НеМир

-Арина, все, я отключаю рецепторы...

-Н-е-е-е-т... Не смей!!!

Никита держит мою голову, и почти умоляет:

-Сестренка, пожалуйста, я не могу смотреть, как ты мучаешься...

-Ники... Ники, не делай этого...

Он почти кричит:

-Почему? Ну, почему ты упрямишься?

-По-то-му... потому что... мой малыш сейчас... страдает больше, чем я...

В комнату вбегают родители, и мой брат приветствует их с явным облегчением:

-Фух, всем привет...

Мама кладет мне на лоб свою ладонь:

-Никита, какой интервал между схватками?

-Н-не знаю, я не засекал... А что, надо было?

-Проехали... Сергей...

БОЛЬ... БОЛЬ... БОЛЬ...

ЕЕ НЕ БЫВАЕТ СЛИШКОМ...

Я часто-часто дышу, боль отступает очень нехотя, не прощаясь...

Папа смотрит на меня расширенными от ужаса глазами:

-Доченька, милая, ты так долго не выдержишь...

-Я должна, я должна... Мама, скажи мне, что с маленьким все хорошо... Мама, с ним все хорошо? Мама, пожалуйста...

-Да, моя девочка, с ним все в порядке, не волнуйся. И... Арина... неужели ты думаешь, что мы позволим, чтобы с тобой, или с ребенком случилось что-то плохое? Ни о чем не переживай... Береги силы... Мы вам обязательно поможем... Все будет хорошо... Ты слышишь меня? С вами все будет хорошо... Обещаю....

Я чувствую приближение... Привет, СУКА-БОЛЬ... скручиваюсь вокруг живота, и снова оказываюсь в ее власти...

ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ, ТО В ТЕБЕ, КРОМЕ БОЛИ, НИЧЕГО НЕ ОСТАЕТСЯ...

ОНА СТИРАЕТ ВСЕ...

ОНА СЪЕДАЕТ ВСЕ...

ОНА СМЫВАЕТ ВСЕ...

Терплю, стиснув зубы, не издаю ни звука... потому что боюсь, что эти звуки превратятся, в лучшем случае - в крики, а в худшем - в нецензурные слова...

-Мама, когда приедет Рэд - не впускайте его сюда... Только не впускайте его сюда...

-Хорошо, не волнуйся... Ариночка, послушайся моего совета - в следующий раз кричи... Не сдерживайся, ладно?

-Н-не могу...

-Надо, моя девочка, надо... Арина, у тебя от напряжения... лопнули в глазках капилляры...

Папа взволновано спрашивает:

-Мира, посмотри, у нее... чем я могу помочь?

-Я вижу, Сережа... ничего страшного... у меня тоже во время схваток шла носом кровь... не волнуйся... и... пока ты ничем помочь не можешь... Да где же Ричард?

... А как хорошо начинался этот день...

Я проводила Рэда до Транспорта, и он уехал "на работу" (с тех пор, как по настоянию родителей, мы переехали жить к ним в Мирный город, я, в шутку, называю то время, которое Рэд посвящает выполнению обязанностей Прима в Едином Королевстве "работой")...

С площадки направилась сразу к дому Никиты.

-Привет.

-Привет, мой свет. Ты почему вчера не пришла?

-Не поверишь... Я как раз собиралась к тебе, но тут заявляется Саша со своим допотопным софт-роллом.

-Ну и что?

-А то, что он протянул мне его со словами "ты же обещала посмотреть". У-у-у... ненавижу это слово. Никита, я уверена, что его придумали специально для меня, и что все знают мое отношение к "обещала", и бессовестно пользуются этой моей слабостью.

Ники хохочет:

- Спасибо, что сказала, буду иметь это в виду на будущее. Так что, ты вправляла мозги этому дедушке компьютерных технологий до самого приезда Рэда?

-Ну да. Эти софт-роллы изобрели незадолго до моего участия в Проекте, и меня еще тогда терзали смутные сомнения по поводу их работоспособности.

-А меня они, наоборот, привели в дикий восторг - свернул свой планшетник в трубочку, и хоть дуй в нее, хоть в трусы засовывай...

Мое хихиканье перерастает в громкий смех:

-А в трусы-то зачем?

Мой брат делает "взрослое" выражение лица:

-Так, Арина, ты еще маленькая, подрастешь - поймешь.

Делаю вид, что мне требуются усилия, чтобы справиться со своим смехом:

-С тобой не соскучишься...

Никита уже серьезно говорит:

-Эт-точно. Ну что, приступим-с? - но он не выдерживает своей, даже секундной, серьезности, и продолжает зловещим тоном бывалого шантажиста, - Ты же обещала...

....ВсеМир - повсеместный с середины двадцать первого века термин, подразумевающий Мир, объединенный всеобщей информационной сетью...

"На каждого мудреца довольно простоты". Эта цитата приходит в мою голову каждый раз, когда мы занимаемся с Никитой. Каким же самоуверенным было человечество (это я еще мягко выражаюсь - обычно я называю людей второй половины двадцать первого века "непугаными идиотами"), чтобы совершить с собой подобное - не без помощи Всеволода, конечно, но, с другой стороны, "кто им доктор?"

А ведь все, на первый взгляд, выглядело таким удобным и безобидным...

Люди уже к середине двадцать первого века напрочь забыли о понятии "проводной интернет". Они забыли о том, что зачем-то когда-то прокладывали через океаны многокилометровые трубы из специального кабеля, чтобы информационно соединять между собой континенты. Они настолько привыкли к ВсеМирному повсеместному спутниковому Интернету, что на каком-то этапе развития уверили себя в том, что он существовал всегда.

Начало эры бесплатного неограниченного Интернета...

Во ВсеМире закрылись ВСЕ типографии...

Во ВсеМире закрылись ВСЕ библиотеки...

Во ВсеМире все уже давно оцифровано, и помещено в виртуальные хранилища ВсеЗнаний...

В это же время произошли кардинальные изменения во ВсеМирной сфере образования - детям в школах перестали преподавать фундаментальные знания. Зато их учебниками - ручками - тетрадями стали ученические софты (потомки планшетов). Высшие учебные заведения переходили на дистанционное он-лайн обучение, и уже в конце двадцать первого века во ВсеМире не осталось ни одного студенческого городка...

А потом... потом все было, как в сказке - чем дальше, тем страшнее... Постепенно вымерли, как класс, все виды съемных носителей информации. Примерно в то же время, потомки компьютеров "моего времени" перестали комплектоваться жесткой памятью. Вся информация уже спустя два десятилетия хранилась исключительно на удаленных серверах. Причем, компании, предоставляющие услуги по хранению информации, зарабатывали только на рекламе - ни о какой абонентской плате и речи не шло (ум-но-при-ду-ма-но)...

Конец двадцать первого века...

Люди - всесильные и мудрые... благодаря Интернету и своим компьютерам.

Люди - беспомощные и тупые... без того и другого.

Как же ошибались создатели "Терминатора"... Да никакие роботизированные мозги не нужны для того, чтобы спровоцировать Конец Света - для этого достаточно превратить людей в рабов и заложников виртуального Мира. Да ни один искусственный интеллект не справился бы с задачей Армагеддона лучше, чем справились человеческие мозги, отравленные искусственным интеллектом.

Три поколения умственной и духовной деградации...

Если бы я не видела результат этого сегодня, то "вчера", в родном двадцать первом веке, я бы воскликнула: "Так мало?". Мало - не мало, но по прошествии шестидесяти лет, Всеволод приступил ко второму этапу своего плана - созданию Глобального Экономического Союза (ГЭС). В двадцатые годы двадцать второго века все Страны Мира превратились в национальные финансово-экономические компании с четко просчитанными бюджетами, стратегическими планами, миссиями. Их возглавляли все те же, номинальные по названию, президенты - премьеры - короли со своими, де-юре, конституционными обязанностями. Но, де-факто, эти правители являлись топ - менеджерами ГЭСа... Ну, Сева!... Ну, голова!... Интересно, а ты долго это думал прежде, чем придумал?

"Три Пэ Чэ" Период Потребительского Процветания Человечества - коммунизм, да и только.

Период четкого, компьютерами просчитанного, разделения труда и распределения средств производства. Между прочим, эту программку, "по приколу", создали еще в мое время два студента- умника из Берлинского университета. Они взяли "Капитал", и не поленились его проштудировать. Оказалось, что основные принципы построения такой экономики легко укладываются в систему определенных алгоритмов.

ВсеМирные финансово - кредитные и социальные системы были выстроены таким образом, чтобы любой индивидуум любых способностей и возможностей, мог вести вполне соответствующее существование. Да лучшего демотиватора для научного и духовного развития человечества не мог бы придумать даже сам Дьявол (ха, а Сева кто?)...

Каждый человек получал при рождении свой номер.

Способности и потенциал каждого человека определялся компьютерами.

Место в жизнедеятельности ВсеМира каждого жителя ГЭСа определяла специальная прикладная программа (БТ - Биржа Труда).

БТ подбирала каждому человеку работу и начисляла баллы за ее выполнение.

Денежная система ВсеМира уже через десять лет после создания ГЭСа превратилась в балльную.

Те единицы представителей человечества, которые хотели не только потреблять в меру своих, рассчитанных компьютерами, баллов, но и стремиться к большему, попадали в особую касту. Общественность их не понимала, но и не изгоняла из своих рядов. Эта каста пыталась слабо протестовать, но их малочисленные голоса тонули в сытом реве отупевших ВсеМирцев.

Никакой бюрократии...

Никакой коррупции...

Никакого лоббирования...

Человечество и не заметило тот факт, что им, с конца двадцать первого века, не было создано ничего нового, что оно топчется на месте в своем благоденствии...

А ведь отсутствие прогресса - это что? Правильно - регресс, плавно перерастающий в деградацию...

Никаких инноваций, никакого нового производства - у них все было, а то, что выходило из строя, то, после компьютерной диагностики и автоматического он-лайн заказа запчастей и деталей, чинилось по компьютерной же инструкции. И голова ни о чем, ни у кого не болела!!!

То же случилось и с остальными сферами жизнедеятельности. К примеру, медицина - диагностика, рецепты на медикаменты, инструкции по уходу за больными - все делали компьютеры. Даже оперативное вмешательство проводилось при минимальном участии человека...

Никаких войн, никаких армий, никакого производства оружия...

Со временем - никакой полиции, потому что исчезла преступность. ВсеМирное спутниковое Компьютерное видеонаблюдение определяло любого правонарушителя автоматически, исключало его из балльной системы, и он был вынужден самостоятельно сдаваться в руки пенитенциарной службе. Меру его вины и вид наказания выбирали ( а я сразу догадалась) все те же компьютеры...

Начало двадцать третьего века...

Из строя выходят ВСЕ серверные во ВсеМире...

Из строя выходят ВСЕ космические спутники...

Человечество теряет ВСЕ дистанционно хранящиеся знания...

Человечество теряет ВсеМир...

Децентрализация без ГЭСа...

Два столетия хаоса...

Столетие правления Духовников...

Двадцать шестой век...

Что век грядущий нам готовит? ...

...-И эта женщина через три месяца станет мамой?!

Мое деланно гневное движение, направленное на то, чтобы призвать к порядку брата, который смеется, наблюдая за моими быстрыми передвижениями от одного компьютера к другому, заканчивается судорожным захватом низа живота:

-Никита...

Он тут же берет меня на руки:

-Что с тобой?

-Н-н-н-е знаю...

Эти мои слова сливаются в один стон.

-Сейчас я вызову маму, потерпи, сейчас...

НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ... НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ...

-Арина, доченька, что же ты... ну, что же ты у нас такая упрямая...

Мама вытирает мне влагу под носом, с шеи... с шеи?

-У меня... у меня из ушей пошла кровь?

-Ничего страшного... не переживай... Никита, проверь, что там за шум...

Мой брат открывает дверь, и в комнату врывается... Рэд.

Он спокойно говорит Никите:

-Почини Сашу - я ему, кажется, что-то сломал.

При виде Рэда, я сворачиваюсь калачиком и проливаю свои первые за сегодня слезы.... Ну зачем он пришел сюда? Разве он не понимает, что я не хочу, чтобы он видел меня... такую... так...

Мой папа не пускает Рэда ко мне:

-Чел, выйди... По-хорошему выйди, ладно?

-Не ладно... Сергей, уйди с дороги.... По-хорошему уйди, ладно?

Мама тихо говорит:

-Сережа...

Этого слова папе хватает для того, чтобы сделать шаг в сторону от кровати.

Мой любимый опускается на колени, целует мои заплаканные глаза и аккуратно журит:

-Я тебя завтра поругаю за твое "не пускайте ко мне Рэда", Окей?

Мои эмоции благодаря той краткой передышке, которую дала им Боль, пускаются в пляс. Мне хочется одновременно: ругаться, плакать, признаваться в любви, смеяться, бояться, требовать, умолять...Мои эмоции появляются в безумном танце, но пляшут они исключительно через мои слезы...

Рэд молча берет из маминых рук чистое полотенце, и нежно вытирает мне лицо. Его руки дергаются, когда доходят до мочек ушей...

Мама решила объяснить:

-Арина... у нее очень болезненные схватки, но она терпит... беззвучно... Я думаю, что капилляры просто не выдерживают давления...

Рэд садится на кровать, и укладывает меня так, чтобы моя поясница упиралась ему в бедро, при этом мой затылок безвольно прислоняется к его плечу. Он ровно смотрит мне в глаза:

-Бэмби, как приходит боль - сразу или постепенно?

-Второе...

-Как только почувствуешь ее приближение, то начнешь глубоко дышать. Ты меня поняла?

-Да.

-Ты будешь дышать через рот. Слышишь меня?

-Д-а-а...

...БОЛЬ-БОЛЬ-БОЛЬ...

Я перекатываюсь на бок и зажимаю зубами первое попавшееся. Рэд сильно сдавливает мне нижнюю челюсть, и я... выпускаю его предплечье.

Он крепко держит мое лицо в своих ладонях:

-Завтра искусаешь мне любую часть тела - обещаю, а сейчас - дыши... не закрывай рот... дыши...

Я подчиняюсь, и... кричу на выдохе...

КОГДА БОЛЬ ЕСТЬ... вдох... крик... вдох... крик... ЭТО НЕ ЗАКОНЧИТСЯ...вдох... крик... ЭТО НИКОГДА НЕ ЗАКОНЧИТСЯ... вдох... крик... КОГДА ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ?... вдох... крик... вдох... выдох... вдох...выдох... пока, Боль, надолго не прощаюсь...

У меня во рту сильно пересохло, но я не могу пошевелить своими стресканными губами, чтобы попросить воды.

Но, если мой рот сейчас находится в пустыне Сахара, то мое тело погружено в Мировой Океан. Почему?

Я пытаюсь опустить лицо, чтобы определить причину ощущения лужи под собой... и надо мной...

Рэд поздно улавливает мое движение, и не успевает предотвратить его.

-О, Боже... Кровь... Почему так много крови?... Почему я вся в крови? Это так должно быть? Скажите, что так должно быть...

Последние свои вопросы я ору во все горло. В комнату вбегает запыхавшийся Никита, смотрит на меня, и столбенеет в дверях:

-Ричард приехал...

Рэд гладит меня по голове, и тихо убаюкивает своими Ш-Ш-Ш...

-Кто такой Ричард? Мама, кто это?

-Врач.

-Нет, пусть катится... нет... мужчина не будет принимать у меня роды...

Сначала я услышала голос, и лишь потом увидела его обладателя:

-Здравствуйте.

Его руки уже светятся возле моего живота:

-Так, кесарево делать поздно - мы уже в узком месте. Мира, в сумке сверху лежит станция для прямого переливания крови. Какая у девочки группа крови?

Папа сразу отвечает:

-Первая отрицательная.

-Что?

-Что слышал. Я буду донором. Мира - нет, и не думай даже.

Моя мама, наверное, мысленно что-то сказала отцу. Ричард переспрашивает вслух:

- Сергей, ты уверен, что у тебя первая отрицательная?

-Да.

-Хорошо. Никита, держи девочке руку, чтобы она во время схватки не вырвала иглу.

Я спрашиваю подошедшего ко мне брата:

-На какой мамин вопрос папа ответил "нет"?

-Я не знаю, но думаю, что мама тоже хочет быть донором.

-Мам, у тебя первая отрицательная?

-Да, доченька.

Ричард стоит с иглой в руке, и крутит головой, как герой диснеевской мультяшки:

-Эта девочка - Ваша дочь?

Папа - грубиян по натуре, или по обстоятельствам?

-Рич, я счас иглу засуну тебе в одно место.... Делай свое дело...

Н-е-е-е-т, Боль, ну зачем ты идешь, я же еще не успела по тебе соскучиться:

-Рэд...

-Бэмби, ты помнишь, что надо дышать?

-Да.

И растягиваю звук "а" до тех пор, пока в моих легких не остается воздуха. При этом мое тело пытается завязать себя в узел. И, если бы не Рэд с Никитой, то ему бы это, думаю, удалось...

...После этой схватки меня захватывает чувство стыда за поведение и моего тела, и моих голосовых связок. Это чувство принуждает мой язык выдавать бессвязные "простите... простите..." Мне хочется облечь эти "простите" в какую-то удобоваримую форму, но вместо этого, я начинаю молоть чепуху (понимаю же, что чепуху, но вот сделать с собой ничего не могу):

-Никита, прости - тебе теперь придется выкинуть эту кровать - я же ее всю испачкала. Рэд, прости, но тебе придется раскошелиться и купить моему брату новую кровать. Папа, прости за кровь - обещаю вернуть ее тебе завтра же... Мама, прости, но ты мне обещала, что с маленьким все будет хорошо, ну скажи мне, что с ним все хорошо...

Никто мне не отвечает... а и правильно, чего вдруг они должны реагировать на мой бред? Только вот, почему молчит мама?

-Ма-ам...

-Арина, с ним все хорошо.

Ричард встает и говорит:

-Мира, сейчас начнутся потуги.

Я резко ему выговариваю:

-У кого они начнутся? Наверное, у меня они начнутся, а не у моей мамы - так что же Вы не объясните мне, что это такое...

Мама присаживается рядом с Рэдом:

-Арина, сейчас начнутся роды.

Мой врач еще раз исследует своим свечением мой живот и предупреждает (на этот раз меня):

-Ждать нельзя - мне придется тебя разрезать, и помогать ребенку...

Разрезать - не страшно, а вот чем он собирается помочь моему сыну...

Я не успеваю задать этот вопрос, как Ричард уже начинает раздвигать мои ноги.

-Рэд, Никита, пожалуйста, уйдите, если вы меня любите, если вы меня хоть капельку любите, то подождите пока в соседней комнате. Вы мне уже ничем не поможете...

Мама молча берет у Никиты мою руку, в которую все еще поступает папина кровь:

-Ребята, на выход... Рэд - на этот раз никаких "нет", ясно? Ты будешь только мешать, поверь мне.

Мой любимый еще раз целует мои щеки, и выходит вслед за Никитой...

Глава 2. Страх

Саша устало смотрит на свои руки:

-О чем задумался, чел?

Моя девочка сейчас там одна, без меня, и она сейчас испытывает невыносимую боль... из-за меня...

А, ведь, если разобраться, то причиной ее Боли всегда был я...

Если бы не я, то она бы не приняла участие в Проекте, и не испытала бы боль при Восстановлении, в крепости Никлэд, во время отравления...

Блин, я еще забыл упомянуть себе о той боли, которую причинил ей, лишая ее девственности...

-О том, что больше не хочу иметь детей.

Саша с Никитой самозабвенно ржут, как кони (ха, да будь они сейчас на ипподроме, им бы позавидовала любая лошадь).

-Что смешного?

Саша успокаивается первым, и отвечает на полном серьезе:

-Рэд, ты не поверишь, но мы с Никитой как раз мысленно обсуждали способ отрезать тебе яйца.

-Если с Бэмби...

Он меня перебивает:

-Никаких "если", или ты забыл, кто мы? Что касается ребенка...

Теперь я перебиваю его:

-Меня это сейчас не интересует. Главное - Бэмби.

Я ЕЕ ТЕРЯЮ... Я ЕЕ ТЕРЯЮ... Я ЕЕ ТЕРЯЮ...

Мрачные предчувствия...

Страх потерять Бэмби...

Пожирающая внутренности ревность...

Беспомощность...

Вот краткий список моих постоянных спутников.

Моя девочка с каждым днем отдаляется от меня, хотя ведь дальше некуда...

Я уже три месяца не ощущаю даже тонкую ниточку нашей с ней незримой связи.

Я схожу с ума от бессилия, от ощущения безысходности, от осознания своей никчемности...

Я не знаю, как вести себя, что говорить, что делать...

Я не знаю, кого мне в этом винить...

...Все это многократно циркулирует в моей голове по пути с площадки к дому.

В холле нет свободных мест - на диване сидит смеющаяся Бэмби, рядом с ней тихо посапывает наш сын, четыре кресла заняты Никитой и его соРодичами.

Моя девочка явно напрягается при виде меня, ожидая, что я выкину на этот раз. Что ж, любимая, не престало мне тебя разочаровывать:

-Бэмби, уже поздно, попроси своих гостей на выход.

И, не оглядываясь назад, направляюсь в столовую, чтобы распорядиться накрывать на стол. Следом за мной влетает разъяренный Никита, и тихо шипит:

-Да как ты смеешь так обращаться с моей сестрой?

И что тебе сказать на это, чувак? Как тебе объяснить, что у меня сердце кровью обливается при виде искаженного болью и обидой любимого лица?

-Легко, как видишь...

-Рэд, чего ты добиваешься подобным поведением?

Она - ангел, она - бессмертная, она - единственное чудо на всем Свете.

А я - Рэд, просто Рэд. И она, рано или поздно, это обязательно поймет, если уже не поняла.

Здесь, в Мирном городе, она постоянно находится в окружении (будем называть вещи своими именами) ангелов. Да любой из них подходит ей больше, чем я. Они же все, как на подбор, и умные, и красивые, и образованные, и...

А своим поведением, Никита, я медленно, но уверенно добиваюсь того, чего смертельно боюсь...

-Отвали.

...В первый месяц после рождения ребенка, все внимание моей жены было сконцентрировано только на малыше. Я это и понимал, и принимал. Никаких тревожных звонков в мою голову не поступало...

Бэмби все делала сама, никого не подпускала к маленькому, и, естественно, довела себя до нервно-физического истощения. На второй месяц у ее мамы лопнуло терпение, и она, в жесткой форме, "вправила" своей дочери мозги. Мира уговорила мою девочку выбрать для Харда подходящую няню, и не отказываться от помощи родителей по уходу за их внуком.

Бэмби стала постепенно выходить из своего невротического состояния. У нее уже было свободное время на отдых, на общение с родными, а затем, и на посильную помощь Роду, которую она оказывала ему до рождения ребенка.

Наш сын... Хард родился таким малюсеньким, что я боялся дышать в его сторону, не говоря уже о том чтобы взять его на руки. К концу первого месяца наш недоношенный малыш уже выглядел так, как рожденные в срок дети. Мирослава сказала, что Арина тоже родилась раньше положенного, и что она, как и Хард, догнала своих доношенных сверстников меньше, чем за тридцать дней...

Тревожные первые звоночки...

"Рэд, Никита сегодня приходил со своими друзьями"...

"Рэд, я не хочу кушать, потому что мы обедали с теми-то и теми-то в кафешке"...

"Я ходила в гости к тому-то"...

"Мы с папой и Сашей сегодня столько всего успели сделать, но тебе же об этом знать не положено, сам понимаешь - твой поведенческий код и все такое"...

"Рэд, я очень устала и хочу спать"...

Тревожные звонки...

Вечером, когда мы оставались в доме одни, я оставался один - моя девочка опять полностью посвящала себя Харду.

Мы перестали разговаривать, точнее, общаться, потому что какие-то бытовые, ничего незначащие, мелочи мы все-таки обсуждали...

Тревожный звон...

Я замкнулся в себе...

Отвечал на все вопросы односложно...

Не задавал никаких вопросов...

Единственным, что все еще говорило нам о том, что мы муж и жена, был наш интим. Я слишком поздно понял, что и это "единственное", уже не было нашим связующим звеном. Бэмби стала вести себя в постели... не так. Она не обнимала меня, а цеплялась за меня... Бэмби получала наслаждение, но оно не насыщало ее, а, наоборот - опустошало...

Тревожный набат...

Я превратился в нашем доме в гостя...

Я потерялся и растерялся, когда, наконец, понял это, и стал... грубить своей девочке без малейшего повода с ее стороны, стал провоцировать ее на то, чтобы она признала и мне, и себе самой тот факт, что я уже - не ее половина...

Никита зло рычит:

-Рэд, не будь придурком, она не заслуживает такого.

-Такого мужа? Ты это хотел сказать?

Не знаю, чем бы закончилась наша перепалка, если бы не вошедшая в столовую Бэмби:

-Никита, тебе не следует вмешиваться.

-Прости.

-Твое приглашение в силе?

-Да.

Моя девочка спокойно смотрит на меня:

-Рэд, у Никиты завтра Днюха, и он приглашает нас...

-Нет.

-Но...

-Да.

-Хорошо.

Вот так и живем...

Бэмби дает последние указания няне, прощается с ней, нежно целует Харда, и мы с ней выходим на улицу.

Уже на подходе к дому Никиты, моя девочка прерывает молчание:

-Я нормально выгляжу?

Нормально? Да как ты можешь выглядеть нормально? Ты - ослепительно прекрасная и безумно сексуальная...

Вслух нехотя цежу:

-Как всегда.

Моя (или уже не моя?) красавица - в центре внимания. Она зажигает всех присутствующих своим позитивом, искренним весельем, остроумием. Все смотрят на нее с восхищением и... обожанием. Я вижу морды друзей Никиты и забавляю себя тем, что рисую в голове картинки о том, как могут хрустеть кости этих морд под моими кулаками. Ну и что, что они - Родичи, ну и что, что одного их взгляда достаточно для того, чтобы вырубить меня или на время, или навсегда...

Никита включает на всю громкость музыку, и начинаются танцы. Я не раз наблюдал за тем, как танцует моя (плевать - пусть не для нее, но для меня она всегда будет моя) девочка. Каждый ее танец - это воплощение музыки в ее движениях. У нее - абсолютный слух и прекрасное чувство ритма, и все это, в комплексе с ее природной грацией, создает неповторимое ощущение ожившей в ее теле мелодии. "Морды" уже подтянулись, и пытаются перетанцевать друг друга "кто кого". Ну, точь-в-точь, как самцы во время брачного гона...Ага, значит, моя пытка до этого момента носила, так сказать, ознакомительный характер....

Одна из девушек несмело присаживается рядом:

-Э-э, Рэд, если не ошибаюсь.

-Не ошибаетесь.

-Ваша жена прекрасно танцует. А Вы, почему не присоединяетесь к ней?

-Потому что, в отличие от моей жены, танцую плохо.

Это я уже говорю, глядя ей в глаза. Немного отстраненно оцениваю ее внешность - вполне, но не...

Девушка, опять же несмело, улыбается мне:

-Может, выпьем что-нибудь?

-Может.

-Я не кажусь Вам настырной?

Блин, да она же переходит к открытому заигрыванию.

-Нисколько. Что Вам принести?

-Вино. Только давайте выйдем в сад - здесь слишком шумно и душно.

-Давайте.

Мы сидим с моей новой знакомой в беседке. Я пью воду - Бэмби еще кормит нашего малыша, и поэтому алкоголь не употребляет, а мне не хочется добавлять к списку раздражающих ее во мне факторов, еще и запах спиртного.

Девушка что-то щебечет, и мне так кажется, что мое невнимание к ее болтовне, ее нисколько не обескураживает.

Мы пробыли здесь с ней не больше получаса, а все мое естество уже рвется назад, к моей любимой.

Встаю, вежливо благодарю девушку за компанию, и выхожу из беседки.

Уже возле двери дома сталкиваюсь с Бэмби... оп-па... и автоматически прижимаю ее к себе. Она спрашивает, не высвобождаясь из моих рук:

-Где ты был?

Мне кажется, или в моем любимом голосе проскользнули первые за прошедшие месяцы эмоции, направленные в мой адрес?

-Гулял.

-Нагулялся?

Это еще что значит? Она что, ревнует? Кого? Меня?

-А ты?

-Что я?

-Готова вернуться домой?

-Да.

Все... или пан - или пропал, потому что другой попытки я себе больше не дам:

-Хорошо, завтрашнее утро тебя устраивает?

-Что-то я не очень...

-Когда я спрашивал про дом, то имел в виду наш дом в Запредельном городе.

-А-а-а...

Она изучает мое лицо, и тихо говорит:

-Устраивает.

Что? Мне не послышалось? Может, не все еще потеряно? Может, все не так уж плохо? Так и хочется ее расцеловать за это "устраивает"...

Дом, милый дом.

Бэмби заходит в комнату с малышом на руках, смотрит на меня и произносит с удивлением в голосе:

-Рэд, а ведь я... соскучилась по дому. Сыночка, любимый мой, посмотри, как у нас здесь хорошо. Тебе нравится эта комната, правда?

Хард улыбается и хватает ее за локон. Моя жена продолжает сюсюкать:

-Это значит - да? Конечно, нравится - она же у нас такая красивая, уютная и... родная.

В комнату влетает Вилен - он всем своим видом демонстрирует крайнюю степень своего радостного возбуждения:

-Ну, наконец-то.... Приехали... вернулись.... наконец-то... А ну-ка, дай мне моего племянника быстро.

Бэмби с готовностью выполняет шутливое требование моего брата.

Вилен и Бэмби целый день только и делали, что ворковали над малышом, и разговаривали друг с другом. У них накопилось такое количество тем для обсуждения, что мне не хотелось им мешать...

Пока моя любимая принимает душ, я стою над кроваткой сына, и нежно шепчу ему всякие глупости. Хард лыбится мне своим беззубым ротиком, я подхватываю его ножку, чтобы аккуратно поцеловать малюсенькие пальчики и пяточки...

Я настолько ушел в непривычное для меня состояние умиленного своим ребенком папаши, что пропустил тот момент, когда возле меня появилась Бэмби. Я читаю на ее лице... неверие, и смущаюсь, потому что не знаю, как прокомментировать мое первое проявление отцовских чувств. В замешательстве задаю глупый вопрос:

-Душ свободен?

-Да.

Когда я вернулся в спальню, Хард уже крепко спал.

Бэмби внимательно следит за моим передвижением от двери ванной до выключателя, от выключателя - до кровати. Я укладываюсь, и у меня перехватывает дыхание от прильнувшего ко мне (как в старые добрые времена) тела моей девочки. Мои постоянные спутники-страхи покидают меня, когда я начинаю ласкать любимое лицо, шею, грудь... Боже, когда я делал это в последний раз? Как я жил без этого? Мне не удается заставить себя растянуть удовольствие от прелюдии, и я начинаю медленно входить в нее. У меня в горле застряло слово, и я почти с усилием произношу его впервые за несколько месяцев: "Любимая...".

Бэмби подо мной... начинает тихо плакать...

Что не так? Что я сделал не так? Что я сказал не так?

Я выхожу... и из нее, и из кровати, и из комнаты...

Рэд, тебе надо прекращать валять из себя дурака, оскорбленного в своих лучших чувствах. С этой мыслью, прерываю на полуслове Первого Исполнителя, и заканчиваю аудиенцию.

Пока меня несут к дому, я ругаю себя последними словами.

Так дело не пойдет.... Хватит играть в молчанку.... Чего я этим добился? Где мы с Бэмби, из-за этого, в результате, очутились? Все, что мне нужно - это озвучить ей все мои истинные чувства, включая и страхи, и сомнения. Все, что мне нужно - это уверить ее в неизменности моей безграничной любви к ней...

У меня в голове все проясняется от такого простого незатуманенного хода моих мыслей.

Я не взбежал, а взлетел вверх по лестнице...

Коридор... Дверь...Что за? Где они? Может, у Вила?

Коридор... Лестница... Дверь... Удивленное лицо брата.... И его "я думал, что ты знаешь о том, что Бэмби с Харди куда-то уехали"...

Коридор... Лестница... Защищенный от посторонних участок сада... Транспорта нет...

Лестница... Коридор...Дверь... На нашей кровати дощечка с написанным рукой Бэмби "Рэд, я"... В комнате нет сумки с вещами Харда...

Мне потребовалось несколько минут для того, чтобы выяснить, что моя любимая... ушла от меня.

Эта мысль еще не овладела моим сознанием окончательно, как я начал громить все вокруг...

Я не тронул только кровать...

Я лег на нее и... застыл...

Глава 3. Сева

Конечно, какая же я дура! Надо ехать к родителям...Мама мне ответит на все мои вопросы. Почему я сразу не обратилась к ней за помощью? Мне что, помешала моя глупая уверенность в том, что все само собой рассосется? Или мне было стыдно признаться ей, что мой муж меня разлюбил? А может, это - привычка все и всегда решать самостоятельно, и поэтому мне в голову не пришло попросить у мамы совета?

Выйдя из Транспорта, я сразу пошла к дому родителей.

-Мама, можно?

-Всегда.

Мама нежно целует меня, берет из моих рук Харда, и зовет папу:

-Сережа, к нам Арина с малышом пришли.

Потом обращается ко мне:

-Пить, есть?

-Нет, спасибо, я буквально на минутку. Просто хотела извиниться за то, что вчера так стремительно вернулась в Запредельный, и еще раз сказать, что вы - всегда желанные для нас гости.

Папа подходит ко мне, крепко обнимает, и забирает у мамы Харда со словами:

-Давай-ка, внучек, оставим наших девочек одних.

Мама показывает мне на диван:

-Присядь, я же вижу, что ты не только за этим пришла.

Интересно, а когда я пройду Предназначение, то смогу со временем, приобрести возможность читать эмоции, как и она?

Медленно подхожу к дивану, и не успеваю сесть на него, как из моих глаз уже вовсю текут слезы... Мамочка обнимает меня, шепчет разные ласковые слова, терпеливо ждет, пока я борюсь со своим шмыгающим носом.

Я сейчас успокоюсь и все ей расскажу... Без подробностей, без перечисления и фрагментарного анализа всех тех случаев, которые закрыли мой рот на замок. Но как же произнести это вслух? Мама, Рэд меня больше не любит... Мама, скажи, за что? Что я сделала не так?

Когда я впервые почувствовала его отчуждение, то настолько удивилась, что сначала не хотела верить своим ощущением... Но после того случая...

...Рэд яростно молотит голыми руками боксерскую грушу, а я не могу оторвать свой взгляд от его движений, от его бугрящихся под кожей мышц, от его яростного выражения лица. Он не подает вида, что заметил мое присутствие, и продолжает наносить еще более сильные и быстрые удары по бедному спортивному инвентарю. Если он продолжит в том же духе, то обязательно поранит свои пальцы:

-Рэд...

Он останавливает двигающуюся маятником грушу, и поворачивается ко мне:

-Да.

-Ты вчера... Ты вчера не ночевал в нашей комнате.

-И сегодня, и завтра, и... в общем, я теперь буду спать в гостевой.

-Почему?

-Потому что мне надоело испытывать в постели твое терпение, а не твое желание.

-Но...

-Не утруждай себя ненужными мне объяснениями - я все понимаю, и не хочу навязывать тебе впредь свою близость.

-Но...

-Бэмби, спи себе сама!

Я развернулась и убежала, чтобы не показывать ему душащие меня слезы. Он меня не хочет! Он меня не хочет! Нельзя сказать, что я не видела предвестников случившегося. Несколько недель до этого он стал вести себя в постели по-другому - он перестал ласкать мой слух... Рэд занимался со мной любовью молча, с оттенком отчаянья, как будто делал это, прощаясь со мной, как будто знал, что каждый раз может стать последним. И вот этот раз наступил...

Да, именно тогда, я осознала, что он охладел ко мне, и постаралась меньше попадаться Рэду на глаза, слиться с обстановкой дома, избегала любых разговоров, которые могли бы привести нас к выяснению отношений... Я боялась этих выяснений, потому что мне не хотелось услышать от моего любимого прощальные слова, которые поставят жирную точку в нашей с ним семейной жизни...Мне все казалось, что его отчуждение пройдет со временем, что у Рэда сейчас какой-то личностный кризис, или что-то в этом роде...

Когда со слезами, наконец, было покончено, я услышала мамин вопрос:

-Арина, ты пришла за моим "держись" или за советом?

-Не знаю.

-Ответ - неверный.

-Мамочка, я боюсь, что ты неправильно меня поймешь, или, что я тебе что-то неправильно объясню, и тогда ты станешь хуже относиться к моему мужу.

-Доченька, глупенькая моя маленькая девочка, иди ко мне...

Мама убаюкивает меня в своих объятиях, и я моментально расслабляюсь.

Я - маленькая и глупенькая, а моя мама - взрослая и мудрая, и она сейчас решит все мои проблемы...

-Ариночка, я давно хотела с тобой поговорить, но, дело в том, что это не в моих правилах - лезть со своими советами туда, где меня об этом не просят. Выслушай меня, пожалуйста, и не перебивай, ладно? Я вижу все, что происходит с тобой и с Рэдом, но я могу только догадываться о том, что происходит при этом между вами. Опять же, не в моих правилах, выдвигать необоснованные предположения, но, по всей вероятности, "не все спокойно в Датском королевстве"... Я права?

-Да... Мама, что ты видишь?

-У Рэда?

Я киваю и внимательно вслушиваюсь в мамины наблюдения.

-Он безумно влюблен в тебя.

Я недоверчиво хмурюсь. А-га, как же...

-Арина, ты опять забываешь, кто твоя мама? Поверь мне на слово - это чувство фонтанирует из него такими волнами, что его невозможно ни с чем перепутать.

-Нет, этого не может быть - да мы же с ним уже несколько месяцев не разговариваем, да мы же с ним даже не... спим вместе.

Я смутилась этого своего откровения, и опять заплакала:

-Мамочка, я его так люблю, я его так сильно люблю, что мне делать?

-Арина, и он тебя любит. Вы любите друг друга... Ты слышишь меня? У вас все будет хорошо. Просто... он испугался, очень сильно испугался, и неправильно себя повел, а тебе не хватило твоего женского опыта, чтобы прочувствовать это, и помочь ему справиться со своими страхами.

-Да с какими страхами? Да чего он испугался?

-А ты как думаешь?

-Ну, не знаю...

-Я еще раз, на примере Рэда, убеждаюсь в том, что, когда люди впускают к себе в мысли страх, то сами не замечают тот момент, когда он становится их преступным руководителем. Страх - это обратная сторона темной силы. Другими словами, когда в тебе есть страх, то ты уже не владеешь собой - это страх уже владеет тобой. Так вот, милая, Рэд испугался, что теряет тебя...

-Это - невозможно. Рэд знает, как сильно я люблю его, и что я все сделаю для того, чтобы он был счастлив.

-Вот видишь, это твое "невозможно" еще раз доказывает мне твою неопытность. Да у твоего мужа образовался целый букет из спутников страха: беспричинная тревога, ревность, безысходность, бессилие, отчаяние, неуверенность в себе... Ты сказала, что вы перестали разговаривать друг с другом - так вот, именно умалчивание является самым страшным для любых отношений. Вместо того, чтобы использовать свои речевые аппараты для поиска ответов на мучающие вас вопросы, вы стали молча искать их в своих собственных головах. И, естественно, сделали абсолютно неправильные выводы.

Мне становится одновременно и легче, и труднее от маминых слов:

- Какая же я дура... Моя тупая уверенность в том, что Рэд прекрасно знает и понимает все мои чувства к нему, привела нас, в результате, к взаимному отчуждению.

Ой-ой-ой, что же я наделала? Ведь, когда Рэд переменился ко мне, я, вместо того, чтобы выявить причину этого, сразу замолчала... Ненавижу эту свою особенность - умолкать в критической ситуации... Я должна была говорить своему мужу о своих чувствах, а не зацикливаться на том, что он топчет их своим поведением...

-У нас проблемы, что мне делать?

Мама дарит мне улыбку, полную понимания:

-Да нет у вас никаких проблем. То, что сейчас происходит в вашей жизни, называется "точечным моментом", не более того. И все, что вам нужно - это просто проговорить вслух ваши чувства... Значит так, Хард поживет с нами столько, сколько вам с Рэдом потребуется на то, чтобы наверстать все то время, которое вы упустили, играя с ним в молчанку... И никаких "но"... Проведите с ним несколько дней только вдвоем - это пойдет вам на пользу...

Я почти не слышу маму, потому что все мои мысли уже заняты составлением фраз, наполненных любовью и раскаяньем...

Смотрю на часы, не отрывая свой взгляд от секундной стрелки.

Скоро - время обеда, и, если Рэд не вернется из резиденции, то, как говорится, если гора не идет к Магомету, Магомет пойдет к горе...

Он меня любит... Он меня любит... Он меня любит...

И кто это к нам пожаловал? Саша? Никита?

Скандирую голосом бравого маршала:

-Ил-лю-зо-ры А-тклю-Чай!

Офигитительно... что за... автоматически активирую свой Кокон... вот теперь можно и поговорить:

-Вы кто?

Незнакомцы молча рассматривают меня.

-Итак, мне ясно, что со зрением у вас все в порядке, а вот со слухом - пока не уверена. Я спросила, кто вы, и зачем к нам пожаловали.

-Мы... за тобой.

Это сказал тот, кто постарше и... посолидней.

-Та-а-к-с, больной, зрение, слух и речь у вас - в норме. А вот с головой, боюсь - серьезные проблемы. Но вы не волнуйтесь - я вам сейчас выпишу направление к невропатологу, и он вас обязательно вылечит.

"Солидол", не меняясь в лице, говорит:

-Или ты идешь с нами, или мы все подождем здесь Прима вместе. Выбор за тобой.

-Ну, спасибо, что даете мне право выбора.

-Арина, отключи свой Кокон, и отдай его нам.

-А мы с вами, оказывается, знакомы?

-Теряешь время... Мы убьем Прима, как только он войдет в эту дверь.

Ощущение беззащитности приходит ко мне одновременно с переходом Кокона из моих рук в руки "Солидолу".

Кокон мой, как же я без тебя... Ты же - Сашин подарок... Ты же и муху бы ко мне не подпустил... Ты же - такой незаменимый в ситуациях, когда мне надо защитить себя от любого вторжения в мое физическое пространство...

Второй спрашивает:

-Арина, Транспорт настроен и на тебя тоже?

Теряем время... Теряем время...

-Да.

-Веди меня к нему.

-И куда же мы с вами на нем направимся, стесняюсь спросить?

Он уже смотрит на солидного Первого:

-Ты - на нашем, а я - с ней.

-Да.

Опять Второй:

-Арина, твой Иллюзор при тебе?

-Да.

-Подойди и дай мне свою руку.

-Слушаюсь и повинуюсь.

Он так сильно сжал мою ладонь, что я невольно поморщилась. Он властно требует:

-Теперь включай свой Иллюзор, и веди меня к Транспорту.

...Их надо поскорее вывести из дома, из города, из Королевства. Их надо максимально удалить от Рэда. Мои с ними потом разберутся - будут знать как силой и угрозами забирать меня неизвестно куда.

Эти мысли подгоняют мои ноги...

Мы со Вторым заходим в Транспорт, и запускаем процесс моей идентификации.

Как только компьютер произносит свои приветственные, записанные голосом Никиты, слова: "Арина, куда путь держим?", так сразу я чувствую, вошедшую в мое предплечье, иглу...

Не спешу открывать глаза, прислушиваясь к спокойной (не зловещей - уже хорошо) тишине, и, вдыхая свежий (не затхлый - уже хорошо) воздух... ага, лежу я на чем-то мягком, и у меня ничего не болит... Будем жить!

Пора открывать глаза, нет - пока лучше один глаз. Я вижу... папу? Секундная радость во мне вспыхивает и тут же тухнет... Нет - не папу, а - Севу... Кто же еще может быть настолько похож на моего отца? Отвожу от него взгляд и осматриваю (уже двумя глазами) окружающую меня обстановку... мило. Комментирую увиденное мной на родном языке:

-Какая прелестная девичья светелка...

Сева мягко говорит:

-Сто лет не слышал русскую речь.

-И кто тебе доктор?

-Арина, не груби.

-И не начинала пока.

Мы молча осматриваем друг друга.

Я отмечаю в нем единственное внешнее отличие от папы - при отцовском разрезе глаз, цвет у них - карий.

Мой брат тоже внимательно изучает мое лицо, и уже через минуту говорит:

-Твои глаза - один в один, как у мамы.

"Мамы"... как же нежно, и с какой любовью он произносит это слово...

-Кстати о маме. Я думаю, что она не будет в диком восторге от очередной твоей выходки.

Сева нажимает что-то на телефоне.

Слышу голос Никиты:

-Привет, выРодок.

Ага, значит, мой единокровный брат использует громкую связь, чтобы сделать меня свидетелем своего разговора.

-Я хочу говорить с мамой.

-Перебьешься.

-Позови маму.

-А кто тебе сказал, что она хочет с тобой разговаривать?

-Уверен, что хочет, точнее, что она обязательно захочет, как только узнает о том, кто у меня сейчас в гостях. Передай маме, что ее любимая дочь...

-Арина? Ах, ты ж, козел ты недоделанный. Да ты хоть понимаешь, что подписал себе смертный приговор, и что теперь уже никто не остановит Сергея, чтобы отРодить тебя?

-Закон, брат, есть Закон - и он пока не нарушен. С головы Носителя пока не упал ни один волос. Так что, иди на... и выпускай свой пар в другом месте.

-Дай мне Арину. Сейчас.

-Говори - мы на громкой связи.

-Сестренка?

-Да.

-Мне очень жаль...

-А мне как жаль... Что теперь со мной будет?

Никита молчит, подбирая правильные слова:

-Не знаю...

Я слышу какое-то движение, и какие-то неопределенные восклицания, вслед за этим звучит мамин голос:

-Сева, на этот раз ты переплюнул сам себя.

Она говорит ровно, без эмоций. Мой братец отвечает ей в тон:

-Всегда приятно удивлять родную мать.

-А приятно удивлять еще приятней. Что ты хочешь?

-Сотрудничества на моих условиях.

-Мы не будем просчитывать для тебя будущее.

-Придется, потому что у меня есть отличный залог нашего плодотворного сотрудничества.

Никита вмешивается в разговор:

-Откуда тебе стало известно про Арину?

-Слухами Земля полнится.

Опять мамин голос:

-Сева, я думаю, что ты блефуешь.

-Ты меня всегда недооценивала. Или, правильней сказать - переоценивала? Мама, ты действительно считаешь, что я не способен убить твою любимую дочь? Неужели ты думаешь, что я не сделаю это, потому что побоюсь нарушить Закон?

-Уверена, что не сможешь, но не из-за Закона, а потому, что она - твоя сестра.

-Я ведь убил ее однажды.

-Нет, не убил.

-Хорошо, но я передал ее убийце, и это у него, у нашего деда, оказалась кишка тонка, а не у меня.

Теперь я слышу папу:

-Арина, передай этому ушлепку, что мы даем ему свое согласие, но на определенных условиях.

Для тех, к кому мой отец не обращается напрямую, это означает смертный приговор.

У меня, может, больше не будет такой возможности:

-Мама, мамочка, ты меня слышишь?

-Да, доченька.

-Я хочу, чтобы Рэд... Скажите ему, что я ушла от него. Пожалуйста, придерживайтесь этой версии - пусть он лучше возненавидит меня, и начнет новую жизнь, чем...

-Хорошо, Арина, обещаю... Что-то еще?

-Хард... каждый день говорите моему мальчику, как сильно я его люблю, и как сильно я по нему скучаю...

Волна боли от осознания разлуки с моими любимыми накатывает на меня, и накрывает с головой. Мне не удается тихо, через слезы, пропустить эту волну через себя, и мои родные наверняка слышат мой тихий отчаянный вой...

Сева отключает телефон:

-Зачем ты огорчила маму? Ай-ай-ай, плохая девочка. Придется мне тебя за это наказать.

-Да пошел ты...

-Арина, повторяю в последний раз - не груби.

-Или что?

-Или оставлю без зубов.

-Не страшно - мне мама новые отрастит.

Он оставляет мои слова без ответа, и выходит из комнаты.

Один-ноль в мою пользу.

Ну что ж, ушлепок, надеюсь, что тебе знакома новелла "Вождь краснокожих", в которой О. Генри описывает похитителей ребенка, готовых заплатить выкуп его родителям, лишь бы только те согласились забрать его обратно? Нет? Ну, так я тебе ее не расскажу, а покажу...

Глава 4. Арина

Она - глоток свежего воздуха...

Она - легкий, но такой освежающий все вокруг ветерок...

Она - смелая и находчивая...

Она - умная и глупая...

Она - вспыльчивая, но отходчивая...

Она - добрая и сострадательная...

Она - единственная, кто может мне перечить...

Она - единственная, кто спорит со мной...

Она - моя сестра...

... -Арина, кушай.

-Нет.

Моя сестра здесь уже три дня, и за все это время, в ее желудок не попала ни единая крошка еды. Когда мне стало об этом известно, я решил прийти к ней в комнату, и лично заставить ее нормально питаться.

-Почему ты объявила голодовку?

-В знак протеста.

-Чего же ты требуешь?

-Свободы и возможности, хотя бы раз в день, созваниваться с мамой.

-О какой свободе ты говоришь?

-Я хочу свободно перемещаться по всей территории Священного Дома. Я хочу ходить куда захочу, и когда захочу.

-Слишком много "хочу".

-Сева, или ты выполняешь мои "хочу", или твой залог сотрудничества с другим Родом умрет голодной смертью.

-Есть много способов заставить тебя питаться.

-Эти способы на мне не сработают.

Вижу в ее эмоциональном фоне четкое подтверждение всем ее словам, вижу степень ее решимости, и соглашаюсь:

-Хорошо...

... Я и пятеро Родичей моего Круга ужинаем в моем неторжественном Зале. Появление Арины вносит разброд в эмоции присутствующих за столом. Моя сестра невозмутимо подходит ко мне, и также невозмутимо говорит на ПраРодительском:

-Всем привет. Если кто не догадался - меня зовут Арина.

Затем она показывает Распорядителю на место рядом со мной, и переходит на Священный язык:

-Стул, столовый прибор... бегом.

Я никак не реагирую на ее выходку, и продолжаю молча кушать. Арина демонстративно заглядывает под мой стул, и вздыхает с деланным облегчением:

-Фух, все в порядке, а то я боялась...

Она меня... забавляет. Мне интересно узнать ход ее мыслей:

-И чего же ты боялась?

-Что ты сидишь на стульчаке.

-На чем?

-Ты что, историю не знаешь? Трон-стульчак - это предмет средневековой королевской мебели, представлявший собой унитаз со стулом вместе, так сказать, два в одном.

Точно, я и забыл об этом. Только причем здесь я? Она прикалывается, или действительно считает, что мне, как и средневековым королям, кто-то подтирает жопу? Я недостаточно хорошо ее знаю, но предполагаю, что это была ее очередная попытка подтрунить надо мной...

В это время Распорядитель уже поставил ей приборы, и она усаживается рядом со мной.

Минута, две... Арина не притрагивается к еде. Я ее спрашиваю:

-Что не так на этот раз?

-Сева...

Я резко перебиваю ее:

-Всеволод. Я говорил тебе называть меня только так.

-Ага, разбежалась. Так вот, Се-ва, я не умею пользоваться палочками для еды.

-Учись.

-Научи.

-Смотри...

-Нет, я так не понимаю. Помоги.

Я беру ее пальцы и двигаю ими в характерном для пользования палочками движении.

-С тебя учитель, как с меня балерина. Сева, я кушать хочу. Пусть мне принесут хотя бы вилку.

-Ты ведешь себя, как избалованный ребенок.

Арина пытается подцепить кусочек мяса - у нее ничего не получается... второй кусок падает мимо тарелки... Ну что за наказание?... Ладно, твоя взяла... И говорю Распорядителю найти и принести ей вилку.

... Моя сестра бесцеремонно входит в мой кабинет, и целует меня в щеку:

-Привет, Всевышний. Чем занимаешься?

-Арина, уйди, ты меня уже сегодня утомила.

Она меня не слышит, точнее, делает вид, что не слышит. За этот месяц ей удалось перевернуть все с ног на голову. Я уже не понимаю, кто из нас в этом доме хозяин. Арина - своенравная, острая на язык, не стесняющаяся в выражениях, не проявляющая к моей персоне и намека на уважение...

И почему я терплю все это? И почему меня это не раздражает, а умиляет?

Ах, да, потому что она - моя сестра.

-Не пойду. Да отложи ты свои скрижали в сторону, и удели мне минутку.

Скрижали? Это те, что из Священного писания? Блин, да она же издевается надо мной!

-Что тебе от меня надо?

-То, что мне надо, ты для меня все равно не сделаешь. Так что давай без этих риторических вопросов, ладно?

Я терпеливо жду, когда она соизволит озвучить то, зачем пришла ко мне.

-Сева, мне скучно.

-И что мне сделать?

-Разреши мне организовать вечеринку.

Она не отвяжется.

-Разрешаю.

Она искренне улыбается мне на мою уступчивость.

-Спасибо, родной.

-Арина, без "родной". Сколько раз тебя просить?

-Да брось ты. Как же мне еще называть родного брата?

Ох, да пусть называет, как хочет... Моя сестра не унимается:

-Кого мы пригласим?

-Мы?

-Ну да, это же - наш дом, значит, и вечеринка - наша.

-Даже если она - наша, это не означает, что я собираюсь на ней присутствовать.

-Сева, во-первых, будет весело - обещаю, а во-вторых, вдруг ко мне будут грязно приставать? И кто, как не ты, должен быть залогом моего целомудрия? Ведь я же являюсь для тебя залогом успешного исхода твоих злодейских планов...

Я ее когда-то придушу... Плевать мне на то, что она - Носитель... Ага, Сева, но ведь тебе не плевать на то, что она - твоя сестра...

Она целует меня на прощание, и выбегает из комнаты. Я уже и забыл, когда перестал сопротивляться ее сестринским обниматушкам-целоватушкам (это она так называет "это"). Я уже и забыл, когда это вошло у меня в привычку.

...Арина внимательно смотрит трансляцию Церемонии Жертвоприношения.

-И как часто Духовники Обетованного Королевства приносят вам жертвы?

-Два раза в год. Один раз - девушку, другой раз - парня. Их тестируют и определяют им их круг обязанностей.

-Хорошо, а что вы с ними делаете, когда они становятся бесполезными для Священного города?

-Да ничего - они все, в результате, умирают своей смертью.

Я вижу ее облегчение. Она что, до сих пор считает меня кровожадным Зверем?

Глава 5. Круг

Мои эмоции, наверное, уже адаптировались к ситуациям, в которых меня насильно вырывают из привычного для меня Мира. Благодаря приобретенному иммунитету, я не испытываю шок и потрясение.

Несколько дней у меня уходит на волевую борьбу с чувствами тоски, боли от разлуки, отчаянья и страха перед неизвестностью.

Мне удается отодвинуть их на задворки, и я позволяю себе предаваться им, лишь оставаясь наедине с собой.

Безвыходных ситуаций не бывает!!! Мне надо втереться в доверие к Всеволоду, и показать ему, что я смирилась со своим положением пленницы. Мне необходимо найти здесь друзей, которые станут для меня источниками информации о расположении и защите Священного города. Если сюда есть вход, то для меня обязательно найдется выход.

Арина, ты обязана тщательно выверять каждое свое слово и действие. Веди себя естественно, и все у тебя получится!!!

Никаких импульсивных решений, никаких необдуманных поступков...

Если поначалу я играла роль родной сестры, то теперь мне не надо заставлять себя по-родственному тепло относиться к Севе.

Несмотря на то, что мы с ним - совершенно разные, это не отталкивает нас друг от друга. Меня ничего в нем не раздражает, никакие из его качеств не заставляют меня почувствовать к нему неприятие. И почему, спрашивается? Ах, да, потому что он - мой брат.

Мне потребовалось не так много времени, чтобы понять его и объяснить себе мотивы его поступков. Его главной движущей силой является его САМОУВЕРЕННОСТЬ (да-да, именно - САМОУВЕРЕННОСТЬ, а не - самоуверенность). То, что я поначалу приняла за высокомерие и самовлюбленность, на поверку оказалось его непоколебимой уверенностью в собственной исключительности и правоте (даже не исключительности, а... избранности, что ли).

Он уверен, что имеет право решать за других, и что знает, что будет лучше для других, и что эти другие, в силу своей ограниченности, не могут пока понять его правоту, но что, со временем, эти другие обязательно согласятся с ним, и скажут ему спасибо за то, что он оказался настолько прав во всем, что касается их жизней.

Сева по своей натуре - Диктатор, привыкший диктовать все и всем. У моего брата совершенно отсутствует сочувствие к другим. Притом, что его Сила видит все чувства, которые испытывают другие, лучше любого другого соРодича (ну разве что, за исключением нашего папы), он не может прочувствовать и пропустить их через себя. И последним штрихом к портрету Всеволода является отсутствие у него чувства юмора - он все воспринимает буквально, даже слишком буквально...

Я иду по коридору, но останавливаюсь, едва услышав чей-то горький плач. Он притягивает меня, как магнит, на этаж брата. Двое услужителей почти волочат не сопротивляющуюся им, безвольно рыдающую, молоденькую девушку.

Я жестко спрашиваю:

-В чем дело?

Они оборачиваются на мой голос, и мне удается узнать в этой девушке последнюю жертву Священному городу. Один из услужителей отвечает мне:

-Мы ведем ее к Всевышнему.

-Идите прочь, теперь она - моя забота.

Они удаляются, не разгибая свои спины в поклонах. Я беру девушку за руку, и мы с ней идем в комнату Севы...

Он стоит посреди спальни во всем великолепии своего почти обнаженного тела.

-Арина, ты переходишь все границы.

Мой брат, как всегда, выражает свое неудовольствие мной не через свой гнев, а через усталость в своем голосе.

Я говорю ему на ПраРодительском:

-Посмотри на нее.

-Вижу.

-Что ты видишь?

Он выглядит удивленным.

-Что она боится. Но это - невозможно. Жриц ведь с детства готовят и к этому тоже.

- Сева, ты же не станешь...

Он резко, почти злобно, перебивает меня:

-Может, хватит делать из меня монстра! Неужели ты считаешь, что я способен на изнасилование?

Девочка видит и слышит его злость, пугается от этого еще больше, и выдает нам новую порцию своих слез. Мой брат ждет от меня каких-то слов.

-Прости, ляпнула, не подумав. И что ты намерен делать?

-Отправлю обратно в Дом Невест, и, если они признают ее негодной для... утех богов, то найдут ей обязанности в другом месте.

"Дом Невест" - придумали же название... Почему было сразу не назвать это "гаремом общего пользования Родичей"? Да какие из этих наложниц невесты? Да никакие, потому что Родичам моего брата по Закону моего же брата вообще нельзя жениться...

-Сева, оставь ее мне, пожалуйста.

-Ты же мне говорила, что тебе не нужна служанка.

-А у меня с тех пор волосы отросли, и мне нужна помощь, когда я мою себе голову.

Он дарит мне улыбку, и дает мне свое согласие...

-Давай знакомиться. Я - э-э... Богиня Арина.

Это мой брат решил дать мне подобный официальный статус за то, что я в какой-то момент перегнула палку, назвав Священный город мифическим греческим Олимпом. "Что ж, раз это - Олимп, то нам здесь катастрофически не хватает богини красоты и плодородия. С завтрашнего дня во всех храмах Обетованного Королевства появятся твои статуи и жертвенники".

Я просила, угрожала, умоляла... Но...дело в том, что Сева никогда не произносит вслух то, что не собирается сделать... дело в том, что Сева всегда держит свое слово, и, поэтому, никогда не разбрасывается своими словами.

Моя новоиспеченная служанка перепугана не на шутку. Я вздыхаю, и смягчаю свой тон:

-Девушка, как тебя зовут?

Ее заплаканные глаза совершенно не портят общее впечатление от красоты ее лица. У нее приятный нежный голос...

-Элена.

Мне надо срочно ее успокоить:

-Элена, тебе больше нечего бояться, потому что отныне ты - моя служанка. Так что успокойся - никто тебя не обидит.

Она стоит передо мной на коленях с того момента, как мы зашли в мою комнату.

-Элена, можешь встать.

-Богиня разрешает мне подняться с колен?

-Да. Присядь вон в то кресло, и расскажи мне о себе.

Элена и ее сестра-близняшка Олена росли в очень бедной семье. Когда их мама умерла, то отец решил, что не в состоянии прокормить два рта, и отдал Олену в храм.

Это было десять лет назад. Неделю назад Олена вытащила жребий жертвы. В Обетованном Королевстве это считается большой удачей, как для самой жрицы, так и для ее родной семьи, которая, в результате, получает большие привилегии и всеобщее уважение. Но, Олена... заболела. Отец пошел в храм, чтобы попрощаться с ней, и был огорошен этой ужасной новостью. Духовник сказал ему, что, если до Церемонии жертвоприношения, Олене не станет лучше, то им придется спешно проводить еще одну жеребьевку. Выход подсказала сама Элена... и наутро все были удивлены чудесным выздоровлением жертвы...

Теперь мне все ясно. Бедная девочка была совершенно не подготовлена к роли Невесты, и поэтому, до жути испугалась, когда ей сказали, куда и зачем ее ведут...

Я, вся такая из себя радушная хозяйка, смотрю на скучные равнодушные лица участников сегодняшней вечеринки и понимаю, что ее организация не относится к разряду моих удачных идей...

-Если не создавать себе воспоминания, то откуда они возьмутся, правда?

У-У-У, рыбы помороженные... Что же я непонятного сказала?

Ладно, Арина, "меня не слышат - это минус, но и не гонят - это плюс!".

-Э-э, для обезображенных интеллектом, объясняю... Сегодня у нас - вечеринка, посвященная воссоединению родственных уз. Гип-гип ура-ура-ура!

Э-э, нет, они - не помороженные, они - отмороженные по полной программе...

Блин, это - фиаско, это - полный крах... Без паники...

-Сева, это - наша вечеринка?

Мой брат смотрит на меня с издевкой (ну что, получила?), но при этом отвечает так, как пристало настоящему Брату:

-Да.

-Спасибо, родной.

Ой, какие милые желваки играют на твоих скулах - так бы и наблюдала это зрелище "от заката до рассвета" без устали... Ладно, пока цель не достигнута, обойдемся без "родной".

-Брат, кто здесь Закон? Глупый вопрос, беру свои слова обратно. Итак, поднимите руки те, которые не согласны с выражением: "Закон - это Всеволод, Всеволод - это Закон".

"Лес рук", и в ответ - тишина...СоРодичи моего брата приходят в замешательство, смотрят друг на друга, изучают эмоции друг друга...

-Ребята, большинством голосов принимаю мое утверждение за единственно верное. Итак, Закон, могу ли я озвучить основные правила твоей, точнее, нашей с тобой вечеринки?

Не нравится "родной"? Значит, понравится "закон".

Сева кивает с хмурым выражением лица... Йес! Он дает мне карт-бланш...

Теперь, Арина, покажи им, что ты вроде как прикалываешься, но при этом, никто из них не должен быть уверен в том, является ли это приколом на самом деле...

Ой, обожаю этот мультик!!! Спасибо создателям "Подводной братвы":

-Вы позволили себе, гости дорогие, читать во время моей вечеринки эмоции. Это - прокол. Диктую правила - записывайте или запоминайте... Никакого чтения эмоций, лады?... Если выпадет зуб - не отращиваешь себе новый, пока я не скажу "лады", лады?... Если чихнул - не вытирать себе шнобак, пока я не скажу "лады", лады?... И не говорить "лады", пока я не скажу "лады", лады?

Вау.... Весь Круг моего брата в один голос говорит:

-Лады.

Вот это воспитание...

Он не лает, не кусается,

На прохожих не бросается,

И на кошек - ноль внимание.

Вот это воспитание!

Ну, Сева, жму тебе мысленно лапу... Стоп, как там у Есенина? Ах, да:

Дай, Джим, на счастье лапу мне,

Такую лапу не видал я сроду.

Давай полаем вместе при луне

На тихую безлунную погоду.

Так, что это со мной? Нервишки шалят, что ли? То мое подсознание детские песенки выдает, то русскую поэзию...

Арина, соберись немедленно в кучу (да не в ту, а в эту... вот, так-то лучше)

-Вечеринка хороша не местом, а компанией. Это - догма, лады?

Арина, хорош со своими "лады", лады? Нет, точно пора к невропатологу... "Дяденька, понимаете, у меня... э-э-э... навязчивый невроз... э-э-э...потому что я постоянно говорю "лады"...вот как заладила, так не могу остановиться, и что мне делать?"... "Лады, девонька - Вы обратились к правильному специалисту. Я сейчас пропишу вам те-то препараты, и вы будете принимать их по три раза в день, лады?"... "Нет, доктор, лучше вы сами их принимайте, лады?"...

-Ух... возражений - нет, я так думаю. Что ж, продолжим. Так как вы все знаете друг друга не одно, страшно сказать, столетие, то вам осталось дело за малым - узнать ху из я. Разрешите представиться - Арина Надродная, она же - Мария Зенд, она же - Синди Рэлла, она же - Альфа, она же - Бэмби.

Эй, и где же те хэдхантеры, которые занимаются поиском уникальных претендентов на вакантную позицию конферансье? А-у-у, я - здесь!!! Всегда готова к сотрудничеству, и к обсуждению пунктов контракта.

Сева явно теряет терпение.

Один из его соРодичей подходит ко мне и протягивает свою руку:

-Влад.

При этом демонстративно разглядывает меня, говоря всем своим видом: "так вот ты какой, северный олень!". Мне не удается сдержать свое фырканье при ответном рукопожатии:

-И что же во мне такого необычного?

-Я себе представлял тебя совсем по-другому.

Это что за "представлял"? Мы же с ним уже виделись, и не раз... Влад широко мне ухмыляется и говорит:

-Больше так не делай.

Эта его фразочка приводит меня в еще большее замешательство, чем предыдущая:

-Простите, но мы с вами говорим на разных языках, или как?

Он не отвечает на мой вопрос, и поворачивает голову к Севе:

- Это твоя сестра пытается пробить нашу защиту.

Откуда он узнал? Это - невозможно. Никто, блин, не сможет уследить за моими аккуратными попытками... Только разве что...

Влад не дает мне и рта раскрыть:

-Ну что, Альфа, самое время перейти от знакомства виртуального к знакомству реальному. Я - Шента.

Шента? Мой друг-хакер? Да не может быть...

-Очень приятно. Прости, что использовала против твоей защиты твои же коды нападения.

-По авторскому праву, за давностью лет, они - уже не мои, а общие. Да и к тому же, эти коды нещадно устарели, в чем ты сама успела убедиться.

-Угу... Кстати, я их за последнюю неделю хорошенько обновила.

-Что ж, все новое - это хорошо забытое старое, не так ли?

-Так. Но ты не расслабляйся, плиз, потому что я не посмотрю, что ты мне друг, и буду продолжать свои попытки.

-Друг? Альфа, ты ж мне вроде женой была, или ты напрочь об этом забыла?

-Я была тебе виртуальной женой в сетевом мире. Так что не путай корону с кепкой, мэн.

Все вспоминается так, как будто это было вчера... Мое четырнадцатилетние... "Альфа, поздравляю с Днюхой" "Сэнки-сэнки". Шента был единственным, кто поздравлял меня с каждым Днем Рождения, с тех пор, как узнал его дату. "А у меня есть для тебя подарок" "Да не гони" "Лови" Во вложенном файле - фотка очень красивого кольца. Я по приколу фотографирую свою кисть правой руки, потом в фотошопе "одеваю" себе обручку на безымянный палец, и кидаю ему ответку. Шента прислал мне свой "Йес", и в тот же день объединил две наши аватарки в одну.

-Ну-ну... Хочу тебе сказать, что пользуйся ты своей фотографией, а не аватаркой, то вполне возможно...

-Шента, "если бы да кабы, да во рту росли грибы"... Давай предадимся нашим воспоминаниям о совместной бурной деятельности в другое время и в другом месте. ОК?

-Ах да, чуть не забыл - твоя вечеринка...

Поворачиваюсь к остальным присутствующим:

-Итак, с Альфой вы уже разобрались, гости дорогие. Что касается Арины Надродной, то пробыла я в этом высоком звании всего лишь два первых года своей жизни из-за маниакальной склонности Всеволода к моему похищению, проявившейся у него в первый раз в семилетнем возрасте, и повторившейся чуть больше месяца назад.

Сева резко меня перебивает:

-Хватит, родная, здесь и без тебя каждый отлично знаком со всеми моими маниакальными склонностями.

"Родная"? Ух ты! Язвить изволит? Это - что-то новенькое...

Но в одном он прав - "show must go on".

-От вступительно-ознакомительной части вечеринки, мы с вами плавно переходим к непосредственно вечеринке. Здесь мы с вами - сами себе прислуга. Так что прошу всех за стол - наполняйте ваши тарелки и бокалы, и готовьтесь пить больше, чем есть.

Все с явным облегчением приступают к вполне привычной для них процедуре в ходе абсолютно непривычной для них вечеринки Самого Всеволода ибн Надродного и его новоявленной сестры...

О-о-о... Не-е-ет... Как же мне плохо... Боже мой, я столько раз читала про похмелье, столько раз наблюдала его у других людей, но и представить себе не могла, что это на самом деле так ужасно...

Я даже не пытаюсь пошевелиться, потому что боюсь, что меня вытошнит прямо в кровати...

С закрытыми глазами мне кажется, что я нахожусь в каком-то диком аттракционе - вертушке, а держать их открытыми мне невыносимо из-за мгновенно разъяряющейся боли в висках...

Но самое ужасное, что, помимо физических терзаний, я испытываю еще и муки совести из-за того, что весь вчерашний вечер сохранился в моей памяти в виде отрывочных картинок...

Ну, не весь вечер - это я загнула... Например, я отчетливо помню, как провела несколько конкурсов. Особенный успех был у того, в котором ребятам надо было разделиться на команды и угадывать эмоцию своего участника, которую ему загадывала показать команда противника. Сева был арбитром, который пресекал любые попытки жульничества. Его соРодичи настолько привыкли пользоваться для определения эмоций своими Силами, что с трудом распознавали гнев, радость, отвращение, не говоря уже о том, чтобы отличить любопытство от заинтересованности, голод от желания, удивление от страха... Я смеялась до слез над их беспомощными попытками добавить к своей мимике жесты и звуки (что было категорически запрещено!) ... Еще мы решали ребусы и головоломки, разгадывали шарады, прыгали, пили (в меру), пели (без меры)... в общем, моя вечеринка к своему завершению подошла на Ура!!!...

У-у-у... Точно - во всем виноват треклятый Шента. Это он предложил мне продолжить веселье. Мне бы стоило остановиться, мне бы надо было ему отказать, но... я решила растянуть, охватившее меня, состояние эйфории...

Стук в дверь болью отзывается в моей голове:

-Госпожа, к Вам посетитель.

Мой голос звучит, как у измученного пытками человека:

-Скажи ему, что я умерла, и что приглашение на свои похороны пришлю ему позже.

Элена пискнула, и я открыла глаза, чтобы увидеть, что причиной этого писка был резко отодвинувший ее в сторону Адам.

-Арина, у тебя через час запись.

-Отмени ее. Скажи всем, что у богини сегодня выходной, или скажи им, что богиня заболела, или скажи им правду - богиня вчера "перепил".

Адам присаживается рядом и тихонько хихикает, из-за чего получает мое замечание:

-Нехорошо смеяться у смертного одра...

Я чувствую, как он стягивает с меня одеяло, и просовывает под меня свои руки:

-Иди ко мне.

Что он делает? Он что, хочет, чтобы я своим алкогольным отравлением испачкала ему всю рубашку:

-Адам, прекрати глумиться над моим хладным трупом, и положи его на место.

-Да нет, милая, ты сейчас выглядишь так, что в гроб краше кладут. А запашок перегара от тебя похлеще, чем вонь разложения в морге.

Каждый произнесенный им слог для меня равносилен колокольному звону:

-Не кричи, зачем так кричать?

-Все, больше не буду.

Эти слова мой мучитель произносит почти шепотом. Куда он меня несет, что ему от меня надо?

-Адам, кладбище в другой стороне.

Он улыбается, и шепчет:

-Давай сначала приведем тебя в подобающий для отпевания вид.

Заносит меня в ванную, и аккуратно ставит на колени возле унитаза. Я не успеваю ни глазом моргнуть, ни вдохнуть, как его палец оказывается у меня во рту, и резко давит на мою гортань. А что бы любой другой сделал на моем месте? Вот и я не стала исключением из этого правила - шумно вырвала, одним разом освобождая свое нутро от всего того, что в нем не успело перевариться...

Начинаю всхлипывать от стыда и смущения:

-Говорил же мне муж: "Не пей, козленочком станешь".

Адам поворачивает к себе мою голову, и аккуратно обхватывает мое лицо руками, вытирает с моих щек слезы:

-Ариночка, успокойся, все хорошо - тебе нечего смущаться. Сможешь самостоятельно принять душ, или позвать служанку?

-Сама.

Адам помогает мне встать, и оставляет одну.

Пока я принимаю водные процедуры, мой, слегка просветленный, мозг пытается сложить из паззлов единую картинку того, что происходило в "злачном месте"...

-Альфа, да ты шутишь! Ты ни разу не была в ночном клубе?

-Мне сразу идти к позорному столбу, или погодить пока?

-Так, ребята, этот ее пробел надо восстановить сегодня же. Кто с нами?

Севе было некуда деваться - я губами беззвучно напомнила ему "залог", и он, нехотя, согласился. Из всех остальных к нам присоединился только Адам.

-Ребята, а что, "боги" могут посещать подобные заведения?

-На том, уровне, на который мы отправляемся, да, потому что там мы - не боги.

Нет? Странно, но я решила пока не углубляться в эту странность, потому что заранее дала себе обещание ни на кого не давить, чтобы моя настойчивость не привела их к выводу о настоящей причине моего дружелюбия.

Мы долго едем в межуровневом лифте, который здесь, в подземном царстве моего брата, двигается не только вертикально, но и горизонтально.

Во время нашей поездки, я позволила себе затронуть интересующую меня тему:

-А почему так получилось, что Мирный расположен высоко в небе, а Священный - глубоко под землей.

-Что, ассоциации про рай и ад замучили?

-Нет, Адам. И, предвкушая твой следующий вопрос, хоть я и считаю ваш Род большой занозой в Заднице человечества, но при этом не соотношу вас к демонам, ровно, как и другой Род - к ангелам. Все это - глупые условности.

Сева решает ответить на мой вопрос:

-Человечество предвидело два основных вида Катастроф. Условно назовем их "Земля" и "Космос".

-То есть, в случае, если надвигается катастрофа "Земля", то люди прячутся в небе, а если в Космосе, то под Землей?

-Не совсем "прячутся", но общую суть ты уловила. Под Израилем на момент принятия моего решения, уже существовал небольшой город. Мы провели расчеты и решили, что он идеально подходит, как основа для строительства Священного. Кстати, он и Мирный - это часть Проекта, в котором ты, по собственной глупости, решила принять участие.

-Давай обойдемся без обсуждения моего интеллектуального уровня.

-Хм, хорошо. Так вот, тот Проект развивался в трех направлениях: Заморозка, Ковчеги и Клон-основы.

-Заморозка была направлена на то, чтобы сохранить вид людей на случай Армагеддона, а Мирный и Священный, по всей вероятности, были так называемыми Ковчегами?

-Да. Те, кто был бы выбран на роль выживших после Армагеддона, должны были находиться в Состоянии именно в этих Ковчегах. Там же должны были располагаться все образцы Клон - основ, необходимые для восстановления Земной флоры и фауны.

-Почему же я и другие участники Плана были Заморожены в бункерах?

-Потому что часть Проекта "Ковчеги", начала развиваться много позже. Кстати, мы провели небольшое расследование, и вот к какому выводу пришли. Вы втроем пережили Состояние именно из-за того, что кто-то, по неизвестной нам причине, изменил на ваших капсулах срок Заморозки.

-Но ведь нас всех должны были Разморозить через двадцать лет, не взирая на показатели хронометра. Почему это не случилось?

-Арина, все, кто на том этапе владел достаточной информацией о Проекте, погибли в авиакатастрофе. А те, кто остался в живых, не имели ни малейшего представления о том, где расположены бункеры. Никого из сорока, точнее, сорока одного, участника той первой и последней Заморозки, или не смогли найти, или же о них попросту забыли.

-Кто подстроил авиакатастрофу?

-Мои люди.

-Зачем? Ты был против Заморозки?

-Нет, я был против исследований в области эмоций, которые проводились параллельно с Проектом, причем на его средства. Эти знания должны были погибнуть вместе с теми, кто был хоть как-то в них посвящен.

-Почему наша Заморозка стала последней?

-Потому что мы взяли Проект под свой контроль на этапе Ковчегов. А нас интересовали только эти города и больше ничего.

-Потому что вы знали, что виду людей ничего не угрожает?

-Ну да. Мы последние, кто заинтересован в уничтожении этого вида из-за того, что, в случае их вымирания, мы тоже не сможем продолжить свое существование.

-А кто просчитал период хаоса, необходимый для того, чтобы ТАК сократить численность человеческой расы?

-Мы.

-Именно тогда вы потеряли общую Цель с другим Родом?

-Нет, это случилось еще на этапе создания ГЭСа.

Лифт останавливается, и Шента восклицает, копируя манеру голосового сообщения бортпроводника при посадке самолета:

-Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании.

На входе стоят два огромных лба, и преграждают нам дорогу к двери со словами:

-Мест нет.

Адам шепнул мне на ухо: "Смотри, как действует профессионал", - и подошел к ним вплотную.

Не станет же он с ними драться за право войти туда? О каком профессионализме он говорил?

Шента наверняка уже включил свою Силу, потому что незамедлительно дает мне тихие разъяснения:

-Не удивляйся и не переживай - Адам сейчас будет влиять на их эмоции.

-Как?

-Элементарно, Ватсон. Если ты видишь доминирующую эмоцию (в данном случае это - их тупая решимость), то передаешь им противоположную - свое сомнение. Вот и все.

-Передаешь?

-Конечно, потому что эмоции - заразительны по своей природе. К примеру, ты попадаешь на концерт группы, которая тебе совершенно не нравится, но уже через несколько минут заряжаешься восторгом поклонников этих исполнителей. После концерта ты выходишь на улицу, и сама себе удивляешься - и с чего это я так прыгала и визжала? А ответ заключается в том, что твой эмоциональный фон попал под влияние настроения подавляющего большинства поклонников.

Точно - ведь то же самое происходит и на демонстрациях, и в намоленных местах, да повсюду, где присутствует большое скопление определенно настроенных людей.

-Но ведь твой пример - это влияние толпы, а здесь - только один Адам.

-Арина, он - Родич. Его эмоция равносильна эмоциям сотен человек.

-Понятно.

"Лбы" уже переминаются с ноги на ногу, в нерешительности смотрят друг на друга "ну и что, их же всего четверо - приткнутся где-нибудь... да и хозяин все равно ничего не узнает". Более эмоционально податливый из них говорит: "Проходите",- и мы, с моими спутниками попадаем в сюрреалистическую какофонию, сплетенную из игры света и звука.

Огромный двухуровневый, разделенный на зоны, зал... Сева берет меня за руку и ведет сквозь танцующую толпу сразу к барной стойке. Орет мне в ухо:

-Пить будешь?

Отвечаю, стараясь перекричать эту ненормальную музыку:

-Да, виски!

Я оказываюсь зажатой между барной стойкой и Севой, руки которого лежат на столешнице по бокам от меня. Уютненько-спокойненько... когда за твоей спиной стоит твой брат.

Кто бы мог подумать, что именно эти чувства я буду испытывать по отношению к тому, кто меня похитил и держит в заложницах... Ха-ха-ха... Стокгольмский синдром отдыхает!!!

Возможно, эти чувства возникли благодаря Севиному влиянию на мой эмоциональный фон? Поворачиваю к нему голову:

-Только чур правду!

-Что?

-Это ты заставляешь меня чувствовать себя защищенной?

-Да я вообще отключил свою Силу, как только мы вошли сюда.

-Почему?

-А тебе бы понравился проходящий через тебя шквал похоти, возбуждения, злонамерения и жестокости?

Ну да, наверное, большинство из здесь присутствующих сейчас излучают именно эти эмоции.

-Почему они меня не заражают?

-Все впереди, не переоценивай себя. Только у тебя они будут видоизменены в соответствии с твоими моральными нормами, вот и все.

Мы не успели допить наш виски, как возле нас материализовался довольный собой Адам:

-А вот и я. Идите за мной - мы с Шентой уже заняли столик на втором этаже.

Я делаю очередной глоток, и кричу ему:

-Так вроде ж все было занято.

Адам наклоняется над плечом моего брата, чтобы сказать мне прямо в ухо:

-Так вроде и я - не пальцем деланный. Присмотрел столик, усилил похоть у сидящих за ним, и они быстренько побежали искать себе место для сексуальной разрядки, чтобы облегчиться.

Мне бы следовало сделать ему замечание, и сказать ему, что так поступать по отношению к людям нельзя, но решила пока "не метать бисер перед свиньями", и перенести обсуждение его методов на другое время и в другое место.

Шента спрашивает:

-Тебе достать косячок?

-Чего?

-Блин, Альфа, лови момент, пока ты еще Носитель, и можешь кайфовать от наркоты. А то пройдешь свое Предназначение, и ту-ту... твой поезд ушел. Да ты че так смотришь на меня? Ты что не знала, что на Родичей ничего, кроме алкоголя не действует?

-Во-первых, я не задавалась подобным вопросом. А, во-вторых, никогда раньше не курила травку.

-Парни, вы такое видели? Это ж кого к нам занесло? Арин, я же тебе документы для колледжа справлял. Ты его вообще закончила?

-Конечно, да.

-Как же ты умудрилась проучиться в колледже и не попробовать наркоту? Да это же все равно, что выпуститься из него девственницей.

-Ха, в точку.

Все три пары глаз уставились на меня в недоумении...

Ну и пусть себе пялятся. А я не считаю, что этот факт моей биографии может быть отнесен к разряду моих недостатков. Не удивительно, что ни одна из насаждаемых ими религий, не несет в себе хоть какие-то нравственно-этические нормы и гуманистические идеи. Все дело в том, что те, кто придумывают эти самые религии, ими не страдают...

Хм, может, и правда стоит попробовать... Кому от этого будет хуже? Здесь со мной - Сева, и он не позволит, чтобы эта моя проба имела для меня какие-то дурные последствия. Или позволит? Не-е-е.... Никогда... Ни за что... Дура самоуверенная... Ага, вся в брата...

-Шента, бегом, пока я не передумала.

Влад срывается из-за стола с громким возгласом:

-Вот это я понимаю - наш человек.

Да, Сева был прав, когда говорил, что я все равно поддамся общему эмоциональному настрою. Чем же еще объяснить себе мое согласие на то, чтобы попробовать наркотики, к которым меня никогда раньше не тянуло.

Адам протягивает мне стакан с виски:

-Еще?

-А почему нет? Я уже, сдается мне, на все готова.

-На все?

Сева резко осаждает своего Родича:

-Адам.

Тот, на кого только что гаркнул мой брат, поднимает в извиняющемся жесте свои руки, и говорит:

-Уже и пошутить нельзя.

Шента нарисовывается так быстро, что я не успеваю поднести к своим губам стакан:

-Вот, Арина, держи...

Я смотрю на то, что он мне протягивает, и спрашиваю:

-И что с этим надо делать?

Адам пересаживается ко мне:

-Смотри и учись.

Мой брат делает ему непонятное для меня предупреждение:

-Только без паровозика, понял?

-Сева, да один только разок.

-Я когда-то что-то повторяю?...

...Выключаю душ, медленно ступаю на пол, и начинаю вытираться. Слышу за дверью Адама:

-Арина, ты уже оделась?

Снимаю с крючка свой халат, натягиваю его на себя, и отвечаю настолько громко, насколько мне позволяет моя непрекращающаяся головная боль:

-Да.

Мой непрошенный помощник заходит в ванную, и берет меня на руки.

-Адам, зря напрягаешься - денег у меня на то, чтобы отплатить тебе за твои старания, все равно нет.

-Могу взять натурой.

Я безвольно кладу ему на плечо свою голову, и тихо говорю:

-Только не говори мне, что ты страдаешь некрофилией.

Он опускает меня на диван, и нежно то ли просит, то ли обещает:

-Ариночка, потерпи еще чуток, сейчас тебе станет легче.

И почему он так добр ко мне? Может, помогая мне, он пытается повысить свой кредит доверия у Севы? Не знаю...

-Вот это надо съесть полностью.

Я смотрю на содержимое тарелки, и начинаю хныкать:

-И не проси даже - меня опять вывернет наизнанку, если я проглочу хоть одну ложку этой гадости.

-Это - не гадость, а лучшее для таких случаев, лекарство. Не упрямься.

Моя голова медленно мотается из стороны в сторону, не давая руке Адама запихнуть в меня это "лекарство".

-Арина, открой рот, быстро.

Фу, какой грубиян!!! Я кривлю свои губы, но при этом все-таки размыкаю их, чтобы открыть ему доступ в свой рот. Еще какое-то время не решаюсь проглотить суп, страшась непредсказуемой реакции моего желудка. Адам делает мне замечание:

-Может, хватит полоскать супом рот? Он не для этого предназначен.

Мне удается совершить глотательное движение и... о, чудо - никакой бури... жидкость спокойно идет по моему пищеводу, как к себе домой.

-Сейчас докушаешь, и баиньки. А когда проснешься, то от похмелья и следа не останется.

-Первый раз - он трудный самый.

Адам удивленно смотрит на меня и уточняет:

-Что именно?

-Впервые в жизни страдаю от похмелья.

Он мягко улыбается:

-Ничего, в следующий раз будешь знать свою меру...

Меру? Вчера я ее точно оставила у входа в клуб!

... Мальчики отказались идти со мной на танцпол. Я показала им мимикой свое неудовольствие, и побежала танцевать в гордом одиночестве.

Музыка струится по моему телу, и мне только и остается, что подчиняться ее ритму... Не-ет... Все-таки, кайф от танцев для меня несоизмеримо больший, чем от наркоты... Ну, покурила я травку, ну похихикала над рассказанными мной и мне анекдотами, и все... на смену моему безудержному веселью пришла какая-то пустота. Танцы же заряжают меня и без остатка, и без устали...

Слышу у себя над ухом чье-то "цыпа-цыпа-цыпа", и не успеваю обернуться на этот чужой голос, как кто-то больно щипает меня за попу. Я автоматически отталкиваю от себя обладателя этой наглой руки, и делаю попытку шагнуть в сторону, но этот придурок обхватывает меня, и не дает мне возможности пошевелиться.

Его повторяющиеся "цыпа" меня не пугают, но дико раздражают, его сильный захват меня не злит, но выводит из себя.

-Убрал от нее руки. Быстро!

Сева, ну наконец-то! Ну, почему так долго? "Цыпаговоритель" успевает нагло ответить: "А то что?" перед тем, как начать издавать какие-то булькающие, сами в себе захлебывающиеся, звуки.

Сева притягивает мое освобожденное тело к себе, и уводит с танцпола. Я пытаюсь обернуться, но мой брат не дает мне такой возможности...

...Я уже почти доела, как в комнату бесцеремонно входит улыбающийся во весь рот Шента:

-Привет пьянице и грозе проституток.

"Грозе проституток"? Ой... точно, а я и забыла... и зачем только Шента мне об этом напомнил?...

-Надо срочно поставить на моем этаже охрану, а то вы все, смотрю, взяли себе за моду ходить по нашему дому, как по своему собственному. Я уже про наш парк молчу...

-Эй, что с настроением? Вчера перебесилась, да? Ну не дуйся, я тебе за то, что мы облюбовали твой парк, опохмел принес.

И показывает мне... бутылку виски. Один ее вид сводит все мои внутренности узлом, и мне приходится приложить усилия, чтобы не дать, только что съеденному супу, вылезти обратно. Адам резко говорит соРодичу:

-Влад, убери.

-Да бросьте вы, это же золотое правило - чем калечим, тем и лечим.

Мне приходится несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем разрешить себе произнести ему свой ответ:

-Ты нам главное скажи, чем твою голову в детстве покалечили, чтобы мы получили представление о том, чем ее теперь лечить.

Владу все нипочем:

-Ты еще скажи, что это я виноват в том, что ты вчера так разошлась?

Конечно он, а кто же еще? После разборок с проститутками, которые приняли меня за ту, которая посягает на их рабочее место, и при этом не собирается за него платить, Шента предложил мне "под занавес" устроить соревнование...

-А слабо Арине Сергеевне сыграть со мной в литрбол?

Я оборачиваюсь на Севу, и вижу на его лице, мол "ты уже - большая девочка, и решай себе сама".

-Какие правила?

-Ставим два ряда стопок, наполненных виски. Пьем поочередно. Кто свалится под стол первый, тот и проиграл.

-А если никто не свалится?

-Тогда - ничья.

-По сколько стопок?

-Думаю, по десять - в самый раз.

После пятой я уже ничего не помню... Нет, я еще помню то, как Сева укладывает меня на кровать и приказывает Элене меня переодеть....

-Шента, ты хоть скажи, кто победил?

-А ты что, не помнишь? Совсем ничего не помнишь? А как же наш первый поцелуй? Ну, его-то ты уж точно не могла забыть!

Поцелуй? Я целовалась с Шентой? Не-е-е-т, только не это!!!

Адам хмуро смотрит на Влада, и говорит ему с издевкой в голосе:

-Арина столько не выпьет, чтобы с тобой целоваться.

Шента ехидно смеется:

-Ты что, мне поверила? Эк я тебя подловил!

Вот зараза... Я же чуть с ума не сошла... Получи мою ответку:

-Да, рыбак ты хороший. Жаль только, что это - твое единственное достоинство.

Влад спокойно оглядывается по сторонам:

-Слушай, а прикольная у тебя темница. Готов разделить с тобой все тяготы твоей неволи.

-Шента, да я бы с тобой и свой гроб не согласилась разделить, не говоря...

Я прерываюсь и невольно вздрагиваю, услышав голос брата:

-Всем привет. Арина, как самочувствие?

Да как-то так:

-Теперь, когда все свидетели моего вчерашнего позора в сборе - хуже некуда.

Адам встает с дивана, освобождая место для Севы. Мой брат присаживается рядом со мной, берет мою ладошку в свои руки, и начинает ее мягко массировать. У-у-у... как приятно... а если я его попрошу и про вторую не забыть, он мне не откажет?

-Сева, мне так стыдно. Прости меня, пожалуйста.

-Ты уже сама себя наказала, так что я не собираюсь усугублять твое состояние, - и обращается к соРодичам, - Для вас запись никто не отменял.

Адам с Владом выходят, не прощаясь, и мы остаемся с ним наедине:

-Ты только маме ничего не говори о том, как я вчера напилась.

Сева громко хохочет, обещает сохранить это в тайне от родителей, и переносит меня на кровать:

-Постарайся поспать, глупая моя сестренка.

Целует меня в лоб, и покидает мою комнату...

Глава 6. Принцесса и дракон

Дни, недели, месяцы без моей девочки

Часы, минуты, секунды... без моей девочки... протестуют против законов физики, растягиваясь до бесконечности, чтобы давить на меня не своей тяжестью (они же - невесомые), а своей продолжительностью...

Те же секунды, минуты, часы, которые я провожу с Хардом... тоже протестуют, но с точностью до наоборот - они пролетают мимо, оставляя после себя ощущение незавершенности...

-Привет, малыш.

Мой сын тянется ко мне, и я забираю его у Никиты.

-Ну что, Хард, чем сегодня займемся?

Ники протягивает мне сумку:

-Я пока с Виленом потусуюсь.

-Да, хорошо. Э-э...Х-м...Э-э

Он прерывает мои "э-э":

-У Арины все путем - не волнуйся.

Теперь моя стандартная просьба:

-Попроси ее приехать с Хардом в следующий раз.

-Позвони и сам попроси.

-Ты же прекрасно знаешь, что она не отвечает на мои звонки.

Никита отводит свой взгляд:

-Прости, Рэд, но я тебе ничем помочь не могу, - и с этими словами выходит из комнаты.

Хард хлопает меня по щеке, требуя моего внимания. Я ставлю на ножки своего маленького вундеркинда, и спрашиваю:

-Ну что, придумал?

Он кивает, и показывает мне в сторону сложенных в стопку детских книг.

-Хочешь, чтобы я тебе почитал? Не вопрос...

И веду его за ручку к дивану. Смотрю, как он ловко взбирается на него, и уточняю:

-Что, опять про принцессу, которую украл злой дракон?

Хард делает нетерпеливый жест, мол, "что за глупые вопросы, папа?". Я улыбаюсь ему, и беру в руки нашу дежурную сказку. Чем она ему так нравится, почему он так внимательно ее всегда слушает? Мой сын пальчиками делает в воздухе хватательное движение "дай мне", и я передаю ему книжку, присаживаясь рядом с ним.

Первая картинка изображает ярмарочную площадь, заполненную смеющимися людьми, торговцами и скоморохами.

Я начинаю рассказывать по памяти известную мне до последней запятой сказку: "В некотором царстве, в некотором государстве..." Хард прикладывает к моим губам свой пальчик, и я замолкаю.

Пока он листает страницы, я беру с тумбочки игрушечного мишку, которого Бэмби сшила еще до рождения нашего малыша...

-Рэд, посмотри, какой он смешнючий получился. Ну, посмотри, тебе что, не нравится?

-Очень красивый.

-Нет, любимый, очень красивый - это ты, а он - просто смешной симпатяга...

Мой сыночек кладет мне на руку свою малюсенькую ладошку, и я отключаюсь от своих воспоминаний:

-Что, мой хороший? Хочешь, чтобы я продолжил рассказывать сказку?

Хард отрицательно качает головой, откладывает книжку со своих колен на диван, и протягивает ко мне свои маленькие ручонки. Я подхватываю его, и прижимаю к себе... Его пальчики гладят мне волосы, его щечка прижата к моей, и мне так приятно ощущать его маленькое тельце в своих руках, что хочется продлить эти мгновения до бесконечности. Даже моя боль-хозяйка превращается из острой в ноющую.

-Сыночек, сыночек мой любимый. Мне так плохо без твоей мамы, я так виноват перед твоей мамой. Мне надо было каждый день говорить ей о том, как сильно я ее люблю, как я безумно ее люблю.

Рэд, нашел, кому изливать свою душу... Семимесячному сыну? Он же еще - совсем кроха, и ничего не понимает...

Хард копошится в моих руках, высвобождаясь из моих объятий: "Папа"... Мне послышалось? Он сказал "папа"? Я отодвигаюсь от него:

-Ты что-то сказал?

Его недетский взгляд уже давно перестал выводить меня из равновесия. Сын немного хмурит бровки и говорит:

-Папа.

Стоп, а дети в таком возрасте разговаривают? Надо с кем-то посоветоваться по этому вопросу. Мой малыш до сегодняшнего дня вообще не произносил ни одного членораздельного слога, да он же даже не гулил, как другие младенцы, к большому огорчению Бэмби.

Пока я, в замешательстве, перебираю тех, с кем смогу поделиться своими опасениями по поводу нормальности этого "папа", мой сын показывает мне пальчиком на какую-то картинку. Я немного меняю положение своего тела, чтобы рассмотреть ее. На ней изображена принцесса, рыдающая в пещере дракона.

Мой сыночек отрывает от картинки свой взгляд, и я вижу скопившиеся в его глазках слезки.

-Хард, ты чего, малыш? Ты что, плачешь?

Это настолько же ненормально для него, как и его "папа". Мой сын никогда не плачет, никогда не капризничает. Если ему что-нибудь нужно, или его что-нибудь беспокоит, он терпеливо показывает это до тех пор, пока его не поймут.

Хард тычет пальчиком в принцессу и спрашивает:

-Папа спасет?

Я в панике подбегаю к оставленной Никитой сумке, нахожу в ней детские салфетки, возвращаюсь к дивану и вытираю мокрые от слез щечки сына.

-Маленький мой, если тебя так расстраивает эта сказка, то мы больше не будем ее читать.

Хард тихо всхлипывает и повторяет свой вопрос:

-Папа спасет?

Я только сейчас понимаю, что дважды произнесенное моим мальчиком "спасет" имеет абсолютно правильное фонетическое звучание.

-Так, племянник, а нас ты в свою игру принимаешь?

Вилен, как всегда, посылает свой голос впереди своего тела.

Я не оборачиваюсь на шум шагов вошедших в комнату парней. Продолжаю утирать непрекращающиеся слезы Харда. Никита появляется возле дивана раньше Вилена:

-Племяш, ты чего?

Я, не скрывая шок в голосе, пытаюсь объяснить:

-Он смотрел картинки, потом сказал "папа", потом сказал: "папа спасет?", и заплакал. Ники, Вил, это нормально? Ники, это его первые слова?

-По ходу - да.

-Ребята, представляете, его первое слово - "папа". Это же здорово, правда? Хард, сынок, а теперь скажи "мама", ну, пожалуйста, не плачь и скажи "мама".

Всхлипы моего сына перерастают в громкие рыдания. Я не успеваю сообразить, что вызвало в нем этот приступ истерики, как Никита уже подхватывает его на руки, убаюкивает и говорит:

-Все, Хард, успокойся, все. Поехали домой, нам пора домой.

И тут мы слышим сквозь его рыдания, следующую порцию его слов:

-Бабушка спасет? Дедушка спасет?

Хард смотрит своими заплаканными глазенками на каждого из нас по очереди:

-Ники спасет? Вил спасет?

Никита уезжает с моим сыном, а я еще долго сижу на полу, привыкая к постепенно растягивающимся единицам времени...

Мою грудь сжимают тиски тупой боли, мое горло привычно сведено судорогой, мои легкие все время работают на износ, требуя необходимое им количество воздуха, а мой мозг способен только на одну мысль - мысль о БЭМБИ.

Мне хочется дать возможность моему телу и голове отдохнуть от ощущения постоянного внутреннего пламени, но я не знаю, как это сделать.

Не знаю чем забыться, не знаю, в чем забыться, но знаю точно, что ни с кем забыться не смогу до конца своих дней (плавали - знаем).

Я люблю, люблю, люблю...

Девочка моя, будь счастлива, только будь счастлива... ради себя... ради нашего сына....

Как же больно!!! Ох-х, почему же так больно - ведь я уже должен был свыкнуться с этой болью...

Почему же она все еще острая, как бритва? Когда она, наконец, притупится?

Мне кажется, или в комнате кто-то есть? Поднимаю голову с прижатых к моей груди колен, и пытаюсь оторвать свою задницу от ковра.

-Сиди, чел, не вставай.

Супер, мой тесть решил навестить меня, чтобы в полной мере полюбоваться моими страданиями... И зачем ему это понадобилось? Может, он относится к разряду эмоциональных садистов, получающих удовольствие от ощущения чужих душевных страданий?

Я идентифицирую по источнику голоса, местоположение Сергея в комнате, и молча жду, уставившись на это место в пространстве, когда он отключит свой Иллюзор. Но, когда обладатель голоса становится видимым, то он оказывается уже в двух шагах от меня.

-Я присяду?

Отец моей любимой взглядом показывает на пол возле меня. Я приглашаю его жестом, и, вдруг ощущаю, как место моей боли занимает паника:

-Бэмби? Хард?

Он делает неопределенное, но успокаивающее меня, движение головой, и присаживается рядом со мной, затем как-то... непонятно вздыхает и говорит:

-Мы видели в модели будущего Вилена то, что должно произойти здесь уже через две минуты. Я сейчас опять активирую свой Иллюзор, потому что твой брат не должен знать о моем присутствии. И, Рэд... поверь, мне очень жаль... поверь, что я очень хорошо тебя понимаю... и, поэтому, мне очень жаль...

А у меня нет сил съязвить по поводу того, что эти его слова - непонятно кому нужная ложь, и что он всегда подчеркивал свое отрицательное отношение к браку его дочери, и что на самом деле он думает примерно следующее: "как я рад, что у моей дочери, наконец, открылись глаза, и она поняла, что ты ей - не пара".

Когда мой брат входит в комнату, мне все-таки удается переместить свое непослушное ноющее тело в ближайшее кресло.

-Рэд, надо поговорить...

-Говори...

-Только пообещай, что не взорвешься, и дашь мне возможность закончить.

-Не обещаю, потому что это зависит от того, что ты хочешь мне сказать.

Мой брат садится в кресло напротив, и сообщает мне на одном дыхании:

-Бэмби не ушла от тебя.

-Что?

-Рэд, подожди, ты сначала выслушай меня. Когда рабы убирали твою комнату после погрома, они нашли на полу МЦД, и принесли его мне. Это был не мой Дивайс, и я решил, что он принадлежит тебе, но... прежде, чем отдать его тебе, я решил прослушать последнюю запись. Вот - видишь дату и время?...

Голос Бэмби? "Дивайсик, ну хороший мой, ну включись, пожалуйста. Да не будь же ты таким противным и помоги мне сегодня соблазнить собственного мужа... Дивайсик, ну, не жадничай, я же знаю, что в тебе хранится хорошая музыка моего родного века.... Ах, ты так, ну и ладно, обойдусь как-нибудь без этого "чуда" вражеской техники.... Ой-ой-ой,... почему же так сложно? Ага,... как-то так... Рэд, прикинь, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.... Нет, что за "прикинь"? Почему не сказать просто: Рэд, я тебя люблю, но я очень испугалась, когда решила, что ты ко мне охладел, и поэтому, опять прикинулась немой дурочкой.... Ты же знаешь, этот мой пунктик - чуть что, так сразу закрывать свой рот на замок.... А по поводу того, что случилось прошлой ночью... Причина и следствие все те же - из-за твоего "любимая", я заплакала от умиления,...а ты так стремительно вскочил, что я растерялась, и из-за этого растеряла все слова, чтобы остановить тебя, и чтобы объяснить тебе причину своих слез. Уже лучше... Ой-ой-ой, а если он скажет, что не любит меня, а что, если он скажет, что так будет лучше для меня, если я буду без него... Ой-ой-ой, а вдруг у него кто-то есть? ... Бэмби, никаких страхов, ясно? Никаких страхов, потому что они - обратная сторона темной силы. Так, теперь садись и законспектируй все то, что ты будешь говорить своему мужу... Рэд, я..."

У меня в голове происходит что-то непонятное. Я же должен сейчас радоваться и прыгать от счастья:

-Вилен, где БЭМБИ? Говори, где она, пока я не размазал тебя по стенке.

-Рэд, слушай дальше...

-Ил-лю-зо-ры А-тклю-чай!

-Вы кто?

-Итак, я вижу, что со зрением у вас все в порядке, а вот со слухом - пока не уверена. Я спросила, кто вы и зачем к нам пожаловали.

-Мы... за тобой.

-Та-а-к-с, больной, зрение, слух и речь у вас - в норме. А вот с головой, боюсь - серьезные проблемы. Но вы не волнуйтесь - я вам сейчас выпишу направление к невропатологу, и он вас обязательно вылечит.

-Или ты идешь с нами, или мы все подождем здесь Прима вместе. Выбор за тобой.

-Ну, спасибо, что даете мне право выбора.

-Арина, отключи свой Кокон, и отдай его нам.

-А мы, оказывается, знакомы?

-Теряешь время... Мы убьем Прима, как только он войдет в эту дверь.

-Арина, Транспорт настроен на тебя?

-Да.

-Веди меня к нему.

-И куда же мы с вами на нем направимся, стесняюсь спросить?

-Ты - на нашем, а я - с ней.

-Да.

-Арина, твой Иллюзор при тебе?

-Да.

-Подойди и дай мне свою руку.

-Слушаюсь и повинуюсь.

-Теперь включай свой Иллюзор, и веди меня к Транспорту.

Моим легким опять не хватает воздуха, но уже по абсолютно другой причине:

-Вилен, когда ты впервые услышал эту запись?

Я встаю. Мой брат взывает к моему разуму:

-Рэд, успокойся, возьми себя в руки, я тебе сейчас все объясню.

-И на хера мне твои объяснения? Моя жена уже несколько месяцев находится неизвестно где... или тебе все-таки известно, куда ее отвезли?...

-Брат, да убери ты свои руки, и выслушай меня, наконец.

-У тебя есть ровно одна минута.

-Ой, только вот давай без этих драматических эффектов.

-Пятьдесят секунд.

Он видит, что я не шучу, и говорит на одном дыхании:

-Я сразу позвонил Никите. Он сказал, что Бэмби не в Мироном. Я спросил его, где она, а он сказал: "Без комментариев"... На все мои вопросы он потом только так и отвечал. В общем, я сел, подумал, и решил ничего тебе не говорить, пока не разберусь во всем сам. Рэд, вот что бы ты сделал? Да кучу глупостей ты бы натворил, но, в результате, ничего бы не добился. Я сопоставил имеющиеся факты, и пришел к выводу, что Бэмби отвезли в Обетованное Королевство. И опять я тебе ничего не сказал. Вот что бы ты тогда предпринял? Ага, ты бы сделал то, что хочешь сделать сию же минуту - собрать армию и вперед... э-ге-ге.... мы же теперь - умные, и знаем, где это Обетованное находится. Только ни к чему хорошему эта война бы не привела. Но ты бы меня не послушал тогда, не будь у меня четкого плана, правильно? А теперь, я придумал. Рэд, не дергайся - Никита каждый раз, когда привозил Харда, говорил мне, что Бэмби жива-здорова. Только, ты пойми, они же сделать ничего не могут. А мы можем, и мы сделаем... Рэд, братишка, да смени ты морду лица... Все хорошо - Бэмби тебя любит и...

Я не выдерживаю, хватаю его за грудки, и рычу ему в его ухмыляющееся лицо:

-Ты соображаешь, что говоришь? Ты сам себя слышишь? Да лучше бы она ушла от меня сама, чем ее ушли из нашего дома против ее воли!

Он пытается отцепить от своей рубашки мои пальцы, и спокойно уговаривает:

-Все-все, я понял, что сморозил глупость. Теперь ты готов выслушать мой план?

Я делаю от него несколько шагов, и тяжело сажусь на пол:

-Валяй, стратег недоделанный.

-Без ложной скромности скажу, что для его составления мне пришлось обработать огромный объем информации...

-Я все понял: "куска не доедала, ночей не досыпала", а теперь - ближе к телу...

-Хм, ну, в общем, в Поднебесном Королевстве, проводятся традиционные ежегодные Игры. Так вот, мы с тобой едем туда, и я продаю тебя в рабство организатору этих Игр.

-Ты что, Вил, с дуба рухнул?

Он не обращает внимания на мою реплику, и продолжает:

-Ты принимаешь участие в Играх, выходишь в финал и... попадаешь в Обетованное Королевство...

-А теперь еще раз по порядку, как для особо одаренных.

И Вил излагает мне свой план...

За братом закрывается дверь, и в ту же секунду мой тесть деактивирует свой Иллюзор.

Я не могу сдержаться, мне не удается сдержаться... Рэд, не дури... Да пошло оно все:

-Как Вы могли? Почему она до сих пор там? Почему Вы бездействуете? Почему Вы не сообщили мне об этом?

Перевожу дух, лишь после того, как исчерпываю список своих вопросов...

Сергей выглядит... замученным и потерянным. Мне становится стыдно за то, что так набросился на него.

Я что, считаю, что мне хуже всех? Да ему же тоже, поди, не сладко...

-Рэд, мне очень жаль...

Не выдерживаю, чтобы не огрызнуться:

-Это я уже слышал.

Он спокойно принимает мой выпад в свой адрес, и устало говорит:

- Мы - не всесильные, пойми. И у наших возможностей есть определенные ограничения. Мира просчитала сотни моделей будущего, и все они показали, что наибольшая вероятность благоприятного исхода будет в том случае, если мы вообще не будем вмешиваться в ход событий.

-То есть, вы мне не поможете?

-Нет.

-Какова вероятность у плана Вилена?

-Наибольшая.

-Какая?

-Рэд...

-Я спрашиваю - какая?

-Почти десять процентов.

Что?

-Пойми, самое сложное заключается именно в просчете будущего отдельно взятого человека. Нам гораздо проще просчитать вероятность победы, к примеру, футбольной команды, чем боксера. Чем меньше факторов, тем больше вероятность отклонений. Ясно?

-Да. А почему бы вам не просчитать будущее Арины?

-Потому что это не работает с Родичами и Носителями. Более того, в тех событиях с людьми, в которых принимают непосредственное участие Родичи, модель не отклонится от нормы, и будет показывать то, что было бы, если бы этого вмешательства не было.

-Почему вам просто не пойти туда?

-Потому что мы не можем предугадать реакцию Всеволода на приближение наших Сил. Мы боимся, что ему окончательно снесет крышу, и он убьет Арину.

-Откуда Никита знает, что Бэмби... жива-здорова?

-Сева разрешает ей звонить маме.

-Почему она не звонит мне?

-Рэд... это сложно... в общем, Арина потребовала, чтобы ты не узнал о том, что с ней случилось на самом деле.

-Почему?

Сергей взрывается (к его чести, он и так слишком долго сдерживал свою натуру в разговоре со мной):

-А ты как думаешь? Да она же боится за тебя, она же понимает, что ты жизнь за нее отдашь. Вот она и решила, что лучше тебе оставаться в безопасности, зная, что она ушла от тебя, чем...

Я киваю головой:

-Можете не продолжать. Бэмби в своем репертуаре.

-Ага... вся в маму...

Глава 7. Сон

-Арина, я могу войти?

-Да.

Адам приветливо мне улыбается:

-Я по поручению Всеволода. Он сказал принести тебе телефон, и подождать, пока ты поговоришь с мамой.

-А где он сам?

-На записи.

Я сразу представляю себе ее результат - Сева (гневный или милосердный, или сочувствующий, или... в общем ровно с тем выражением лица, на которое по его мнению заслуживают сейчас люди), в искусно созданном, огненном, почти футуристическом свечении, кратко говорит заранее продуманные слова. И уже сегодня, во всех храмах Обетованного, появится записанная голограмма проповеди "Всевышнего Бога".

Я не задаю лишних вопросов, с нетерпением выхватываю из протянутой мне руки телефон, и нажимаю на экран.

-Ариночка, здравствуй.

-Привет.

-Как ты?

-Все хорошо, не волнуйся. Мама, как там Хард?

-Лучше всех. Растет, как на дрожжах... и, мне так кажется, что не сегодня-завтра, он сделает свой первый шаг.

У меня спазмом сжимается горло - мой сыночек скоро начнет ходить, а я этого не увижу...

Держись, держись, держись....

Пусть Сила Адама и видит все мои чувства, но он никогда не увидит их проявления - велика честь...

-Ариночка, солнышко мое, как ты себя чувствуешь?

Мама пытается заполнить паузу, понимая, что меня необходимо отвлечь от мыслей о Харде...

-Вчера опять легла сегодня.

-Допоздна читала?

-Ага... Мам, как там папа и... мальчики?

-Все живы-здоровы, а остальное, как говорится, приложится.

Адам жестом показывает мне, что время, отведенное мне для ежедневного разговора с мамой, истекло.

-Мамочка, передавай всем привет, и поцелуй их от меня.

-Да, доченька, обязательно.

-Пока.

-До завтра.

Я возвращаю телефон Адаму, он внимательно смотрит на меня, и аккуратно говорит:

-Арина, мне очень жаль...

Я не даю ему возможности продолжить:

-И каким местом я похожа на человека, которому требуется твое сочувствие? Адам, запомни раз и навсегда, я - не жертва. Понял? Так что засунь себе свою жалость...

Ух ты, а ведь он не привык к подобному обращению:

-Я не давал тебе повода так со мной разговаривать.

-Зато я себе его дала!

-В следующий раз вовремя возьми себя в руки, и промолчи.

-Адам, единственное существо на Земле, которое способно на то, чтобы заткнуть мне рот - это я сама. Причем, я делаю это настолько виртуозно, что тебе и не снилось.

Он подходит ко мне почти вплотную:

-Арина, я так стараюсь заслужить твою дружбу и... благосклонность, но ты постоянно меня отталкиваешь. При этом я прекрасно вижу, что не противен тебе, что я тебе нравлюсь. Почему ты так непоследовательно ведешь себя со мной?

-Потому что никто никогда не получит от меня то, что ты называешь благосклонностью.

-Никогда не говори никогда.

А-а-х, мое тело приятно завибрировало от его, сомкнувшихся за моей спиной, рук, от ощущения тепла его, прижимающейся к моей, груди. Он наклоняет ко мне голову, и тихо говорит, лаская своим дыханием мои губы:

-Вот видишь - совсем нестрашно.

Я умоляю его шепотом, потому что не могу нащупать свой переключатель громкости голоса:

-Отпусти меня... отпусти меня.

Его язык и губы уже исследуют местечко на моей шее возле мочки уха, он отрывается на мгновение, чтобы нежно сказать:

-Расслабься, ни о чем не думай. Тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо.

Как приятно... так и хочется расслабиться, так и хочется ощутить его и на себе, и в себе... Бэмби, Бэмби, возьми себя в руки... разберись со своими гормонами, пока они не разобрались с тобой.

Мой шепот превращается в жалобный писк.

-Нет, пожалуйста...

-Ариночка, не сдерживай свое желание. Не надо сдерживаться.

Он слегка закидывает мне голову, и увлажняет своими поцелуями разгоряченную кожу на моих щеках и шее. Я об этом пожалею... если я сейчас поддамся искушению, то обязательно об этом пожалею...

Пытаюсь протестовать, но лишь громко всхлипываю:

-Н-е-е-е-т... ника-ко-го... же-ла-ния.... н-е-е-е-т.

Его рука нежно мнет мою грудь... Мои голосовые связки предают меня - они не слушаются моих вялых мысленных команд, и из моего горла начинают исходить звуки постанываний, которые означают не "нет", а "да"....

Я потом подумаю о причине, я потом проанализирую то, почему в тот момент, когда его губы нежно и властно обняли мой рот в страстном поцелуе, мои мозги как будто окатило ледяной водой.

Эта воображаемая вода смывает и разрывает все электрические импульсы, поступающие в мой мозг и от моего тела, и от, прижимающегося ко мне, мужского тела...

Этого очищения хватает мне для того, чтобы начать вырываться из рук Адама. Он нехотя отрывает от меня только свой рот, и только для того, чтобы сказать:

-Я же попросил тебя расслабиться.

-А я попросила тебя остановиться.

-Нет.

Я делаю то, чего никогда раньше не делала - сжимаю руку в кулак, и бью им по упрямо опускающимся к моему лицу, губам. Адам вовремя отворачивается, и я промахиваюсь, из-за чего костяшки моих пальчиков жалобно хрустят, в отличие от кости его скулы.

Ай-ай-ай... больно... больно-то как...

Я смотрю на свои пальцы, баюкаю их, и мысленно обещаю им, что боль скоро пройдет.

Позади себя слышу властный жесткий голос:

-Арина, найди кого-то, кто займется твоей рукой.

Сева, Севочка.... И где ты был? ... И далась тебе эта запись...

-Не пойду. Я хочу присутствовать при вашем разговоре.

Адам, ни капли, не смущаясь появления Главы своего Рода, спокойно говорит: