целиться».

«Быть с утра под ромом – это значит превратить друзей во врагов». Рэд бросил на бочку стрит с выигрышным тузом: «Но вернемся к нашим баранам, давайте все немного оттянемся и доиграем правильно; у меня выигрышная рука».

Тим бросил карты: «Какой смысл, потому что этому Фулмеру нельзя доверять», после чего положил на бочку изогнутый арабский кинжал с рукояткой из слоновой кости.

«Я считаю тебя подлой тварью и трусливой сукой, чувак».

«Не впервой», ответил Фулмер. Тело его напряглось, но он не стал делать никаких резких движений и даже не повысил голос: «У тебя единственный шанс с этой шафрой [йеменский кинжал], приятель. А потом я им же выпущу тебе кишки».

Тим схватил нож, но вдруг в этот момент на шею ему упала паутина и туго затянулась вокруг нее, прямо как толстая леска, удушающей гарротой. Задыхаясь, он растянулся на полу, и тут сверху на него полилась какая-то ядовитая кислота: она стала пожирать ему кожу, которая стала отслаиваться от мышц, а мышцы – от костей, оставив лишь голый череп, с остатками растворяющихся голосовых связок в горле и сворачивающимися волосами.

На штабеле ящиков с винтовками сидела на механических лапах какая-то паучья тварь, склонившаяся над трупом Тима, она присела над ним своим голубым стальным телом шириной в четыре фута [1 м 20 см], как горгулья, возвышающаяся на стене собора.

Рэд замер на месте. Не в силах пошевелиться. Прямо перед ним полз какой-то кошмар наяву, глубоко вонзаясь в деревянный ящик острыми металлическими когтями восьми поршневых лап, удерживаясь на нем и сохраняя равновесие.

Голова паука, отдаленно походившая на человеческую, напомнила Рэду сморщенную голову одного старика, которого он однажды видел в Эквадоре, но эта поворачивалась из стороны в стороны на шее-штопоре, выискивая перед собой противника. В центре металлического «лица» находилось большое глазное яблоко, похожее на линзу, а прямо под ним располагалась пасть твари, которую она широко разевала, открывая небольшие медные сопла для распыления яда и паутины.

Фулмер решился пошевелиться; тварь отреагировала, внутри нее сработал какой-то встроенный механизм. Он схватил кинжал-шафру. Она прыгнула на него. Он ударил им в металлическое тело, оно бешено засеменило лапами, разрезая воздух и дерево когтями, но он дотянулся кончиком кинжала до какой-то гибкой детали под раскрытыми челюстями паука.

Лезвие перерезало трубку, и из твари брызнула ядовитая кислота, обжигая Фулмеру шею, но затем он отбросил ее в сторону и бросился к штабелям с винтовками.

Разбив крышку одного из ящиков ударом локтя, расколовшим дерево, он сорвал клеенку и схватил магазинную винтовку Ремингтон. Ящичек с патронами рухнул и разбился одним ударом ноги. Он мгновенно зарядил оружие пулями и взвел курок.

Фулмер почувствовал что-то позади себя и обернулся. На фоне тусклого фонаря трюма чернели силуэты двух пауков, сидевших на одном из штабелей. Они склонились чуть вперед на своей пневматике, и из их разинутых пастей капала едкая жидкость.

Он выстрелил в обоих. Несколькими быстрыми выстрелами.

Один из них разлетелся на куски, а другой, завертевшись в воздухе, как консервная банка, слетевшая со столба забора, полетел вниз. Из его жвал тонкой пленкой хлынула паутина, превращавшаяся в затвердевающие прочные нити-шнуры. Он выстрелил еще раз, пуля высекла голубую искру, скользнув по боку твари, однако раздробила ей заднюю ногу, после чего он, увернувшись от разливавшейся паутины, отскочил в сторону, выпустив последнюю пулю, раздробившую паука пополам.

Машина еще работала, дрыгая лапами и выделяя застывающую паутину, а разбитые глазные линзы ее разлетелись по полу. Фулмер схватил еще одну коробку с патронами и, обогнув штабель винтовок, бросился в центр трюма.

Не убирая ни на секунды винтовки с плеча, как он делал это тогда, когда мчался на атакующих индейцев-пайютов у пристани на реке Карсон, стреляя с лошади на полном скаку; согнув руки наилучшим образом, так, чтобы поглощать отдачу от выстрелов, он безостановочно палил, перезаряжая рычажный затвор, словно слившись с винтовкой в единое целое. Но целился он не в людей. Это были какие-то странные машины, и безостановочное пламя его ствола стало каким-то извергающимся огненным дыханием дракона, убивающим одну механическую тварь за другой. Пули разбивали их, превращая в металлолом.

Расстреляв все патроны, Фулмер увернулся от какого-то матроса, рухнувшего в трюм с верхней палубы и громко кричавшего. В шею бедняге вцепился паук, обхвативший ему голову и брызгавший в лицо кислоту. Труп врезался в пол, и плоть его, булькая, растворилась в яде.

Фулмер с невыразимым бешеным воем стал молотить тварь прикладом винтовки, как дубиной, разбив ей металлическую шкуру и сбив ее с мертвого человека. Он перезарядился, взведя затвор, но остановился, увидев голову и горло Рэда, затягивавшиеся паутиной.

Рэд вцепился в эти нити, а тварь вскочила ему на затылок, мгновенно погрузив когти ему в мышцы и обхватив лапами-поршнями ему плечи.

Фулмер навел свой Ремингтон, разнеся на куски двух пауков на полу, одновременно бросившись к Рэду. Но выстрелить никакой возможности не было, иначе он убил бы своего друга.

Крики Рэда о помощи затихли, парализованные вцепившимся в него пауком, а из красных его глаз текли слезы; он вытянул руку, схватившись за руку Фулмера, притягивая его к себе.

Фулмер обрушил на паука всю силу своих ударов, перебив ему стальную лапу, и стал тыкать в тварь острым концом этой ноги, снова и снова. Ему удалось повредить что-то внутри этого механизма. Вспыхнуло заискрившееся электричество, и другие лапы хаотично задрыгались, внутренности паука заскрежетали.

Фулмер обхватил тварь за корпус и оторвал ее от Рэда, повалившегося на пол без сознания.

А вокруг роились механические твари, заползавшие внутрь через иллюминаторы, падавшие вниз с верхних палуб и спускавшиеся на паутинах, как марионетки на нитках, растворяя деревянные ящики в месиво струями разбрызгивавшейся ими ядовитой кислоты.

Их цель была совершенно конкретной: брызгая соплами, они пожирали кислотой оружие и патроны вплоть до самой гильз, а затем ядовитые брызги попадали на горячее стекло фонарей, висевших над винтовками. Китовый жир в них вспыхивал и вырывался из фонарных шаров, и языки пламени вились к жидкой смеси растворяющейся древесины, подбираясь к патронам с черным порохом.

Фулмер изо всех сил пытался вырвать Рэда из тисков машины, но ноги твари сжались, и пружины ее затянулись. Заключительным ударом винтовки, ему, наконец, удалось остановить вращение ее шестеренок, затем он взвалил Рэда на себя под руки и бросился к лестнице.

Из-за дыма было тяжело дышать, но Фулмер продолжал стрелять из Ремингтона, убивая пауков, прыгавших на него сразу по четыре штуки из темных углов. Он добрался до лестницы, выстрелил последним патроном в механические челюсти. Пуля вылетела из затылка металлического черепа, он схватился за поручни и начал подниматься, шатаясь из-за Рэда, висевшего на нем, стараясь не упасть.

Внизу, на расстоянии нескольких футов, загорелись ящики с оружием, уложенные в штабеля в этом трюме корабля Ее Величества «Маринер», поджаривавшиеся огнем. А затем они оказались полностью охвачены пожаром.

* * *

На Джесса вылилась жижа зловонной воды и соленого осадка. Он занимался тем, что подключал кислородную сеть к генератору воздуха Наутилуса. Он вытер лицо, выплюнув все, что смог. Туда, где он лежал под пересечением труб и различных механизмов, наклонился Немо.

Немо протянул ему длинный нож с рассеченным концом: «Сначала уголки».

Джесс взял нож. В дюйме от его носа находились большие панели, сделанные из розоватого, почти полупрозрачного вещества, с волнистыми прожилками, его пронизывавшими.

Джес прорезал в углах выемки: «Эти фигни тоньше свадебного платья шлюхи; они не удержат воды!»

«Это им и не нужно. Вода скапливается на поверхности, как в рыбьих жабрах, уходя обратно в океан, а частички воздуха улавливаются гребнями, а затем закачиваются в корабль».

«Так значит, у этой черепахи на самом деле есть легкие и все такое?»

Немо ответил: «Если ты правильно все сделаешь».

Джесс выполз бочком из-под труб: «Думаю, мы это узнаем, когда окажемся под волнами, ползя по дну океана».

Джес быстро поднял нож к груди, острым лезвием наружу, уставившись мимо Немо в проход, ведущий на нижнюю палубу, где два китобоя-маори поднимали заклепанный стальной ящик, такой большой, что требовал усилий двух мужиков.

Их татуированные лица в тусклом свете казались какими-то бесовскими, и они остановились как вкопанные, услышав, как Джесс сказал: «Капитан, вы вовлекли свой корабль в очень крупные и очень хреновые неприятности».

Немо отреагировал мгновенно, выхватив нож, рассекший воздушный барьер между Джессом и китобоями. Несмотря на свою травму, он умело овладел кинжалом, мастерски защитившись и вынудив китобоев отпрянуть, недовольно раздвинув губы и обнажив острые, как пила, зубы. Джесс сплюнул от досады.

«Для охоты на дичь нам понадобятся гарпунщики», сказал Немо, «а эти двое способны работать за десять человек».

Джесс взял в руки большой железный ключ, держа его как боевой топор. «Ну а как же я, мне что, ждать теперь каждую секунду, что они мне перережут горло?»

«Все убийства», подбирая слова, ответил Немо, «любая казнь, будет санкционирована только с моего разрешения, таковы законы Наутилуса».

«Ха, какая приятная мысль, но она ни гроша не будет стоить, если они меня припрут к стенке в дальнем углу машинного отделения».

Немо обратил и нож, и свои слова китобоям: «Личные разборки не должны никак влиять на исполнение вами своих обязанностей, и в случае конфликта наказание, которое я вынесу, будет крайне суровым».

«Эти двое вообще понимают всю эту болтологию?»

Немо резко опустил нож, он мелькнул, разрезав карман куртки одного из китобоев, и выхватил оттуда 9-миллиметровый револьвер. Он спросил: «Matau?» [«Все верно?» (маори)]

Китобои пожали плечами, кинув в знак согласия, после чего двинулись дальше по проходу, удерживая массивный ящик над полом.

«Кэп, знаете, что такое Нукелави?»

- - - - - - - - - - - - - - - - -

* Наклави (Нукелави) – в фольклоре шотландских оркнейских островов, морское чудовище, наподобие жуткого кентавра без кожи. Подробнее см. Википедию.

- - - - - - - - - - - - - - - - -

«Конечно», ответил Немо. «Шотландский монстр, из болот».

«Без разницы, из Шотландии ли оно, или же из Египта, или с Луны, но хуже его не бывает. Оно слеплено из двух кусков, и все это сшито в оболочку открытого мяса и плоти. Так вот это и есть эти двое».

«Ну а сам-то ты?»

«Я невинный новорожденный младенец по сравнению с ними. И мне даже не нужно знать их языка, чтобы и так знать, что от них ничего хорошего ждать не приходится», сказал Джесс. «Я забью одного из них какой-нибудь дубиной или железякой так, что от него одно мокрое место останется, если придется, и попытаюсь сделать то же самое и со вторым».

* * *

Северное течение уносило спасательную шлюпку корабля Его Величества «Маринер» прочь от тонущих обломков и последних взрывов. Фулмер некоторое время глядел на то, как стала исчезать полоса пламени на горизонте, теряя цвет, а затем рухнул на корму с той самой винтовкой и флягой воды в руках.

Он затащил Рэда на среднее сиденье лодки, подоткнув ему под голову куртку как подушку. Рэд попытался было сказать «спасибо», но Фулмер остановил его, не в силах смотреть на свисающие лоскутами куски его кожи, оставленные кислотой, на то, как они трясутся и хлопают, соприкасаясь друг с другом, когда Рэд пытался что-то говорить. Фулмер молил бога о том, чтобы Рэд уснул, так как в шлюпке не было ничего – никакой медицинской аптечки, здесь немыслимо было приготовить грог или набить желтым табаком трубку; не было ничего, что помогло бы ослабить боль. Только сон.

Ядовитого морского паука, сотворившего с ним это, Фулмер сунул в грубый холстяной мешок, мокрый от крови матросов экипажа, и привязал его себе к поясу. Он спрятал его затем на носу шлюпки, бережно держа в руках Ремингтон, расположившись на корме, так, чтобы, если в мешке что-то зашевелится, дернется или начнет поливать их кислотой, он смог бы расстрелять его на куски.

Фулмер знал, что такое океан; когда-то море было местом его работы, точно так же, как и доставка почты в Пони-Экспрессе. Но ему очень не хотелось бы пропасть без вести, очень не нравилось это безвыходное положение, когда не знаешь, где находишься, и не знаешь, куда направляешься. Будь то в пустыне, когда пытаешься отыскать путь назад, вернувшись к старой фургонной дороге, которую занесло песчаной бурей, будь то на воде.

Но ничего нет хуже затеряться, дрейфуя в океане темной ночью, когда на небе ни звездочки. Вот в этом положении теперь и оказались Фулмер с Рэдом, истекающим кровью, двигавшиеся этой ночью вслепую. Потому что небо слилось с водой в единое целое, без горизонта; их окружала абсолютная пустота, и не видно было ей конца.

Крики о помощи, заставившие его вскочить с Ремингтоном в руках, оказались вовсе не криками. А каким-то свистящим хрипом, исходившим от чего-то спасительного, но рассеивавшимся и умиравшим эхом над водой на мили вокруг, отчего невозможно было определить, откуда же эти звуки исходили.

Свист стал громче, а затем утих, после чего раздался крик: «Эй, вы там, придурки?»

Фулмер крикнул: «Эй, повежливей, мы здесь! Можете к нам подплыть?»

Он услышал какой-то плеск в волнах, звук рук, подгребавших ближе. Рубящих в темноте холодную воду. К ним кто-то приближался, но кто именно – все еще не было видно. Фулмер ударил плашмя по воде веслом, склонившись над бортом лодки, стараясь сделать это как можно дальше и ближе к новым звукам гребущих всплесков и ругательств. Наконец, показалась крыша из обожженного олова и дерева, это была часть боковой каюты «Маринера», и голос, раздавшийся из нее: «Боже, чувак, ты что, собирался бросить меня тут одного плыть домой?»

Фулмер подал весло корабельному коку с «Маринера», который проплыл по краю обломков, схватился за него, и Фулмер вытащил его в спасательную шлюпку.

«Я смотрю, вы тут вдвоем постарались по-быстренькому раздобыть эту штуку для себя любимых!»

Фулмер сказал: «Мы готовились посадить в нее людей, но нас взрывом вышвырнуло с корабля. Рухнули в воду и потеряли все вещи и запасы».

Кок спросил: «У вас вода есть? Настоящая вода?»

«Только одна фляга. Кто еще выжил?»

Кок наклонился туда, где лежал Рэд, затем отвернулся, увидев его лицо, после чего взял флягу и отпил. Он сделал длинный глоток и вытер рот рукавом. «Хрен вас знает, да мне в принципе и все равно. Когда эти маленькие монстры бросились на нас, каждый был сам за себя, так ведь?»

Фулмер посмотрел на Рэда, который повернулся к ним, открыл один глаз и сказал: «Он спас меня».

Кок отшатнулся: «О Господи, я думал, ты ищешь место, куда выбросить труп! Но я знаю, вы успели прихватить с собой немножко тех красивеньких штучек, перед тем, как наступил полный звиздец».

Фулмер посмотрел на кока, взглянув затем на Ремингтон. «О чем ты?»

«Об алмазах. О шлифованных бриллиантах, они там валялись повсюду. Голубые в основном. Разбросанные повсюду, просто нужно было их подобрать, и всё».

Рэд спросил: «Откуда? Что ты имеешь в виду?»

«А, вот что вернуло его к жизни», сказал кок. «Вы были так заняты тем, что стреляли в этих заводных игрушек, которые на вас набросились, что не заметили бесценного дерьма, которое они высирали из себя? У них из брюх вываливались маленькие бриллианты. И вы не взяли ничего себе?»

Фулмер выхватил у него из рук флягу, проверив воду: «Вероятно, я был слишком занят».

«Да у тебя их тут полно, просто завались, чувак». Кок кивнул в сторону мешка, сунутого под выступающий нос шлюпки. «Что это у тебя там, рождественский ужин?»

Фулмер сказал: «Я выжил в кораблекрушении, и я уже не раз через это проходил. Слишком много вопросов, и еще больше сомнений. Этот мешок ответит сам за меня».

Кок встал на носу, с морем и ночью за спиной – это было бесконечное поле, темнее, чем он сам; если б кто-нибудь из них отступил хотя бы на шаг назад, они потеряли бы друг друга из виду. Кок наклонился к Рэду, который по-прежнему еще лежал на боку, но следил за происходящим. Одним глазом, второй был сожжен, и страдая от невыразимой боли.

Кок сказал: «У тебя до сих пор на руке татуировка Наутилуса. Ты прямо как скот, клейменный капитаном Немо».

«Кажется, я только что спас тебе жизнь, не так ли?»

«Это был рыцарский поступок. Это же кодекс чести ковбоя, с Пони Экспресс? И все же ты не любил расплачиваться по покерским долгам, такие слухи ходили на корабле».

Фулмер сказал: «Еще раз, я вытащил тебя из воды».

«Из воды, да, это правда. Ты из Пони Экспресс, а я из французского Иностранного Легиона, но, кроме того, я был корабельным коком, так что от меня ничего скроешь. Но мы оба знаем о воде, о том, как она ценна, когда ее нет».

«Дороже бриллиантов?», рискнул Фулмер.

Кок ответил: «Я пил из фляги и знаю, что воды в ней осталось едва-едва на двоих на следующие несколько дней, и ни фига не на троих».

Рэд сказал: «Нам нужно было оставить тебя тонуть?»

«Ну, так, конечно, разумнее, чем делиться водой с трупом», сказал кок, неожиданно подбросив ногой вверх приклад Ремингтона, перевернув винтовку и схватив ее. Одним быстрым движением Ремингтон оказался у него в руках, и он навел его прямо промеж глаз Фулмера.

«Половина воды твоя, а половина бриллиантов мои».

Фулмер сказал: «Это мой друг».

«Ты дурак».

Рэд вонзил нож коку в спину, между нижними ребрами, и далее, в легкие. Тот ахнул, подавшись вперед, удивленно открыв рот, крик его захлебнулся в крови, и он зашатался, повалившись на борт шлюпки.

Фулмер ударом ноги столкнул кока в воду, а затем обернулся и посмотрел на Рэда, по-прежнему державшего в руке небольшой кинжал.

Рэд сказал: «Я… еще жив… амиго».

Фулмер поднял флягу и сделал длинный глоток воды: «Глотнешь?»

_______________________________________________

_______________________________________

________________________________

_________________________

__________________

_____________