Нечеловеческие хроники

8 глава Откровения

Катя открыла глаза и удивленно уставилась на Монику, спящую в одном из кресел возле окна. «Что она здесь делает?» пронеслось в голове. «Она решила вместо Юры спать в моей комнате, надеясь помешать Дарию?» от этой мысли стало смешно, я повернула голову и, заметив на подушке цветок орхидеи, облегченно вздохнула, потягиваясь и с удовольствием вспоминая события вчерашнего вечера. Карнавал карнавалом, а прогулка была отличная. Я вспомнила свои сомнения, и они огромным потоком обрушились на меня с новой силой. Что же я буду делать дальше? Позволю ли я себе стать суррогатным заменителем, или у меня хватит сил гордо отказаться от своих едва зародившихся, но уже необыкновенно сильных чувств, обрекая себя на немое мученье. Я была уверена, что своими чувствами лучше ни с кем не делиться. Что мне сказать Дарию, вернее как дать понять, что я думаю и чувствую на самом деле? Интересно, как скоро я его увижу вновь?

— Доброе утро. — Моника внимательно изучала мое лицо.

— Доброе утро. — я старательно вытерла огорчение со своего лица. — Ты Юру подменяешь?

— Юра тебя вчера был готов растерзать!

— С чего это?

— Ты шутишь?! Сначала тебя чуть не отравили, а затем ты исчезла и все просто с ног сбились в поисках тебя, в то время как ты наслаждалась обществом Дария, никому не сказав ни слова!

— Откуда ты знаешь, что я делала? — спросила я раздраженно.

— Видела. Снабжу ка я тебя мобильником, и если ты еще раз выкинешь подобный фортель, я сама тебя придушу собственными руками, чтобы больше никто не мучился.

— Хорошо бы. — хмуро ответила я вспоминая свои мысли и не очень то веря в ее угрозы. Не слишком они натурально звучали, а вот переживала Моника явно серьезно.

— С чего такое настроение?

— Снилась всякая муть — соврала я.

— А подробнее?

— Подробнее не помню.

— Ладно, просыпайся, а я пока завтрак закажу, да и поговорить бы не мешало.

Я прошлепала в ванную, пытаясь вспомнить, каким образом я выпуталась из своего вчерашнего наряда, наполняясь недобрыми подозрениями. Пока я там возилась, заказ уже принесли.

Моника осталась сидеть в кресле, а завтрак уже был сервирован на журнальном столике, так что я устроилась во втором кресле и принялась за еду.

— Нам надо поговорить. — повторила она, когда с едой было закончено.

— Я не против.

— Дело в том, что мир устроен не совсем так, как об этом привыкли думать люди.

— Ты о хранителях?

— Да и не только, дело в том, что…

Когда Господь создал людей, и первое убийство ознаменовало прекращение существования рая как такового, Создатель в последней попытке изменить ситуацию и вернуть людей к пути света, отделил от себя четыре своих любимых ипостаси и отправил к людям на Землю. Это было четыре великих и чистых энергии Господа:

Любовь; Мудрость и знание; Магия слова и мысли; Сила и воля.

Эти энергии витая среди людей, и помогая им, все больше и больше очеловечивались, пока, наконец, обрели свою форму. Сначала тонкую, еле заметную глазу, а затем все более осязаемую физическую. В конце концов, они обрели физическое тело, и даже пол. Любовь, стала прекрасной женщиной, красотой которой невозможно было пресытиться, возле которой, казалось, замирало само время, теряя свой ход. Мудрость и знание, обратилось прекрасным юношей, помогавшим найти правильный путь в дороге жизни. Магия стала прекрасной таинственной женщиной, в присутствии которой исполнялись самые смелые мечты. Сила и воля — великолепным целеустремленным юношей, способным вдохновить людей на подвиги. Они жили среди людей живые части Бога, помогая страждущим, утешая, направляя и одаривая их. Имя им в летописях «Изначальные». Возможно, и было бы так вечно, однако в людях есть все и добро и зло, и что из них возобладает в каждом не всегда предсказуемо.

Однажды в сердце одного из молодых мужчин селения, в котором ненадолго остановились в своем пути Изначальные, поселилось зло. Он задумал свое черное дело, как только впервые увидал прекрасную Любовь. И подкараулив ее ночью у реки, где она купалась, насильно овладел ею, после чего сбежал от заслуженной кары. Плоды этого насилия и похотливой жажды не заставили себя ждать. Изначальные знали, что дитя насилия резко перевесит баланс хрупкого равновесия в сторону тьмы. Родился мальчик, а Любовь, отдавшая почти все свои силы, превратилась в сгусток энергии и осталась витать вокруг своего дитя бестелесной. Мальчик очень быстро рос, и изначальные были потрясены, осознав его ужасные возможности. Так родился первый «Вампир». Он получил от своей матери необъяснимый и мощный дар — останавливать вокруг себя время и двигаться сквозь него, мгновенно исчезая из одного места и возникая в другом.

Чашу весов необходимо было уравновесить. И Изначальный носитель мудрости и знания, родил от земной женщины, влюбленной в него и любимой им самим, ребенка, отдав почти все свои силы ему. Изначальный стал чистой энергией, как Любовь, подарив своему сыну дар — плести нити судьбы. Так появился первый «Азарий».

Двое оставшихся Изначальных, Магия мысли и слова вместе с Силой воли породили третью силу, став после этого чистой энергией. Родилась дочь, которая стала первой из «Хранителей». Ее дар был прекрасен, она могла воплощать мечты окружающих ее людей в реальность.

С этих времен, кроме людей на Земле есть три силы, которые являются частью хрупкого равновесия и силы эти бессмертны, они живут среди людей, но живут незамеченными и неузнанными. Изначальные, не имея возможности вернуться к Создателю, ушли в воды океана и пребывают там до сих пор.

Азарии, плетут нити судьбы, именно они создают ситуации, при которых рождаются гении. Именно они гасят линию гениальности, так что не зря «на детях гениев природа отдыхает», иначе будут рождены «небожители» и равновесие снова будет нарушено. Азарии следят за равномерным развитием и правильным распределением даров и талантов. Они же плетут нити судьбы, создавая себе подобных. Младенцы, будущие азарии, «умирают» до года во сне, это называли «мать приспала дитя». Такого «умершего» ребенка, быстро забирали в Хартум, одно из их святилищ, где за сорок недель дитя взрослело, достигая физического возраста около двадцати пяти лет. Азарии сильно связаны с солнцем, поэтому их глаза изумрудно-зеленые, а кожа бронзовая, словно загорелая, температура тела их выше, чем у людей, колеблется около 38 градусов. Азарии бессмертны, сильны и быстры и очень часто имеют дополнительные дары.

Вампиры, порожденные перворожденным, боятся солнца, но чем старше они становятся, тем меньше вреда солнце способно им нанести. Они бледны, их кожа холодна, они быстры как ветер, наделены огромной силой и порой редкими способностями, глаза у них красные. Кусая людей, они отравляют их своим ядом и в течение нескольких дней, укушенный перерождается и пополняет их ряды.

И Азарии и Вампиры, не выбирают сами своей судьбы. Хранителями становятся по своему выбору духовно развитые, одаренные люди. Проходя сорокадневный ритуал, обретая бессмертие, силу скорость, новые таланты и навсегда теряя свою тень. Хранители могут выглядеть как угодно, их отличие — тень. Именно Хранители следят за балансом, чтобы заигравшиеся азарии не наплодили гениев, либо себе подобных слишком много и не ко времени. Именно Хранители устраняют бесчинствующих Вампиров и их недоеденных — упырей.

У всех трех сил существует свой высший совет, состоящий из восьми адептов. Именно саммит этих адептов определяет ход дальнейшей истории, и создает для человечества возможность беспрепятственно существовать и развиваться в своем выбранном направлении. Этот саммит обеспечивает хрупкий баланс сил и гармонию.

Эти силы не могут смешиваться между собой, так как даже при легком соприкосновении незащищенной кожи, те кто коснулись друг друга испытывали болевой шок как от разряда электричества. Символом великого общего саммита стали перчатки, ношение которых, при общих собраниях, является правилом непреложным по сей день.

— Теперь ты знаешь, каково истинное положение дел в этом мире. — закончила Моника, закуривая и молча изучая мою реакцию.

Моей первой реакцией был шок. Я смотрела на свою подругу, пытаясь понять, была ли это плохая шутка или она внезапно сошла с ума. Однако поразмыслив, я поняла, что видела уже достаточно, чтобы не сомневаться в существовании хранителей, да и у меня самой тоже была не самая обычная тень, но чтобы поверить в существование вампиров и каких-то азариев?! Нет уж, увольте! Во что еще из народного фольклора я должна буду поверить?

— А Дарий из хранителей или азариев? — спросила я почти ехидно.

— Он вампир.

От неожиданности у меня отвисла челюсть, я так и осталась сидеть с открытым ртом, судорожно соображая, что к чему.

— Ты серьезно? — смогла я наконец выдавить из себя, после того как вспомнила как дышать.

— Абсолютно, он вампир, еще и перворожденный.

Повисла мертвая тишина, я смотрела на клубы дыма вокруг Моники и силилась проснуться.

— Знаешь, кажется, сегодня я ночую в твоей комнате, причем хоть в кресле, хоть на коврике, мне, по-моему, уже все равно.

Моника дико расхохоталась, а я залилась красой, затем стала белее мела. В моей комнате каждую ночь тусуется вампир, а я в это время сплю ничего неподозревающим десертом.

— Стоп, у него глаза не красные! — вспомнила я. — Признайся Ника, ты меня разыграла.

Она перестала хохотать, снова закурила и сказала со вздохом:

— Кажется о Дарии, мне придется тебе рассказать подробнее.

Дарий изначально был совсем не подарком и натворил достаточно дел. Хотя его имя и означает — Бог дал. Однако со временем, толи от скуки, толи это действительно его призвание, он стал навещать созданных азариями гениев. Он известен в мире как «черный человек». Сократ называл его своим «Демонием». Дарий приходил к нему и задавал вопросы, размышляя над которыми, Сократ делал для себя все новые открытия, его мудрость известна до сих пор. Именно Дарий заказывал Моцарту время от времени музыку, не давая тому умереть с голоду в трудные времена, и он же заказал знаменитый «Реквием». Дарий досаждал и Эйнштейну и Менделееву и много кому еще. У Лермонтова он заказал оду, но Лермонтов написал свое последнее стихотворение «Черный человек», где описал Дария. Азарии, мягко скажем недовольны! Они создают гениев, а он является и развивает их дары, вмешиваясь в их планы. Его глаза перестали быть красными, после его знакомства с Дезирэ, никто не знает точно, что произошло, но он перестал убивать. Ведь глаза окрашивает в красный цвет не кровь, а насилие. Питаясь донорской кровью, либо кровью животных и, не совершая убийств, он изменил цвет своих глаз, да он и сам сильно изменился. Сейчас ему присуще очень много человеческого, чего изначально не было.

— А библейский Дарий? — спросила я.

— Нет, — смеялась Моника, — это не наш Дарий, слава Богу!

— Он такой один?

— Нет, есть еще вампиры, которые не убивают людей, но их не много.

— А Дезирэ?

— Она перворожденная, прародитель всех хранителей.

— Как она могла утонуть? — не унималась я.

— Думаю никак.

— Тогда где же она?

— Я очень надеюсь, что мы это скоро узнаем. — сказала Ника со странным выражением лица. — Пора собираться и ехать в студию.

— Зачем? — удивилась я.

— Второй день карнавала. Ты забыла?

— Если честно, то да. У меня от твоих откровений мозги набекрень, так что не удивляйся, если чудачить начну. — пыталась я пошутить.

— Ты на тень свою посмотри. — хихикая поддела меня Ника.

Тень изображала крадущегося вампира. Ну, спасибо! Хоть плачь. Мне уже надоело быть недочеловеком и недо — кем-то еще.

— Кажется, я захочу стать хранителем, хотя бы ради того, чтобы избавиться от этого паноптикума.

Моника уходя, хохотала во весь голос, а я полезла в шкаф за чистой одеждой. Там висел плащ, и меня прорвало. Мысли метались в моей голове, словно перепуганная стая птиц. Что теперь делать? Моника дала мне четко понять, что Дезирэ жива. Что со мной будет дальше? Я просто слабый человечек с взбесившейся тенью. Куда мне тягаться с перворожденной дочерью полубогов?! Кого волнуют мои чувства, я просто пешка в этой игре бессмертных нечеловеческих сил! Даже если я стану одной из хранителей и получу сомнительные дары, что это меняет? Дарий любит Дезире, а она, судя по моим видениям, любит его. Чертов треугольник! Так всегда, радует хотя бы то, что в проигрыше я одна. Могло быть значительно хуже. С этими невеселыми мыслями, я оделась и, закрыв свой номер, пошла в холл.

Моника, рассказывая всякую чепуху, смешила меня по дороге, и я смогла, наконец, загнать все свои сомнения и боль в самый дальний угол своего сознания, прекрасно понимая, что боль вернется, едва я останусь одна. Словно механическая кукла, благо над лицом не было необходимости совершать насилие, я пережила съемки и карнавальные разъезды в гондолах по ликующему городу. Наша гондола снова доставила нас на бал. Я только вздохнула украдкой. Как же сильно отличались мои мысли и чувства сегодня от вчерашнего нетерпения и затаенного ожидания чуда. Чудеса не для таких как я, решила я для себя и собиралась веселиться, в смысле создавать видимость веселья, как обычный человек с обычными людьми, который были мне ровней. «По Сеньке и шапку справим» решила я и с гордо поднятой головой последовала за Моникой к входу. Там нас встретили Саша с Юрой. От него волнами исходило недовольство, которое я улавливала, казалось, всей своей кожей. Саша была приветлива и не очень-то разделяла его настроение.

— Юра, — скомандовала Моника, — следи за событиями вообще, еду и питье мы берем только из твоих рук, а от Кати я сегодня сама не отойду ни на шаг.

— Я составлю вам компанию в вашем девичнике. — захихикала Саша.

«Вот и попробуй теперь повеселиться» с досадой подумала я. С таким кордоном, мне вряд ли удастся то, что я задумала, «повеселюсь по-другому» я затряслась от истеричного смеха. Наше трио впечатляло. Я в атласном, теплого перламутрового оттенка платье с черными локонами, уложенными в затейливой прическе, и оттененными паетками. Моника в платье, похожего кроя из бледно-розового атласа с белыми кудрями, украшенными жемчугом. Саша в атласном платье, которое отливало светло-сиреневым отливом, так идущим рыжим, с огненными локонами, в которых разбросанные умелой рукой сверкали маленькие камни. У всех троих длинные перчатки, выше локтя и кружевные веера, украшенные перьями в цвет платьев. Наши маски смеялись, смеялась и я «Иствикские ведьмы, здравствуйте». Юра в своем костюме придворного, двора Людовика, в седом парике, светло-голубом камзоле с великолепной отделкой, белыми кружевными манжетами, в туфлях с пряжками на высоком каблуке и тростью в руках, никак не был похож на дьявола, даже средней руки, его лицо скрывала шелковая маска без каких либо эмоций. Моника взяла из рук Юры атласные полумаски, заменила свою и протянула две оставшиеся нам с Сашей.

«Что ж, теперь придется контролировать еще и свою мимику, изображая веселье и довольство» горько подумала я и последовала за своей «охраной», вновь оглушенная звуками музыки, которая звучала отовсюду. Мы двинулись светлым островком к хорошо знакомой мне колонне, через постоянно двигающееся море шелка, атласа, бархата и сверкание разноцветных масок, скрывающих лица участников этой феерии праздника.

— Кажется у нас теперь персональный официант. — смеялась Саша, кивнув в сторону, где я увидела Юру, направляющегося к нам с небольшим подносом в руках, на котором красовались бокалы с шампанским и фруктовое ассорти, выложенное в форме чудо-рыбы.

— Больше он меня не обманет. — хихикнула я.

— В смысле? — поинтересовалась Моника.

— Теперь он может разыгрывать слугу сколько угодно, в это я больше не поверю, а вот то, что он зол не на шутку, чувствуется так, что для этого даже его лицо видеть не обязательно.

Моника, все еще смеясь, взяла бокал с шампанским, принесенным Юрой и объявила:

— Есть тост. — мы с Сашей взяли бокалы и замерли, ожидая продолжения. — За тебя, Катя!

— Почему это? — возмутилась я.

— Ну, верстка журнала почти закончена и ты уже без пяти минут состоявшаяся знаменитость, к тому же, еще два судебных слушания, и ты снова богата. Так что за твой успех!

— Поздравляю. — сказала Саша, а я так и застыла с бокалом в руке.

— Как ты это устроила?

— А ты думала, что я зря время терять буду? Пей давай, а то ты похожа на сжатую до предела пружину больше, чем на человека.

Я сделала большой глоток и глубоко вздохнула. «Что ж, может это действительно неплохая идея, отработаю контракт, а потом исчезну куда-нибудь, раны зализывать», думала я «Если конечно доживу». Последняя мысль меня недобро развеселила. Если бы Моника меня не вытащила из воды, ничего бы этого не было. На меня бы не охотился неизвестно кто, не стала бы я знаменитостью и я бы никогда не влюбилась… В душе что-то оборвалось. «Ну и пусть!», мои мысли были почти криком. «Лучше любить безответно, чем не любить вообще, так хотя бы ощущаешь, что живешь!» Я смотрела на своих подруг, на Юру, кружившего вокруг нас, словно акула, смотрела на танцующих и веселящихся людей. Пусть это и не мой праздник жизни, все равно я его часть.

Мне никто особо не мешал предаваться своим раздумьям, несмотря на то, что мы постепенно были окружены поклонниками, которые делая комплименты, щеголяли остротами, каждый раз взрываясь громким смехом от метких реплик моих спутниц. Словесное фехтование меня не занимало, и слабые попытки хоть чем-то привлечь мое внимание, постепенно были прекращены. Я преспокойно, потягивая шампанское, позволила себе быть одинокой в толпе.

— Ты обиделась на Дария? — тихий вопрос Саши не сразу дошел до моего сознания.

— С чего ты так решила? — настороженно поинтересовалась я.

— А как еще можно понять твое нежелание общаться с ним?

— Он здесь?!

— Да и давненько. — хихикала она.

Я быстро обвела взглядом присутствующих кавалеров и только сейчас обратила внимание, что рядом с Моникой стоят «двое из ларца, одинаковы с лица». Двое, в абсолютно одинаковых костюмах, подозрительно похожих на тот, в котором сегодня щеголял Юра, стояли по обе стороны от нее и с одним из них, моя подруга вела оживленную, и очень тихую беседу, периодически кивая. Второй «братец», стоял рядом, слегка отстранившись, деликатно давая понять, что даже если он и слышит беседу, то прилагает все усилия, для того чтобы не вникать в ее смысл.

— А с кем Ника беседует? — тихо поинтересовалась я у Саши.

— Я не знаю этого человека, но могу сказать, что он очень мощный, у меня от него холод с жаром попеременно по спине гуляет. Он больше похож на дремлющую стихию, чем на человека.

— Дарий его «близнец»?

— Да.

Я поискала глазами Юру и обнаружила его в небольшом отдалении от нашей пестрой компании, за моей спиной. Он стоял подперев стенку, и сложив руки на груди, всем своим видом выказывая свое неодобрение. «Интересно, как много я еще пропустила?»

— Дарий что, разговаривал со мной?

— Ну, — продолжила Саша хихикать, — он пытался, даже шампанское подливал. Юра чуть не лопнул от злости, но немного остыл, увидев, что ты никак не реагируешь.

«Вот так дела!», пронеслось в голове, «качественно вы сегодня истерите, девушка», сказала я себе. Дарий здесь, рядом, а я стою, как соляной столб, так же «приветливо» и «тепло» настроенная к человеку, который занимает все мои мысли и чувства. Положение надо было как-то спасать.

— Саша, пригласи пожалуйста, Юру потанцевать.

— Не уверена…

Ответ заставил меня оторвать взгляд от Дария и его «близнеца» и обратить внимание на Сашу.

— Почему, он же тебе нравиться?

— Да, но я не уверена…

Я ее перебила:

— Ты ему тоже нравишься, даже больше чем он это осознает. — сказала я абсолютно уверенная в своей правоте, неизвестно откуда взявшейся.

— Ты так думаешь? — я впервые услышала в голосе своей приятельницы нотки неуверенности.

— Это же очевидно. Будь уверена, иди и веселись… и я тоже постараюсь — сказала я тихо уже для себя.

Юра вздрогнул, и пытался что-то возразить Саше, кивая в мою сторону, поэтому я, указав на Монику, затем на себя, дала ему понять, что я под присмотром. Получилось может и не очень красиво, но зато правильно, решила я для себя, иначе они еще долго будут ходить вокруг да около. После этого я подошла к Монике с «близнецами» и довольно весело спросила:

— Может нам присоединиться к Юре с Сашей и составить им достойную конкуренцию?

— Отличная идея. — поддержала меня Ника, после секундной заминки.

Она взяла «дремлющую стихию» под руку, и увлекла в сторону танцующих.

— Вы позволите вас пригласить на танец? — спросила я.

Дарий, тут же предложив мне руку, тихонько прошептал:

— Я прощен?

— Что вы имеете ввиду?

— Ну, ваш холод и отстраненность навели меня на мысль, что я вас невольно чем-то обидел, и я как раз раздумывал как бы загладить свою вину. — его голос мягким пламенем растекался по моему телу.

«Боже, что он со мной делает!.. Держи себя в руках!» скомандовала я себе, т. к. почувствовала, что еще мгновение и земля уплывет из- под моих ног.

— И что вы придумали? — мы уже кружились среди танцующих пар.

— Есть кое-какие мысли, а я действительно в чем-то виновен? — в его голосе не было и намека на шутку, больше было похоже, что он пытается замаскировать свою боль.

— Отчасти.

— В чем же? — голос дрогнул и выдал его переживание.

— В том, что вы это вы.

— Что же со мной не так, моя госпожа? — он притянул меня ближе и я едва не задохнувшись от окутавшего меня волнующего аромата, бездумно проболталась:

— Вы сводите меня с ума!

Его тихий смех показался мне счастливым и радостным, а я готова была откусить себе язык.

Танец закончился, но меня никто не собирался выпускать из объятий даже на мгновенье. Рядом застыли в такой же позе Моника со своей «стихией». Чуть в стороне стояли Саша с Юрой, который, даже танцуя с очень нравившейся ему девушкой, не выпускал меня из поля зрения ни на минуту. Снова зазвучала музыка, и мы продолжили танцевать всей нашей странной компанией.

— Да, сегодня вас будет не так и легко украсть. — хихикал он.

— Вам здесь не нравится? — я решила вести светскую беседу, чтобы хоть немного перевести дух.

— Мне хорошо там, где вы есть. — шептал он мне на ухо.

Его дыхание обжигало мою кожу, несмотря на то, что оно было прохладным.

— Но все же есть желание украсть? — продолжая вести бессмысленную беседу, я цеплялась за остатки своей воли, силясь не потерять сознание от захлестнувшего меня потока эмоций.

— Конечно, — смеялся он — вы всегда вызываете во мне это желание, стоит мне только вас увидеть…Дезирэ.

Меня словно окатило холодной водой, и я сразу же пришла в себя.

— Меня зовут Катя, и я уверена, что Дезирэ вряд ли одобрит ваше поведение… думаю, что мне тоже не поздоровится. — добавила я очень тихо, рассчитывая, что он не сможет услышать моих последних слов.

Дарий ощутимо вздрогнул и после недолго молчания сказал:

— Вы ее очень плохо знаете, думаю, что она не будет против.

От такого заявления я совсем растерялась. Где же в этом логика?!

— Очевидно, вы плохо знаете женщин.

— Дезирэ уникальна и иногда мне кажется, что я знаю ее лучше, чем она сама себя.

— Очень сомневаюсь. — буркнула я, представив какой была бы моя реакция, окажись я на ее месте.

— Абсолютно бессмысленный спор, — заявил Дарий. — и я не вижу иного способа его прекратить, кроме как спросить мнение самой Дезирэ.

Я невольно передернула плечами и подумала, что тот, кто пытался меня уничтожить опоздал, для него скоро не останется работы.

— Это возможно?

— Да.

— Когда?

— Почему бы не сегодня?

Я подумала, что агонию лучше прекращать побыстрее.

— Как мы это можем осуществить?

— Для начала нам надо отсюда сбежать. — его голос снова смеялся.

Танец закончился, и мы вернулись к ступеням колонны, где «близнец» Дария уже раскланивался со всеми, явно прощаясь, после чего быстро затерялся в толпе.

— Ваш близнец нас покинул и вам теперь придется отдуваться за двоих. — пошутила я, когда мы поравнялись с Моникой. Она рассмеялась, немного натянуто, а Дарий меня удивил.

— Не пугайтесь, что бы не произошло. — прошептал он мне на ухо, а затем поклонившись Монике спросил:

— Вы позволите пригласить вас на танец, коль скоро, таково желание моей дамы?

Моника молча взяла его под руку, и они медленно пошли к танцующим. Пока они кружились под звуки вальса, я пыталась хоть немного унять свое сердцебиение. Прекрасно понимая, что не имею права ни на что, я, тем не менее, ощущала жуткие уколы ревности, интенсивность которых увеличивалась с каждой секундой. Они танцевали и явно о чем-то беседовали. Глядя на эту мирную беседу, я силилась справиться с самой собой. Моника ведь дала мне четко понять, что она недолюбливает Дария. Что же изменилось сейчас? Наконец танец закончился, и они возвращались, я выровняла свое дыхание, неимоверным усилием и прикусила язык, удерживая колкости, которые уже были готовы с него сорваться.

— Надеюсь, мне удалось удовлетворить ваше любопытство? — интересовался Дарий.

— Целиком и полностью. — голос Моники был весел.

Я ощутила холодную руку, которая крепко сжала мою ладонь, и вдруг меня оглушила звенящая тишина! Музыка внезапно смолкла, и я стала быстро смотреть по сторонам, пытаясь понять, что произошло. Зрелище было не для слабонервных! Все, даже, стоящая радом Моника, превратились в статуи! Единственное, что было реальным, это ледяная рука, крепко сжимающая мою ладонь. Я попыталась высвободиться, но рука сжалась еще крепче, от этого первый шок прошел. Я посмотрела на Дария.

— Идемте быстрее, я не смогу долго удерживать время, держа вас за руку, еще немного и я потеряю контроль над ситуацией. — сказал он и двинулся сквозь каменные изваяния, увлекая меня за собой. Мне казалось, что я снова сплю и это одно из моих странных видений. На улице все тоже замерло, и мы были единственными, кто не спал в этом каменном царстве неподвижности. Мы быстро шли по мало освещенным улочкам, и я вдруг поняла, что мои ноги перестали меня слушаться и я сейчас упаду. Я споткнулась, а Дарий быстро оценив ситуацию, молча взял меня на руки и пошел еще быстрее, чем раньше. Я все ждала, что он вот-вот начнет задыхаться, двигаясь так быстро со мною на руках, но он, к моему удивлению, перешел на бег. Замершие статуи быстро мелькали перед глазами, улицы сменяли друг друга, мостики оставались позади, мелькал свет проносящихся мимо фонарей. Дарий, не сбавляя темпа, ворвался в парадную какого-то дома, и буквально взлетел по лестнице на самый верхний этаж. И только после того, как мы оказались в полумраке незнакомой комнаты, он поставил меня на ноги и, взяв мое лицо в свои ладони, нежно заглянул в мои полные страха глаза.

— Ничего не бойся, все хорошо. — наконец дошел его голос до моего сознания.

Мое тело сотрясала мелкая дрожь, толи от холода, толи от нервного потрясения. Я оказалась в кресле, напротив камина, закутанная в плед, и еще через мгновение, я уже держала в руках чашку с горячим кофе.

— Где я?

— У меня в гостях.

Я осмотрелась, просторное жилище, все в светлых тонах, старинная мебель, на полу роскошные ковры, тяжелые портьеры на окнах, на журнальном столике ваза с букетом живых цветов, в небольшом камине, весело потрескивал огонь, мягкий свет давали свечи в тяжелых канделябрах. Никаких гробов, могильности, паутины и затхлости. Я начала нервно хихикать.

— Что вас так веселит? — недоумевал Дарий.

— Не хочу показаться пошлой, но я немного не так представляла себе логово вампира.

— Это же гостиная, — сказал он обнажая хищные белые зубы в улыбке. — мой гроб и все атрибуты находятся в спальне. Не вижу смысла выставлять свои дурные наклонности на всеобщее обозрение сразу.

Я перестала смеяться и поняла, что теперь мне действительно стало страшно.

— А Дезире в вашей спальне? — спросила я и сразу же пожалела об этом.

— Хотелось бы мне, чтоб так и было. — кривая ухмылочка исказила его лицо.

— Так где же она? — я судорожно соображала, чем бы заткнуть себе рот.

— Мы ждем гостей, думаю после их прибытия, Дезирэ не заставит себя долго ждать.

Я молча пила кофе, постепенно согреваясь, а Дарий, опустившись в кресло рядом, привычным движением снял седой парик и, тряхнув головой, разметал свои смоляные волосы по плечам. Мне это что-то смутно напомнило, но в этот раз не пробудило странных воспоминаний.

— Дарий… — тихонько позвала я.

— Да?

— А на счет гроба, вы серьезно? — я чувствовала себя маленькой напуганной девочкой.

— Нет, конечно, — заулыбался он, — у меня его никогда не было и нет.

— Вы спите днем?

— Я вообще не сплю. — его улыбка стала еще шире, и т. к. я молчала, он спросил, — Хотите я покажу вам мою библиотеку?

— С удовольствием. — меня обуревало любопытство все еще смешанное со страхом.

Дарий встал и пересек комнату, остановился возле двери, открыл ее и замер в ожидании. Я последовала за ним.

Библиотека оказалась огромной комнатой, вдоль стен устроились стеллажи с книгами, в центре одиноко стоял рояль. На нескольких стульях и креслах были разложены музыкальные инструменты, словно маленький оркестр ушел на обеденный перерыв, оставив свои инструменты передохнуть на их местах. В углу стоял массивный стол с огромным, должно быть очень удобным креслом, над которым красовалась картина. Я вздрогнула, изображенный на ней замок с дорогой и виноградниками, подозрительно походил на часть моего видения.

— Франция? — кивнула я на картину.

— Да, думаю это тот замок, который вы видели.

Я повернулась к другой стене и остолбенела. На стене висел огромный портрет, с которого на меня смотрела Дезирэ. Портрет был очень похож на миниатюру, которую я видела раньше, с той лишь разницей, что здесь она была изображена во весь рост, красивая, живая, казалось, она вот-вот рассмеется, и выйдет из рамы, обмахиваясь золотым веером, точно таким же, как мне подарил Дарий.

— Какая она красивая. — я не сдержала своего восхищения.

— Она прекрасна. — эхом отозвался Дарий.

Его взгляд был устремлен на меня, я чувствовала это всей кожей, мне стало неловко и я, не отводя взгляда от портрета, попросила:

— Сыграйте что-нибудь, пожалуйста.

— Хорошо. — донесся до меня его шепот и я услышала звук шагов, а затем проснувшуюся гитару.

— Надеюсь, мне удалось удовлетворить ваше любопытство? — интересовался Дарий.

— Целиком и полностью. — голос Моники был весел.

Они вернулись к колонне. Дарий подошел к растерянной Кате, взял ее за руку и… растворился вместе с ней в воздухе, они попросту исчезли у всех на глазах.

Саша, Моника и Юра одновременно ринулись к тому месту, откуда они исчезли.

— Вот черт! — ругался Юра.

— Ничего себе?! — Саша была в шоке.

— Стервец. — сказала Моника обреченно.

— И где их теперь искать прикажете? — требовал Юра ответа от Моники, невидящий взгляд которой, скользил сквозь него.

— Юра, возьми Сашу и еще парочку из наших, прочешите набережную в том месте, где в прошлый раз была брошена гондола. Неплохо было бы осмотреть все прилегающие каналы тоже, а я возьму лодку и проверю еще пару мест, где они, вероятно, могут появиться.

— А нельзя ли поточнее?

— Она не знает местности, кроме того картины постоянно меняются и она вряд ли сейчас думает обо мне. Это все, что мне пока удалось выудить.

— Ты одна никуда не поедешь!

— Хочу видеть того, кто попробует ко мне сейчас приблизиться. — от ее голоса веяло могильным холодом и нешуточной опасностью.

— Ладно, мобильник не отключай. — сдался Юра.

— Я сообщу, если что-то изменится. — жестко сказала она и направилась к выходу.

Покружив по городу и убедившись, что за ней нет слежки, Моника направилась к облюбованному ресторанчику, остановилась возле входа, посмотрела на часы, заглушила мотор и закурила. Она уже собиралась подкуривать вторую сигарету, но дверь ресторанчика распахнулась, и из него вышел «близнец» Дария, посмотрел по сторонам, перешел через мост и неспешно свернул за угол. Моника не заводя мотор, а пользуясь коротким веслом, свернула в том же направлении и остановилась за поворотом. Тень тут же отделилась от дома, в лодку тихонько прыгнули и на сиденье быстро плюхнулся Маркус.

— Шкатулку взял?

— Да.

— Куда теперь?

— Пока прямо, здесь недалеко, давай я. — сказал он и забрал у Ники весло.

Они еще покружили какое-то время по запутанным улочкам — каналам.

— Причалим здесь.

— Я все еще не могу поверить, что ты меня на это уговорил. — ворчала Моника, когда они причалили в маленьком закутке.

Едва лодка была закреплена, Маркус схватил ее руку в длинной перчатке и прижал к своим губам.

— Все будет хорошо, поверь мне. — шептал он.

— Я никогда не могла до конца доверять Дарию.

— Дезире доверяла ему, так же как и нам с тобой.

— Это нескончаемый спор, может все дело в том, что он вампир?

— Ну да, он вампир, я — азарий, ты — хранитель, а Дезирэ — человек. — Маркус тихо рассмеялся. — У тебя есть предложения, как выходить из ситуации?

— Вчера закончились. — огрызнулась Моника.

— Тогда пошли.

Они зашли в плохо освещенную парадную, Маркус быстро закрыл за собой дверь и, взяв Монику за руку, бодро зашагал вверх по лестнице. Откуда-то сверху лились звуки великолепного тенора в сопровождении гитары, которые приближались по мере того, как они поднимались.

— Это что еще за представление? — прошептала Моника.

— Это Дарий. — смеясь тихонько ответил Маркус.

— Он еще и поет?!

— Он много чего умеет, было время научиться.

— Кажется ты его неплохо знаешь. — с упреком прошипела она.

Маркус, сотрясаясь в беззвучном хохоте, порывисто обнял ее и прошептал:

— Что я слышу? Это ревность?

— Еще чего! — Моника гневно вырывалась.

— Остыньте, любовь моя, мы уже пришли.

Волшебные звуки незнакомой песни внезапно оборвались и Дарий, отложив гитару, порывисто встал. Я посмотрела на него настороженно.

— Это наши гости, пойду, открою.

— Я не слышала стука. — он ушел. «Наверное, я сейчас не услышала бы и раската грома», думала я с мечтательной улыбкой. В гостиной послышались голоса, и я выглянула, чтобы посмотреть кто там. Увидев Монику, вместе с «дремлющей стихией» под руку, я опешила. «Вот так дела», пронеслось в голове, «тут явно что-то затевается». Ника быстро подошла ко мне и пока «близнецы» что-то обсуждали, тихо спросила:

— С тобой все хорошо?

— Да, а Дезире точно придет?

— Я очень надеюсь на это. — странно хихикнула она и потянула меня в гостиную. — Познакомься, это Маркус.

Близнец галантно поклонился и поинтересовался:

— Я вам никого не напоминаю?

— А вы времени даром терять не намерены. — съязвила я. — Но мне кажется для полного букета, здесь кое-кого не хватает.

Маркус глубоко вздохнул и очень тихо сказал:

— Это будет труднее, чем я ожидал… Что ж присядем, разговор нам предстоит долгий.

Дарий быстро принес еще два кресла и, подвинув их к камину, расположил полукругом так, чтобы мы все могли видеть друг друга. Я села и завернулась в плед, Дарий сел рядом, а Моника с Маркусом расположились напротив.

— Катенька, о том, что мир не так прост, вы уже знаете, но дело видите ли в том, что более трехсот лет назад, между вампирами, азариями и хранителями назрел мощный конфликт…

Конфликт был банален, прост и стар как мир. Обычно, как людям свойственно любить себе подобных, так и представители всех трех сил, либо оставались одиноки, либо, со временем обретали свою половинку, среди подобных себе. Однако у Создателя своеобразное чувство юмора и предугадать его планы далеко не всегда возможно, тем более их последствия. Дезирэ и Дарий полюбили друг друга. Пока это было тайной, им ничего не угрожало. Им очень долго удавалось скрывать свои чувства. Но слепой амур, толи промазал, толи пошутил и один из азариев, Елизар, внезапно воспылал страстью к Дезирэ. Его любовь сделала его более прозорливым, и именно он раскрыл их секрет. Гневу Елизара не было предела, мучаясь безнадежною любовью и понимая, что между азарием и хранителем ничего не может быть, он вдруг понял, что перворожденная хранительница уже давно отдала свое сердце. И кому?! Вампиру! Вампиров азарии всегда считали чистым злом, а к Дарию у них вообще «особое» отношение. Дарий частенько вмешивался в нити судьбы, которые они плели, и срывал чистоту эксперимента, но поскольку вреда от его вмешательства не было, хранители смотрели на его проделки сквозь пальцы, частенько посмеиваясь. Елизар заподозрил, что благосклонность хранителей к Дарию обусловлена действиями Дезирэ и ее влиянием на совет. Он устроил слежку и создал целую шпионскую сеть, которая обнаружила и мою тайну. Со мной создатель тоже «пошутил». Будучи перворожденным, я долго считал, что живу во имя соблюдения баланса и что на личное счастье мне можно даже не надеяться. Однако иногда я все же не удерживался и в своих мечтаниях, допускал такую возможность. Чем больше я мечтал об этом, тем плотнее плелась нить судьбы и когда перед одним из саммитов, я увидел молодую хранительницу, явно находящуюся под патронатом Дезирэ, для меня грянул гром посреди ясного неба. Это была она, это была Моника. Наша любовь тоже была невозможна со всех точек зрения, но вопреки всему, мы любили и любим, каким бы безумием это ни казалось. Натолкнувшись на такое вопиющее нарушение законов, Елизар решил действовать. Он, используя свой потрясающий дар убеждения, подвел совет к тому, что Дезирэ рано или поздно примкнет к вампирам, чем неминуемо подвергнет нас всех опасности, резко качнув баланс в сторону тьмы, а я, любя Монику, непременно усилю ряды хранителей. Мир будет на грани разрушения и неминуемой катастрофы. Азарии всегда болезненно реагировали на ограничение своих возможностей. Хранители частенько не давали им развить идею о всеобщем благе, такие утопии всегда заканчивались гибелью людей. Если бы не было вмешательства хранителей, все могло бы быть значительно хуже. Азарии согласились с планом Елизара. Для Дария была приготовлена смертельная ловушка, из которой его вовремя удалось вытащить, а над головой Моники, повисла гильотина. Найти выход из создавшейся ситуации нам помогла легенда об изначальных. Дезире решила уйти к ним, растворив свое тело в водах океана, став чистой энергией, а я должен был проследить за тем, чтобы она могла вернуться к тому времени, когда пророчества начнут сбываться, Земля начнет менять свое лицо и многое можно будет изменить. Мне пришлось скрыться, что я и не замедлил сделать. Проведя более трехсот лет в одном из ашрамов, я сумел найти выход. Мы оба знали, что возвращение Дезирэ будет проблемой. Вернуться она могла, выйдя из вод океана, только человеком — ребенком, который еще и начисто лишен памяти и силы. Такова цена, которую ей пришлось заплатить. Мне удалось заключить память Дезирэ в ее тени.

— У вас ведь очень необычная тень, правда, Катенька?

Вопрос Маркуса повис в звенящей тишине. Такого поворота событий я совсем не ожидала. Я силилась осмыслить услышанное, но мое сознание отказывалось принимать очевидное. Я посмотрела на свою тень, она ликовала, и ее молчаливой радости не было предела!

— Дезирэ, я так рада! — воскликнула Моника и бросилась мне на шею.

— Нет! Нет! Нет! — я с усилием высвободилась из ее стальных объятий и вскочила. — Этого не может быть! Тут какая-то ошибка!

Все трое смотрели на меня с абсолютно разными эмоциями на лицах, а я осела в кресло и закрыла лицо руками.

«Как же это может быть?! Здесь какая-то ошибка! Мне не восемнадцать, а сколько-то там тысяч лет? Что теперь делать?»

— И что теперь делать? — услышала я свой голос, такой чужой и гортанный, словно стон.

Мне ответил Маркус:

— Надо вернуть твою память.

— Это возможно? — я сверлила его взглядом, не зная, восхищаюсь ли я его спокойствием, или ненавижу его за это.

— Возможно, но для начала нам всем следует успокоиться.

Я посмотрела на Дария, его глаза сверкали, словно сквозь слезы, а на лице был такой свет надежды и тихой радости, что я быстро зажмурилась, совершенно ослепленная его обожанием.

— Сколько это займет времени? — услышала я голос Дария.

— Я думаю от нескольких часов, до нескольких суток.

— Тогда это невозможно сделать здесь. — отрезала Моника.

— Какие варианты? — беспокоился Дарий.

Я снова открыла глаза и следила за их спором, все опять говорили обо мне, но так, словно меня здесь не было.

— Кто-нибудь объяснит мне суть самой процедуры? — спросила я резко, металлическим чужим голосом.

— Я привез с собой воду из Валаамова источника. Ты сама набрала ее и с помощью своей силы, заключила в ней программу своего желания.

— И что мне с ней делать?

— Выпить.

— Надеюсь, она за триста лет не протухла. — сказала я с горькой усмешкой.

Маркус вздрогнул и рассмеялся.

— Ника, и как ты в ней не узнала ее саму? Это же очевидно, характер покладистей не стал.

— Тебе легко говорить. — огрызнулась та в ответ.

— Вот что, — прервала я их перебранку, — мы возвращаемся в гостиницу, там я выпиваю эту водицу, и если это займет больше времени, чем вы ожидаете, Моника всегда может сказать, что меня отравили, либо, что я внезапно заболела.

— Вот, в этом вся Дезирэ! — Маркус хохотал, а Моника морщилась, словно от зубной боли.

— Да уж! — сказала она, — Толи еще будет!

Дарий присел возле моих ног, взял мою руку в свои ледяные ладони, поцеловал ее и, прижав к своей щеке, заглянул в мои глаза. Я ощутила почти больную, щемящую нежность к этой огромной силе его веры в меня и всепоглощающей любви. Я отпустила свои чувства на волю, и они, прорвались в мою душу и сердце, заполняя их до предела. Я разрешила себе, наконец, ощутить, то, что запрещала, считая, что не имею на это права. Я видела в его глазах, как в зеркале, свою жизнь, свою любовь, саму себя.

— Мне страшно… — прошептала я ему, — я очень хочу, чтобы ты был рядом со мной… когда я сделаю это…держал меня за руку…

— Теперь, никакая сила не сможет удержать меня вдали от тебя, моя Дезирэ… — так же тихо прошептал Дарий, прижимая мои руки к своей груди.

Маркус стоял, обнимая Монику, гладил ее волосы и шептал на ухо слова ободрения. Она вздохнула и с трудом отстранилась от него.

— Нам пора, — сказала она тихо, — Юра уже всех на ноги поднял… очередной скандал обеспечен.

— Вот, возьми это. — Маркус вложил в ее руки, привезенную шкатулку, — Мне еще рано воскресать.

— Я уже скучаю…

— Я знаю… Дарий, доставь Дезирэ в ее номер и исчезни на время, пока все успокоится, Моника приплывет вскоре… А теперь, до свидания, увидимся позже.

— До встречи. — сказал Дарий, взял меня на руки и время остановилось.

Моника с Маркусом так и остались стоять статуями, держащимися за руки, а Дарий уже двигался ветром сквозь ночь. Я смотрела на его лицо, заслоняющее собой весь мир, и улыбалась. Я была счастлива! Мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно! Я забыла все, кроме своей любви! Вряд ли возвращение моей памяти может сделать ее сильнее!

Мы уже были в моей комнате и Дарий, уложив меня на кровать, сел на ее край, не выпуская моей руки из ледяного плена своих ладоней. Он улыбался мне, и я чувствовала себя ослепленной, я таяла и растворялась в нем.

— Что теперь скажет, моя госпожа, о моих чувствах к Катерине? — спросил он, хитро сощурившись. Я расхохоталась, чувствуя весь комизм ситуации.

— Теперь мы обе влюблены, безумны и счастливы!

Дарий наклонился, его лицо было совсем близко, и я сама потянулась к его губам, их каменная прохлада было все, что я могла сейчас желать. Нежный холод и гладкость этого камня, будил в моем теле жар, дрожь и ожидание большего.

Неожиданно тишина заполнилась множественными звуками ночного города, Дарий вздрогнул, быстро отстранился и прошептал, тихо смеясь:

— Ну вот, я опять потерял голову и контроль над временем. — он быстро прижался губами к моему лбу, — Я скоро вернусь…

С этими словами Дарий исчез, и через время, я услышала стук в дверь.