Некромантия. Задачи и упражнения

Глава 9

На двери первой по коридору комнаты висел номерок с цифрой два, а на второй – с цифрой один. Ухмыльнулась и вошла в первую по коридору, а не по номеру. Слева от двери, в старом кресле у постели лежал мой рюкзак и куртка. Интересно, знание о всех моих номерах вписывается в данную ситуацию?

В кармане куртки мерцало. Торопливо вытащила магфон и не глядя плюхнулась на кровать. Хрупнул пакет с упакованным комплектом постельного белья, отползла подальше, не отрывая взгляда от экрана. Лукреция извинялась, что не стала ничего говорить, чтоб меня лишний раз не нервировать. Папа успокаивал. Он не любил сообщений, и потому в его исполнении это выглядело практически как послания от Холина: “Я в порядке. Здоров. Все не так страшно, как говорят. Не волнуйся.” Пролистала подгрузившиеся во время выхода в сеть новости. Окрестности Нового Ливено и шахты Бездани были под глухим карантином. Прочие случаи шли с шапкой “данные официально не подтверждены”, но добывающая компания “Изумрудный мир” просила всех рабочих, закончивших вахту перед объявлением карантина сообщить о своем местонахождении. Еще фонд Холина сообщал, что не имеет ко мне претензий, благодарит за работу и просит зайти на страницу фонда в магнет и сохранить себе копию стипендиального сертификата. Зашла, сохранила. В разделе “О нас” нашла кучу магснимков с официальных мероприятий и битых полчаса пялилась на Марека в шикарном костюме и с протокольной мордой в разных ракурсах, в основном мельком, но были и крупные планы.

Вдруг подумалось, комната маленькая, кровать становится только вдоль одной из боковых стен, и что если его кровать вот прямо за тонкой стенкой? Соседняя дверь скрипнула, я подпрыгнула на постели, уронила магфон и уставилась сама на себя. Напротив было большое круглое зеркало. Рванулась его закрывать, сдернув потертое покрывало.

Снова дверь, два шага и осторожный стук. Выронила покрывало, открыла и вздрогнула. В коридоре было темно, часть лица, та, на которой проступал привратный знак, была в тени, а остальное… Они так похожи… Втянула носом запах кофе и карамели и выдохнула. Мар…

Он посмотрел недоверчиво, словно прислушивался, а потом протянул цепочку с ключом и совой.

– Передавать через порог дурная примета. Войде… те?

– Я не верю в приметы, – взял мою руку, вложил обмотанные цепочкой кулоны в ладонь и пальцы сомкнул. Свои поверх моих. Я чуть подалась вперед и ногой уткнулась в порожек.

Он не торопился отпускать мои руки, а я не хотела, чтоб отпускал. Все что нас разделяло – выступающий над полом кусок дерева и…

– На что похож мой щит?

– На… кокон, скорлупу, стеклянную стенку… Все сразу. На балу перед пиком, мне показалось, что он разрушился, но… Нет, стал лишь прочнее. Но ты хотя бы видела меня. Злилась так отчаянно, так… красиво.

Я потянулась к его лицу и коснулась прячущейся в тени щеки. Знак не выступал над кожей, но я, даже не видя, чувствовала его под ладонью. Марек не отстранился, опустил ресницы, посмотрел на порожек, а потом бездной глаз – на меня. Будто в капкан поймал.

– Как вышло, что ты слышал меня на дороге, когда мы нашли не-мертвых.

Качнул головой и словно потерся о ладонь, улыбнулся кривовато.

– Инстинкты и инструкции – идеальное сочетание.

– Только Есмалу не говори, еще обрадуется…

Ближе… Тень отползла с лица. Взгляд не отпускает. Я – не отпускаю. Его рука на запястье, на сгибе локтя, перстень с изумрудом провернулся на пальце и царапнул покрывшуюся мурашками кожу. Ближе…

Хочешь – возьми.

Хочу… Мар, иди ко мне…

Все, что нас разделяет – выступающий над полом кусок дерева. Я достаточно делала шагов навстречу, я жду что и ты сделаешь шаг.

Он сделал.

Отступил назад. Рывком. Под кожей на лице проявились синим абрисы черепа, гневно полыхнул в глазнице огонь. Миг и пропало. Мои руки больше никто не держал.

– Спокойной ночи, Мика.

Голос – стылый осенний туман. Серый. Как обрывки паутинных нитей, что протянулись от моих пальцев к привратному знаку на его лице.

Грань пощекотала лопатки.

Бездна рассмеялась и обняла со спины, утешая. Те же руки, то же лицо – зеркало врать не станет. Или станет? У него длинные волосы и нет привратного знака. Он тоже пахнет теплым влажным камнем, спрятанным глубоко-глубоко под древним домом, у самых его корней. Но и только. Никакой карамели. Но можно закрыть глаза и представить. Или просто смотреть в зеркало, как такие же руки расстегивают пуговицы на рубашке и убирают повязку с груди.

Шрам был ужасен. Начинался как раз там, где заканчивалась привратная лента.

Бедняжка. Это легко исправить. Перейди в иную форму.

Легко. Чудовища, как это ни странно, не особенно любят сидеть в темноте, они тоже хотят внимания. Спекшиеся перья, ярко-синий зрачок, оборванные дымные ленты за спиной, расстегнутая до пупка рубашка. Часть живота тоже в перьях. Они тлеют по краю.

Иная форма пластична, просто вспомни, как было раньше. А я помогу.

Я прикрыла глаза и представила, что это другие пальцы касаются груди, рождая волну желания.

Только попроси, сокровище мое…

– Прошу. Иди лесом, Ясен.

Как скажешь, – рассмеялась бездна. – Отдохни. Ты устала.

Отступил назад и растаял. И дверь за грань сам прикрыл, как вежливый гость. Посмотрела в зеркало – там была только я. Обычная. Уже без шрама. Нацепила на привычное место цепочку с кулонами, схватила пакет с постельным бельем, рванула. Простыни оказались возмутительно красными и гладкими. Легла. И холодными. Дрожа, прижалась к стене.

Шорох.

Положила ладонь на шершавое дерево. Пусть так…

Нет, так – не хочу.

Порожек в его комнату я перешагнула в рубашке и простыне и даже не заметила. Свет-сфера едва тлела, и да – кровать стояла именно там, где я думала. Он не стелил постель, лег в одежде поверх покрывала. Ничего, у меня с собой как раз есть одна простыня.

Сел.

– Мика, что случилось?

Ничего, магистр Холин. Ничего не случилось. Пока. Что это за взгляд? Простыня на пол упала? Она такая скользкая, не удержать. Да и зачем она мне, если есть ваши колени, на них удобнее. И ваши волосы, они такие же гладкие. И ваши губы, они такие…

Он ответил. Жадно и зло, будто наказывал

– Это… ничего не значит… магистр Холин, – задыхаясь, проговорила я, отрываясь от его рта, торопливо расстегивая его рубашку и рывком сдергивая с плеч, – это ничего не… ниче…

Его руки горячим вверх по животу, груди… Ближе… О, тьма! Зачем на вас столько одежды, магистр Холин. На мне вот нет ничего, только рубашка. Была

– Это ничего не…

– Ничего… не значит, конечно… я помню, – рычит угрожающе и поддается так сладко. А потом – рывком на постель.

Теперь правильно, никакой одежды, к демонам одежду, кто вообще ее придумал…

Придавил тяжелым телом. Пульс – один на двоих…

Поцелуи тоже злые, колючие, как расколотая карамель… Еще… Мой…

Сгреб мои волосы, потянул, заставив запрокинуть голову, впился губами… зубами в бьющуюся под кожей жилку.

– Это просто… ветер… – шепчу, – просто….

– Ветер в ладонях… это я тоже помню…

Прижал рот ладонью, лишая возможности вдохнуть, а вторая… там, где бьется пульс… Я приподнялась, потому что…

– Впусти меня. – Он. Шепотом. – Моя…

Я – навстречу… Еще… Мой…

Океан тьмы с синими искрами.

Мар… Я тебя…

Во мне достаточно света, я пришла за тьмой. Пришла, чтобы взять.

А потом сытым урчащим зверем, лежать у него на груди, укрытая той самой, принесенной с собой простыней, и засыпать, слушая, как бьется его сердце под привратным знаком, как горячая рука обнимает поперек, удерживая от падения.

Ну надо же, – хохотнула бездна у меня в голове и будто пощекотала мои голые лопатки. – Ты с ним была или меня представляла? Больше не стану оставлять тебя в таком настроении одну. – Урчание сменилось на свистящий сип: – Хочешь покажу кое-что?

– Провали… -- договорить я не успела.

Меня дернуло с постели, как собаку за поводок. Рука сама собой рванула с отпустившей его цепочки ключ, вытягивающийся клинком, а в следующий миг мертвое железо прижималось к шее проснувшегося, но не успевшего увернуться Марека.

Нетнетнетнетнетнет… Отпустиииии

Я. Велел. Тебе. Отдыхать.

С каждым словом кромка сильнее прижималась к пульсирующей жилке. Набухла и скатилась по коже темная капля. Черные глаза, холодно отблескивая синим, следили из-под ресниц.

Отпустиотпустиотпустиего…

Плохо просишшшь…

Зазубренный край вдавился глубже. Капель прибавилось. Взгляд, холодный и острый, как врезающийся клинок, остался прежним.

– Ты сказал: хочешь – возьми! Я взяла! – отчаявшись, рявкнула я.

Злость затопила и кожа покрылась тлеющими спекшимися перьями снаружи и внутри. Дымные ленты изогнулись острыми углами, шипами и лезвиями, на краях которых заплясали разноцветные звездные сполохи.

Вот так и надо было, вместо того, чтобы ныть! – пропела бездна и злорадно добавила: – Он сам тебя накажет. Ты же знаешь, он умеет наказывать.

Ясен рассмеялся и отпустил. Мертвое железо дернулось вверх, меня смело синим вихрем, швырнуло о стену, ломая шипы и лезвия. Оглушило. Я всхлипнула и потянула на себя край простыни, алым шрамом лежащей на полу поперек комнаты.

Дрогнула, расползаясь реальность выпуская серую муть грани.

– Ты еще поплачь, – сказал соткавшийся из теней Геттар и помог подняться, – зачем дразнила?

– Он говорил…

– Он любит поговорить. Но у всего сказанного им всегда есть как минимум еще один смысл.

– Ты у него кто?

– Развлечение, – Геттар потер дыру на груди, сунул руку внутрь и достал орхидею. – Попробуй сама.

Я сжала лепестки когтистой рукой, по телу пробежала дрожь, словно в меня вдохнули немного сил. Ничего себе!

– Именно. И ему не надоест.

В дыре сформировался новый цветок. За спиной Геттара вспухла чернота, когтистая рука сцапала бутон, высунувшись из груди.

– Никогда, – сказал Ясен, стряхивая искры и ошметки разбитой тени в серость под ногами.

– Зачем пришел.

– Я передумал. Ты наказана. Уйдешь, когда я позволю, – прорычал Ясен и дернул к себе за тянущийся к моему горлу жгут, сотканный из кровяной взвеси. Намотал поводок на кисть, заставляя меня вытянуться и запрокинуть голову, лизнул шею. – Ты – мое сокровище.

– Холин, что тут у тебя за гро… О! А чего это вы голые?

– На себя посмотри!

– На мне хотя бы штаны есть.

– На мне тоже. Сейчас будут.

– У тебя кровь… Это она тебя? Чем?

– Подбери клыки. Она. Ритуальным клинком.

– Холин? Что… что с ней?

– Ходит во сне, говорит во сне, во сне выходит за порог. Как по-твоему, что с ней?

– Это не похоже на сон.

– А я и не говорил, что это похоже на сон. Дан не лезь, мешаешь, я и так почти ничего не слышу.

– Мар, разбуди ее…

– Сказал же…

– Буди ее! Она на “поводке”!

Меня впечатало в стену, впритирку к виску, завибрировав, вонзилось мертвое железо. Дрожь металла эхом отдалась в голове, зубы мерзко заныли. Мар опустил руку, подошел, спокойно вынул клинок, крутнул в пальцах и спрятал за гранью.