Небесное Око

Глава 20 Под мерцающими водами

И вот час настал.

Шумела толпа. Между берегом реки и стенами замка, над которыми нависали темные свинцовые тучи, готовые в любой момент обрушить на землю дождь, собралось столько народу, что яблоку было негде упасть. Играла музыка, реяли на ветру стяги.

Ламорик медленно поклонился толпе зевак и повел свой отряд к берегу, где сгрудились перемазанные грязью крестьяне.

— Ну и где же ристалище? — тихо спросил Конзар.

— Ристалище — это остров, — коротко ответил Ламорик, покосившись на Гутреда, возившегося с подпругой.

— Да там едва лошадь поместится, — проворчал Гутред.

— Никаких лошадей, — покачал головой Ламорик. — Нас перевезут на остров на лодке. Мы будем биться пешими.

Гутред неуверенно кивнул. Когда рыцарь сражался на турнире в конном строю — все зависело от его воинских талантов и искусства наездника. Если воины будут биться пешими на маленьком пятачке земли, можно рассчитывать лишь на удачу.

— Все обойдется, — соврал Гутред.

Дьюранд отбросил упавшую на лоб прядь волос, стараясь отогнать мысли о Морине. Барон — искусный мечник. К тому же он ненавидит Ламорика и будет сражаться отчаянно. А ведь этот турнир — их последний шанс попасть в Тернгир. Где-то там, в толпе, должна быть Дорвен. Наверное, она искала глазами Дьюранда. Он понимал — между ними все кончено, и с этим ничего нельзя сделать. Он принес Ламорику клятву вассальной верности.

Дьюранд уставился на старое русло, по которому вновь бежала река. Остров жутковатым горбом торчал над темной гладью воды. Крестьяне между тем подтащили к берегу челн. Стоило Дьюранду подумать о том, выдержит ли это утлое суденышко вес рыцарей в боевом снаряжении, как по толпе прокатилась волна.

— Идут, — проворчал Гутред.

Зеваки бросились в стороны, уступая дорогу герцогу Северину, который шел в сопровождении баронов, беседуя с главным герольдом Эрреста — Кандемаром, человеком, прожившим многие годы.

Кандемар, шести футов ростом, казался статуей, высеченной из алебастра. Его серые, как пепел, волосы ниспадали на бледное лицо, в котором не было ни единой кровинки. На поясе главного герольда висел знаменитый рог, искусно отделанный слоновой костью. Именно в этот рог Кандемар вострубил у стен Пылающего Города. Горловина рога была украшена серебром, на котором были выбиты тускло поблескивающие старинные письмена и гербы.

Впереди процессии, направлявшейся к зрительской трибуне, установленной у частокола, шел могучий воин из дружины герцога, прокладывая путь через толпу.

— Я оставил все как есть, — говорил герцог. — Покоев в замке теперь не хватает, но во дворе достаточно места. И мои вассалы устраивают между собой ссоры из-за хороших постелей.

Дьюранду показалось, что герцог выглядит смущенным и обеспокоенным. То и дело Северин кидал взгляд в сторону канала.

Лицо герольда походило на барельеф, высеченный на стене храма и изображавший одного из рыцарей Святого Воинства. Взгляд Кандемара устремился к острову, скользнул по толпе и остановился на лице Дьюранда, к вящему ужасу последнего.

Дьюранду показалось, что Кандемар узрел все его грехи так же ясно, как если бы они были записаны на листе пергамента. Попасть на глаза древнему герольду было все равно, что предстать перед престолом Всевышнего.

Прежде чем у Дьюранда перехватило дыхание, на трибуну поднялся крепко сбитый священник, который многозначительно посмотрел на Северина.

— Я полагаю, пора начинать, — извиняющимся тоном произнес герцог.

Шум толпы постепенно затих. Старый герцог попытался выдавить из себя улыбку.

— Вот мы снова собрались здесь, у берегов реки Гласс, — начал он. — Мы пришли сюда, чтобы отдать дань памяти. История об этих землях записана в хрониках Аттии. Сейчас будет говорить священник.

Северин посмотрел на здоровяка в рясе и по ответному взгляду понял, что священник вовсе не горит желанием произносить речь.

— В нынешние времена, когда по земле ползут мрачные слухи и от предела к пределу несутся странные вести, мы должны помнить о короле Цеодане, сыне Сердана Путешественника. У короля был вассал по имени Миркол Охотник, который основал Монервей. Именно он был одним из первых, кто ступил на землю долины Хайэйшес, — герцог выдержал паузу.

— А дальше я забыл, — усмехнувшись, пробурчал Оуэн.

— Миркол пришел сюда, чтобы сокрушить врагов государя. Он гнал их огнем и мечом, пока они не повернули назад, решив сразиться с ним и встретить свою судьбу лицом к лицу. Битва произошла на лугу, который впоследствии назвали Курган-островом. На этой земле бился Миркол. Эту землю даровал ему сын Путешественника в награду за победу. Говорят, именно тогда по его приказу для Гласс вырыли новое русло, и воды реки скрыли останки тех, кто пал в той битве.

Пока герцог говорил, поднялся ветер, но Дьюранд едва обратил на это внимание. Вместо этого он искал в толпе Дорвен.

Главный герольд способен прочесть его мысли? Плевать. Дьюранд хотел увидеть рыжеволосую девушку хоть одним глазком. В небе клубились черные тучи.

— И ныне мой сын лорд Морин, мой наследник и наследник древних владений Миркола прибыл в Хайэйшес во время Кровавой Луны, как некогда и я, мой отец и отец моего отца, и прочие наши предки, чей род восходит к Мирколу. Ныне он поставит на карту свою жизнь и примет участие в турнире в память о битве и подвигах верного вассала короля, своего далекого предка, сражавшегося за эти земли.

Зеленый плащ герцога реял на порывистом ветру. Северин заговорил громче:

— Большая часть из собравшихся здесь знают правила турнира. Красный Рыцарь, вам предстоит биться на Курган-острове. Вы отправитесь туда, вооружившись щитом и мечом. Сражаться будете пешими. Ежели вы или лорд Морин получите рану, столь тяжелую, что будете не в силах продолжить бой, то можете сдаться, не страшась замарать свою честь. На этом турнире победитель не вправе требовать выкупа за побежденного. Поверженный рыцарь обязан бросить свой щит и меч в реку.

Услышав слова герцога, некоторые воины в отряде Ламорика зароптали. Желающих выбросить в реку добрый меч было немного.

Плащ герцога бился и трепетал на ветру, словно пойманный в ловушку дикий зверь.

— Помолитесь Владыке Небесному, — произнес старый герцог. — Время битвы настало.

Дьюранд с отчаянием вздохнул. Он так и не нашел в толпе лицо Дорвен. Герольды затрубили в рога, и Дьюранд вдруг понял, что лорда Морина тоже нигде не видно. Словно в ответ на его мысли из-за острова показалась лодка, в которой стоял наследник Монервея. Вэир, сжимая в руках огромную вагу, отталкивал лодку от противоположного берега.

Опустив меч, Ламорик решительно, словно желая пересечь реку, пройдясь по поверхности водной глади, шагнул в челн и замер на носу. Руки крепко взялись за планшир. В голове Дьюранда шевельнулась черная, мерзкая мыслишка, словно нашептанная самим Сатаной: что станет с Дорвен, если Ламорик погибнет?

Ламорик обернулся и, найдя взглядом Дьюранда, указал на него острием меча.

— Коли он взял с собой Вэира, ты тоже поедешь со мной!

Окружающие принялись одобрительно хлопать Дьюранда по спине и плечам, подталкивая его к лодке. Оуэн сунул ему в руки вагу. И вдруг, совершенно неожиданно, Дьюранд увидел в толпе лицо побледневшей как полотно Дорвен.

— Спокойно, — бросил Ламорик.

Дьюранд почувствовал, как по спине пробежал холодок. Ему страшно захотелось со всей силы врезать Красному Рыцарю вагой. Вместо этого Дьюранд сжал в руках жердь и, стиснув зубы, оттолкнул лодку от берега.

Ламорик, покачнувшись, снова ухватился за планшир. Дьюранд работал вагой, то и дело поглядывая на затянутое тучами небо, словно надеясь увидеть Всевышнего. Воин кипел от злости: сейчас он был совсем не в настроении играть роль оруженосца Ламорика. Править лодкой было непросто — ветер становился все сильнее. Дьюранд раз за разом вгонял вагу в воду, чувствуя, как ее конец скользит по придонному илу и грязи.

Челн Морина уже достиг острова, и лорд спрыгнул на берег, а Вэир, оскалившись, наблюдал, как Дьюранд прикладывает все усилия, чтобы удержать лодку по курсу. Еще один толчок ваги, и нос лодки ткнулся в берег, на который тут же спрыгнул Ламорик. Челн закачался, напоминая пони, мотающего из стороны в сторону головой. Дьюранд, следуя примеру Вэира, оттолкнулся от берега вагой, и лодка поплыла прочь от острова.

Лорд Морин и Ламорик встали на изготовку, ожидая сигнала к началу поединка. Чтобы удержать челн на ветру, Дьюранду пришлось вцепиться в вагу обеими руками. Он подумал, что станет, если в следующий раз им придется сражаться на ходулях. Или на деревьях.

По кивку герцога взревели трубы, и оба рыцаря пришли в движение. Ламорик пригнувшись, бочком, по-крабьи двинулся в сторону. Его сапоги скользили по влажным камням. Неожиданно он рванулся вперед, выставив меч. Морин отразил выпад и контратаковал. Противники кружились вокруг друг друга, обмениваясь ударами. Ноги обоих противников скользили по грязи, хотя участок земли, на котором стоял Морин оказался лучше, чем у молодого лорда. В основном все выпады, уходы от удара и контратаки приводили к тому, что один из рыцарей, а то и оба падали на колени. Очень быстро красные доспехи Ламорика и одежды Морина, усыпанные рисунками из драгоценных камней, оказались покрытыми густым слоем грязи. С лязгом скрещивались мечи, грохоча, сталкивались щиты. Каждый удар мог оказаться последним.

Ламорику приходилось несладко. Каждое движение Морина, каждый его удар были скупо выверены и рассчитаны. Ламорик сделал неудачный выпад и тут же о нем пожалел, получив удар по спине. Молодой лорд поскользнулся, и на голову плашмя опустился клинок. Морин заставлял дорого платить за каждую ошибку.

Дьюранд, присев в лодке, качавшейся на волнах, то и дело вздрагивал. В вышине небес, подобно горам, громоздились тучи. На острове яркими молниями сверкали клинки.

Морин не знал пощады. Ламорик отчаянно защищался, понимая, что на карту поставлена его жизнь. За каждой попыткой достать противника мечом следовало неминуемое возмездие — удары в ключицу или предплечья. Клинок Морина, забранный для безопасности железными кольцами, опускался на противника, словно топор дровосека. Ламорик пока держался, отчаянно контратакуя. Однако все понимали, что даже один единственный выпад способен переломать кости или пробить шлем. Любой удар мог оказаться для Ламорика последним, а с его смертью гибли и надежды многих рыцарей, связавших свои судьбы с судьбой молодого лорда.

Ламорик сражался.

И тут Морин поймал его в ловушку. На Ламорика обрушился удар, способный вогнать человека в землю. Молодой рыцарь покачнулся. Не медля ни секунды, Морин нанес еще один страшный удар, от которого Ламорик попытался защититься, подняв щит. Слишком поздно.

Толпа вздохнула. Дьюранд поймал себя на том, что подобрался, готовый бросится по воде аки посуху на помощь своему лорду. Ламорик, едва держась на ногах, попятился. Зеваки теперь молчали. Наступила мертвая тишина, в которой, под аккомпанемент воя ветра, жутко грохоча и лязгая, гремело оружие сошедшихся в поединке рыцарей.

Лорд Морин, подождав, пока Ламорик придет в себя, обрушил на противника третий страшный удар. Молодого лорда качало из стороны в сторону, словно висельника в петле. И все же он продолжал стоять. Всем уже было ясно — чтобы спасти жизнь, ему надо было просить пощады, игра в Красного Рыцаря была закончена. Рыцари в отряде Ламорика понимали — бой проигран, и им придется встретить грядущую зиму под открытым небом. Это было очевидно всем, но невероятным усилием Ламорик собрал в кулак всю свою волю и устоял на ногах. Стало ясно — он не преклонит колени перед врагом, и лорд Морин замер, потрясенный мужеством противника.

Пока Морин в суеверном ужасе таращился на молодого лорда, Ламорик отбросил щит прочь и, словно жнец косу, ухватился обеими руками за рукоять меча. "Интересно, сколько крови он потерял?", — подумал Дьюранд. Ламорик покачнулся. Чтобы опрокинуть его на землю, было достаточно всего лишь одного удара, но Морин замер недвижим, будто окаменев. Застонав, Ламорик неуклюже замахнулся мечом.

Отбить такой удар не составило бы никакого труда. Морин мог выставить клинок или закрыться щитом. Будучи прекрасным мечником, он мог сделать все что угодно и обязательно бы сделал… Но тут мироздание содрогнулось. В то самое мгновение, когда Ламорик занес меч, издалека донесся всхлипывающий, рыдающий звон колоколов. Покрытое тучами небо вспыхнуло и по нему от горизонта к горизонту пошли круги, словно по водяной глади пруда, в который швырнули огромный валун.

Лодочка, в которой устроился Дьюранд, заходила ходуном, а остров посреди реки содрогнулся и осел. По поверхности курган-острова прошла волна, земля взбугрилась, словно под ней кто-то зашевелился.

И среди всего этого светопреставления Ламорик обрушил меч на голову противника. Морин, взмахнув руками, выронил клинок и распростерся на земле.

На краткий миг Дьюранд почувствовал облегчение — Ламорик победил. Последний удар отнял последние остатки сил, и молодой лорд пошатнулся. Грязь под его ногами брызнула в стороны, и из под земли высунулась огромная когтистая рука. В следующее мгновение лодка, в которой находился Дьюранд, перевернулась.

Дьюранд попытался вцепиться в челн руками, однако пальцы лишь беспомощно скользнули по влажному борту. В голове не осталось ни одной мысли. Тяжелая кольчуга тянула ко дну. Ни один человек неспособен плавать в доспехах, весящих пятьдесят фунтов. Лодка, словно живая, выскользнула из под рук, и Дьюранд скрылся под водой. Единственное, что он мог сейчас сделать — задержать дыхание.

Ноги коснулись дна. Голова была готова лопнуть. Дьюранд попытался взять себя в руки. Он тонет. Его пальцы коснулись придонного ила. Надо убить в себе страх — здесь неглубоко. Он отталкивался ото дна жердью, да и что в этом удивительного: он же не в море. Значит, еще можно побороться.

Дьюранд забился под водой. Как только ноги ощутили опору, он оттолкнулся и двинулся в сторону острова. Дно было завалено скользкими предметами, покрытыми слоем грязи. Ил толстым слоем покрывал старинные щиты. Пальцы воина касались черепов, костей, ржавых мечей. Дьюранд понял, что движется среди разверзшихся могил. Более того, теперь он знал, что добрался до острова.

Тяжело дыша, он вынырнул из воды, поднимая тучи брызг. Легкие отчаянно молили о глотке воздуха. Остров, на берег которого он выбрался, ходил ходуном словно живой. Наполовину засыпанное ржавыми шлемами, щитами и костями под землей билось чудовище — тролль, великанша, некая жуткая пародия на женщину. Несмотря на то что большая часть тела великанши была сокрыта под поверхностью кургана, Дьюранд осознал, что представшее перед ним чудовище значительно больше лошади. Великанша кричала так, что под синеватой кожей выступали огромные ребра. Казалось, само мироздание содрогается от ее воплей.

Ламорик бился, зажатый в руке великанши.

Дьюранд, с которого ручьями текла вода, заметил Вэира. Здоровяк, схватив Морина за воротник, тянул своего лорда и повелителя к лодке. В одно мгновение Дьюранд понял, что если сейчас он скинет кольчугу и бросится вплавь в реку, то окажется в лодке, прежде чем Вэир и Морин доберутся до нее. Он глянул на заходящуюся в крике толпу и увидел огромные полные ужаса глаза Дорвен.

Дьюранд повернулся к Ламорику. Настоящие рыцари не бросают своих сюзеренов на смерть. Великанша постепенно выбиралась из под земли. Вылезла вторая рука, шарящая по сторонам в поисках опоры. Показались длинные болтающиеся груди. Жуткое серовато-синее лицо исказилось в отвратительной гримасе, и великанша подняла Ламорика в воздух.

Дьюранд бросился вперед.

За все годы своего существования в голову этой жуткой бестии ни разу не приходила мысль, что найдется смельчак, который отважиться оказать ей сопротивление. Она вряд ли даже почувствовала боль. Дьюранд со всей скорости врезался в голень великанши, почувствовав удар такой силы, будто на него всей тушей обрушился бык. Чудище, опершись на предплечья, перенесло весь свой вес на одну ступню с длинными когтями.

Из глаз Дьюранда брызнули искры. Придавленный к земле, он ловил ртом воздух и надеялся, что Ламорику удалось высвободиться.

Страшная сила прижала плечо Дьюранда к земле. Он рванулся, и ему удалось выдернуть ногу из-под лодыжки чудовища. Великанша, лицо которой нависало над Дьюрандом на высоте целого фатома, осклабилась. Дьюранд никак не мог высвободиться. Чудовище заслонило собой весь мир. Перед глазами Дьюранда мелькнули острые зубы, его обдало гнилостное дыхание великанши, от кожи которой исходил леденящий холод.

Дьюранд понял, что настал его последний час.

Чудовище рванулось к нему, но вдруг замерло, разинув огромный рот, утыканный частоколом зубов. По телу великанши прошла судорога. Дьюранд, повернув голову, увидел, как у его колен что-то тускло сверкнуло. Он понял, что перед ним наконечник копья, пронзившего чудовище насквозь и расщепившего древний щит, который валялся у ног Дьюранда.

— Дьюранд, ты жив? — донесся до него голос Ламорика. — Выбирайся скорее.

Дьюранд заморгал, не сводя взгляда с серого лица великанши, которая нависала над ним, опершись на руки. Дьюранд и великанша пришли в движение одновременно. Дьюранд, извиваясь, выскользнул из под возвышавшегося над ним чудовища, которое издало протяжный крик, полный тоски и злобы. Теперь воин был вне пределов досягаемости. Великанша, поднимая фонтаны грязи, билась о землю, стараясь высвободиться и сбросить с себя Ламорика, вцепившегося в ее плечи. Копье крепко пригвоздило чудовище к острову, который, казалось, не желал отпускать ее от себя.

Молодой лорд продолжал оставаться на спине великанши, покуда один особенно сильный рывок не отбросил его в сторону. Перекувырнувшись несколько раз в воздухе, Ламорик с громким всплеском упал в реку. Воды поглотили молодого лорда, сомкнувшись над его головой. Дьюранд, подняв взгляд, увидел, что к острову устремились десятки лодок. Через несколько мгновений воина уже окружили, помогая подняться на ноги. Он оглянулся, посмотрев через плечо, на заходящуюся в крике великаншу, разбрасывающую в стороны обломки старинных щитов. Древко копья, пригвоздившего великаншу к земле, вот-вот должно было сломаться, и Дьюранд, содрогнувшись, представил, что произойдет с людьми, если чудовище доберется до них. В голове, подобно вспышке молнии, сверкнула мысль: старый герцог говорил, что Миркол пустил реку по другому руслу.

Люди, в глазах которых застыл ужас, потащили его к лодке.

— Запруда! — закричал Дьюранд. Несколько человек покосилось на него, однако никто и не подумал остановиться. Дьюранд в отчаянии забился в их руках.

— Надо разрушить запруду! Затопите остров.

— Точно! Он прав! — раздались голоса.

Пока его везли через реку, Дьюранд, оказавшийся в одной крестьянских лодчонок, успел перевести дыхание. Вскоре он уже лежал в траве на берегу, приподнимаясь над землей на локтях. Рядом с ним распростерся Ламорик. Молодой лорд потерял шлем, но теперь черты его лица были сокрыты под маской из грязи и крови.

— Дьюранд, ты жив?

Дрожащей рукой Дьюранд ощупал лицо.

— Жив, — неуверенно ответил он.

— Я думал, оно тебя сожрало, — признался Ламорик.

Ламорик… сюзерен, спасший ему жизнь.

— А вот и ребята, — добавил молодой лорд.

Над Ламориком, сжимая в руках мечи, склонились Гутред, Эйгрин и подбежавшие вслед за ними остальные члены отряда. Издалека доносился рев чудовища. Берхард протянул Ламорику и Дьюранду теплые сухие одеяла.

Конзар, вместо того чтобы последовать примеру других и склониться над измученными рыцарями, смотрел на остров с беснующейся великаншей, затем, кинув быстрый взгляд на Ламорика и не сказав ни слова, направился к трибунам, воздвигнутым для герцога и его свиты.

— Владыка Небесный, — простонал Ламорик. — Я уж думал все кончено. Она крепко меня держала. Я мог только болтать ногами и ждать, когда она меня сожрет. Черт, голова раскалывается. Ну и ручища… В такой ладони и арбуз поместился бы.

Окружавшие их рыцари слегка расступились, и в небольшом просвете Дьюранд увидел, что вода в реке начала быстро подниматься. Великанша ударила по воде кулаком, подняв в воздух фонтан брызг. Чудовище отчаянно билось в волнах, перехлестывающих остров, ставший для него тюрьмой. Наконец из воды осталась торчать лишь когтистая лапа, потом скрылась и она. Гласс поглотила остров и его пленницу, словно они никогда не существовали.

Ламорик внимательно посмотрел Дьюранду в глаза.

— Ты мог бы остаться в лодке, — сказал он.

— Нет, ваша светлость, — мотнул головой Дьюранд. Он и правда не смог бы этого сделать.

Ламорик поднял взгляд к небесам, затянутым клубящимися тучами.

— Господи, что это значит?

Дьюранд не знал, что ответить.

— Кровь Королей, ваша светлость, — с беспокойством в голосе отозвался Эйгрин. — Точно такое же творилось пять лет назад в тот день, когда скончался король Карломунд. Чтобы такое увидеть, надо было быть в Уиндговере.

Дьюранд вспомнил, что в тот день, пять лет назад, на Акконель, отстоявший от Уиндговера на сто пятьдесят лиг, обрушился жуткий шторм. Говорят, такое случалось, когда король умирал не своей смертью.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Ламорик. — Что, кто-то умер?

Вновь подошел Конзар. Растолкав рыцарей, он преклонил перед лежащим Ламориком колено.

— Я думаю, ваша светлость, мы сами скоро обо всем узнаем.

— Ты о чем?

— Главный герольд только что включил Красного Рыцаря в состав участников турнира в Тернгире, — Конзар улыбнулся. — Вскоре вы сможете обо всем расспросить самого короля.