Некромантка 2

Глава 7

Пешет и Клевенски посадили в укрепленную повозку без каких-либо украшений, и в сопровождении двух инквизиторов отправили туда, куда каждый боялся попасть меньше всего на свете. Несмотря на то, что инквизиция была оплотом справедливости, контроля и дознания, простой народ боялся служивых людей в своих простых черных одеждах.

Все молчали, каждый из пленников думал о своем, переживая за своих близких. Имельда лихорадочно соображала, что могут сделать с Митришем, а Полард о том, что сделают с его спутницей.

Лже-Итану повезло больше, он узнал ответ на свой вопрос быстро. Когда они добрались до местных казематов, стало ясно, что Олерию (или Тавию) привезли другим дилижансом. Ее сопровождал один инквизитор, и шла она уже своими силами. Она была бледной, с перевязанной грудью под теплой накидкой, но все же она уже могла двигаться самостоятельно. Госпожа лекарь потрудилась на славу.

Митриша же видно не было. Его не повезли в казематы. Имельда вообще не знала, куда его дели. Она не видела его после происшествия, но знала, что в школе его больше нет. Их посадили в одиночные камеры на первом этаже укрепленной, но простецкой с виду тюрьмы. Обычное здание снаружи, укрепленный лабиринт внутри. Здесь в камерах были небольшие окошки под потолком, забранные мелкой сеткой. Хотя в ней смысла особого не было: окошки были не больше локтя в ширину и ладони в высоту. Пролезть в такое человек бы не смог. По крайней мере, взрослый.

В длинном коридоре по левую руку располагались узкие двери в камеры. Они шли одна за другой через довольно короткий промежуток расстояния, что давало понять — камеры тесные. В этом Имельда убедилась довольно быстро. Церемониться не стали. Их впихнули каждого в свою камеру и заперли. Свет опять же не оставили, а двери по ту сторону были исписаны выжжеными прямо в досках рунами. И в этот раз они ничего не блокировали, а только забирали. И если бы кто-то начал волшбить, то тут же бы вся энергия любых магических действий «впиталась» бы с виду в обычную дверь.

Имельда постояла в темноте недолго, вслушиваясь, как в соседней камере ходит Итан. Он волновался. Некромантка присела на жесткую кровать, та нещадно заскрипела под весом девушки. Она скривилась, но не встала потому, что устала, а сидеть на холодном полу ей не хотелось.

— Эй, — раздалось снаружи. Имельда обернулась ко входу, прислушиваясь. В дверях были крошечные смотровые окошечки, забранные решеткой. И благодаря им было слышно все, что происходило за дверью. Судя по всему, сейчас Итан стоял у двери, прильнув к этому самому окошку. — Тави? Слышишь меня? — он пытался дозваться свою… Имельда не знала, кем она ему приходится. Вряд ли она и вправду его невеста. Хотя все было возможно…

Девушка что-то тихо ответила, Имельда не разобрала. Поджав ноги, она пыталась унять лихорадочный стук собственного сердца. Все, казалось, успокоилось… Но вновь установившееся шаткое равновесие рухнуло. Это была лишь иллюзия. Затишье перед бурей.

Пленники переговаривались между собой. Имельда невольно вслушалась и поняла, что не понимает ни слова. Это был непонятный ей язык. Тягучий и мягкий, как мед. Где-то такой она уже слышала, но не знала даже его названия. Девушка уловила какой-то непонятный звук и в коридоре раздались шаги. Имельда удивленно и более обдуманно стала вслушиваться, не двигаясь. Зная, как скрипит кровать, она замерла, боясь потерять ту единственную картину, которые рисовали ей звуки. Непонятный звук повторился, но теперь Имельда поняла, что это был звук отпираемой двери.

Отпираемой!?

Имельда моментально слезла с кровати и приблизилась к двери. В кромешной тьме она ничего не могла разобрать. Девушка только почувствовала, что перед ее дверью стоит мужчина. Он раздумывал. И уже через минуту Имельда услышала, как он копается в замке двери. Когда он открыл ее, та даже не скрипнула.

— Пешет?

Девушка, молча, протянула руку, нащупывая некроманта. Или он не некромант? Мужчина вздрогнул, но тут же уверенно схватил ее за руку и потянул вон из камеры.

Они все молчали. Сейчас было не до разговоров. Хотя хотелось так много спросить… Троица добралась до двери в конце коридора и остановилась. Полард начал шептать:

— Не смейте пользоваться магией. Тут кругом охранки стоят. Почуют волшбу и такой вой поднимут, что весь город будет знать, что мы сбежали. Девушки не ответили. Приняв их молчание за понимание, мужчина аккуратно приоткрыл дверь. Ее как раз не запирали. Она вела в небольшую комнатушку для дежурного, где стоял стол и стул, уже из этой комнатки вела запертая на засов и ключ дверь.

На столе стояла масляная лампа. После кромешной тьмы ее тягучий свет казался ослепительным. Сам дежурный благополучно спал. Откинув голову назад, он похрапывал, подергивая кадыком. Полард в полной тишине усмехнулся и покачал головой. Он аккуратно открыл дверь и скользнул в комнату ужом. Имельда невольно отметила, как изменили движения этого человека. Раньше она еще угадывала поступь Итана, походку, движения рук… А сейчас, особенно со спины, не видя лица, было видно, что это совершенно другой человек. В груди свернулся тугой комок тоски. Девушки смогли из темноты коридора увидеть, как точным движением Полард ударил в висок молодого инквизитора, скорее еще даже послушника, не принявшего окончательный пост и клятвы. Парень в рясе так и не проснулся, завалившись кулем на пол.

Некромант уже схватил парня за голову, и хотел было свернуть тому шею, но Имельда стремительно протиснулась в комнатушку и, схватив Поларда ворот рубахи, впечатала в стену одной лишь рукой. Мужчина на секунду ошарашенно уставился на нее.

— Никаких убийств, — тяжелым шепотом припечатала девушка, глядя в глаза Поларду и держа его за рубаху у шеи. Швы ткани заскрипели. Имельда почувствовала, как к шее тянется нечто холодное, острое и опасное… Она повернулась в тот миг, когда спутница Поларда уже протягивала к ней небольшой узкий кинжал. Хотя эту острую иглу тяжело было назвать кинжалом. Имельда посмотрела на застигнутую врасплох девушку. Та не ожидала, что некромантка так резко обернется и уставится прямо на нож.

Полард спокойно и даже примирительно коснулся руки Имельды. Она разжала кулак, в котором держала ворот.

— Тавия, убери нож.

Она что-то пропела на своем языке. Да, этот язык действительно был их родным, Имельда чувствовала ту уверенность, с которой они изъяснялись на нем. В ней разбуженной кошкой поднялось недовольство. Хватит с нее и одного инакоговорящего.

— Прекращайте изъясняться на вашей тарабарщине. Это как минимум не вежливо, — она опустилась рядом с бесчувственным телом инквизитора. С ним было все в порядке. Отделается головной болью и только. Девушка стащила ключи с его пояса и пошла к двери. Чутье подсказало, что за дверью больше никого нет.

Они выбрались в широкий коридор с окнами, в которые было видно внутренний дворик тюрьмы, где проводили казни. От него даже сквозь толстые каменные стены и стекла тянуло холодом, кровью и страхом.

Имельда ускорила шаг, чтобы как можно быстрее миновать этот отрезок пути. Благодаря чутью Имельды и ключам молодого инквизитора из тюрьмы им удалось выбраться так никем и незамеченными. Они выскользнули в неприметную дверь с другой стороны каменного здания, миновали крошечный двор, обезоружили двух стражников, что клевали носом под светом двух чадащих факелов у железных ворот, сложенных из листов железа, и стремительным шагом направились прочь. Полард помогал своей спутнице. Та была бледная и начинала тяжело дышать уже сейчас, хотя ходили они не так уж и долго, но, видимо, досталось Тавии здорово. Правда, Имельда не испытывала по отношению к ней ни единой нотки жалости. Не уменьшая скорости, выкинула связку ключей в канализационный сток.

— И куда теперь? — со свистом протянула Тавия, когда они свернули на очередную узкую улочку, уходившую куда-то вниз меж литых стен высоких зданий, и остановились перевести дух. — Мы беглецы… Опять, — она тяжело откинула голову, ткнув затылок в шершавую каменную кладку. Имельда отметила это ее обреченное «опять», но промолчала.

— Нужно убираться из города. У нас крайне мало времени, примерно до рассвета, пока тех послушников на постах не нашли, — произнес Полард.

Имельда молчала. Она находилась с ними только потому, что сейчас была в одной с ними лодке. Пока держаться лучше было вместе, но это не значило, что она горела желанием сбежать из города. По крайней мере, не без брата. Она не могла бросить Митриша.

— Кто вы такие? Почему ты выглядишь, как Итан? — тяжело спросила она, глядя на них исподлобья. Света звезд и тонкого месяца было достаточно, чтобы видеть пятно лица.

— Ты хочешь это обсудить сейчас? — недовольно произнес мужчина, поудобнее перехватывая руку своей спутницы.

— Если хотите помощи, да.

— Если ты готова ее оказать, то тогда расскажу по пути к ней.

Он смело торговался, находясь не в очень выгодном положении, и не чувствовал себя ущемленным. Имельде стало ясно, что ему не впервые находиться в такой ситуации… В целом, складывалось ощущение, что это привычная атмосфера для его жизни, а тон голоса это подтверждал.

Перед глазами начали мелькать видения, как Тавия и другой мужчина — настоящий Полард — бегут сквозь рыночные палатки, дилижансы с товаром и повозки торговцев с разной снедью, товаром и продуктами. Они спасались бегством, а за ними по пятам бежали стражники в тюрбанах вместо шлемов…

Имельда отвернулась, с силой моргнув, и направилась вниз по улочке. Полард и Тавия, с трудом протискиваясь в узком проходе вдвоем, старались не отставать.

— Куда мы?

В редких домах горел свет. Уже давно миновала полночь, а до рассвета было как минимум часа четыре. Обычный люд спал. Работяги всегда вставали спозаранку, чтобы отправиться на работу, и ложились рано. Поэтому на улицах прохожих не было. Район был бедным, но не теми трущобами, где обитала вся разбойничья шпана.

— К единственному человеку, который может помочь. Надеюсь, что он не выдворит меня ко всем чертям, — мрачно проговорила девушка.

— Не понял, так он друг или кто?

— Не могу назвать его другом.

— Я имею в виду, он не кинется нас сдавать местным властям обратно?

— Не знаю, — хмыкнула Имельда, обдумывая то, что Вельт и сам считался властью.

— Не могу, не знаю, — возмутился Полард, — Зачем тогда вообще к нему тащимся!?

— Потому что он единственный, кто может помочь, я же сказала. У меня больше нет друзей в городе. И знакомых тоже.

Девушка не стала вдаваться в подробности, что быть может Боилд и помог бы ей. Хотя бы вещи ее принес из школы… Но рисковать и возвращаться она не хотела. Да и такой уж сильной веры в Ремолуса она больше не испытывала. Он не стал прикрывать ее, фактически сдал. Но в то же время, он закрыл ее собой от взрыва. Знал, что толку от этого будет мало, но все равно закрыл. Боилд не был безнадежным, но и доверия не вызывал.

Пешет испытывала странную смесь чувств, думая об этом человеке. Жизнь его тоже потрепала, хоть и не так сильно как ее саму, но за ним больше не было силы его отца, а без его авторитета и сам Ремолус Боилд становился незначительным в своих глазах. А как можно довериться тому, кто сам в себя не верит?

Полард понял ее слова по-своему.

— Я не знал, кто был Итан, и не виноват, что он оказался твоим другом. Я не хотел забирать его у тебя.

Имельда повернула голову в сторону этой парочки. Вот уже несколько минут мужчина нес Тавию на руках. Та была плоха.

— Я и не виню тебя. Мне только нужно знать, как так вышло, — устало произнесла она.

— Я думал, что вала́ры все знают.

Имельда скривилась, как от лимона. Она ненавидела это слово, а эта фраза успела набить оскомину. Те люди, что еще каким-то чудом несли в себе хоть какие-то знания о вала́рах, размышляли узко, стереотипами. А новые поколения так и вообще могли не знать о них. Правящая династия отлично постаралась, чтобы искоренить любое упоминание о таких, как она. Любые россказни пресекались, стараясь убить на корню желание передать сплетни из уст в уста. Правящие в прошлом Ваалаярви так боялись, что остались те, кто мог посягнуть на их власть, что использовали все силы и ресурсы, чтобы уничтожить вала́ров. До сих пор это происходило, хотя те, кто это все начал уже как пару веков сгинули. Только закон остался, и продолжал жить своей жизнью в руках таких фанатиков, как тот жирдяй-инквизитор. Даже сама Имельда осталась бы в неведении о своих способностях, если бы не Матильда. Эта женщина знала удивительно много и была достаточно смелой, чтобы поведать об этом даре своей названой дочери.

Имельда вспомнила, как мама в своем кабинете при свете теплой свечи рассказала ей печальную историю о таких удивительных магах, которых истребили, боясь их способностей. Ведь именно валары когда-то занимали трон… Не по наследству, а выбираемые другими людьми и советом. Но все когда-то кончается. Кончился и тот век. Кроваво и грязно.

— Не все так просто. Я не знаю всего на свете, как может показаться.

Полард помолчал, тяжело дыша. Он приостановился, встряхнул аккуратно девушку на руках, перехватывая удобнее и ускорился, догоняя Имельду.

Наконец, он заговорил:

— Меня зовут Полард. Это ты уже и сама знаешь. А эта девушка — моя сестра. Тавия. Мы арми́йцы. Знаешь, где находится А́рмия?

Имельда задумалась, припоминая географию близлежащих государств и стран.

— М… Да, где-то на на юге, кажется. Небольшая сухая страна.

— На юго-востоке, если быть точным. Там много пустынь и мало леса. Наши земли очень сухие и суровые. Постоянно идет бой за ресурсы.

— И как это все связано с моими друзьями?

— Да никак, собственно. Я лишь родился там, еще детьми мы с сестрой лишились родителей, стали рабами. Потом бежали, изучали много разных техник магии. Чтобы выжить, нам пришлось попотеть.

— Я считала, что разные виды магии могут использовать лишь правящие семьи или крайне редкие одаренные гении? Вы универсалы?

— Ну, — мужчина вновь встряхнул сползающую с рук девушку, задумавшись, как ответить точнее, — Так вам это преподносят. Хотя, отпрыски ваалаярви действительно обладают потенциалом значительно более высоким, нежели наши. Там другой уровень… А мы так, обычные смертные практикующие маги. Там поскребли, сям поскребли. Сейчас не об этом. Так вот, в одном из путешествий, я заразился очень неприятной болезнью. Какая-то ерунда, которая не лечится никак. Она отравляет постепенно твой организм, превращая тебя в растение. — Имельда косо глянула на него. — Серьезно! Сначала все вроде бы нормально, но постепенно отказывают органы, пропадает обоняние и ты перестаешь чувствовать вкус, потом пропадает зрение, потом начинает меняться кожа, а кровь темнеет. Люди покрываются чем-то, что напоминает мох и в одно прекрасное утро просто не просыпаются… Ваши местные лекари, к которым мы могли позволить себе обратиться все как один шарахались от меня, а я очень хотел жить. И всеми способами мы вместе с Тавией искали способ излечить меня.

— И что, тебя Итан излечил?

— Что? Нет, — скорчил гримасу мужчина, — Хочешь узнать, не перебивай. Твои друзья, чтоб ты знала, вообще умерли не по моей вине. Я даже не знаю, отчего они умерли. Я просто занял тело некроманта и все.

— В смысле, занял? — Имельда озадаченно притормозила, но не остановилась.

— Да в прямом. Слушай. Меня нашли люди, которые наживают состояние на таких, как я. Безнадежных, но очень хотящих жить. Слышала что-нибудь про игры Асанти?

— Нет, ничего.

— Ну, не удивлен. Это очень секретная организация. Их секретность граничит с паранойей. О них знают о-очень узкие круги. Ну, и, конечно же, полиция и инквизиция. Как же без них.

С каждым часом, мужчина становился все менее похожим на некогда бывшего друга. От Итана осталось только лицо. Все остальное было чуждым. Интонации, манера речи, мимика, походка. Даже осанка! Итан никогда не сутулился…

— Но о них никогда ничего не говорят потому, что не могут поймать! Да, и если уж совсем по-честному, то и не сильно хотят, как я думаю. Мне кажется, полиция сама имеет неплохую долю с этих так называемых игр, поставляя тела Аргусу.

— Пока я ничего не могу понять…

— А ты слушай, некромантка, и не перебивай, — мужчина нервно облизал пересохшие губы. Он тяжело дышал, говоря. Воздух со свистом выходил из легких. — Аргус нашел меня и предложил сыграть в его игры. Участников пятьдесят. Проигравших — сорок пять. А оставшаяся пятерка счастливчиков гарантировано получают приз… — Полард выдержал драматичную паузу. — Новое тело!

— Бред какой-то.

— Вот и я не поверил! Сначала. А потом, когда я перестал различать цвета из-за болезни, я уже был готов на что угодно, лишь бы чертова болезнь прекратила жрать меня изнутри огнем. — Он кашлянул, прочистив горло. — Не буду вдаваться в подробности. Скажу лишь, что эти игры только на словах игры, а на деле это кровавая бойня ради развлечений высших мира сего, ну и чтоб денег заработать, естественно. Так же не буду уточнять, что я успел пожалеть о своем решении «играть» множество раз. Хотя бы потому, что Тавия была со мной. Она не играла на место победителя, но каждый игрок мог взять в игру с собой помощника или какую-то вещь.

— И ты взял сестру? В эту авантюру?

— Ну… — он попытался найти какое-нибудь оправдание, чтобы хоть как-то обелить себя, но не нашел и коротко буркнул «да». Видимо, объяснять все подробности и нюансы он не горел желанием, и оправдываться тем более.

— И что же было дальше?

— Я победил. И это все что меня волнует. Я остался живым, получил новую жизнь и сумел защитить сестру.

— Ты занял первое место?

— А? Нет, конечно, — фыркнул мужчина и не собираясь смеяться. — Я, без сомнений, не плохой воин и маг, — он гордо выпятил грудь, насколько это позволяло безвольное тело сестры на руках. — Но куда уж мне тягаться с теми монстрами, что желали любыми путями заполучить самое желанное тело.

— Самое желанное? Это как?

— А, там довольно сложная система «награждения».

— Расскажи, если не трудно. Мне очень интересно.

— Ладно. Хуже уже вряд ли будет. Как я говорил ранее, игроков пятьдесят. Только пятеро могут обзавестись новым телом и новой жизнью.

— А остальные? Те, что проигрывают?

— Умирают, — дернул плечами мужчина, мол, это само собой разумеющееся дело.

— Что?

— Что «что»? Да. Иначе не было б смысла, мотивации, интриги и банального интереса.

— Кошмар…

— Да. Правильное слово, — Полард видимо вспоминал те моменты, потому что лицо было мрачным, губы сжаты в нитку, в глазах плескалась молчаливая ярость.

— Так вот, — он, собравшись, все же продолжил, — Тем, кому повезет, и он окажется среди пяти «победителей», достаются тела. По мере выбывания из игры увеличивается ценность этого самого тела. То есть, тот, кто останется последним в игре, самый сильный, кто сумеет продержаться дольше всех, тот получается самое ценное тело и его прошлую жизнь, а кто выбывает самым первым из пяти оставшихся, тот получает самое простецкое тело.

— И чем же измеряется ценность тел? — голос Имельды был холоден, но на самом деле в душе бушевала жгучая буря. Сердце колотилось как бешеное. Как можно оценивать чью-то жизнь!? Жизнь сама по себе являлась драгоценностью… Она, как некромант, не могла понять, как можно придать материальную значимость чьей либо жизни… Как можно оценить жизнь ее друга? Для нее он был бесценным.

— Да всем. Происхождение, социальный статус, банковский счет, образование, магический потенциал и еще целый список пунктов.

Имельда сглотнула и остановилась. Мужчина прошел немного вперед, прежде чем понял, что он идет один. Обернулся. Девушка стояла, пытаясь унять тяжелое дыхание и гул в голове. В груди что-то сжимало диафрагму в тугой пучок, стягивало и тянуло вниз. Девушка сжимала и разжимала кулаки, пытаясь отвлечься от ярости, что вскипала в душе ледяным вихрем…

— И насколько же ценной оказалась жизнь моего друга? — она произнесла это тихим свистящим шепотом, старательно контролируя дрожащий голос. Смотреть на Поларда, чье лицо было таким родным и одновременно чужим, она не могла.

Мужчина отчасти понимал девушку. Точнее, он понимал, что ей тяжело, но не мог почувствовать, что переживала она в данный момент. Но даже так, он не стал язвить, шутить или как-то острить. Он спокойно озвучил факт.

— Я выбрался оттуда вторым из пятерки.

Имельда закрыла глаза, стиснула кулаки до боли в костяшках. Жизнь его друга была оценена чуть ниже среднего. А для нее когда-то он был всем, он был утренним лучом, что осветил мрак ночи, он был путеводной звездой…

Она прошла мимо Поларда, так ничего и не сказав, даже не посмотрела на него. Мужчина поплелся следом. До самых ворот резиденции мэра они шли молча.

Имельда смотрела на темные окна особняка и размышляла, как лучше проникнуть внутрь? Наделав шум или тихо? Открыто или тайно?

— Чего мы ждем? — Полард уже устал держать свою сестру, но молчал по этому поводу. Девушка не ответила. Она подошла к воротам и застучала кулаком по металлической витой калитке. Тут же залаяли псы где-то на заднем дворе, стремительно приближаясь. Через несколько секунд в нескольких окнах зажегся свет, а к калитке уже стремилась охрана. Надо отдать им должное, они были отнюдь не сонными.

— Кто такие? Проваливайте, это частные владения.

— Маэстро Пешет и Маэстро Клевенски. У нас к господину Вельту срочное дело, не требующее отлагательств.

Стражник смерил их холодным взглядом, пытаясь разглядеть их вид в потемках. К сожалению, было довольно хорошо видно весьма потрепанный вид ночных гостей. Стражник размышлял, как поступить. С одной стороны, у него приказ — посторонних на территорию не пускать, а с другой стороны — одну из пришедших он как минимум знал в лицо и знал, что эта некромантка довольно близко знакома с его господином. Но беспокоить его ночью?

— Кто там, Кан? — издалека от дверей раздался хриплый со сна и как будто усталый голос, но даже так, он был властным и твердым. Стражник обернулся и быстрым шагом добрался до крыльца особняка. Он быстро доложил, кто нарушил покой резиденции в столь поздний час. Господин Вельт весьма сильно удивился, но все же разрешил пустить гостей в дом. Они прошли в гостиную. Вельт разбудил прислугу и уже минуту как помешивал сахар в своем горячем кофе, хмуро спросонья рассматривая грязную одежду девушки, ее рану, а также и ее не менее грязных и раненных спутников.

Сам хозяин дома выглядел здоровым и крепким, сидя за кухонным столом, разве что помятым со сна и оттого не очень довольным. Все раны после прошедшей на благотворительном приеме бойни давно вылечил семейный лекарь, за что ему платили не малые деньги.

Все молчали. Тишину нарушал только тихий звон ложки о дно фарфоровой чашечки. Даже служанка, сонно моргая заспанными глазами, неловко переминалась с ноги на ногу в углу, но не смела проронить и звука. Бесчувственную Тавию уложили на диван в гостиной, а Полард и Имельда уселись на стулья за продолговатым обеденным столом с закругленными краями. Гудели уставшие ноги и голова одной не менее уставшей некромантки.

— Простите, что потревожила, — наконец отмерла девушка, прекратив буравить взглядом чайную ложку в руках мэра.

— Прощаю, — со всей серьезностью кивнул мужчина, откладывая столовый прибор в блюдце. — Но я хочу услышать все-таки причину столь позднего… — он прошелся взглядом по Поларду, — Визита. Хотя, смею предположить, вы снова влезли в какую-то переделку?

— Ну, вообще, в этом косвенно виноват я, — протянул Полард, косясь на Имельду. — Но да, влипли мы по самые…

— А вы кто, собственно? Не припомню вашего лица, — Абрахан немного надменно взглянул на некроманта, подпуская в облик своей властной манеры говорить.

— Полард. А там моя сестра Тавия, — довольно буднично произнес мужчина, ткнув на девушку за спиной большим пальцем.

— Ага, угум… — Абрахан отпил кофе и, казалось, потерял всякий интерес к гостю, повернувшись к девушке.

— Абрахан, я хочу попросить у вас помощи, — она хмуро смотрела в глаза мэру, устало сжимая свой плащ.

— Просите, — пожал плечами Абрахан. Имельда сжала зубы.

— Вы можете вывезти их из города?

Мужчина выгнул брови. Полард тоже.

— Чего? — не совсем культурно произнес Вельт. Ему вторил некромат. — Вывезти из города? Зачем? Точнее, зачем вам для это я? У нас что, закрыли городские ворота?

Маэстро переглянулись.

— А ты как же…? — не понимал некромант. Имельда вздохнула и, прикрыв глаза, произнесла, отвечая Абрахану, игнорируя Поларда:

— Они знают, кто я.

Абрахан, молча, отпил сладкий кофе с обескураженно пресным лицом. На язык просились лишь ругательства. Со стороны коридора раздались тихие шаги и все переключили свое внимание на вход в гостиную. Немного щурясь от света ламп, к ним присоединился Мару. Он был сонный и слегка помятый, с растрепанными распущенными волосами.

Весьма удивленный озвученной информации, Абрахан даже никак не отреагировал на появление друга. А вот Имельда удивилась. Она полагала, что он уже покинул город.

— Мару? — она чуть не подорвалась с места, дернувшись, но в последний момент заставила свою пятую точку остаться прижатой к стулу. Мужчина с любопытством смотрел на гостей. Сквозь сонный туман, до него доходил довольно медленно тот факт, что вид у гостей крайне помятый. — Я думала, вы уехали, — Имельда сконфуженно перешла на «вы». Мару никак не прокомментировал это и прошел к столу, за которым сидел его друг, оглядывая по пути недовольным темным взглядом Поларда.

— Задержался, — ответил за него Абрахан, чтобы хоть что-то сказать. Имельда покивала, чтобы хоть как-то отреагировать, а не сидеть, словно рыба, выброшенная на берег, с открытым ртом. Полард же просто сидел и хлопал глазами. В данную минуту он вообще мало что мог делать или решать. Все же, Имельда собрала остатки самообладания и снова обратилась к Вельту, унимая зачастившее сердце, которое возбужденно затрепетало, как только Имельда увидела Мару.

— Так вы можете вывезти их? Хотя бы за пределы городской стены. Там они уже сами. Просто это надо сделать так, чтобы их не заметили… Я бы не стала вас беспокоить, но у меня больше никого нет в городе, к кому бы я могла обратиться.

— А с чего это вы говорите о «них»? Я так понимаю, что случилось, вы рассказывать не будете, но это касается вас всех.

— Вам лучше не знать подробности, поверьте, — протянул Полард. Имельда не успела остановить его и напомнить, чтобы держал язык за зубами.

— Поверить? — Абрахан вздернул надменно бровь. Даже в своем домашнем ночном наряде, похожем на свободный халат, он выглядел статно и благородно. И сонное лицо не было помехой. Имельда прикрыла рукой глаза, понимая, что лучше бы Полард молчал. — А кто вы такой, чтобы вам верить? Кто, я спрашиваю? Заявляетесь ко мне среди ночи, явно после битвы, явно скрытно. Подставляете меня перед инквизицией! Перед законом! И просите о помощи! И с чего бы мне ее вам давать!? — Абрахан с силой поставил чашку на стол, расплескав остатки кофе. Служанка засуетилась, чтобы все убрать.

— Уйди, — рыкнул на нее хозяин дома. Девушку словно ветром сдуло. — С чего бы мне подставляться за вас? Ладно, за нее, — мужчина взмахнул рукой в сторону некромантки, — но вам я ничем не обязан.

Имельда сжала губы и красноречиво посмотрела на Поларда. И кто его за язык тянул? Абрахан действительно ничего ей не был должен. И этим двоим тем более. За помощь в поисках племянницы Имельде он отплатил сполна, не сдав инквизиции, вылечив ее раны и вернув в школу на должность Маэстро. И сейчас она явно испытывала их отношения, не так уж сильно похожие на дружбу. Продолжать она не планировала. И унижаться в мольбах тоже. Гордость брала свое, усталость брала свое, злость брала свое.

Она встала.

— Вы правы, мы зря пришли. Простите, что потревожили, — сухо произнесла она, обращаясь к Абрахану. Взглянула на Мару. Видеть его было приятный сюрприз, который согревал уставшую душу. Она и не могла надеяться, что увидит его еще хоть раз.

— Идем, — бросила Поларду и направилась на выход.

— С-стоять, — властно прошипел Абрахан. Имельда замерла у выхода из гостиной. — Не стоит играть на моей совести, Маэстро, — сердито проговорил мэр. Девушка развернулась, уголки губ ее дрогнули.

— А она у вас есть?

Она ходила по тонкому льду, но знала, куда ступать. Чувствовала. И не ошиблась. Усмешка на губах Абрахана Вельта была тому доказательством.

***

Небольшая открытая повозка, запряженная двойкой лошадей, ожидала своих хозяев, пока слуги загружали в нее мешки с различной снедью.

Имельда, устало привалившись к колесу, сидела прямо на земле и жевала сладкую подсохшую булку, которую сама лично взяла с кухонного стола. Поларда и пришедшую в себя Тавию пытались замаскировать мешками и каким-то тряпьем в тюках. По легенде, эта повозка принадлежала мелкому торговцу, что ранним утром отправился в дорогу в соседний город, чтобы заработать звонких монет на местном рынке. Полард со своей сестрой должны были сидеть очень тихо в повозке, укрытые вещами, пока извозчик вывозил их из города.

— Пешет, — раздалось сверху. Голос был приглушен вещами, — Эй, Пешет.

— М? — лениво отозвалась, — Ну, что?

— Ты уверена, что не хочешь с нами? Потом будет очень тяжело покинуть город. Возможно, нашу пропажу уже заметили, — Полард не видел ее, его закладывали вещами, пока он лежал на дне повозки. Он так же не видел, как девушка тяжело вздохнула и пожевала губу.

— Уверена. У меня еще есть дело в городе. Я не могу уехать.

— И что же это за дело? — Имельда повернула голову в сторону голоса. Господин Вельт переоделся из халата в домашний наряд и уже успел умыться и привести себя в более солидный вид. Мару стоял рядом. Он тоже за последние полчаса сумел привести себя в порядок, убрать свои распущенные волосы в сложную косу и умыться.

Имельда поджала губы, понимая, что на их фоне опять выглядит бродяжкой. Ее мама, увидев эту картинку, в очередной раз посетовала бы на то, что ей не дождаться ни свадьбы, ни тем более внуков.

— Инквизиция забрала моего брата. Мне нужно вернуть его и увезти как можно дальше отсюда.

— Брата? — господин Вельт изрядно удивился, подходя ближе. Имельда продолжила жевать сухую булку. — Не знал, что у вас есть брат.

Имельда усмехнулась. Конечно, наверняка, мэр постарался узнать все о той, у кого просил помощи. Но вот чего он никак не мог знать, так это то, что у Имельды — единственного ребенка в семье по официальной версии — имелся брат. Хотя бы потому, что и сама Имельда узнала о нем не так уж и давно. И тем более Милтон о нем ничего не ведал, а потому и Вельту рассказать никак не мог.

— Да… Ситуация не простая… — протянула девушка задумчиво, уставившись куда-то в ей одной известную точку. Абрахан присел рядом на корточки. Ему было плевать, что полы его свободного дорогого наряда запачкаются пылью дороги. Имельде пришлось сфокусировать взгляд на лице мужчины. Он странно смотрел на нее. — Что?

— Я думал, вы приемная.

Имельда напряженно выпрямилась, брови удивленно взлетели наверх. Она подавила в себе желание моментально вцепиться мужчине в шею, чтобы он больше никому не смог рассказать. Она осадила себя как можно скорее, допустив мысль, что если Абрахан это знал давно и до сих пор никому не рассказал, то и дальше не станет, но все же под ложечкой неприятно засосало.

— Не беспокойтесь, ваша тайна не будет раскрыта.

— Только если вас не начнут допрашивать, — с полной серьезностью произнесла девушка. — Откуда вы узнали? Когда?

— Оттуда же, откуда и о вашем даре, — он, поджав губы, словно бы смущенно и извиняясь, улыбнулся. Имельда тихо выругалась, отворачиваясь. Чертов главный дознаватель! Он выложил этому человеку о ней буквально все! Захотелось найти Милтона и разодрать ему лицо ногтями за это. — Поэтому я очень удивлен узнать, что у вас есть брат. Он ваш родной? Или…

— Или, — резко отрезала, но все же соизволила пояснить дальше, — Нет, не родной, — ей очень не нравилось, что кто-то настолько осведомлен о ее жизни, и что все больше и больше людей становятся информированными о ее тайнах.

— Так он сын… — протянул мужчина, ожидая продолжения.

— Вы слишком много хотите знать. Не боитесь подавиться вашей жадностью до информации? — Имельда отвернулась. В горле пересохло, хотелось промочить его хоть чем-нибудь. Желательно, конечно, чем-то покрепче. Уже давно ей хотелось познать алкогольное забытье, чтобы, наконец, не думать и не чувствовать. Отдохнуть, черт всех задери!

— Должен же я знать, ради кого или чего рискую.

— Это сын моей матери, — она развернулась лицом к мужчине. В зрачках мелькнул свет досады и ярости. — Да, приемной матери. Но это не умаляет того факта, что он мне брат. Я считаю его своим братом так же, как считаю Матильду своей матерью, — ее тон набирал обороты, но почувствовав тепло руки на запястье, все ее раздражение затухло также стремительно, как и появилось. Абрахан крепко сжимал ее запястье, но даже ткань рубашки не могла препятствовать теплу его тела и эмоций. Это подействовало нужным образом. Девушка почувствовала какое-то незримое чувство заботы, которым мужчина одаривал своих детей — сына и племянницу. Он мог ее понять, хотя бы отчасти. И совсем не собирался никак ни обвинять, ни лезть в душу. И он, конечно же, понимал, что отговаривать девушку от возвращения в город тоже бессмысленная затея.

Она, пристыдившись своих излишних эмоций, высвободила руку из объятий чужой ладони. Переваривать чужие эмоции ей по-прежнему было также тяжело, как жевать стекло, приправленное перцем. Не вкусно, гадко, больно. Хотя, признаться, Имельде было приятно осознать наличие некой привязанности мужчины к ней. Это вряд ли можно было назвать любовью или влечением, нет. Скорее, это была симпатия, завязанная на чувстве начинающейся дружбы. Этот факт безумно воодушевлял, ведь у девушки редко появлялись друзья.

Сбоку что-то произнес Мару. Девушка посмотрела на него, вспомнив, что он стоял все это время тут. Абрахан тоже взглянул на своего друга, потом вновь повернулся к девушке.

— Мы можем как-то еще помочь … тебе?

Имельда улыбнулась. В горле встал ком, и она попросту помотала головой, не в силах выдавить и слово. Она не собиралась подставлять их. Итак, все близкие ей люди все время страдали, она не хотела брать на себя ответственность еще и за жизни этих двух мужчин, которые без сомнений стали ей близки. Они хотели помочь, искренне, без каких-либо сделок и принуждений. И это было слишком большой драгоценностью. Имельда более уверенно мотанула головой, беря себя в руки:

— Хватит с вас опасностей, Абрахан. Вам не за чем лезть в это дело. Совсем не нужно. У вас есть семья, о которой надо заботиться. И я совсем не тот человек, ради кого можно рискнуть детьми. Нет, дальше я сама как-нибудь.

Абрахан помолчал, глянул на Мару, потом снова на девушку.

— Господин, все готово, — раздалось сбоку.

— Хорошо, — Вельт поднялся и помог встать Имельде. Вместе они проверили повозку, проследили, как на козлы забирается мужичок средних лет, что должен был сыграть торговца. Отдав последние приказы, господин Вельт разрешил ехать, и они все вместе проследили, как повозка покинула задний двор резиденции мэра в предрассветных сумерках.

Как только за ней закрылись непримечательные ворота, Имельда развернулась и пошла в другую сторону к центральному выходу.

— Куда вы сейчас? — мужчина догнал ее. Мару задумчиво шел позади.

— При все уважении, вам лучше не знать.

Мужчина поджал губы. Действительно, в самом худшем случае, при допросе он бы не смог соврать или выдать ее планов.

— Я не могу отпустить вас вот так.

— Можете.

— Мне не по себе от осознания того, что вы идете в никуда.

— Почему же? Я вовсе не иду в никуда. Я иду в четко определенном направлении, за братом. А когда я заберу Митриша, то уже смогу выбраться из города и спрятать мальчика ото всех. И никто не будет знать, где он.

— А почему, кстати, его забрала инквизиция? Он в чем-то виновен?

— Абрахан, — покачала головой Имельда, сетуя на его любопытство, — этого вам тоже лучше не знать. Возможно, тот, кто рассказал вам обо мне, сможет и на этот раз просветить вас. А если нет, то вам же лучше.

Господин Вельт недовольно поджал губы. Ему тоже не нравилось, когда в его городе происходило нечто, чего он не знал или не понимал. Они дошли до калитки и остановились.

— Спасибо вам за все, — Имельда неловко улыбнулась, протягивая руку. Абрахан весьма удивился этому жесту, зная, как она не любит рукопожатий. И сам факт того, что девушка по своей собственной инициативе решила дотронуться до него, ошеломлял.

Мужчина принял рукопожатие, хоть это и было не принято в культурном обществе. По этикету мужчина должен был поцеловать руку женщины, но никак не жать ее. Но вряд ли Имельда оценила бы это в данную минуту. Она взглянула на Мару из-за плеча господина Вельта.

— И вам спасибо, за всю помощь, что вы оказывали мне.

Мужчина лишь фыркнул, проходя мимо них обоих в сторону калитки. У него через плечо была перекинута лямка дорожной сумы. Он бросил фразу на ходу, а Абрахан довольно обескураженно перевел ее:

— Он хочет проводить тебя.

— А?

— Он выйдет с тобой из города.

— Но я же не…

— После того, как заберете мальчика.

— Что? — она обернулась к Мару, — Нет. Исключено!

Мару ответил ей. Абрахан перевел:

— Он все равно собирался уезжать сегодня. Поедете вместе, он может тебя подстраховать.

Девушка вышла из-за калитки, на ее лице было прямым текстом написано, что она думает обо всем этом.

— Нет, я не согласна.

Мару скептично пробурчал нечто в духе «как будто мне нужно разрешение», но Абрахан переводить это не стал. Он прекрасно понимал истинные причины своего друга и переубеждать его не спешил. Он был взрослым мужчиной и прекрасно мог принимать решения сам.

— Не отказывайся, Пешет. Мару может постоять за себя, его помощь не будет лишней.

— Я не хочу втягивать вас в свои проблемы.

Мару закатил глаза, ничего не ответив. Он совершил странный жест в сторону Абрахана, не собираясь как-то еще с ним прощаться. Он отнял от своего лба пальцы в сторону друга, а потом вернул их к своему сердцу. И на этом все. Они никогда не прощались, потому что прощание означало бы, что они расстаются навсегда или надолго. А если сказать «до встречи, мой старый друг», махнуть рукой или вовсе не попрощаться, то тогда складывалось впечатление, что уже к вечеру они снова увидятся. И время ожидания не будет столь долгим.

Имельда тяжело вздохнула, тайно внутри себя все же радуясь, что будет не одна.

— Прощайте, Абрахан.

— До свидания, Имельда.

Девушка улыбнулась и вышла на проспект, догоняя Мару.