Некрос: Языки Мертвых

VII

Голова раскалывалась от усталости, но уснуть никак не получалось. Ворочался с боку на бок, чувствуя, как сухо стучит в затертую наволочку пульс на виске. Только после стирки, жесткая, слегка похрустывающая ткань неприятно трет щеку. Через окно на потолок падает рыжий прямоугольник - вдоль дома проезжает машина, свет фар попадает в комнату всего на несколько секунд, но этого достаточно, чтобы глаза сквозь веки среагировали на него. Я открываю глаза и смотрю в потолок, уже потемневший, белый цвет, смешиваясь с темнотой, становится серым, как пепел. Нет, так не пойдет.

Я встал, не включая свет, вышел на кухню. Там зажигая лампу над кухонным столом, поставил чайник. Бегемот сонно щурился на меня из своего закутка. Зеленый чай с мятой - вот что мне сейчас нужно. Мяты нет - откуда она возьмется? Есть настойка мяты перечной. Не совсем то, но пойдет, наверное. Эту дрянь мы обычно бавим с водкой - пузырек настойки на пол-литра. Получается отлично - пьется легко, не требует закуски и пробивает сразу и без разговоров. Но с чаем должно тоже получиться нормально. Почти как кофе с коньяком, только не кофе и без коньяка. И эффект противоположный.

До сих пор не укладывается в голове, что просидел за игрой двенадцать часов подряд. Казалось, времени прошло совсем немного. И никто ведь не позвонил... Пришлось сообразить ужин из полуфабрикатов. Потом, без душа сразу - в кровать. Лучше бы в ванной повалялся часок, честное слово.

Откупориваю пузырек зубами, отливаю в чашку щедрой рукой. Комнату заполняет острый, холодящий ноздри аромат. Обеспокоенный Бегемот просыпается, выбегает ко мне, начиная требовательно мяукать.

- Чудак, это же не валерьянка, - я добавляю ложку сахара, чтобы усугубить чудовищное кощунство над древним напитком, бездумно колочу в чашке ложкой, словно загипнотизированный. Кто-то на верхнем этаже шаркает тапками по полу - ночью это особенно хорошо слышно. Смотрю на часы - половина второго. Детское время. Еще есть шанс отоспаться.

Возвращаюсь в комнату, забираю со стола телефон. Зачем? Просто так - уже сформировалась привычка везде таскать его с собой. Помню, один мой приятель говорил, что телефон уже не телефон. "Это портативный медиа-центр". Ну, типа того. Идешь в туалет - серфишься в нете. Едешь в метро - читаешь очередную хитовую книгу. Стоишь в очереди - репостишь в фейсбуке чей-то дебильный прикол.

Отпил из чашки - вкус получился тот еще, с мятой явно переборщил. В носу засвербило, чихнул, отогнав Бегемота. Зажег экран.

У вас одно новое SMS.

Долбаные спамеры. Даже ночью от вас покоя нет. Полез в меню, намереваясь удалить сразу, не читая.

Света (1) 01:24

Выходит, только что пришло, пока я на кухне с чаем возился. Нет, точно, ничего хорошего там быть не может. Не бывает ничего хорошего в смс-ках отправленных во втором часу ночи. Задумчиво смотрел на выделенную жирным строчку среди ряда бессмысленного рекламного спама и сообщений об операциях с карточкой. Чего тебе надо? Уже два месяца ведь прошло. Ну, почти два. Могла бы в личку написать, в ВК или ФБ.

Палец завис над экраном. Что-то удерживало, не давало коснуться. Да что за фигня! В этом нет ничего страшного. Скорей всего какая-то глупость. Это же Светка - избалованная, самовлюбленная девочка, которая кусала за губы при поцелуе, если ей что-то вдруг не нравилось, которая могла купить себе подвенечное платье в день рожденья и отправиться в нем бродить по ночному городу в компании с подругой. Могла позвонить вечером и проговорить до самого утра. Удивительно, сколько денег уходило в наш первый с ней месяц. Мы могли говорить по пять-шесть часов подряд. Говорить у нас получалось хорошо. А вот с остальным как-то не ладилось. Это удивительно, как сильно человек любит сам себя. Настолько сильно, что иногда просто не воспринимает никого больше. Ну, точнее воспринимает, но только как дополнение, инструмент для себя. Средство. И это еще вопрос, кто из нас был большим эгоистом - мне от нее не много было и нужно. А ей от меня? Я вообще не очень понимал, зачем я ей. Когда я первый раз остался у нее ночевать, мы взяли бутылку шампанского. Я в тот день устал - только вернулся из поездки, потом мы весь день провели на ногах. Пока она была в ванной, я уснул. Вот так прямо на кровати, запрокинув голову, распялив рот и захрапев. Проснулся минут через двадцать, но момент был упущен. Потом были другие ночи, и другие дни. Но, наверное, именно эта, первая, определила курс наших отношений. Курс в пустоту.

Нажал, ожидая идиотского подката в духе "Ты спишь?"

"Я скучаю по нашим ночным разговорам"

Скучает она. А я нет. Весь смысл этих разговоров был в том, чтобы трахнуть тебя. Или нет?

В то время ответ на этот вопрос казался вполне однозначным. Теперь, когда все прошло, он стал... не таким очевидным. Инструмент оказался важнее результата. Проблема в том, что мне теперь делать. Одними ночными разговорами ведь дело не ограничится. А все кроме них... Я не уверен, что хочу этого.

Ответить грубо. Ответить вежливо. Не отвечать. Ответить так, как она ждет.

Я отложил телефон, сделал большой глоток из остывающей чашки. Спать совсем расхотелось. Поднял телефон, нажал пару раз, поднес к уху. Нет, Светка не спит. Чокнутая полуночница, прожженная недоготесса, она просто не может спать в такое время.

- Привет, - ответила почти сразу.

- Привет.

- Я тебя разбудила?

- Нет.

- Чем занимаешься?

- Чай пью.

Она помолчала.

- А я в квартире убирала.

Да, это Светка. Убирать в квартире после полуночи - это ее стиль.

- Вспомнила, как мы с тобой разговаривали по ночам. Ты с кем-нибудь встречаешься?

- А ты?

- Мы снова сошлись с Сережей.

Предсказуемо. Она два года встречалась этим типом до меня, потеряла с ним девственность. Не то, чтобы он ей сильно нравился. Парень был замкнутый, молчаливый и скучный сверх меры. Вообще удивительно, что они так долго продержались. Наверное, первое время не было других вариантов, а потом привычка взяла верх.

- Расскажи мне что-нибудь. Ты сейчас на кухне?

- Да.

- Ты одет?

- Типа того.

- Значит раздет. Совсем?

- А ты? - я улыбнулся. Снова Светка включила привычную схему. Она умела возбуждать разговором, при этом не скатываясь в откровенную пошлятину - это была одна из причин для меня так подолгу с ней разговаривать. Она постоянно дразнила, брала на слабо, цепляла. Во всем. Поддевала, унижала, доминировала - всегда на самой грани моей прочности, не отталкивая, а заставляя злиться и стараться пересилить ее, победить, покорить. И естественно, это никогда не получалось. Не в ее интересах было, чтобы получилось. Всегда - чтобы почти получилось, чтобы она позволила, допустила.

- Я в халате. Помнишь, такой толстый, ужасный мужской халат.

- Помню.

Она молчала, ожидая, что я буду развивать тему. Нет, не в этот раз. Я молчал, глядя, как между потемневших бетонных параллелепипедов многоэтажек проносятся редкие желтые сполохи фар. Небо, низкое и монолитное, не освещала ни одна звезда. Его фиолетовая глубина отсвечивала ржаво-серым, отражая мутное зарево ночного города. Как гигантская стальная плита.

- Когда у тебя последний раз был секс? - перешла в наступление Света. Очень захотелось послать ее. Или просто бросить трубку, ничего не говоря, без злости и оправданий. Да, это лучший вариант. Иначе можно скатиться до глупых выяснений. Как мы расстались? Да вот примерно так. Просто перестали друг другу звонить. Перестали видеться. Она какое-то время искала встреч со мной. Мы иногда виделись - просто на улице или еще где-то. Разговаривали даже. Но уже просто так, без всякого смысла - как разговаривают два случайно встретившихся знакомых. Не потому, что интересно, а потому что так принято.

Она молчала. Не знаю, может, поняла, что сморозила не то. Если бы сейчас она просто сказала "извини", даже походя, вкрутив в какую-то свою обычную ехидную фразочку, все могло бы пойти иначе. Но она не скажет. Она никогда не говорила "извини" - словно такого слова для нее вообще не существовало.

- Знаешь, я, наверное, спать пойду, - вот так всегда. Получается, я извинился перед ней, за то, что не извинилась она. За то, что не дождался ее извинений.

- Ты еще позвонишь?

- Не знаю, - и снова, нужно было отложить трубку, нажать на сброс. Но я держал ее возле уха, ожидая, что скажет Света.

- Позвони, когда узнаешь.

В трубке коротко пискнуло. Отключилась. Я одним глотком допил остатки чая, сплюнув застрявший в зубах лист. Часы на телефоне показали без десяти два. Спать хотелось еще меньше. Вернулся в комнату, не включая свет, смотрел как тускло поблескивает в темноте панель Окулуса. Бегемот осторожно потерся о мою ногу и умиротворяюще мяукнул.

- Да уже все равно, в принципе, - сказал я ему. - Днем отосплюсь.

Негромко загудел кулер, замигали неоново-голубым светодиоды. Засветился экран, прошла загрузка системы. Я включил гидру, надел окулус. Запустил игру.

В тесной конуре, в которую меня привел Бильга, было темно и тихо. Я осмотрелся, но хозяина рядом не было. Поднялся на ноги, подошел к двери. Осторожно толкнул ее. Удивительно, но дверь оказалась незапертой - то ли Бильга был где-то недалеко, то ли сработала игромеханика, не позволив игроку остаться запертым в глухой каморке.

Я совершенно не помнил, в какой стороне выход. Темнота стояла такая, что нельзя было различить даже собственную руку. Осторожно продвигаясь вперед, я натыкался в темное на какие-то углы, кучи тяжелого хлама, наваленные на полу, что-то тяжелое и мягкое, словно мешки с гнилыми овощами. Иногда мне даже казалось, что я слышу тяжелый, давящий запах, висящий в затхлом, неподвижном воздухе. Единственное, чего мне хотелось сейчас - поскорее выбраться отсюда.

Чьи-то руки схватили меня сзади за плечи, потянули назад. Это почти нельзя было различить на экране, только несколько едва различимых в темноте штрихов вдруг резко дернулись вниз и интефейс скупо сообщил:

[Сбит с ног; Маневренность: -5]

На грудь мне запрыгнуло нечто небольшое - что-то среднее между десятилетним ребенком и крупной собакой, причем, я не был уверен, на кого оно больше похоже. Цепкие, как стальная проволока, пальцы вцепились мне в горло, с силой сдавив.

[Удушение]

[Здоровье: 10/сек.]

[Энергия: 2/сек.]

Я ударил его кулаком в бок, пообещав себе, что, когда выберусь, первым делом куплю себе кинжал. Бил по ребрам, так сильно как мог, с двух сторон, но звереныш сидел крепко, словно мои удары его вообще не доставали. Я ударил снова - теперь уже в голову, сначала кулаком левой в висок, потом двумя - открытыми ладонями по ушам. Хотелось бы верить, что уши у него именно там.

Это подействовало. Пальцы на горле разжались, он отпрянул. Я двумя руками ударил его в грудь, сбросил с себя, резко отпрянул, волоча ноги по земляному полу, поднялся на корточки. Он снова прыгнул на меня, вцепившись в шлем, упершись мелкими, когтистыми ступнями в грудь. Правой я уперся ему в живот, стараясь сбросить с себя, а левой потянул из ножен кошкодер, еще толком не зная, как буду бить. Выхватывая оружие, ударил яблоком в грудь, звереныш захрипел, разжал руки, свалившись. Я перехватил клинок и резко опустил лезвие вниз. Что-то влажно хрустнуло, тварь под ногами заверещала, как раненная свинья. В этот самый момент кто-то прыгнул на меня сверху, сбивая с ног. Рукоять кошкодера вывернула мне кисть, уперлась в живот.

[Левая рука: Онемение]

Я повалился набок стараясь повернуться в падении, придавить подлого захребетника. Это у меня почти получилось - я прижал его к стене, забив в угол так, что хрустнули кости. Он забулькал, захрипел, длинные пальцы надавили на глазницы, экран на мгновение озарился вспышкой, потом по нему поплыли багряные разводы.

[Зрение: -100/10 сек.; -30 пост.]

Твою мать! Ударил назад локтем, рванулся вперед пытаясь вырваться, рука шлепнула по утоптанной земле, вдруг наткнувшись на что-то. Наткнувшись.

[Острый камень]

[Урон: Рубящий: 0/Колющий: 20/Дробящий:50; Скорость/Энергия: 5]

[Запас прочности: 4/14; Ремонтопригодность: 0]

Пальцы сами сжали обломок, рука рванулась назад, за голову, врезавшись в череп захребетника, ударила раз, потом еще, еще, еще... Наконец лапы на моем лице разжались. Я медленно пополз прочь, нащупал кошкодер, застрявший убогом тельце, высвободил его, опираясь как на посох поднялся. Выбираться отсюда. Скорее.

Шел, не разбирая дороги, сбивая что-то, вызывая недовольную, угрожающую возню в темноте вокруг, готовый каждую секунду к новой атаке. Но никто больше не рискнул напасть на меня. Я почти протаранил тяжелую деревянную дверь с массивным засовом, отодвинул его, рванул тяжелую створу...

Снаружи было темно, но зарево факелов, висящее над городом, казалось, после непроглядного мрака подвала, ослепительно ярким. Я тяжело опустился на ступени ведущие к входу. В раскрытой двери тут же появился знакомый старик в грязных лохмотьях, ворча, потянул тяжелую створку, глухо щелкнул засовом. Ну что, остается надеяться, что Бильга я потом найду. Или не найду, не так и важно. Темное небо над головой обагряли блики факелов на низких, рваных, как ветошь, тучах. Поднявшись, я медленно двинулся по улице. Я еще толком не знал куда пойду - думал побродить по городу, посмотреть. Наверняка, здесь было что-то интересное, можно было найти пару быстрых квестов...

С приходом ночи жизнь на улицах не остановилась - люди грелись у светильников и костров, спали прямо на земле, прижимаясь к глинобитным стенам, собираясь для тепла в невообразимые скопища, переплетаясь, устраивая из тряпок жуткие гнезда, похожие на крысиные. Мимо них бродили редкие прохожие, мрачные, сгорбленные, скрытые под тяжелыми плащами. Я чувствовал их тяжелые взгляды из-под низко надвинутых капюшонов - они сверлили меня, пытались забраться под кожу. Обрывки разговоров тревожили слух - осторожные шепотки, полные страха и подозрения.

- Вчера сожгли десятерых...

- Архонт говорит, что только так можно остановить Руку Эн-Уру-Гала...

- Говорят, что Раппикум пал.

- Раппикум далеко на западе. Рука туда еще не дотянулась.

- Для Руки нет долгого пути, нет непроходимых мест. Ни болота, ни горы, ни пустыни не остановят его.

- Нужно молиться. Боги укротят гнев Эн-Уру-Гала и он отведет свою руку от мира...

- Я слышал, как говорили жрецы. Боги не властны и даже сам Эн-Уру-Гал не властен над смертью, которую выпустил в мир. Боги покинули нас и ушли.

- Замолчи! Твои слова нечистивы! Хочешь, чтоб нас забрала стража?

Я шел среди этого невнятного бормотания, стараясь не особенно вслушиваться. Странно, что эти разговоры были вообще осмысленными - интересно, если остановиться и слушать, насколько их хватит, чтобы не повторяться?

Петляя по узким, извилистым улочкам, я наконец вышел на более просторную и прямую, пошел по ней. Здесь бездомных было поменьше - они жались к стенам домов, не рискуя слишком отрываться от них. Возможно, знатные горожане, путешествуя по своему городу, по старой доброй традиции угощали тех, кто оказывался на пути кнутом и палкой.

Странный шум впереди заставил остановиться. Я оглянулся, пытаясь найти переулок, чтобы скрыться в нем, но как назло, здесь дома стояли плотно. Впереди, из полумрака показалась толпа вооруженных людей. Одетые как попало, все они, тем не менее, были вооружены мечами и топорами, поверх лохмотьев у многих были кирасы, наплечники и шлемы. Их было человек десять. Огонь отбрасывал на их лица дрожащие черные тени, превращая в морды чудовищ. Морщины и шрамы уродливо выпячивались, рассекая грубую кожу лиц глубокими темными провалами, искажая черты.

Я прижался к стене, стараясь втиснуться между бездомными. Те недовольно шипели и отталкивали меня. Можно было достать кошкодер и припугнуть их, но обнажать оружие перед вооруженной толпой почему-то не хотелось.

В это время, на другой стороне показались, те, против кого они вышли. Тяжелый гул шагов и глухой лязг железа я услышал раньше, чем свет факелов высветил этих существ. Это были Бессердечные Воины Дера - возможно, та самая троица, которая встретилась нам с Бильгой. Исполины разошлись, освобождая себе пространство. Двое с палицами стали по бокам, воин по центру достал из-за пояса топор и навесил на руку небольшой щиток - не больше метра в диаметре - кулачник для него. Рукоять топора казалась удивительно тонкой для ее полутораметровой длины, а лезвие - слишком узким. С другой стороны, такой топорик должен был отлично пробивать даже весьма прочные доспехи. Присмотревшись, я увидел, что рукоять, похоже, железная.

Толпа на другой стороне так же подняла оружие. Один из них, низкорослый парень в длиннополой грязно-серой рубахе с коротким клинком и кинжалом, в островерхом шлеме и броне из сшитых кожаных пластин, окрикнул меня:

- Эй, ты! Доставай меч и давай к нам! Быстро!

Я покачал головой. Отчего-то, шансы этой ватаги против трех великанов казались мне призрачными. Парень оскаблился полным черных зубов ртом:

- Проклятие на тебя! Они прирежут тебя как только разберутся с нами!

В этот момент Бессердечные взревели - так что заложило уши и ударило в грудь - и бросились на врагов. В два прыжка они преодолели разделявший их десяток шагов, врезавшись в толпу как танки в строй пехоты. Первые же удары свалили двоих, остальные поятились, попытались обойти врагов, но троица перекрывала своим оружием всю улицу. Тот парень, что кричал на меня, попытался поднырнуть под палицу и вогнать кинжал под колено бессердечному, но удар топора от его товарища свалил его на землю. Исполин с палицей в ту же секунду сшиб того, кто попытался достать его товарища с топором.

Но бой только начинался. Я увидел, как на крышах домов появились темные силуэты. Глухой, тяжелый свист ударил по ушам, окончившись глухими шлепкам и гневным ревом Бессердечных. Каждый из них получил минимум по три болта, я видел это. Кажется, ранения только разозлили их - они свалили еще двоих противников. Теперь, только половина из начального отряда стояла против великанов. Новый залп - один из клыкастых дернулся, получив болт в глазницу, но продолжил биться. Впрочем, на секунду он замешкался и один из людей, вогнав кинжал между грудных пластин его брони, использовал оружие как опору и взобрался на Бессердечного, упираясь ногами в грудь, одной рукой схватив за свисающий вниз клык. Во второй он держал короткий, широкий меч, который тут же вогнал в распяленную пасть великана. Его сбросил ударом топора центральный Бессердчный, но сам пропустил удар топора в ногу. Его подрубили, как молодое дерево. Зашатавшись, Бессердечный упал на одно колено, приняв новый удар на щит, широко махнув топором, отгоняя от себя врагов. Третий Бессердечный получил стрелу в горло и теперь мотал головой, пытаясь прийти в себя. На него наскочили двое, рубили с двух сторон секирами. Он отступил, занес палицу и резко обрушил ее на одного из людей. Удар буквально смял несчастного, превратив в сломанную, искореженную куклу. Второй порвал дистанцию и рубанул секирой по колену. Великан пошатнулся и медленно повалился на бок. Человек бросился добивать, но подставился под залп - болт вошел ему прямо в затылок. Еще два вошли в тело поверженного великана. Тот лежал не шевелясь, огромная лужа черной крови расползлась под ним.

У оставшихся двоих дела были не лучше - Врагов у них осталось всего трое, но тот, что с палицей, похоже, ничего не видел. Его слепые махи заставили товарища отступить на другую сторону улицы, лишив его поддержки. Трое нападавших оставили слепца арбалетчикам и переключились на Бессердечного с топором. Отступая, тот оказался рядом со мной. Шансов у него почти не было - раненый, он протянул бы максимум до следующего арбалетного залпа.

Я чувствовал беглые, косые взгляды в мою сторону. Не помог. Этого мне не спустят.

Кошкодер вылетел из ножен, рубящим ударом зацепив крайнего - в мятой кирасе и открытом шлеме без забрала и щек. Лезвие рассекло ему руку, сбив удар, следующий замах окончился на голой, в чириях шее, разрубив ее почти до середины. Я отпихнул его ногой, длинным выпадом попытался достать второго. Он увернулся, но попал под топор Бессердечного. Узкое лезвие пробило шлем и вошло в череп. Третий бросился бежать. Исполин подхватил с земли топор одного из нападавших и швырнул его человеку в спину. Лезвие с глухим хрустом вошло между лопаток. Он сделал еще пару шагов и повалился навзничь.

Арбалетный болт вошел мне в правое плечо, засев по самое оперение. Второй достался бессердечному, третий и четвертый вгрызлись в глиняную стену. Я бросился в сторону, понимая, что теперь один только вариант - бежать. Через пять шагов болт вошел мне в бедро, следующий - в спину. Я упал, меланхолично наблюдая за сообщениями интерфейса, подробно рассказывающими, как именно я умру секунд через десять.

[Кровотечение...]

[Повреждена левая нога...]

[Повреждена правая рука...]

На уже темнеющем экране я разглядел, как Бессердечный, одним прыжком зацепился за край дома и, подтянувшись, оказался на крыше. В него стреляли с расстояния в два шага, потом побежали. Арбалетчики с другой стороны вогнали ему четыре болта в спину. Исполин зашатался и упал - тяжело, громко. Потом все померкло.

[ВЫ ПОГИБЛИ]

[Продолжить?]

Я попытался прикинуть, не появилась ли сонливость, но сейчас это было бесполезно - после боя руки дрожали а пульс бешено громыхал в ушах. Надо успокоиться. Надо. Успокоиться.

Что там вообще произошло? Почему они сцепились? Были это игроки или NPC? На игроков ни те, ни другие особо похожи не были. Наверное, какой-то ивент от разрабов, может даже сюжетный. Ярко, конечно, но надо было сразу сваливать.

Стянул окулус, посмотрел на телефон. Отлично, никаких новых СМС. Два-тридцать. Можно еще посидеть. Но что-то не давало вернуться, беспокоило. Покопавшись в себе, я понял. Камень.

Там, в темноте притона, когда меня повалили на землю. Я НАЩУПАЛ камень. Ни окулус, ни Гидра, никакой другой контроллер не предназначен ля такого. Я не могу, просто не мог ничего почувствовать - моя рука на самом деле сжимала воздух. И в то же время, я очень явственно помнил это ощущение - ощущение шершавого, угловатого обломка в руке. Нет, фигня. Просто засиделся допоздна, разнервничался из-за Светки. Увидел надпись интерфейса, прежде чем отупевший от усталости мозг обработал, тело среагировало. А потом мозг решил, что надпись появилась позже ощущения. Как-то так.

Я посмотрел на свою руку. Обычная, такая же, как и всегда. Но если было ощущение от камня, должны быть и мозоли от кошкодера. А их нет. Какая только дрянь не лезет в голову в два часа ночи. Особенно после разговора с бывшей.

[Здоровье: 121]

[Эссенция: 81]

[Энергия: 49]

[Усталость: 11]

[Голод: 12]

[Жажда: 28]

Оказалось, в себя пришел прямо там же, где убили. Какой-то нищий склонился надо мной, пытаясь стащить с ноги сапог. Я ударил тварь в плечо, и он поспешно убрался - как животное, на четвереньках, спешно перебравшись к соседнему мертвецу. Другие оборванцы, словно могильные черви, копошились на телах убитых великанов, отдирая доспехи, пытаясь найти под ними карманы или кошельки. Поднялся, ловя на себе взгляды, полные страха и ненависти. Убрал за пояс кошкодер, наклонился и подобрал кинжал, валявшийся в луже спекшейся крови. Все же лучше, чем из желудка биомеханического монстра.

[Короткий кривой кинжал]

[Урон: Рубящий: 20/Колющий: 40/Дробящий:0; Скорость/Энергия: 4]

[Запас прочности: 18/25; Ремонтопригодность: 34]

Пойдет. К нему бы ножны, но ничего, пока обойдемся и так - за спину, за пояс. Прошелся, пнул носком сапога еще одного, разжал заставшие пальцы, увеличив свой арсенал на еще один короткий кинжал, который отправил в сапог. Поднялся, не спеша осмотрел место боя. Удары Бессердечных были жуткой силы - палицы превращали людские головы в бесформенное месиво, не оставляя ничего кроме окровавленных костяных обломков, разбрасывая содержимое на метры вокруг. Топор тоже был ничего - прорубал шлемы и кирасы как бумагу, входя в плоть на всю длину лезвия. Я подошел к одному из великанов, присел на корточки рядом с его палицей - двухметровое древко, по всей длине покрытое стальными кольцами, с небольшим граненым навершием.

[Двуручная палица Бессердечных Воинов Дера]

[Урон: Рубящий: 40/Колющий: 20/Дробящий:330; Скорость/Энергия: 72]

[Запас прочности: 87/120; Ремонтопригодность: 64]

Хорошая штука, но у меня даже поднять ее, по ходу, не получится. Выпрямился, осмотрел тела - пока валялся их уже обчистили - все, что более-менее годного было, стащили, кроме оружия и доспехов, что странно. Нужно уходить. Арбалетчики, как видно, уже свернулись, пора и мне раствориться. Кто знает, что это была за разборка, и какие у нее могут быть последствия.

Как обычно, мысль эта пришла мне в голову поздновато - бездомные вокруг бросились врассыпную, словно крысы, почуявшие терьера. Я оглянулся - ко мне бежало четверо или пятеро стражников, выставляя вперед копья. Оценив их длинные, до середины икр кольчуги, решил, что лучше будет отложить встречу с представителями властей до лучших времен.

Похоже, они предвидели, что я постараюсь убежать - бросились за мной сразу, с места, без окриков и требований остановиться. Долго бежать по широкой улице мне не лыбалось - свернул в ближайший проулок, надеясь, что смогу затеряться в лабиринте узких проходов, тупиков и свежеотстроенных хибар. Но стражи не отставали - казалось, длинные кольчуги, которые должны были весить никак не меньше трех десятков кило, им никак не мешали. Поворот, еще поворот, еще один... Я перепрыгивал через распростертые тела, отталкивал нерасторопных бродях, вставших на пути, перевернул какую-то кучу пустых ящиков, перепрыгнул через брошенную кем-то тачку, перевалился через невысокий, метра полтора, забор... Все это мало впечатлило моих преследователей -= я постоянно слышал их в нескольких десятках шагов позади. Энергия таяла с каждой секундой, а усталость медленно, но уверенно возрастала. Картина вырисовывалась мрачная - меня с минуты на минуту должны были поймать.

Забег подошел к концу раньше, чем я рассчитывал - очередной поворот привел меня в длинный, извилистый тупик. К моменту, когда я понял, что выхода здесь нет, вход его уже был перекрыт стражниками.

Увидев, что бежать мне некуда, они притормозили. В таком узком проходе они могли подходить только по одному, что было хорошо, но были вооружены копьями и щитами, что было плохо. Смертельно плохо. Передний выставил вперед свое оружие, прикрыв щитом корпус. Я достал из-за спины панцербрехер. Надо хоть как-то компенсировать разницу в длине. Рвать дистанцию мне нельзя - достанет копейщик из-за спины первого.

- Ты почему убежал? - хрипло, сквозь отдышку, спросил стражник.

- Решил, что убегу, - не стал врать я. Стражник сплюнул под ноги.

- Полуумок. Зачем бежал? Ты же не беггар!

- Кто? - странное слово, незнакомое. Стражник прохрипел что-то похожее на ругательство.

- Беггары, - повторил он через секунду. - Армия Нищих.

- Для нищих они неплохо вооружены.

- У них вообще все неплохо, как для нищих. Убери оружие и выходи. Лучше нам с тобой тут не задерживаться.

Я прикинул варианты. Неизвестно, куда я забрел, и кто здесь прячется по теням. Если даже стража их боится...

- Хорошо, - я отправил панцербрехер за спину. Стражник кивнул и тал пятиться назад, не опуская копья и щита. Когда мы выбрались на развилку, двое его товарищей перебрались мне за спину. Это нервировало. Мы двинулись дальше - поспешно, даже суетливо. Стражники оружия не опускали и постоянно оглядывались.

- Чего вы боитесь? - спросил я негромко. Страж, который шел впереди меня недовольно скривился, но молчать не стал:

- Ты в той драке за кого бился? За Бессердечных или за бегггеров?

- Вышло так, что за Бессердечных.

- Большая ошибка, парень. Армия Нищих обид не прощает. Тебя достанут. И нас вместе с тобой. Только ты пришелец, тебя надо раз двадцать убить. А нам хватит и по одному.

Звучало не очень-то обнадеживающе. Я, подумав, достал кошкодер и кинжал. Хотя вряд ли они защитят меня от выстрела с крыши.

Опасения оказались напрасными - мы спокойно вышли на улицу, на которой произошел бой. Стражи явно расслабились - тем паче, что здесь был еще десяток их товарищей, пинками подгонявших бездомную братию - трупы раздевали и грузили на тачки, сами стражи пачкать руки в крови собирать чужих вшей, как видно, не хотели. Среди прочих выделялся один, одетый не как другие - в вороненную кирасу с длинной, до колен, латной юбкой, в саладе с горжетом. Гравировка на кирасе изображала богиню с рогами, на которых покоился диск солнца - или луны. Диск был накладкой из полированного металла, серебра или золота - темнота мешала сказать точно. Увидев меня, он отдал пару коротких приказов и двинулся в мою сторону.

- Ты кто такой? - спросил с ходу, без приветствий.

- Вад. Гость города.

- Я вижу, что ты гость. Вижу, что пришелец. Как ты замешан в этой стычке?

- Просто проходил мимо, - я пожал плечами. - Не вовремя.

Он посмотрел на меня наклонив голову набок.

- Вы, пришельцы, никогда не приходите вовремя. И никогда не приносите добро.

Я не ответил. Он какое-то время буравил меня взглядом.

- Что мне с тобой делать? Выходит, ты к этому делу не при чем?

- Можно и так сказать.

- Тогда иди, - он замер, продолжая играть со мной в гляделки. Я кивнул, развернулся. Он окликнул меня, не дав пройти и пары шагов:

- Беггаров не боишься.

Я остановился, пожал плечами:

- Даже если боюсь. Что сделано, то сделано. Теперь будут последствия сделанного.

- Твоя правда. Иди.

Я постоял секунду, потом спросил:

- Почему Армия Нищих напала на Бессердечных?

Рыцарь мотнул головой в непонятном мне жесте.

- Архонт призвал Бессердечных усмирять Неребтум. Сейчас в наших стенах слишком много людей, чтобы всех держать в узде. Голод, воровство, убийства, грабежи.Армия Нищих устраивает в бедных кварталах свои порядки - жестокие и безбожные. Архонт видит в них опасность, риск призвать на город Руку Эн-Уру-Гала. Бессердечным дано право убивать всякого беггара, какого встретят. Без суда и разбирательства.

- Смело. А если бессердечные начнут убивать невинных ради наживы?

- Не начнут. Бессердечные Воины Дера - не люди. Ими правят другие законы, их ведут другие страсти. И главная их страсть - война. Они считают себя прямыми потомками бога войны Ашурра, супруга божественной Ашарте и потому самым достойнейшим занятием считают битву. Они пришли в Неребтум не из-за денег. Деньги им не нужны. У них война с Армией Нищих. Война до полного истребления одной стороны.

Я кивнул. Если Бессердечные всегда так воюют, шансов у них немного. Для такого перенаселенного города двадцать человек - пыль, в то же время смерть сразу троих великанов кажется серьезной потерей. Если конечно, Бессердечных воинов не пришло в Неребтум несколько тысяч.

Теперь надо было решить, куда идти. Возвращаться в логово Бильги было, похоже, единственным нормальным вариантом. Скоро должно было рассвести... Стоило поесть и отдохнуть, не мешало бы раздобыть воды. Я примерно помнил дорогу к тому притону, так что, решил не тратить время зря. Оставалось надеяться, что наниматель мой уже вернулся.

Усталость персонажа, кажется, совпала с моей - идти было тяжело, доспех давил на плечи, голова норовила опуститься под тяжестью шлема. Все, доберусь до ночлежки и отключаюсь. Потом, через часа четыре надо будет зайти, приджойниться к партии и снова отрубиться поспать. Интересно, сколько я пробегал от стражи? Глупо получилось, зачем побежал. Это все дурное наследие АС бредофраншизы. Хотя, могли и пришибить, если бы сразу не догадались, что я не беггар. С другой стороны - ну пришибли бы, и что такого. Надо переспать с кем-то. Или обелиск найти. Эссенция - восемьдесят один. Вообще не радостный показатель.

Мысли скакали с одной на другую, в голове - полный фарш. Надо ложиться спать. Только дойти до ночлежки Бильги - и сразу спать.

Небо над головой уже начало сереть. Тучи сгустились, обещая скорый дождь. Дождь - это неплохо. Взбодрит, освежит... Стоп! Никакой виртуальный дождь не взбодрит в реале. Да и реальный дождь - приятного мало. Промокнешь, замерзнешь. Если дождь, конечно, не летний. Черт, совсем голова плывет.

Я свернул в проулок, который, как мне казалось, вел к притону. Улица выгибалась змеей и упрямо забиралась вверх. Наверное, после дождя здесь вообще не подняться, размокшая глина будет скользкой, как мазут. А если гололед... Нет, гололеда тут не бывает. Тут вообще морозов не бывает. Интересно, почему я так уверен в этом?

Кто-то шел мне навстречу, спускался, поднимая легкие облачка пыли с каждым шагом, слека соскальзывая на покрытой песком глине. Я посмотрел на него, пытаясь разглядеть в тени капюшона лицо. Виден был только подбородок с жидкой, косматой бороденкой, похожей на козлиную. Мы поравнялись.

Его движение я заметил только в самом конце, когда увернуться от него было уже нельзя. Он попытался достать меня зажатым в кулаке коротким ножом с тонким, изогнутым лезвием. Он не рассчитал совсем чуть-чуть - оружие скрипнуло по вороту стеганки, не дойдя до кожи всего пару сантиметров. Я покачнулся назад, едва сохранив равновесие, попытался выхватить кинжал. Он оказался быстрее - второй удар был точным - он аккуратно резанул меня у основания шеи. Ничего не произошло - ни вспышки перед глазами, ни вона в ушах - ничего, что означало в игре сильную боль. Я ударил его кинжалом в живот, но тот ловко подставил под удар свои лохмотья - лезвие рубануло по ткани, бессмысленно и безвредно. Интерфейс сообщил:

[Контактный яд: Паралич. Тело борется с ядом - 18 сек.]

Враг мой, похоже, ждал, что я вот-вот свалюсь - он больше не атаковал, кружил вкруг меня, отступал, уворачивался от моих медленных и слабых выпадов. Реакция моего персонажа на контроллер стала заторможенной, деревянной, да и самому мне была уже совсем не в кайф эта драка. Хотелось просто выйти из игры и послать все к чертям, завалившись спать. Но кто-то внутри меня протестовал, не желая оставлять персонажа.

Яд не смертельный. Значит, собираются взять живым.

Я отчаянно пытался достать беггара, но тот каждый раз уходил от моих выпадов. Экран то и дело заволакивало темной пеленой, в ушах тяжело гудело. Похоже, яд входил в силу, ломая сопротивление организма. Оставалось немного, и враг это понимал. Я медленно опустился на колени, задержался на секунду и повалился на бок, закатив глаза. Теперь оставалось только надеяться, что беггар поверит моему спектаклю и подойдет раньше, чем паралич действительно скует меня.

Он не стал долго ждать. Стоило мне замереть, он не спеша подошел и, присев на корточки, заглянул в лицо. Его голова была прямо передо мной, а жилистая, в темных разводах шея вытянулась из лохмотьев, открывшись для прямого, точного удара.