НеМир

Она составляет на своем лице выражение "Да за кого вы меня принимаете? Это же и ослу понятно!"

Вилен аккуратно говорит:

-Бэмби... твоя память

Мы читаем ответ: "Все так же ничего не помню"

-Ясно, - мой брат широко улыбается, - ну что ж, по поводу книг. Рэд, ты не будешь против, если я дам почитать Бэмби книгу не из библиотеки?

Я покачал головой, и Вилен оставил нас одних.

Моя девочка подходит к шахматной доске, и расставляет на ней фигуры.

Я не могу оторвать от Бэмби свой взгляд.

Ее волосы уже порядком отросли, и она стала стягивать их в пучок на затылке. Сейчас я наслаждаюсь видом тех мелких завитушек волос, которые выбились из-под заколки. Мне хочется прикоснуться к этим непослушным прядкам, и я подхожу к моей девочке сзади.

Она слегка вздрагивает, ощутив мою руку на своих волосах, но не отворачивается от моего прикосновения. Мне нельзя находиться в такой опасной близости к ней - мое самообладание на грани.

Но, вместо того, чтобы отойти, я нежно обнимаю Бэмби за талию, прижимая ее плотнее к себе. В этот момент меня пугает мысль, что она меня оттолкнет ("Я" и "Испуг" - понятия несовместимые!!!), но ничего не происходит. Ее терпение к моим рукам придает мне храбрости, и я хочу испытать ее терпение к моим губам. Наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в шею. Не встретив сопротивления, продолжаю покрывать поцелуями кожу вдоль воротника ее блузки.

Сладкая дрожь ее тела эхом отзывается во мне. Я начинаю мысленно кричать: "Рэд, остановись - еще немного и ты повалишь ее на пол". Подчиняюсь этому мысленному крику, и прикладываюсь лбом к ее затылку. Теперь надо отвлечь губы, которые так и тянутся к моей любимой:

-Бэмби, девочка моя.

Она делает мягкое движение, и, не высвобождаясь из захвата моих рук, поворачивается ко мне лицом. Вижу румянец на щечках и блеск в глазах, ее ротик слегка приоткрыт.

Я должен воспользоваться моментом и сказать это прямо сейчас... ну же, Рэд, открой свой рот и скажи эти три слова:

-Я тебя люблю.

Моя любимая так хорошо и так радостно улыбнулась мне, что моему речевому аппарату уже не нужны никакие увещевания:

- Солнышко мое любимое...

Она прервала меня поцелуем, и мне уже не хотелось ни говорить, ни думать, а хотелось лишь отдаваться сладости этого момента. Мои губы вливаются в мягкий, не страстный, а скорее изучающий поцелуй. Какая же она вкусная (я навсегда запомню этот шоколадный привкус), как же она пахнет... Ее губки следуют за моими - они отдаются моим губам без сопротивления и собственной воли. Я раскрываю их, проталкиваюсь языком через ее зубки и... встречаю отпор. Нехотя прерываю поцелуй, и чувствую, как Бэмби прячет свое лицо у меня на груди. Мое дыхание настолько неровное, что мне требуется какое-то время на то, чтобы привести его в норму.

Я чувствую, что опять в состоянии говорить:

-Бэмби, любимая, посмотри на меня.

Она все-таки высвобождается из моих объятий, прежде чем сделать это. Боже, у нее такой лукавый взгляд.

-О чем ты думаешь?

Чтобы ответить, Бэмби берет со стола дощечку. Я заглядываю ей через плечо, и вижу: "О том, что ты здорово целуешься".

Ее ответ так потешил меня, что я громко рассмеялся... впервые за пятьсот десять лет.

Что-то упало на пол - этот звук прерывает мой смех, но не стирает улыбку с моих губ. На меня с порога комнаты пялится Вилен. Мой смех вывел его из равновесия настолько, что он уронил книгу.

Глава 8. Рэд.

Я уже полчаса ворочаюсь в кровати и все никак не могу заснуть. Замираю и притворяюсь спящей, как только слышу звук входной двери. Рэд, судя по шагам, подходит ко мне, и я чувствую небольшое движение воздуха возле своего лица. Но мне это вполне могло показаться, потому что, спустя несколько секунд, до меня доносится шум воды из ванной комнаты. Несмело приоткрываю один глаз и вижу... коробочку. Ставлю сто баксов на то, что в ней конфеты. Я взяла ее в руки, и на меня накатила волна нежности к Рэду... Рэд... хороший мой... любимый мой... Нет, не буду их кушать прямо сейчас, а то еще обсыпит - кто его знает, на что у меня аллергия. Чувствую, что не смогу удержаться от искушения, если коробочка будет продолжать мусолить мне глаза, и прячу ее под подушку с мысленным приказом: "и забудь пока о том, что у тебя есть конфеты".

Что творю, что делаю? Что творю, что делаю? Бэмби, прекрати истерить, ты прекрасно знаешь что-творишь-что-делаешь...

Ну почему в книгах все так просто... Они слились, они затрепетали, их тела сами...

Ну да, я почувствовала что-то такое, целуясь с Рэдом, но моя голова ни на секунду не отключалась. Это было захватывающе и необычно... Х-м, второе как раз понятно, учитывая, что это первый поцелуй на моей памяти... Ой, а ведь я сегодня, так сказать, впервые поцеловалась. Что ж, для первого раза - совсем недурно...

Не имею ни малейшего представления, сколько бы еще я просидела возле кровати Рэда, перебирая в уме все за и против того, чтобы находиться здесь, если бы он не проснулся. Еще тогда, в "палате", я обратила внимание на то, что он мгновенно переходит из состояния сна к бодрствованию - такое впечатление, что его органы чувств никогда не сдаются на волю Морфея.

-Бэмби, девочка моя, опять этот сон? Прости, что не услышал твой крик.

Он говорит и... включает ночник... садится, свесив ноги с кровати... подхватывает меня с пола... встает... Как же у него все легко и быстро получается. Я кладу ему на щеку свою ладошку и машу головой, показывая, что это не плохой сон привел меня сюда. Потом показываю на ухо и делаю круговое движение рукой.

Рэд решил уточнить:

-Ты боишься, что нас могут услышать?

Я тупо киваю, и он аккуратно усаживает меня на кровать, отходит к шкафу.

...Рэд роется в своих вещах и тихо ругает Вилена, который "вечно засунет так, что потом не найдешь". Потом я слышу его довольное хмыканье и едва различимый щелчок.

Когда Рэд поворачивается ко мне, то я вижу на его лице... растерянность:

-Бэмби, я что, говорил вслух сам с собой?

Я не выдерживаю и начинаю хохотать. Мой муж пытается (я в шоке) оправдаться:

-Слушай, я не знаю, что со мной вообще происходит. Но вот я просыпаюсь, вижу тебя... и теряю голову. Это же только ненормальные разговаривают вслух сами с собой, да?

Я качаю головой, показывая, что не вижу в этом ничего ни странного, ни страшного.

Он, как будто, боится приблизиться ко мне и остается на месте, при этом показывает на дощечку возле кровати:

-Ты пришла, чтобы спросить меня о чем-то?

Я же в этот момент чувствую себя жалкой дурой...

Так, надо выкручиваться из сложившейся ситуации, а то я рискую упасть в глазах Рэда "ниже плинтуса".

У-у-у, ну почему он такой быстрый? Я думала, что он откроет глаза, потом сонно мне улыбнется, что я прикоснусь к его губам и... о том, что будет дальше, я не думала.

И вот, в результате, сижу здесь в полной растерянности...

Показать ему на кровать? - "проходи, Рэд, и чувствуй себя как дома"... ага, обхохочешься. Встать и уйти? - "прости, Рэд, это я пописать хотела, но перепутала двери"... еще лучше.

Я не знаю, видит ли он румянец на моих щеках при таком освещении, но очень надеюсь, что нет.

Идея! Зашла сказать спасибо за конфеты (В три часа ночи?) А, не обращайте внимания - это я всегда такая-загадочная-такая-загадочная.

Зачем показала ему на ухо? У меня, похоже, нервный тик...

Так, Бэмби, вижу свет в конце тоннеля... Это, конечно, не так, как ты себе представляла... я думала сделать это после того, как что-то случится... ну, что-то после поцелуя... ну, то, что природа подскажет нашим телам... ну, вот, я хотела сделать ему сюрприз...

Хватит тянуть - поднимайся навстречу своему счастью...

Я встаю и подхожу к Рэду, который с интересом (вот, блин, исследователь нашелся) изучает мое лицо. При этом мне кажется (или это паранойя?), что он видит все те чувства, которые во мне сцепились друг с другом.

В подтверждение моих опасений, Рэд делает быстрое (опять быстрое ... ну, сколько можно - его скорость не дает мне опомниться) движение навстречу мне, нежно обхватывает мое лицо руками, и, глядя мне в глаза, ласково говорит:

-Я все испортил, да? Ты пришла ко мне не из-за того, что хочешь что-то спросить или попросить, да?

Ну, мое же лицо в данный момент в его руках, так что кивок здесь неуместен, вот поэтому я медленно закрываю-открываю глаза (это же тоже знак согласия, верно?).

Слышу произнесенное им шепотом "Бэмби, солнышко мое", чувствую, как он прижимается к моим губам, и резко, с силой раздвигает их, врываясь в мой рот языком. Ощущения от этого поцелуя похожи на первый, как небо и земля. Тогда это было знакомством, изучением и тонким намеком на то, что его губы любят послушание и подчинение. Сейчас же этим губам ни до намеков - они торжествуют в каждом медленном, но сильном движении, они не смакуют - а вкушают, они не подчиняют - но правят...

Чувствую, как кровь бешено пульсирует у меня в висках под пальцами Рэда, и начинаю совершенно непроизвольно постанывать от непонятного ощущения затягивающегося в сладкий узел низа живота (кто там написал, что поцелуй в губы - это звонок сверху вниз? а, не все ли равно...).

Его губы отпускают мои, но лишь для того, чтобы найти себе новые места для ласк на моих щеках и шее. Его руки отпускают мое лицо, но лишь для того, чтобы обнять меня за спину, причем за нижнюю ее часть.

Я чувствую, как поддаюсь этому давлению и прижимаюсь к нему всем телом, при этом начинаю несмело гладить его обнаженные плечи (как хорошо, что он спит с голым торсом, а то бы я просто не знала, как попросить его снять одежду).

Рэд слегка ослабил объятия, чтобы дать волю своей руке обхватить мою грудь. Я резко дергаюсь от его руки назад (не от испуга, нет - я просто не ожидала, что мое тело, в прямом смысле, сладостно заноет от ощущения его пальцев, сжимающих мою грудь). Этого моего движения хватило для того, чтобы Рэд немедленно оторвался от меня губами и руками... заглядывает мне в глаза и задает вопрос:

-Бэмби, мне остановиться? - он смотрит на меня так, как будто боится, что я не пойму смысл его слов, - Запомни, девочка моя, один твой знак, и, как бы я далеко не зашел, но я тут же отступлюсь, обещаю...

Боже, его дыхание такое же частое, как и у меня. А я, надо сказать, чувствую себя в данный момент марафонцем на длинные дистанции.

Вместо ответа, опускаю свое лицо, и начинаю покрывать его грудь легкими поцелуями.

Рэд тихо говорит: "Бэмби", - и относит меня на кровать.

Ложится рядом, медленно расстегивает на мне рубашку. Я беру его за подбородок, чтобы он увидел мой жест, направленный в сторону бра (почему-то, мне стало неуютно от одной только мысли о том, что он увидит меня обнаженной). Его губы тут же находят мои, целуют и говорят: "Бэмби, нет", целуют и говорят: "пожалуйста", целуют и говорят: "разреши при свете". Я качаю головой, и Рэд выгибается, чтобы щелкнуть выключателем.

В моей памяти (в неповрежденной ее части) хранятся десятки литературных и научно - медицинских описаний интимного процесса, и я пытаюсь подобрать правильные слова к тем ощущениям, которые мне дарят сильные долгие неторопливые ласки Рэда.

Мой муж не просто прикасается ко мне - я чувствую, как он, подобно настройщику музыкального инструмента, прислушивается... ко мне, к реакции моего тела, к моим постанываниям... на каждую его ласку, на каждое его поглаживание-сжимание-поцелуй-покусывание-вылизывание. Лишь добившись какого-то определенного, известного ему одному, результата, он начинает двигаться дальше. И я не могу предугадать, какой частью моего тела сейчас займутся его губы и руки, потому что он постоянно изменяет направление их движения - вот он целенаправленно продвигается вниз, но тут же смещается, как будто пропустив какую-то деталь, вбок или вверх...

Вот он поворачивает меня спиной к себе, и я узнаю, что сзади мои самые чувствительные точки находятся на попке, в основании шеи и в местечках за коленками. Вот я опять поворачиваюсь, подчиняясь его рукам, на спину...

Моя кожа медленно горит приятным внутренним жаром, моим легким не хватает воздуха, а мне не хватает... Рэда. Я не понимаю, как такое вообще пришло мне в голову - ведь он же, кажется, везде... ведь он уже, кажется, не оставил ни одного миллиметра моей кожи без внимания...

Пальцы Рэда, сместившись по внутренней стороне моего бедра вверх, заставляют мою спину выгнуться дугой, и мне приходится стиснуть зубы, чтобы не закричать. Из-за того же, что последовало за этим, я непроизвольно сжалась и замерла, почувствовав, что к его пальцам нежно и несмело присоединяются его губы.

Рэд улавливает мое неприятие, и тут же возвращает свои губы к моему лицу. После нескольких легких поцелуев, я слышу его шепот:

-Сладкая моя, вкусная жадинка, ну разреши мне попробовать себя, пожалуйста.

Я машу головой, и пытаюсь сжать ноги, отказывая его просьбе. Он тут же усиливает давление своих пальцев и продолжает упрашивать:

-Ш-ш-ш, нет, моя хорошая, расслабься, вот так, моя девочка. Я понял - в другой раз, - и вынуждает меня вновь потерять контроль над своим телом.

Потом я слышу, как он, наконец, снимает брюки...

Это сладостное издевательство над моим организмом когда-то закончится? А хочу ли я этого? А каких еще ощущений я жажду? Я не знаю ответы на эти вопросы, но вот мое тело наверняка в курсе...

Рэд уже между моими ногами - он сместился так, чтобы удерживать свой вес надо мной. Его голос медленно вырывает меня из полубессознательного состояния:

-Бэмби, я сейчас сделаю так, что ты не сможешь пошевелиться какое-то время. Девочка моя, ты мне доверяешь? Ты не испугаешься из-за этого?

Я нахожу рукой его лицо, и веду пальчиками по скуле, как бы приободряя его дальнейшие действия. Надеюсь, что он меня понял... Точнее, мое тело очень-очень на это надеется... Краешком сознания на секунду задумываюсь, а почему, собственно, меня это должно напугать? Но не успеваю зацепиться за эту мысль, потому что тут же оказываюсь зажатой в крепкой ловушке из его рук, ног, бедер, торса. Я могу пошевелить только головой. Рэд настойчиво напоминает:

-Девочка, ничего не бойся. Я почувствую, если ты захочешь, чтобы я остановился. Ты только не бойся дать мне это почувствовать, ладно? Поверь, я не только отступлюсь, но и все равно сделаю так, чтобы ты... закончила. Хорошо, любимая?

Я делаю неопределенное движение головой... Рэд находит мои губы и, не прерывая поцелуй... начинает медленно проталкиваться внутри меня... Мое тело пытается помочь ему, но неослабевающий захват Рэда не дает мне такой возможности.

Я издаю глубокий стон и сквозь этот свой звук, слышу его тихий голос:

-Ш-ш-ш, нет... Потерпи еще чуть-чуть - ты такая маленькая, что я боюсь сделать это быстро.

Мне хочется съязвить (против натуры даже в таком состоянии не попрешь) о том, что это не я - такая маленькая, а что это он - такой огромный.

Еще несколько его глубоких движений, и я начинаю задыхаться от ощущения заполненности. Во мне крепнет убежденность, что внутри у меня уже не осталось места для него, что он не сможет войти еще глубже. Ну, неужели со мной что-то не так? Неужели я не способна принять его? От этих мыслей у меня пропадает желание искать слабые места в цепкой хватке Рэда. Мне лишь хочется полностью расслабиться и попытаться, тем самым, помочь ему войти в меня полностью. Рациональная часть моего мозга подчинила-таки мое тело, и Рэд тут же произносит:

-Спасибо, любимая, - ... делает один очень резкий глубокий толчок, и обеспокоено шепчет, - Бэмби, милая, тебе не больно?

У меня сбилось дыхание, и, мне не удается выдать реакцию на его вопрос.

Рэд еще немного выжидает, наверное, тем самым, предоставляя мне возможность не только выровнять дыхание, но и привыкнуть к нему. Потом тихо предупреждает:

-Я сейчас только попробую и сразу отпущу тебя. Бэмби, ты главное дыши, следи за дыханием, пожалуйста.

Это уже напоминает мне какой-то урок. С другой стороны, я испытываю к Рэду благодарность за то, что он так аккуратно ведет себя со мной. Наряду с этим, комментирует то, что считает нужным, не надеясь, что иначе я буду реагировать на все его действия, подобно бездумной кукле...

Потом все вдруг переменилось. Моя рациональная, анализирующая происходящее со мной, "я" уходит куда-то в тот момент, когда мои освобожденные ноги обхватывают талию Рэда.

... Он "съедал" губами мои стоны.. он не давал мне прийти в себя... он довел меня до бессознательного состояния, и терпеливо удерживал, пока мое тело жадно утоляло свою жажду...

... Я медленно приходила в себя, нащупывая свою целостность.

...Ровно в тот момент, когда мне показалось, что я начала собирать свое тело и разум воедино, Рэд тихонечко спрашивает:

-Любимая, да?

Я не понимаю смысл его "да", но разве может у меня быть для него хоть что-то "нет"?

Рэд еще несколько раз двигается внутри меня, и я оказываюсь в его сильных объятиях. Боже, он меня сейчас просто задушит... Но, оказалось, что для волнений нет причин - как только дрожь его тела стала спадать, он сразу дает мне возможность и двигаться и дышать...

Я чувствую, как он медленно перекатывается на спину, увлекая меня за собой. Рэд не дает мне сразу улечься, придерживая меня, еще раз нежно целует и спрашивает:

-Бэмби, тебе помочь вытереться?

Вместо ответа, я прикрываю нас одеялом, нащупываю включатель, и слегка зажмуриваюсь от, даже такого неяркого, освещения. Рэд дарит мне мягкую улыбку, при этом с интересом ожидает моих дальнейших действий.

А вот такого ты точно не ожидаешь.... Но я же обещала себе сделать это... Так, хватит тянуть кота за хвост.

Я наклоняюсь, прикасаюсь губами к его щеке, прокладываю дорожку из поцелуев от уголка рта по направлению к шее, слегка задерживаю дыхание...

И спокойно говорю:

-Рэд, я тебя люблю...

Ой... если я и хотела привести своего мужа в исступленное состояние, то с блеском добилась этой цели.

Я опять оказываюсь под ним, он осыпает мое лицо поцелуями и, не скрывая в голосе свое радостное возбуждение, умоляет:

-Бэмби, еще, пожалуйста, я хочу еще раз это услышать.

Но меня хватает лишь на ответ в моем стиле:

-Какое из слов "я", "тебя", "люблю" ты не понял?

Он прикусывает мне плечо, затем лижет место прикуса языком (ну точно игривый тигренок), и с улыбкой в голосе скорее утверждает, а не спрашивает:

-Шутить изволишь.

-Что есть, то есть...

-И давно ты умеешь разговаривать?

Какой смысл врать:

-Всегда.

Рэд театрально закатывает глаза:

-У-у-у как скучно, а я уж подумал, что тебя "разговорили" наши любовные игры.

Нет, я все-таки, ехидина:

-Если опустить тот факт, что из-за потери памяти мне тебя, как любовника, вообще не с кем сравнивать, то рядом с фразой "ты здорово целуешься", вполне может оказаться еще одно "здорово".

Рэд внимательно слушает меня, опять целует, и осторожно говорит:

-Ты так странно строишь предложения... И твой акцент...

Ну, вот я и попалась, вот сейчас он продолжит вдаваться в подробности, и быстро доберется до сути моего несоответствия его Миру.

Мне становится стыдно за то, что я все еще сомневаюсь в Рэде, за то, что все еще не могу ему полностью довериться, когда слышу его уверения:

-Глупышка, не переживай - я не собираюсь донимать тебя расспросами.

-Спасибо... Рэд, хочу попросить...

-Попроси...

-Я хочу, чтобы все и дальше считали меня немой... э-э дурочкой.

-Не понимаю почему... да, хорошо - об этом пока будем знать только мы с Виленом.

С этими словами, находит возле кровати свои брюки и натягивает их на себя одним плавным движением. Выключает свет и шутливо приказывает:

-Бэмби, у тебя ровно две минуты, чтобы заснуть.

-Или...

-Или ты уже сегодня не уснешь.

Нежное прикосновение его губ, его "я тебя люблю", его запах... были моими проводниками в царство сновидений.

Потом, уже сквозь сон, я почувствовала, как Рэд укладывает меня на бок спиной к себе, закидывает ногу мне через бедро, и я окончательно расслабляюсь в колыбели его сильного собственнического объятия.

Я проснулась в состоянии легкой паники, и мне потребовалось несколько секунд на то, чтобы объяснить себе, что для нее нет ни единой причины - что я не могу пошевелиться не потому, что кто-то пленил мое тело, а потому, что я нахожусь в плену любимого тела (вот это сказанула). Улыбнулась собственным словосочетаниям, и тут же чувствую, как на мою улыбку ложатся губы Рэда...

-Моя красавица проснулась?

-Еще не знаю - это зависит от того, была ли наша прошлая ночь сном, или нет.

- И если да...

-То буду лежать и ждать его повторения.

-А если нет...

-То буду готовиться к новому дню.

Рэд поворачивает меня к себе, и я прижимаюсь щекой к его груди. Он гладит мне волосы и серьезно спрашивает:

-Как ты себя чувствуешь?

Я прислушалась к себе и мысленно отвечаю - как побитая собака, но не могу произнести эти слова вслух.

-Бэмби, сильно болит?

Рэд, ты, надеюсь, и зеленого понятия не имеешь о том, что такое "сильно болит":

-Нет.

Он делает глубокий вдох:

-Врунишка... Ну что, готова начинать новый день?

-Да...

Это у меня такой неуверенный голос? Рэд встает, чмокает меня в щеку, и выходит из комнаты.

Я нахожу свою рубашку, кряхтя, поднимаю ее с пола и натягиваю на себя. Нет, я лучше еще немножко поваляюсь...

Рэда не было минут пятнадцать, и когда он вернулся, я поняла причину его долгого отсутствия по влажным волосам и обернутому вокруг бедер полотенцу:

-Ванна готова.

-Спасибо, но я лучше приму душ.

Рэд присаживается рядом и втолковывает мне, как неразумному ребенку:

-Бэмби, я же понимаю, что ты... ощущаешь дискомфорт. Что у тебя сейчас должно болеть все тело, а в такой ситуации нет ничего лучше хорошей ванны.

Мой муж сейчас получит от меня очередную шпильку:

- Что ж, мне придется довериться твоему опыту общения с женщинами.

Его рука тянется к моей, как будто он хочет удержать меня от необдуманного поступка (побега, например):

-А я все ждал, когда ты спросишь...

-А разве я тебя о чем-то спрашивала?

Он внимательно смотрит мне в глаза и нежно поглаживает мне подушечки пальцев. У-у-у, я сейчас завою:

-Ненавижу, когда ты так делаешь.

Рэд мгновенно выпускает мои пальцы, и меняет выражение лица на вопросительное:

-Как?

-Видишь меня насквозь. Как это у тебя получается?

-Долгие тренировки в виде многочасовых ежедневных наблюдений. И, честно говоря, читать на твоем лице не так уж сложно - ты очень искренне на все реагируешь, никогда не жеманишься, и ничего из себя не строишь.

-Это типа комплимент?

-Ты уходишь от темы. Бэмби, задай мне этот вопрос!

-Это типа просьба?

Рэд набрасывается на меня сверху, и начинает кататься со мной по кровати. Я шутливо извиваюсь и брыкаюсь (да, бедненькие мои мышцы, досталось вам от нас сегодня ночью), но муж - таки обездвиживает меня и, смеясь, говорит:

-Слушай, а с тобой было гораздо проще, когда ты молчала...

На этом шутки кончились - я выхватываю из-под головы подушку, и начинаю лупить Рэда по спине и... по везде, где только могу дотянуться.

Он ставит галочку напротив еще одной черты моего характера:

-Бэмби, это же была проверка на вспыльчивость. Да твой голос - самый желанный для меня, да я готов часами слушать, что угодно, лишь бы это говорила ты...

И, как бы закрепляя свои слова делом, начинает меня глубоко целовать. Но, стоило мне ответить на поцелуй, как Рэд тут же отодвигается и начинает пенять на меня:

-Ты переоцениваешь мое самообладание.

-Вообще-то, это ты первый начал.

-Я и закончу, потому что тебе надо дать время... отдохнуть

-А если я попрошу не останавливаться?

-Любимая, ты правда думаешь, что я могу тебе хоть в чем-то отказать? Но, прежде чем пойти у тебя на поводу, я готов предложить тебе взамен исполнение любого другого желания.

-А ты не боишься злоупотреблений с моей стороны?

-Я их жду с нетерпением... Солнышко, ванна...

-Рэд, кто она?

Он так громко смеется, что заражает меня своим смехом, и мне не удается сдержаться, чтобы не рассмеяться вместе с ним (вообще-то я очень люблю посмеяться сама над собой - с самокритикой и самоиронией у меня самые теплые и доверительные отношения).

-Бэмби, ты - чудо.

-Повторяй это чаще, и я сама поверю в это.

-Она - платная женщина

Я переспрашиваю:

-Проститутка?

Рэд слегка дергается:

-В Едином королевстве так не говорят.

Я пожимаю плечами - мол, к расспросам мы еще вернемся.

Мой любимый усаживает меня, берет мои руки в свои, и очень спокойно говорит:

-Девочка моя, для меня очень важно сказать тебе это... С тех пор, как ты появилась в моей жизни, я не был ни с одной женщиной.

Я киваю - у меня нет причин не верить его словам.

Рэд стаскивает меня с кровати, и несет в ванную. Я останавливаю его возле двери и прошу поставить на пол:

-Все, дальше я сама. Иди одевайся и спускайся на завтрак.

-Мне несложно подождать тебя, чтобы спуститься вместе.

Вот только я не уверена, смогу ли передвигаться сегодня по лестнице:

-Не надо, я лучше после ванной посплю еще немножко, а то меня всю ночь какой-то кошмар мучил...

-Ты кого назвала кошмаром?

Рэд щипает меня за попку, но я увертываюсь и скрываюсь в ванной под звуки его смеха (хорошо, что у моего мужа все ОК с чувством юмора, и он не обиделся, а рассмеялся на мой "кошмар".).

Меня кто-то тихонько трогает за плечо... м-м-м не хочу просыпаться... не буду... у меня была бурная ночь... отстаньте от меня... Все это я демонстрирую недовольным мычанием. Вилен, как всегда, язвит:

-О, наша королева решила побороться за звание "лучшая соня года".

Я разлепляю глаза, чтобы убедиться в том, что кроме нас с ним в комнате никого нет, и отвечаю ему в тон (Боже, как долго я ждала этой возможности):

-Вилен, должно же у меня быть хоть одно звание, учитывая то, что все остальные, и, в частности "лучшая свинья года", уже давно закреплены за тобой.

-Бэмби?

Его сейчас хватит удар. И мне почему-то кажется, что вовсе не из-за моего остроумия, а из-за того, что Рэд или не успел, или не посчитал пока нужным, сообщить брату о том, что на самом деле я - очень даже разговорчивая особа.

-Как? Когда? Почему?

-Вил, ты сейчас получишь еще одно внеочередное звание...

-Девочка, ты разговариваешь...

-Нет, Вил, тебе это снится... Ну, конечно, разговариваю. Вообще-то, Рэд должен был предупредить тебя об этом. Да, и, кстати, какое-то время этот факт моей биографии - наша маленькая тайна на троих.

-Ты так странно говоришь...

Уф-ф, я уже окончательно проснулась, но свежей и отдохнувшей я себя назвать не могу. Спасибо Вилену за это:

-Итак, ты меня разбудил, потому что...

Мой... кто? Брат моего мужа мне... По-моему, деверь... Точно... Так вот, мой деверь переходит к официальному стилю общения (перенервничал, видать, бедняга - королева разговаривает... вот невидаль...):

-А... ну да... Первый Воин после очередной успешной кампании удостоен аудиенции у Прима. В ходе беседы будут подведены итоги прошедшей кампании, а также будет разработана стратегия будущей.

Я сначала просто улыбаюсь, а потом уже откровенно смеюсь:

-Да по тебе должность ведущего новостей плачет...

-Что ты сказала?

-Нет, уже не плачет - у ведущих со слухом все должно быть в порядке.

Вилен выдергивает меня из кровати, ставит перед собой и начинает трясти меня за плечи (довольно неприятное ощущение):

-Что ты сказала?

А вот и мой спаситель - Рэд входит в комнату и невозмутимо (можно подумать, что он каждый день видит трясущего меня, как грушу, брата) спрашивает:

-Вилен, тебе жить надоело?

Прозвучал последний звук в последнем слове, и Рэд (одной рукой!) поднимает за грудки своего брата и отшвыривает того к стене. Бум... Мне надо вмешаться:

-Рэд, это же мой любимый ковер - я не переживу, если ты запачкаешь его кровью Вилена.

Надеюсь, мой голос звучит достаточно непринужденно. Рэд не слышит меня и целенаправленно надвигается на брата. Твердость в голосе, надо сказать это твердо, чеканя каждое слово:

-Это уже не смешно. Рэд, остановись.

Мой муж... застывает на месте. Я подхожу к нему... о, Боже, да у него почти безумный взгляд... Протягиваю к нему руку, и слышу крик Вилена:

-Бэмби, отойди от него!

Еще чего - неужели брат Рэда считает, что я испугаюсь собственного мужа. Обнимаю своего любимого за шею, нежно целую и шепотом успокаиваю:

-Рэд, все хорошо.

Услышала его глубокий вдох-выдох. Мой муж до сих пор сдерживал дыхание? Ой, я уже в его крепких руках, и чувствую, как он постепенно успокаивается:

-Вилен, встань, - отодвигает меня от себя, чтобы посмотреть мне в глаза, и спрашивает, - Бэмби, что здесь произошло?

-Да ничего страшного - просто Вилен не оценил мое чувство юмора, - оборачиваюсь и обращаюсь к тому, кому не нравятся мои шутки, - В следующий раз, тебе достаточно сказать "Бэмби, меня не вдохновляют твои колкие замечания в мой адрес, в адрес всего такого из себя Великолепного и Непревзойденного". Поверь, что я тут же прикушу свой язык.

Рэд... улыбается, Вилен... хмурится. Я не выдерживаю:

-Эй, братья по крови, скажите уже друг другу "все... проехали".

Мой муж смотрит на Вилена, а тот, не отрываясь, смотрит на меня:

-Бэмби, прости. Бэмби - кто ты?

- Хотела бы я знать. Ребята, а у нас достаточно времени, чтобы обсуждать меня, странную "девочку с приветом", или на данный момент есть занятия поважнее? Вилен, ты что-то говорил про Первого Воина, так при чем тут я?

Мой деверь беспомощно смотрит на брата:

-Рэд, я не могу это выдержать... Ты слышишь ее? Ты понимаешь, что это невероятно? Как такое может быть?

Что невероятно? Что не может быть? Я чуть не плачу:

-Ты был прав - лучше мне было помалкивать.

-Любимая, не в этом дело. Словом, не забивай себе пока этим голову, пожалуйста.

Рэд опять обнимает меня:

-Вилен, возьми себя в руки. Бэмби права - обсудим это вечером. Сейчас надо заняться Кессом и его сестрой.

Пока Вилен роется в моем шкафу, выбирая для меня подобающий случаю наряд, Рэд объясняет, почему им необходимо мое присутствие в резиденции:

-Первый Воин сообщил, что прибудет на аудиенцию не один, а со своей сестрой. Их персональный духовник передал нам просьбу Кесса познакомить его сестру Кессу...

-Это их имена?

-Да, Кесс и Кесса...

-Хм, у их родителей явные проблемы с воображением.

Вилен не выдержал и простонал:

-Твоя жена сведет меня с ума.

Рэд не обращает внимания на его реплику и продолжает:

-Так вот, Кесса изъявила желание лично познакомиться с Примой. Ее гражданский ранг не позволяет нам отказать ей в этой просьбе.

-Рэд, мне это не нравится. Я же так долго создавала и поддерживала свой имидж дурочки как раз для того, чтобы избегнуть подобного рода общения.

-Ты сказала "имидж"?

Кажется, он забыл о моей вспыльчивости:

-Может, хватит уже восхищаться богатством моего словарного запаса?

Вилен вмешивается, меняя тему:

-Бэмби, как тебе этот костюм?

-Да мне все равно.

-Слушай, это несправедливо. Я так стараюсь набить твой гардероб красивыми нарядами, а ты упорно продолжаешь одеваться, как простая гражданка. Или это тоже часть твоего имиджа?

-Нет, это - часть стороны моего практического отношения к одежде.

Беру из его рук юбку:

-Вот что это за фасон такой? Да в ней не сидеть, ни ходить нормально нельзя.

Вилен фыркает:

-Бэмби, у нас нет времени на пререкания. Одевайся. Да, а где твоя шкатулка с драгоценностями? - и, ну точно как для дурочки, шутливо втолковывает мне смысл слова "драгоценности", - Ну, те блестящие штучки, которые одевают на шею, на руки, на пальцы? Те, которые ты так ни разу и не одела?

Рэд и Вилен первое время упорно дарили мне разные побрякушки. Я молча (а как же еще это может делать немая?) принимала их подарки, и складывала их в шкатулку. Мне стало стыдно:

-Простите меня за то, что не пользуюсь вашими подарками... Но я не знала, как вам объяснить свое негативное отношение к украшениям.

Мой деверь серьезно просит:

-Так объясни сейчас.

-Они не соответствуют моей внешности.

Мой муж с братом одновременно издают:

-Что-что?

Я мысленно простонала "мужчины, что с них взять":

-Да что тут непонятного? Украшения подчеркивают внешность. И что же они подчеркнут в моем случае? Да надеть на меня драгоценности - это все равно, что нарядить на Рождество вместо пушистой елки-красавицы бледную поганку.

Вилен глубоко дышит, Рэд выглядит... оторопелым.

У моего деверя самообладание лучше, чем у моего мужа:

-Бэмби, это ты так сейчас непонятно для нас пошутила?

Я осторожно перебираю в уме свои слова, и выдвигаю предположение:

-А что, здесь нельзя говорить про Рождество? Пардон, я не знала.

Рэд тяжело глотает и произносит:

-Бэмби, нам надо серьезно поговорить...

Я почти не шучу:

-Меня могут арестовать за слово "Рождество", да? Но я же не знала - здесь же есть презумпция невиновности и все такое... А Приму вообще могут арестовать?

Вилен бухнулся на кровать:

-Рэд, она сказала "презумпция невиновности"? Или мне послышалось?

-И еще она сказала "пардон".

Они меня сейчас выведут из себя:

-Вас что, не учили тому, что говорить о человеке в третьем лице в его присутствии - неприлично?

Вилен, как дурак, повторяет за мной:

-В третьем лице... Рэд, мне надо срочно выпить.

Мой муж зациклился на моем "пардон":

-Бэмби, ты просто так сказала языческое слово?

-Языческое? Ах да, здесь же все языки, кроме Единого, считаются языческими. Нет, Рэд.

-Не понял.

-Я не просто так его использовала. Дело в том, что Единый - не мой родной. Думаю я на русском и, кроме него, знаю еще несколько иностранных языков.

Вилен опускает голову на руки и качается из стороны в сторону, приговаривая "иностранных-иностранных-иностранных".

На этот раз победило самообладание Рэда:

-Сколько?

-Что сколько?

-Языков сколько?

-А русский и английский в счет?

-Английский? Ты сказала английский? Бэмби, пожалуйста...

Да пожалуйста:

-Ну, тогда десять, не считая некоторых наречий.

Рэд садится на кровать рядом с Виленом. Да что такое сегодня с их поведением?

-Ребята, ваши манеры что, решили сегодня отдохнуть, или вы их погулять отпустили? Дама стоит - вы сидите.

Меня вдруг поразила страшная догадка:

-Ой, вы, наверное, националисты? Если бы я знала, что вы с предубеждением относитесь к русским, то ни за что бы не сказала вам, какой у меня родной язык...

Рэд опускает голову на руки. Я подхожу, глажу его по голове и ласково взываю к его разуму:

-Милый, это что, так страшно для тебя, что я - русская, да? Рэд, ну не переживай ты так - родной язык ведь не определяет национальность. Да я могу быть кем угодно... Вот к кому вы терпимо относитесь, вот к тем давайте меня и определим.

Мой муж, наконец, поднимает ко мне свое лицо:

-Бэмби...

Мне вдруг становится по-настоящему страшно:

-Все так плохо?

Он улыбается через силу:

-Нет, любимая, все хорошо. У нас совсем не осталось времени, так что отложим все наши разговоры на вечер.

Они с братом встают и молча выходят из комнаты...

Вилен и Кесса ведут милую светскую беседу. Я уже давно потеряла нить их болтовни. Моей деятельной натуре претит сидеть здесь без дела. Но, как говорится, меня мое положение обязывает...

Кесса - очень красивая молодая женщина. Она - пухленькая, смуглая блондинка с голубыми глазами. Брови и ресницы искусно подкрашены, губы сочно блестят. Словом, настоящая красавица. Интересно, почему она до сих пор не замужем?

Вилен флиртует напропалую, сыплет комплиментами. Кесса деланно краснеет, но при этом с готовностью отвечает на его ухаживания.

Вилен:

-Ах, милая Кесса, как жаль, что я дал обет безбрачия, чтобы полностью посвятить себя служению Избранному.

-О, Вилен, неужели ты встретил кого-то, чтобы начать жалеть об этом?

-Ты же прекрасно знаешь...

Кесса улыбнулась, и решила перевести беседу в другое русло:

-Прима - довольно милое создание, но в ней нет ничего особенного.

Ну спасибо.

-Одному Богу известно, почему именно она была выбрана в жены нашему Приму.

Кесса с жаром говорит "Аминь", и тихо спрашивает:

-А это - правда, что она... не очень в своем уме?

Вилен, твой выход.

-Кесса, не забывай, что Прима прекрасно слышит нас.

-Ну и что? Она же ничего не понимает.

-Не стоит так говорить.

-Но ведь это же все знают.

-Люди могут ошибаться.

-А почему она молчит?

-Прим говорит, что она дала обет молчания.

Как мило - а мне вы об этом забыли сказать?

-Навсегда?

-Одному Богу известно.

Я реально устала два часа сидеть в одной позе, сложив руки. А как вам такое? Встаю, опускаюсь на колени рядом с креслом и, приложив руки к груди, начинаю тихонько покачиваться из стороны в сторону. Именно так духовники нашего дома молятся Богу в молельной комнате.

Мне удается убить трех зайцев сразу - смущаю Кессу, забавляю Вилена и разминаю свои затекшие от долгого сидения мышцы.

Кесса шепотом:

-И часто Прима впадает в духовный транс?

Ну да, вы же здесь не молитесь, а впадаете в транс...У-у-у... фанатики несчастные. Вилен тихо откашливается (наверное, чтобы не выдать себя голосом):

-Довольно часто.

-Наверное, мы ей мешаем.

Какая здравая мысль.

-Да, думаю, будет лучше оставить ее одну.

-Тогда, я не буду дожидаться брата и поеду домой без него.

-Хорошо, побудь здесь минутку, пока я распоряжусь подготовить для тебя носилки.

Как только Вилен покидает комнату, сестра Первого Воина меняется в лице - на нем уже нет ни благоговения, ни глупой наивности. Она говорит вслух (по интонации чувствуется, что она обращается сама к себе):

-Несчастная убогая... женщина, - и дальше продолжает с все возрастающей уверенностью в голосе, - но все равно рисковать нельзя. Нельзя... нельзя... воины... которые сделали это с ней...

Она встрепенулась из-за звука шагов входящего в комнату Вилена.

Мы вернулись домой поздним вечером.

После ужина, Вилен, в присутствии прислуги, пригласил нас к себе на партию в шахматы. Да... когда даже дома приходится бояться чьих-то ушей...

Рэд рассказывает Вилену о том, как прошла аудиенция. Мой деверь слушает его немного рассеянно. Потом, ни к селу, ни к городу, прерывает Рэда на полуслове и обращается ко мне:

-Бэмби, ты чего такая тихая? Здесь можно свободно разговаривать.

Мне удается достаточно ровно задать им мучающий меня вопрос:

-Что воины со мной сделали?

Рэд встает и направляется ко мне. Его лицо, как обычно, непроницаемо. Я мельком смотрю на его брата и вижу... испуганный взгляд. Мой муж присаживается рядом со мной:

-Любимая, ты о чем?

-Кесса сказала что-то про воинов, которые сделали это со мной. Что она имела в виду?

-Ты оставалась наедине с Кессой?

Вилен уже явно чего-то боится. Я не отвечаю Рэду, я спрашиваю Вилена:

-Чего ты такой перепуганный?

Рэд отвечает вместо него:

-Бэмби, с ним все нормально, не волнуйся. Правда, Вилен?

-Рэд, да я же вышел только на минутку. Да я и подумать не мог, что эта дура что-то наговорит Бэмби.

-Подумать не мог? Тебе помочь думать впредь?

Я сейчас закричу... спокойно, Бэмби:

-Так вы будете отвечать на мой вопрос, или нет?

Рэд уверенно говорит:

-Нет.

Я встаю:

-Тогда всем спокойной ночи.

Рэд вскакивает, хватая меня за руку:

-Бэмби, постой.

Я резко вырываю свою руку, и зло рычу (ну, это я преувеличиваю - у меня на самом деле никогда не получается рычать):

-Не трогай меня.

Мой муж явно не знает, куда ему девать свои руки:

-Так будет лучше для тебя.

-Слушай, я же не спрашиваю тебя о тебе, о Вилене, о том, что не имеет ко мне отношения... Я же спрашиваю о себе... Какое ты имеешь право решать за меня, что мне можно знать о себе, а что нет? Позволь мне напомнить тебе, что я - человек, а не домашний питомец.

-Я никогда этого не забывал.

Я театрально закатываю глаза:

-Но обращаешься ты со мной именно так.

-Бэмби, ты несправедлива...

Вилен отвлекает наше внимание на себя:

-У-ф-ф, простите, что вмешиваюсь. Но... Рэд..., - нет, вы такое видели, чтобы Вилен (Вилен!!!) аккуратно подбирал слова, - я думаю, что... Бэмби права... по-своему права.

Я хмыкаю:

-Растешь в моих глазах, - и перевожу взгляд на мужа, - Рэд, твой брат понимает, что мне нужно это знание не из праздного любопытства. Пойми и ты - у меня вообще нет знаний о себе и о том, кто я и откуда. Что любая, известная тебе, деталь из моего прошлого может стать для меня отправной точкой для восстановления этих знаний.

Мне хочется утешить мужа, настолько у него сейчас неуверенный (во мне? в себе?) вид, но я пересиливаю себя и остаюсь на месте. Он почти умоляет:

-Бэмби, я не могу... Любимая, я не хочу...

До меня, кажется, доходит:

-Ты не можешь рассказать мне, потому что боишься, что я не вынесу правду... И ты не хочешь, чтобы я вообще когда-то вспомнила о своем прошлом...

Он кивает:

-Да.

Так, мы пойдем другим путем. Надеюсь, моего женского арсенала хватит, чтобы переубедить мужа:

-Ребята, я действительно устала. Рэд, проводишь меня? Вилен, до завтра.

Как же мне нравятся ощущения от воды, струящейся по моей коже... Я всегда принимаю душ дольше, чем ванну. На мне уже давно не осталось и следа от мыла, но я продолжаю крутиться под сильными струями воды.

Ну, Бэмби, что делать будем? Значится так, выходишь из душа и ложишься спать... Нет, не хочу... Ну ладно, не спать... но ложишься в свою кровать и... читаешь ту книгу, которую тебе вчера так любезно предоставил Вилен... Нет, я хочу к Рэду (это я так мысленно капризничаю)... Хочешь к Рэду, или хочешь Рэда? (это я так сама себе язвлю)... И где же твоя гордость? Он же не сказал тебе ни слова с тех пор, как вы вышли от Вилена... Стоял, как истукан в сторонке, молча наблюдая, как ты заходишь в ванную... Да, с наличием у меня женского арсенала я погорячилась... Вот кто меня тянул за язык с ним пререкаться?... Надо было сделать вид, что меня устраивает его "нет"... Женщина должна быть покладистой и бесхарактерной... Должна... но я же не виновата, что не подпадаю ни под одно из этих требований... И что теперь?... Он меня разлюбит?... Он решит, что не нужна ему эта головная боль в виде требовательной жены с тонкой внутренней организацией? (опять язвлю)... И что? Наша песня хороша - начинай сначала? Я буду вести жизнь домашней зверушки, а Рэд будет шляться по проституткам?

Слышу звук открывающейся двери. Хорошо, что я положила полотенце на бортик, а не оставила его на крючке. Благодаря этому, успеваю завернуться в него, отстранившись от воды.

Шторка уходит в сторону... Рэд не выпускает ее из руки (должно быть, на тот случай, чтобы задернуть ее по первому моему требованию - или мне просто хочется расценивать это именно так)... Я что-то медленно соображаю... Мне же надо сказать что-то приличествующее моменту, я же издаю лишь жалкое "привет" (вообще-то, это было скорее "п-п-рив-вет" заикающегося по жизни человека). Рэд (в данный момент к эпитету любимый присоединяю бесцеремонный) продолжает смотреть мне в глаза. Ну почему по моему лицу все так легко читается, а по его лицу понять вообще ничего невозможно? Я говорю очередную глупость:

-Прости, я увлеклась - вечно забываю, что у нас здесь одна ванная

Не ванная, а целый комплекс сантехнического оборудования с душем, мини-бассейном, унитазом и огромным, монструозного вида, умывальником.

Выключаю воду и поспешно поднимаю ногу, чтобы вылезти из душевого поддона:

-Все-все, я уже закончила - душ свободен.

Рэд, наконец, открывает свой рот:

-Бэмби, я хотел присоединиться.

- А-а-а... как мило...

Это я сказала? Ой... кто-нибудь, дайте мне машину времени - я хочу забрать свое как мило назад (это я мысленно простонала).

Рэд ухмыляется (хорошо еще, что не насмешливо) и легко подхватывает меня за талию, чтобы поставить перед собой:

-Но, я, кажется, опоздал.

-А-га.

Нет, ну я закончу, наконец, со своими идиотскими репликами?

Рэд обнимает и целует меня. Чем глубже поцелуй, тем сильнее он прижимает меня к себе. Ему явно мешает моя рука, поддерживающая края полотенца. Он пытается снять с меня мою руку, но я не даю ему такой возможности.

-Любимая, почему? - спрашивает, и начинает исследовать губами местечко возле мочки уха.

А-х-х как хорошо... так хорошо, что у меня в прямом смысле подгибаются коленки:

-Здесь много света.

Рэд спрашивает:

-И что? - Возвращается к тому же местечку.

Мне не удается сдержать тихие постанывания, но, сквозь них, мне удается промямлить:

-Ты... не... получишь... эстетическое наслаждение... поверь...

Он слегка зарычал и спросил:

-Бэмби, твоя кровать... она - больше и ближе, да?

С каких это пор мой муж задает вопросы, подразумевающие очевидные ответы?

-Да.

...Как оказалось, вся соль вопроса была в его многозначительном "да".

Я понимаю это, когда, после моего однозначного "да", он медленно берет меня на руки, медленно несет к кровати, медленно укладывает на нее (напоминаю ему: "Рэд, свет") и медленно, прежде чем выключить его, раздевается передо мной (бесстыдник, но, должна признаться, красивый безупречный бесстыдник) ...

На этом все медленно закончились. Потом все было быстро, захватывающе и несдержанно...

В то время, как все мои усилия направлены на то, чтобы восстановить свое дыхание, Рэд, не прерываясь, целует мою шею, щекочет ее языком, покусывает мне мочки ушей. Потом, отрывается и очень нежно говорит:

-Бэмби?

Я не уверена, что уже способна составлять из звуков слова, поэтому молчу. Рэд заворочался (обеспокоено?) рядом со мной:

-Любимая, прости, что так набросился на тебя.

Молчу уже по другой причине - когда это ты на меня набросился?

-Я тебя напугал?

Какой вопрос - такой ответ:

-Не больше, чем обычно.

Он прижимает к моим губам свою улыбку... и встает с кровати. Еле сдержалась, чтобы не остановить его словами "я же пошутила". Слышу его шаги, щелканье выключателя, и рефлекторно прикрываюсь одеялом. Мой же бесстыдник стоит во всей красе, ни капли не смущаясь своей наготы (а чего ему смущаться? он же - совершенство... и, как, все-таки, хорошо, что он - мое совершенство). Рэд что, видит восхищение на моем лице? Наверное, да... к чему же еще отнести это осуждающее покачивание головой?

-Бэмби-Бэмби...

Захотелось огрызнуться "я уже почти три месяца как Бэмби", но это желание пропадает по мере приближения Рэда ко мне. Он присаживается рядом, и начинает ласково, едва касаясь моей кожи, пальцами очерчивать мои скулы, лоб, нос, губы... подбородок:

-Я не знаю, кого больше винить в твоем отношении к своей внешности... твою врожденную стыдливость... или себя, не способного толком проявить свои чувства, не способного вслух описать своей любимой женщине ее красоту?

В моей голове такая каша... что он сейчас сказал про красоту любимой женщины?... У него что, есть красивая любимая женщина?...

Бэмби, взяла себя в руки, спрашиваем без слез в голосе, спрашиваем и помним про гордость:

-Она очень красивая?

Рэд широко счастливо улыбается:

-Очень.

Ладно, слезы уже в углах моих глаз, но прогнать их из голоса мне, все-таки, удается:

-И как ее зовут?

Мой муж широко распахивает глаза и тупо смотрит на меня:

-Б-б-эмби...

Не буду плакать, не буду плакать:

-Что Бэмби?

У Рэда что-то щелкает в голове, он недоверчиво смотрит на меня, но озвучивает это свое озарение:

-Ее зовут Бэмби. А ты что, решила, что я говорю о ком-то другом?

Я не выдерживаю и шмыгаю носом. Рэд притягивает меня к себе за плечи, и я укладываю ему на плечо свою голову, млея от ощущения его, ласкающих мою спину, рук.

-Глупая моя любимая девочка... О чем ты только думаешь? Как ты вообще могла подумать, что в моем сердце есть место для кого-то еще, кроме тебя? Ты - моя единственная любовь. Солнышко, поверишь ли ты мне, если я скажу, что по причине... э-э-э... не важно по какой причине... что до встречи с тобой, я не мог ничего чувствовать? Совсем ничего... я ощущал только пустоту. Бэмби, тебе каким-то образом удалось возродить во мне давно утраченную способность испытывать чувства. Любимая, ты только дай мне немного времени, ты только потерпи чуть-чуть, и я обязательно научусь правильно проявлять свои чувства к тебе, и еще я обязательно научусь говорить тебе правильные слова, те слова, которые должен говорить своей женщине безумно влюбленный в нее мужчина...

Я поворачиваю голову, чтобы покрыть его плечо поцелуями, и серьезно говорю:

-У тебя это уже неплохо получается.

Рэд подтягивает меня к изголовью кровати и усаживает в подушки. Потом устраивается рядышком, пропуская руку мне под плечи.

Мне так уютно лежать у него на груди, так приятно вдыхать его запах, так хорошо ощущать его пальцы, теребящие мои волосы, что я вдруг начинаю плакать от умиления:

-Рэд...

-Что, моя хорошая, ну что ты, не надо плакать...

Поднимает к себе мое лицо, и осушает поцелуями мои глаза.

-Рэд, я так испугалась сегодня...

Он... окаменел. Я всегда считала, что слово "окаменел" используется в переносном смысле, что человек на самом деле не может "окаменеть". Как же я ошибалась...

Все до единой мышцы Рэда напряглись до такой степени, что я буквально ощутила в нем этот резкий переход из одного состояния в другое - вот я лежу в объятиях мужчины... и вот я уже в объятиях статуи:

-Кто посмел тебя напугать?

Фу-х, так вот в чем дело... Так, Бэмби, в следующий раз выбирай выражения:

-Я неправильно выразилась, прости. После этой перепалки в комнате Вилена я испугалась, что ты меня разлюбишь. Я даже убедила себя в том, что это было бы справедливо...

Рэд судорожно вздыхает, и обнимает меня еще крепче (хорошо, что напряженность в его теле спала, а то, в противном случае, на мне бы после такого "крепче", наверняка остались бы синяки). Он молчит, и я понимаю, что он ждет продолжения моих умозаключений.

-Рэд, ну кем я была для тебя? Бессловесным существом - экзотической зверушкой, которую ты то игнорировал, то, походя, ласкал? Или, может, некой домашней любимицей, которую надо было содержать в тепле, в чистоте, в сытости? Ты же ни разу за все время не спросил меня о том, что мне нравится, чем я живу, что меня интересует. Да ты же обращался со мной так, как хозяева обращаются со своими породистыми питомцами. И, заметь, они тоже, по-своему, любят и ценят своих подопечных... Рэд, я говорю все это для того, чтобы ты понял мои истинные чувства, а не для того, чтобы в чем-то тебя попрекнуть.

-Я понимаю, продолжай.

-Еще несколько дней после свадьбы я уговаривала себя не влюбляться в тебя, искала в тебе недостатки, ругала себя, напоминала себе о том, что решила исчезнуть из твоего дома при первой же возможности... Ах да, я же не рассказывала тебе о том, что во время Свадебной Церемонии поняла, что попала в НеМир.

-Куда?

-Я же не знала и не помнила, где и как очутилась, но чувствовала себя здесь чужой, и чувствовала, что вокруг меня здесь все чужое. В общем, я назвала это здесь НеМиром. Еще в тот злополучный день я решила, что осмотрюсь хорошенько, и при первой же возможности, улизну искать свой Мир. Но я влюбилась...

Когда я поняла, что люблю тебя, то уже не думала о том, чтобы найти свой Мир. Я поняла, что мой Мир - это тот Мир, в котором есть ты.

-Бэмби, я тебя люблю...

Ой... он уже меня целует, надо остановить его сейчас, пока я еще что-то соображаю...

-Рэд, подожди минутку, - мой любимый с деланным недовольством подчиняется мне,- я же так и не сказала, чего испугалась...

Он улыбается:

-Понял, не дурак. Ты испугалась, что я полюбил, как ты выразилась, бессловесное существо, и что я не смогу полюбить тебя как личность, как женщину с собственным взглядом на жизнь, как женщину с характером и не дюжим интеллектом. Только все твои переживания - абсолютно беспочвенны. Я люблю тебя, люблю каждую черту твоего характера, каждое проявление твоей индивидуальности. И неважно, облекаешь ты все это в слова, или молчишь. Я люблю всю тебя и все в тебе.

Почему он меня так хорошо понимает? Ой, да хватит почемучкать - неужели нельзя безоговорочно и с радостью принять, наконец, этот факт.

Рэд убирает у меня со лба челку и просит:

-Любимая, доставь мне, пожалуйста, эстетическое наслаждение.

-Нет. Прости, я бы с удовольствием, но не могу.

-Почему?

-Потому что это не от меня зависит.

-Что именно?

-Что мне нечем доставить тебе наслаждение подобного рода.

Прежде, чем сказать что-то на это мое заявление, Рэд запускает руку под одеяло, и начинает ласкать мне грудь. Мое тело мгновенно откликается на это прикосновение, и я немного смущаюсь оттого, что Рэд не просто ощущает это своей кожей, но и видит это у меня на лице.

-Милая, когда ты в последний раз видела себя в зеркале? - находит другую грудь...

-Утром, когда чистила зубы.

-И что ты видела?

Издаю стон... часто дышу... отвечаю...

-Себя.

Он убирает руку, и спокойно опускает одеяло мне на талию. При этом не спешит посмотреть на то, что так бесцеремонно оголил. Мягко смотрит мне в глаза, и говорит:

-А теперь послушай, что вижу я. Начнем с лица...

Я жалобно скулю:

-Может не надо...

Целует меня. М-м-м я когда-то привыкну к его поцелуям, я когда-то перестану так бурно на них реагировать?

Прервав поцелуй, предлагает:

-Как ты смотришь на такую сделку - сегодня я описываю только то, что уже вижу, а то, что сейчас скрыто под одеялом я опишу,... например, завтра.

Я поняла, что не отделаюсь от него так просто, поэтому бездумно отвечаю:

-Согласна.

Ответила, и тут же мысленно себя отругала, увидев его хитрющий взгляд. Бэмби, ну ты и наивная дурочка, он же сказал " сделка". Что под собой подразумевает... правильно - что он сейчас потребует что-то взамен.

-Но ты мне разрешишь сегодня себя попробовать.

-Нет.

-Да. Сделка есть сделка.

-Но я же не знала.

-В следующий раз будешь знать. Так, не отвлекайся. На чем мы остановились?

Я слушаю как он, перемежая поцелуями, использует простые, далекие от поэтических аллегорий, эпитеты для описания моей кожи, моих волос, каждой части моего лица... и мучительно заливаюсь краской (вообще-то, я не думаю, что цвет моего лица способен кардинально измениться - просто так принято говорить, ведь максимум, на что способна моя кожа - это на легкий румянец).

Но это были цветочки по сравнению с тем, как он, при помощи обыкновенных прилагательных, рассказывает мне о том, как меняются мои губы, когда я возбуждаюсь, какими они становятся припухлыми и манящими. Как при этом розовеют мои щечки, как усиливается мой бесподобный запах (он так и сказал - бесподобный). Я взмолилась:

-Рэд, пожалуйста, ты меня смущаешь.

-Милая, еще чуть-чуть осталось. И, главное, постарайся усвоить, что все, что я тебе сейчас говорю - это не слова ослепленного любовью мужчины, это - вполне объективная оценка просто мужчины.

И продолжает... шея, плечи, руки, пальцы (спасибо, что забыл про ногти), грудь...Говорит и целует... говорит, и поглаживает... говорит и покусывает...И как говорит... впору сквозь землю провалиться...

-Рэд, все, я сейчас заткну уши.

-Вообще-то, это тебе не поможет, но я готов пойти тебе навстречу. Начнем завтра ровно с этого места. И запомни, любимая, я задался целью закончить описанием твоих пяточек. Потом я буду каждый день повторять тебе, какая ты у меня красавица, возвращаясь к деталям снова и снова. А ты меня знаешь - я, как решил, так и сделаю.

-Целеустремленный ты мой.

Я так расслабилась от его поцелуев, что уже мурлычу, а не говорю - так что эти мои слова похожи не на подколку, а на комплимент. Меня все еще хватает на то, чтобы попросить его выключить свет. Рэд возвращается со словами:

-На этот раз никакого "быстрячка", любимая, обещаю.

Я еще успела подумать: Быстрячок? Так вот, что Рэд имел в виду, когда просил извинить его за то, что он набросился на меня? Все, теперь мои мысли занимает другое, более важное на данный момент...

Глава 9. НеМир

Мне сначала совершенно не понравилась идея Вилена организовать вечеринку.

Сейчас же я сижу и наслаждаюсь каждым ее мгновением.

Мальчики притащили к Вилену кучу вкусностей и сладостей. В огромную вазу ссыпали шоколадные конфеты (для меня любимой), приготовили пунш (для меня любимой). Я попробовала его и скривилась - фу, какая гадость, и потребовала дать мне виски. Рэд налил мне его буквально на донышко, и обеспокоено следил за моей реакцией на алкоголь. Я сделала глоток... и ничего... хорошо пошло... Я попросила еще. Муж с видом строгого папаши прочитал мне лекцию "о вреде алкоголя для юного организма", на что я фыркнула и ответила:

-Если ты настолько вошел в роль моего родителя, то не забудь напомнить мне еще и о безопасном сексе.

Вилен засмеялся, и налил мне виски. Рэд же мою шутку не оценил.

Потом были танцы!!!

...Мой деверь жестом фокусника вытащил МЦД (мини цифровой дивайс) и спросил:

- Оп-ля. Бэмби, угадай, что это такое?

Я сделала глупое выражение лица (благо на совершенствование в этом у меня было достаточно времени), захлопала ресницами:

-О, Вилен, это, наверное, для того, чтобы в зубах ковыряться. Или нет, это, наверное, штучка..., - и засмеялась из-за того, что он попался на мою уловку, - Вил, ну ты даешь. Тебя так легко подловить. Конечно, это - МЦД.

Он был в шоке.

-Слушайте, вы так бурно реагируете на мои познания, что мне придется постоянно иметь при себе успокаивающий вас настой. Здесь что, женщинам не принято не только читать-писать, но и просматривать-прослушивать цифровые записи?

Рэд тихо отвечает:

-Нет, Бэмби, дело в том, что в Едином королевстве нет никаких цифровых записей.

Я быстренько списываю этот непонятный факт на потерю памяти:

-Эк меня торкнуло... И как же я могла забыть исчезновение Интернета, спутниковой связи, вот теперь еще и цифровой записи... Раньше-то я считала, что в нашем доме нет всех этих достижений цивилизации из-за того, что вы - убежденные их противники.

Вилен включил МЦД и комната наполнилась непривычными для моего слуха ритмичными звуками, в которых преобладали ударные.

-Ребята, что это за музыка?

-Я записал ее на представлении... на концерте, выражаясь твоим языком. Это играют музыканты Запредельного города. Тебе что, не нравится?

-Да как-то не очень. Мне вообще-то по душе другие музыкальные стили. Но, на безрыбье и рак рыба.

-Тогда объявляю танцевальную часть нашей вечеринки открытой!

-Вил, да ты что, да как под это можно танцевать?

-Ой, хорош ломаться, вставай. Пару движений я тебе, так уж и быть, покажу. Рэд, ты с нами? Нет? Ну, как хочешь. Королева, вашу руку...

После танцев, Вил спорит со мной на очередную порцию выпивки (Рэд хмурится, но молчит), что я не смогу съесть подвешенное на веревке яблоко без помощи рук.

Пока я справляюсь со своей задачей, Вил гомерически хохочет, и из-за этого не может удержать веревку в одном положении. Я делаю ему замечание:

-Эй, так нечестно - ты постоянно дергаешь яблоко.

Рэд садится рядом со мной и говорит:

-Я тебе помогу.

Зажимает в зубах яблоко, и я, моментально уловив смысл его помощи, начинаю быстро-быстро откусывать большие кусочки мякоти со своей стороны. Вил протестует:

-Это нечестно.

Я отвечаю (у меня же рот свободен в отличие от Рэда):

-Ничего подобного. Ты сказал - без помощи рук, а не без помощи Рэда.

-Ладно, ты выиграла. Бери свой виски, пьяница.

-От пьяницы слышу.

Вилен поражает меня своим неиссякаемым энтузиазмом:

-Сейчас у нас по плану конкурс талантов.

Я аж растерялась:

-Ой, а у меня нет никаких талантов.

-Так не бывает. Сиди и думай, чем ты будешь нас поражать, пока я начну это делать.

'ADIEU, adieu! my native shore

Fades o'er the waters blue;

The Night-winds sigh, the breakers roar,

And shrieks the wild sea-mew.

Yon Sun that sets upon the sea

We follow in his flight;

Farewell awhile to him and thee,

My native Land -- Good Night!

'A few short hours and He will rise

To give the Morrow birth;

And I shall hail the main and skies,

But not my mother Earth.

Deserted is my own good hall,

Its hearth is desolate;

Wild weeds are gathering on the wall

My dog howls at the gate.**

Я хлопаю в ладоши:

-Вилен, это было замечательно. Я тоже с уважением отношусь к творчеству Байрона. Рэд, твоя очередь.

Мой муж не встал, подобно Вилену, а остался сидеть на диване. Через несколько мгновений начинает тихо декламировать отрывок из "Ромео и Джульетты" Шекспира:

How oft when men are at the point of death

Have they been merry! which their keepers call

A lightning before death: O, how may I

Call this a lightning? O my love! my wife!

Death, that hath suck'd the honey of thy breath,

Hath had no power yet upon thy beauty:

Thou art not conquer'd; beauty's ensign yet

Is crimson in thy lips and in thy cheeks,

And death's pale flag is not advanced there.

Tybalt, liest thou there in thy bloody sheet?

O, what more favour can I do to thee,

Than with that hand that cut thy youth in twain

To sunder his that was thine enemy?

Forgive me, cousin! Ah, dear Juliet,

Why art thou yet so fair? shall I believe

That unsubstantial death is amorous,

And that the lean abhorred monster keeps

Thee here in dark to be his paramour?

For fear of that, I still will stay with thee;

And never from this palace of dim night

Depart again: here, here will I remain

With worms that are thy chamber-maids; O, here

Will I set up my everlasting rest,

And shake the yoke of inauspicious stars

From this world-wearied flesh. Eyes, look your last!

Arms, take your last embrace! and, lips, O you

The doors of breath, seal with a righteous kiss

A dateless bargain to engrossing death!

Come, bitter conduct, come, unsavoury guide!

Thou desperate pilot, now at once run on

The dashing rocks thy sea-sick weary bark!

Here's to my love!

Я боюсь пошевелиться, вытираю слезы и спрашиваю:

-А хотите услышать, как это звучит на русском языке?

Рэд с Виленом кивают, я сглатываю комок в горле и начинаю:

Пред смертью на иных находит смех.

Свидетели зовут веселье это

Прощальными зарницами. Теперь

Проверю я, зарницы ль эти вспышки.

Любовь моя! Жена моя! Конец

Хоть высосал, как мед, твое дыханье,

Не справился с твоею красотой.

Тебя не победили: знамя жизни

Горит в губах твоих и на щеках,

И смерти бледный стяг еще не поднят.

И ты тут, в красном саване, Тибальт?

Какую радость я тебе доставлю!

Смотри: сразившею тебя рукой

Сейчас сражу я твоего убийцу.

Прости меня! Джульетта, для чего

Ты так прекрасна? Я могу подумать,

Что ангел смерти взял тебя живьем

И взаперти любовницею держит.

Под страхом этой мысли остаюсь

И никогда из этой тьмы не выйду.

Здесь поселюсь я, в обществе червей,

Твоих служанок новых. Здесь останусь,

Здесь отдохну навек, здесь сброшу с плеч

Томительное иго звезд зловещих.

Любуйтесь ею пред концом, глаза!

В последний раз ее обвейте, руки!

И губы, вы, преддверия души,

Запечатлейте долгим поцелуем

Со смертью мой бессрочный договор.

Сюда, сюда, угрюмый перевозчик!

Пора разбить потрепанный корабль

С разбега о береговые скалы.

Пью за тебя, любовь!

Вилен нарекает на нас с Рэдом:

-Нет, ну вы даете. Развели тут сырость... Напоминаю - у нас вечеринка!!! А что это значит? А это значит, что Бэмби сейчас постарается нас развеселить.

-Вилен, я же уже приняла участие в конкурсе.

-Бэмби... Ну, спой нам что-нибудь или спляши.

-Да я не умею...

-Я - ведущий вечеринки, и мне решать...

-А я тебе - королева, а не придворный шут.

Быстренько составляю осанкой и выражением лица образ королевы в исполнении плохой актрисы, строю высокомерную гримасу, и мальчики, естественно, смеются...

-Все, я вас развеселила. Вилен, я выполнила условие конкурса - объявляй победителя.

-Нет, ну еще хоть что-нибудь. Бэмби, пожалуйста.

-Вилен, тебе никто не говорил, что нудному мужику легче дать, чем отказать...

Ребята опять смеются, но на этот раз немного шокировано. Да, Бэмби, тебе бы не мешало иногда думать прежде, чем говорить первое попавшееся... Я исправлюсь, обещаю:

-Ладно, уговорил.

И... детально рассказываю им о том, как сначала решила, что меня из-за амнезии поместили в сумасшедший дом, как записала их в ухаживающих за мной психов, как думала, что медперсонал наблюдает за нами через камеры видеонаблюдения.

Когда дохожу в своем рассказе к описанию прыжков с табличкой в руках, Вилен уже падает от смеха на пол и сучит ногами:

-Бэмби, все... ой, не могу... хватит...

Я продолжаю озвучивать свои воспоминания о том, как Рэд делал мне предложение, и как я согласилась, побоявшись вспышки проявления его психоза.

Рэд хохочет не тише брата, но при этом удерживается в сидячем положении на диване:

-Бэмби, и какой же ты мне поставила диагноз?

-Параноидальная шизофрения. Ты же постоянно говорил о моей безопасности, об угрожающей мне опасности, о том, что обеспечишь мне безопасность.

-А у Вилена какой был диагноз?

Я смотрю на поднимающегося с пола деверя и отвечаю:

-Почему был?

Рэд опять взрывается хохотом, а Вилен с деланно обиженной физиономией уточняет:

-Ты хочешь сказать, что я с приветом по жизни?

-И это тоже, конечно... Но главный твой диагноз - это клинический нарциссизм.

-Бэмби, да я тебя за эти словечки прямо сейчас... отшлепаю.

И начинает гоняться за мной по комнате.

Я пробегаю несколько кругов, и принимаю единственное правильное решение - заскакиваю на диван и забиваюсь в его угол, прячась за спиной мужа. Выглядываю из-за плеча Рэда на подбежавшего Вилена, и показываю ему язык.

-Ага, испугалась... Трусиха... В следующий раз будешь думать, что говоришь.

Мой деверь смотрит на меня и спрашивает:

-Бэмби, сколько ты уже съела конфет за сегодня?

-А тебе что, жалко?

-Да нет, тем более, что все эти конфеты доставлены в наш дом в качестве подношений Приме. Кто-то из наших домочадцев проболтался о том, что ты неровно дышишь к этим лакомствам, и теперь каждое сословие считает своим долгом преподносить тебе эти Дары.

-Что ж ты молчал? Скажи им, чтобы прекратили.

-Почему?

-Потому что я взяток не беру.

Рэд улыбается и качает головой. Вилен возвращается к столу и наливает себе еще виски. Я вспоминаю:

-Давно хотела вас спросить - а что означали цвета накидок на Свадебной Церемонии?

Рэд отвечает:

-Принадлежность к сословиям: ремесленники, промышленники, медики, духовники, фермеры, воины, администраторы, казначеи, энергетики, строители, моряки, исполнители.

-Исполнители?

-Это, в твоем понимании - полицейские, тюремщики и палачи в одном лице.

-А судьи кто?

-Они входят в сословие администраторов, но их здесь называют не судьями, а Справедливыми.

-Ясно. А почему нет сословия ученых?

-В королевстве наукой и образованием могут заниматься только духовники.

-А какие отличительные знаки у ранга в сословии?

-Узор на броши, скрепляющей накидку.

-И еще они по-разному преклоняют перед тобой колени?

-Да.

-А почему на свадьбе весь красный треугольник лежал на полу ничком?

-Ты забыла про успешную кампанию, с которой вернулся Первый Воин? Красный - цвет воинов. И во время свадьбы все командующие были где? Правильно, на войне.

-Совет?

-Состоит из меня с Виленом, двенадцати Первых в сословиях и Настоятеля.

-А почему Настоятель - двухцветный?

Рэд... замялся...

-Потому что до прихода Избранного он был золотым.

-Так ты забрал у него верховную власть?

-Да.

-Потому что ты умный и достойный, или потому что ты разговариваешь с Богом?

-Второе.

-А почему они верят, что ты на самом деле ведешь эти беседы?

Вилен приходит на помощь брату:

-А почему ты не веришь?

-Потому что я верю в Бога.

Они открыли рты и не знали, как реагировать на этот мой, по их мнению, нелогичный ответ. Я решила продолжить:

-Ладно, предположим, ты каким-то образом легко убедил этих фанатиков в том, что являешься Избранным, но, почему они отдали тебе Верховную власть?

-Потому что Бог сказал мне эту власть взять.

Не успела я открыть рот, как Рэд встает и прерывает мои дальнейшие расспросы:

-Вилен, спасибо, мы пойдем.

Подходит, привлекает меня к себе и говорит тихо, чтобы не слышал Вилен (хотя мне кажется, что для этого он говорит недостаточно тихо):

-Давай лучше вернемся к нам и найдем твоему ротику другое занятие.

Тянет меня к двери, но я успеваю по пути захватить со стола вазу с конфетами. Мы уходим под звуки смеха Вилена:

-Бэмби, Рэд не имел в виду конфеты...

Глава 10. Яд? Яд! Яд...

Бэмби прыгает мне на шею и быстро-быстро покрывает мое лицо поцелуями. Я слегка приподнимаю ее, она чутко улавливает это движение и обвивает мою талию своими ножками. Слегка отстраняется от моего лица, чтобы посмотреть мне в глаза:

-Рэд, ты - лучший. Спасибо-спасибо-спасибо.

-Глупенькая, да если бы я только знал, что мое предложение приведет тебя в такой дикий восторг, то сделал бы это давным-давно. И... Бэмби, прости, но если мы пробудем в такой позе еще минуту, то уже никуда не поедем...

Бэмби как будто взвешивает что-то про себя, и весы в пользу моря перевешивают. Она легко соскакивает с меня:

-Обещаю повторить эту позу сразу по возвращении. А Вилен едет с нами?

- Куда же без него.

-Ой, я только сейчас подумала - у меня же нет купальника.

-Не волнуйся, мы будем купаться на безопасном от него расстоянии.

-А если окажется, что я не умею плавать, ты меня научишь? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста.

Я смеюсь в голос:

-Одного "пожалуйста" вполне достаточно. Ну что, я иду распоряжаться, чтобы готовили наш выезд?

Бэмби кивает, улыбается, мечтательно закатив глазки, и тянется пальчиками за конфеткой. Я целую ее в щеку и направляюсь к двери, но не успеваю дойти до нее, как застываю от звука мучительного вскрика моей девочки.

Мои мысли не успевают за телом - вот мои колени бухаются на пол рядом с корчащейся от боли Бэмби... на автомате через браслет вызываю брата... вот мои трясущиеся руки пытаются повернуть ее на спину...

Слышу крик Вилена:

-Рэд, что?

Ору ему:

-Медика сюда!!!

-О Боже...нет...

-Бегом!!!

Бэмби, задыхаясь, извивается в моих руках, и в этот момент мысль-таки догоняет мое тело. Но лучше бы мне навсегда разучиться мыслить, лучше бы мне собственными руками выковырять из тупой черепушки свой мозг, чтобы в нем никогда не рождались подобные мысли: "Она умирает... Она умирает... Она умирает...". Эти два слова пульсируют у меня в голове ярким красным цветом. Этот же цвет уже застилает мне глаза. Проходят мучительные минуты страданий моей любимой девочки...Слышу за спиной какое-то движение. Голос Медика:

-Что она только что ела?

Вилен:

-На полу остатки конфеты.

Медик профессионально холодно (я убью его за это, я убью его за этот тон):

-Так я и думал. Мастер Вилен, понюхайте. Это - запах миндаля. Конфета была отравлена цианистым калием. Простите, но э-э-э... Прима обречена.

Мне надо что-то сказать, чтобы объяснить невозможность своего существования без Бэмби - нет слов... мне надо закричать, чтобы с криком выпустить весь ужас, сковавший мои внутренности - нет звуков... мне надо застонать, чтобы прогнать из головы пожирающее меня чувство безысходности - нет сил...

За моей спиной в голос кричит Вилен... что-то бессвязное... что-то бессмысленное... что-то бесполезное...

Бэмби выгибается дугой, и падает с моих рук. Я смотрю на свои конечности, которые в данный момент не могут удержать мою девочку, и обещаю себе ампутировать их...

Моя любимая слегка приподнимается на коленях, сжимается в каком-то спазме и... ее захватывает приступ рвоты... спазм... приступ ... рвотная масса на ковре... спазм... приступ... рвотная масса... спазм... приступ... вода с желчью... спазм... приступ... кровь...

О Боже... кровь... ее рвет кровью...

И вдруг все прекратилось... Как будто кто-то щелкнул у нее внутри выключателем...

Бэмби учащенно дышит, хрипло сипит:

-Рэд...

Подхватываю ее на руки, она шевелит губками, я наклоняюсь к ней, чтобы услышать ее слова (Господи, пожалуйста, пусть это будут не ее последние слова, Господи, пожалуйста):

-П-прости, ч-что испачкала к-ковер...

После этого... моя любимая девочка обмякла в моих руках... А я... ругаю свои слезы, которые мешают всмотреться в последний раз в любимые черты - мне ничего не видно из-за этой пелены.

Вилен кладет мне руку на плечо и тихо то ли говорит, то ли спрашивает:

-Она ушла...

На моих руках лежит моя жизнь, смысл моего жалкого существования, моя единственная любовь. Меня хватает - таки, чтобы выразить криком ненависть к тем, кто это сделал, презрение к себе, который это допустил, обвинение в адрес Всевышнего, который не услышал мой зов о помощи. Выдав из себя этот крик, теряю последние силы и прислоняюсь своей мокрой щекой к личику моей ушедшей жены.

Я... чувствую тепло ее кожи... слышу ее тихое ровное дыхание...

Я... боюсь подарить себе надежду... боюсь, что это все - проделки моего убитого горем мозга... боюсь отстраниться от нее...

-Вил, она дышит.

Мой голос выдает все мои боюсь.

Мне удается-таки усилием воли заставить себя встать и подойти к кровати, чтобы положить на нее мою... она дышит... она жива... она будет жить...Бэмби.

Я не отхожу от моей девочки ни на шаг, я не отрываю свой взгляд от моей девочки ни на минуту, я не сдвигаю с ее руки свою ни на миллиметр. Вилен обращается ко мне:

-В вазе было пять отравленных конфет. Исполнители приступили к расследованию. Первый Исп уведомлен, что будет казнен, если мы до конца дня не узнаем имя виновного. Медик ходит по дому, рвет на себе одежду и волосы, и кричит о Чуде. Настоятель приказал всем духовникам королевства впасть в транс и благодарить Бога за чудесное спасение Примы. Рэд, как ей удалось? Этот яд реально убивает наповал.

Моему мыслительному процессу сейчас не до анализа слов Вилена:

-Брат, она без сознания уже два часа. Вил, если с ней что-то случится, я этого не перенесу.

-Не рефлексируй. Посмотри на нее - щечки розовые, дыхание ровное, пульс в норме. Ей просто надо время, чтобы восстановиться. И... Рэд, ты же знаешь, что ты не единственный, кто не сможет жить без нее.

Нашел время озвучивать чувства к моей жене. Но мне не хватает сил хоть как-то отреагировать на его слова...

Вил, входит в комнату:

-Рэд, они начали допрашивать Кессу.

-Хорошо.

Я фиксирую в этот момент количество часов бессознательного состояния Бэмби.

-Вил, уже четыре часа.

Моя девочка одновременно открывает глаза и делает глубокий судорожный вдох. Видит меня и шевелит, зажатыми в моей ладони, пальчиками.

Мое горло сжимается и мне не удается ничего сказать. Бэмби смотрит на меня удивленными глазками:

-Рэд, что случилось?

Я слабо машу головой, мол, все в порядке.

-Так почему у тебя такой вид, как будто ты кого-то похоронил?

Рэд, ты мужик, или как? Да возьми ты себя в руки, а то сейчас расплачешься как девчонка. Вилен откашливается и отвечает вместо меня:

-Все хорошо, Бэмби. Просто ты заставила нас сегодня поволноваться.

-Что со мной было? Я помню, как глотаю конфету, помню... Боль...помню э-э ковер... а потом ничего не помню. Рэд, любимый, перестань смотреть на меня так...

Вилен сегодня молодцом:

-А-а... Бэмби, понимаешь...

И мой брат пересказывает моей девочке в двух словах о попытке ее отравлении (попытке? да ее именно отравили!!!)

Бэмби притягивает меня к себе со словами:

-Рэд, прости, прости, любимый.

Я целую ее щечку и, наконец, произношу первые слова:

-За что, моя хорошая?

-За то, что заставила волноваться и... за то, что испачкала ковер... и за то, что наломала наши планы отдохнуть сегодня на море.

Я не знаю, пытается ли она меня таким образом приободрить или просто входит в режим своей обычной манеры общения:

-Бэмби, ты что издеваешься? Да какой ковер, да какое море?! Да ты понимаешь, что тебя отравили и ты умерла... прости, это я решил, что ты умерла... Да за что ты просишь прощения? Да это я должен стоять на коленях и молить о прощении тебя... за то, что не уберег в собственном доме, за то, что допустил, чтобы подобное вообще могло с тобой произойти.

Она переводит взгляд на Вилена:

-И чем меня отравили?

Слышу как брат придвигается ближе к кровати:

-Цианистым калием.

Бэмби... улыбается:

-Вечно ты Вилен со своими шуточками.

-Такими вещами не шутят.

-Ну да, так я и поверила. А известно ли вам, дорогие мои, что этот яд -смертелен, и что ни один человек не сможет выжить, если в его организм попадет даже его ничтожнейшее количество?

-Известно... Бэмби, как ты себя чувствуешь? - он говорит это, явно давая понять, что не собирается принимать участие в обсуждении вопроса, на который у него нет ответа.

-Хорошо... только пить хочется, но еще больше мне хочется почистить зубы... у меня во рту какой-то металлический привкус.

Делает движение, чтобы встать, но я удерживаю ее:

-Нет, любимая, пожалуйста, полежи еще немного.

У меня дрожит голос от страха, что ей может стать хуже в любой момент. Какая же моя девочка упрямица:

-Рэд, со мной все в порядке. Дай мне встать.

Приняв вертикальное положение, Бэмби поправляет бриджи и делает неуверенный шаг в сторону от кровати:

-Вот видишь, а ты боялся - мои ноги вполне способны удерживать мой вес.

И направляется в ванную своей обычной походкой.

-Нет.

-Да.

-Бэмби, нет.

-Рэд, я требую.

-Об этом и речи быть не может.

-Я имею право.

-Нет у тебя никаких прав, ясно?

Бэмби сжимается в кресле так, как будто я ее ударил. Нет, нет, нет... Что я сказал? Да как мой язык мог сказать такое моей девочке?

Она не кричит, не возмущается, не пререкается. Да лучше бы она делала все это... Лучше бы она выплеснула на меня все свое презрение за эти слова... Лучше бы она ударила меня...

Я протягиваю к ней руку, и моя девочка съеживается, как маленький ежик, клубочком еще сильнее ... Вот только иголок в виде ее обычных колкостей не хватает ...

Моя рука безвольно опускается, а ноги подгибаются, и вот я уже стою на коленях и прошу:

-Любимая, девочка моя, прости. Я не знаю как оправдать свою глупость. Бэмби, не молчи, пожалуйста, скажи хоть что-нибудь.

Она ничего не отвечает.

-Солнышко, я чуть не потерял тебя сегодня... Я не оправдываю этим свои слова, но лишь прошу проявить понимание.

Никакой реакции.

-Ты же прекрасно знаешь, что я на самом деле не думаю то, что сказал. Конечно, у тебя есть право...

Моя упрямица отличается вспыльчивостью, но эту черту ее характера с лихвой компенсирует быстрая отходчивость:

-Рэд, твои извинения -это всего лишь слова. Если ты действительно думаешь так, как говоришь, то докажи мне это на деле и выполни мое... мою просьбу.

-Что ты со мной делаешь? Да ты не понимаешь, о чем меня просишь! Ты хоть представляешь, чего мне стоит говорить тебе "нет", отказывать тебе в чем-то? Но как же мне втолковать тебе, что я это делаю для твоего же блага?

Губы сжаты в одну полоску - она не отступится...

-Бэмби, да.

-Ты согласен?

-Да.

Она кивает и говорит:

-Спасибо.

Когда я зашел в комнату, Бэмби уже закончила переодеваться. Эти штаны так здорово облегают ее попку и бедра, что мне хочется погладить эти ее прелести сию же секунду.

Как же быстро моя девочка научилась предугадывать мои желания:

-Рэд, держи руки при себе. И еще раз напоминаю мою настоятельную просьбу...

-Бэмби, я помню.

Она попросила меня не вмешиваться ни в коем случае... держать себя в руках... и, желательно, притвориться глухо-немым...

Вилен без стука открывает дверь:

-Вы готовы?

Судя по его серьезному выражению его лица, он в таком же "восторге" от идеи Бэмби, как и я...

Мы подходим к тюремной камере, наш провожатый ритмично стучит в дверь.

К нам из камеры выходит допрашивающий Кессу, Первый Исполнитель. Он становится передо мной на одно колено:

-Аве Прим.

-Встань. Она сказала, почему хотела отравить мою жену?

-Нет. Мы уже сделали запрос на Ваше имя о применении к ней пыток.

-Я получил его одновременно с прошением Первого Воина о признании ее невменяемости.

-Он... был здесь и... просил меня свидетельствовать о том, что она не в своем уме.

Судя по интонации, с которой Первый Исп говорит "просил", я понимаю, что на самом деле это было угрозой.

-Что ты ему ответил?

-Правду - что Кесса здраво рассуждает, с готовностью отвечает на вопросы, подробно рассказывает, где и у кого достала яд, как передала его Приме, но что при этом упорно отказывается называть причину своего поступка.

-Ясно. Теперь оставь нас.

-Да, Прим. Страж будет в коридоре на случай необходимости.

И с этими словами открывает перед нами дверь. Я вхожу первый и остаюсь стоять возле косяка двери, следом идет Бэмби, за ней Вилен. Моя девочка вздрагивает, когда мой брат закрывает за собой дверь. Я беру ее за руку и притягиваю к себе:

-Бэмби, ты дрожишь... Что не так?

Она немного часто дышит, и качает головой, как бы говоря, что ей надо время, чтобы привыкнуть к окружающей ее обстановке. И тут до меня доходит... камера, каменные стены, запах - все это пугает ее на бессознательном уровне. Она не понимает причину этого ощущения паники, но мне она ясна как день:

-Вил, дверь, быстро.

Брат с готовностью распахивает ее. Бэмби смотрит в коридор, и выравнивает дыхание. Ласково спрашиваю:

-Так лучше?

Кивок.

-Может все-таки отступишься, и вернешься домой?

Отрицательное покачивание моей любимой упрямой головкой... И тут раздается насмешливый голос твари, прикованной в углу камеры:

-Что, Прима, тебе здесь не нравится, да?

Я не сдерживаю рык и оборачиваюсь на ненавистный мне голос:

-Закрой свой рот, мразь, или я лично вырву тебе твой поганый язык.

Бэмби кладет мне на щеку свою ладошку, как бы напоминая о моем обещании держать себя в руках. Вдох-выдох, Рэд... Вдох-выдох:

-Вилен...

Он смотрит на меня, и понимает без слов, что я прошу его взять на себя ведение допроса, потому что мне не удается совладать со своим зверем. Фак, да я и шаг внутрь камеры не смогу сделать, потому что попросту не выдержу и наброшусь на эту мразь, разрывая ее на мелкие кусочки...

Бэмби идет, ведомая за руку Виленом, подходит к своей отравительнице и жестом показывает на свои лодыжки. Мой брат тихо говорит:

-Нет, Бэмби, мы не можем освободить ее.

Моя девочка вздыхает и жестами о чем-то спрашивает (она стоит ко мне спиной, поэтому я не могу понять о чем именно). Вил "переводит":

-Кесса, Прима спрашивает, били тебя Стражи или нет.

Я не могу слышать этот голос, не могу...

-Нет, меня не били. А что, ты пришла посмотреть на это?

Вилен:

-Слушай сюда, Кесса, и слушай внимательно... Ты открываешь рот только для того, чтобы давать конкретные ответы. Больше никаких комментариев, ясно?

Бэмби опять жестикулирует.

-Прима принесла тебе хлеб и воду...

Я напрягся... так вот что за сверток у Бэмби в руках... Да как ей в голову пришло принести жратву этой твари?

Рэд, спокойно, поговоришь об этом с Бэмби дома... Спокойно...

-Э-э-э не откажусь.

Вилен берет из рук моей девочки сверток и швыряет его к ногам этой суки. Бэмби недовольно дернулась, но мой брат удержал ее за плечи.

Пока отравительница жадно пьет воду, Вилен подводит мою жену к единственному стулу, усаживает ее и становится сзади. Бэмби поднимает голову и благодарно ему улыбается. Он кивает "все хорошо, не за что", и кладет ей руки на плечи.

Из угла раздается, полное насмешливого презрения:

-Прима, а они тебя имеют по очереди или одновременно?

Все, сука... ты -труп... ты-растерзанный- до- неузнаваемости- труп...

Слышу крик Бэмби, чувствую, как Вилен перехватывает меня и падает на меня сверху, придавив своим телом... Я рычу и сбрасываю его с себя... Не успеваю встать, и... почувствовав схватившие мою руку любимые пальчики, уже не могу встать... Потому что, если я встану, то меня уже никто и ничто не остановит:

-Бэмби, Бэмби...

Она гладит мою щеку и взглядом умоляет успокоиться, просит позволить ей довести задуманное до конца.

-Хорошо, любимая... Но, я не могу здесь находиться. Я подожду вас с Виленом на улице.

Мне надо закурить, фак... фак... фак.... Полкоролевства за сигарету...

-Вилен, говори, черт бы тебя побрал!!!

...Когда Бэмби и мой брат сели в носилки, я не заподозрил ничего неладного. Моя девочка молчала и не шевелилась, но у меня было тому отличное обоснование: она же не каждый день общается с тем, кто желает ей смерти. Вилен же, наоборот, был весь, как на шарнирах. На мой вопрос: "Что", он ответил: "Не сейчас". Так мы молча и доехали до дома...

-Рэд, я обложался, я так обложался, брат.

-Что с Бэмби?

Моя девочка сейчас лежит в соседней комнате. Меня дико страшит непонимание ее состояния, и я хочу сейчас же услышать его причину. Вилен опускает на руки голову и начинает свой рассказ о том, что произошло в камере после того, как я оттуда ретировался.

-Рэд... В общем, сначала, Кесса отвечала на все вопросы, но ничего нового мы так и не узнали... Потом она стала срываться... перескакивать с темы на тему, отвечать невпопад, вспоминать свое детство, ругать брата за то, что не выдал ее замуж, что если бы она была замужем, то уже не принадлежала бы к его семье, а принадлежала бы к семье мужа, и что тогда бы ей было все равно... что она не хотела рисковать из-за него, но боялась, что в случае, если правда выплывет наружу, потерять свой ранг, как его сестра... потом опять про детство, про давно умерших родителей... потом вдруг стала перечислять тех, с кем у нее были любовные связи... сука-сука-сука... Рэд, да если бы я только знал... если бы я только мог предположить что-то подобное, да я бы за шкирку вытащил оттуда Бэмби, и пусть бы она ненавидела меня за это до конца своих дней... да...лучше пусть бы вообще перестала со мной разговаривать, чем так... чем то...

-Вилен, не испытывай мое терпение. Что было дальше?

-Дальше... эта тварь сошла с катушек... начала плакать, стоять перед Бэмби на коленях, умолять о помиловании. Девочка через меня сказала, что это не в ее власти... Потом Бэмби встала и начала как бы собирать с щечек слезинки, ну, я понял и перевел этой мрази, что Прима... жалеет ее...И Кесса... засмеялась... нехорошо так засмеялась... как же я не понял в тот момент, что это был на самом деле не смех...Потом она затараторила, как ненормальная: "Ты меня жалеешь? Меня? Да ты себя пожалей, дура! Да ты же рано или поздно вспомнишь, как тебя насиловали...насиловали не один день... снова и снова...и... вот кто кого тогда будет жалеть, а?" Я подошел и врезал этой суке по морде, я бил ее, пока та не захлебнулась своим смехом. Бэмби... у-у-у, ну, почему я послушался ее и остановился? Ненавижу себя, никогда не прощу себе эту слабость...

У меня онемели от ужаса губы, и я с трудом выдавил из себя:

-Бэмби попросила тебя остановиться, и что?

-И села возле Кессы на колени, стала гладить ту по голове... а Кесса, заливаясь слезами рассказала, что ее брат в начале кампании, останавливался в крепости Никлэд. Рэд, я не могу...

-Продолжай.

-Бэмби уже была в той камере. Воин, которого ты казнил, похвастался перед Кессом красотой своей пленницы. Вечером, после пирушки, когда Воин уже свалился под стол, Кесс со своими двумя заместителями пошли к Бэмби... Кесса сказала, что брат подробно описал ей накануне аудиенции с тобой все то, что они делали с... нашей девочкой... они...В общем, она пересказала нам все это... Рэд, я - мужик, но у меня волосы шевелились на руках от того, что я услышал от этой конченой суки... Еще он сказал Кессе... Рэд... он сказал, что никогда такого не видел, он сказал, что Бэмби... что она совсем не плакала и не кричала, что она терпела молча...

-Почему ты не заставил эту мразь заткнуться?

-Брат, Бэмби...

Я понял, что моя жена не дала ему это сделать.

-И...

-Кесс на следующий день захотел повторить... Но, когда они зашли в камеру, то увидели, как жена Воина сдирает с Бэмби кожу...

-Что еще?

- Кесса быстро сопоставила факты и объяснила брату, что той девочкой в камере была нынешняя Прима, но, чтобы тот не переживал, что все знают, что она не в своем уме, и что она его не узнает...Но Кесса решила все-таки на всякий случай проверить... Тогда, во время ее встречи с Бэмби, эта тварь задала мне вопрос, а правда ли что Прима не в своем уме. Я сказал, что нет, и что Прима просто дала обет молчания... Я подписал тогда Бэмби смертный приговор...

Мне дурно - мне не хватает воздуха... Я не знаю, что мне делать...

Моя Бэмби в ступоре уже три дня...

Ее жизни ничего не угрожает, но можно ли называть это ее существование жизнью?

Мы уже давно оставили любые попытки разговорить ее, увидеть от нее хоть малюсенькую реакцию на наши слова...Мы просили, мы умоляли... мы пытались ее хоть как-то растормошить...Но так ничего и не добились...

Она все время смотрит в одну точку и реагирует только на простые вещи: ей говоришь идти - она передвигает ножками, ей говоришь кушать - она кушает, ей говоришь сходить в туалет - она идет, ей говоришь спать - она ложится и закрывает глаза... Моя девочка ведет себя как живая бездушная кукла...

Если она находится в состоянии бодрствования, то сидит на одном и том же облюбованном месте - на подоконнике, поджав под себя ноги... сидит там часами, не двигаясь, и смотрит через окно в одну точку... Что она там видит? Ведь, кажется, сама природа решила разделить с Бэмби ее страдания. На улице уже три дня льет, как из ведра... За все десять лет моего пребывания, здесь ни разу не было такой мрачной и удручающей все чувства погоды...

Бэмби доела... ставит в сторону тарелку, складывает ручки на коленях... и опять смотрит в одну точку, как бы ожидая дальнейших указаний...

Вилен, постаревший лет на двадцать за эти три дня, спрашивает:

-Бэмби, хочешь что-нибудь еще? Может, пирожное?

Он спрашивает, заранее зная, что Бэмби ему не ответит, но при этом, она съест все, что будет у нее в тарелке, не разбирая и, почти наверняка, не ощущая ни чувства вкуса, ни чувства насыщения.

Я рассыпаюсь на части, во мне как будто пробили огромную дыру, и молекулы, составляющие мое естество, постепенно покидают меня через это метафизическое отверстие.

В столовую несмело входит раб, но, вместо того, чтобы сменить блюда, он падает ничком на колени:

-Прим, страшась Вашего справедливого гнева, Ваш раб просит разрешения сказать...

Я молчу, и он, не меняя положение тела, продолжает:

-Мы все очень волнуемся за Приму, мы все желаем нашей Приме скорейшего выздоровления...

И в этот момент с криком: "Бэби, Бэби",- в комнату вбегает сын этого раба. Раб не успевает перехватить своего ребенка, и тому удается добежать к моей жене. Мальчик начинает говорить ей, по-детски коверкая слова: "Бэби, Бэби, я скусял, я так сийно скусял за тобой. Бэби, папа мне лассказал, как тебя отлавили... Тебе было осень бойно? Бэби, не молци, ты меня пугаес, Бэби", - и начинает тихо плакать, уткнувшись ей в колени.

И тут моя девочка... очнулась.

Сначала она, с ничего непонимающим видом, крутит головой из стороны в сторону, как будто ищет что-то ее тревожащее. Наконец, опускает голову, видит рыдающего ребенка, и начинает гладить его по голове.

Теперь наша с Виленом очередь впасть в ступор - мы сидим, боясь пошевелиться... Мы боимся поверить в то, что Бэмби, наконец, вернулась.

Моя девочка поднимает мальчика, притягивает его к себе и говорит, сдерживая в голосе слезы:

-Ну что ты, что ты... не плачь... Бэмби не было больно... совсем не больно... с Бэмби все будет хорошо... и завтра мы пойдем с тобой гулять, и я нарисую тебе большого - большого льва...

-Бэби, доздь...

-Не волнуйся, дождя больше не будет.

И уже на следующее утро выглянуло солнце...

-Рэд, прости, я не должна была разрешать тебе оставаться здесь со мной этой ночью. Но ты мне был так нужен - так нужен, - она просыпается без слез в глазах и с благодарной улыбкой на губах...

После своего "возвращения" Бэмби проплакала почти до самого утра. Я все время крепко держал ее в своих объятиях и молча укачивал. Я понимал, что никакие мои утешения здесь не помогут, что не существует тех слов, которые могли бы ее успокоить. Она должна была пройти через это, но о том, чтобы сделать это в одиночку? Как Бэмби вообще допустила себе мысль о том, что я смог бы оставить ее одну в таком состоянии?

-Любимая, не говори так...

Она, не поднимая головы с моей груди, тихонько спрашивает:

-За что эти люди так поступили со мной?

Я чуть не задохнулся... но взял себя в руки, чтобы голосом не выдать свои истинные чувства и на ее "за что", и на ее "люди". Рэд, это же Бэмби, и в этом она вся.

...Вспоминаю перекошенные ужасом морды этих тварей, когда мы с Виленом, совершенно безоружные, зашли к ним в тюремную камеру и сказали: "Раздевайтесь". Вспоминаю, как они визжали, как недорезанные свиньи, когда мы с Виленом...

-Солнышко, - поворачиваю голову в сторону залитого солнцем оконного проема... природа солидарна с моей красавицей, - солнышко мое любимое, я надеюсь, что ты не ищешь причину их преступления в себе.

Она не отвечает, и я продолжаю:

-Ты хочешь поговорить со мной об этом? Ты хочешь узнать, что я думаю об этом?

-Нет, любимый, прости, может когда-то... когда пройдет время и мне не будет больно думать об этом... когда во мне уляжется ощущение... что меня осквернили...

Потом, не давая мне открыть рта, резко садится в кровати:

-Рэд, - и жалобно скулит, - Рэд, о Боже, тебе теперь, наверное будет противна сама мысль о том, чтобы прикоснуться ко мне как к женщине... Поверь, я пойму, поверь, я никогда за это тебя не попрекну...

Теперь моя очередь резко сесть. Вот так... моя девочка уже в моих руках... вот так... и только так я чувствую себя целым и цельным... прикасаясь к ней, ощущая ее тепло под своими руками - только так я, по-настоящему, чувствую себя живым.

Я, конечно, не знал о том, что рассказала Кесса, но, неужели, моя Бэмби думает, что я был в неведении и касательно Воина крепости? Наверное да, я же ей так ничего и не рассказал о том, как нашел ее, как принес ее сюда. И что же мне теперь надо сказать? "Бэмби, я знал, что тебя изнасиловали еще тогда, когда впервые увидел, но это не помешало мне любить тебя, хотеть тебя?" О нет... да это же глупо и тупо говорить такое таким образом...

-Бэмби, я тебя люблю... и ничто, никакое знание о тебе не сможет повлиять на мои чувства к тебе... НИКОГДА...ты слышишь меня? НИКОГДА...

Она целует мое плечо и говорит:

-Я тебя люблю.

Да, моя хорошая, ты меня любишь, я знаю это, но ты не знаешь, что мое чувство к тебе в стократ сильнее твоего...

Глава 11. Море

-Бэмби, подожди, я за тобой не успеваю!

-Догоняй!!!

-Нет, все, разворачивайся и плыви на берег!

-Ну, Рэд, еще чуть-чуть...

-Нет, на берег, быстро!!!

Вот это да... Моя девочка плавает, как профессиональный пловец... При этом издевается надо мной, ныряя под воду, и не выплывая целыми минутами. Когда она это сделала в первый раз, я чуть не обделался от страха, и попросил не повторять такие фокусы впредь... Но, стоит ли говорить, что она сразу поступила вразрез моей просьбе...

Бэмби лежит на животике и читает очередную "не библиотечную" книгу. На ней одета моя рубашка, которая едва прикрывает ее до середины бедер. Вот она поднимает ножки и скрещивает лодыжки. Я перехватываю нездоровый взгляд Вилена... Если он еще раз так на нее посмотрит:

-Бэмби, одень бриджи, пожалуйста.

Моя девочка молча перекатывается на спину и садится, чтобы взять их из моих рук, говорит нам отвернуться.

-Все, готово, можете поворачиваться. Вил, а почему ты сказал, что сюда и близко никто не подойдет? Это что, считается каким-то священным местом для жителей Единого и Запредельного городов?

Мой брат с готовностью объясняет:

-Тебе знакомо понятие "ментально-физическое воздействие"?

-Да, это силовое поле, изобретенное Кошнером.

-У нас есть приборы, способные создавать это поле. Я установил их в четырех равноудаленных попарно друг от друга точках. Мы находимся внутри образованного силовым полем квадрата. Причем, эти приборы настроены таким образом, что выйти из зоны через "силовые" стороны этого квадрата ты можешь совершенно безболезненно, а вот пройти через них, чтобы вернуться, cможешь только с Антифизментом.

И показывает кулон на цепочке:

-Не имея его, ты и шага ни сделаешь внутрь квадрата, не почувствовав сильнейшего желания бежать отсюда, как можно скорее. Да, и, кстати, наш дом тоже находится внутри, опоясывающего его, силового поля.

Она задумалась о чем-то, и обращается ко мне:

-Рэд, можно задать вопрос?

-Только один?

-Вообще-то один из нескольких миллионов.

Я улыбаюсь и киваю.

-Ты помнишь, что говорил мне об отсутствии у тебя способностей испытывать эмоции в прошедшем времени?

Я киваю, но уже без улыбки, с серьезным видом.

-К чему этот вопрос?

-Скажи, это было из-за оперативного вмешательства?

Немного режущее ухо словосочетание. Бэмби уточняет:

-Тебе сделали операцию?

-Да.

Откуда она может знать об этом?

Судя по изменению взгляда, моя девочка как будто всматривается вглубь себя в поисках чего-то, и, найдя это что-то, широко распахивает глаза и прижимает ручки к своим щекам:

-О, Боже... Но это невозможно... Как такое может быть?

Я обеспокоенно пододвигаюсь к ней:

-Бэмби, ты что?

Она переводит взгляд с меня на Вила, и обратно:

-Я умею делать такую операцию...

Мы с братом одновременно спрашиваем:

-Что?

-Точнее, я имею в виду, что смогла бы ее сделать, имея в своем распоряжении необходимое оборудование. Я знаю механизм разрыва связей между зонами мозга, я знаю, какие места необходимо для этого удалять. Боже, но ведь это же чудовищно и бесчеловечно делать подобное с людьми... Зачем мне это знание?... Рэд, только монстр способен замкнуть эти связи...Я... Боже... Неужели я была способна на подобного рода поступки?

Я уже обнимаю и успокаиваю мою девочку:

-Ну что ты, милая, перестань - знать, как сделать что-то плохое еще не значит, что ты способна на то, чтобы это сделать.

-А где и когда тебя оперировали?

-Очень давно... в другом королевстве.

-Милый, так может я родом оттуда? Может, мы сможем поехать туда и попытаться разыскать моих родных и близких...

-Нет, ты точно не оттуда... я бы знал.

-Ты точно знаешь, или вы, все-таки, что-то от меня скрываете?

-Мы точно знаем, что ты не оттуда.

Мы обсуждали с Вилом этот вопрос уже несколько раз. Мы пришли к выводу, что Бэмби, скорее всего, родом из полумифического Обетованного королевства. Оно считается полумифическим, потому что никто никогда там не был, никто не знает, где оно находится, но все знают о его существовании. В рассказах о Королевстве присутствует описание о том, что его минул период Хаоса, потому что сам бог поселился среди жителей Обетованного (а поселился он именно там, потому что все его жители были богобоязненными и безгрешными). Каждый ребенок Единого королевства с удовольствием расскажет десятки сказок и приданий о том, какой это процветающий край, и как много там чудес, и как там люди летают на птицах, и как там люди разговаривают друг с другом на расстоянии, и что там нет болезней, и много-много другого. Мы с Вилом всегда считали эти мифы бабушкиными сказками, основанными на памяти человечества о тех временах, когда существовали самолеты, сотовая связь, развитая медицина... Только вот появление Бэмби пошатнуло в нас эту уверенность. Ее знания убедили нас в том, что на Земле-таки осталось место, которое избежало, продолжавшуюся столетиями деградацию людей - место, жители которого, столетиями продолжали развивать свои знания и научно-технический прогресс.

-Рэд, почему ты всегда уходишь от обсуждения темы моего возможного происхождения?

Я должен ответить ей честно, только самую главную причину, но честно:

-Потому что не хочу, чтобы ты когда-то узнала о том, откуда ты родом... Потому что боюсь, что там у тебя есть те, кого ты сильно любишь, или те, с кем ты связана какими-то обязательствами...

Она с пониманием смотрит мне в глаза:

-Думаю... я думаю, что на твоем месте у меня были бы те же причины, что и у тебя. Хорошо, обещаю больше не возвращаться к этой теме.

Какая же она у меня чуткая и понимающая... От очередного подтверждения этой стороны ее характера у меня сладостно защемило сердце...

Бэмби с моим братом, уже некоторое время обсуждают вопрос об уровне медицины в Едином Королевстве. Они о чем-то спорят, но я их слушаю вполуха. Начинаю вникать только в тот момент, когда речь заходит о Первом Медике.

Вилен, потягиваясь, говорит:

-Бэмби, тебя послушать, так получается, что наш Медик - шарлатан и неуч...

-Но ведь так оно и есть. Да ты вспомни хотя бы, как через две недели после Свадьбы ты привел его ко мне...

Вилен улыбается:

-Это, когда у тебя был ПМС?

Я аж сел:

-Что?

Мой брат смущается под моим взглядом:

-Рэд, прости, я не рассказывал тебе. Я тогда заметил, что Бэмби какая-то... вялая и все время морщится, как будто ее что-то беспокоит... плохо кушает... Вот я и привел к ней Медика.

Я его сейчас стукну:

-А мне ты не посчитал нужным...

Бэмби становится на защиту Вилена:

-Эй, успокойся. Он же хотел, как лучше... И, между прочим, здорово мне тогда помог. Вил, дай мне до рассказать. В общем, лежу я у себя в комнате. Заходят Вилен с Медиком... Этот болван, - смотрит на моего брата и подкалывает его, - на этот раз речь не о тебе... Так вот, этот болван, пощупал мне лоб, измерил мне пульс, задал какие-то идиотские вопросы и... прописал мне кровопускание... А я от ужаса чуть с кровати не упала!

Вилен заходится смехом:

-Я в тот момент еле сдержался, чтобы не прибить Медика на месте, потому что догадывался о настоящей причине ее состояния.

Я не знаю, как реагировать на это их совместное воспоминание... Бэмби продолжает:

-Хм, да... Вилен сказал Медику принести мне болеутоляющее и грелку на живот.

Мой брат что, испытывает мое терпение или насмехается надо мной?

-А что же ты не рассказываешь своему мужу, что я, в плюс к этому, сделал массаж твоим лапкам?

Я все-таки взрываюсь, хорошо еще, что на словах, а не на деле:

-Ты делал массаж моей жене? Все, Вилен, иди топись - море рядом...

Бэмби хохочет:

-Рэд, ну ты даешь... раздул из мухи слона...

Ага, может ты и права по-своему, но, когда я останусь с братом наедине, то втолкую ему свою правоту по-своему.

Моя красавица кушает виноград, и с интересом вслушивается в наше с Виленом скучное обсуждение бюджета. У меня в руках десятки исписанных листов с цифрами, которые передал мне Первый Казначей.

Бэмби откашливается, привлекая к себе наше внимание:

-А, скажите, статья расхода на Избранного увеличилась с появлением у него жены?

-Это ты к чему?

-К тому, что ты меня кормишь, одеваешь, обуваешь...

-И...

-Рэд, ты уже прекрасно понял, к чему я клоню.

-Честно говоря, нет.

-Я хочу, чтобы вы мне подобрали какое-то общественно-полезное занятие.

Я не знаю смеяться мне или плакать:

-Бэмби, только не говори мне, что ты решила, так сказать, устроиться на работу.

-А почему бы и нет? Ну, неужели, я совсем ни на что негодная? Я могу, не знаю, научиться готовить, например, и мы сэкономим на...

Я уже злюсь ни на шутку:

-Прекрати городить чепуху! Ты - моя жена, и я не позволю тебе...

Бэмби сжимает кулачки:

-Вот именно, Рэд, я - твоя жена. Только при чем здесь, позволишь ты мне, или нет, делать то, что я считаю нужным??? Да ты хоть понимаешь, насколько неприкаянной я себя ощущаю, сидя целыми днями без дела. Да я же скоро превращусь в растение, ведя подобный образ жизни.

Она смотрит на Вилена, отмахивается от внутреннего, промелькнувшего в ее взгляде сомнения, и продолжает с еще большей горячностью в голосе:

-Хочу рассказать тебе один анекдот. Приходит как-то одна вдова к медиуму и просит того вызвать ей дух умершего мужа. Ну, когда появился этот дух, вдова его и спрашивает: "Любимый, как ты там? Что ты там делаешь, чем занимаешься?", дух ее мужа ей и отвечает: "Занимаюсь любовью, сплю, просыпаюсь, кушаю, занимаюсь любовью, сплю, просыпаюсь..." "О, милый, так ты в раю?" "Дура, я - кролик на животноводческой ферме".

Вилен ржет, как ненормальный. Мне же, почему-то, совсем не смешно. Бэмби не собирается отступать:

-Ты понял шутку юмора? Ты понимаешь, что это неправильно - консервировать мой, пусть и небольшой, потенциал... что это неправильно - отказывать моему желанию быть нужной не только тебе в качестве жены, но и...

Она всегда добивается своего, не так ли?

-Бэмби, я не хочу с тобой ссориться. Чем бы ты хотела заниматься?

-Не знаю, ты же все равно географически ограничишь мне выбор занятий территорией нашего дома.

-О том, чтобы позволить тебе утруждать себя домашним хозяйством не может быть и речи.

-Хорошо, я подумаю и что-нибудь придумаю...

Опять опускаю взгляд на листки:

-Рэд, а можно мне посмотреть?

-Конечно, но здесь нет ничего интересного...

И передаю ей бумаги. Она уделяет каждой странице примерно десять секунд и говорит:

-Здесь - две неправильно посчитанные суммы статей, и, соответственно, неправильно выведены общие суммы баланса.

Я уже устал удивляться... Меня уже хватает лишь на то, чтобы тупо посмотреть на мое чудо. Вилен просит:

-Бэмби, покажи...

Брат берет писало, пересчитывает на нем в столбик (ах, как же мы с ним скучаем по калькуляторам...)те цифры, на которые показывает Бэмби, и ошарашено кивает:

-Ты права... Но, Бэмби, это невероятно... Ты же считаешь быстрее компьютеров... которых уже давно не существует...

Моя девочка пожимает плечиками и как-то грустно говорит:

-Я - фрик...

Обнимаю Бэмби, сдерживая смех:

-В точку. Только, как же я счастлив, что ты - мой фрик...

Вилен предлагает:

-Рэд, идем искупнемся.

Бэмби встает и говорит:

-Мальчики - налево, девочки - направо.

Мне не хочется отпускать ее в море одну:

-Нет, подожди меня на берегу - мы с Виленом недолго... а, когда я вернусь, поплаваем вместе.

Мой брат улыбается и встревает:

-Да пусть идет сама - она же плавает лучше нас с тобой вместе взятых.

И, хитро прищурившись, обращается к моей жене:

- Бэмби, ты чувствуешь себя в воде, как рыба... Так ты поэтому не кушаешь селедку? Потому что тебе твоих сородичей жалко?

Бэмби принимает шутливый облик оскорбленной в лучших чувствах женщины:

-Ты... назвал... меня... селедкой? Ну держись!!!

И начинает гоняться за моим братом по пляжу, и загоняет его в море, игриво удерживая под водой... Детский сад...

Глава 12. Вилен

Я врываюсь в кабинет Вилена, жестом спрашиваю, поставлена ли Защита, и, после их утвердительных кивков, кричу:

-Эврика!!! Я все поняла...

... Несколько дней назад у нас с ребятами состоялся серьезный разговор.

-Бэмби, мы сами многого не понимаем, и не в нашей власти разобраться в этом.

-Рэд, подожди, вы - умные образованные люди, говорите мне сейчас, что не можете выяснить, в чем здесь дело? Да вы хоть пытались сделать это?

-Пытались, но безрезультатно. Нас тоже напрягает тот факт, что все в Королевстве завязано на духовниках и то, что они до абсурда обожествили всю науку. Но, если ты не можешь изменить ситуацию, то надо принять ее такой, как есть.

-Они извратили науку, они извратили веру в Бога, а ты убеждаешь меня в том, что с этим надо мириться? Да они же - неумные ограниченные фанатики. Да как ты - Прим, можешь мириться с тем фактом, что именно они определяют стратегию научного и духовного развития во вверенном тебе Королевстве?

Вилен заинтересовано спрашивает:

-Бэмби, что ты предлагаешь?

-Почему ни один жизненно важный энергетический и промышленный объект Королевства не может работать без их ритуалов?

-Не знаю.

-Это первое, что мы должны выяснить. А там будем решать, что делать с этим знанием. Как говорится, упремся - разберемся.

Мы с Виленом, невидимые для окружающих благодаря Иллюзорам, каждый день посещали различные ритуалы по запуску тех или иных механизмов.

Я внимательно следила за всем, что происходило, и не видела в этом ничего волшебного. Каждый раз по окончании молитвы, впадения в транс, и завываний простых рабов и граждан, работающих на объектах, очередной Посвященный Духовник, подходил к механизму, включал его... и начиналась работа... или выключал его... и работа заканчивалась.

Бедные люди... они до такой степени слепо верят в то, что сам дух Божий запускает станки, аккамустанции, насосы, да и вообще все виды технологического оборудования....

Вилен сказал, что никто, кроме Посвященного Духовника, произведшего определенный ритуал, ничего не сможет сделать, и, что ходят предания о том, что грешники, посмевшие-таки что-то сделать, потом умирают не своей смертью.

Почему?

Я два дня ломала себе голову, и нашла ответ...

-Все гениальное - просто. На них находятся чипы допуска.

Рэд смотрит на меня в шоке:

-Это как?

-Вот послушай, я внимательно изучила в библиотеке принцип возведения духовника в Посвященного. Помимо разной ритуальной, ничего не значащей, чепухи, обнаружилась одна очень интересная деталь...В конце возведения, Настоятель одевает на шею каждого Посвященного цепь с массивным кулоном. На что спорим, что в этом кулоне спрятан чип доступа?

Вилен смотрит на меня с пониманием:

-Бэмби, ты - гений! Точно, по-другому же и быть не может. Настоятель, точнее не он, а кто-то из изначальных Первых Настоятелей, получили в свое распоряжение эти охранные системы, которые использовали в наше с Рэдом... в нашем с Рэдом родном королевстве на военных и стратегических объектах. Сами чипы были помещены в кулоны, а в непосредственной близости от пусковых механизмов были установлены считывающие устройства для этих чипов. Считывающее устройство не видит чип - запуск не происходит, видит - и процесс активируется. Блин, да они же всю систему благодаря этому замкнули на себе, чтобы поставить ее в полную зависимость от их религии.

-Вот-вот, добавь к этому поддержание низкого интеллектуального уровня нации и получишь, в результате, послушное легкоуправляемое стадо.

-Да-а-а, и что делать будем?

Закончив обсуждение, мы подводим итоги: Рэд (я говорю: "Нет, лучше Вилен - у него с намеками отношения более тесные"), тонко намекает Настоятелю на то, что не будет конфисковывать у Посвященных их кулоны, а взамен мы получаем под свой контроль систему образования (мне удалось убедить ребят, что надо начинать с причины, а не со следствия: "Рэд, Вилен, поймите, корень зла как раз в том, что люди не разбираются в элементарных явлениях физики, в простейших процессах химии"), и только лишь после того, как появятся первые наши плоды (в виде выпускников со светским, а не с духовным образованием), мы будем решать куда нам двигаться дальше.

Мой деверь поднимает шутливый тост: