Не время для героев

Глава 2 — Долгожданная охота

Каким образом отец успевает уклониться, я даже не представляю. Однако в следующий миг вырвавшийся из груди чернокнижника тёмный луч швыряет его куда-то в толпу. Роберт умудряется магией сжечь один арбалетный болт на лету, но затем его тоже отбрасывает мощный воздушный удар.

Меня цепляет вскользь, но даже так я едва не падаю с помоста, лишь чудом успев схватиться за ближайшее сиденье.

Всё это происходит настолько быстро и неожиданно, что народ на площади не успевает ничего понять.

Третий охранник чернокнижника тоже обнажает меч. С искажённым мукой лицом он спрыгивает с эшафота и набрасывается на своих товарищей, стоящих ниже. Вскрикнув, один из солдат падает на брусчатку, заливая её кровью. Вокруг мгновенно вспыхивает паника.

— Тёмный вырвался, А-А-А!

— Йорган, Йорган?! Где мой сын?!

— Мама-а-а-а-а!..

Толпа кричит от ужаса на все лады, народ пытается разбежаться — но людей слишком много, и на площади возникает страшная давка. В первое мгновение меня тоже охватывает паника, но уже в следующий миг я беру себя в руки и обнажаю меч.

Норман, который стоит в паре шагов, начинает суетливо формировать в ладонях заклинание.

Последний из охранявших «тёмного» солдат невероятным рывком перепрыгивает на наш помост, оказавшись в десяти шагах от меня. Он начинает двигаться так быстро, как обычный человек двигаться не может…

Первый взмах коротким клинком — и оглашающий приговор толстяк падает с рассечённым горлом. Ещё одно движение — и мечник отрубает голову писарю. Следующий удар должен отправить на тот свет Нормана, готовящего какое-то заклинание…

Я успеваю отбить оружие одержимого. Клинок летит снизу вверх и отсекает солдату кисть, но тот и не думает отступать.

Из обрубка хлещет кровь, но мужчина налетает на меня всем своим весом, опрокидывает, и лишь благодаря долгим и упорным тренировкам я успеваю сгруппироваться и в падении оттолкнуть его от себя ногами. Солдат пролетает пару метров и падает в толпу, я вскакиваю — и снова натыкаюсь на алый взгляд чернокнижника, с которым нас разделяет не больше десяти метров.

По спине пробегает озноб. А в следующий миг с пальцев малефика срывается заклинание, направленное прямо в меня.

Уклониться уже не получится, слишком быстро дымное щупальце преодолевает разделяющее нас расстояние… Я не успеваю даже напугаться…

— Осторожно! — кричит Норман. Он, наконец, заканчивает заклинание, и всех нас накрывает светящийся купол.

Вовремя!

Щупальце тьмы бьёт в преломляющийся поток магии прямо перед моим лицом и растекается отвратительной жижей. А через мгновение ещё три «дымных» удара проламывают защитное колдовство. Брат стонет, из его носа начинает течь кровь, и он падает на колени. Только это его и спасает — над Норманом пролетает ещё одно щупальце, разбивает в щепки одно из кресел и насквозь пронзает прятавшегося за ним торговца.

Уши закладывает — я никогда не слышал, чтобы люди кричали так высоко, пронзительно, облекая в истошный визг саму смерть. Одежда торговца начинает тлеть вместе с плотью. Зараза, расползаясь по его телу, превращает плоть и кости в вонючую жижу…

Которая через секунду меняет форму, затвердевает и становится похожа на облитую дёгтем здоровенную собаку с торчащими из спины шипами и провалами глаз, в глубине которых полыхает красный огонь.

Тварь, несколько мгновений назад бывшая человеком, с рыком бросается на ослабшего Нормана. На меня она не обращает внимания — и очень зря. Шагнув вбок, я с силой рублю тёмное отродье прямо в полёте. Рык сменяется визгом, во все стороны летит мерзкая жижа, которая заляпывает мои сапоги, а голова твари падает на помост отдельно от тела. Норман, пришедший в себя, с ужасом смотрит на происходящее.

— Не спи! — рявкаю я, — Где твоя магия?!

Ответить он не успевает. Раздаётся глухой звук, будто в ворота крепости ударили тараном, и мы синхронно оборачиваемся.

Малефик, вставший с колен, вскинул руки со скрюченными пальцами, и держит вокруг себя алый купол, похожий на щит Нормана. А из толпы, ослепляя окружающих, в него бьют мощные лучи света. Они настолько яркие, что мне приходится прищуриться, чтобы разглядеть хоть что-то.

Я вижу, как свет оплетает защиту чернокнижника, сдавливает её, проламывает и, превратившись в крошечные солнечные копья, пронзает малефика со всех сторон. Он кричит, его тело начинает светиться, и через мгновение вспыхивает ярким оранжевым пламенем.

Колдун падает на помост, и лишь тогда свет, заливающий площадь, рассеивается.

Я вижу отца, стоящего на площади, к которому руками тянутся не успевшие сбежать люди. Они уже не кричат, а вполголоса боготворят своего спасителя…

— … Тогда я накинул на нас защитный купол, и чернокнижник не смог его пробить, — продолжает заливать Норман. — Так что мы легко продержались, пока отец не раздавил эту тёмную гниду!

Его слова встречают гулом одобрения, несколько человек из мелкородных дворян панибратски хлопают рассказчика по плечу, а я, наблюдая за этой сценой, презрительно фыркаю.

Норман, как всегда, пользуется возможностью выставить себя в выгодном свете. Ведь кроме меня здесь нет никого, кто видел, как всё происходило на самом деле, и мог бы опровергнуть его слова.

Но мне плевать на то, что средний брат любит придать себе больше значимости, чем заслуживает на самом деле. Когда-нибудь это ему аукнется, но какое мне дело? К тому же, при всех его недостатках — он всё же успел возвести защиту, которая спасла меня от заклинания чернокнижника… Пусть для этого мне пришлось спасти его самого от обезумевшего мечника.

Интересно, как братец вообще умудряется оставаться таким весёлым?

Лично я с трудом перевариваю произошедшее в том городке… Впервые в жизни видел чернокнижника, и уж точно не ожидал, что его казнь выйдет из-под контроля. Погибли люди, а малефик оказался настоящим чудовищем. Ещё и усмехался мне в лицо! И как он взял своих стражников под контроль! Что было бы, если бы он также решил подчинить меня? Также легко превратил бы в послушную куклу? Что вообще чувствует человек, когда с ним проворачивают такое?!

Что заставляет людей идти по пути тьмы? Почему им не хватает светлого дара? И так ли нужна мне магия, раз она так сильно меняет людей? Может, даже лучше, что её как не было, так и нет?

В Гроулонде пришлось задержаться до вечера. Отец, спасший горожан от малефика, устроил городским властям такой разнос, что его эхо донеслось, полагаю, до самой столицы. Первым под него попал местный маг, который должен был присутствовать на казни, но вместо этого пропадал в таверне. Он мгновенно потерял должность, даже не появляясь перед глазами графа.

Мэр лишился жалования на полгода, его обязали выплатить огромные компенсации семьям погибших, и карьера повисла на волоске. Усатого капитана городской стражи разжаловали до сержанта, а околдованные чернокнижником стражники и вовсе не выжили.

Также отец написал письмо в ближайший крупный город и вызвал оттуда группу Трибунала — магов, расследующих тёмные проявления и охотящихся на чернокнижников. Обязал их выяснить, как малфеик умудрился взять под контроль своих охранников, несмотря на талмеритовые оковы, ограничивающие любое колдовство.

После разноса мы продолжили путь. Всю оставшуюся дорогу братья, особенно Роберт, никак себя не проявивший и пропустивший весь бой, помалкивали.

А я не прекращал восхищаться хладнокровию отца. Другой на его месте отложил бы поездку, пока всё не утрясётся, но Кристиан Слэйт был не таков.

Не зря раньше его называли «Железный генерал».

На место мы приехали уже поздней ночью. В небольшом перелеске через дорогу от мелкой деревушки, было установлено множество шатров, освещаемых светом десятков костров.

Охота, ежегодно устраиваемая графом Канти, проходила в большом лесу на границе земель трёх родов — Канти, Слэйтов, Ростберри. Но приглашались на неё вельможи со всей центральной части Империи. В этот раз кроме нас здесь собрались представители двадцати не самых влиятельных семей. Всего чуть больше шестидесяти охотников, а кроме них — слуги, солдаты, жёны, дети, любовницы, барды, шуты, и ещё невесть кто.

Отовсюду доносятся обрывки разговоров, смех, звон стальных кубков, музыка, перешёптывания, треск костров, запах жареного мяса и свежей выпечки, которую только-только подвезли из деревни.

Отец с остальными главами семей беседует за большим столом, братья треплются со сверстниками, и на меня, устроившегося в отдельной палатке под раскидистым деревом, никто не обращает внимания. Откинув мрачные мысли, я хочу переключиться на что-то приятное, и решаю отыскать человека, с которым давно жду встречи…

Шатёр графа Канти удаётся обнаружить без проблем — он вычурен, огромен, и установлен в самом центре лагеря, как обычно. Побродив вокруг него и немного понаблюдав за женской половиной, я вижу, как на входе появляется Изабель.

Как всегда — прекрасная, в свободном белом платье, перехваченном красным поясом и ничуть не скрывающим подтянутую фигуру. В толстую, золотистую косу вплетена красная лента, в ярко-зелёных глазах отражаются всполохи огня от ближайшей жаровни, чувственные губы чуть сжаты, словно девушка кого-то ждёт.

Я чувствую радостное волнение, сердце начинает стучать чаще. Как же я скучал!

С Изабель мы познакомились ещё в детстве, когда нам было лет по шесть. Я рос практически изолированно от мира, и единственным моим другом стала девочка, приезжавшая на лето в соседнее имение.

Я прекрасно помню, как нас представили друг другу, помню дерзкий и недоверчивый взгляд этой крошечной блондинки, помню, как мы год за годом дурачились на пляжах, играя в пиратов.

Помню, как понял, что влюблён в неё. А прошлым летом, когда мы лежали на белом песке и смотрели в звёздное небо, я решил, что она станет моей женой… Но побоялся об этом сказать. А потом она уехала, и с тех пор прошло уже пять месяцев.

Рядом с Изабель стоит молоденькая служанка, и моя подруга что-то говорит ей. Кивнув, девица растворяется в темноте за шатром, а я только этого и жду. Скользнув меж деревьев, пробираюсь между стоек с оружием и оказываюсь у полога. Чуть отодвинув его, вижу, что внутри кроме Изабель никого нет, тихо вхожу и неожиданно обнимаю девушку сзади.

— Ах! — восклицает она, и острый локоток тут же врезается мне под рёбра.

Не обращая внимания на слабый, но чувствительный удар, я смеюсь, и позволяю Изабель вырваться.

— Смотри-ка, не забыла мои уроки.

— Хэл! — Она, разглядев неожиданного гостя, бросается мне на шею. — Дурак! Ты меня напугал!

— Ты отлично среагировала. Только вот снова без оружия…

— Кто тебе такое сказал? — он чуть приподнимает платье, и я вижу на лодыжке закреплённые ножны с маленьким кинжалом.

— А ты опасная штучка!

— Девушке в современном мире надо быть готовой ко всему, знаешь ли!

Я смотрю на её губы, на тонкие брови, на лёгкий румянец на щеках, на искорки в глазах и понимаю — я скучал. Так сильно, что не могу молчать об этом!

— Я рад тебя видеть.

— И я рада! — улыбается девушка. — Ты изменился за зиму! Стал… Сильнее. И выше.

— А ты стала ещё прекраснее, — не удерживаюсь я и понимаю, что вот он, тот самый момент! — Изи, я…

— Тише!

Она прижимает палец к моим губам, тянет за руку к выходу, выглядывает за полог и тут же одёргивает его.

— Служанки возвращаются! Тебе надо уходить! Представляешь, какой будет скандал, если тебя тут застукают?!

— Да и пусть! — пытаюсь я протестовать, но Изабель и слушать ничего не хочет.

— Ты что, обалдел! Хэл, Ялайский ты прохвост, нам не по двенадцать! В таком возрасте незамужней девушке не полагается находиться наедине с юношей!

— Только если они не помолвлены! — говорю я и осознаю это уже после того, как слова покинули мой рот. Изи звонко смеётся.

— Вот именно! Поэтому кыш! — она резко выдёргивает шнур на одной из “стен” шатра и открывает мне путь наружу. — Приходи завтра, после охоты! У нас будет много времени, чтобы обо всём поговорить!

Она мягко выталкивает меня наружу, и в словах девушки я слышу намёк. Может, она правильно поняла мои слова о помолвке? Может, догадывается о том, что я хочу ей сказать? И сама хочет, чтобы это было не так, наспех?..

Дорогая ткань хлопает, отрезая меня от любимой, и не остаётся ничего, кроме как вздохнуть. Ничего, я терпел несколько месяцев, так что потерплю и до завтрашнего вечера. А уж после охоты, когда у нас будет достаточно времени, я признаюсь Изабель в своих чувствах!

Из-за волнения по поводу совершеннолетия, ночью я плохо сплю. А когда всё-таки засыпаю, снова приходит рыцарь. И снова меня убивает. Ничего нового…

Встаю я ранним утром, ещё до того, как солнце появляется над горизонтом. Весь палаточный лагерь укутан мягким туманом, который разгоняют лишь костры и жаровни.

Несмотря на вчерашнее веселье, большинство охотников уже на ногах — даже Роберт и Норман, зевая, вышли из своих палаток, пока я умывался. Удивительное дело! Я уж думал, что они накануне налакаются вина, и будут собираться второпях, но братья решили лишний раз не гневить отца.

Сборы проходят быстро — пока мы завтракаем вкусной мясной похлёбкой, слуги седлают лошадей и готовят оружие, неподалёку гавкают собаки. Отец сдержанно поздравляет меня с совершеннолетием и как будто бы невзначай спрашивает о магии.

— Чувствуешь в себе изменения?

Это было первое, что я попытался отыскать в себе после пробуждения, и сейчас на всякий случай снова прислушиваюсь к внутренним ощущениям. Нет… Ни капли того, что могло бы трактоваться как «магия» — лишь лёгкое давящее ощущение в груди. Но, полагаю, это из-за ночи, проведённой на холодной земле в сыром лесу.

— Нет, отец.

— Надеюсь, ты не собираешься из-за этого расстраиваться?

— Это было бы глупо. Наверное, после вчерашнего зрелища я и вовсе рад, что так и останусь «пустышкой».

— Не говори так, — родитель треплет меня за плечо. — У тебя масса других достоинств, и я знаю, как найти им применение. Что скажешь насчёт военной академии Дагора?

— Лучшее учебное заведение страны для будущего генерала? — усмехаюсь я. — А что, звучит неплохо!

— Вернёмся в поместье, и я отправлю пару писем своим знакомым. Думаю, они не откажутся от такого талантливого студента.

Отца кто-то окликает и он оставляет меня у костра в одиночестве. Так что я неспешно собираюсь и покидаю лагерь вместе с остальными охотниками.

Туман ещё не успевает рассеяться, когда шестьдесят верховых с собаками, в сопровождении слуг, пересекают редколесье и через некоторое время останавливаются у кромки старого леса.

— Господа! — выехав вперёд, граф Канти разворачивается к нам и вещает своим баритоном на фоне вековых деревьев. — Я рад, что сегодня здесь собрался цвет дворянства Империи!

Я едва удерживаюсь от улыбки. Большинство присутствующих — мелкие вельможи, о которых в столице и не слышали, а туда же — «цвет дворянства»! Ха!

— Ваша цель — медведь, обосновавшийся в западной части леса. Мы не искали его заранее, чтобы всё было честно, так что шансы у всех равны . Мои слуги отведут каждого из охотников на «номера», и уже оттуда по знаку горна вы начнёте охоту. Разумеется, семьи могут выслеживать медведя вместе и никто не будет против прочей дичи — но это уже на ваше усмотрение!

Закончив, он подаёт знак своим людям, и те начинают разводить нас вдоль кромки леса.

Меня понемногу охватывает охотничий азарт.

Это моя вторая охота, и в честь совершеннолетия отец разрешает провести её в одиночку. Невольно возникает мысль: А вдруг мне повезёт? Вдруг это я завалю зверя? Будет приятно утереть нос тем, кто владеет магией! Особенно — вечно зубоскалящим братьям!

Я давно хотел выбраться из поместья. Разумеется, встреча с медведем в одиночку может быть опасна — но на этот случай у меня есть подаренный отцом двухзарядный амулет, способный прожечь насквозь даже здоровенного зверя.

Оказавшись на своём месте, я благодарю слугу, слезаю с лошади. Передав молодому пареньку поводья, жду сигнала. Когда звучит горн, приходит время спустить с поводка Телли, одного из отцовских псов. Я даю ему понюхать кусок медвежьей шкуры, найденной в лагере накануне ночью, и командую:

— Ищи!

Лизнув мне руку, послушный волкодав бежит в сторону леса. Поправив за спиной чехол с луком и поудобнее перехватив копьё, я направляюсь за ним.

Как только перехожу границу старого леса, возникает ощущение, что я попал в другой мир. На меня наваливаются запахи освежённых утренней росой листьев, прелой хвои, под ногами приятно пружинит мох.

Вскоре местность начинает слегка подниматься, то тут, то там появляются гигантские шершавые валуны, по самую макушку заросшие мхом. Солнце уже высоко, и пробивается даже через густые кроны деревьев, немилосердно жаря плечи. Утренняя свежесть исчезла вместе с остатками тумана, а давящее ощущение в груди, которое я почувствовал во время завтрака, только усилилось, вызывая лёгкое беспокойство.

Продолжая идти за Телли, вскоре я слышу шум воды и решаю освежиться. Волкодав бежит как раз туда и, перебравшись через пару длинных оврагов, по песчаному склону мы с ним спускаемся к небольшому ручью с каменистым руслом.

Я подхожу к журчащей воде, достаю из кармана мягкий платок, смачиваю его и протираю шею. А через мгновение слышу, как пёс, забравшийся в ручей ниже по течению, начинает низко рычать. Я вижу, что шерсть волкодава вздыбилась, он обнажил острые зубы и смотрит в заросли кустов на противоположном берегу.

— Тише, Телли, тише, — как можно спокойнее говорю я, а сам напряжённо тянусь к отложенному на камни копью.

Как только касаюсь древка, из-за кустов доносится низкий рёв! Я слышу тяжёлую поступь, и через пару ударов сердца из зарослей появляется морда медведя, а за ней и вся остальная туша.

Этот зверь огромен! Стоя на четырёх лапах, он раза в полтора выше меня. Голова размером с небольшой бочонок, а чёрная шерсть местами отливает сединой. «Старый, но отнюдь не слабый» — проносится в голове мысль, а увидев когти на его здоровенных лапах я понимаю — это очень опасный соперник.

Нечего и думать одолеть его с помощью копья, поэтому пока он стоит на противоположной стороне ручья, я медленно тянусь к амулету на шее.

И едва касаюсь его, как в груди что-то сжимается, а тело пронзает вспышка невероятной боли, с которой я не могу совладать. Поэтому падаю прямо в воду, едва успевая выставить руки.

Что происходит?!

Медведь с утробным рыком делает пару шагов вперёд, и Телли бросается на него. А я стою на коленях в ручье и с ужасом вижу, как от моих ладоней по ручью расползается что-то чёрное.

Тёмные разводы игнорируют течение, расползаются в разные стороны, охватывают мгновенно посеревшие камни. Затем настаёт черёд растений на берегу — вырывающаяся из ладоней субстанция опутывает их, меняет, превращая в подобие тёмных кристаллов.

Я чувствую, как изнутри меня что-то рвётся. Не понимаю, что, но знаю, что должен удержать это любой ценой! С трудом поднимаю голову и вижу, как волкодав бросается на медведя, кусает его за лапы и отскакивает, рычит…

Страх заполняет разум. Боль в груди нарастает всё сильнее. В какой-то момент она становится невыносимой, и я кричу так, как никогда не кричал в своей жизни, а затем…

Волна осязаемой, дымчатой тьмы вырывается из меня! Она опрокидывает медведя и Телли словно пушинки, ударяет в окружающие деревья и исчезает, словно её и не было.

Мне становится легче… Я дышу глубоко, и вкус воздуха кажется слаще мёда… Несколько раз моргнув, поднимаю голову, и с ужасом понимаю, что всё вокруг изменилось. Деревья, кустарники, трава, мох — всё стало серым, иссохшимся, мёртвым. Вокруг каждого растения теперь сияет мглистая дымка, трава, превратившаяся в щупальца, шевелится…

А когда я вижу, что стало с медведем, мной овладевает страх...