Нечеловеческие хроники

17 глава Гонки

Мы вышли из замка и направились к гаражу. Чем ближе мы подходили, тем более различимым становился гомон спора, происходящего там.

— Что-то они все же умудрились не поделить! — сказала Нинон и ускорила шаг.

Однако когда мы с Нинон увидели наших хохочущих друзей и Мишеля в центре, что-то громко и увлеченно рассказывающего, каждая из нас вздохнула с облегчением.

— Что мы пропустили? По какому поводу веселье? — быстро поинтересовалась Нинон.

— Мишель рассказывает нам критерии, по которым раньше выбирали судей и смешные истории, связанные с этими судействами. — пояснил хохочущий Маркус.

— Интересно и в чем суть? — я тут же постаралась переключить свое внимание от того, что меня на самом деле беспокоило.

— Судья должен был быть не только быстрым и очень внимательным, но и красноречивым. — быстро ответил Дарий, с улыбкой глядя на меня. — Ведь, он должен был судить, а потом в красках описывать происходившие во время гонок события болельщикам, после их окончания.

— Тогда еще вертолетов не было. — хохотала Ревекка.

— В мире людей, это называется спортивный комментатор. — тут же съязвила я.

— Наши соревнования комментировать значительно сложнее. — веселилась Ревекка.

— Из-за невозможности трансляции этого безобразия по телевизору? — продолжала я шутить, все еще не добро.

— Можно сказать и так, — иронично сказал Дарий, — хотя, я уверен, что можно было бы неплохо заработать, устроив конкурс между телеканалами мира, за право трансляции нового вида спорта.

— Не поверят, — вмешался Мишель, — все свалят на компьютерных умельцев.

— Я думаю, что это даже к лучшему. — заключил Маркус.

— Ну-у, кто на чем кататься будет? — спросила Нинон, сощурив хитрую рожицу.

— «Koenigsegg» достался Ревекке. — этот факт Моника констатировала так, словно это было самой главной новостью.

— Да, — хмыкнула та, — и не без боя.

— Что ж, Жак уже сообщил вам, что в нашем распоряжении чуть больше восьмидесяти километров дороги и надо сказать не самой лучшей? — деловито поинтересовалась Нинон.

— Да, гонки на пересеченной местности, — подмигнул Маркус, — особо не развернешься, масштабы и условия, конечно подкачали, но удовольствие мы все равно получим.

— Жак, наш «зрительный зал» к взлету готов? — я поняла, что Нинон скрывает свое смущение за серьезным тоном.

— На чем летите? — живо заинтересовалась Ревекка, стоя возле отвоеванного, матово-черного «Koenigsegg».

— На MD 600[13]. - провозгласил Мишель, прежде чем Нинон успела ответить.

— Мне всегда не давал покоя вопрос, почему хранители в любом случае оказываются благоустроены лучше, чем другие кланы? — хитро сощурившись, заявила Реввека.

— Может из-за того, что вампирам не так нужен комфорт? — молниеносно парировала Нинон.

— Возможно именно так, милая леди, — весело рассмеялся Дарий, и к нему не замедлила присоединиться Ревекка. — в самом деле, какой комфорт нужен мрамору?

— Возможно, достойная кованая оправа? — подмигнул Маркус, глядя Нинон в глаза.

Я лишь слабо улыбнулась, в ответ на эту реплику, прекрасно зная, что эти «глыбы мрамора» обладали тонким вкусом, отлично разбирались в комфорте и удобстве. Кроме того, я давно предполагала, что внешняя неуязвимость в полной мере компенсировалась внутренней ранимостью. Зная лишь часть «подводного айсберга» Дария, наблюдая за Ревеккой сейчас, вспоминая все эпизоды прошлых столкновений и общения с вампирами, я все больше приходила к выводу, что я права! Бездушными, вампиров может считать только тот, кто не сталкивался с их оборотной, тщательно скрываемой стороной. Хотя я практически убеждена, что интересоваться их душой и оборотной стороной, мало кому приходило в голову. Всегда легче опираться на старинные человеческие страшилки и общепринятое мнение, что вампиры — зло в чистом виде.

Больно может быть всем! Подтверждение этому я легко находила и среди моего человеческого опыта жизни и из моих воспоминаний прожитой вечности. Однако, кому интересна чужая боль, когда своих страданий предостаточно?!

Нинон быстро провела меня через весь замок, и мы оказались на вертолетной площадке, удобно расположенной вблизи заднего двора.

Оранжево черный вертолет, с большими, панорамными окнами, уже был готов к взлету. Жак устроился за штурвалом так привычно, что я внезапно задумалась, а был ли он просто слугой, чем-то напомнив мне Юру. Однако Нинон быстро переключила мое внимание.

— Участники уже готовы, Моника, тоже, все ждут нас. Запрыгивай. — весело скомандовала она и подала мне пример.

Салон оказался комфортным, его планировка, предполагала не только панорамный просмотр местности, но и всевозможные роскошные излишества, например барную стойку. Я понятия не имела, был ли этот вертолет личной собственностью Нинон, либо принадлежал организации. И то и другое, было в равной степени вероятно.

«Однако?!» быстро пронеслось в голове, «Я ведь даже не знаю, как выглядит сейчас организация изнутри! И Маркус еще настаивает на том, что мы не так много упустили…», с горькой усмешкой, я устроилась в кресле, возле огромного окна и стала всматриваться в темноту.

Мы поднялись в воздух и Жак, словно повинуясь беззвучной команде, выхватил прожектором «стартовую площадку».

Все четыре машины стояли ровненько, под невидимую линейку, а между ними стояла Моника, маленькая и до ужаса хрупкая. Ее золотистые локоны развевал ветер, то открывая, то пряча ее сосредоточенное личико.

Свет луны, смешиваясь с белым светом прожектора, окрасил все вокруг серебром. Ночь изменила краски машин, и теперь серебристый перламутр Pagani Zonda стал вызывающе ярким, почти белым, красный Ferrari менее кричащим, бардовым, оранжевый Lamborghini в темноте приобрел еще большую яркость, в то время как Koenigsegg практически слился с тьмой из-за своего матово-черного окраса.

«Вот уж действительно, бредовая идея, эти гонки!» быстро неслось в голове, «Каждый представитель трех кланов, мог двигаться в пространстве гораздо быстрее любого из существующих транспортных средств, однако именно ограничение своих возможностей, техническими характеристиками человеческих изобретений доставляли столько удовольствия участникам». Я была неприятно удивлена своими переживаниями, т. к. с одной стороны, я прекрасно понимала, что ничего плохого случиться не может, и ужасно беспокоилась с другой.

Момент старта я пропустила, отвлекшись на открывшийся прекрасный вид замка, великолепно продуманная подсветка, делала его сказочно нереальным, Нион схватила меня за руку и гаркнула:

— Они стартанули!

Мгновенно впившись глазами в полотно трассы, я увидела несущиеся нос к носу Koenigsegg и Lamborghini, которые лавировали, оттирая Ferrari с Pagani, не давая обойти себя и отчаянно соревнуясь между собой, используя малейшую возможность вырваться вперед.

Моника бежала рядом с Pagani, и мне на мгновение показалось, что Ferrari, пытавшееся обойти Pagani справа, вот-вот ее заденет или собьет.

Мою руку сильнее сжали и я, наконец, услышала то, что мне повторяла Нинон, судя по всему, уже не впервые:

— Расслабься! — звучало, словно команда, — ей ничего не угрожает.

— Ага, поняла… — это все, что я смогла пробормотать в ответ, продолжая волноваться, не отрывая взгляда от мчащихся машин. Дорога, по которой они неслись, сверху выглядела серой лентой волнистой реки, русло которой строго ограничивалось сплошной стеной леса, с обеих сторон. Когда свет фар и прожектора вырывали у тьмы зелень деревьев, я понимала, что «река в ущелье» это всего лишь иллюзия, хотя спокойней мне не становилось, скорость была бешеная. Я знала, что лес выглядел сплошной стеной лишь для моих глаз, мои друзья легко отличали малейшие детали и даже ночь, для них не помеха. Передергивая плечами, словно сбрасывая с них резко навалившийся груз, я напряженно смотрела вниз.

Внезапно, Pagani протиснулся между лидеров, пытаясь их обойти, но Lamborghini, подрезав его, снова сравнялся с Koenigsegg, после чего, добавив газу, вырвался вперед.

— Кто за рулем Lamborghini? — не удержалась я.

— Дарий… — насмешка в голосе Нинон, ничуть меня не задела. — На Pagani Zonda Маркус, за рулем Ferrari Мишель.

— Ясно… — я сдержала улыбку.

Неизвестно по какому принципу выбирались машины, но характер своих водителей, они отражали достаточно четко.

Моника неслась теперь возле Lamborghini, словно контролируя Дария, хотя, судя по постоянно мечущимся локонам, головой она при этом крутила на все 360 градусов.

Ревекке сложно было самой оттирать то и дело напиравших конкурентов, и вот Pagani Маркуса, напирая справа все же удалось не только поравняться с ее Koenigsegg, но и обойти на полкорпуса. В появившийся слева зазор, тут же просунулся Ferrari Мишеля. Ревекка, оказалась зажатой с двух сторон, а Lamborghini метался впереди, пресекая любую возможность кому-либо вырваться вперед.

Поворот вправо, резко изменил ситуацию, Ревекка, используя обочину, вырвалась вперед, поравнявшись с Lamborghini Дария и почти вытолкнув Ferrari Мишеля с дороги.

Градом взметнулся гравий, посыпая кроме машин, еще и беззащитную Монику.

Я ойкнула, мой возглас эхом повторила Нинон, сжав мою ладонь до невыносимой боли, явно не контролируя себя и свою силу.

Lamborghini Дария, повторило маневр Koenigsegg Ревекки, оттирая на обочину теперь уже ее саму…

Моника была зажата между ними…

В тот момент, когда сближающиеся машины, должны были уже столкнуться, хранительница прыгнула, приземлившись плашмя на крышу Lamborghini и, распластавшись на ней, постаралась слиться с самим корпусом, чтобы падая не оказаться под колесами.

Едва я перевела дыхание, как напряжение вернулось с новой силой.

Pagani Маркуса поравнялся с Lamborghini Дария с левой стороны. Отчаянно сигналя, Pagani несся параллельно Lamborghini и Koenigsegg.

Теперь три машины неслись практически вровень, капот в капот. Монике явно некуда было деваться, она так и осталась лежать на крыше, держась изо всех сил.

Ferrari Мишеля, что называется «дышал в спину» этой троице, в полной готовности использовать любую возможность вырваться вперед, едва таковая появится.

Поворот трассы влево, снова дал возможность для рокировки.

Дарий взял резко влево, вынуждая Маркуса сбросить скорость и уйти назад, чтобы не выбросило с дороги, что дало возможность Koenigsegg Ревекки вырваться вперед.

Ferrari Мишеля поравнялся с Lamborghini Дария, маневрируя таким образом, чтобы Pagani Маркуса не смог прорваться во вторую линию.

Какое-то время движение продолжалось в таком порядке, без видимых изменений. Ревекка, неслась вперед на своем Koenigsegg, явно нацеленная на победу, за ней Lamborghini Дария иPagani Маркуса, соревнуясь между собой и одновременно мешая Ferrari Мишеля обойти себя.

Моника спрыгнула с крыши Lamborghini и, поравнявшись с Koenigsegg, бежала теперь рядом с новым лидером.

Приближался финиш, его можно уже было четко различить по огню факелов горящих впереди.

Этот огонь, очевидно, подстегнул всех участников, т. к. Pagani Маркуса, настырно втирался между Lamborghini Дария и Ferrari Мишеля, а Ревекка в это время, пыталась оторваться от других участников, выжимая из Koenigsegg все, на что он был способен.

Однако Дарий, взяв круто вправо, оттер Ягуар Pagani Маркуса назад и, пройдя прямо перед носом Ferrari, втиснулся рядом с Koenigsegg. После чего, его Lamborghini, медленно и уверенно, поравнялось с Koenigsegg, набирая скорость…

Финиш.

Моника, то махала нам руками, показывая на Koenigsegg Ревекки, то грозила Дарию кулаком.

— Ревекка победила. — спокойно констатировала Нинон. — Жак, возвращаемся.

— И это увлекательно?! — я почти негодовала.

— В тебе все еще много человеческого.

— Моника могла пострадать. — гневно возразила я.

— Не могла и в глубине души, ты это хорошо знаешь. — Нинон смотрела на меня как-то странно, но тон ее был абсолютно безаппеляционный.

Я уже пила горячий обжигающий кофе, когда в гостиную вошли участники этого беспредельного действа. Горящие глаза, лица возбужденные, в воздухе витал привкус адреналина, я буквально ощущала его на своих губах.

Дарий быстро пересек, разделяющее нас расстояние, обошел кресло, в котором я устроилась, и наклонился так, что его шепот буквально обжег мое ухо и шею льдом.

— Что случилось, любовь моя? Чем вы так расстроены?

— Меня здорово напугала эта дикая забава. — прошептала я, вздрагивая, от чего кофе расплескался по блюдечку.

Он быстро выхватил из моих рук блюдце с чашкой, из кофейника налил мне другую порцию, заменил блюдце чистым и вложил в мои трясущиеся руки.

— Прости нас, пожалуйста… — снова прошептал он, заглядывая в мои глаза так, что холод сменился жаром, я резко согрелась.

— Господа! Кто мне объяснит, что это собственно было такое?! — негодовала Моника, отходя от Маркуса к кофейному столику и принимая из рук Дария свой любимый напиток.

— По какому поводу возмущение? — тут же отреагировала Нинон.

Моника залпом осушила чашечку и, закурив, продолжила:

— Это были гонки или конкурс кто быстрее загонит судью в лузу, точно бильярдный шар?!

— Я объявления такого конкурса не слышал! — хохотал Мишель, — Это новые правила?

— Дарий, — лукаво, позвала Нинон, — что пообещала тебе Ревекка в обмен на победу?

— Мадам, вы о чем? — с удивлением, спросил Дарий.

— Кстати, мне этот вопрос тоже интересен! — воскликнул Маркус.

У Ревекки глаза стали стеклянными, ноздри расширились и желваки пришли в движение, было четко понятно, что она готова к прыжку, но не ясно на кого именно пал ее гнев.

— Тише, тише! Господа, ну разве это не справедливо? В гонке победила леди, единственная, между прочим, ее участница. И я считаю, что это вполне заслужено! — миролюбиво отбивался Дарий от нападок, к еще большему неудовольствию Ревекки.

— Это были поддавки?! — прошипела она сквозь зубы, зло, глядя на Дария.

Он выпустил мою руку, резко встал, вытянувшись в струнку, от чего стал казаться еще выше обычного, посмотрел на Ревекку, а потом заговорил вкрадчивым голосом, больше похожим на сдерживаемый рык:

— Любой, кто посчитает вас слабым противником, в любом соревновании и не приведи Бог, битве законченный глупец и как результат наверняка покойник. Я похож на ТАКОГО глупца?

— Нет… — растерянно сказала Ревекка, ее гнев явно терял свои обороты.

— Значит ни о каких поддавках, не может быть и речи, ни сегодня, ни в будущем! — отчеканил Дарий.

— Вы о чем? — удивленно спросила Моника, глядя попеременно то на одного, то на другую, — Это была чистая победа!

— Адреналин, вот что это такое! — быстро вмешалась Нинон, — Адреналин еще не покинул ваши вены, и вы жаждете продолжения состязаний! Приберегите ваш пыл, его еще будет куда применить, а пока, я предлагаю выпить за победительницу и… судью. — с усмешкой добавила Нинон, игриво глядя на Монику.

Жак, словно по мановению волшебной палочки, появился с подносом в руках, на котором в бокалах красного муранского стекла, уже были напитки, приготовленные для каждого.

— Остывайте, друзья мои, нас ждет легкий ужин, после чего нам всем не мешало бы передохнуть. Всем придется проснуться с рассветом. — Нинон снова стала радушной хозяйкой салона, — За победителей и судей!

Все выпили, и разговор за ужином, принял более мирное русло. Мишель опять шутил, явно находясь в отличном расположении духа, Нинон улыбалась, глядя на него, Маркус с обожанием пожирал Монику глазами. Ревекка же, села в отдалении, явно что-то обдумывая, едва притронувшись к своему питью. Я уже согрелась, странный испуг прошел, мне опять было хорошо и легко в компании друзей.

Дарий странно смотрел на меня, словно его неотступно мучил вопрос, который он не мог задать. И только, когда за нами закрылась дверь новых апартаментов, определенных для нас Нинон, он решился:

— Дезирэ… что послужило причиной твоего странного настроения?

Вопрос поставил меня в тупик, т. к. ответа на него я не знала.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила я, просто для того, чтобы не молчать.

— Сейчас ты человек, но ты воин и всегда им была! Что расстроило тебя на столько, что ты ТАК отреагировала на глупую забаву?

— Я испугалась за Монику… — пробормотала я нерешительно.

— Я думаю, что это всего лишь следствие, но чего? — настаивал Дарий, явно обеспокоенный.

Я села на кровать и начала растирать виски, голова резко и отчаянно разболелась.

Дарий присел у моих ног, молча ожидая ответов на свои вопросы, а я судорожно пыталась сообразить, что ему сказать. Так и не дождавшись ответа, он сел рядом, притянул меня к себе, и положив ледяные ладони на мой лоб, тяжело выдохнул.

— У меня такое впечатление, что мир рушится, и я ничего не могу с этим сделать… — это все, что я смогла высказать, из огромного потока мыслей, которые внезапной лавиной обрушились на мой и без того воспаленный мозг.

— Ты о чем? — голос Дария задрожал от сдерживаемого рычания.

— Столько всего надо сделать, а я просто человек! — в полном бессилии, я спрятала на его ледяной груди не только свое лицо, но и слезы.

— О! Дезирэ, да это же истерика! — он сгреб меня в охапку, как маленькую и стал тихонько укачивать.

Какое-то время, я просто безудержно рыдала, но постепенно ком в горле исчез, вместе с тупой, ноющей болью в груди.

Когда я уже совсем затихла и перестала всхлипывать, Дарий осторожно убрал спутанные волосы с моего лица и, глядя мне в глаза с всепоглощающей нежностью, прошептал:

— Ты просто устала… на тебя обрушилось столько всего и сразу… все будет хорошо! Мы справимся, поверь мне…

— Я верю… — прохрипела я, чужим голосом.

— Это Нинон или Ревекка? — его взгляд стал настороженным и очень внимательным, почти сверлящим.

— Иногда мне кажется, что все они смотрят на меня с ожиданием… а я… — слезы снова градом хлынули по щекам.

— Боже! Кроха… мой маленький… уставший ангел…

Меня снова обнимали сильные, нежные руки, а мраморные губы, осторожно снимали влагу с моего лица, каплю за каплей, замораживая мою боль.

— Я с тобой… я рядом и все будет хорошо… — его слова успокаивали меня, окутывая шелком нежности.

— Что будет дальше? — прошептала я, прекрасно понимая, что спрашиваю абсолютную глупость.

— Дальше? — в его голосе притаился смех, — Мы победим!

Он сказал это так уверенно, и это звучало так дико, что от этой несуразности, я неожиданно для самой себя расхохоталась.

Это был смех сквозь слезы и… Дарий прав — это истерика!

Я не могла остановиться, смех давно перешел в клокотание, слезы высохли, и я попросту задыхалась.

Дарий быстро уложил меня в кровать и исчез. Появился он через мгновение со стаканом воды, дурно пахнущей валерьяной или чем-то подобным. Он решительно влил в меня эту гадость, несмотря на мои слабые попытки сопротивляться, после чего закутал в одеяло, словно куклу.

Я плохо понимала, что он мне шептал, держа в своих стальных объятьях. Просто от звука его голоса мне становилось все спокойней, ласковые слова превратились в самую лучшую колыбельную и я заснула.