Нехоженые тропки

Глава 9. Когда-то в Риме

Мы прибыли. Я оглянулся по сторонам. Посмотрел на Сьюзи.

— Сдерживай меня, Сьюзи, или я поубиваю все, что движется.

— Сдерживайся сам, спокойно возразила Сьюзи. Ты прекрасно знаешь, что я не занимаюсь лишением свободы. Это вредит моей репутации.

— Даже не верится! — я топнул ногой от разочарования. — Мы все еще прошли лишь часть пути назад!

— По крайней мере, в этом времени не так воняет, — сказала Сьюзи рассудительно. — По-моему, лошадиное яблоко на улице проделало чертовски долгий путь.

— Могу плюнуть сажей, — сказал я.

Мы вновь появились посреди большой открытой площади, под испещренным звездами небом и огромной полной луной Темной Стороны. Здания вокруг площади были низкими и приземистыми, камень и мрамор, с безошибочно узнаваемыми классическими чертами римской архитектуры. Мужчины в подпоясанных тогах с любопытством посмотрели на нас и отправились своим путем, как будто странные люди, внезапно возникающие из ниоткуда, были здесь обычным делом. Возможно, так оно и было на этой Темной Стороне.

— Первый или второй век, — снова блеснула знаниями Сьюзи. — Римляне построили Londinium на Темзе, и были первым человеческим сообществом, колонизирующим уже существовавшую к тому времени Темную Сторону. Извне Рим правит Британией, после успешного вторжения Юлий Цезарь в 55 до н. э. Это была, фактически, его третья попытка; дикие бритты дважды сбрасывали его армии назад в море. И защитная тактика, используемая друидами-жрецами, потрясла даже закаленных римских легионеров. Итак, Рим теперь правит железной рукой. Римляне принесли закон, дороги, рабство, и распятие на кресте. Ты слушаешь, Тэйлор? Эй, Тэйлор?

Мои зубы были сжаты настолько, что свело челюсти. Я попытался разжать их, но не лежало сердце. Я не мог поверить, что мы опять потерпели неудачу. Мы были опять, по меньшей мере, за столетие до момента создания Темной Стороны, а, возможно, и больше, и без возможности двигаться дальше. Все, что я сделал, все мои жесткие и безжалостные поступки, весь вред и смерть, причиненные мной…все было впустую. Я посмотрел на сердце Мерлина в своей руке. Оно больше не билось и не сокращалось. Оно стало просто темно-красным комком мышц, истратив все свое волшебство. И это означало, что мы застряли. Я бросил сердце на землю и наступил на него, но оно было уже слишком твердым и жестким, чтобы я смог его раздавить. Я вздохнул. У меня не было в запасе сил остановить подступающую истерику. Я слишком устал, чтобы злиться, и мне было слишком горько — для безумия. Сьюзи ощутила мою боль и постаралась успокоить единственным доступным ей способом — стоя рядом со мной и поддерживая своим холодным спокойным присутствием. Я помнил время, когда обычно было наоборот. Мы оба проделали длинный путь от того, кем мы были обычно, Сьюзи и я.

— Эй, Вы! — произнес громкий, резкий и совершенно не дружественный голос. — Стойте на месте и даже не думайте хвататься за оружие!

— Здорово, — отреагировал я. — Развлечение.

— Жаль дураков, — добавила Сьюзи.

Мы оглянулись. Люди на площади расходились, достойно и цивилизованно, в то время как группа римских легионеров направлялась прямо к нам. Они были в броне, знакомой по фильмам, хотя она и выглядело грубой, грязной и заношенной, как и люди в нее одетые. Они были невысокими и коренастыми, с жестокими лицами и многое повидавшими глазами. Типичные городские копы. Они промаршировали по площади, с короткими мечами в руках, и быстро перестроились в полукруг, окружая нас. Сьюзи уже держала дробовик, лениво лежащий у нее в руках. Она поглядела на меня, и я слегка качнул головой. Лучше всего не создавать проблемы без необходимости, пока мы толком не разобрались в местных условиях. На одном плече Сьюзи несла тело Нимуи, но при подходе легионеров сбросила его на землю, чтобы освободить себе руки. Легионеры взглянули на тело, потом — на нас. — Правда, высокие? — тихо произнес кто-то из них.

— Когда мне понадобится твое мнение, Маркус, я выбью его из тебя, — проворчал старший. Он постарался смотреть как можно более запугивающе, нисколько не беспокоясь, что должен для этого оглянуться. — Я — Тавиус, старший Патруля. Ты — гаражанин?

— Почти наверняка нет, — ответил я. — Мы лишь проходим мимо. Надеюсь. Я — Джон Тэйлор, и это — Сьюзи Стрелок. Не стоит ее расстраивать.

— Ты говоришь на латыни как гражданин, — сказал Тавиус. — Возможно, у вас есть законные дела здесь. А кто покойник?

— Никто, кого бы вы могли знать, — ответил я.

— Документы!

Я проверял карманы пальто на случай, если Дедушка Время вдруг что-то положил, но, видимо, и его помощи были пределы. Я пожал плечами и светло улыбнулся старшему Патруля.

— Извини. Бумаг нет. Взятка подойдет?

— Но…

— Заткнись, Маркус! — рявкнул Тавиус. Все его внимание было обращено ко мне, а улыбка превзошла все границы. — У нас задача — поддержание порядка в этой сверхъестественной дыре с дерьмом, и мы принимаем дань только от законных граждан. Здесь же я вижу труп и кровь вокруг вас. Надеюсь, вы скажете мне, что есть совершенно разумное объяснение всему этому…

— На самом деле, нет, — сказал я. — У меня есть неестественное объяснение, правда, жизнь слишком коротка. Почему бы тебе не поверить мне на слово, что эта леди и я очень сильны, очень опасны, и нас до крайности достали недавние события, и поэтому, если ты не хочешь, чтобы мы превратили твой отряд в собачий корм…

— О, черт, — сказал Тавиус. — Вы маги?

— Говорил же, давай заплатим дополнительно за полное благословение.

— Я не буду повторять, Маркус! Теперь принесите мне кровавый список.

Самый маленький из легионеров спешно подошел и вручил старшему свиток, быстро и хитро мне улыбнулся и подмигнул Сьюзи. А потом стремительно вернулся в строй. Тавиус развернул свиток и тщательно его изучил.

— Итак, вы — боги, разгуливающие инкогнито?

— Точно нет, — заверил его я. — И не верь никому, кто скажет иначе. Они только догадки.

Тавиус секунду обдумывал мои слова, а потом перешел к следующему вопросу в своем контрольном списке. — Являетесь ли вы — Властью, Силой или Сущностью?

— Не как таковыми, — ответил я.

— Являетесь ли вы магом, колдуном, вызывателем духов или предсказателем?

— Об этом существует множество споров, — сказал я, — но я предпочитаю их не комментировать. Однако, справедливости ради стоило бы отметить, что мы с леди опасны по целому ряду сверхъестественных и крайне неприятных причин.

— Я могу пукнуть и поджечь, — вызвалась Сьюзи добровольцем.

— Не соглашайся, — быстро предостерег я Тавиуса.

Он несколько раз моргнул, а потом снова уставился в свой контрольный лист. — Как мы уже установили, вы не граждане, так…что за боги вас защищают?

— Ни одного, насколько мне известно, — сказала Сьюзи.

— И, я думаю, мы можем спокойно предположить, что я не найду ваших варварских имен в разрешенном списке, — сказал Тавиус, свертывая свиток с явным удовлетворением. — Что означает, что вы — честная добыча. Ну-ка, мальчики, арестовать их. С обвинениями мы разберемся позже.

— Они сказали, что они опасны. Сильны и опасны.

— Боги, ты — тряпка, Маркус. Как ты вступил в Легион — загадка для меня.

— Они достаточно высокие, чтобы быть опасными.

— Слушай, если бы у них за душой было хоть что-нибудь магическое, они бы уже применили это, так? А теперь арестуйте их, или на обед останетесь без сладкого.

— Что за черт, — сказал я. — У меня было и вправду гнилое время, значит, можно кем-то попользоваться, чтобы привести чувства в норму.

И я ударил Тавиуса кулаком между его глаз-бусинок. Его голова качнулась назад, а сам он отступил назад шага два или три, но он не упал. Или их взаправду жестко воспитали в Легионе, или я теряю сноровку. Тавиус с коротким мечом устремился ко мне. Я поймал его пристальный взгляд своим, и он резко остановился, как если бы врезался в стену. Я держал его взгляд, его лицо пошло пятнами, короткий меч выскользнул из руки по мере того, как разжимались пальцы. Я ударил его еще раз, на сей раз он упал и остался лежать. Так было значительно лучше. Я чувствовал себя так, будто в руке сломались все кости.

Остальные легионеры двинулись на нас, надеясь задавить числом. Сьюзи застрелила четырех одного за другим, работая помпой дробовика с искусством профессионала. Громкий шум, брызги крови и ужасные раны рассеяли легионеров, как напуганных птиц, и я думал, что они побегут, но вновь дали о себе знать тренировки. Малодушных в Патруль на Темной Стороне не берут. Чтобы не быть мишенями, они рассеялись, а потом двинулись на нас, маршируя в своих сандалиях прекрасным унисоном. Я вернулся к своей обычной реакции, использующей уловку «вытащи-пули-из-оружия». Я не был однозначно уверен в эффекте, поэтому был приятно удивлен, когда оружие Легионеров, их броня и одежда исчезли, оставляя их совершенно безоружными и с голыми задницами. Они глянули на себя, на нас, а потом, как один, развернулись и убежали. Есть предел тому, перед чем готов оказаться даже обученный солдат. Сьюзи начал поднимать стволы, но я покачал головой, и она опустила их. Она смотрела на убегающие голые задницы и покачала головой.

— Жалкое зрелище, Тэйлор.

— Всему, что я знаю, меня научила ты, — сказал я щедро.

Мгновение она задумчиво рассматривала меня. — Никогда не могу быть уверена, что ты ничего не можешь сделать.

Я усмехнулся. — В этом и суть.

Мы наблюдали, как легионеры на скорости разбегаются с площади, наверное, торопясь доложить о нас начальству. Несколько человек снова забрели на площадь. Они взглянули на Сьюзи, а потом на меня очень неодобрительно. Я широко улыбнулся им, и они все вспомнили, что у них есть срочные дела где-то в других местах.

— Тебе лучше? — спросила Сьюзи.

— Ты даже не представляешь, насколько, — ответил я.

Я хорошенько присмотрелся к тому, что нас окружало. Надежные и основательные каменные здания, украшенные колоннами, портиками и барельефами. Большинство последних изображали богов, монстров и людей, придающиеся порокам друг с другом. Центр площади занимала группа громадных статуй, изображающих или местных богов и богинь или идеализированных мужчин и женщин, в большинстве — голых, — ярко раскрашенных. Я выразил свое удивление, и Сьюзи тут же снова включилась в режим лекции. Я с трудом вспоминал, что когда-то она произносила не больше дюжины слов за раз. Слабое образование — ужасная вещь.

— Все классические статуи раскрашивались, и регулярно подновлялись. Римляне переняли это древних греков, наряду со всем остальным, что не было прибито. Даже своих богов, хотя у них, по крайней мере, хватило приличия их переименовать. Мы привыкли к статуям в музеях — старый, потрескавшийся голый камне и мрамор, потому что это — все, что выжило. — Она резко остановилась. — Тэйлор, ты опять странно смотришь на меня.

— Я впечатлен, — ответил я. — Честно.

— Слушай, мне на халяву подключили канал «История», ОК? Я подписалась на «Оружие & Боеприпасы», а «История» входила в пакет.

— У кабельного телевидения есть ответы на многие вопросы.

Я вернулся к осмотру зданий, потихоньку осознавая, что все они, так или иначе, были храмами. Большинство было посвящено местным римским богам, довольно многие из которых, включая Юлия Цезаря и Августа Цезаря, заполнены идеализированных бюстами, восхваляющими их благородные черты.

— После Юлия все римские императоры после смерти объявлялись богами, — сказала Сьюзи. — А иногда даже при жизни. Хороший способ контролировать захваченные народы, говоря им, что их Император был богом.

— Говоря по правде, я это знал, — сказал я. — Я лично видел Клавдия. И Пентхаус Калигулы. Но только потому, что в нем была Хелен Миррен.

Другие храмы были посвящены Дагону, Змею, Сыну Змея, Ктулху, нескольким старым греческим богам, полудюжину имен которых я смутно помнил с Улицы Богов, и еще целой пачке, о которых я даже не слышал. И один храм, посвященный Лилит. Я полагал, что случайно, но он не казался более или менее важным, чем любой другой.

— Нет ни одного христианского храма, — внезапно заметил я.

— Еще слишком рано, — сказала Сьюзи. — Хотя, наверное, есть какие-то тайные подземелья.

Я обратил внимание на прохожих на площади. Как ни считай, людей из них было меньше половины. Были эльфы, двигавшиеся молчаливыми группами с математической точностью, составляя странные фигуры и образы, чуждые, запутанные, как снежинки. Человекообразные рептилии быстро скользили по наиболее темным участкам площади, противоестественно изящные, с чешуйчатой кожей, отливавшей бутылочно-зеленым под случайным светом светильников. Большие приземистые создания, состоящие из переливающегося разноцветного газа, передвигались медленными рывками, их формы ежеминутно дрожали и изменялись. Жидкие сущности ростом со здания переливались через площадь, оставляя за собой липкие следы. Сущности из земли разрушались, едва ступив, а живые огни вспыхивали и мерцали, возникая и исчезая со скоростью, незаметной для человеческого глаза. В эти первые годы Темной Стороны человечество было меньшинством, а создания и силы, давно забытые и высланные на Улицу Богов, разгуливали открыто.

Два здоровяка, огромные раздутые монстры, закутанные в развевающиеся меха, выступили на площадь с противоположных сторон. Ростом каждый превосходил крупнейший из храмов, и земля содрогалась от их шагов. Они воззвали друг к другу голосами, похожими на раскаты грома или столкновение скал, и ничего человеческого не было в этом звуке. Они столкнулись в центре площади, отшвырнув статуи богов и героев, и обрушили друг на друга тяжелые кувалды.

На площади были и люди, но они, в основном, держались в стороне, предоставив остальным полную свободу действий. Были дикари кельтского типа, приземистые жестокие мужчины в волчьих шкурах, с синим рисунками на лицах и с глиной в волосах. Они были вооружены мечами и топорами, и рычали на любого, кто подойдет слишком близко. Были римляне, греки, персы, передвигавшиеся ради безопасности вооруженными группами. Некоторые походили на колдунов, а некоторые явно были безумны. И, наконец, тяжелый каменный голем целеустремленно двигался сквозь толпу, и слово Emeth неистово пылало у него на лбу выше грубо прорезанных черт лица.

Эта ранняя Темная Сторона была странным, причудливым, опасным местом. И я чувствовал себя, как дома.

— Итак, — голос Сьюзи удивительно подходил к сложившимся обстоятельствам, — Лилит хотела, чтобы мы попали сюда, или сердце Мерлина просто исчерпало силы слишком рано?

— Убей меня бог, — сказал я. — Но бы нисколько не удивился, если бы дорогая мама по-прежнему вмешивалась, по ее собственным непостижимым причинам. Или она все еще пытается удержать нас в стороне от истоков Темной Стороны, или есть здесь что-то такое, что, как она считает, я должен увидеть. Ситуация усложняется тем, что Лилит возможно, где-то здесь. Ее раннее Я, конечно. Возможно, ее еще не изгнали. Мы оказываемся перед необходимостью контролировать себя, Сьюзи. Мы не можем позволить себе привлечь ее внимание.

— Почему? Эта Лилит не знает, кто ты такой.

— Думаю… ей достаточно взглянуть на меня, чтобы понять, — ответил я. — И потом она станет задавать вопросы… Если она узнает о своем изгнании в Лимбо, держу пари, что она предпримет шаги, чтобы его предотвратить, и искорежит наше Настоящее.

— Что будем делать с телом ведьмы? — спросила Сьюзи. Сомневаясь, она всегда переходила к ближайшим практическим проблемам.

Я осмотрелся и заметил что-то, похожее на муниципальную свалку, в одном углу площади. Помойка была большая, с высокими кучами, и окруженная мухами, собаками и прочим. Я указал на нее Сьюзи, та кивнула. Она наклонялась и небрежно закинула тело Нимуи на плечо, а я поднял сердце Мерлина. Темные мышцы уже начали превращаться в месиво. Мы бросили сердце и тело в груду накопившегося мусора. Густые тучи потревоженных мух роились вокруг, сердито гудя. Вонь была невозможная. Среди городского мусора было довольно много других трупов, на разных стадиях разложения. Частью — человеческих, частью — точно нет, и было удивительно много мертвых собак и волков. Какие-то мелкие пушистые и верткие штуки шныряли вокруг по кучам, выбирая кусочки повкуснее.

— Никто не заметит еще один труп, — удовлетворенно сказала Сьюзи, — По-моему, в эту эпоху хоронили только граждан.

Я кивнул, пристально глядя на Нимую. Руки скрючены, голова откинута назад, застывшие пустые глаза. — Она умерла из-за меня, — сказал я. — Просто ребенок, с мелкими амбициями и стремлением к главному шансу. В конце концов, она была единственной, кто по-настоящему любил своего «старого сахарного папочку». Умершая и попавшая сюда, потому что я уговорил ее помочь нам.

— Ты не можешь спасти всех, — сказала Сьюзи.

— Я даже не попытался, — ответил я. — Я был слишком зациклен на собственных проблемах. Я использовал ее… чтобы получить то, что мне нужно. Я не думаю, что мне очень нравится человек, которым я становлюсь, Сьюзи.

Сьюзи фыркнула. У нее никогда не было большого количества времени для сантиментов, по серьезным причинам. — Чем займемся теперь — спросила она оживленно.

— Нам нужна информация, — сказал я, радуясь возможности отодвинуть совесть в сторону и сконцентрироваться на здесь и сейчас.

— Здесь, на этой Темной Стороне, должен быть кто-то или, что более вероятно, — Что-то, — обладающее достаточной силой отправить нас дальше назад, в то время, где и когда мы должны быть. Должен быть.

Сьюзи пожала плечами. — Навскидку не назову никого. Большинство Сил, нам известных, еще даже не родились или не созданы. — Она оглядела храмы. — Думаю, люди всегда молились богам. Римские боги весьма активно вмешивались в человеческие дела.

— Мне не слишком хочется привлекать их внимание, — сказал я. — Они обязаны будут задать вопросы, а ответы их только расстроят.

— Нам нужно идти в Клуб Londinium, — неожиданно сказала Сьюзи.

— Почему?

— Потому что Швейцар в шестом веке помнил, что мы там были. Поэтому, что бы мы не сделали при встрече с ним, это должно было произвести чертовски яркое впечатление.

Я нахмурился. — Ненавижу ходить кругами. По-моему, мы должны разорвать порочный круг, чтобы больше ничто не было предначертано. Я не должен идти в Клуб, если не хочу. Поэтому мы идем прямо в самый старый бар в мире, как бы он здесь ни назывался, и задаем свои вопросы.

— Мы могли бы это сделать, — сказала Сьюзи. — Только как мы собираемся его найти, даже не зная названия или где он находится? Учитывая твое нежелание использовать дар…

— Нет, точно нет. Здешняя Лилит почти наверняка заметит… — Я задумался, а Сьюзи терпеливо ждала. Она всегда доверяла моей способности найти выход из любой ситуации. — Нам нужна подсказка, — решил я наконец.

— Звучит как план, — сказала Сьюзи. — Хочешь, чтобы я стала хватать людей наугад и совать им дробовик под нос?

— Есть путь попроще, — сказал я. Я присел около бесчувственного римского Легионера, которого я перед этим вырубил, и несколько жестокими методами привел его в себя. Я поддержал его, пока он стонал и сыпал проклятиями, а потом ободряюще улыбнулся. — Нам требуются подсказки, Тавиус. Ты говоришь нам, как найти самый старый бар в мире, мы уходим и оставляем тебя, и ты никогда больше снова нас не увидишь. Договорились?

— Самый старый бар? — мрачно переспросил легионер. — Который из них? Я могу назвать несколько, который могли бы претендовать на это звание. А вы разве не знаете, как он называется?

Я вздохнул и посмотрел на Сьюзи. — Полагаю, он еще не существует слишком долго, чтобы заслужить свою репутацию.

— Тогда идем в Клуб Londinium?

— Похоже на то. Ты же знаешь, где его искать, правда, легионер?

— Конечно. Но он только для Граждан. Исключительно для членов Клуба, и защищен всем римским пантеоном. У таких, как вы, нет ни одного шанса когда-нибудь увидеть его изнутри.

Я вырубил его снова, и опять забегал кругами, нянча разбитую руку и проклиная все. Есть причина, по которой я стараюсь избегать драк — я в них полное дерьмо. Сьюзи очень мудро промолчала.

Мы направились сквозь Темную Сторону, следуя указаниям Тавиуса. Первое, что я заметил, было то, что в римские времена воздух был значительно чище и прозрачнее. Я мог ясно разглядеть небо Темной Стороны, без единого намека на дым или смог. А потом что-то действительно крупное пролетело на фоне огромной луны, полностью закрыв ее на мгновение. Я остановился и смотрел, искренне впечатленный. Время от времени мне требовалось напомнить себе, что это не та Темная Сторона, которую я знал. Другая. Опасное время, опаснее даже шестого века, где Могущественные силы чувствовали себя свободно и не встречали сопротивления, а человечество было лишь снисходительно допущенным новичком.

Единственными источниками света были факелы и масляные лампы, закрепленные везде, где только можно, но их явно не хватало. Тени были очень глубокими и темными, и многие, казалось, предпочитали их. Толпы людей и прочих носились взад-вперед по узким улочкам и переулкам, занятые своими делами, и едва ли можно было различить уличное движение и пешеходов. Само движение было медленным и величественным: немного повозок, немного лошадей (с рабами позади, чтобы убирать за ними), и люди явно высшего сословия, лежащие на носилках, которые переносили — как мне сначала показалось — рабы, но по их мертвым лицам и застывшим взглядам я понял, что это зомби.

— Ты — эксперт, — обратился я к Сьюзи. — Как называются эти носилки?

— Паланкины, — тут же ответила она. — Мне показалось, ты сказал, что ты лично наблюдал за Клавдием!

— Наблюдал, но не записывал. Зомби заметила?

— Конечно. В это время их называли личами. Должно быть, нехватка хороших рабов, или рабы обнаглели. Мертвые не дерзят.

Указания Тавиуса были слишком подробными, поэтому я вынужден был их записать. (Тавиус был изрядно впечатлен шариковой ручкой.) Они, казалось, описывали бесконечные круги, зачастую без видимых причин. Фактически, нам требовались годы, чтобы куда-нибудь дойти, а я уже был сыт по горло необходимостью пробиваться сквозь бессмысленные толпы. Поэтому, увидев возможность срезать путь, я так и сделал. Я свернул на совершенно обычную улицу, дошел почти до конца, и оказался там, откуда начал. Я остановился и огляделся. Сьюзи терпеливо смотрел на меня, пока я размышлял. Она не была выше того, чтобы заявить — «Я же тебе говорила», — приберегая это для действительно раздражающих моментов, но вряд ли в этот миг она доверяла моему настроению.

— У меня чувство, — наконец произнес я, — что пространство этой новой Темной Стороны еще должным образом не успокоилось. Направления могут быть произвольными, а пространство может накладываться само на себя. Я слышал старые истории об этом, но такого на нашей Темной Стороне не случалось уже целую вечность. Власти намерены держать это под контролем, потому что это хорошо для бизнеса. Итак… Думаю, с этого момента нам лучше точно придерживаться указаний Тавиуса.

— Я тоже, — сказала Сьюзи.

— Тебе ведь до зарезу хочется сказать «Я же тебе говорила»?

— Я бы не осмелилась.

Мы поднажали, точно следуя указаниям, но не прошло и десяти минут, как попали прямо в ловушку. Мы проходили через подозрительно пустынную площадь, когда все вдруг исчезло, и мы оказались в каком-то другом месте, поразившем нас, как удар. Воздух был ужасно горячим и липким, с запахом тухлого мяса. Свет был темно- бордовый, и, осмотревшись, я увидел большое красное солнце в болезненно-розовом небе. Вокруг нас были джунгли из плоти и крови. Они простиралось на мили вокруг, деревья, кустарники, висящие лианы — и все это — из мяса. И все это медленно шевелилось, реагируя на наше внезапное появление. Сьюзи уже держала дробовик и искала цель.

— Это что — Кромка Времени? — ее голос, как всегда, был спокоен и сдержан.

— Может быть, — ответил я, стараясь поддержать ту же тональность, — Какая-то слишком экстремальная альтернатива, прошлое или будущее или… чертов Тавиус! Он специально нас не предупредил, — в надежде, что мы попадем прямо сюда!

— Уродливое кровавое место, — сказал Сьюзи, и я вынужден был согласиться.

Мы стояли на маленькой прогалине, в джунглях, сделанных из мяса. Огромные деревья были красными и фиолетовыми, а крупные кожистые листья на них были с костями. Некоторые из деревьев были явно беременны, с выпирающими вздутиями на стволах, пронизанными темными венами. Все растения имели плоть и кровь, их розовая кожа истекала потом в этой печной жаре. Отовсюду несло жирным, отвратительным смрадом разлагающейся плоти, приносимым еле заметным ветерком, оставляя во рту неописуемый привкус. Были и цветы, большие, мясистые как киношные раковые язвы, — розы, там и тут, красные, как кровь, на высоких позвоночных столбах, с темно-красными лепестками, окружающими рты, наполненные иглами зубов. Все они повернули головки в нашу сторону, из их ртов раздались резкие, шипящие звуки. Они говорили с друг другом.

Над и под тяжелыми стволами упавших гигантов в джунглях едва виднелись полустертые останки древних, разрушенных зданий. Старые, очень старые постройки, давно покинутые тем или чем, что их построило. Это был мир, где развитие пошло совершенно по иному пути. Существа с зубами и когтями, сменились существами с лозами и шипами.

Это был чуждый ландшафт, как будто другая планета, и мы со Сьюзи ему не принадлежали. Я чувствовал себя… ужасно одиноким. Некоторые из мясных растений уже медленно разворачивались к нам, а розы злобно шипели друг на друга. Деревья, похожие на глыбы гнилого ливера, вырвали розовые корни из темной почвы и качнулись к нам. Вокруг них раскрылись колючие усики, как будто деформированные цепкие зонтики. На испещренных темными жилами стволах раскрылись липкие рты. Сьюзи выхватила дробовик, передергивая цевье, и деревья вокруг нас взорвались клочьями кровавой плоти. Высокий вой пронесся в воздухе, нечеловеческий скрежет, как будто все джунгли закричали от боли и гнева. Быстрый взгляд вокруг показал, что джунгли напирают на нас со всех направлений. Даже большие деревья устремились к нам. Сьюзи поддерживала темп огня на должном уровне, шум вблизи оглушал, но это даже не замедлило продвижение. Мясистые растения затягивали повреждения и продолжали напирать. Сьюзи поняла, что лишь впустую переводит боеприпасы и схватилась за одну из гранат на поясе.

Я решил, что пришло время вмешаться, прежде, чем все действительно выйдет из-под контроля. Я захватил ближайшую розу и с натугой выдернул из темного грунта. Она визжала, как свинья, разделенная со своим корытом, хлеща вокруг своим позвоночником и пытаясь обкрутиться вокруг моего запястья и руки. Я крепко сжал ее чуть ниже бутона, достал из кармана пальто зажигалку с серебряной монограммой и высек огонь. Другие розы закричали в унисон, и джунгли замерли. Я держал пламя около розы, и лепестки отодвигались от него.

— Отлично, — сказал я. — Прочь, или розе конец.

Пауза, а потом все мясные джунгли заметно отступили. Они не могли понять моих слов, но они почувствовали, что я имел в виду. Я посмотрел на Сьюзи и резко отвернулся. Она проверила, что путь позади нас чист, и кивнула. И медленно, шаг за шагом, мы попятились по пути, который принес нас в этот ужасный мир. Джунгли наблюдали, как мы идем, мясистые листья гневно дрожали. Роза яростно корчилась в моем зажиме, пытаясь освободиться, огрызаясь на меня своими мерзкими зубами. А затем внезапно фиолетовое сияние исчезло, сменившись успокаивающим сумраком Темной Стороны. Мы пересекли границу Кромки Времени, вернувшись назад. Роза издавала полные муки завывания, пока я не хлопнул ее по лепесткам и не прекратил это. Я затолкал ее в карман пальто, и она замерла. Я не беспокоился, что она убежит: мое пальто в состоянии позаботиться о себе. Я несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь выбросить из памяти смрад гниющего мяса.

— Действительно ужасное место, — как обычно ровно и спокойно сказала Сьюзи. Она убрала дробовик и смотрела на меня. — Как ты вычислил, что розы были так важны?

— Легко, — ответил я. — Они были единственными, у кого был язык…

— Пошли в Клуб Londinium, — сказала Сьюзи. — И встретимся лицом к лицу с опасностями, которые мне понятны.

Мы точно следовали указаниям Тавиуса, на каждом шагу подозревая ловушки, но достаточно скоро благополучно достигли Клуба Londinium. Внешне он бал таким же, как всегда, только намного чище. Каменный фасад был безупречен, ярко переливаясь под множеством фонарей, и эротические барельефы выглядели столь реалистично, что, казалось, вот-вот выпрыгнут из стены и начнут к вам приставать. И там, стоя на лестничной площадке и охраняя вход, находился Швейцар. Он по-прежнему выглядел на столько, сколько каждый мог ему дать. На сей раз он носил простую белую тунику, мускулистые руки так же твердо сложены на широкой груди. Он бросил лишь взгляд на нас со Сьюзи, нашу покрытую грязью и кровью одежду, и прямо сбежал со ступеней, чтобы полностью закрыть нам проход. Так как убеждения и добрые слова явно не годились, я залез в карман пальто, вытащил розу, и преподнес ее Швейцару. Он автоматически взял, а потом выкрикнул от шока и отвращения, когда тернистый позвоночник обвился вокруг его руки, бутон метнулся к лицу, а зубы защелкали перед глазами. Ему понадобились обе руки, чтобы сдержать ее. И пока он был занят, за его спиной мы со Сьюзи прошли через дверь в фойе, с высоко поднятой головой, как будто мы свои.

На сей раз вестибюль переливался белой плиткой с огромной цветной мозаикой, покрывающей весь пол, все было новое, свежее и сияющее чистотой. Повсюду горели масляные лампы, заполняя фойе золотистым светом так, чтобы ни одна тень не испортила эффекта. Мозаика на полу изображала весь пантеон римских богов и богинь, занимающихся чем-то столь эротическим и запутанным, что я с трудом улавливал смысл, но мозаика на потолке привлекла мое внимание. Это был стилизованное изображение женского лица. Лица моей матери.

— Меня не волнует, боги ли это, — сказала Сьюзи. — Некоторые из пропорций не могут быть правильными.

Я отвлек ее внимание от пола и указал лицо на потолке. — Это — Лилит, — сказал я. — Дражайшая Мамочка. Говорят, она спала с демонами и рожала монстров.

Сьюзи фыркнула, явно не впечатленная. — Да, она похожа на такой тип женщин. Меня больше беспокоит, что изображено здесь, на полу. Я имею в виду, погляди на парня в конце. Такой дубиной можно забить до смерти детеныша тюленя.

— Забудь. Почему Клуб Londinium поместил изображение Лилит на потолок фойе?

Сьюзи пожала плечами. — Может, она была членом-учредителем Клуба. Это могло бы объяснить его долговечность…

Я покачал своей головой, не убежденный. — Здесь явно что-то большее, чем только это. Это что-то значит…

— Все что-то значит.

Наверное, к счастью, что нас прервал Стюард Клуба, идущий к нам через фойе. Я знал, что это должен быть Стюард: все они одинаково высокомерны, с одинаковыми презрительными пристальными взглядами. Так или иначе, я знал, что нам не повезло. Он остановился на почтительном расстояние от нас, слегка поклонился, и подарил нам его лучшую многострадальную улыбку.

— Ваша репутация бежит впереди вас, сэр и леди. Легионеров, от которых вы убежали, все еще лечат от шока, и пока что вы — единственные, когда-либо рискнувшие зайти в плотоядные джунгли и выйти оттуда невредимыми, так сказать — одним куском. Вы также первые прошедшие мимо нашего Швейцара. Возник даже небольшой спор — удостоить вас медалью или поразить молнией. Кроме того, ясно, что, хотя вы не Граждане или члены Клуба, и вряд ли когда-либо станете, для всех будет лучше, если я поприветствую вас в Клубе и спрошу, как наилучшим образом мы сможем вам услужить. По той причине, что, чем скорее мы избавимся от Вас, тем лучше.

Я взглянул на Сьюзи.

— Почему все не могут быть такими разумными?

— А где тогда удовольствие? — сказал Сьюзи.

— Могу я поинтересоваться причиной вашего прихода, сэр и леди? — сказал Стюард.

Я дал ему короткую версию, и он медленно кивнул. — Что ж, есть множество богов, сущностей и колдунов, являющихся Членами Клуба и сохранивших силу, которые в состоянии помочь вам; и довольно многие из них сегодня здесь. Пройдите в те двери, и вы найдете большинство из них расслабляющихся в парной. Я уверен, что Вы найдете кого-то или что-то, что сможет вам помочь. Не стесняйтесь использовать клубные масла и притирания, только не надо красть полотенца. У нас опять недостача.

— О, не думаю, что стоит беспокоить их в бане, — быстро сказал я. — За обедом будет гораздо лучше.

Стюард потрясенно поднял бровь. — Обеденная зала и vomitorium следуют после ванн, сэр. Ожидается, что все Члены Клуба полностью очистятся, прежде чем их пригласят к столу. Вас совершенно невозможно допустить в вашем… теперешнем состоянии. У нас есть стандарты, которых мы обязаны придерживаться. Если вы избавитесь от своих одежд…

— Всех? — слегка зловеще спросила Сьюзи.

— Ну конечно, — ответил Стюард. — Вы ведь не принимаете ванну одетой, не так ли? Я имею в виду, что вы, конечно, варвары, но ведь существуют пределы для поведения, которые мы готовы здесь терпеть. Это — цивилизованный Клуб для цивилизованных людей. Чистых цивилизованных людей. Если Вы намерены встретиться с наиболее выдающимися Членами нашего Клуба, мы не можем позволить…

— Не можете? — уточнила Сьюзи, и ее рука опустилась на гранату на поясе.

Стюард мог не знать, что такое граната, но, увидев угрозу, он ее узнал. Он вытянулся во весь рост. — Этот Клуб находится под защитой всего пантеона римских богов и богинь. Начните здесь заваруху, и вас вынесут из фойе в нескольких ведрах.

Сьюзи громко фыркнула, но руку с гранаты убрала. — Вряд ли он блефует, Тэйлор. Нет никого более строгого и упертого на соблюдении своих правил и традиции, чем недавно созданный эксклюзивный Клуб. А римские боги были известны своим практическим подходом к наказанию неверующих.

Я посмотрел на Стюарда, и он даже отступил на шаг. — Они не могут избегать нас.

— Может, и нет, — сказала Сьюзи. — Но если нам придется силой проложить себе дорогу, держу пари, никто не станет говорить с нами. Сущностей, которые могли бы помочь нам, вряд ли возможно подкупить или запугать. Черт, Тэйлор, что происходит, если я становлюсь голосом здравого смысла? В чем дело, ты забыл надеть чистые трусы?

— Ты не обязана это делать, Сьюзи, — сказал я. — Можешь подождать здесь, пока я схожу.

— Черт с ним. Тебе нужен кто-то, кто прикроет спину. Особенно в таком месте, как это.

— Я просто пытаюсь защитить тебя, Сьюзи. После того… что с тобой случилось…

— Мне не нужна защита, — она смотрела оценивающе. — Я не переживаю об этом, Джон. Правда. Ты очень… милый, но не стоит волноваться на мой счет.

Я уставился на Стюарда. — Это должно того стоить. Среди сегодняшних гостей есть кто-то действительно могущественный?

— О да, сэр. На любой вкус. У нас в гостях даже настоящее божество. Посейдон, бог морей, украсил Клуб своим благородным присутствием. Будьте тактичны, он выпил. Он — также бог лошадей, хотя никто, кажется, не знает, откуда это пошло. Не поднимайте этот вопрос, вы лишь расстроите его, и потребуются годы, чтобы вытащить все водоросли из бассейна. Если вы пройдете за мной…

Он провел нас через двери в дальнем конце фойе в приятную маленькую раздевалку с длинными деревянными скамьями. За следующим рядом дверей слышались голоса и плеск. Воздух был ароматным и приятно теплым. Стюард многозначительно кашлянул.

— Если мне позволено будет взять ваши… одежды, сэр и леди, я верну их совершенно чистыми к вашему уходу. Это займет не больше минуты…

— Следите за пальто, — сказал я. — В нем встроены серьезные щиты.

— Ни на миг не сомневался в этом, сэр.

— И не балуйтесь с моим оружием, — проворчала Сьюзи. — Или ваших людей придется счищать со стен совками.

Она сбросила дробовик в длинном чехле, затем сняла нагрудные патронташи и пояс с гранатами. Стюард принял их с соответствующей осторожностью. Сьюзи не смотрела на меня, снимая кожаный жилет, и ничего не дрогнуло в ее лице, совсем ничего. Я снял свое длинное непромокаемое пальто. Было ощущение, что снимаешь бронежилет. Сьюзи снял рубашку и вышагнула из своих кожаных брюк. Под ними она была одета основательно, в функциональный лифчик и штанишки. Это имело смысл. Никто больше, как бы ни рассчитывал, их не увидит их. Я снял рубашку и брюки, радуясь, что не забыл надеть чистую пару плавок в то утро. Никогда не любил боксерские трусы. Люблю быть уверенным, где бы я ни был. Сьюзи сняла нижнее белье, и я тоже. Стюард собрал все, покинув свое место, чтобы показать, что наша нагота ничего для него не значит. Он сложил все в общую транспортабельную кучу и поднял ее, почти исчезнув за ней.

— Ваша одежда будет вычищена, а ваше оружие под охраной, пока вы не соберетесь нас покинуть, сэр и леди. Наслаждайтесь ваннами, оставайтесь там столько, сколько хотите, и, пожалуйста, не забывайте выходить из бассейна, чтобы помочиться.

Он вышел, и дверь за ним закрылась, оставляя Сьюзи и меня одних. Мы долго стояли и смотрели друг на друга. При всем том, что мы вместе сделали и через что вместе прошли, мы никогда раньше не видели друг друга голыми. Я думал, что почувствую себя неловко, но, в основном, по-прежнему ощущал себя покровительственно. Сначала я сосредоточил взгляд только на ее лице, пытаясь быть вежливым, но Сьюзи ничто не беспокоило. Она рассматривала меня с откровенным любопытством. Поэтому я поступил так же. У нее было очень много шрамов, очень много старых ран, прослеживающихся на ее теле как карта ее беспокойной жизни.

— В шоу — те же самые, — сказала Сьюзи. Она улыбнулась, когда наши взгляды встретились. — Неплохо, Тэйлор. Я всегда спрашивала себя, на что ты будешь похож без длинного непромокаемого пальто.

— Прекрасно выглядишь, — сказал я. — Я всегда думал, что у тебя будут татуировки, где-нибудь.

— Неа, — небрежно ответила она. — Я никогда не могла придумать. Знала только, что я закончится тем, что наутро я их возненавижу.

— Точно также, — сказал я. — Это походило бы на уличные граффити поверх шедевра.

— О, пожалуйста, Тэйлор. У меня нет никаких иллюзий по поводу собственной внешности. Даже до моего нового лица

— Ты прекрасна, — сказал я твердо. — Поверь.

— Ты — сладкоречивый дьявол, Тэйлор.

Мы не смогли больше поддержать легкий тон и поэтому замолчали.

У нее было красивое тело, с большими приятными грудями и привлекательным подтянутым животиком. Но шрамы были повсюду: ножевые, от пулевые ранений, следы зубов и когтей. Нельзя стать лучшим и самым опасным охотником за головами на Темной Стороне, не согласившись драться в рукопашную

— У тебя тоже есть шрамы, — сказала, наконец, Сьюзи. — Жизнь оставила на нас свое клеймо, Джон.

Она протянула рук и медленно, осторожно, кончиками пальцев провела по моим шрамам. Только самый кончик ее указательного пальца, прикасаясь нежно, как ветерок, блуждал по моему телу. Я замер. Сьюзи ребенком неоднократно подвергалась сексуальному насилию со стороны собственного брата. В конечном счете, за это она его и убила. Но с тех пор она была не в состоянии коснуться или выдержать прикосновение кого бы то ни было. Ни единого даже самого краткого контакта, самой нежной ласки. Ни от любовников, ни от друзей, ни даже от меня. Она шагнула чуть ближе, и я замер сильнее, не желая спугнуть ее. Лишь богу известно, сколько сил ей потребовалось, чтобы сделать эту малость. Я мог видеть, как поднимаются и опускаются груди от ее глубокого дыхания. Лицо ее было спокойным и задумчивым. Мне так много хотелось ей сказать…, но тут она опустила руку и отвернулась.

— Я не могу, — сказала она. — Не могу… Даже с тобой, Джон.

— Все хорошо, сказал я.

— Нет. И никогда не будет хорошо.

— Ты прошла слишком длинный путь, Сьюзи.

Она покачала головой, по-прежнему не глядя на меня.

— Что сделано, то сделано. Я всегда это знала. Я не могу… любить тебя, Джон. Вряд ли во мне это осталось.

- Конечно, осталось, — сказал я. — Пять лет назад ты стреляла мне в спину, чтобы не дать мне уйти, помнишь?

Она кивнула, и вновь посмотрела на меня.

— Это был крик о помощи.

Я придвинулся вплотную, с трудом пытаясь казаться поддержкой, но не давя на нее.

— Когда-то… ты не могла даже подумать, что будешь способна сделать так много, Сьюзи. Ты меняешься. Я тоже. А мы, монстры, должны держаться вместе.

Она смотрела на меня хотя и без улыбки, но и не отводя взгляд. Медленно и очень осторожно я поднял руку и самыми кончиками пальцев коснулся выпуклого месива из шрамов и ожогов, составляющего теперь правую половину ее лица. Твердая кожа на ощупь была холодной и мертвой. Сьюзи смотрела мне глаза, часто моргая, но не вздрогнув.

— Ты знаешь, — продолжил я. — Что я никогда больше не позволю тебе так страдать. Я буду истекать кровью, терпеть боль, умру — прежде, чем позволю этому случиться снова.

Но это был слишком смелый шаг. Теплота ушла из ее глаза, и я быстро убрал руку от ее лица. Долгий миг она смотрела на меня, вернулось ее состояние спокойствия, холодности и предельного контроля.

— Я в состоянии о себе позаботиться, Тэйлор. Но спасибо за мысль. Может, пойдем и взглянем на ванны?

— Почему бы и нет? — ответил я. Момент близости прошел, и я знал, что не могу ничего сделать, чтобы вернуть его. — Но если кто-нибудь станет на меня показывать и ржать, я буду бить его головой о стену, пока цвет глаз не поменяется. Даже если он — бог.

— Мужчины, — сказала Сьюзи. Она несчастно заломила руки. — Без дробовика я чувствую себя голой.

— А ты и есть голая.

Мы распахнули дверь раздевалки и попали в большую, заполненную паром комнату, большую часть которой занимал громадный бассейн. Воздух был прямо таки горячим и обжигающим, а пар густым, как туман. Полдюжины рабов напряженно трудились, раздувая угли в железной жаровне и поливая ее водой из больших кувшинов. Сьюзи и я двинулись вперед, и, по мере приближения к бассейну, пар редел. Множество голых мужчин и женщин непринужденно отдыхали на ложах, вместе с целым сонмом других существ, нагота которых лишь подчеркивала, что они и близко не были людьми. В бассейне плавало несколько русалок, с дерзкие улыбками, раскачивающимися грудями и длинными раздвоенными рыбьими хвостами. Полдюжины дельфинов шныряли в воде вверх и вниз, виртуозно по хвалясь крупными зубастыми улыбками. Были ундины, сирены, несколько видов рептилий, и в дальнем углу бассейна восседал всем своим тридцатифутовым ростом, бог мор, Посейдон, своей персоной. Его голова задевала потолок, а ноги заняли весь конец бассейна. Его огромное тело было толстым и волосатым, а бородатое лицо было почти невероятно красивым. Его части тела были вполне человеческими, кроме действительно внушительного комплекта причиндалов. Я отвел взгляд. Я не мог позволить себя запугать еще до начала переговоров. Мужчины, женщины и Иные внутри и вокруг бассейна с любопытством смотрели на нас со Сьюзи. Я не мог избавиться от ощущения, что многие люди одетыми выглядят лучше.

— Эй, — сказала Сьюзи. — Ты не заметил у Посейдона…

— Я пытаюсь.

— Подними глаза, Тэйлор. Я имею в виду, что у него нет пупа.

Я посмотрел. Не было. — Конечно, — сказал я. — Верили в его существование, а не рождение.

К этому моменту мы подошли к краю бассейна. Разговоры прекращались, едва мы осторожно проходили между членами Клуба, раскинувшимися на своих кушетках. Очевидно, наша репутация и здесь нас опередила. К сожалению, это не помешало одному бедному дураку потянуться и лениво приласкать зад Сьюзи. Одним пинком она сбросила его разом с кушетки в бассейн. Был общий смех, и даже небольшие аплодисменты, и я слегка расслабился.

— Смелый поступок, дорогая, — произнес Посейдон сильным голосом, грохочущем в наполненном паром воздухе. — Выйдите вперед, смертные, и скажите, какого благодеяния от меня вам нужно.

Мы прошли вперед вдоль края бассейна и остановились в конце, глядя снизу вверх на бога. Вблизи его лицо было большим, широким и улыбающимся, а размеры бога и его присутствие — подавляющими, но моей первой мыслью было: «Он не выглядит слишком умным». Полагаю, если Вы — бог, с властью бога, вас быть не должно.

— Вы не из этого времени, не так ли? — легко сказал он. — Вокруг вас запах Хроноса.

— Разве он не был греческим богом? — спросила Сьюзи.

Посейдон пожал плечами. — Среди нас было несколько из старого состава, для полноты.

— Мы путешественники, — сказал я. — Из будущего.

— А, туристы, — сказал Посейдон слегка разочарованно.

— Вы видели других таких же путешественников? — спросила Сьюзи.

— О, да, — Посейдон лениво почесал во вьющихся волосах на выпуклом животе, — всегда есть кто-то, идущий мимо, горящий желанием поведать всем нам о будущем, из которого он пришел. Как будто меня это заботит. Будущее походит на задницу, везде одно и то же. В конце концов, чтобы не выдумывали общественные мужи, им всегда будут нужны свои боги. Ничто, кроме сверхъестественно бессмертной и могущественной сущности, не защитит вас. — Он внезапно нахмурился. — И слишком многие из них настаивают на разговоре об этом новом боге, Христе. Не могу сказать, что знаю этого парня. Он известен в ваше время? Присоединился к нашему пантеону?

— Не совсем, — ответил я. — Там, откуда мы пришли, никто больше не верит в ваш пантеон.

Его лицо стало мрачным, а потом опасно потемнело. Я понял, что эти слова были ошибкой, как только они вылетели у меня изо рта, но в том, чтобы стоять голым перед голым же человеком в пять раз выше тебя, есть что-то, что мешает сконцентрироваться. Посейдон резко встал резко, ударившись головой в потолок. Плитки раскололись и посыпались, осколки падали в бассейн, а Посейдон, обхватив голову, ревел от боли. Никто не смеялся, и большинство существ бассейне отступило к дальнему концу. Бог смотрел вокруг пылающим взглядом, потом поднял руки, и из ниоткуда ударила молния. Яркие разряды ударили по всей купальне, и разные члены Клуба соскакивали со своих кушеток и бежали спасать жизнь. Я чувствовал, что им нужно было делать это раньше. Существа в бассейне исчезли, возвращаясь туда, откуда пришли. Я опрокинул ложе и вместе со Сьюзи спрятался за ним, пока не закончится гроза.

— Здорово, Тэйлор, — сказала Сьюзи.

— Для бога, могущественного выше всяческого разумения, у него, правда, паршивый прицел, — сказал я.

Молнии резко прекратились, и кушетка отлетела в сторону. Посейдон отбросил ее через весь бассейн, а потом наклонился, впившись взглядом в Сьюзи и меня. Его лицо было ярко-красным от гнева и очень уродливым. Сьюзи и я отползли назад, а потом, как от ада, рванули в другой конец купальни, так, что длинные гобелены, подлетали, когда мы проносились мимо. Посейдон, склонившись, стоял в бассейне, его согнутая спина упиралась в потолок. Он становился все больше, фактически, заполняя свой конец купальни. Он ревел как разозленный бык, и звук был оглушителен, резонируя от плиточных стен.

— Итак, — сказала Сьюзи, слегка запыхавшись. — Мы — голые и безоружные, лицом к лицу с разгневанным божеством. Какая у тебя следующая умная мысль?

— Я думаю!

— Ладно, думай быстрее!

Посейдон все еще рос, потолок купальни раскалывался на части под давлением его спины и плеч. Он потянулся к нам огромными руками Сьюзи, и мы разбежались в разных направлениях. Бог на мгновение замер, разрываясь между двумя противоречивыми решениями, и, пока он боролся с проблемой, я случайно заметил, что огромный бассейн почти полностью пуст. Посейдон был богом моря, и он высосал всю воду из бассейна, чтобы создать свою новую громоздкую сущность. Но здесь была еще и парная… Я захватил одну из кушеток, использовав как рычаг, и опрокинул железную жаровню, полную углей, прямо в нее. Был большой стремительный выброс пара, когда угли добрались до остатков воды, и через мгновение все исчезло в густом тумане. Посейдон злобно прокричал, но его голос уже не был таким громким.

Пар медленно редел, чтобы показать бога почти человеческих размеров, смущенно стоящего возле бассейна. Жар выпарил избыток воды прямо из него. Сьюзи рванулась вперед и через мгновение была на нем, с длинной зазубренной щепкой от расколотой кушетки в руке. Она схватила в горсть вьющиеся волосы бога, отдернула его голову, и уперла деревянное острие ему в горло

— Хватит, хватит! — вопил Посейдон. — Смертный, убери свою женщину!

— Может быть, — сказал я, обходя бассейн, чтобы присоединиться к ним. — теперь вы больше настроены поговорить?

— Да, да! Вы должны выпустить меня отсюда, прежде чем высокая температура полностью выпарит меня! Ненавижу, когда такое случается.

— Нам требуется услуга, — твердо произнес я.

Посейдон раздраженно нахмурился. — Что угодно, лишь бы от вас избавиться.

— Нам с партнером нужно отправиться дальше назад во Времени, — сказал я.

— На двести лет, — добавила Сьюзи.

— К самым началам Темной Стороны, — закончил я.

— Да, — сказал бог. — Теперь это — проблема. Боги! Полегче с деревяшкой, женщина! Только то, что моя божественная природа в конечном итоге может восстановить любой причиненный урон, не означает, что я не чувствую боли! Послушайте, я не занимаюсь путешествиями во времени. Это — область Хроноса. Я — только бог моря и лошадей — из-за ошибки в записях, и у меня нет никакой власти над Временем. Мы — боги, действительно очень строго относимся к разделению полномочий. И — нет, я не могу представить вас Хроносу; никто не видел его уже много лет. Мне жаль, но я правда не могу вам помочь!

— Кто тогда может? — спросила Сьюзи.

— Я не знаю… Не знаю! Честно не знаю! О боги, эта щепка меня прикончит, я знаю это… Ладно, неподалеку есть действительно ужасный бар, предположительно — самый старый бар на Темной Стороне. Спросите там.

Сьюзи впивался взглядом в меня.

— Тэйлор, не вздумай даже сказать — Я ведь говорил тебе!

— Я бы не посмел, — уверил ее я и посмотрел на Посейдона. — Как он называется?

— «Умирающий Ирий». И это лишний раз доказывает, что у кого-то там классическое и очень извращенное чувство юмора. Хотите, чтобы я вас туда доставил?

— А вы можете?

— В моем теперешнем ослабленном состоянии — только с вашего согласия, или же я закину вас на луну… Ой! Больно, женщина!

— Отправьте нас в бар, — сказал я. — Прямо туда, без окольных путей, и со всей нашей одеждой и оружием. И даже не думайте прийти следом.

— Поверьте, — ответил бог, — я никогда не захочу увидеть кого-то из вас снова, никогда за всю мою бессмертную жизнь.