Нехоженые тропки

Глава 4. Время разговора начистоту

Мы вышли из «Странных Парней» и отправились по Темной Стороне. Эмон шел между Томми и мной. Так он чувствовал себя в безопасности. Он стал больше замечать вокруг себя, но было ясно, что ничего из увиденного ему не по душе. Виды жестокости пугали его, но всевозможные доступные искушения пугали его сильнее. Ему не хотелось ничего из увиденного на Темной Стороне, и то, что другим, возможно, казалось волшебством или фантастикой, лишь тревожило его. Он не хотел иметь ничего общего с этим.

— Я должен вернуться домой, — сказал он несчастно. — Я никогда не опаздываю. Андреа и дети будут сильно волноваться. Они будут думать, что со мной что-то случилось.

— Ну, кое-что на самом деле случилось, — резонно заметил я. — Только придумайте историю, которую сможете им рассказать, когда вернетесь.

— О нет, — отреагировал он. — Я никогда не смогу рассказать им об… этом. Это только напугает их. Это пугает и меня самого.

— Пожалуйста, расслабьтесь, — немного раздраженно сказал Томми. — С вами я и Джон Тэйлор, два самых опытных частных сыщика на Темной Стороне. Вы не были бы в большей безопасности, если даже упаковать вас в вату и бронежилет. Мы разберемся с вашей неприятностью. В конце концов, у меня изумительное дедуктивное мышление, а Тэйлор — единственный человек на Темной Стороне, которого боятся все остальные.

— Это не слишком успокаивает, — сказал Эмон, тем не менее, с легкой улыбкой. — Я, правда, ценю все, что вы для меня делаете. Вот только… Я не принадлежу этому месту.

Я не мог не согласиться с этим. Темная Сторона не для всех. Переместить Эмона в нашу бесконечную ночь означало то же, что бросить младенца волкам. Я все сильнее чувствовал обязанность защитить его и все больше злился на тех, кто решил провести его через это испытание.

— Мы проведем вас через это, — сказал я. — Как только мы поговорим с людьми во «Вдовьей Доле», я уверен, что они скажут все, что нам необходимо.

— Тэйлор очень хорош в вытаскивании ответов из людей, — сказал Томми беспечно. — Даже если придется вырвать их ломом.

Я тяжело посмотрел на него.

— На самом деле, ты не помогаешь мне, Томми.

— А разве мы нельзя было поймать такси? — печально спросил. — По-моему, в закрытом пространстве было бы гораздо спокойнее.

— Лучше этого не делать, — ответил я. — Не все, что здесь кажется транспортом, является им на самом деле. Такси есть такси, но большинство из них требует за свои услуги необычные и опасные платежи. Черт возьми, даже скорая помощь ездит на дистиллированном страдании, а посыльным мотоциклистам требуется порошок из крови девственниц за срочный вызов. На дорогах можно встретить все, что угодно, и большинство из этого — голодно. Лучше пройтись. Кроме того, в толпе нас труднее найти.

— Чем больше вы мне объясняете, тем хуже я чувствую, — сказал Эмон. — Не хотел бы я видеть здешнюю справочную. — Это была незамысловатая шутка, но при сложившихся обстоятельствах, для нее требовалась храбрость.

Мы держали путь в деловой сектор, и Эмон, казалось, немного расслабился, видя все больше деловых костюмов в окружающей нас толпе. Конечно, некоторые часть из них принадлежала демонам, в некоторых вовсе никого не было, но он был рад увидеть, наконец, хоть что-то знакомое. Полицейские-по-найму были жирными по определению, и подозрительно смотрели на меня, пока мы шли мимо, но держались на расстоянии. Им не платят столько, чтобы связываться со мной. Ходят слухи, что профсоюз полицейских-по-найму пытался протащить пункт в их контракты, который давал бы им право уйти на больничный, если я захожу на их территорию. Такие мелочи, как эта, придают жизни смысл.

Наконец, мы достигли здания корпорации «Вдовья Доля» и остановились перед главным входом, чтобы осмотреться. Впервые Эмон выглядел сердитым, а не расстроенным.

— Ее не должно быть здесь, — категорично заявил он. — Где угодно, но не в этом месте. Это ставит под угрозу всю нашу мораль. Не верю, что высшее исполнительное руководство знает об этом. Мы вкладываем деньги в благотворительность. Серьезные благотворительные фонды. Если высшее руководство знало об этом, то же самое руководство, которое решает, в какие благотворительные фонды вложить деньги, которые через нас проходят…

Он внезапно замолчал, поняв, что следует из его аргументов.

— Продолжайте, — сказал я. — Если они об этом знают и одобряют, то…

— То их решения, куда направить деньги, такие же подозрительные, как это место, — закончил Эмон убито. — Выходит, я провел двадцать лет, убеждая людей вкладывать деньги в недостойные предприятия. Если у «Вдовьей Доли» есть местный филиал здесь, я возникает вопрос…, где все те деньги, что поступали все эти годы.

— Вот видите, — сказал я. — Лишь несколько часов на Темной Стороне, и уже вы гораздо умнее, чем были. Давайте войдем и устроим небольшой переполох.

Я знал, что такая крупная корпорация, как «Вдовья Доля», обязательно защищена средствами магической безопасности, но даже при этом я был поражен, когда две больших каменные статуи по обеим сторонам двери внезапно ожили.

Высокие идеальные фигуры из лучшего мрамора повернули головы с медленным, трущимся звуком, и их слепые глаза уставились прямо на меня. Эмон чуть не выпрыгнул из кожи, и даже Томми шагнул назад. Я держал марку. Чем больше вы волнуетесь, тем меньше нужно это показывать. Обе статуи тяжело шагнули с пьедесталов, чтобы встать между нами и дверью. Они угрожающе возвышались надо мной, огромные, неповоротливые мраморные формы, холодные и непримиримые, как камень, из которого они были вырезаны. Такие убьют без угрызений совести, сделают любую ужасную вещь, которую им прикажут, потому что в них нет ничего хотя бы похожего на заботу о мягких, хрупких живых существах, которых они калечат. Камень крепок, но у него нет души. Томми смотрел, что я буду делать, и я оглянулся на него. В моем рукаве всегда есть несколько полезных уловок, но мне было интересно, что мог сделать известный экзистенциальный детектив. С легкой улыбкой он приблизился к статуям.

— Будьте умниками и постойте в сторонке, парни. У нас здесь дело.

— Никто не пройдет, — сказали статуя слева голосом, похожим на грохот камней.

— Становится интересно, — заявил Томми. — Как это вы разговариваете, ведь почти наверняка у вас нет голосовых связок?

Статуя смотрела на него безучастно: — Что?

— Ну, я имею в виду, что не представляю, как ты можешь просто двигаться, старая калоша. Будучи куском камня, и все. У тебя же нет даже мускулов, или чего-то подобного. Как вы можете просто подумать, что нужно сделать, когда у вас нет мозга? Как вы можете просто жить, если в вас нет ни клочка живой материи? Вы — просто камень, и ничего более, и поэтому не можете жить, думать и действовать.

Статуи явно никогда не размышляли об этом, и, впечатленные безжалостной логикой Томми, отступили назад на свои пьедесталы и вновь застыли неподвижно. Я пнул ту, что слева, просто чтобы убедиться, но она не двинулась с места. Я усмехнулся изумленному Эмону.

— Это — дар Томми — задать вопрос, не имеющий ответа, создать сомнения по любому поводу и превратить любую ситуацию в неразрешимую. Он может заболтать все четыре ноги от осла, а потом убедить их отвезти его домой. Адские Демоны, как известно, криком кричали от его ужасной логики. Если подумать, она, действительно, по-своему жуткая.

— Как мило, — протянул Томми. — По-моему, это должно быть уроком для всех нас. Не все решает насилие.

— Держу пари, именно им все и закончится, — сказал я.

— Конечно, — согласился Томми. — Ты же здесь.

Мы распахнули дверь и вошли в громадную, невероятно роскошную приемную, с полированными деревянными полами и подлинниками картин на стенах. Люди в новых офисных костюмах увидели, что мы вошли, и решили, что им необходимо срочно быть в другом месте. Каком угодно. Я направился прямо к стойке ресепшена с Томми и Эмоном на буксире. Приемная была велика, и прежде, чем мы добрались до стойки, распахнулись дальние двери, и вбежала целая толпа вооруженных парней. Они распределились и образовали полукольцо, отсекающее нас от нашей цели, направив на нас оружие. Я остановился и стал вдумчиво их рассматривать. Они создавали впечатление реальной силы, в бронежилетах вместо безвкусной униформы полицейских-по-найму, и они держали оружие так, как это делают люди, знающие, что с ним делать. Я стоял на месте спокойно, Томми и Эмон попытались вдвоем спрятаться за меня. Действительно, здесь была чертова уйма стволов, направленных прямо на нас. А парни позади них были каменно-уверенными и предельно собранными. Это были профессионалы, готовые завалить нас по первой команде. У меня появилось желание крикнуть — БУ! — чтобы посмотреть, что произойдет.

— Достаточно, Тэйлор, — сказал их командир. Его голос был острым и холодным, военным по сути. — Нас предупредили о возможности вашего появления. Все здание под охраной. Нет такого места, куда вы могли бы пойти, чтобы мои бойцы при виде вас не открыли огонь. Поднимите руки. Медленно.

— Конечно, — сказал я. И поднял руки. Руки Томми и Эмона уже были подняты. — Мне нравится ваше оружие. Очень внушительное. Жаль только, что без патронов.

Командир смотрел на меня.

— Что ты имеешь в виду?

Я улыбнулся, разжал пальца, и целый поток патронов посыпался из них, гремя и подскакивая на полированном деревянном полу. Охранники удивленно смотрели на падающие патроны, а потом несколько из них все-таки попытались открыть огонь. Это было, конечно, бессмысленно, и охрана была крайне недовольна, когда оружие лишь жалко щелкало. Последние несколько патронов упало у меня из пальцев, и я опустил руки. Я по прежнему улыбался. Не очень хорошая улыбка, возможно, но такова Темная Сторона. Сотрудники службы безопасности мрачно смотрели на командира, который глядел на меня, пробуя улыбнуться. Не слишком успешно.

— Убирайтесь, — сказал я ему. — Как можно быстрее, или я покажу вам еще одну штуку с участием ваши внутренних органов и целой уймы ведер.

Секьюрити исчезли из приемной с впечатляющей скоростью, должно быть, чтобы сказать высшему руководству, что я им отвратителен. Похоже, некоторые собирались кричать. Эмон осмотрел патроны, рассыпанные по полу, и пнул несколько, чтобы убедиться, что они настоящие.

— Видишь? — сказал я Томми. — Не все и не всегда должно заканчиваться насилием.

— Зато это — еще заметный способ определить, что ты в деле, — ответил Томми мрачно.

— Кому-то придется убрать все это, — добавил Эмон.

Мы вызвали лифт для поездки наверх, обойдя блокировку при помощи шпильки и заколдованной отвертки, и двери любезно распахнулись перед нами на территории высшего руководства. Коридор перед нами был совершенно пуст. Я прошел мимо ряда дверей, Томми и Эмон неслись следом, помечая двери, пока я не подошел к ярко отполированному толстому латунному листу с названием должности — «Директор направления» и именем — мистер Александр. Я вопросительно посмотрел на Эмона, но он только покачал головой.

— Я не знаю этого имени, но, может быть, и не должен. Я обычно не сталкиваюсь с людьми такого уровня. — Он странно посмотрел на меня. — Я, правда, не уверен, что мы должны беспокоить такого человека, как он, по подобным вопросам.

— Правда? — спросил я. — А я уверен. Я живу, чтобы беспокоить таких, как он.

— И делаешь это здорово, — добавил Томми.

Я без стука распахнул дверь и по-хозяйски вошел. Томми тактично взял под руку Эмона и завел его внутрь. Это был явный предбанник, полный неудобных стульев для посетителей, секретаршей, забаррикадировавшейся за своим столом с видом снежной королевы. Толстое ковровое покрытие, со вкусом выполненные гравюры на стенах, и скрытые колонки с набившими оскомину музыкальными произведениями.

В воздухе витал тонкий аромат, вероятно, свежей наличности. Я взглянул на секретаршу, и понял, что нам не быть друзьями. Она была похожа на фотомодель со степенью по экономике — высокая, светловолосая и сверхъестественно худая, с холодным пристальным взглядом, который мог бросить в дрожь эскимоса. Я подошел к столу, подарив ей свою лучшую запугивающую улыбку, но она не двинулась ни на дюйм.

— Добрый вечер, — сказала она тоном, выражающим сомнение, так ли это. — Вам назначено?

— Я — Джон Тэйлор, — энергично ответил я. — Мне не нужны назначения.

— Боюсь, мистер Александр принимает посетителей только по записи, — Жалости в ее голосе не было. — Мистер Александр — очень занятой человек.

Она достала тяжелую старомодную книгу для записи деловых встреч, с каждым посетителем, записанным от руки. Я сжал пальцы над ней, и она вспыхнула, быстро рассыпаясь в пепел. Секретарша даже не вздрогнула.

— Хороший фокус, — сказал Томми. — Немного вульгарный, но эффектный.

— Спасибо, — ответил я. — Я практиковался. Видел бы ты, что я могу делать со слоном.

Я уперся руками в стол и наклонился вперед так, чтобы заглянуть секретарше прямо в глаза.

— Скажите мистеру Александру, что Джон Тэйлор увидится с ним прямо сейчас, если он понимает, что для него хорошо. Или я буду вынужден сделать в этом офисе что-нибудь шокирующее. Внезапно, жестоко и массово.

— Мистер Александр не принимает никого без записи, — сказала секретарша, словно вырубая каждое слово изо льда. Она встала, и распрямился следом, чтобы не прерывать контакт взглядов. Она была выше, чем я думал, и было неудобно стоять вплотную к ней. Она смотрела мне прямо в глаза, и ее глаза были очень темными. — Я здесь для того, чтобы мистера Александра не побеспокоили неподходящие люди. Уходите. Пока еще не поздно.

— Вам когда-нибудь говорили, что вы прелестны, когда злитесь? — спросил я.

И резко отскочил. Ее тело вытянулось и раздулось, громко затрещали удлиняющиеся кости, кожа покрылась мехом, когда она вырвалась из своей одежды. Ее лицо превратилось в волчью морду, на руках и ногах появились острые когти. Крупные мускулы вздувались под темным серым мехом. К тому времени, когда изменение завершилось, это был оборотень восьми футов высотой, с широкими плечами и узкой мордой со злобно-острыми зубами. Она тяжело дышала, по-видимому, от предвкушения, неторопливо выбираясь из-за стола. Когтистые лапы прорыли глубокие борозды в ковре.

— Продолжай, Тэйлор, поболтай с ней еще немного, — сказал Томми. — Пока это не заработает, как в прошлый раз.

— Дьявольщина, — ответил я. — Всех этих шишек из корпораций охраняют какие-нибудь сторожевые псы. У тебя нет при себе чего-нибудь серебряного?

— А у тебя?

— Ничего достаточно большого, чтобы причинить вред. Не хочешь попробовать свой глас разума? Может, сумеешь убедить, что она на самом деле не восьмифутовая машина разрушения?

— Она не похожа на тех, кто прислушивается к голосу разума, — сказал Томми. — Эмон? Эмон, не смейте падать в обморок.

— Хороший песик, — сказал Эмон каким-то потусторонним голосом.

— ОК, он он уже в царстве фэйри, — сказал я. — Давай, Томми, заставь ее перевернуться на спину, чтобы я мог пощекотать ей животик.

— Ты пробуй, — сказал Томми. — А мы с Эмоном будем наблюдать с безопасного расстояния.

Оборотень бросился вперед, мы отскочили, Томми тянул за собой полуоглушенного Эмона. Мы пытались укрыться позади стола секретаря, но оборотень отбросил его одним взмахом мощной лапы. Я быстро огляделся. Это была маленькая комната, и оборотень был между нами и дверью. Бежать было некуда, и она это знала. Ее волчий оскал стал шире, показывая еще больше зубов, и она томно сжимала когтистые лапы, предвкушая их погружение в податливую человеческую плоть. Она сделала невероятно стремительный бросок, ее передние лапы врезались мне в грудь, швыряя на пол. Она растянулась надо мной, уставив длинную морду прямо мне в лицо, челюсти широко открылись, показав темно-красный язык, неторопливо скользящий по огромным клыкам. Ее животный запах был всеподавляющим. Он был как кляп, не дающий дышать, и это натолкнуло меня на мысль. Используя вариант моего трюка с патронами, я вынул весь воздух из ее легких. Оборотень внезапно распрямилась, ее глаза вылезли из орбит, она упала на перекрученный ковер, вздрогнула несколько раз, борясь за воздух, которого не было, и, наконец, все кончилось. Я освободил ее легкие, и она начала дышать снова, но я не думал, что она скоро придет в себя. Я пнул ее в голову несколько раз, просто, чтобы убедиться. Томми вздрогнул.

— Я тебя прошу, — сказал я. — Она точно убила бы нас всех.

Томми фыркнул:

— Почему ты не вырубил ее сразу?

— Просто ждал нужного момента, — солгал я.

— Ты мог позволить ей умереть, — глубокомысленно заметил Томми. — Но не позволил. Почему?

— Просто сейчас я пытаюсь быть одним из Хороших Парней. Пошли, навестим мистера Александра.

Я прошел, чтобы рассмотреть внутреннюю дверь, а Томми твердо взял Эмона за руку. Глаза моего клиента были снова ясными, но он все еще не хотел смотреть на бесчувственное тело оборотня. Я использовал крохотную часть своего дара, чтобы проверить дверь на скрытую охранную магию, но к моему удивлению, в ней ничего не было. Обычная дверь. Я пожал плечами, открыл ее и вошел через, а Томми с Эмоном — следом за мной.

Внутренний офис был также достаточно роскошен, но мистер Александр оказался удивительно безликим парнем, сидящим за столом не по размеру. Лишь дорогой костюм и система связи придавали вес этому человеку с редкими волосами и бородой цвета «соль-с-перцем». Он приятно нам улыбался, хотя наверняка слышал шум в приемной. Мы устроились перед столом, и мистер Александр по очереди кивнул каждому, закончив Эмоном, который неожиданно взял инициативу.

— Почему? — в лоб спросил он. — Почему я, и почему… все это?

— Потому что мы очень в вас разочарованы, Эмон, — ответил мистер Александр, богатым и глубоким голосом, любезно, но твердо — как хозяин, желающий только добра. — Ваша работа всегда была совершенно адекватна, но Вы можете гораздо больше. Мы гордимся, находя людей, которые могут принести огромную пользу Корпорации. Люди, которые могли бы взойти на вершину. Мы неоднократно предлагали вам повышение, однако, вы всегда отказывались. Мы относимся неодобрительно к отвергающим наши предложения, Эмон. И поэтому мы решили, что пора перейти к более строгим мерам.

— Мы? — уточнил я.

— Корпорация, конечно.

— Конечно же, — сказал я. — Обвините всех, и виновного не найти.

— Мы ожидаем от наших служащих жизни на благо Корпорации, — продолжал мистер Александр, игнорируя меня и сконцентрировавшись на Эмоне. — Но Вы всегда сдерживали себя. Вы не выкладывались на все сто процентов.

— Мои жена и дети всегда были для меня важнее работы, — сказал Эмон твердо и без эмоций. Пусть его съедят оборотни, но он знает, что говорит. — Это — только работа, и не более.

— В этом-то вся проблема, в этой скорлупе, — самодовольно улыбнулся мистер Александр. — Мы любим, когда наши служащие думают о Корпорации как о своей семье. В первую очередь, они должны быть лояльны к нам. Наши потребности должны стать их потребностями. Как еще мы можем выжить и процветать в этом жестоком мире? Вы продемонстрировали возможность этого, Эмон. Мы так считали. Вы могли бы взойти на самый верх. Я, видите ли, старею, и, рано или поздно, мне понадобится преемник. Поэтому я выбрал вас, или, точнее, я выбрал человека, каким вы могли бы быть, с небольшими усилиями с нашей стороны. Легкий внешний толчок.

— Достоточно, — перебил его я. — Любите себя слушать, не так ли?

— Я нуждался в специалисте, продолжал мистер Александр, по-прежнему не обращая на меня внимания. — Можно найти любого специалиста здесь, на Темной Стороне. И он перенес вас сюда, чтобы вы стали естественным магнитом для всех других версий вас, из других потоков времени. Таким образом, вы могли бы бороться и выживать в условиях естественного отбора, пока не останется кто-то один. Самый сильный и доминирующий Эмон Митчелл, подходящий на роль моего преемника.

— А для чего в это втянут я? Мой вопрос прозвучал достаточно резко.

— Потому что меня об этом попросили, — сказал мистер Александр, впервые обращая всю силу силу своей улыбки на меня. — Ко мне приехал Уокер от имени Властей. Он услышал о моем небольшом плане, вы же знаете, Уокер слышит обо всем. Он воспользовался случаем, и само собой, Уокеру не отказывают. По-моему, Властям нужно, чтобы вы какое-то время были очень заняты, мистер Тэйлор, пока они точно не решат точно, что с вами делать.

— «Вдовья Доля»-совсем не то, что я о нем думал, — сказал Эмон. — Ведь так?

При первых же проявлениях гнева в голосе Эмона мистер Александр одобрительно кивнул. Он откинулся на спинку своего дорогого кресла, сплел пальцы на пухлом животе, с явно довольным видом.

— Мы в Корпорации гордимся, получив возможность Взгляда Вдаль. Мы поддерживаем те направления, бизнес-проекты и людей, которые с наибольшей вероятностью построят то будущее, которое нужно нам. Будущее, где нам известна толщина кошелька каждого, кто хоть что-нибудь значит. Которое мы контролируем; потому что, тот, кто управляет мировыми финансами, управляет миром.

Он внезапно наклонился вперед, глядя Эмону прямо в глаза:

— Еще не поздно. Вы все еще можете согласиться на кратчайший путь под моим личным патронажем. Я отзову псов, и все станет, как прежде. Вы должны будете подстроить свое мышление под соответствующие стандарты, конечно же, научиться видеть мир, как это делаем мы… но, в конечном счете, все богатства мира станут Вашими.

— Все, что имеет значение, у меня уже есть, — сказали Эмон, его голос звучал ровно и спокойно. — Моя жена и мои дети. Сколько раз еще я должен это повторить? Я счастлив и доволен. Можете вы сказать то же самое, при всем вашем богатстве и власти? Идите в задницу, мистер Александр; я не собираюсь продавать свою душу Корпорации. У вас нет ничего, чего бы я хотел и в чем бы нуждался.

Мистер Александр тяжело вздохнул, откидываясь в кресле с таким видом, как если бы остановился весь бизнес.

— Хорошо, если Вы не будете делать то, что необходимо, по своей воле, я вынужден буду заменить вас другим Эмоном Митчеллом, который будет это делать. Позвольте мне представлять моего специалиста — графа Видео.

И тут в офисе рядом с нами появился граф Видео, как если бы он был здесь всегда, а мы его просто не замечали. Своей собственной персоной, облаченный в текучие плазменные огни, высокий, бледный и призрачный в своих изодранных кожаных одеждах черного цвета, с бесцветной кожей, покрытой кремниевыми узлами и магическими узорами. Грубые черные стежки и металлические скобы не позволяли его коже расползтись. Тот, кто наложил их вновь, после того, как с графа содрали кожу во время войны ангелов, сделал хорошую работу. Хотя его лицо действительно выглядело немного перетянутым, а тонкогубый рот был вытянут в постоянную безрадостную усмешку. Его руки дергались по бокам тела, в нетерпении соткать двойственную магию и переписать вероятности. Он действительно очень любил хвастаться тем, что он мог сделать. У графа Видео не было никакого естественного дара к магии изменения; он сделал себя таким сам, путем особых исследование наиболее безумных областей квантовой физики, с небольшой помощью Трансцендентальной Сущности.

У него, говорят, был секс с компьютером. Чего только ученый не сделает ради знаний.

И, что еще более все усложняло, в последний раз, когда я его видел, граф Видео был в том возможном будущем, где где я разрушил Темную Сторону. Он был одним из Врагов, пытающихся выследить меня и убить меня здесь, в прошлом, прежде чем я мог сделать то ужасное, что вызвало конец не только Темной Стороны, но и всего мира.

— Привет, Тристрам, — поздоровался я. — Выглядишь… неплохо, намного лучше, чем когда я видел тебя в прошлый раз.

— Привет, Джон, — ответил граф Видео, присев на край стола мистера Александра. — Не многие хотели бы видеть меня сейчас. Все думают, что я мертв, и мне это нравится. Действовать в тайне, в тени, без огласки. Видишь ли, после того, что произошло со мной во время войны ангела, на меня снизошла благодать. Довольно магических теорий и запрещенных знаний; я хотел все то, что может предложить мне мир, и хочу прямо сейчас, пока я в состоянии это оценить. Поэтому теперь я работаю тайно, на того, кто предложит максимальную цену, и мне плевать, что надо делать, пока мне за это хорошо платят. По-вашему это мелко? А я нахожу, что срывание заживо Вашей кожи чудесным образом концентрирует вас на том, что действительно имеет значение.

— Скажи, что ты сделал с Эмоном. Чего ты добиваешься?

— С вашего позволения, — сказал граф Видео, устраиваясь поудобнее и как бы настраиваясь на лекцию. — Для всех альтернативные потоки времени — это только теория. Но для меня каждый временной поток столь же реален как любой другой. Я вижу их все, текущий мимо меня как реки, я могу опустить палец ноги в любого из них, который мне понравится. Иногда я иду рыбачить, и вытаскиваю странные и полезные вещи. Как, например, те версии Эмона Митчелла. Каждый из них есть или будет — дело в мелких расхождениях. Я разбросал их по Темной Стороне, вооружил палочками, заряженными моей магией вероятности, и послал их за твоим клиентом. Большинство никогда не доберется до него, конечно. Темная Сторона — место опасное и неприятное.

— Да, но почему палочки? — спросил я.

Граф Видео пожал плечами.

— Имея дело с любителями, будь проще.

— И нет никакого способа убедить тебя оставить это?

— Не тогда, когда мне за это платят. И не смотри на меня так, Джон. Ты не настолько силен, чтобы остановить меня, и тебе это известно. Я видел варианты твоего будущего, и в большинстве из них ты мертв.

— Большинство — это не все, — сказал я. — И тебе действительно следовало получше взглянуть на мое прошлое, Тристрам. Я не то, что все думают.

Он услышал угрозу в моем голосе и резко встал, стягивая свою силу. Плазменные огни зажглись, осветив все вокруг него, и магический узор, вживленный в его плоть, запылал жутким светом. Кто — то, возможно, был бы впечатлен. Но при всей его магии, это был просто весьма посредственный граф Видео. Вся его сила держалась на ужасной технологии, вживленной в его тело Трансцендентальной Сущностью, известной как Инженер, и Тристрам на самом деле никогда не мог оценить по достоинству свои возможности. Он использовал их, чтобы видеть возможные варианты будущего, как телевизионный маньяк, щелкающий бесконечно с одного канала на другой. Именно за это он получил свое имя. И перемещения на Темную Сторону все новых и новых Эмонов, истощали его силы, он опускался все ниже и ниже. Все, что мне нужно было сделать, это заставить его напрячься, и его завод остановится.

Если, конечно, раньше он не найдет способа меня убить.

Он внезапно рассмеялся: счастливо, взахлеб. Он согнул руки, и целый офис вмиг исчез, вместо него был скалистый горный склон с извергающимся вулканом над ним. Жара была нестерпимой, горячий воздух почти не позволял дышать. Потоки лавы текли по крутому склону, вишневые и дымящиеся, в воздухе летали хлопья пепла. Но мой дар был не менее силен, и я мог видеть офис сквозь вулкан. Я нашел дорогу обратно в офис, и временной поток с вулканом исчез, внезапно погаснув, как от переключения телеканала. Я шагнул к графу Видео, офис пропал снова, и мы оказались на голой каменной равнине, окруженной огромными железными монолитами. Молнии били с угрюмого неба, медленные уродливые существа появились из-за монолитов, тащась к нам через серую равнину. Но я нашел офис снова, и равнина вместе со всем на ней находящимся исчезла. Я сделал еще один шаг к графу Видео.

Он брызгал слюной, дрожа от гнева.

— Как ты смеешь ставить свою волю против моей? Я найду временной поток, где у тебя нет дара! Где ты родился калекой, или слепым, или не родился вообще!

И пока он разглагольствовал, я подошел и пнул его по яйцам. Его рот широко открылся, глаза вылезли из орбит, он сложился пополам и упал на пол, в судорогах.

— Остается гадать, пришьют ли их обратно, — сказал Томми.

— Возможно, — сказал я. — Когда мы закончим, я вытащу его отсюда, найду Колесо времени и засуну его туда. Пусть потрудится какое-то время.

— Все еще строишь из себя Хорошего Парня? — спросил Томми.

И в этот момент граф Видео озверел настолько, чтобы направил последний удар магии изменения прямо в меня. Я отскочил, и потрескивающее изменение поразило мистера Александра прямо в грудь. Яркая вспышка, и внезапно мистер Александр стал… другим. Физически тот же, он выглядел более спокойным, добрым и смягченным вариантом самого себя. Он улыбнулся мне, и это была теплая и щедрая улыбка. Так или иначе, но я знал, что теперь он стал лучше стал тем, кем он, возможно, был бы, если бы дела шли немного иначе.

— Мне очень жаль, — сказал он, и нам было ясно, что именно это он и чувствовал. — Как я могу извиниться перед всеми вами?

Он вышел из-за стола и настоял, чтобы мы помогли графу Видео подняться, и усадил его в дорогое кресло. Он угостил Видео дорогим виски, который держал в ящике стола. А потом он посмотрел меня, Томми, и, наконец, Эмона и печально покачал головой.

— Пожалуйста, расслабьтесь. Все кончено. Человек, затеявший всю эту чушь, ушел, и, надеюсь, больше не вернется. Я собираюсь работать иначе. Я положу конец этой операции и прослежу, чтобы никого из вас снова не побеспокоили. Я чувствую себя… так легко теперь. Вы понятия не имеете, сколько напряжения требуется, чтобы быть плохим парнем. Большинство тех воспоминаний уходит, исчезая как дурной сон, и я счастлив их отпустить. Позвольте заверить вас, Эмон: я превращу «Вдовью Долю» в Корпорацию, которой мы оба сможем гордиться. И Вы свободны быть… тем, кем вы хотите сами.

Томми смотрел на меня.

— Это что-то сверхъестественное. Чувствую себя заблудившимся в рождественской сказке.

Мистер Александр ласково потрепал графа Видео по плечу.

— Успокойтесь, мой мальчик. Вы можете уйти, когда захотите. Ваша работа окончена.

— Дьявольщина, — произнес граф Видео с мукой. — Она не закончена, пока я так не скажу.

Мистер Александр вынул из бумажника чек, протянув его графу Видео. — Вот. Оплата сполна, за оказанные услуги.

Граф Видео посмотрел на чек в своей руке, потом на меня. Я поднял бровь, и он вздрогнул.

— Хорошо, все кончено.

Он покачнулся, отказываясь от помощи мистера Александра, и пошел мучительно к двери. Открыл ее и оглянулся на меня.

— Я не закончил с тобой, Тэйлор.

— Знаю, — ответил я. — В будущем вы будете одним из моих Врагов, и попытаетесь убить меня, ради спасения Темной Стороны.

Вот теперь было, действительно, все. Все уселись поудобнее и болтали с новым улучшенным мистер Александром, который все не мог успокоиться. Он даже выдал каждому по щедрому чеку. Эмон пришлось убеждать принять его, но у нас с Томми с этим проблем не возникло. Мы ведь не ждали оплаты от кого-то еще.

— Как тебе нравится счастливый конец? — спросил я Томми.

— Ну, это зависит о того, что считать счастливым и что — концом, — начал экзистенциальный детектив.

— Закрыли тему, — сказал я.

Мы простились с мистером Александром, и вышли из здания «Вдовьей Доли». Мы с Томми проводили Эмона по улицам Темной Стороны к станции метро, чтобы он мог, наконец, вернуться в Лондон к своей драгоценной семье. Мы попытались заинтересовать его наиболее безопасными диковинками Темной Стороны, просто для пробы, но он отказался. Он спешил домой, и это было все, что его заботило.

Наконец, мы стояли вместе около входа на станцию.

— Что ж, — сказал Эмон. — Это было… познавательно, полагаю. Спасибо вам обоим за все, что вы сделали. Я не знаю, как бы и был без вас. Но думаю, что вы меня простите мне, если я скажу, что надеюсь никогда вас снова не увидеть.

— Множество людей испытывает ко мне подобные чувства, — сказал я, а Томми торжественно кивнул.

— Это было странно, — сказал Эмон. — Видеть всю эту неразбериху — людей, которыми я был, и которыми мог стать. Они так беспокоились о том, чем они были, чего хотели, но ни один из них не показался мне особенно счастливым, не так ли? А я счастлив в моей тихой маленькой жизни. У меня есть моя Андреа и мои дети и, возможно, это и есть истинное счастье. Знать, что действительно имеет для тебя значение.

Он коротко улыбнулся, мы еще раз пожали друг другу руки на прощание, а потом он спустился по ступеням в подземку и через миг исчез в толпе, едущий домой, как и множество других людей.

— Ушел, наверное, самый мудрый из нас всех, — сказал я Томми, и тот кивнул. Я глубокомысленно посмотрел на него. — Я планирую путешествие во Времени, к истокам Темной Стороны. По-моему, мы сработались. Если я смогу уговорить на это Дедушку Время, не хочешь прокатиться?

— А какова цена? — спросил Томми.

Я вынужден был улыбнуться.

— Цена? Цена в том, что это ужасно опасно, и скорее всего, нас убьют!

— А-а, — сказал Томми Забвение. — Как всегда