Нехоженые тропки

Глава 11. Ангелы, демоны и дражайшая мамочка

На сей раз это выглядело не как провал сквозь Время, а, скорее, как будто нами выстрелили из катапульты. Радуги возникали и исчезали вокруг нас, перемежаясь взрывающимися галактиками и криками новорожденных звезд, а отовсюду неслись пронзительные визг и вой Существ Извне, кричащих: «Впустите нас! Впустите внутрь!» — на языках, которые старше миров. Мы со Сьюзи Стрелком, наконец, выпали из хронополета обратно во Время, врезаясь в наш мир, как ружейная пуля. Мы огляделись вокруг, хватая ртами воздух, как новорожденные. Мы появились среди деревьев на краю большого леса, перед огромным открытым пространством. Чистое ночное небо было полно обычных звезд, а полная луна была не больше, чем должна быть. Где бы или когда бы мы ни были, Темная Сторона еще не появилась.

Однако, происхождение прогалины перед нами, свободной, открытой и такая обширной, что ее противоположная сторона была фактически на горизонте, явно не было естественным. Ее границы были слишком четкими, слишком отчетливыми, как будто прорезанные бритвой сквозь часть окружающих деревьев, оставив половинки стволов с их содержимым лежать отдельно, медленно истекая соком — как будто кровью. Сама прогалина состояла лишь из темной земли, голой и невыразительной. Ее создание совершенно точно не имело отношения природе; сырая магия все еще вспыхивала, плевала и потрескивала в воздухе, последние выбросы остатков могущественного Действия. Кто-то заставил в миг исчезнуть акры леса, и нетрудно было догадаться, кто это был.

Лес вокруг нас был темным и многообещающим, с массивными деревьями, такими высокими, что они образовывали переплетенный навес, похожий на запутанный потолок некоего естественного собора ночи. Воздух был холодным, неподвижным и наполненным тяжелыми растительными ароматами. Я почти чувствовал огромную зеленую силу спящего леса, который стоял в течение тысяч лет и никогда не знал прикосновения ни Человека, ни его инструментов. Это была старая Британия, древняя Британия, темное чрево, из которой все мы вышли.

И внезапно я снова бежал между деревьями вместе с Герни и его Дикой Охотой, торжествующе воющей у меня за спиной. Жуткие воспоминания о боли и ужасе нахлынули на меня, и я покачнулся.

Чтобы устоять, я был вынужден опереться рукой на ближайшее дерево, потому что колени от испуга подгибались. Я весь трясся, и чувствовал, как сердце колотится у меня в груди. Никто и никогда не ранил меня так тяжело и не вселял такого страха, как Герни и его чудовищный Двор. Я победил, но его метка осталась на мне. Может быть, навсегда. Я заставил себя дышать медленно и глубоко, отказываясь сдаться. Одна из моих самых сильных сторон — неприятие того, что кто-то или что-то может меня избить, даже я сам. Моя голова медленно приходила в порядок, с лица капал пот, и Сьюзи Стрелок подошла вплотную ко мне и утешающее положила руку мне на плечо. Явная неожиданность ее поступка выбросила все остальное из моей головы, но я постарался не реагировать и даже не оборачиваться слишком быстро. Я не хотел спугнуть ее. Я медленно оглянулся, и наши глаза встретились. Ее лицо было таким же холодным и сдержанным, как и всегда, но мы оба знали, чего ей это стоило. Она выдавила слабую улыбку, а потом, видя, что я снова пришел в себя, она убрала свою руку и стала осматривать прогалину. Жест пришел и ушел, но из таких маленьких шагов рождаются чудеса.

— Как далеко назад мы попали на сей раз? — спросила Сьюзи обычным спокойным голосом. — Когда это все?

— Не знаю, — сказал я, все еще глядя на нее, а не на прогалину. — Но, похоже, на чертову уйму дальше, чем несколько сотен лет. Если бы мне пришлось гадать, я сказал бы тысячи… тысячи лет. Я думаю, что мы вернулись прежде, чем возникли любые города, поселения или общины…

Сьюзи нахмурилась: — Эпоха?

— Еще дальше. По-моему, что мы прибыли в то время, когда Человек, каким мы его знаем, еще даже не появился. Слушай.

Мы стояли рядом, слушая. Огромный и могущественный лес был полон звуков жизни — птиц, животных и кого-то еще, кричащих в ночи. Звуки охотников и их добычи, в воздухе и на земле, иногда ломящихся через подлесок, фыркая и ворча. Мы медленно повернулись и оглянулись назад, и как только наши глаза приспособились к мраку, мы смогли видеть, как что-то осторожно двигается в тени, наблюдая за нами с безопасного расстояния. Сьюзи вытащила из своего кожаного жакета сигнальную ракету, зажгла и бросила ее к деревьям на некотором расстоянии от нас. Яркий темно-красный свет на мгновение ослеплял, и мы услышали, как вокруг лесные звери отступали в безопасность темноты. Но взамен появились другие звуки, новые движения. Сьюзи вытянула дробовик из чехла за спиной.

Свет от ракеты умирал, и я мог разобрать лишь странные образы, движущиеся на самой границе света — больших и сильных созданий, устрашающе передвигающихся между деревьями. Я скорее чувствовал, чем видел их. Они были огромными, чуждыми, почти абстрактными; и всё же я знал, что они принадлежали этому месту больше, чем я. Они были Силой и Властью, старой жизнью на старой земле, скорее, еще материалом, жизнью в ее самых первозданных формах.

— Что они, черт возьми, такое? — прошептала Сьюзи. — Я едва могу их различить, хотя они только что были там… Ничто живое не может так не выглядеть… Это — как если бы они не решили, что же они есть.

— Они, наверное, не решили, — сказал я так же тихо. Я действительно не хотел привлекать внимание таких диких, неопределенных Сущностей. — Они — первые мечты и кошмары земли, получившие облик и форму. Я думаю временами… что эти формы однажды станут эльфами, гоблинами и прочими фантастическими созданиями дикого леса. Некоторые станут богами, как Герни. Все это будет происходить по мере возвышения Человечества, конечно. Я думаю, может, они нуждаются в вере и воображении Человека, чтобы придать им определенную формы и свойства. Человеческие страхи и потребности дистиллируют эти Сущности и Силы в определенные формы; и скоро они забудут, что когда-то были чем — то еще. И они будут охотиться на Человека и служить ему, потому что он поклоняется им и уничтожает их…

— Хватит, а то ты становишься жутким, — сказала Сьюзи.

Последняя искра от ракеты мигнула и погасла, и прежняя глубокая тьма леса вернулась. Я больше не мог видеть или ощущать абстрактные Силы, и, как я ни напрягал слух, все, что я мог услышать, это было естественное поведение птиц и зверей, занимающихся своими ночными делами. Я неохотно повернулся и снова осмотрел пустошь. Сьюзи сделала то же самое, но дробовик она не убрала. Лунный свет освещал обширное пустое пространство ярко, как днем, но хотя оно по-прежнему было пустым и тихим, в воздухе повисло ожидание, как будто невидимый занавес готов был подняться и начаться совершенно новый показ.

Это сделала Лилит, — сказал я. — И, такое чувство, незадолго до нашего появления. Это — то место, где она создаст и поместит свою Темную Сторону. Несомненно, недалеко отсюда есть река, которую однажды назовут Темзой. И люди придут сюда и построят город под названием Лондон… Интересно, какую форму примет детище Лилит до того, как Человек завладеет им и перестроит его по-своему?

— Сколько живых существ уничтожила, когда делала эту пустошь? — неожиданно сказала Сьюзи. — Сколько животных исчезло во мгновение ока, сколько древних деревьев стали ничем, чтобы удовлетворить ее цели? Я не слишком озабочена, но можешь поставить хорошие деньги, она была озабочена еще меньше.

— Ага, — сказал я. — Это похоже на Дражайшую Мамочку. Ее никогда не заботило, кому она причиняет боль, чтобы добиться своего.

— Почему она сразу не создала Темную Сторону? — сказала Сьюзи, подозрительная как всегда. — Почему остановилась на пустоши? Она чего-то ждет?

Я рассмотрел разные точки зрения. — Может быть… она ждет зрителей.

Сьюзи резко взглянула на меня. — Нас?

— Сейчас это тревожная мысль… Но нет. Откуда ей знать, что мы будем здесь?

Сьюзи пожала плечами. — Она — твоя мать. Она — Лилит. Кому ведомо, что она знает или как она это узнает? — Она нахмурилась на меня, когда другая мысль ударила ее. — Мы оказались здесь только потому, что Владыка Терний использовал свою власть, чтобы отправить нас сюда. Мы ведь выживем и вернемся в наше время, не смотря ни на какие ужасы?

— Хороший вопрос, — сказал я. — Жаль, что у меня нет на него хорошего ответа. Давай подождем и посмотрим, выживем ли мы в действительности, и тогда будем волноваться об этом. У нас и без этого хватает поводов для волнений. — Пришла моя очередь смотреть на нее глубокомысленно, когда мне в голову пришло кое-что новое. — Сьюзи… Я считаю, нам нужно поговорить. О нас. Прямо сейчас.

Сьюзи прямо смотрела на меня в ответ, не уступая. — Нужно ли?

— Да. Есть вероятность, что мы не выживем, что бы ни произошло позже. Я всегда это знал. Именно поэтому я не хотел, чтобы ты участвовала в этом деле. Но мы здесь оба, и между нами что-то изменилось. Поэтому, если мы собираемся когда-то что-то сказать — что бы ни было — нам нужно сделать это сейчас. Потому что второго шанса может и не быть.

— Мы — друзья, — сказала Сьюзи своим обычным тоном. — Этого недостаточно?

— Не знаю, — сказал я. — Достаточно ли?

— Ты для меня ближе… всех, — медленно выговорила Сьюзи. — Я никогда не думала, что я когда-нибудь позволю кому-то стать таким близким. Никогда даже в мыслях никого не было. Ты… много значишь для меня, Джон. Но я все еще не могу… быть с тобой. В постели. Некоторые шрамы слишком глубоки, чтобы когда-нибудь зажить.

— Это не то, о чем мы говорим, — сказал я мягко. — Главное — ты и я. Это — чудо, что мы зашли так далеко, правда.

Она долго рассматривала меня… ее изуродованное лицо с единственным холодным синим глазом и упорным ртом. Не думаю, что она даже обращала внимание, что прижимает свой дробовик к груди, как ребенка или любовника. Когда она, наконец, заговорила, ее голос оставался холодным, как всегда. — Мое новое лицо тебя не беспокоит? Я никогда не заботилась, чтобы быть симпатичной, но… Я знаю, на что я должна быть похожа. Внешность наконец-то соответствует тому, что внутри.

— Ты сама сказала это, Сьюзи, — сказал я так мягко, как смог. — Мы, монстры, должны быть вместе.

Я наклонился, медленно и очень осторожно, а Сьюзи следила за мной, как дикий зверь, который может в любой момент развернуться и убежать. Когда наши лица были настолько близко, что я мог почувствовать ее дыхание на своих губах, а она по-прежнему не шевелилась, я мягко поцеловал ее изуродованную щеку. Я прижал ее руки к своим бокам. Рубец на ее щеке был твердым и упругим. Я отодвинулся, заглянул в ее холодный синий глаз, а потом очень нежно поцеловал ее в губы. Ее губы слегка подались под моими, и она не отодвинулась. И, наконец, она медленно обняла меня. Она держала меня лишь слегка, как будто могла уйти в любой момент. Я отодвинул свои губы от ее, прижался щекой к ее покалеченной стороне лица, и обнял ее так же, слегка. Она вздохнула, но совсем чуть-чуть. Ее кожаный жакет спокойно скрипел под моими руками. Она обнимала меня столько, сколько могла выдержать, потом отпустила и отстранилась. Я позволил ей уйти. Я знал, что лучше так, чем попробовать пойти за ней. Я знал, что в одной руке у нее, по-прежнему, дробовик, даже если она забыла. Она посмотрела на меня своим холодным глазом со своим холодным выражением и коротко кивнула.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? — сказал я.

— Конечно, — сказала она. — И я забочусь о тебе, Джон. Столько, сколько могу.

А потом мы резко оглянулись. В лесу было все так же тихо, но в воздухе возникло новое чувство. На миг все застыло, и я мог слышать звук собственного дыхания и чувствовать биение своего сердца. Мы со Сьюзи вглядывались в пустошь, которая притягивала наше внимание, как диких животных — ощущение приближающегося шторма. Возник звук. Звук в воздухе, но не только, прибывая отовсюду и ниоткуда. Он заполнил весть мир, заполнил мой разум, и это не был естественный звук. Это был крик чьего-то рождения, чьей-то смерти, эмоции, опыт и экстаз выше человеческого знания или понимания. Звук рос и рос, становясь более громким, более проникающим и более жестоким, пока Сьюзи и я не вынуждены были зажать уши, пытаясь заглушить его, но он продолжал расти и становиться громче, пока это не стало невыносимым, но, тем не менее, росло. Наконец он милосердно вышел за пределы нашего слуха и оставил нас со Сьюзи, дрожащих и трясущихся, с трудом вдыхающих воздух, качать головами, как будто пытаясь что-то стряхнуть. Я ничего слышал, даже когда Сьюзи что-то мне говорила, и мы оба вновь вгляделись в пустошь. Что-то должно было случиться. Мы могли это чувствовать. Мы все еще чувствовали звук, чувствовали его своими костями и душами.

А потом внезапно появилась Лилит, стоя перед деревьями на краю прогалины, может быть, футах в двадцати от нашего со Сьюзи наблюдательного пункта. Звук пропал. Выход Лилит состоялся. Она стояла, пристально вглядываясь в созданную ею пустошь, ее темные глаза были неподвижны и даже не моргали. Мы со Сьюзи тихо отступили подальше в темноту леса, скрываясь в самых густых тенях. Просто увидеть Лилит значило испугаться ее. Из-за силы, горевшей в ней ярче всех звезд во всех галактиках. Она, может быть, и создавалась как жена Адама, но с тех пор проделала долгий путь.

Она не просто появилась. Это было так, как будто Лилит вставила или впечатала саму себя прямо в реальность, одной лишь силой своей воли. Она была здесь и сейчас, потому что хотела быть, и, так или иначе, казалась реальнее чего бы то ни было во всем материальном мире. Она выглядела… симпатичнее, чем я запомнил ее с прошлого раза, когда видел ее. В баре «Странные Парни», в конце моего последнего дела. Прямо перед тем, как все пошло к черту.

Она была довольно высока и почти сверхъестественно стройна, а линии ее обнаженного тела выглядели столь гладкими, что было похоже, что они рационализированы для большей эффективности. Ее волосы, глаза и губы были черными как уголь, что вместе с ее бледной, бесцветной кожей напоминало черно-белую фотографию. Ее лицо было острым и резким, с заметно выступающими скулами и орлиным носом. Ее темный рот был тонкогубым и слишком широким, а глаза полны темного огня, который мог прожечь что угодно. Выражения, возникающие и проходящие по ее лицу, никоим образом не были человеческими. Она выглядела… дикой, изначальной, незаконченной. Одежды на ней не было. И не было пупа.

Я вспомнил человека по прозвищу Безумец, который Видел мир и все в нем яснее других, говорившего, что Лилит, которую мы видим и воспринимаем, это лишь ограниченная проекция на нашу действительность чего-то намного большего и сложного. Мы видим лишь то, что в состоянии увидеть. Он также говорил, что человеческая оболочка Лилит в действительности только приукрашенная перчаточная марионетка, которой манипулируют издалека.

Лилит. Мать. Монстр.

Я сказал это Сьюзи, и она кивнула. — Это не важно. Если она реальна, значит, я могу ее убить.

Мы сдерживали голоса, но я не думаю, что даже раскат грома мог бы прервать концентрацию Лилит. Что бы она ни видела на пустоши, этого там еще не было. Она громко произнесла Слово, молотом сотрясшее воздух. Звук его заполнил мир, отзвуки распространились, достигая всего. Это слово не принадлежало ни одному языку, который я знал или мог хоть когда-нибудь надеяться понять даже с помощью чар Дедушки Время; это было старое слово из старого языка, возможно, основного языка, из которого возникли все остальные. Я смог понять достаточно, чтобы порадоваться, что не смог понять больше.

Мир, призванный этим ужасным Словом, открылся для рождения монстров. Ужасные создания появились, топая, прыгая и выскальзывая из-за деревьев позади Лилит.

Они возвышались над нею и медленно просачивались мимо ее ног, огромные, чудовищные и совершенно отвратительные, даже по стандартам Темной Стороны. В них были собраны все запретные комбинации животных, ящериц и насекомых, жестокие и уродливые сверх всяческого представления. Выпирающие мускулы, раздутые как раковые опухоли, под гноящейся плотью. Темные, покрытые панцирями существа на изломанных ногах, со сложными челюстями, неистово двигающимися под многочисленными глазами. Высокие веретенообразные создания выбрались из леса, покачиваясь на трех ногах и размахивая длинными щупальцами, похожими на шипастые кнуты. И пока они шли, взорвалась темная земля пустоши. Огромные белые черви с рядами человеческих рук, гниющие громадины размером с кита, мотающие головами на длинными зубчатых позвоночниках. Существа с крыльями летучей мыши вываливались из ночи с изяществом хищников, а по небу носились ужасные силуэты, загораживая звезды и стрелой мелькая на фоне полной луны.

Воздух наполнился зловонием крови, отбросов и серы. А Лилит разглядывала их и улыбалась.

Неожиданно я понял, что Сьюзи прицелилась и готова открыть огонь по ним. Я быстро пригнул стволы и вынужден был с ней бороться, чтобы удержать их направленными в землю. Я знал, что лучше попробовать и убрать дробовик от нее подальше. Наконец, она прекратила борьбу и, тяжело дыша, уперлась в меня взглядом.

— Дай мне застрелить их! Нужно их перестрелять, как всегда!

— Я думаю так же, — сказал я, глядя на нее в ответ. — Но мы не можем им позволить заметить нас. И я более, чем уверен, что большинство из них даже не заметят стрельбы из дробовика.

Она с неохотой кивнула неохотно, а я осторожно отпустил ее оружие. — Я загрузилась проклятыми и благословенными патронами, — сказала она, слегка дуясь.

— Даже с учетом этом. Я знаю, кто эти существа, Сьюзи. После изгнания из Эдема Лилит спустилась в Ад, возлегла там со всеми демонами и в свое время дала жизнь все монстрам, которые изводят Человечество. Эти создания там… — ее дети.

— Как ты можешь быть настолько уверен в этом? — спросила Сьюзи.

— Я чувствую, — ответил я. — Я знаю это так же, как знаю свое собственное имя. В нашем времени они будут Силами и Владыками, а многие из их потомков станут вампирами, оборотнями, гулями и прочими хищниками Темной Стороны.

— У меня есть несколько действительно мощных гранат…

— Нет, Сьюзи.

Она фыркнула, а потом сосредоточилась на чудовищных созданиях, взмывающих и падающих Лилит. — Что ж, — наконец сказала она. — Дети Лилит. Твои единокровные братья и сестры. Они — аудитория, которую она ждала.

Лилит оглядывала корчащуюся, пульсирующую толпу перед собой, и ее широкая улыбка была столь же холодной и отстраненной, как и она сама. Она, наверное, о чем-то думала, о чем угодно. Наконец, она совершила несколько кратких яростных жестов, и толпа раскололась надвое и отступила назад и в стороны, когда Лилит нахмурилась, концентрируясь, и произнесла еще одно Слово. Даже ее чудовищные дети съежились от его звучания, а я почувствовал, как сама реальность и задрожала, поскольку Лилит вложила в него свою жуткую волю. Весь лес, как живое существо, шевелился и стонал от боли, а потом, лишь за один ужасный момент, Лилит дала жизнь Темной Стороне одним усилием воли и решимости.

Огромный город внезапно заполнил пустошь от края до края, сияя ярко, как солнце, массивный и витиеватый, единственное в своем роде создание чуда и красоты. Это было зрелище, состоящее из больших сверкающих башен и массивных мерцающих куполов, тонких простых дорожек и безумно изящных дворцов — великолепный идеальный город, творение из снов, воплощенное в реальности в камне и дереве, мраморе и металле. Он был великолепен, как города, которые мы представляем, мечтая об отдаленных местах. Все его формы были изогнутыми, гладкими и округлыми, почти органичными, здания возносились и опускались, как волны искусственного моря, и ни одно из них не было похоже на другое. Город, созданный Лилит, было нечеловечески прекрасен и порочен — как и она сама.

— Это… совсем не то, чего я ожидала, — сказал Сьюзи. — Он ошеломляет. Город света и сияния. Как могло что-то столь изумительное стать в нашем времени прогнившим городом?

— Потому что перед нами не город, — сказал я. — Это — идеал. Никто в нем не живет. Никто никогда не жил. Это — просто скелет, стерильное неизменное место, созданное, чтобы смотреть и восхищаться, а не жить — даже если Лилит еще этого не осознала. Большинство пропорций не соблюдены, ничто не может быть вместе, вот те башни, например, стоят лишь потому, что Лилит верит в это. Улицы, наверняка, никуда не ведут, и я сомневаюсь, что оборудовала хоть одну комнату практическими аспектами жизни — обычными входами и выходами, сточными трубами и мусоропроводами. Нет… это — тупик похожий на красивое кладбище. Разве ты не чувствуешь его безразличие? Это — лишь идея Лилит о городе, фантазия, вставленная в реальность. Неудивительно, что Человечество в конечном счете разрушит все это и построит новое.

— Идеал, — медленно сказала Сьюзи. — Как человеческое тело, которое она сделала для себя?

— Хороший вопрос, — ответил я.

— Но… что легло в основу этого города? — спросила Сьюзи, сильно нахмурясь. — Вокруг еще нет никаких человеческих городов, чтобы вдохновить ее.

— Еще один хороший вопрос. Не думал, что ты обратишь внимание. Предположим… что это может быть материальным отражением известных ей мест. Рай, Ад, Эдем. Земная версия духовного идеала. Прото-город, существующий исключительно в нашем воображении, проблеск ожидаемого лучшего места… Знаешь, Сьюзи, мы начинаем слишком погружаться в философию.

— Ага, — сказала Сьюзи. — В этих водах можно утонуть.

— Посмотри на звезды, — внезапно сказал я. — И луну, сияющую сверху на новую Темную Сторону. Они все те же — обычное естественное вечернее небо, которое мы видели еще до появления Лилит. Ничего не изменилось. И это не те звезды и луна, которые мы привыкли видеть на нашей Темной Стороне.

— И?

— И я не думаю, что наша Темная Сторона обязательно находится на том месте, где по нашим предположениям она всегда была.

Я бы развил свою мысль далее, но внезапно Лилит внезапно повернулась и обратилась к своему собранному потомству. Ее неестественно тихий голос возвысился, сильный, твердый и вибрирующий, и лишь отчасти человеческий. Или женский. Она говорила на том старом, древнем языке, который предшествовал Человечеству. И я понял каждое ее слово.

— Отвергнув блага Эдема, я сама сделала себе новый дом здесь, в материальном мире. Место, где все могут быть свободны от тиранической власти Рая и Ада. Мой подарок всем вам и всем тем, кто приедет после вас.

Монстры вскричали на разные, отталкивающие голоса, восхваляя ее, кланяясь и заискивая перед нею.

Я медленно улыбнулся. Они не слушали. Город никогда не предназначался им одним. И чем больше я думал о том, что она сказала, тем больше для меня, наконец, становилось ясным.

— Ты снова хмуришься, — сказала Сьюзи. — Что теперь?

— Свобода от Рая и Ада, — медленно проговорил я. — Свобода от награды и наказания, или последствий собственных действий. Если здесь нет Добра и Зла, действия не имеют смысла. Если больше не нужно выбирать между Добром и Злом, если ничего не имеет значения, то какое значение или цель может иметь ваша жизнь?

— Ты меня запутал, — сказала Сьюзи. — Я так много не думаю о Добре и Зле.

— Я заметил, — сказал я. — Но даже ты различаешь друга и врага. Тех, кого ты одобряешь, и тех, кого нет. Ты понимаешь, что у того, что ты делаешь, есть последствия. Слушай, подумай об этом. Почему добродетель — награда сама по себе? Потому, что если бы это было не так, это не было бы добродетелью. Если бы ты совершала правильные поступки только потому, что знала, что за это попадешь в Рай, или отказывалась от неправильных поступков потому, что знала, что закончишь в Аду, то Добро и Зло больше бы не существовали. Ты должна поступать правильно, потому что ты веришь, что поступаешь именно так, а не потому, что будешь вознаграждена или наказана за то, что сделала это. Именно поэтому никогда не существовало никаких конкретных доказательств истинной природы Рая или Ада, даже на Темной Стороне. Нам даровано свобода воли, чтобы мы могли выбирать между Добром и Злом. Ты должна выбрать, каким путем воспользоваться, исходя из своих собственных соображений, чтобы дать собственной жизни значение и цель. Иначе все было бы зря. Существование было бы бессмысленно.

— Именно поэтому Лилит разрушит в будущем Темную Сторону, — медленно кивнула Сьюзи, почти противореча себе. — Поскольку Добро, Зло и последствия появляются каждый раз, когда люди собираются вместе. Она разрушит то, чем станет Темная Сторона, потому что это — единственный способ, которым она может восстановить чистоту своего замысла. Убирая или уничтожая все живое, развратившее ее город, просто населяя его.

— Да, — сказал я. — Это похоже на мать.

Сьюзи задумчиво смотрела на Лилит, стоящую прямо и гордо перед своими ужасными детьми. — Предполагается, что создание Темной Стороны, ослабило ее, — сказала Сьюзи многозначительно. — Если бы я могла оказаться так близко, чтобы приставить оба ствола к ее ноздрям…

— Она не выглядит ослабевшей, — твердо возразил я.

Вдруг Лилит направилась в великолепный город, созданный ею, чтобы похвастаться перед детьми. Они ползли, летели и переваливались позади нее, наполняя ночь торжествующими ужасными голосами. Мы со Сьюзи проследили за их уходом, и были рады увидеть их спины. Один только вид их причинял боль глазам и вызывал резь в животе. Человеческие глаза никогда не были предназначены для того, чтобы видеть такое сверхъестественное уродство.

И в этот миг два ангела неожиданно появились перед нами.

Было ясно, что они явились Сверху и Снизу. Они внезапно возникли перед нами, две высоких идеализированных человекообразных фигуры с массивными крыльями, расправленными за плечами. Один целиком состоял из света, другой — из тьмы. Мы не могли видеть их лиц. Без вопросов, это были ангелы. Я мог почувствовать это душой. Часть меня хотела встать на колени и склонить перед ними голову, но я не стал. Я — Джон Тэйлор. Сьюзи уже направила на них свой дробовик. Она всегда не слишком любила кланяться. Я вынужденно улыбнулся. Ангелы посмотрели друг на друга. Мы были не тем, чего они ожидали.

— Как будто все и без того не достаточно сложно, — сказал я. — Теперь Рай и Ад вовлечены напрямую. Замечательно.

— Гребаные ангелы, — прорычала Сьюзи. — Громилы из загробной жизни. Следовало бы выщипать ваши перышки. Чего вам надо?

— Нам нужны вы, — сказал ангел света. Его слова серебряными колокольчиками отдавались у меня в голове.

— Нам нужны вы, чтобы остановить Лилит. Мы можем помочь вам, — сказал темный ангел. Его слова у меня в голове воняли горящей плотью.

— Я — Габриэль.

— Я — Бафомет.

— На самом деле мы выглядим не так, — сказал Габриэль. — Мы нашли эти образы в ваших головах.

— Удобные фантазии, — сказал Бафомет.

— Созданные, чтобы вам было удобно в нашем присутствии.

— Но не слишком удобно. Мы — воля Рая и Ада, воплощенная в плоть, и нам даны полномочия в этом вопросе.

— Вы будете повиноваться нам, — сказал Габриэль.

— Хотите поспорить? — сказал Сьюзи.

— Мы не произносим слова «o», — сказал я.

Ангелы посмотрели друг на друга. Дела явно шли не так, как ожидалось. — Этот новый город никогда не был предначертан, — сказал Габриэль. — Материальный мир не готов иметь дело с таким. Это… нарушил равновесие. Нельзя позволить ему расцветать.

— Лилит должна быть остановлена, — сказал Бафомет. — Мы здесь, чтобы помочь вам остановить ее.

— Почему? — спросил я. — Я действительно хотел бы услышать официальный точку зрения этого.

— Мы не можем вам сказать, — сказал Габриэль. — Мы не знаем. Мы знаем только то, что мы должны знать, когда мы спускаемся в материальный мир. Принимать решения или иметь мнения — это не для нас. Мы только проводники воли Рая и Ада. — Мы здесь, чтобы сделать то, что должно быть сделано, — сказал Бафомет. — И это будет сделано вне зависимости от того, чего это потребует

Я уже сталкивался с подобным типом ограниченного мышления, раньше, во время войны ангелов. Ангелы любого Дома всегда сильно теряли силы, облекаясь в плоть. Они по-прежнему оставались невыразимо могущественными, и в самой их природе была заложена непоколебимость в достижении цели, но с ними нельзя было спорить или рассуждать. Даже когда условия явно менялись настолько, что их первоначальная цель больше к делу не относилась. Ангелы были сверхъестественными штурмовиками. Если необходимо разрушить город или уничтожить первенцев всего поколения, пошлите в ангелах. Конечно, это было еще впереди.

— Если вы хотите избавиться от Лилит, почему вы этого не сделаете? — сказал Сьюзи.

— Мы не можем просто войти в ее город и уничтожить ее, — сказал Габриэль. — Лилит спроектировала свое создание так, чтобы, только войдя в него, все эмиссары Рая и Ада были очень сильно ослаблены.

— А потом она уничтожит нас, — сказал Бафомет. — Она ненавидит всех эмиссаров власти, что Сверху, что Снизу.

— Мы боимся не уничтожения, — сказал Габриэль. — Только провала нашей миссии. Вы можете нам помочь.

— Вы должны нам помочь.

У обоих ангелов большая часть индивидуальности отсутствовала, как таковая. По-видимому, это появится позже, после веков взаимодействия с Человечеством. Сейчас же они больше походили на приведенные в действие механизмы, запрограммированные на выполнение неприятного, но необходимого задания. Мне в голову пришло, что и светлый, и темный ангелы имели больше общего, чем, вероятно, им бы хотелось.

— Если вы не можете войти в город, не будучи уничтожены, для чего вы нужны? — по обыкновению в лоб заявила Сьюзи.

— Мы не можем остановить Лилит, — спокойно сказал Габриэль. — Но мы можем сделать это возможным для вас.

— Как? — спросил я.

— Вы не можете ее уничтожить, даже с нашей помощью, — сказал Бафомет. — Она была создана невероятно сильной, и таковой остается. Даже здесь, в материальном мире. Но вместе мы можем ослабить и уменьшить ее настолько, чтобы вред, который она могла бы причинить в будущем, сильно сократился.

— Как? — повторил я.

— Мы понимаем, что это важно для вас, — сказал Габриэль. — Нам нет нужды знать, почему.

— Мы можем сделать вас сильнее, — сказал Бафомет. — Настолько, чтобы общаться с Лилит, как она того заслуживает.

— Как? — еще раз повторил я.

— Вселившись в вас, — сказал Габриэль.

Мы со Сьюзи посмотрели на ангелов, потом друг на друга, а затем немного отошли для разговора с глазу на глаз. Ни один из нас не чувствовал себя спокойно под неумолимыми взглядами их пустых лиц. А немигающий свет и непроницаемая тьма их форм утомляли глаза и душу. Было в ангелах что-то, что заставляло захотеть поверить всему, что они говорят. Но то, что они не могли лгать, не означало, что им была известна вся правду.

— Мы не можем уничтожить Лилит, — неохотно сказала Сьюзи. — Что бы ни случилось. Потому что если она умрет здесь и сейчас, ты не смог бы родиться, Джон.

— Мне пришла в голову та же мысль, — сказал я. — Но если бы мы смогли серьезно ее ослабить, пока она еще уязвима… это позволило бы нам иметь с ней дело там, в нашем собственном времени. Нам известно, что в прошлом произойдет что-то, что ослабит ее, потому что достаточно скоро ее собственные создания объединятся, чтобы изгнать ее с Темной Стороны. Может, то, что мы здесь делаем, и есть это «что-то».

— Наши размышления опять пошли по кругу, — сказала Сьюзи. — Ненавижу путешествия во времени. Одна головная боль.

— Но… если мы сможем узнать, как ее ослабить, — сказал я, — то, возможно сможем сделать это снова, когда вернемся в свое собственное время.

— Если вернемся, — Сьюзи какое-то время размышляла, а потом с неохотой кивнула. — Ты имеешь в виду, что мы снова сможем ее ослабить и остановить разрушение ею Темной Стороны в будущем. ОК. По-моему, похоже на план. За исключением того, что нет ни одной чертовой возможности, чтобы я позволила ангелу или кому-то еще вселиться в меня. Одно тело, один голос, никаких исключений.

Мы вернулись к ангелам. — Объясните точно, что вы подразумеваете под вселением, — сказал я. — И будьте очень, очень убедительны, что это необходимо.

— Мы не будем контролировать Вас, — сказал Габриэль. — Мы будем просто находиться в ваших телах, чтобы передать вам нашу силу.

— Один из нас в каждом из Вас, — сказал Бафомет. — Ваша человеческая натура доставит нашу силу в город Лилит, и вместе мы победим ее. Вы дадите нам возможность выполнить нашу миссию. Когда все закончится, мы оставим ваши тела и возвратим вас туда, где вам надлежит быть.

— Где гарантия, что вы сдержите свое слово? — сказал Сьюзи.

— С чего бы нам хотеть оставаться в человеческом теле? — сказал Бафомет. — Мы — дух. Вы — мясо.

— Остаться противоречило бы нашим приказам, — сказал Габриэль. — А во многом мы и есть наши приказы.

Я тяжело вздохнул. — Я знаю, что пожалею об этом, но…

— Но? — сказала Сьюзи.

— Ты хочешь попасть домой, правда?

Она нахмурилась. — Ты втягиваешь меня в полную чертовщину, Тэйлор.

Была моя очередь неуверенно смотреть на нее. — Ты сможешь справиться с этим, Сьюзи? С наличием ангела… внутри тебя?

Она покачала головой. — Ты выбираешь самое странное время, чтобы стать чувствительным. Расслабься, Джон. Даже я могу ясно представить различие между духовным и физическим вторжением. Все будет нормально. Я думаю… Мне по-своему нравится идея заманить ангела в ловушку ангела внутри себя, заставляя делать то, что я ему говорю. Я могу месяцами бесплатно обедать, рассказывая эту историю, когда мы вернемся…

— Хорошо, — сказал я Габриэлю и Бафомету. — Договорились. Бафомет, тебе достался я.

Даже теперь, по возможности, я был настроен уберечь Сьюзи от любой боли и травмы. И я не доверял полностью идея существования ангела Ада в теле Сьюзи Дробовика. Некоторые браки совершенно точно совершаются не на Небесах.

— Я в любом случае взял бы тебя, — сказал темный ангел. — Мы наиболее совместимы.

Я вообще не до конца понимал, как все будет. Без всякого предупреждения оба ангела шагнули вперед и в нас, как пловцы, ныряющие в глубокую воду. Мы со Сьюзи вскрикнули, больше от удивления, чем от шока, так быстро все произошло. Бафомет возник в моем разуме, как мысль из ниоткуда, как забытое воспоминание, как импульс, который обычно полностью подавлен. И с ангелом пришла сила. Это походило на то, как быть подключенным к энергии, вращающей вселенную. Я мог видеть на мили, слышать каждый звук в ночи, и каждое движение воздуха на моей коже ощущалось как нежность. Внезапно я обрел другие чувства, помимо существующих, и все миры в пределах обычного, выше и ниже его, развернулись вокруг меня. Я был опьянен знанием, бушующим вместе с силой. Я чувствовал себя так, словно могу голыми руками разорвать на куски весь материальный мир. Что я могу прикончить любого врага, или одним взглядом прогнать его прочь. Я знал, что могу вдохнуть жизнь в умирающие солнца, ускорить планеты на их орбитах, танцевать танец жизни и смерти, искупления и проклятия.

Я по-прежнему был собой, но чувствовал себя больше, чем обычно. Я громко рассмеялся, и Сьюзи — тоже. Мы посмотрели друг на друга. Мы ярко сияли, наша плоть горела насыщенным светом, а за нашими спинами раскинулись массивные крылья. Наши глаза были полны торжества, и гало шипели статическими разрядами, искрясь над нашими головами. Мир принадлежал нам, чтобы поступить с ним, как пожелаем.

Медленно мы вспомнили, для чего мы все это сделали, и что мы должны были сделать. Медленно и непоколебимо внутри нас билась целенаправленность ангелов, более сильная, чем инстинкт, более бесспорная, чем решение. Мы со Сьюзи как один повернулись и направились в город, созданный Лилит. Как только я начал двигаться, я снова почувствовал себя самим собой. Действие помогло мне сосредоточиться. Мы со Сьюзи излучали свет, более яркий и реальный, чем все, что город мог произвести, и земля трещала и ломалась под сверхъестественным весом, который мы несли. И под нашим светом высокие башни и могущественные здания казались какими-то потрепанными.

Не понадобилось много времени, чтобы наше присутствие было замечено. Мы были первыми из незваных гостей в этом городе. Потомки Лилит появлялись один за другим, прыгая, скользя и шагая по улицам, чтобы встать перед нами. Некоторые пялились из аллей, некоторые — прилетели сверху, выкрикивая предупреждения, но в итоге целая толпа их заблокировала нам путь, и мы остановились. При виде ангелов, принесенных нами внутри себя, чудовищные создания завопили от шока и гнева. Их голоса были резкими и жестокими, когда были понятны вообще, они угрожали нам, смеялись над нами, требовали от нас сдаться или уйти.

Как лай зверей в новой разновидности джунглей.

— В сторону, — сказал я, и мой голос сотряс воздух, как гром или молния.

— В сторону, — повторила Сьюзи, и здания вокруг нас содрогнулись и завибрировали.

Создания бросились на нас, атакуя со всех сторон стороны зубами, когтями и колючими режущими щупальцами. Они ненавидели нас просто за то, что мы были. За то, что посмели войти в место, которое, как Лилит заверила их, было абсолютно защищенным от внешнего вмешательства. Они нападали, огромные и чудовищные, быстрые и сильные, смерть и разрушение, облаченные в плоть, ненависть, злоба и невыносимое зло, получившие образ и форму. Они никогда не давали и шанса.

Сьюзи и я смотрели на них с силой ангелов в глазах, и под давлением этих взглядов часть созданий, недостаточно сильных или сформировавшихся, растаяла, не в силах противостоять нашей усиленной воле. Плоть грязно стекала с их костей, расплескиваясь по земле. Другие просто исчезали, изгнанные из материального мира нашей подавляющей решимостью. Но большинство остались и продолжали сражаться. Они бросались на нас с когтями и шипами, их рты хватали все вокруг нас, в то время как заостренные щупальца пытались оплести или оторвать нас друг от друга. Они не могли ранить нас. Мы были выше этого. Мы хватали их своими сильными руками и разрывали на части. Наши кулаки пробивали самую твердую плоть и разрушали самые толстые панцири. Мы сокрушали черепа, ударом кулака ломали грудные клетки, отрывали руки, ноги и щупальца. Новые создания набегали со всех сторон разом, вытекая и вырываясь из каждой прилегающей улицы и переулка. Они превосходили нас численностью — сто к одному, тысяча к одному, ожившие кошмары и машины смерти из сверхъестественной плоти и крови, все образы и формы, которые только могли прийти в голову тьме.

Но в каждом из нас со Сьюзи был ангел, и мы были сильны, невероятно сильны.

Улица под нашими ногами раскололась на части, выпустив ужасных тварей из земли под городом. Они обернулись вокруг наших ног и попытались нас свалить. Твари, хлопая крыльями летучих мышей, падали с ночного неба, чтобы разорвать или схватить и унести нас. Мы со Сьюзи сражались с ними, и наши пальцы глубоко погружались в раздающуюся плоть. Мы поднимали тварей над головой и швыряли их так, что они врезались в изящные стены и рушили высокие здания. Мы неуклонно продвигались вперед, и ничто не могло нам противостоять. Повсюду лежали кучи трупов, а раненые отползали, проклиная, плача и взывая к своей матери. Везде, куда мы обращали свои пристальные взгляды и к чему прикладывали руки, чудовища гибли или исчезали, а некоторые становились кровавой грязью, расплесканной по улицам. Наконец, оставшиеся в живых повернулись и побежали назад, исчезая в центре города, в темном сердце Темной Стороны, где Лилит ждала, когда мы придем к ней. Сьюзи и я шли через мертвых и умирающих, расчлененные создания и расколотые панцири, не обращая внимания на раненых и плачущих. Они не были тем, за кем мы пришли сюда.

Но мы, тем не менее, улыбались, видя результаты своей работы и зная, что она была ради справедливости и добра. Хочется верить, что это было мыслями ангела, удовлетворением моего ангела, но я по-прежнему не уверен. Я хотел убить этих ужасных тварей, этих монстров, у которых была та же мать, что и у меня. Я не хотел думать, что у меня было с ними что — то общее, но я думал, я думал. С ангелом или нет, я был таким же монстром, делая то, что делаю.

Мы следовали за отступающими тварями всю дорогу к сердцу Темной Стороны, и там была Лилит, сидящая на бледном Троне, ждущая нас. Ее выжившее потомство сидело на корточках и жалось к Трону и ее бледным ногам. Она не смотрела на них. Вся сила ее темного пристального взгляда сосредоточилась на Сьюзи и мне.

Здания вокруг были очень высоки, невероятно массивны и внушительны, и я не мог бы сказать, из чего они сделаны. Они просто были, извлеченные из ее сознания и впечатанные ее волей в реальность этого места, которое не было местом, скрытого внутри реального мира, как паразит — глубоко в кишках человека.

Лилит бесстрастно наблюдала, как мы со Сьюзи неторопливо вошли во внутренний двор и приблизились к ее трону. Дюжина сортов крови и внутренностей стекали с наших рук. Пристальный взгляд Лилит оставался непоколебимым, а темный рот — неподвижным, когда ее раненное потомство беспокойно волновалось у ее ног, крича о мести. Мы со Сьюзи остановились перед ней на почтительном расстоянии, и Лилит резко взмахнула одной рукой с длинными пальцами. Шум около нее затих. Она махнула снова, и твари убежали, исчезая в темноте теней окружающих улиц и аллей. Теперь здесь были только Лилит, Сьюзи и я.

— Я вижу ангелов внутри вас, — спокойно произнесла Лилит. Я ясно слышал каждое ее слово, возможно потому, что они усиливались Бафометом. — Вы несете в себе ограничения, наложенные Раем и Адом. Я должна была знать, что они найдут способ прокрасться в мой совершенный рай. Все, чего я хотела, — это мир для игры, один мир лично для себя. Я собиралась начать с нуля, но нет — даже здесь мы вынуждены следовать старыми путями. Итак, интересно, кто же из вас змей, а кто яблоко? Хотя я никогда не видела таких уж больших различий между Небесами и Адом. И те, и другие одинаково застывшие, одинаково ограниченные, одинаково… лишенные воображения. Как хулиганы, насильно заставляющие всех остальных играть в их унылую маленькую игру.

Однако, это не имеет значения. Вы пришли слишком поздно. Я создала новое царство, отдельное от ваших, и то, что создано мною здесь, никогда не может быть уничтожено никем, кроме меня. И у Вас нет никакой власти заставить меня сделать что-нибудь еще. Сама природа этого города ограничивает и ослабляет вас, тогда как я… создала это тело, чтобы быть невероятно сильной.

Я чувствовал, как Бафомет внутри меня кипит и трясется, разгневанный ее словами, снедаемый желанием высвободить свою силу и следовать заложенной в него программе. Но я по-прежнему контролировал тело и отодвинул его. Были вещи, о которых я должен был спросить, которые должен был знать.

— Почему Рай и Ад так заботит это место? — сказал я, и мой голос казался мне совершенно нормальным. — Почему они видят в твоем маленьком городе такую опасность?

Лилит подняла совершенную темную бровь.

— Это не голос ангела. Ты… человек, не так ли? Я видела ваш род, в видениях. Что принесло вас сюда, столь далеко от своего времени?

— Неужели они считают настолько опасной идею о свободе воли? — упорствовал я. — Почему они так боятся места, где свобода — больше, чем просто слово?

— Твое мышление очень ограничено, — сказал ангел Габриэль губами Сьюзи. Ее ртом, ее голосом. — Нам нет дела до Лилит или ее города. Создания и силы, которых эта свобода от ответственности однажды произведет на свет — вот причина нашего беспокойства. Они будут ужаснее и могущественнее, чем могли бы когда-нибудь стать законные обитатели этого мира. Человечество должно быть защищено от таких угроз, чтобы иметь свой шанс на справедливость. В отличие от Лилит, мы смотрим далеко вперед. Ее же всегда заботит только здесь и сейчас.

— Здесь и сейчас является бесспорным, — сказала Лилит спокойно. — Все остальное — лишь догадки.

— Она должна быть уничтожена, — внезапно произнес Бафомет моими губами.

— Это не то, что было согласовано, — сказал Габриэль через Сьюзи.

— Лилит здесь и в нашей власти, — сказал Бафомет. — И лучшего шанса, возможно, не будет никогда.

— Наши приказы… важнее любого временного соглашения, — сказал Габриэль. — Мы должны уничтожить изгнанницу, пока у нас есть возможность.

И тут же оба ангела изменили наш договор. Используя всю свою силу и волю, они отодвинули нас со Сьюзи в сторону, вынудили уйти в глубины разума, чтобы таким образом взять под свой контроль наши тела и закончить свою миссию. Они должны были остановить, а не уничтожать ее, но их природа не позволила бы им упустить шанс избавить Рай и Ад от такого врага. Лилит не двигалась. Я ощущал ее слабость, ее сила была ослаблена тем, сколько себя она вынуждена была вложить в создание своей Темной Стороны. Я мог расслабиться и позволить ангелам ее убить. Я мог наблюдать, как она умирает, зная, что в будущем это гарантировало бы Темной Стороне безопасность, даже если бы это означало мою собственную смерть, поскольку я бы не рождался. Я мог. Но, в конце концов, я должен был что-то сделать. Не только для себя, но и для нее. Я не мог позволить ей умереть из-за чего-то, чего она еще не сделала и, возможно, никогда не сделает. У человечества должен был быть шанс, но и у нее тоже. Ради таких решений и существует Человечество.

Я пробился вперед в своем разуме, застав Бафомета врасплох. Я протянул руку Сьюзи, и ее рука рывками приблизилась, чтобы ухватиться за мою. И вместе, дюйм дюймом, мы вернули себе контроль над своими телами. И все это время ангелы бушевали, но ничего не могли поделать. Я улыбнулся Лилит и снова заговорил собственным голосом.

— Я должен верить в надежду, — сказал я ей. — Для тебя и и для меня.

«Ты не можешь бросить вызов нашей власти», — проговорил маленький голосок где-то в моей голове. — «Без нас у тебя нет силы».

— Я только проявляю дарованную мне добрую волю, — сказал я. — А от вас обоих больше хлопот, чем вы того стоите.

«Бросишь вызов нам, и Рай и Ад будут за твоей спиной и на твоем горле до конца жизни».

— Встаньте в очередь, — сказал я. — Вы завладели нашими телами с нашего согласия и в соответствии с нашим договором. Вы нарушили соглашение. А это — Темная Сторона, где у вас вообще нет никакой власти. Поэтому убирайтесь.

И в этот миг мы со Сьюзи вытолкнули из себя Габриэля и Бафомета. Они живыми фейерверками выстрелили в ночное небо, отчаянно махая большими крыльями, торопясь сбежать из города прежде, чем он их уничтожит. Они не могли рисковать быть уничтоженными до того, как они доложат о случившемся здесь, в этой сверхъестественной мертвой зоне.

Потеря ангельской силы ощущалась, как будто бы из меня вырвали сердце. Казалось, что снова быть человеком — это так мелко.

Сьюзи спокойно отпустила мою руку. Я понимающе кивнул. А затем мы посмотрели на Лилит, сидящую в той же позе на своем бледном Троне. Она глубокомысленно нас разглядывала.

— Что ж, — в конце концов сказала она. — Наконец-то мы одни. Я думала, они никогда не уйдут. Вы — люди. Не совсем то, чего я ожидала.

— Мы такие, какими люди станут, — сказал я. — Мы из будущего.

— Я пыталась представить — какие вы, — сказала Лилит. — Без замаскированного ангельского присутствия, просочившиеся сквозь Время. На тысячи лет, я бы сказала. Зачем вы прошли столь длинный путь, чтобы попасть сюда, говоря на языке, который вы не должны были понимать, зная то, чего не должны были знать?

Мы со Сьюзи посмотрели друг на друга, задаваясь вопросом, как лучше всего это объяснить. Ни одного дипломатичного способа и вправду не было…

— Я завидую вашему путешествию сквозь Время, — сказала Лилит. — Это — одна из немногих вещей, которыми я никогда не смогу насладиться. Я должна была запечатлеть себя в вашей реальности как можно крепче, для того, чтобы существовать здесь… и даже я не осмелюсь рискнуть нарушить это. Скажите — какая ужасная цель привела вас сюда из далекого будущего, заставив убить моих детей и разрушить мой милый город?

— Мы прибыли сюда, чтобы помешать тебе уничтожить Темную Сторону в далеком будущем, — сказал я.

— Темную Сторону? — Лилит по-птичьи склонила голову набок, затем улыбнулась. — Подходящее название. Но почему я захочу разрушить свое царство после того, как вложила большую часть себя самой в его создание?

— Никто точно не знает, — сказал я. — Возможно, это связано со мной. Я — твой сын, или буду им.

Лилит долго смотрела на меня, ее лицо оставалось непроницаемым. — Мой сын, — сказала она наконец. — Плоть от плоти моей, рожденная моим телом? От человеческого отца? Интригующе… Знаешь, нужно было действительно позволить этим ангелам уничтожить меня.

— Что? — переспросил я.

— Я вложила слишком много себя самой в это место, чтобы теперь остановиться или отойти в сторону. Из-за эмиссаров великих тиранов Рая и Ада или каких-то нежданных потомков из будущего, которого, возможно, никогда не будет. Темная Сторона будет тем, чем предназначено ей быть мною — сейчас и в любом будущем, которое может быть. Я делаю то, что делаю, и не допущу над собой никакой власти или ограничений. Именно поэтому, в конце концов, я была изгнана из Эдема. Ты можешь быть моим сыном, но на самом деле ты лишь неожиданное и неприятное осложнение.

— Ты должна выслушать меня! — сказал я, шагнув вперед.

— Нет, не должна, — сказала Лилит.

Внезапно она поднялась с Трона, нечеловечески быстро ринулась вперед и схватила мое лицо обеими руками. От шока, боли и ужаса я вскрикнул. Ее прикосновение было холодным как ножи, как смерть, и бесконечный холод внутри нее высасывал из меня жизненную силу. Я сжал ее запястья обеими руками, но моя человеческая сила была ничем по сравнению с ее. Она улыбалась, вытягивая из меня жизнь и поглощая ее. Улыбалась теми же темными губами и теми же темными-темными глазами.

— Я дала тебе жизнь, а теперь забираю ее обратно, — сказала она. — Ты сделаешь меня снова сильной, сын мой.

Я больше не мог чувствовать ничего кроме холода, и свет уже мерк в моих глазах, когда рядом возникла Сьюзи Стрелок. Она направила свой дробовик прямо в лицо Лилит и выстрелила дуплетом. Шок от благословленных и проклятых зарядов, выпущенных в упор, отбросил Лилит назад, оторвав ее руки от моего лица. Я упал на колени, даже не почувствовав удара о землю. Лилит сердито вскрикнула, ее лицо не пострадало, но вспыхнуло от гнева. Сьюзи опустилась на колени рядом со мной и обняла за плечи, чтобы не дать мне совсем упасть. Она что-то говорила, но я ее не слышал. Ничего не слышал. Я чувствовал себя холодным, отстраненным, как будто шаг за шагом уходил из жизни. И все, о чем я мог думать, было: «Мне жаль, Сьюзи… снова делать это с тобой».

Она резко тряхнула меня, а потом впилась взглядом в Лилит. Часть слуха вернулась ко мне, хотя я все еще не чувствовал руку Сьюзи, обнимающую меня.

— Как ты могла, сука! Он же твой сын!

— Это было легко, — сказала Лилит. — В конце концов, у меня так много детей.

Манящий жест ее бледной властной руки, и со всех сторон снова поползли вперед ее монстры. Я пытался привести в порядок мысли, беспомощно наблюдая, как, смеясь на разные ужасные голоса, нас со Сьюзи медленно окружают чудовища, отвратительные и могучие формы без цели и смысла, монстры из самых темных ям Создания. Некоторые из них кричали душераздирающими голосами, которые я все же мог хоть как-то понять, похваляясь какие ужасы сотворят со Сьюзи и со мной за уничтожение родни и просто потому, что они это могут. Они обещали нам мучения и ужас, и смерть, которая будет идти к нам так долго, что мы будем умолять о ней, как об избавлении. Они будут мучить и мучить нас, пока мы больше не сможем этого выдерживать, а потом они покажут нам, что такое боль на самом деле.

А я думал: «Не Сьюзи… Я умру первым, прежде, чем позволю этому случиться…»

Она вытянула из-за голенища узкий нож и сделала длинное неглубокий надрез вдоль внутренней части ее левого запястья. Я глупо хлопал на нее глазами, а она прижала разрезанное запястье к моим губам. Ее кровь заполнила мой рот, и я автоматически ее проглотил.

— Кровь оборотня, — сказала Сьюзи, склонившись вплотную к моему лицу, а ее голос, резкий и настойчивый, прорубал туман в моей голове. — Чтобы выиграть для нас немного времени. Я не могу спасти нас, Джон, и на сей раз здесь нет никого в качестве кавалерии. Нас можешь спасти только ты. Поэтому я буду драться с ними, сколько смогу, чтобы дать тебе время придумать какой-нибудь последний ход. Чудо будет в самый раз, если у тебя есть одно при себе.

Она убрала нож и поднялась, чтобы лицом к лицу встретить толпящихся монстров. Она держала дробовик с привычной непринужденностью и насмехалась над Лилит, снова сидящей на своем Троне. Сьюзи Стрелок, Сьюзи-Дробовик, стояла прямо и независимо, пока монстры рвались вперед, и вряд ли я когда-либо в жизни видел что-то более отважное.

Может, это была кровь оборотня, или, возможно, ее вера в меня, но я тоже встал и посмотрел на Лилит. Впервые она выглядела удивленной и неуверенной. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но я рассмеялся ей в лицо. И используя самые последние остатки сил, я открыл свой внутренний глаз, мой третий глаз, своего частного детектива, мое и только мое волшебное наследство Дражайшей Мамочки; и я использовал свой дар поиска для того, чтобы обнаружить кровную мистическую связь между мной и Лилит. Ту самую, которую она использовала, чтобы вытягивать из меня жизнь. И было очень просто пройти по этой связи, схватить энергию ее жизни и вытащить из нее. Она вскрикнула в шоке и забилась в конвульсиях на Троне, когда сила вытекала из нее назад в меня.

Услышав испуганный крик Лилит, монстры остановили свое продвижение и начали в растерянности озираться. Моя спина расправилась, а ноги вновь обрели силу. Мой разум очистился и я снова рассмеялся; и что-то в этом смехе заставило монстров отодвинуться еще дальше. А сила продолжала хлестать из Лилит в меня, несмотря на все ее сопротивление. Сьюзи усмехнулась мне своим единственным ярко-синим глазом. Лилит вскрикнула еще раз, в гневе и ужасе, и ничком упала с Трона, неуклюже растянувшись на земле передо мной. Ее чудовищные дети теперь затихли, в шоке наблюдая как низко пала их могущественная мать. Я улыбнулся своей беспомощной, потрепанной матери, и когда я заговорил, каждая частичка моего голоса была столь же холодной, как у нее.

— Однажды, — сказал я ей, — все твои бесценные монстры соберутся вместе и обернутся против тебя, изгоняя тебя из собственного творения. И когда это случится, вспомни, что я сделал это возможным, ослабив тебя здесь и сейчас. Скажу по секрету: они выбросят тебя, потому что единственная свобода, в которую ты веришь, это та, которую ты позволяешь иметь другим. Ты никогда не позволишь кому — то другому быть действительно свободным, свободным от тебя, потому что тогда он мог бы однажды стать достаточно сильным, чтобы получить власть над тобой… Ты потеряешь все, а все потому, что ты никогда не могла честно играть с другими.

Она смотрела на меня, ее глаза были темнее ночи. — Я увижу тебя снова.

— Да, Мама, — сказал я. — Увидишь. Но не в ближайшие тысячи лет. В мое время, на моей территории. И вот еще пустячок, чтобы помнить обо мне.

И я пнул ее в лицо. Она упала назад, а я повернулся к ней спиной. Я посмотрел на Сьюзи, она усмехнулась и махала кулаком в знак победы. Я усмехнулся в ответ и, используя силу, которую извлек из Лилит, я сломал захват Времени вокруг нас, и мы полетели назад сквозь историю, назад в будущее — к Темной Стороне, которой мы принадлежали.