Не умирай

Эйн сказал:

— Почему ты не убежала с остальными? — он прижимал сумку к груди.

— Потому что отец пришел бы за мной. Он всегда защищал меня. Назвал меня Янмей, Последний летний цветок. Порой он обходился со мной как с преемницей, учил меня управлять бандой. Порой вел себя со мной как с нежным цветком, который нужно защищать любой ценой, — она посмотрела на Чжихао. — Он не зал о нас. Вряд ли он горевал бы по тебе, если бы знал.

— Горевал по мне? — Чжихао рассмеялся, но это звучало почти как истерика. Он пнул труп. — Думаю, ты переоцениваешь мою значимость для него.

В глазах Янмей мелькнул хищный взгляд. Чо коснулась рукояти Мира и скривилась от боли в ребрах. Она не знала, нападет ли Янмей, и стоило ли защищать Чжихао. Но она защитит его, потому что это он заслужил. Он помог ей, хоть и не собирался, даже спас ее, когда было бы проще ничего не делать. Может, Эйн был прав насчет него.

— Почему ты не убила его сама? — спросил Эйн.

Янмей взглянула на мальчика, поджав губы.

— Потому что он был моим отцом. Ребенок не должен убивать отца. Как и отец не должен вредить своему ребенку.

Чжихао громко зевнул и потянулся.

— Ты не должна была находиться тут, Янмей. Не должна быть его дочерью. Ты всегда была слишком мягкой для этого.

— Я все еще выгляжу мягко, Чжичжи? — ответила Янмей. Чо признала, что женщина не выглядела мягко. Она стояла как воин, превосходила в этом Чжихао.

— Слишком мягкая для того, куда мы идем, — Чжихао не смотрел на нее. — И нам уже пора идти.

— Куда вы идете? — Янмей сделала еще шаг, и Чжихао отступил на шаг. — Я могу сражаться, Чжичжи.

— Да? — Эйн поднял голову с голодом в бледных глазах.

— Нет! — Чжихао встал между Эйном и Янмей. Он смотрел на мальчика, мешая тому видеть, и Чо видела решимость мужчины. — Не ее.

Эйн склонил голову. Он перевел взгляд на Чо и обратно, на юном лице появилось нечто, похожее на злость.

— Не ее, не его. Но мне нужно больше, чем вы двое.

— Что это, Чжичжи?

— Тихо, Янмей, — Изумрудный ветер стоял перед мальчиком, но Чо казалось, что он дрожал. — Прошу, не ее.

Эйн взглянул на Чо снова, перевел взгляд обратно, кусая губу с детской решимостью.

— При одном условии. Больше вы мне не запретите, — слова звучали капризно от него.

Изумрудный ветер мрачно и без колебаний кивнул, Эйн посмотрел на Чо. Она тоже кивнула. Она знала, что он имел в виду. Они убьют того, кого мальчик захочет сделать своим слугой. Чо понимала, что мальчик сделает из них монстров до окончания его задания. Без слов Эйн повернулся и пошел к входу в лагерь.

Чо смотрела, а Чжихао глубоко вдохнул и улыбнулся. Не глядя на Янмей, он сказал:

— А теперь я должен попрощаться, любимая.

— Куда ты, Чжичжи? Почему ты бросил меня? И почему не изменился?

Чо отвернулась от них, пошла за Эйном, но глядела на один из камней, на надпись на нем, видимую между телами. История Хоса, всех войн и королей. Всех принцев.

— Куда бы он ни дул, на восток, запад, север или юг, Изумрудный ветер не меняется, — Чжихао пошел от Янмей, махая рукой над плечом, но улыбка пропала. — И он всегда несет запах смерти. Ты не можешь пойти с нами, Янмей. Не там, куда мы идем. Оттуда не возвращаются. Нет. Ты должна остаться и похоронить отца. Закопать его глубже.

* * *

Солнце пропало, звезды смотрели, как они спускались по холму от лагеря Пылающего кулака. Там было почти пусто, когда они пришли, и они оставили его кладбищем, и только один красивый цветок остался среди трупов. Чжихао не нравилось это, но он не мог поступить иначе. Многое изменилось за короткое время, и он не все понимал. Они спускались в тишине, слушали стрекот цикад, скрытых в высокой траве. Чжихао охватила меланхолия.

Чжихао взглянул на женщину, она хмурилась и глядела на звезды. Этот миг казался личным, и он оставил ее, сделал то, что мог. Пошел за мальчиком.

Он не сразу понял причину меланхолии, а потом догадался. Из живых, кто его помнил, осталась только Янмей. Все остальные были мертвы. Печально, что никто больше не переживал за него. И он бросил единственного человека, который переживал. Но со смертью Кулака все было иначе. Пропала девушка, полная энергии, всегда танцующая и смеющаяся с мужчинами, которые убивали ради жизни. Пропала девушка, срывающая цветы и украшающая ими волосы, целующаяся тайком с Чжихао. Пропала женщина, которая просила Чжихао помочь ей убежать от отца, который уничтожал города, чтобы удержать ее при себе. Пропали все, кого Чжихао знал.

— Трус, — сказала Шепчущий клинок, догнав его. Чжихао могло показаться, но ее оскорбление не звучало убедительно. Но он был рад. Это могло отвлечь от мыслей.

— Я и не звал себя иначе, — он пригладил усы. — Но разве не ты недавно звала меня героем?

— Одно другому не мешает. Ты помог мне против Кулака. Это можно назвать поступком героя, — Чжихао заметил, что женщина все время говорила шепотом. Может, это было связано с силой, которая вылетела, когда она закричала. — Но ты должен был хотя бы сказать ей о своих чувствах.

Чжихао фыркнул.

— Чувствах? Тебе откуда знать, что я чувствую, женщина?

Они шли в тишине пару минут. Чжихао взглянул на Шепчущий клинок. Она шла с прямой спиной, хоть ей было неудобно. Ее грудь была синяками под бинтами. Ее шрамы от людей Кулака были красными выпуклыми линиями, швы еще виднелись в некоторых. Ее левая рука была красной, с почерневшим следом пальцев. И ее волосы свободно падали на плечи. Но она шла гордо, ладонь лежала на рукояти меча. Шепчущий клинок была достойна своих историй больше, чем Чжихао — историй об Изумрудном ветре.

— У меня есть имя, — сказала Шепчущий клинок, глядя на мальчика, идущего впереди.

— И у меня. Чжихао, если тебе интересно.

Она улыбнулась ему.

— Не Чжичжи?

— Нет.

— Можешь звать меня Итами.

Чжихао вздохнул.

— Чудесно. Вот мы и познакомились.

— Это так плохо?

Чжихао вздохнул.

— Да. Мне проще предавать того, чьего доверия у меня никогда не было.

— Я не говорила, что доверяю тебе, — прошептала Итами.

— Умно. Мне не стоит доверять.

— По моему опыту, опаснее всего доверять тем, кто втирается в доверие. Те, кто говорит, что недостоин доверия, чаще всего просто боятся доверять другим, — сказала она серьезно. Чжихао задумался, знала ли она, как близко к правде была.

— Думаешь, мальчик знает, куда мы идем?

— Бан Пинь, город скрытого просвещения, — бросил мальчик через плечо.

Чжихао громко застонал.

— Город напыщенных монахов.

— Я еще не была там, — сказала Итами.

— И ничего не пропустила.

Мальчик не слушал Чжихао, шел дальше, и Чжихао приходилось следовать. Они какое-то время шли в тишине, но мальчик поглядывал на Итами. Мальчик заговорил с печальной нотой в голосе:

— Мы не можем вернуться.

Итами кивнула.

— Понимаю.

— Но твоя клятва. Ты закопала ее с Вековым клинком. Ее не сжечь, так как звезды поймут, что ты ее выполнила? — мальчик вытащил узел волос из сумки, и прядь была подозрительно похожей на волосы Шепчущего клинка.

Итами улыбнулась.

— И не нужно. Моя клятва Вековому клинку останется, как связь между нами после наших смертей.

Мальчик потер пальцами узел волос.

— Клятвы важны для тебя.

— Да. Для Шинтей нет ничего важнее наших клятв. Три, чтобы завершить обучение. Защищать невинных. Быть вежливым даже перед грубостью. И выполнять клятвы.

Чжихао фыркнул.

— Вы клянетесь выполнять клятвы?

— Да. Мы не даем клятвы просто так, но когда делаем это, мы обязаны их исполнить.

Мальчик обдумывал это пару минут, а потом убрал узел волос в сумку.

— А если одна клятва противоречит другой?

На это у Шепчущего клинка не было ответа.

Глава 12

Они три дня шли до Бан Пиня, хотя было бы быстрее, если бы Эйн не решил идти весь путь босиком. На дороге им встречались торговцы, фермеры и несколько карет. Кареты были со шторками, скрывая тех, кто отдыхал внутри, их сопровождали солдаты на лошадях. Они кричали и всем угрожали, даже торговцам с телегами с товарами, чтобы они пропустили их. Но Чо и Чжихао получили странные взгляды от солдат, пока те пытались решить, были они воинами-путешественниками или бандитами. Конечно, они опасались бы еще больше, если бы знали, что это была пара мертвых героев, которая искала других в их группу.

Чо говорила с некоторыми путниками, даже попросила у одного торговца полдня прокатить их на телеге. Он согласился, но Эйн отказался. Мальчику было важно идти на своих босых ногах. Чо уважала его желания, а Чжихао жаловался, как ребенок.

Первой ночью они остановились с фермером с тремя сыновьями. Они вели небольшое стадо скота — коров и свиней — к Лушу и устроились ночевать у дороги, чтобы спать под звездами. Они были рады мечам, особенно умелым воинам. Они поделились едой и вином, хотя все на вкус было как гниль и пепел для Чо. Их пес, тощая гончая с серой, как старая каша, шерстью все время рычала на Чо, скаля зубы. Чжихао удивил их хорошим пением и обширным репертуаром, хотя многие песни были о женском теле, и фермеры смеялись, а Чо кривилась. Эйн ел тихо, смотрел на всех и не спал.

У развилки фермеры отправились на север, а Эйн — на восток. Чо и Чжихао шли за ним без вопросов, в его темпе. Это раздражало, но Чо терпела и не такое в жизни. Чжихао — нет. Он грозил поднять мальчика и понести на второй день, но угроза была пустой. Они оба знали, как ощущалось прикосновение к мальчику, и они не хотели сами его трогать.

На третий день дорога соединилась с главной дорогой с юга, и прохожих стало больше, десятки людей шли туда и обратно. Чо видела путников до горизонта перед ними, путники шли и за ними. Многие выглядели плохо, нищие шли к городу на одной надежде. С южной стороны от дороги рисовые поля тянулись по склону, солнце мерцало на воде. С северной стороны поля тянулись до горизонта, и Чо заметила большие стада зверей, щипающих траву. Но она не видела солдат на дороге или в полях. Тут было спокойнее, чем она ожидала, учитывая бурную натуру десяти королей Хоса. Когда она спросила об этом, Чжихао фыркнул.

— Бан Пинь полон монахов. Ты билась с монахом? Чаще всего они улыбаются и кланяются, говорят: «Да озарят тебя удачей звезды». Но если их разозлить, они бросаются как злые шершни. И они все обученные. Монахи Бан Пиня — самые мирные элитные солдаты Хоса.

Бан Пинь появился почти внезапно. В один миг на восточном горизонте было чисто, мерцал жар, дорога огибала холм с полями риса, а за ним был город. Чо думала, что ей показалось, чтобы здания появились из ниоткуда. В городе не было порядка, по крайней мере, издалека, высокие здания торчали среди маленьких, и на южной стороне город словно пытался забраться на гору. Дорога изгибалась сильнее, Чо щурилась от солнца и увидела храм и пять больших статуй из камня высоко на горе. С такого расстояния она могла понять лишь, что статуи были монахами в разных позах для мольбы.

— Потрясающе! — выдохнула Чо. Кто-то толкнул ее в спину, и она споткнулась, даже не поняв, что остановилась. Она извинилась и догнала Эйна и Чжихао.

— Сияние растает, когда ты встретишь монахов, — Чжихао был мрачнее обычного. Его плечи были опущены, он хмурился.

Эйн посмотрел на Чжихао.

— Я проходил Бан Пинь по пути в Лунь как пилигрим с отцом. Мне нравились монахи. Они были добрыми.

— Они со всеми добрыми. Почти такие же жуткие, как ты, — Чжихао замедлился и отстал, пошел за ними. Чо заметила, что он не поднимал головы, ладони лежали на рукоятях его мечей-крюков. Она видела такое поведение у людей раньше, он переживал, что его узнают.

— Что случилось с твоим отцом, Эйн? — спросила Чо. Она не знала, почему не спросила раньше о том, где семья мальчика, и будут ли родители его искать.

— Он умер. Он вел меня в Лунь. На середине горы храм, посвященный шинигами. Он умер там, — Чо думала, мальчик будет что-то ощущать из-за смерти отца, но его голос был без эмоций, как и взгляд.

— Того же шинигами, который отправил тебя убить императора?

— Да.

— Почему?

— Я не спрашивал, — мальчик не мог рассказать, но затянул шарф сильнее, несмотря на жару, и стал потирать ткань пальцами.

На краю города стояла деревянная арка над дорогой. Она была выкрашена в зеленый с красными украшениями сверху, и казалось, что она просто отмечает границу города. Три монаха стояли у арки, кланялись и встречали всех, кто вошел в город, или желая уходящим безопасного пути. Каждый монах был в объемной золотой робе с черным узором, их волосы были очень короткими. Чо заметила, что многие путники игнорировали монахов, но это не мешало им желать всем добра. Она не знала, почему Чжихао так плохо к ним относился.

— Да озарят вас удачей звезды, — сказал один из монахов, когда они прошли.

— Иди ты! — сказал Чжихао, Чо поклонилась и повторила благословение монаха. Ее снова подгоняли люди, и она оставила монахов.

Люди шли решительно, явно знали, куда им нужно. Чо и Чжихао не знали, а Эйн замедлился в городе еще сильнее. А потом мальчик замер и посмотрел назад, вперед, повернулся, словно заблудился.

— Я не узнаю эту часть Бан Пиня.

Чжихао застонал.

— Что тут узнавать? Смотри. Улица, еще улица, какие-то здания. Торговцы пытаются продать то, что нам не нужно. Нищие попрошайничают. И всюду монахи. И все делают вид, что счастливы, но они тут, чтобы мы вели себя прилично. Город скрытого просвещения, да? Скорее город навязанного послушания. Зачем мы тут, малец?

— Мы идем к Ву.

— Десятки городов десяти маленьких королевств по пути к Ву. Это Бан Пинь. Почему мы тут?

Эйн смотрел по сторонам.

— Я ищу кое-кого.

— Кого?

— Чен Лу.

— Не слышал о нем.

Чо решила, что пора было брать ситуацию в свои руки, пока Чжихао не оказался лишь отчасти живым.

— Поищем, где остаться. Место с горячей едой и ванной.

— Холодная или горячая еда. Какая разница? — Чжихао хмуро посмотрел на нее. — Все будет на вкус как соленая грязь.

Чо вздохнула.

— Там мы спросим об этом Чене Лу. Я поищу того, кто продает одежду, лучше ипианскую. А ты, Чжихао, сможешь прятаться и дуться от тех, кто может тебя тут найти.

Они нашли гостиницу, Чжихао оплатил комнату на деньги из лагеря Пылающего кулака. Они устроились, и Чо пошла искать рынок. Оставлять Эйна с Изумрудным ветром было тревожно, хотя она не знала, кто из них был в большей опасности. Но немного побыть вдали от них было приятно. Солнце миновало зенит, она брела по улицам, пока не спросила у проходящего монаха, где продают ипианскую одежду. Он был рад помочь, дал ей еще одно благословение, когда она уходила. Одежда была дорогой, а Чо была почти без денег, но она смогла найти подходящие синие хакама и черную хаори, чтобы прикрыть бинты. Она выглядела как ученица, а не мастер, но это было лучше, чем выглядеть как мертвый бандит. Купив одежду, Чо потратила оставшиеся монеты на местные купальни. Она почти жалела других в купальне, когда увидела, как с нее стекает грязь.

Хоть в теплой воде было уютно, что-то было не так. Что-то, что Чо не могла понять. Она была расслаблена, но не ощущала себя радостной. Словно у нее чесалось то, что она не могла почесать. Это беспокоило ее, мучило ее, и, чем больше она пыталась игнорировать это, тем настойчивее становилось чувство. Все раны от бандитов ощущались так, словно открылись. Вскоре стало неприятно лежать в купальне. Вода была горячей, давила, словно пыталась ее утопить. Она с трудом держала голову над водой. Боль в груди горела, и когда Чо опустила взгляд, увидела тонкие струйки крови в воде.

Чо выбралась из купальни и шагнула к одежде и мечам. Мир кружился, пока она одевалась, сначала обмотав грудь бинтами, потом натянув хакама, привязав ножны к поясу, а потом просунув руки в новую хаори, которую она оставила открытой. Было скандально хоть немного открывать повязки, но она три дня шла по Хоса в таком состоянии. Теперь она была хоть немного лучше прикрыта. То ли от жара купальни, то ли от времени года, Чо потела и задыхалась. Она шла к гостинице как в тумане, не замечая удивленные взгляды и две попытки монахов помочь ей. С каждым шагом давление и боль ослабевали, и странный зуд становился не таким настырным. Когда она добралась до гостиницы, ей казалось с тревогой, что что-то было не так.

Она нашла Чжихао одного в общей комнате гостиницы, он сидел за низким столиком на коленях. Он заметил Чо, когда она вошла, но быстро отвел взгляд. Она приблизилась, увидела полную чашку вина перед ним, тарелку с рисом с овощами, которые он гонял по поверхности, а не ел.

Чо опустилась напротив Чжихао и взяла его чашку. Она понюхала, сделала пару глотков. Вкус был гадким, как и ожидалось.

— Прошу, угощайся.

— Где Эйн? — Чо опустила чашку и глубоко вдохнула. Она все еще ощущала зуд, словно насекомые ползали по венам.

Чжихао пожал плечами.

— Он спрашивает вокруг о Чене Лу. Похоже, никто не слышал об этом легендарном герое. Он решил пойти поискать, а я остался тут, — он придвинул чашку и крутил ее, а не пил.

— Ты отпустил его одного? А если он потеряется?

— Если бы, — фыркнул Чжихао. — Ты не ощущаешь? Закрой глаза и скажи, что не ощущаешь, где мальчик.

Чо обычно не слушалась советов бандитов, но Чжихао проявил себя надежным, хоть его мрачное настроение после лагеря не помогало испытывать к нему тепло. Но Чо послушалась, закрыла глаза и задумалась. Она ощутила зуд на коже сильнее, он тянул ее. Она открыла глаза, Чжихао кивал.

— Это как нить, и она все время указывает, где его искать. Я ощутил это в Каиши, когда попытался уйти. Ощущение было таким сильным, что я едва мог стоять. Казалось, мое сердце пожирали черви, — он поежился.

— Чем дальше он, — сказала Чо, — тем нам хуже. Мы привязаны к нему, — до этого зуда она думала, что дело было в чести. Что это была еще одна клятва, которую она могла отбросить, если будет слишком тяжело. Теперь она понимала, что все было сложнее и проще. У них не было выбора: только идти за Эйном, выполнять его приказы, иначе они умрут. Снова.

Изумрудный ветер кивнул.

— Мы словно в цепях, — он подвинул чашку к краю, сбросил ее, и содержимое разлилось на полу.

— Почему ты ненавидишь этот город? — спросила Чо. — От кого ты прячешься?

Чжихао начал подвигать тарелку к краю стола.

— Я ни от кого не прячусь. И мне не нравится этот город, потому что я тут родился. Мои родители отдали меня монахам, и эти дураки двенадцать лет пытались сделать меня послушным, как они. У меня на спине даже есть татуировка созвездия Лили. Мастер Фушус говорил, что это соединяет меня с самыми спокойными звездами, — он посмотрел на Чо с хитрым блеском в глазах. — Не сработало.

Она не ждала, что он будет так честен насчет причин и прошлого, но была рада этому. Это кое-что объясняло. Служанка остановилась у стола и подняла чашку с пола. Она мрачно посмотрела на Чжихао. Он просто улыбнулся и столкнул тарелку со стола. Она упала на пол со стуком, и женщина вздохнула. Она подняла тарелку и как можно больше риса и умчалась прочь. Хоть они сняли комнату, Чо казалось, что их скоро попросят уйти. Чжихао был доволен собой.

— Ты знаешь, как скучно, — продолжил Чжихао, игнорируя Чо и злую служанку, — стоять у тех ворот на входе в город и всех благословлять? Я стоял там месяц. Мне приказали быть милым со всеми. Да озарят удачей звезды… Да озарят удачей звезды… Я был готов рвать глотки в первый день. Как я ощущал себя через месяц? Никто и спасибо не говорил. Везет, если тебя просто игнорируют.

— И как ты обошелся с теми, кто там сейчас?

Изумрудный ветер фыркнул.

— Я отслужил свое время. Пусть те дураки знают, как это ощущается.

Крупный мужчина с фартуком в крови, лысеющей головой и свисающими усами остановился у столика. Он мог быть хозяином и поваром. Он скрестил руки на груди, показывая им ножи и тесаки на поясе.

— Уходите, — рявкнул мужчина.

Чжихао посмотрел на мужчину с улыбкой, а потом повернулся к Чо.

— Думаешь, он понимает, как просто было бы разрезать его тесаком с его пояса?

Чо встала, ладонь лежала на ножнах. Она склонила голову перед мужчиной, а потом перед служанкой, стоящей в стороне.

— Нам очень жаль. Мы пойдем.

Изумрудный ветер застонал.

— Куда? Некуда идти. Бан Пинь нудное место. Давай пить, пока малец не вернулся.

— Мы найдем мальчика, — Чо подавила желание поднять Чжихао на ноги. Она росла с тремя младшими братьями, от этого было проще сдержаться с Изумрудным ветром.

— Чудесно, — застонал Чжихао, но встал из-за стола. Он повернулся к повару, ладони лежали на рукоятях мечей. Чо не знала, разозлится ли он сильнее, если поймет, что был ниже. — В будущем будь вежливее. Я — Изумрудный ветер.

Повар фыркнул и окинул Чжихао взглядом.

— Я не слышал о тебе, — Чо почти улыбнулась от румянца на щеках Чжихао, но понимала, что так стало бы только хуже.

— У вас еда на вкус как помои.

— Потому что мы подаем помои помоям.

Чо уже не могла терпеть и решила уйти. Она отвернулась, уверенная, что все кончится кровью, и вышла на улицу, где уже собирались тени. Она слышала крики из гостиницы, закрыла глаза, игнорируя это. Она была Шинтей, обученная помогать мечом другим, поддерживать мечом и техниками достойные дела. Но тут она была няней с ребенком и одним из самых жестоких преступников Хосы, который убил столько же людей, сколько она спасла.

Она ощутила, как зуд тянул ее на север, глубже в город. Притяжение усиливалось. Чо гадала, означало ли это, что Эйн уходил дальше. Она не знала, понимал ли мальчик, как это ощущалось для тех, кто был с ним связан. Им пришлось бы идти за ним, или они умерли бы от ран, которые уже убили их.

Дверь за Чо открылась, и она вздрогнула и отвлеклась от мыслей. Чжихао вышел, выглядя радостно. Он подмигнул Чо, и от этого ее стошнило бы, но желудок уже мутило от вкуса еды и выпивки.

— Закончил?

Дверь за Чжихао закрылась.

— Да. И мне намного лучше, спасибо.

— Я хочу заглядывать внутрь? — Чо не знала, что сделала бы, увидев, что повар мертв. Решила бы восстановить справедливость? Или проигнорировала бы поступок Чжихао? Их связь с Эйном позволяла им убить друг друга? У нее не было ответов на много вопросов.

— Лучше не надо. Но они еще живы.

Крик прозвучал из гостиницы.

— Нужно идти, — Изумрудный ветер не ждал, пока Чо согласится, не спросил у нее направление, а пошел на север. Чо вздохнула и зашагала следом.

Глава 13

Солнце давно пропало на западе, когда они нашли мальчика. Чжихао думал, что кто-то должен был ходить по улицам с наступлением темноты и зажигать фонари, заменять свечи. Это должен был делать не один человек, ведь в городе было много улиц. Может, он сейчас занимался бы этим, если бы не встретил Сейфон, Сломанную цепь. Чжихао улыбнулся, одна неожиданная встреча с женщиной отправила его от жизни, полной скуки, к приключениям и преступлениям.

Шепчущий клинок была тихой, как ее имя, но ей не нужно было говорить, чтобы ее недовольство ощущалось. Ей не нравилось, что Чжихао поднял шум в гостинице, был повар жив или нет. Это было проблемой с настоящими героями, каким Чжихао не являлся. Они заступались за слабых, а не нападали на них. Герои желали справедливости, а Чжихао — мести. Герои бились ради чести, словно это было важнее того, что в карманах. Герои были дураками, которые желали найти бой, в котором не могли победить, и он не мог стать таким, что бы ни говорил мальчик.

В дальнем конце маленького рынка сидел толстяк на стуле, который едва удерживал его вес. На нем были только штаны, обрезанные над коленями. Его выпирающий живот свисал и покачивался от движений. Мальчик сидел рядом с ним, слушал толстяка. Итами времени не теряла, шла среди торговцев, собирающих их товары, а Чжихао без веселья шел за ней. Будь он вором лучше, он легко смог бы забрать пару товаров, может, даже пару новых колец, чтобы заменить те, что он потерял. Но Чжихао был скорее бандитом, чем вором. Он предпочитал брать то, что хотел, и бросать жертвам вызов остановить его. К сожалению, такое воровство натравило бы на них толпу монахов.

— …как-то раз обезьяна. Даже звуков не издавала, — голос толстяка был высоким для его размера, и на нем не было волос. Он сидел под желтым зонтом, хоть солнце давно село. — На ней была шапка. Маленькая шапка, как у ипианских воинов. Она танцевала для меня. Я не знаю, что случилось с обезьяной.

— Наверное, ты ее съел, — сказал Чжихао. Итами хмуро посмотрела на него, толстяк смерил его недовольным взглядом. Мальчик все глядел на толстяка бледными глазами.

Толстяк хмурился еще миг, а потом рассмеялся.

— Я ел и не такое, — он шлепнул по животу, и тот задрожал, а потом взял деревянную бутылку у ног, поднял к губам и стал шумно пить.

Итами опустилась рядом с мальчиком.

— Что ты тут делаешь, Эйн?

— Больше вина! — закричал толстяк. Если кто и мог ему ответить, Чжихао их не видел. Они были на небольшом участке из камня за рынком. Деревянная платформа в стороне у стены большого каменного здания напоминала виселицу.

— Я нашел его, — мальчик улыбнулся. — Чен Лу, Железный Живот.

— Это я, — радостно пропищал толстяк. Он шлепнул себя по животу. — Железный живот Чен. Я рассказывал мальчику о своих подвигах.

— Я уже все знаю, — гордо сказал мальчик. — Но хотел услышать из первых уст.

— Это он? — спросила Итами. — Уверен?

— Сказал же, я — Железный живот! — толстяк встал на ноги ловко, что от него не ожидалось. Итами остановилась для приветствия. Он был выше, чем она, на пару дюймов, и от его жира она выглядела как тростинка в одежде. — Я рассказывал вашему мальчику о своей обезьяне.

Чжихао издал смешок.

— Он не мой мальчик.

Железный живот пожал плечами.

— Твой мальчик. Ее мальчик. Какая разница. Ты перебил…

— Историю про обезьяну? — Чжихао подумывал шагнуть ближе, но не хотел быть слишком близко к толстяку. Такие мужчины могли быть медленными, но если схватят, он мог просто сесть и задавить Чжихао горой своей грязной плоти.

— Мне не нравится твой тон, — сказал толстяк. — Учись у своего мальчика, он слушает с уважением.

— Он не мой…

— Я — Железный живот Чен, — крикнул Чен Лу. Торговцы неподалеку поспешили собраться и уйти.

— А я — Изумрудный ветер, — прокричал Чжихао. Хоть его голос был ниже, он звучал не так впечатляюще. Он подчеркнул свои слова насмешливым поклоном.

— Что?

Чжихао выпрямился. Он злился, веселье от избиения повара пропало.

— Ты мне не нравишься, Оловянное пузо, — он впервые заметил оружие возле стула Чена. Это была большая булава с металлической ручкой в половину роста Чжихао, а наконечник был камнем размером с беременную свинью. Если оружие было прочным, как и выглядело, Чжихао не представлял, как это можно было поднять, а потом и замахнуться. Железный живот Чен был или самым сильным, или безумным дураком. Или всем сразу.

— Уверен, Эйн? — спросила Итами. Она стояла слишком близко к толстяку. Он мог ее схватить.

Мальчик кивнул.

— Да. Он мне нужен.

Итами посмотрела на Чжихао.

— И в этот раз будешь сидеть? Или ты нападаешь только на беззащитных поваров?

— Беззащитный? У него было много ножей. Я не виноват, что он ими только овощи может резать.

Железный живот не был глупым и понял их разговор, но не стал готовиться к атаке. Он стоял на месте, руки висели по бокам, безумная улыбка сияла над подбородками.

Чжихао вздохнул.

— Я не думаю, что я тебе тут нужен. Но если ты настаиваешь.

Мальчик встал, отряхнул колени и поклонился толстяку.

— Железный живот Чен, прости, но мне нужна твоя помощь. У меня задание, и только привязанным ко мне я могу доверять. Прости, но ты должен умереть.

Улыбка пропала с лица Чена.

— Ты мне нравился, мальчик. Но ты какой-то странный, — прорычал он и шлепнул себя по животу. — Думаешь, будет просто? Думаешь, это мой первый бой? Видишь шрамы на моей коже?

Мальчик отошел, чтобы смотреть со стороны. Не он один. От слов о бое между самопровозглашенными героями и легендами толпа людей собралась на окраине рынка. И какой-нибудь хитрый торговец уже мог принимать ставки.

— Тебе лучше взять оружие, — едва слышно сказала Итами. Она была наготове, ладонь лежала на рукояти меча. Чжихао видел, как она вытаскивала его и тут же нападала. Она разрезала в Каиши так человека пополам.

— Возьму, когда будет нужно.

Чжихао покачал головой. Мальчик хотел героев, которые могли сражаться и не умирать без необходимости. Он никогда не слышал о Железном животе, но был уверен, что им не нужно было, чтобы толстый дурак познакомился со своими внутренностями.

— Хорошо, — Итами вдохнула, сжала рукоять крепче и вытащила меч для убийственного удара.

Глава 14

Шепчущий клинок и Изумрудный ветер против Железного живота Чена

Мир проехал по животу Чена с лязгом стали. Шок пробежал по руке Чо. Раны не было, как и крови и даже царапины. Его плоть покачивалась от силы удара, но недолго. Он улыбнулся Чо, лицо без волос было как у ребенка-великана. Она ловко отскочила от него, вытянула меч сбоку, готовая отбиваться, но Чен не двигался. Он рассмеялся и покачал головой.

— Думали, меня зря зовут Железным животом? — он отвернулся от них, отодвинул стул и зонт и взял булаву.

Чо посмотрела на Чжихао без слов. Тот улыбнулся и вытащил оба меча.

— Как по мне, все просто. Не бей по животу, — он прыгнул и опустил клинки на спину Чена, пока толстяк тянулся к булаве. Клинки ударили по плоти с тупым стуком, и все. Чжихао провел мечами вниз, и эта атака должна была оставить вырезанный крест на спине мужчины, но края даже не поцарапали кожу.

Железный живот, все еще спиной к ним, выпрямился во весь рост. Он поднял булаву и замахнулся над головой к спине. Чжихао отпрянул в сторону, и булава не успела прибить его к спине толстяка. Когда Чен повернулся к ним, он стал раскручивать булаву. Чо отпрянула на шаг от них, Чжихао тоже, уже не был так уверен. А толстяк убедился, что получил их внимание, поднял булаву и опустил на камни под ними. Земля задрожала от удара, и бледный камень разбился в крошку. Чен бросил булаву в камне, побежал вперед и врезался животом в Чо. Она отлетела, прокатилась по земле и вскочила на ноги. Мужчина удивил ее, и она не успела отреагировать, но такое работало лишь раз.

Чо скривилась от боли в ребрах. Она сжала Мир обеими руками и бросилась, напала на Чена спереди, а Чжихао зашел ему за спину. Она ударила его по груди, развернула меч и взмахнула им у его лодыжек, техника была опасной, но Железный живот не получил ни царапины. Он опустил огромный кулак на голову Чо, но она успела уклониться.

Чжихао попытался поймать крюком меча лодыжку Чена, но лодыжка была большой, и меч соскользнул. Железный живот повернулся, схватил булаву и замахнулся ею на Чжихао, а картинка бандита растаяла, как дым на ветру.

Техника Изумрудного ветра запутала Чена на миг. Толстяк нахмурился, не понимая, куда делся противник. Чо использовала шанс и напала. Она ударила Миром по его животу, отскочила и провела клинком по его бедру. Изумрудный ветер появился перед толстяком и ударил мечами по его лицу. Они проехали по коже шеи без следов, и Железный живот повернул булаву к Чжихао, но тот снова пропал.

Чо прыгнула на спину толстяка, впилась сандалиями в складки плоти и опустила Мир изо всех сил на его шею. Клинок проехал и уцепился за складку. Она словно резала им камень, кожа не поддавалась. Чо сделала сальто в воздухе, приземлилась на ноги. Она отскочила, когда Чен развернулся с булавой и высоким ревом. Он бросился на нее, ударяя булавой, разбивая камни, кусочки отлетали в воздух. Чо скользила тихо по камням. У нее заканчивалось место, скоро она врежется в стену. Железный живот не отступал, его глаза злобно горели. Чо замерла, заставила Мир гудеть шепотом, а потом прыгнула навстречу Чену и скользнула вправо, когда он ударил слева. Мир проехал по животу мужчины, и он споткнулся и остановился, прислонился к стене виселицы, глубоко дыша. Чо выпрямилась и выдохнула, оглянулась на толстяка поверх плеча.

— Больно, — сказал Железный живот. Он провел ладонью по животу, но крови не было, даже царапины. Даже техника Чо с мечом не пронзила его кожу. Железный живот поднял палец. — Мне нужна минута, — он прислонился спиной к стене и глубоко дышал. Его лицо было красным, он вспотел.

Чжихао прошел к Чо, чтобы посоветоваться, пока Чен пытался отдышаться.

— Есть идеи? — сказал он. — То была твоя техника с гудящим мечом?

Чо кивнула и взглянула на Мир, а потом на второй меч, навеки заточенный в ножнах.

Железный живот отдышался и смог заговорить:

— Наделить меч ци, — он все еще прислонялся к стене, смотрел на них мелкими глазами. — Умно. Но я — Железный живот. Моя ци сильна. От этого моя кожа как сталь.

Чо улыбнулась.

— Что ты знаешь о ци? — шепнула она Изумрудному ветру.

Чжихао рассмеялся.

— Ничего.

Чо потрясенно посмотрела на нее.

— Ты же был монахом двенадцать лет?

Изумрудный ветер фыркнул.

— Я был плохим монахом. Они не собирались учить меня такой силе.

Чен оттолкнулся от стены, опустил ладонь на булаву и закинул ее на плечо.

— Ци — это дух, — пискнул он. — Он есть у всех нас, но у некоторых его больше, — он шлепнул себя по животу. — Моя ци сильна, и я могу ее направлять. А теперь…

Толстяк поднял булаву и обрушил ее на камни, разбивая их на сотни кусочков. Большой кусок камня взлетел, и Железный живот схватил булаву обеими руками и замахнулся на него. Чо поздно поняла, что он делал, пригнулась, закрывая голову. Чжихао просто растаял, а куски камня посыпались на Чо, царапая кожу на руках и ногах. Она подняла голову, Чен был над ней, взмахнул булавой.

Чо присела на корточки и прижалась к земле, булава пролетела над ней, воздух трепал одежду. Она поднялась на колено и ударила Миром в пах Чена. Удар не был благородным, но мастер Акихико как-то говорил, что честь можно было потерять и вернуть много раз, а жизнь можно было потерять лишь раз и уже не вернуть. Насчет второго он ошибался. Мир пронзил ткань коротких штанов Железного живота, остановился со стуком. Чо посмотрела, как глаза толстяка расширились, а потом он улыбнулся. Он опустил булаву, и Чо бросилась в сторону, откатилась и вскочила на ноги. Железный живот остался целым.

— Этот тебе точно нужен? — крикнул Чжихао Эйну, терпеливо сидящему у прилавка на улице.

Эйн кивнул.

— Мне нужен для задания Железный живот Чен. Вы обещали убить его для меня.

— Как?

Эйн не ответил. Мальчик смотрел пристально, теребил красный шарф.

Чжихао застонал и рассеялся с ветром. Чо оглянулась, Железный живот улыбался. Он вытянул правую руку, Чжихао появился, и он сжал шею бандита толстыми пальцами. Чо увидела удивление на лице Чжихао, а потом и панику. Он стал размахивать мечами, бил ими по плечам и голове Чена, но тот даже не вздрогнул.

— Твоя ци тебя выдает, — Чен подчеркнул слова ударом по животу Чжихао, тот охнул, выронил мечи и впился пальцами в ладонь на его горле. Чо видела, что хватка была крепкой. Чжихао умирал… снова.

Чо снова шепотом заставила Мир гудеть, побежала к мужчинам и ударила мечом по локтю Чена, но клинок просто остановился. Толстяк чуть скривился. Он ударил ногой в сторону Чо. Она отскочила, ударила клинком по его ноге, но без толку. Он все сжимал горло Чжихао, глаза бандита закатились, руки обмякли по бокам.

Чо притянула Мир к своему боку, заставила его гудеть снова, шепча ему снова и снова, пока от меча не загудел воздух вокруг него, она с трудом удерживала клинок. Она бросилась, обогнула летящий кулак Чена и ударила по его животу, выпустив всю энергию, которую накопила в клинке. Меч со скрежетом двигался по складкам плоти. Чен отпрянул на два шага, охнул. Он упал на колено, еще сжимая шею Чжихао. Он прижал лицо бандита к брусчатке, вытер рукой живот… но крови все еще не было.

Гром раздался над рынком, и голова Железного живота отдернулась. Толстяк пошатнулся и рухнул на спину, утащив Чжихао за собой. Чо убрала Мир в ножны и поспешила разжать пальцы Чена на шее Чжихао. Бандит упал на землю, задыхаясь и потирая пострадавшую шею.

— Ты это сделала, — прохрипел Чжихао. — Как?

Эйн подошел к ним. Чо видела за ним толпу зевак, они шумели, одни указывали на них, другие — на стену вокруг рынка.

— Вряд ли я это сделала, — сказала Чо. Эйн подошел ближе, роясь в сумочке. Она посмотрела на Чена. На месте левого глаза была глубокая кровавая дыра.

— Ого, — Чжихао пнул труп Железного живота. — Тогда нам повезло. Козел! — он плюнул на лицо толстяка.

Эйн не боялся, а стал тыкать в пострадавший глаз.

— Я не могу исправить это иглой. Мне нужна кочерга и огонь, — он посмотрел на них, но Чо и Чжихао не помогли ему.

Чжихао сказал, потирая шею:

— Я не знаю, хочу ли, чтобы этот возвращался.

— Я больше переживаю за того, кто убил его, — добавила Чо и повернулась к толпе, которая подобралась ближе, чтобы посмотреть на павшего толстяка.

Толпа расступилась, худая фигура прошла на площадь. Чо подумала, что это был монах, пришел узнать, почему они сражались, но он отличался ото всех, кого она видела. Фигура была низкой и тонкой, на нем была свободная накидка и штаны темно-зеленого цвета. Он шел в деревянных сандалиях, стучащих по камню, нес на плече длинное ружье. Но больше всего бросалось в глаза то, что человек был с головы до пят в бинтах, только левый глаз не был скрыт. Он приблизился, и Чо увидела, что глаз был молочно-белым. Кто-то в толпе пошел за прибывшим, и Чо слышала, как они повторяли «Эхо смерти», хоть она не узнавала это имя.

— Э? — Чжихао забрал мечи. — Кто это?

— Видимо, наш спаситель, — сказала Чо. Она склонила голову, когда прибывший остановился перед ними. Его плоть была коричневой и сморщенной вокруг глаза, и на бинтах местами были пятна.

— Мне все еще нужны кочерга и пара углей, — сказал Эйн.

— Спасибо за помощь, — сказала Чо. — Меня зовут…

— Шепчущий клинок, — голос мужчины был булькающим, приглушенным бинтами. Он посмотрел на Чжихао. — А ты — Изумрудный ветер. А это — Железный живот Чен.

Чжихао фыркнул.

— Был.

Мужчина в бинтах кивнул.

— И будет снова. Меня зовут Рой Астара.

Чо посмотрела на толпу за мужчиной.

— Они назвали тебя Эхом смерти.

Эйн встал рядом с Чо. Он посмотрел на мужчину в бинтах, они минуту переглядывались, а потом Эйн повернулся к Чо, снова сжимая шарф.

— Чтобы его вернуть, мне нужно прижечь рану. Я не могу это исправить. Нужны кочерга и огонь.

Рой Астара поклонился мальчику.

— Как скажешь, — он повернулся к толпе. — Принесите, пожалуйста, кочергу с концом не больше монеты и жаровню с углями. Может, из кузни? — пара жителей неподалеку поговорили и побежали выполнять задание. Чо показалось странным, что они слушались мужчину в бинтах. Может, он был важным лицом в городе.

— Полагаю, я должен благодарить, — Чжихао глубоко вдохнул. — Спасибо за спасенную жизнь.

Мужчина не слушал его, опустился перед Эйном.

— Я знаю тебя, — сказал он. — Звезды сказали, что ты придешь, — они смотрели друг на друга, и Чо была рада, что они не смотрели на нее. — Я клянусь, что пойду с тобой.

Глава 15

Чен Лу — Железный живот

«Овладеть чьей-то ци — овладеть чьим-то телом.

Овладеть чьим-то телом — овладеть чьей-то душой.

Овладеть чьей-то душой — овладеть чьей-то судьбой.

А теперь принесите мне еще курицу!».

— Железный живот Чен, о тайнах ци

Чен проснулся от боли и запаха горящего мяса. Это было редким для него. Лицо болело. Он не понимал, почему, но это ощущалось неправильно. Он знал боль, но едва ощущал ее, кроме боли в суставах порой. Он понюхал, мясо было сожжено так, что его уже нельзя было есть, от этого лицу стало большее. Он открыл глаза и увидел, что был на той же площади, где встретил мальчика, которому рассказал о старых приключениях. Луна все еще была растущей. Он сел и увидел двух дураков, с которыми бился. Они глядели на него.

— Что… — Чен закашлялся. Что-то в горле было твердым и гадким. Он кашлянул снова и сплюнул металлический шарик на ладонь.

Мужчина с длинным лицом и свисающими усами рассмеялся так, что ему пришлось сесть. Чен помнил, как сжимал его горло, выжимая из него жизнь. Он не понимал, как мужчина выжил. Женщина с усиленным ци мечом стояла неподалеку, ладонь лежала на рукояти того меча, который гудел от ее духа. Мальчик был ближе, сидел возле Чена, пристально глядя призрачными глазами.

— Он жив, — крикнул один из зевак. — Толстяк жив.

— Я думал, Эхо смерти убил его, — сказал другой.

— Он сел. Он жив, — крикнул третий голос.

Чен пошевелил ртом. Язык будто опух и засох. Он отбросил металлический шарик и поискал свою бутылку. Она почти опустела, но он надеялся, что сможет утолить жажду.

— Ты помнишь, кто ты? — спросил мальчик.

— Я — Железный живот Чен, — медленно и хрипло сказал он. — Что произошло? — он встал на четвереньки, а потом на ноги, шагнул к своей бутылке вина.

— Ты умер, — сказал мальчик.

— Ха! Невозможно, — Чен схватил бутылку, тряхнул ее. Там почти ничего не было. Он поднес ее к губам и сделал глоток. Вкус был как у старой мочи, и он сплюнул вино. Мужчина с мечами-крюками засмеялся снова. — Это вино испортилось. Принесите другое, — он поднес бутылку ко рту, стал пить, игнорируя гадкий вкус. Он пил и не такое. Он же был Железным животом.

— Что с его лицом? — крикнул кто-то из зевак, с ужасом глядя на Чена.

— Лицо? — Чен бросил бутылку и коснулся кожи. Левой стороны было больно касаться, и он вскоре понял, что не видел ладонь.

— Ты должен знать, глаза нет, — приглушенный голос звучал от мужчины в бинтах, было видно только его левый глаз, который был бледнее, чем у мальчика. У него было странное оружие, смесь металла и дерева.

— Нет? — Чен ткнул левый глаз, задел плоть и скривился от боли.

— Так всегда, когда они возвращаются? — спросил мужчина в бинтах.

— Да, — мальчик кивнул. — Шепчущий клинок хорошо справилась, но Изумрудный ветер попытался убежать, — он повернулся к Чену. — Прошу, не убегай от меня.

— Что такое? — закричал Чен. — Принесите вина, — никто не слушался его. Он не помнил, когда в последний раз люди не спешили выполнить его приказ в Бан Пине. Все знали, что его нельзя было игнорировать.

Мужчина в бинтах шагнул вперед, его деревянные сандалии стучали по камням. Он поклонился, прижав кулак к ладони в знак уважения.

— Железный живот Чен, ты умер. Я выстрелил в твой левый глаз.

— Что? — взревел Чен и дернулся вперед. Он не мог поверить, что умер, но его левого глаза не было, и дурак в бинтах перед ним заявлял, что был в ответе. Тогда он заплатит за это.

Мужчина в бинтах, отпрянул на шаг, споткнулся и с громким воплем упал на зад. Чен подошел к нему.

— Не трогай меня! — завизжал мужчина. Чен заметил, что его бинты были в крови и не только. И в глазу мужчины был страх. Хоть он был белым, как снег, там был страх. Он замер.

Мужчина с усами встал, перестал хохотать.

— Ты проиграл, толстяк. Признай это, — сказал он.

— Я должен был убить тебя, — сказал Чен.

— Ты пытался. Но не смог.

— Я могу попытаться снова. Та техника тебя не спасет.

Мужчина с мечами-крюками улыбнулся.

— Я лишу тебя другого глаза.

Женщина-ипианка покачала головой.

— Нужно всех по пути злить? — сказала она. А потом протянула руку к мужчине в бинтах, который все еще кривился на земле.

— Я сказал: не трогайте меня, — он отполз от нее.

Мальчик подошел снова.

— Меня зовут Эйн. Я вернул тебя, и теперь ты привязан ко мне.

Чен почесал подбородки. Ему надоели эти дураки. Потеря глаза была проблемой, но он знал многих мужчин с одним глазом, и они неплохо жили. И было почти не больно, пока он не трогал. Что важнее, он хотел есть и пить. Мальчик все болтал про задание, но Чен не слушал его. Он схватил булаву и зонт и пошел искать гостиницу с хорошей едой и крепким вином.

* * *

Чен знал, куда шел. Жители города пропускали его, некоторые кривились, другие таращились, и один из монахов попытался остановить его и спросить, нужно ли ему исцеление. Чен отмахнулся. Он потел, когда дошел до гостиницы, и он удивился, узнав, что ее название сменилось за пару дней. Но он прошел в дверь и заказал вино и тарелку мяса. Он нашел длинный стол, опустил булаву на пол и сел на стул, радуясь, что мог уже не стоять на ногах.

Мальчик и три его товарища прошли в дверь вскоре после него. Они сели за его стол, только мужчина с бинтами сел за стол неподалеку. Чен игнорировал их. Похоже, бой был окончен. Он проиграл, это стоило ему глаза. То, что они ходили теперь за ним, было неудобно, но он мог жить с этим, пока они не просили поделиться едой.

— Железный живот Чен, меня зовут Эйн…

Чен громко хмыкнул, перебив его, принесли его бутылку вина. Он игнорировал чашку, поднес бутылку к губам и скривился от вкуса.

— Это вино тоже испортилось.

Мужчина с мечами-крюками отклонился на стуле и рассмеялся. Он хитро глядел, а Чену не нравились такие люди.

— Одна из многих радостей того, что ты жив по большей части, — сказал мужчина. — Подожди, пока принесу еду.

Мечница заговорила шепотом, но четким:

— Прошу, послушай, Чен Лу, — сказала она. — Ты умер. Если не веришь нам, ткни в глаз еще раз и скажи, может ли человек пережить такое. Ты умер. Эйн может возвращать людей. Но так он привязал тебя к себе, пока ты не умрешь снова, или пока он тебя не освободит. Ты не можешь биться с этим, поверь. Если уйдешь слишком далеко, рана откроется, и ты снова умрешь.

Чен смотрел на мужчину с мечами-крюками, тот уже не выглядел нахально. Он надулся. Женщина тоже казалась серьезной.

Она оглядела остальных в комнате, словно хотела сказать то, что не должны были подслушать. Тут было шумно. Она склонилась с серьезным светом в глазах.

— У Эйна задание от шинигами. Я говорю это, чтобы ты понял серьезность ситуации. Это не просто выдумка мальчика. Это задание от бога смерти. Убить императора.

Чен пожал плечами.

— Какого императора?

Мужчина с мечами-крюками фыркнул.

— Императора, толстый идиот, — он вскинул руки. — Ты слишком долго пробыл в Бан Пине. Император… десяти королей. Правитель всей Хосы. Еще и с манией величия, если хоть половина историй о нем — правда.

— Так и есть, — сказал мальчик. — И не половина, а все.

— И тебе нужен для этого задания Железный живот?

Мальчик кивнул.

— У тебя нет выбора, — сказал наглец с усами.

— Выбор есть, — сказала женщина. — Можешь помочь нам. Помочь Эйну убить императора и получить второй шанс на жизнь. Или можешь остаться тут и умереть, когда мы уйдем.

Чен кивнул.

— Но почему я?

— Потому что ты — Железный живот Чен, — мальчик пронзил его бледным взглядом. — Ты пережил двенадцать ядов. Ты одолел Яоронга, жуткого медведя. Ты держал врата Финшеня так, чтобы армия генерала Гоу могла прибыть.

Чен хмыкнул.

— Это так. Но я с тех пор набрал вес.

— Да ладно? — сказал наглец.

Принесли еду, Чен подвинул тарелки к себе. Он тут же стал запихивать еду в рот, хотя мужчина не врал, еда была как пепел и грязь на вкус. Но Чен вырос, поедая гнилые объедки на улицах. Его желудок давно привык к тому, что убило бы многих. Его желудок стал железным, его ци стала сильной. И он был голоден.

— Чтобы убить императора, нужно напасть на замок Ву, — сказала женщина, глядя, как Чен ест. — Нам нужно много рук. Сильных рук. Эйн сказал, что редкие сильнее тебя.

— Нет никого сильнее Железного живота Чена, — сказал Чен с набитым ртом. Он указал на мальчика. — Еда такая на вкус из-за тебя? Из-за того, что ты со мной сделал?

Мальчик теребил красный шарф.

— Я вернул тебя из мертвых. Еда такая, потому что ты лишь по большей части жив. Прости.

— Если мы это сделаем, ты вернешь еде хороший вкус?

Мальчик закивал.

— Да. Ты умер, но я обещаю второй шанс на жизнь, если ты поможешь мне. И об этом подвиге будут говорить вечно. Все будут знать, что Железный живот Чен помог убить императора десяти королей. Все будут знать о твоей силе и твоем животе.

Чен кивнул.

— Тогда я помогу. Я убью десять императоров ради хорошей еды.

Наглый мужчина потирал руки.

— Чудесно. С нами теперь толстяк, — он потянулся к вину, но Чен придвинул бутылку к себе. — Хотя у него нет выбора. Как и у всех нас. Кроме тебя, — он повернулся к мужчине с бинтами. — Что нам делать с тобой?

Тот склонил голову.

— Ты ничего не можешь сделать.

— Я не могу тебя вернуть, — сказал Эйн. — Не сразу после Чена Лу. Мне нужно отдохнуть. Ты не можешь пока умереть.

Бинты дрогнули вокруг его рта. Чен решил, что он улыбался, хотя понять было сложно.

— Но я пришел служить тебе поэтому. Я не могу выбрать время своей смерти. Это происходит даже сейчас.

Ипианка склонилась.

— Что с тобой? — спросила женщина.

— У меня продвинутый некроз. Лекари зовут это проказой.

Наглец скрипнул стулом и отодвинулся подальше от больного.

— Я умираю день за днем понемногу. Я многое уже потерял. Но звезды сказали, что ты придешь. Сказали, что ты умеешь возвращать мертвых. Я не хочу умирать, Эйн. Точнее, не хочу оставаться мертвым.

Мальчик нахмурился.

— Мне нужно отдохнуть.

Прокаженный склонил голову.

— Я буду служить, пока могу. Пока не сгнию весь.

Наглец застонал.

— Чудесно. Толстяк и прокаженный с ружьем. Потому я ненавижу Бан Пинь.

Глава 16

На следующий день пришли монахи. Как и думал Чжихао, хотя Итами и мальчик его не слушали. Они пришли не вдвоем, а яркой толпой с острой сталью и требованиями. Сначала они потребовали, чтобы Чжихао и остальные мирно покинули гостиницу. А потом потребовали сказать, почему Эхо смерти, защитник людей, был с обычными драчунами. Раздражало то, что никто не помнил Чжихао Ченя, юношу, который убежал от них, чтобы стать одним из самых великих бандитов в Хосе. Железный живот злился, что монахи не слышали и о нем. Он кричал о своем желудке, о том, что он сделал для всех в Бан Пине, но монахи были решительны. И монахи заявили, что за драку на улице и нарушение покоя в Бан Пине они были изгнаны из города на год. Наказание было не таким и жестоким. Чжихао слышал, что за такое в некоторых городах отрубали ладони. Но монахи были милосердны и слушались звезд.

Итами много кланялась и извинялась, обещала быстро уйти. Чжихао спорил бы, но ему уже надоело в Бан Пине. И он молчал, прижимал ладони к рукоятям мечей и шел за Шепчущим клинком. Монахи вывели их из города на востоке, не давая им остаться.

Утреннее солнце грело их лица, Железный живот прикрывался зонтом. Солнце не было жарким, и от этого было странно, но толстяк прятался под бумажным щитом, словно его лицо могло растаять от света. Он тыкал туда, где был глаз, не выглядел радостно. Жители шли в Бан Пинь и обходили их. Они выглядели странно: мальчик с мертвым взглядом, красивый бандит, скромная мечница, толстяк с зонтом в одной руке и деревянной бутылкой под рукой и низкий мужчина в бинтах и с ружьем.

Дорога на восток была в облаке пыли, от этого мир казался оранжевым. Как и с западной стороны Бан Пиня, тут были телеги и кареты, путники на своих двоих, нищие. Все брели в город, монахи вручали миски риса. Железный живот жаловался, что голоден, часто останавливался и пил вино, хоть оно было гадким. На севере от дороги паслись овцы, пастухи приглядывали за ними. Хотя это не помогало. Банда Кулака часто воровала этих зверей для хорошего ужина. Порой им приходилось одолевать пастухов, но если тот не отбивался, Кулак запрещал убивать. Он говорил: «Бандитам нужны фермеры, чтобы есть, а фермерам нужны бандиты, чтобы жаловаться».

Близился полдень, и из разговоров были только жалобы о голоде и приветствия путников. Молчание беспокоило Чжихао. Так он оставался один с мыслями, и чаше всего он думал о себе, осуждал себя. Итами была права, называя его трусом. Он бросил ее биться с Пылающим кулаком, потому что не был уверен, что победит сам. Он мог выбрать сторону, когда знал исход. Он убежал от Янмей, не глядя на нее, не смог ни в чем признаться.

— Так куда мы идем? — спросил Чжихао с фальшивой бодростью. Он пытался унять мысли, но они плохо слушались.

— Сам говорил, — пискнул толстяк, — в замок Ву, — Чен захихикал, и от этого его плоть прыгала. Чжихао скривился и с отвращением отвел взгляд.

— Это в конце, да. Но малец еще не всех собрал, да? — Чжихао догнал Эйна и отпрянул, когда тот посмотрел на него.

Эйн указал на северо-восток.

— За бамбуковым лесом Солнечная долина.

Хриплый смех сзади звучал болезненно, закончился кашлем. Чжихао увидел красное пятно там, где под бинтами Роя Астары был рот.

— Там мастера учатся вушу открытой ладони. Солнечная долина поставляет виноградное вино и героев.

— Виноградное вино? — Железный живот чмокнул губами. — Я бы хотел попробовать. Это отличается от рисового?

— Да, — тихо сказала Итами. — Оно слаще и фруктовое.

Чжихао рассмеялся.

— Но ты не поймешь, толстяк. Никто из нас не поймет. Кроме прокаженного.

Чжихао увидел, как Рой Астара покачал головой.

— Я давно уже не чувствую вкусы. Я не помню, когда в последний раз ощущал такое. Ты думаешь, тебе не повезло, потому что ты по большей части жив, и все во рту на вкус как пепел и грязь? Ты живее меня. Даже грязь лучше, чем быть без вкуса вовсе.

— Это печально, — Чжихао не думал, что прокаженный был ближе к смерти, чем все они. — Как ты это получил? Проказу?

— Я умер.

— А кто нет? — Чжихао рассмеялся, чтобы прикрыть отчаяние. Они все умерли, так их привязал к себе Эйн. Он все еще помнил что-то о смерти. Может, то было эхо загробной жизни. Чжихао помнил свет, столько, что тьмы не было, такой яркий, что было больно. Но боли не было. Он тряхнул головой, прогоняя смущающие мысли, и задал вопрос прокаженному, не дав ему утихнуть как остальные.

— Я отправился в Лунь, когда был младше, — прохрипел Рой Астара. — Чтобы увидеть храмы в горе. Там их сотни. Было красиво. Некоторые поклоняются звездам, другие — старым, но забытым богам. Некоторые верны богам из Нэш или Кохрана, но таких мало. Некоторые даже поклоняются шинигами, богам смерти. Я видел их статуи: босые, сгорбленные, жуткие создания с низкими телами и большими лицами, — Рой Астара кашлянул, добавив на бинт крови. — У каждого длинные уши и носы как клубень или крюк. У некоторых есть зубы, у других — клыки. Лохмотья на них едва прикрывают их тела, их лица жадные. Шинигами жаждут души и ревностно защищают свои коллекции. Я слышал, они время от времени сражаются, потому некоторые храмы разбиты, заросшие и без ухода.

Чжихао перебил его:

— Ты сказал, что встретил одного, малец. Как он выглядел?

Эйн молчал, волочил босые ноги по пыли. Чжихао повернулся к прокаженному.

— И ты умер?

— Я молился у ног шинигами, и кто-то задушил меня. Думаю, один из монахов сделал меня подношением. Я был младше и не смог отбиться. Да, я умер.

Железный живот вмешался в разговор высоким голосом:

— Уверен? Люди часто прекращают душить до того, как жертва умирает.

— Часто? — спросил Чжихао.

— Я такое слышал, — ответил Железный живот.

— Не по своему опыту говоришь?

Толстяк улыбнулся Чжихао. Он выглядел как демон в тени желтого зонта.

— Как твоя шея, Зеленый бриз?

Чжихао нахмурился.

— Изумрудный ветер. И моя шея в порядке, Оловянное пузо. Спасибо, что спросил, — он насмешливо поклонился толстяку, но тот повернулся к дороге и высоко рассмеялся.

Когда они перестали спорить, Рой Астара продолжил:

— Я умер. Но один из хранителей, ухаживающий за храмом, нашел меня и вернул, — Чжихао увидел, как Эйн оглянулся от этих слов. — Обычным способом. Заботой и лекарствами, знаниями о теле человека. Но я был мертв слишком долго. Тело стало гнить. И когда кровь потекла по венам, ногти уже отвалились, часть зубов выпала. Волосы выпадали клочьями, кожа стала коричневой и облетала, как с рыбы, которую надолго оставили в огне, — он протянул левую руку. — Я пока потерял лишь один палец, — его ладони были замотаны полностью, но было видно, что ему не хватало указательного пальца на левой ладони. Чжихао отвел взгляд с отвращением. — Но лекари сказали, что это не конец. Тело гниет, хотя я еще в нем. Вы живы по большей части, а я почти мертв.

— Какая гадость, — Чжихао поежился. — Это… мы можем заразиться этим от тебя?

— Не знаю, — Рой Астара посмотрел белым глазом на Чжихао. — Наверное, лучше не пытаться выяснить. Я покрыл себя бинтами. Я буду есть и спать один. И я никого не трогаю.

— Звучит одиноко, — сказала Итами, шагая рядом с мальчиком.

Рой Астара кивнул.

— Но так надо. Я все еще могу помочь людям, несмотря на свое состояние.

— Как? — спросил Чжихао.

— С этим, — он поднял ладонь к неприкрытому глазу. — И этим, — он указал на свою голову. — И этим, — он похлопал по ружью на левом плече.

— Монахи тебя уважают, — сказала Итами.

— Я много раз помогал людям Бан Пиня за последний месяц, пока ждал Эйна.

— Потому что звезды сказали, что там ты его найдешь?

— Да.

— Ты можешь их читать? — спросила Итами. — Я знала, что в Ипии были те, кто читал звезды. За это их уважали, с ними хотели иметь связи.

— Нет. Я не могу читать звезды. Но они порой говорят со мной. Они говорят со многими, но те не знают, как слушать.

Чен хмыкнул, словно издал отрыжку.

— Звезды сказали тебе, как победить меня?

Рой Астара покачал головой.

— Нет. Это было очевидно. Твоя кожа — твоя броня, Железный живот Чен. Усиленная ци из твоего желудка, твоя кожа непроницаема. Но глаза — не кожа, они — окна, через которые видят. Окна можно разбить.

Железный живот остановился и повернулся к Рою Астаре. Его левый глаз был пятном прижженной плоти, почерневшей местами, а в некоторых местах мокрой.

— Ты лишил меня глаза.

Прокаженный отпрянул на шаг. Они до смешного отличались размером: огромный толстяк и низкий худой стрелок на сандалиях-платформах.

— Да. Но у тебя осталось больше, чем есть у меня. Ты еще видишь краски, да? Ты можешь сказать мне оттенок неба или травы. Ты можешь затеряться в глубинах глаз женщины. Я не могу. Все серое. Ты мог бы убить меня, Железный живот Чен, — сказал прокаженный, кашляя кровью под бинтами. — Твой взгляд говорит, что ты хотел бы. Не отрицаю, я боюсь смерти, потому я тут. Потому иду за Эйном, надеясь, что он сделает меня почти живым, когда я почти мертв. Я боюсь смерти, но лучше то, что есть у вас, чем у меня.

— Хватит, Чен Лу, — сказала Итами. Они остановились и мешали прохожим. Некоторые замедлялись и смотрели, другие обходили. — Почему, Чжихао, твои слова всегда вызывают драку?

Чжихао вскинул руки, чтобы все видели, что он не трогал мечи.

— Это не я. Оловянное пузо это начал. Я помогу. Я помню, что говорили монахи Бан Пиня. Это было одно из их учений, — Чжихао кашлянул и глубоко вдохнул, слова медленно вернулись к нему. — Можно или дать потерям подавить тебя, или позволить им сделать тебя сильнее, — он понял, что все смотрели на него, даже мальчик с долей любопытства.

Железный живот издал отрыжку и пошел дальше.

— Монахи. Их много, а толку мало.

Итами странно посмотрела на Чжихао, склонила голову в его сторону. Он решил, что это было уважение. А потом задумался, как его могли уважать, когда он не уважал себя. Хотя было приятно хоть раз не быть злодеем.

— Это не конец, прокаженный, — пискнул Чен с местью в голосе. — Никто не забирает у Железного живота, не заплатив за это.

Глава 17

В лесу бамбука не было дороги. Это был лабиринт высоких стволов, худых, как нога человека, и каждый тянулся на сорок футов вверх, а потом листьями приглушал свет, разбивая лучи на осколки. Зеленое море мягко покачивалось во все стороны, идти по нему можно было днями, и это был самый быстрый путь к Солнечной долине. Эйн повел их по нему.

Земля хрустела под ногами, сухие листья и мертвые деревья стали коричневым ковром. Насекомые стрекотали, деревья шелестели на ветру. В некоторых местах они росли так густо, что мужчины с топорами дюжину дней расчищали бы путь. В других местах деревья росли так, что Эйн и его герои могли пройти между ними бок о бок, и только Железному животу было сложно протиснуться с его телесами.

Других путников в лесу бамбука не было. От остальных остались только следы, каждый было видно возле другого. Метки были маленькими каменными башнями, каждая не выше колена Чо. Почти как маяки, они поднимались из земли в лесу и указывали путь. Некоторые были разбитыми, на других остались послания на старом хосанском. Чо не могла их прочесть, но Чен Лу и Чжихао заявляли, что это были предупреждения о ёкаях, мстительных духах.

Она выросла с братьями: старшим и тремя младшими — и знала, что мальчишки постоянно задирали друг друга. И она знала, что спорить с ними не стоило, ведь часто можно было попасться на их уловку, и Чо часто попадалась на уловки младших братьев. Но то было в Ипии, то было давно. Все ее братья уже выросли, наверное, растили свои семьи. Только Чо пошла по пути воина. Ее верность обучению вызывала гордость родителей, но ее поражение сломало их. Ее изгнание было позором для семьи. Прошло много лет, и Чо не знала, были ли они еще живы.

Спор начался снова, когда Чжихао рассмеялся над Чен Лу, чей живот застрял между двумя стеблями бамбука. Чо скрытно улыбнулась: пока споры не переходили в жестокость, они ей даже нравились за воспоминания, которые вызывали. А потом она заметила, что Рой Астара следил за ней молочным глазом, и убрала улыбку. Прокаженный держался в стороне от всех, подальше от Чена Лу. Это было мудро, Железный живот точно не простил его за потерю глаза.

— Свет угасает, — Эйн не ошибался. Лучи какое-то время двигались, тускнели. Сумерки сгущались. И звучал шум, какой был с наступлением ночи: крики зверей, похожие на людей.

— Нужно тут остановиться, — Чо замерла у метки. Она была почти целой, хотя вырезанная верхушка давно обсыпалась. — Пока не стало слишком темно, чтобы увидеть следующую метку.

— Что насчет костра? — спросил Чжихао. — Прокаженный уже замерз, судя по виду, и в лесу бамбука, насколько я слышал, холодно ночью.

Чо кивнула.

— Освободи место и обложи его камнями. Нам не нужно, чтобы весь лес загорелся.

Чжихао изобразил поклон.

— Спасибо, что учишь играть с огнем.

Они освободили немного места для огня, собрали большие обломки сухого бамбука и стали устраиваться на земле. Эйн подтянул колени к груди и обнял их, Чен Лу просто рухнул. Чжихао развернул старый залатанный матрац, который забрал из лагеря Пылающего кулака. Чо отодвинула ветки и села, прислонившись спиной к метке. Рой Астара сидел отдельно, подальше от костра. Чо попыталась позвать его, но он признался, что никто не захочет видеть, как он ест, и она увидела, что он начал снимать бинты у рта, когда отвернулся.

Когда все устроились, Чо сказала:

— Вы когда-нибудь слышали про Ико-аев?

Чжихао фыркнул.

— Призраков нет.

Рой Астара влажно рассмеялся. Они посмотрели на него, но он сидел спиной к ним, опустив плечи.

— Не призраки, — сказала Чо. — Духи. Вековой клинок рассказал мне, что они живут в лесу бамбука. Он описал их как маленьких драконов. Пятеро, каждый не длиннее моего роста, похожие телами на змей или угрей, но с двумя лапками, как у собак. Их хвосты не кончаются, а просто тают. Они нашли Векового клинка в ночь, как эта. Он заблудился в лесу, бродя без цели, — она вспомнила его слова. — Ведь нельзя обрести себя, если не потерялся.

Чжихао громко зевнул и перевернулся на своем матраце.

— Прошу, продолжай свою потрясающую историю о мертвеце и его пути самопознания. Разбудите, когда будет моя очередь сидеть в дозоре.

— Разбужу, — Эйн холодно смотрел на Чжихао, тот взглянул на мальчика и отвернулся.

Чен Лу хмыкнул.

— Интересно, — сказал он. — Заканчивай историю, — он жевал бамбук и запивал его бутылкой. Судя по плеску, она была почти пустой.

— И я хотел бы послушать, — сказал Рой Астара. Он повернулся к ним, бинты вернулись на место, но он все еще сидел в стороне.

— Осай был первым духом, явившимся к Вековому клинку среди леса, оранжево-желтый как чистый огонь. Его голова напоминала курицу, большие глаза и клюв. И он плясал среди вершин, деревья шептали его имя. Звук был веселым, лес радостно пел его. Но когда Осай поприветствовал Векового клинка, смеясь и летая вокруг него, лес снова притих. Потом появился Урай, но в его движениях не было радости или танца. Он скользил тихо и строго среди бамбука, словно за ним следовал охотник. Урай был темно-зеленым, как бамбук, и с головой гончей, уши хлопали, язык торчал изо рта. Имя духа долетело до Векового клинка, дух сам бормотал его, и звук разрезал лес. Он смотрел на добычу, которую никто больше не видел. Следом за зеленым духом прибыл Цай, лиловый, каким могут быть только цветы, с головой речного кота, острыми зубами и сверкающими глазами. Он следовал за Ураем, но двигался, словно не переживал о мире. Имя Цая звучало от его тела, от шелеста чешуи, и слово было ясным, как рассвет. Лес едва заметил его. А потом лес зашумел. Листья дрожали, бамбук словно сдвинулся ближе, словно пытался преградить путь духу. Ноай, четвертый дух, вырвался из-за бамбука как раскат грома, яростно хлопая крыльями. Он не переживал за деревья, врезался в них на пути, и лес гудел его имя. Дух был красным, как рубин, как кровь, и у него была голова акулы, он скалил зубы. Последним прибыл Риай. Синий, как летнее небо, с головой совы. Он был с перьями и мудрыми глазами. Он двигался близко к земле, почти скользил по ней. Но он огибал деревья и Векового клинка. Опавшие листья произносили его имя, оставляя след, который даже неопытные охотники заметили бы. И лес будто оживал от него. Цветы открывались, взлетали насекомые. А потом пять духов пролетели, и Вековой клинок посчитал себя везучим. Увидеть одного Ико-ая — удача, но всех пятерых — неслыханно. Той ночью Вековой клинок благодарил звезды за удачу, построил небольшой храм в лесу, чтобы отблагодарить духов. А на следующий день Вековой клинок проснулся на краю леса, смотрел на Солнечную долину и Прочные скалы. Он подумал, что ему показалось, что лес показал ему путь. Но как только он вышел из леса и пошел по тропе, он ощутил печаль, какой еще не было. Лес не показал ему путь, он прогнал его.

Чо смотрела на огонь их костра. Она устроилась удобнее, опустила ножны на колени, чтобы ее клинки были в досягаемости.

— Не понимаю, — сказал Чен Лу. — Лес показал ему Ико-ай, а потом выгнал Векового клинка?

— Нет, — голос Роя Астары был приглушенным, словно он засыпал. — Лес прогнал Векового клинка, потому что он увидел Ико-аев. Это было не благословение. Духи появляются не в местах, а возле людей. Говорят, Ико-аи появляются, когда грядут события, меняющие мир. Лес не хотел видеть эти события.

* * *

Чжихао проснулся с онемевшей рукой, Эйн глядел на него. Огонь горел низко, и глаза мальчика выглядели как два пруда ясной воды. Чжихао увидел ужас куда сильнее, чем все кошмары, что он совершил. Он вздрогнул, отдернул руку из ладоней мальчика и открыл рот, но не смог закричать. На него не смотрел монстр, луна не светила в редкую брешь сверху. Это был звук леса. Напряженная тишина накрыла их лагерь одеялом. Даже приподнявшись на локтях, Чжихао зашумел и поверил, что гнев звезд обрушится на него.

— Они идут, — сказал мальчик. — Встреть их на ногах, — Эйн пошел будить остальных, Чжихао все еще ощущал панику и смятение.

— Кто идет? — прошипел Чжихао. Он поднялся на ноги, пнул Чена. Толстяк застонал, почесал живот, а потом лег на спину и захрапел, разбивая тишину леса. Среди обломков тишины пришел ужас. Чжихао не мог понять звуки, но он знал, что им не было места в лесу бамбука.

Меч Итами наполовину покинул ножны, она еще открывала глаза. Она поднялась на ноги, стряхивая ладони мальчика, как Чжихао. Хоть она спала, она быстро пришла в себя, огляделась в поисках опасности.

— Кто сейчас в дозоре?

— Я, — сказал прокаженный. Чжихао оглянулся, мужчина сидел на корточках, его ружье лежало на сгибе локтя, его лицо было чуть приподнято, словно он был волком, ловящим запах. — Лес был тихим пару секунд назад. Теперь я что-то слышу.

— Они идут, — повторил мальчик, тряся Чена Лу за руку. Плоть колыхалась, но толстяк не пошевелился.

Чжихао спросил:

— Кто? Ико-ай? — ему не хотелось видеть духов, которые появлялись из-за особых событий.

Мальчик перестал будить Чена Лу и встал за Итами. Он покачал головой и в свете луны и углей костра Чжихао вдруг подумал, что он выглядел очень юно. Впервые мальчик выглядел на свой возраст. А еще он выглядел испуганно.

— Хуже. Ёкаи идут.

Это было ипианское слово, Чжихао не верил, но вытащил мечи, пнув еще раз ногу толстяка. Плоть колыхалась, но он будто пнул наковальню.

— Мстительные духи, — Итами подвинула мальчика за себя, закрывая его от леса. — Слуги шинигами.

— Разве мы не должны быть в порядке? — спросил Чжихао. — Я думал, ты был одним из слуг шинигами? Мы же на задании для них?

Странное щелканье донеслось до ушей Чжихао, он повернулся и увидел краем глаза силуэт между деревьев. Было что-то неправильное в его движениях, от этого дрожь пробежала по спине Чжихао. Вой расколол ночь, и он вздрогнул. Звук разносился эхом по лесу, Чжихао не мог понять, откуда он доносился. Он знал Хосу неплохо, знал и это место. Тут не было волков, а гончие не издавали такие звуки.

— Зараза! — Чжихао ударил Чена Лу еще раз, но глаза толстяка были уже открыты, он глядел в лес. Он медленно поднялся, потянулся к булаве. Чжихао ощутил себя увереннее с поддержкой Железного живота, хоть он не мог понять, почему.

— Я служу шинигами, — тихо сказал Эйн. — Думаю, эти ёкаи служат другому.

Прокаженный сказал:

— Шинигами — боги, — он подобрался ближе к огню, но все равно держался на расстоянии от других. — И как многие боги, — продолжил Рой Астара, — они вмешиваются в дела людей и сражаются между собой. У того шинигами, который послал Эйна, есть враги, и те враги хотели бы, чтобы он провалил свое задание.

Чжихао был уверен, что убежал бы, если бы не связь с мальчиком. Ситуация стала хуже, он не знал, как иметь дело с богами или мстительными духами, которыми они повелевали.

— Как с ними биться?

Эйн смотрел на него миг, огонь плясал в его глазах.

— Традиционным образом.

Первый ёкай показался между стеблей бамбука, приблизился. Он не издавал ни звука, только кости стучали о кости. Половина лица была розовой живой плотью, другая была чистым черепом. Одна нога выглядела как у человека, а другая была из красных мышц и белых сухожилий. Он глядел на Чжихао правым глазом, сделал еще шаг. Ёкай зарычал снова, и звук разнесся по лесу, закончился бульканьем, словно монстр тонул в своей крови.

Монстр-скелет побежал к Чжихао, вытянув к нему руки. Чжихао прошел сквозь мир, оставив свою картинку рассеиваться с ветром, и появился возле ёкая. Два быстрых удара мечами оторвали плоть от головы существа, но не навредили сильно. Существо словно не ощущало боли. Оно повернулось к нему, Чжихао нырнул под его руками, зацепился мечами за его голые ребра, развернулся и бросил ёкая в сторону.

— Пригнитесь! — раздался высокий вопль. Чжихао пригнулся, булава Чена Лу попала по телу ёкая, разбивая кости и плоть. Чжихао встал, его мечи были зацеплены за ребро, соединенное с бедром и стоящими ногами.

— Спасибо, что предупредил, — рассмеялся он. А нога, соединенная с плотью, ударила Чжихао по лицу.

Чжихао отшатнулся на пару шагов, потер лицо ладонью. Он стоял рядом с Ченом Лу, они смотрели, как ноги раскачивались, но не падали. После пары мгновений Железный живот дернулся с криком и ударил булавой по ногам, разбивая их. Он бил по ним снова и снова, пот лился по нему, он дышал шумно. Остались куски плоти и костей, но одна ступня шевелилась. Чжихао зацепил мечом за пальцы ног, отбросил ступню в лес. Он повернулся к Чену Лу, толстяк кивнул ему, работа была хорошо выполнена. Две легенды расправились с одним шатающимся трупом.

Итами защищала мальчика, сжимая меч обеими руками, у ее ног была дымящаяся куча зеленой плоти. Чжихао подумывал спросить, но решил, что не хотел знать, что это было.

Прогремело ружье, Чжихао повернулся. Рой Астара уже перезаряжал его. Он кивнул, и Чжихао заметил что-то красное в лесу. Хохот донесся из-за деревьев перед ними. Чжихао заметил ёкая, красивую женщину в свадебном платье в красных пятнах. Она парила над землей, ее черные волосы развевались, словно она была под водой.

— Пули проходят сквозь нее, — сказал прокаженный.

— Тогда попробуем закаленную сталь, — сказал Чжихао с уверенностью, которую не чувствовал.

Женщина подплыла к нему, хохоча, грязные слезы лились по фарфоровому лицу. С ее пальца с когтем капало что-то черное. Чжихао бросился вперед, взмахнул мечами на женщину. Мечи прошли сквозь нее, словно она была из дыма. Чжихао приблизился. Он ударил левым мечом, развернулся и ударил ее по лицу шипом на рукояти правого, разрывая части привидения, словно ветер гонял туман. Но она наступала, замахнулась когтями на его лицо. Он уклонился, прошел сквозь мир, оставив картинку, чтобы женщина терзала ее. Он появился рядом с Роем Астарой.

— Не сработало, — сказал прокаженный.

— Точно, — согласился Чжихао.

— Не вышло.

Итами пронеслась мимо них, шурша тканью, ее меч тянулся сквозь ковер листьев и прутьев. Она остановилась перед призраком, уклонилась от удара и подняла клинок, рассекая призрака пополам. Женщина закричала, кипела пузырями и таяла, ничего не осталось от платья и фарфоровой кожи.

— Сработало, — сказал прокаженный.

Чжихао кивнул.

— Я старался.

— Шепчущий клинок постаралась лучше.

Чжихао хмуро посмотрел на Роя Астару, а потом понял, как близко они стояли. Он отпрянул на шаг, посмотрел в глаз прокаженного, но там было только понимание.

Визг развернул Чжихао, он увидел Эйна, прижатого к земле маленькой зеленой собакой с большими передними лапами и маленькими задними. Толстое тело заканчивалось не головой, а большим ртом с острыми клыками. Мальчик пытался оттолкнуть его, но гончая выскользнула и впилась в его руку, грызла ее зубами. Чжихао метнул меч. Мечи-крюки были не лучшим оружием для метания, но бросок удался. Клинок зацепился за плоть духа, оттолкнул его от Эйна. Чжихао смог пройти сквозь мир и вонзить второй клинок в существо, зацепился за его пасть. Чжихао выдернул меч, который бросал, из плоти гончей, зацепил за пасть с другой стороны. Он потянул рот ёкая шире, пока тот не стал рваться, потекла кровь. Мышцы Чжихао были напряжены, он почти кричал, когда пасть гончей все-таки порвалась. Но существо не умерло, а лежало на земле, скуля от боли и лакая кровь, что текла из разорванной пасти.

Чжихао пялился на существо, Итами прошла мимо него и вонзила меч в тело гончей. Оно содрогнулось и умерло с жалобным скулением. Чжихао отвернулся с отвращением, Чен Лу в это время сжимал руку жуткого мужчины, пока тот жевал предплечье Железного живота, хотя зубы крошились об кожу толстяка. Мужчина был с восковой кожей, волосами как солома, пухлым носом на жутком лице. Чен Лу свободной рукой сжал другую руку мужчины, оторвал ее от тела, но вместо фонтана крови лишь пара капель черной жижи потекла из плеча мужчины. Он даже не ощутил этого.

— Джикининки, — сказал Чен Лу. — Пожиратель трупов, — он бросил мужчину в костер, и тот извивался там, но поднялся на ноги. Итами отсекла ему голову взмахом катаны, тело упало, дымясь на углях.

Они притихли, слушали, как нормальные звуки леса возвращались. Атака кончилась, это было ясно. Чжихао думал, что мальчик был потрясен, особенно после нападения зеленой гончей и полученных ран, но мальчик просто бубнил что-то под нос, теребя шарф кровавыми пальцами. Чжихао заметил, что раны едва кровоточили, хотя были глубокими. Он не знал, как это, но пока не было времени обсудить это.

Чен Лу вытащил горящий труп ёкая из огня и бросил дальше в лес, словно он был не тяжелее куклы. А потом они стали приводить лагерь в порядок. Они в тишине развели огонь сильнее и устроились спать. Железный живот снова смог захрапеть, но Чжихао знал, что не сможет уснуть этой ночью. Или вообще когда-либо. До встречи с Эйном он знал, что духи существовали, слышал истории, но не видел ни одного. Теперь он видел шестерых, одного даже убил. Он мог хотя бы это запомнить.

— Такое может повториться? — спросил Чжихао у тех, кто слушал. Он не мог спать, а тишина действовала на нервы. — Хотя я не хотел бы биться снова с гнилыми трупами женщин…

— Хонэ-онна, — сказал мальчик. Он перестал теребить в панике шарф и зашивал свои раны. — Она не была гнилой. Хонэ-онна поднимаются как скелеты из могилы. Они выбирают здоровых жертв, воруют их органы и плоть и пришивают к своим костям, чтобы снова стать человеком.

— О, — Чжихао не обрадовался, что теперь знал название штуки, которую одолел.

— Шинигами могут повелевать многими духами, — продолжил мальчик. — Если один обратил на меня внимание, эти ёкаи не будут последними. Нам нужно быть настороже. Они знают, где я, — мальчик посмотрел поверх костра на Чжихао. — На нас охотятся.

Глава 18

Дальше они шли мирно, только Чен Лу жаловался, что кончилось вино, а Чжихао жаловался на Чена Лу. Чо приглядывала за Эйном. Рана от гончей была зашита, но не исцелялась. Она не засохла, но и не гнила, и стежки крепко удерживали кожу. Она предложила замотать руку, может, хотя бы шарфом, чтобы в рану не попала грязь. Но Эйн покачал головой и затянул шарф туже на шее. Чо не думала, что только она это заметила: Рой Астара не сводил взгляда с мальчика.

Они не видели других духов, ёкаев или кого-то еще, и Чо была рада. Она не была им рада, хоть и не боялась. Ей не нравилось, какие проблемы устраивали духи. Они были частью мира, сколько мир существовал, но они обычно не лезли к людям. А когда лезли, в мире что-то случалось.

На третий день бамбуковый лес сменился деревянной дорогой, еще недостроенной. Было приятно ощущать под ногами то, что строили люди. Казалось, они шли в верном направлении, к цивилизации. Вековому клинку, может, и нравилось блуждать среди природы, по лесам и горам, но Чо не была им. Шепчущий клинок предпочитала города, ей не нравилось оставаться одной. Одной она ощущала себя почти как во время смерти, пока Эйн не вернул ее. Она ощущала такое одиночество, словно никто не существовал, и это пугало больше всех испытаний жизни.

Солнечная долина тянулась перед ними. Холмы поднимались высоко, были широкими, становились горами по бокам долины, но там, где было ниже всего, Чо видела зеленые деревья, поля с людьми, работающими на них, и озеро, мерцающее в свете полудня. В конце долины поднималась самая высокая гора, и на ее склоне было огромное додзе. Она не могла представить, как люди такое построили и закрепили на горе.

Большая группа мужчин и женщин в долине тренировалась вушу, которую Чо еще не видела, это выглядело как танец. Десятки человек повторяли за мастером, двигаясь с поразительной синхронностью. Чо остановилась и смотрела, и остальные вскоре так сделали. Тренирующиеся издали вопль, голоса слились в заряд звука, но земля не задрожала, трава не прижалась к земле. То была техника Чо.

— Сильная ци делает сильными тела, — Чен Лу прятался под желтым зонтом. — Слабая ци делает слабым разум, — он щелкнул пальцем по голове Чжихао.

— Мой разум достаточно сильный, толстяк, — ответил Чжихао. Но он не отодвинулся от Чена Лу. Это было улучшением, Изумрудный ветер уже не отделялся от других.

Мастер вушу посмотрел на них и выпрямился. Он поднял руку и помахал, словно знакомым. В ответ помахал Рой Астара, и мужчина поклонился ученикам и покинул их. Он был высоким и ужасно худым, с голой грудью, он вспотел от тренировки под солнцем, но не выглядел уставшим. Наоборот, мужчина выглядел оживленно. Он поднялся по холму к Чо и остальным, улыбка сияла на осунувшемся лице, длинный черный хвост волос раскачивался за ним. Он остановился поблизости и поклонился еще раз Рою Астаре, который ответил тем же, хоть ему было больно сгибаться.

— Рад снова видеть, Эхо смерти, — сказал мужчина низким веселым голосом. — Я думал, мы не увидимся.

Рой Астара выпрямился.

— Я стал меньше, чем раньше, но пока еще жив, — прохрипел он.

— Ты ищешь лекарство?

Прокаженный долго молчал. Может, никто не заметил, но Чо заметила. Он держался подальше от других, верил, что Эйн мог спасти его от болезни, но надежду было опасно озвучивать. Внутри ее можно было подавить, но снаружи ее уже не вернуть.

— В процессе, — сказал Рой Астара. — Боюсь, мое тело сдастся раньше, чем я его найду.

Мужчина поклонился, убрал хвост волос за себя. Он доставал почти до его пояса.

— Тебе всегда рады в Солнечной долине. Отдохнуть или прожить остаток дней. Мы рады помощь. Мы в долгу перед тобой.

— Спасибо.

— Мы узнавали за тебя, но целители Кохрана тоже не знают ответа. Они посоветовали очистить чакры. И пиявок.

Рой Астара с хрипом рассмеялся, и мужчина тоже.

— Они любят пиявок. Но они не сработали до этого, вряд ли помогут и теперь.

Мастер поклонился, посмотрел на спутников Роя Астары.

— Я, Тин Хан, приветствую вас в Солнечной долине. Друзья Эха смерти — друзья долины.

— Друзей долины кормят? — спросил Чен Лу, не стыдясь.

— Ты думаешь о чем-то, кроме еды, толстяк? — спросил Чжихао.

— Я думаю о вине. Порой о женщинах, — кивнул Чен Лу. — И все.

Тин улыбнулся.

— У нас простая еда. Рис и фрукты. Немного рыбы из озера. Может, вы назовете имена перед тем, как я накормлю вас?

— Железный живот Чен, мастер ци. Вы должны были слышать обо мне, — он шлепнул себя по животу. Если Тин и слышал о нем, он не подал виду.

— Чжихао Чень… — сказал Чжихао.

— Зеленый бриз, — рассмеялся Чен Лу.

— Изумрудный ветер, — Чжихао мрачно посмотрел на Чена Лу, толстяк игнорировал его.

Чо поклонилась Тину.

— Итами Чо. А это Эйн. Мы сопровождаем его в Ву, но он захотел увидеть легендарную Солнечную долину.

— Можете остаться с нами и увидеть, что может предложить долина, — Тин повел их в долину. Он указывал на посевы, растущие по бокам, на виноград, растущий в центре долины, где весь день было солнце. Ягоды были большими, красными и сочными, и хоть вкус был гадким, Чо с радостью съела горсть. Но из уважения ограничилась только одной. Чен Лу съел больше всех. Если Тин считал его грубым, он не сказал. Им сказали, что почти весь виноград превращали в вино, и оно было ценнее ягод, а потом его продавали в города Хосы и даже далеко на север до границы Кохрана. Чен Лу и Чжихао воодушевились, услышав о вине. Казалось, они забыли, что вкус все равно был как грязь.

На восточной стороне долины выращивали коричневый чай, а на западе — зеленый. Тин объяснил, что Солнечная долина торговала тем, что им не требовалось, и Чо была удивлена, узнав, что почти весь чай в Хоса выращивали тут. Долина много торговала, но оставалась нейтральной в конфликте между десятью королями, и даже теперь, когда император объединил Хосу, жители Солнечной долины оставались в стороне, будто маленькое королевство. Только с силой их вушу такое было возможно. Солнечная долина торговала вином, чаем и сильнейшими воинами в Хосе. И всюду в долине было видно, как люди работали или оттачивали боевые искусства. Это был народ воинов, закаленный трудом.

Благодаря Рою Астаре, они провели первую ночь в долине как почетные гости во главе пира. В большом деревянном додзе убрали оружие, принесли столы и стулья. На столах были тарелки еды, но жители Солнечной долины и гости могли ходить среди столов и пробовать все, что хотели. Когда село солнце, даже Чен Лу был с полным животом.

Чо ела мало, ей не нравился вкус во рту, и Чжихао делал так же. Рой Астара отказался есть со всеми, взял еду в угол, чтобы никто не видел, каким стало его лицо. Любопытство заставило Чо посмотреть на рот мужчины. Она тихо подглядывала, пока он ел. Рой Астара поправил бинты, но она заметила, что у него не было губ, плоть давно сгнила, многие зубы выпали. Его плоть была коричневой и сморщенной, во многих местах сочилась жидкость. Он сам выглядел как жуткая хонэ-онна.

Эйн ничего не ел, почти не пил. Чо заметила, как он разглядывал жителей долины, и воины не были рады этому призрачному взгляду. Мальчик мог заглушить шумный разговор взглядом. Несмотря на его внимание, было ясно, что он не нашел то, что искал, и Чо отвела его в сторону, стараясь не задевать кожу.

— Мы тут кого-то ищем? — спросила резко она. — Кого, Эйн?

Мальчик вздохнул.

— Бинвей Ма, мастера Солнечной долины. Величайшего мастера вушу в истории.

— И мы убьем его для тебя?

Эйн кивнул.

— Видимо, нужно поспрашивать.

— Нет, — голос мальчика был резким. — Я найду мастера Ма. Завтра вы с ним сразитесь, а потом мы покинем Солнечную долину.

Чо чуть не рассмеялась. Она не останавливалась нигде дольше, чем на несколько часов, со встречи с Эйном, и день в Солнечной долине казался раем.

— Мы могли бы остаться на пару дней, — сказала она. — Людям тут нравится Рой Астара, и, думаю, Чен Лу будет рад еде.

— Нет, — Эйн стал дальше разглядывать комнату. — Нет времени на это. Ёкаи уже раз меня нашли, найдут снова, и их будет больше. Нам нужно добраться до Ву.

Чо покачала головой.

— Даже если мы уйдем завтра, идти больше недели. Если купить лошадей…

— Нет. Я буду идти. И вы будете защищать меня от ёкаев. Только ты можешь их убивать, Шепчущий клинок, — он посмотрел на нее, опустил взгляд на мечи на ее боку.

Чо глубоко вдохнула и кивнула.

— Я скажу остальным, что мы уходим завтра, — Эйн ушел, и Чо ощутила, как ее мутило. Придет больше ёкаев, мальчик был в этом уверен, и их будет много. Но это было не худшим. Завтра ей придется биться с величайшим мастером вушу в Хосе, и она не была уверена, что они смогут победить.

Глава 19

Железный живот Чен против Мастера Солнечной долины

Чжихао было сложно спать той ночью. Во рту остался гадкий привкус от еды, но дело было не в этом, и не в том, что они собирались днем идти дальше, хотя он признался Итами, что был бы рад пожить пару дней с гостеприимными жителями долины. Нет, Чжихао не мог спать из-за картины старой женщины в комнатке, которую дали ему и Железному животу, глаза картины следили за ним всю ночь. Сначала Железный кулак игнорировал Чжихао, но тот растолкал толстяка. Чен сел, посмотрел на картину. Женщина была в серебряном платье, ее ноги были расставлены, а ладони подняты. На табличке значилось, что это была Линь Гао, основательница Солнечной долины. Они глядели на картину, а потом Железный живот сказал Чжихао, что он сошел с ума. А потом глаза на картине моргнули.

В стене не было проема, в который могли смотреть через глаза картины, и это была не игра света или галлюцинации Чжихао. Картина моргнула и продолжила смотреть на них. Хуже, куда бы Чжихао ни пошел в комнатке, глаза следили за ним. Чен Лу заявил, что эта картина была мокумокурен, и отправился спать. Толстяк захрапел через минуты, а Чжихао всю ночь смотрел на картину. Хуже было то, что глаза стали открываться на стенах и потолке. Вскоре всю комнату наполнили глаза, глядящие на Чжихао. Он провел бы лучше ночь под звездами, но они были и на двери, так что Чжихао сидел и терпел. Только утром за завтраком, когда только взошло солнце, Эйн сказал ему, что мокумокурен был безобидным ёкаем. Его мог послать один из шинигами следить за ним и его героями. Чжихао уже не хотел оставаться в Солнечной долине, а был готов спешить в путь. К сожалению, мальчик ждал от них еще кое-что перед отправлением. Он нашел следующего члена их группы, точнее того, кто им станет, когда они убьют его.

Они нашли мастера Солнечной долины в поле на востоке долины. На поле уже собрали урожай, и его нужно было вскопать перед новыми посевами. Вместо быка или лошади, запряженных в плуг, Бинвей Ма, мастер Солнечной долины, просто зацепил упряжь на своих плечах и выполнял работу зверей сам. Небольшая группа людей уже глядела, жителей долины восхищало поведение мужчины. Это было выступлением. Конечно, мужчина был силен, но те люди должны были уже это видеть, или все было, чтобы впечатлить их. Это работало.

— У него поразительная ци, — сказал Чен Лу, пока они смотрели. Он прятался под зонтом, закрываясь от солнца.

Чжихао фыркнул.

— Не только его ци впечатляет, толстяк. Он выше меня, и он весь из мышц, — даже издалека они видели, что его руки, грудь и ноги были полными плотных мышц, напряженными от усилий. Мастер Солнечной долины был только в штанах и крепких ботинках. Его волосы были собраны в пучок, его усы были густыми и грозили стать бородой. — Что у него за оружие?

— Никакого, — сказал Эйн. — Как все в Солнечной долине, он практикует вушу открытой ладони.

— Вот как, — Чжихао пожал плечами.

— Так он опаснее, — продолжил мальчик, теребя красный шарф. — Бинвей Ма стал тренироваться, как только смог стоять. В четыре года он состязался с детьми старше него. В пять он уже превзошел всех, кроме мастеров. В шесть он стал мастером вушу открытой руки. В семь лет он превзошел других мастеров. С тех пор он не потерял пыла. Теперь ему сорок три.

Чжихао взглянул на Итами, она пялилась на него. Бой с Железным животом был тяжелым, и они победили только благодаря ружью прокаженного. Этот мастер звучал еще хуже. Но с ними хотя бы был толстяк и его ци. Было даже хорошо, что оружие не могло пронзить его кожу. Чжихао посмотрел на толстяка, тот теребил новую повязку на глазу, пихал под нее палец и трогал пустую глазницу.

— Дуэль не должна быть честной, — буркнул Чжихао. — Будет три на одного. Ставки в нашу пользу, — их ждал ужасный бой, и ему требовалась вся уверенность.

— Я не говорил о дуэли, — сказал мальчик. — Но он не проигрывал с семи лет. Бинвей Ма регулярно побеждает других мастеров долины, всех сразу, — то, как мальчик произнес это, вызвало дрожь на спине Чжихао. — Я не просто так назвал его величайшим мастером в истории.

Они смотрели, пока Бинвей Ма не закончил тащить плуг по полю. Они уважали труд, и чем больше он устанет, тем проще будет его одолеть. Когда он закончил, он остановился у бочки с водой и зачерпнул немного в рот, полил на грудь. Он повернулся и поймал взгляды героев. Жители Солнечной долины вернулись к своей работе.

— Уходите? — спросил Бинвей Ма, подходя к ним. Его голос был сильным, как океан, и Чжихао хотелось уйти.

— Нас ждет задание, — сказала Итами. — Мы хотели уйти к полудню.

Мастер Солнечной долины кивнул и поклонился прокаженному.

— Я не знаю тебя, но слышал, как мой народ хорошо говорил о тебе утром, Эхо смерти. Ты спасал детей, когда никто не мог их найти. И разбирался с похитителями. Я благодарен, как и все в Солнечной долине. Спасибо.

Прокаженный поклонился в ответ.

— Мне не нравится, когда вредят детям, — его голос был с бульканьем и тихим, но люди Солнечной долины дали ему новые бинты, и у его рта уже не было пятен крови.

— Что за задание вам нужно завершить перед тем, как уйти?

— Вызов, — сказала Итами.

Мастер Солнечной долины рассмеялся и кивнул.

— Я должен был понять. Вы выглядите как воины. Даже мальчик впечатляет. Может, в лесу, подальше от полей.

Чен Лу хмыкнул.

— Не хочешь зрителей?

Он покачал головой.

— Мой народ знает мою силу. Им не нужно видеть, как я вас изобью.

— Ха! — пискнул толстяк. — Ты просто не хочешь, чтобы они видели, как я одолею их героя.

Мастер Солнечной долины улыбнулся, протянул руку к лесу. Он схватил легкую тунику, и они пошли к лесу бамбука вместе.

* * *

Чен смотрел на мастера Солнечной долины, пока они входили в лес. Он был сильным, тут не было сомнений, и он не выглядел утомленно, хоть все утро работал с плугом. Но кое-что другое убеждало Чена, что он будет вызовом. Его ци была спокойной. Его энергия легко сидела в нем. Приятные перемены. Ци Чжихао была бурей, сильной, но без направления. У Итами ци портили мертвые, которых она носила вокруг себя. А у мальчика не было ци, и это было более странным, чем его способность возвращать людей из мертвых. Чен решил, что был рад тому, кто источал спокойствие.

Они остановились на поляне в дюжину шагов шириной, но Чен мог тут двигаться, не врезаясь в бамбук. Солнце сияло в бреши среди листьев, озаряя землю пятнами света. Мастер Солнечной долины низко поклонился им с уважением. Чен попытался ответить тем же, но живот не позволил склониться низко.

— Как пожелаете сделать это? — спросил Бинвей Ма. — Проверите меня все сразу?

— Я не буду участвовать, — сказал прокаженный. — Всем удачи.

— Трус, — фыркнул Чен. Он знал, что это было не так, но было сложно простить того, кто лишил его глаза. — Тогда присмотри за моим вином, — он бросил новую бутылку на землю вместе с булавой и зонтом. — И не трогай!

Прокаженный склонил голову.

— Я не желаю передать свою болезнь тебе, Железный живот Чен.

Итами шагнула вперед, ладонь всегда лежала на рукояти катаны. Чен не видел, чтобы она доставала второй меч, но у него не было цубы, а меч без гарды был опасен. Она поклонилась и сказала:

— Я уважаю вашу силу и репутацию, и мне кажется, что лучше бы нам напасть всем сразу.

— Нет, — Чен прошел мимо женщины, встал между ней и Бинвей Ма. — Я — Железный живот Чен. Я вызываю тебя на проверку силы, Мастер Солнечной долины, — Чен махнул на Эйна. — Мальчик, расскажи ему о моих подвигах.

Эйн молчал. Чен выпрямил спину и выпятил грудь. Мастер Солнечной долины не двигался, был будто вырезан из камня.

— Ты защищал врата Финьшеня от армии Уроса, — тихо сказал Эйн. — Сто человек пытались ворваться в город, но ты прижался спиной к вратам и держался.

Чен зарычал.

— Ты говоришь неубедительно, мальчик. Словно читаешь из книги.

— Нет. Я все знаю наизусть. Я потерял книгу в Луне.

— Тогда было триста человек, — сказал Чен, — и я удерживал врата часами. Народ Финшеня осыпал меня подарками. Девять из десяти родившихся детей были названы в мою честь.

— Звучишь уверенно, Железный живот Чен, — сказал Бинвей Ма. — Я буду рад сразиться с тобой.

Итами шагнула вперед, отвернулась от Бинвея Ма, чтобы скрыть свои слова:

— Чен Лу, — шепнула она, — было бы мудрее напасть вместе. Мы должны работать вместе.

Чен покачал головой и рассмеялся.

— Мне не нужен ни Тихий меч, ни Зеленый бриз. Я сам его одолею и докажу в сотый раз, что достоин. Я одолел жуткого медведя.

— Яорона? — Бинвей Ма был удивлен. — Впечатляет.

Чен кивнул, довольный собой.

— Было непросто.

— Бинвей Ма, Мастер Солнечной долины, тоже бился с Яороном, — Эйн сидел на земле возле прокаженного. Между ними была бутыль вина Чена. — И только эта победа над медведем осталась в записанной истории.

— Что? Врешь! — закричал Чен.

Мальчик покачал головой.

Бинвей Ма рассмеялся.

— Я порвал медведю нос, и он отступил. Сражение было коротким. Может, Яорон в тот день съел плохую рыбу. Как сделаем это, Железный живот Чен? Выбирать тебе.

Чен не мог решить, была ли его скромность искренней, или он так высмеивал достижения Чена. Это не было важно. Он докажет, одолев Мастера Солнечной долины. Он докажет тем, к кому был привязан, и себе, и тому, кому бросил вызов. Никто не мог сравниться по силе с Железным животом Ченом.

— Шепчущий клинок, — сказал Чен Лу. — Срежь нам бамбука. Толщиной с дерево и высотой с мальчика.

Они ждали, пока Итами выбирала толстый стебель бамбука, стуча пальцем по ним. Чен не знал, что она слушала, но она вскоре нашла нужное дерево. Одним взмахом меча она повалила стебель, отошла, и он рухнул. Он одобрил ее выбор, толщина была как рука сильного мужчины. Она разрешала дерево на шесть кусков и убрала катану в ножны.

— Удачи, — голос Итами выдал ее сомнения. Она видела, что задумал Чен, и знала, что многих это погубило бы.

Чен схватил кусок бамбука и осмотрел его. Зеленый и прочный. Он сжал края и согнул кусок. Бамбук был сильным и гибким, но вскоре стал поддаваться под силой Чена. Кряхтя, Чен гнул его все сильнее, пока он не сломался пополам. Он рассмеялся и бросил два куска, вытер пот с головы. Он повернулся к Мастеру Солнечной долины и указал на оставшиеся куски бамбука.

— Теперь ты.

Бинвей Ма взял свой кусок бамбука и расставил ладони на нем. Он не сжимал его большими пальцами, и Чен уважал это. Было проще разбить, когда большие пальцы упирались в бамбук, но так можно было и сломать их. Бамбук не мог разрезать его железную кожу. Мастер Солнечной долины проверил прочность, сгибая бамбук несколько раз, а потом приложил силу. Он разбил бамбук быстрее Чена и бросил обломки на землю.

Чен кивнул.

— Два, — он взял два куска бамбука равного размера. Итами хорошо разрезала стебель. Сжимать сразу два куска было сложно, а сгибать — еще сложнее, но Чен был сильным. Его тело было прочным, а ци — глубокой. Он приложил всю силу, напряг мышцы и склонился к бамбуку. Куски стебля стонали, а потом трещины пошли по ним, и Чен разорвал их. Он бросил бамбук на землю, радостно завопил, крик разнесся по лесу.

Чен увидел восторг на их лицах и понял, что они видели его силу. Он был не просто мастером ци с непробиваемой кожей, он был еще и сильнее всех людей.

Чжихао взял кусочек бамбука руками, он был тоньше женского запястья и уже стал темнеть. Он давил всеми силами, чтобы согнуть, но не смог.

Чен повернулся к Бинвею Ма, махнул на два последних куска на земле.

— Твоя сила впечатляет, Железный живот Чен, — Бинвей Ма опустился за бамбуком. Он посерьезнел, скривился, взяв бамбук, согнул его, напрягая плечи, спину и руки. Вскоре куски поддались, треснули. — Но твоя техника не совершенна. Твой навык ограничивает твой прогресс.

— Срежь нам больше бамбука, — с тревогой сказал Чен. Он притих, хмуро глядел на Бинвея Ма, пока Итами срезала еще стебель. Он был чуть толще первого, как Чену показалось, и она снова разрезала его на шесть частей.

— В этот раз первым буду я? — спросил Мастер Солнечной долины.

— Дай толстяку немного отдохнуть, — рассмеялся Чжихао. Он сидел на земле у вина Чена.

— Если тронешь мое вино, Зеленый бриз, я сломаю тебе руки как бамбук.

Чжихао выдержал взгляд Чена, протянул руку и ткнул бутыль вина. Чен повернулся к Мастеру Солнечной долины.

— Я первый, — он схватил три куска бамбука и попытался схватить все сразу. Даже с его большими ладонями было сложно их держать, еще сложнее — согнуть. Он глубоко вдохнул и держал, давя всей силой. Пот лился по его лицу, он пыхтел и рычал. Но он не смог сразу согнуть три куска так, чтобы они стали трескаться и ломаться. Никто не мог такое сделать. Он не был уверен, как долго мучился, но даже Чену пришлось сдаться. Он бросил куски на землю и глубоко вдохнул, успокаивая ци.

— Ты просишь невозможного, Железный живот Чен, — сказал Бинвей Ма. — Никто не может согнуть три куска бамбука. Думаю, стоит признать ничью.

— Ты еще не попробовал.

— Я сказал, что это невозможно.

— Попробуй!

Мастер Солнечной долины кивнул и схватил три оставшихся куска бамбука. Было еще сложнее для него удержать их, потому что его ладони были меньше, чем у Чена. Когда он смог ухватиться, Бинвей Ма надавил. Было приятно увидеть, как он напрягся и сосредоточился. Как он мучился, как Чен. Но куски бамбука согнулись сильнее, чем смог Чен. Он слышал, как они стали стонать. Один из кусков вылетел из рук Бинвея Ма, выпрямился и упал на землю. Бинвей Ма рассмеялся и бросил два оставшихся куска.

— Как я и говорил, Железный живот Чен. Это невозможно даже с нашей силой. Ничья?

— Нет. Будем бороться.

— Толстяк — идиот, — фыркнул Чжихао. — Оловянный живот, это мастер рукопашного боя.

Бинвей Ма улыбнулся Чену.

— Хочешь установить правила?

Чен кивнул.

— Никаких ударов кулаком или ногой. Только захват. Кто первым потеряет сознание, тот проиграл.

Бинвей Ма кивнул.

— Мы обычно позволяем сдаться. Нужно постучать по земле, чтобы сообщить о поражении.

Чен рассмеялся.

— Можешь сдаться, когда захочешь, — он занял боевую стойку, вытянул пухлые руки перед собой. Он знал, что Бинвей Ма быстрее них, но вес Чена давал ему преимущество вблизи. Ему нужно было только схватить мужчину сильнее и бросить его на землю, а потом придавить. Вряд ли такая смерть была приятной, но Чен считал и выстрел в лицо неприятной смертью.

Мастер Солнечной долины встал боком, одна ладонь была вытянута перед ним, другая — за ним. Они пару мгновений стояли, глядели друг на друга. А потом Чен бросился, вытянув руки, чтобы схватить Бинвея Ма. Тот шагнул вправо в последний миг, пригнулся под руку Чена, и Чен ощутил, как эту руку увели за его спину. Было слишком поздно сопротивляться, и рука другого мужчины вряд ли выдержала бы. Ци придавала Чену сил. Он продолжил бежать, тащил меньшего мужчину за собой. Когда он остановился, он направил руку вперед и бросил Бинвея Ма на землю. Тот перекатился и вскочил на ноги. Несколько коричневых листьев прилипли к его одежде, но в остальном он был целым.

Чен напал снова, Мастер Солнечной долины встретил его, и они столкнулись. Чен обвил мужчину толстыми руками, схватил за тунику и штаны, а потом обрушил на него весь свой вес, пытаясь утянуть его на землю. Мастер Солнечной долины пошатнулся, но выдержал вес Чена. Он слышал, как меньший мужчина напрягся, а потом Чен поднялся над землей, развернулся и рухнул на спину. Он не успел отреагировать, Бинвей а забрался на его тело, обвил ногами правую руку Чена, потянул ее и обвил сильными руками голову Чена.

Чен ощутил панику. Он помнил слова мальчика: каждого из них могли вернуть только раз. Если он умрет, то уже с концами. Он боролся, размахивал свободной рукой, пытался сбить Мастера Солнечной долины своим весом на землю, но мужчина держался, хватка скользила под подбородками Чена, и он уперся в непроницаемую кожу. Чен слышал шум в ушах, биение в голове замедлялось. Его попытки отбиваться становились слабее, свет в лесу тускнел, разум работал все медленнее. И все почернело.

Глава 20

Шепчущий клинок и Изумрудный ветер против Мастера Солнечной долины

Левая рука Железного живота упала на землю, глаз закрылся. Он замер. Мастер Солнечной долины удерживал правую руку сильными ногами, его руки были почти не видны среди складок плоти на шее Чена Лу. Чо просто смотрела.

— Может, нам помочь? — спросил Чжихао.

Чо покачала головой.

— Железный живот хотел сражаться один. Это дело чести, я это уважаю.

Краем глаза она видела, как Чжихао взглянул на Эйна. Но мальчик молчал. Он и прокаженный сидели у бутыли вина, смотрели на бой бледными, как снег, глазами. Эйн был на коленях, а прокаженный скрестил ноги.

Железный живот Чен не двигался. Мастер Солнечной долины ослабил хватку, выбрался из-под толстяка. Он отряхнулся, обошел Чена Лу и приблизился к Чо и Чжихао. Несмотря на состязание, Бинвей Ма все еще выглядел спокойно. Пучок его волос был все еще на месте, и он даже не запыхался. Чо могла поверить, что он не проигрывал тридцать лет.

— Он не мертв, — сказал Мастер Солнечной долины. — Хотя у него будет болеть голова, когда он проснется. Через пару часов. Я перекрыл ток крови к мозгу, но не так, чтобы убить.

Чжихао рассмеялся, схватил зонт Чена Лу, подошел к толстяку. Он открыл зонт и вонзил в землю, чтобы прикрыть лицо Чена от солнца, льющегося сквозь листья.

— Просто не говорите ему, что это был я, — сказал Чжихао, вернувшись к остальным.

Мастер Солнечной долины поклонился.

— Мы закончили?

— Нет, — резко сказал Эйн. Он не встал, но смотрел на Бинвея Ма. Он теребил край шарфа, тер его пальцами. — Шепчущий клинок и Изумрудный ветер сразятся с тобой. С оружием.

— Как пожелаешь. Я буду без оружия, — Бинвей Ма выпрямился из поклона. — Когда будете готовы, — он попятился на пару шагов и ждал.

Чжихао подошел к Чо, они отвернулись от Бинвея Ма. Когда они бились с Ченом Лу, плана не было, и Чжихао чуть не умер. Им нужна была стратегия с таким опасным противником, как Мастер Солнечной долины.

— Мечом пользоваться нельзя, — сказал Эйн, когда они отвернулись. Чо кивнула.

— Что? — резко сказал Чжихао. — Мы должны победить того, кто не проигрывал, и ей даже мечом пользоваться нельзя?

Эйн покачал головой с большими глазами.

— Она не может использовать свой меч. Не для его убийства.

— Почему?

— Потому что иначе я не смогу его вернуть.

Чжихао застонал.

— Что? Почему нет?

Эйн не ответил, и Чо не собиралась. Она не знала, как мальчик знал о Мире, но он явно знал. Может, это было записано в историях о ней. Или, может, шинигами сказал Эйну больше, чем он раскрыл. Чо гадала, знал ли он о другом мече, но мальчик не переживал.

Чжихао взглянул на Чо, потом на Эйна, размышляя. А потом сказал:

— Ладно. Храните тайны, — он посмотрел на Роя Астару, сидящего у бутыли. — Ты не поможешь?

Он мог улыбаться под бинтами, они дрогнули.

— Я не подхожу для такого боя. Я умею только стрелять, не сражаться.

— На случай, если я сегодня умру, — сказал Чжихао, — знай кое-что. Ты жуткий, как тот малец, — Чжихао повернулся к Мастеру Солнечной долины. Чо выждала немного, но Эйн и Рой Астара не предлагали советов.

Чен Лу был неподвижной горой вдали в тени зонта среди листьев и бамбука. Он не поможет, но он мог утомить хоть немного Мастера Солнечного ветра. Они были на поляне, окруженной бамбуком.

— Я за тобой, — шепнул Чжихао, они приближались к Мастеру Солнечного меча. Чо взяла Мир двумя руками и устремилась вправо, Чжихао вытащил мечи и направился влево. Бинвей Ма пригнулся, сидел на носках, глядел на них по очереди, пока они обступали его. Они приближались, он пятился, шаг за шагом, меняя стойку с каждым движением.

Когда они напали, Чо и Чжихао двигались одновременно, приближались к Бинвею Ма с обеих сторон. Он добрался спиной к бамбукам, ударил по ближайшему стеблю, когда Чжихао приблизился, заставляя его обогнуть дрожащее дерево. Чо ударила, взмахнув мечом, держа его между собой и противником. Бинвей Ма покачнулся от ее удара ногой, задел ладонью ее клинок на миг и оттолкнул меч. Мир был острым, но Бинвей Ма следил, чтобы задевать плоскую сторону клинка.

Чо увидела, как Чжихао растаял, ветер, которого она не ощущала, развеял его картинку. Он появился за Мастером Солнечной долины и зацепил мечом его левую руку, вторым взмахнул в сторону его шеи. Но Бинвей Ма развернулся, вырвался из крюков и ударил кулаком в сторону Чжихао. Тот отлетел, зацепился мечом за бамбук, чтобы отскочить вовремя в сторону. Но Бинвей Ма не закончил. Он погнался за Чжихао, ударил по пути по дереву между ним и Чо. Бамбук треснул, стебель упал в ее сторону.

Чо заставила Мир гудеть и рассекла стебель. Он рухнул за ней, и она погналась за Бинвеем Ма, пока тот бежал за Чжихао. Они быстро двигались среди деревьев, кряхтя от усилий. Чжихао снова пропал, но Мастер Солнечной долины игнорировал отвлечение, сосредоточился на настоящем Изумрудном ветре.

Чо догнала их, Бинвей Ма бросил Чжихао в толстый стебель бамбука. Чо прыгнула защитить Чжихао от удара, взмахнула мечом, но Мастер Солнечной долины отскочил и отбился от удара, направил ногу к ее ногам. Чо едва увильнула. Бинвей Ма бросился на нее. Он взмахивал руками, отгоняя ее к бамбуку, проник в зону ее защиты. Он ударил ее локтем по животу, и воздух вылетел из нее.

Бинвей Ма поднял кулак, но Чжихао прыгнул и зацепил мечом кулак, оттянул его в сторону. Изумрудный ветер ударил мечом по груди Бинвея Ма, задел его, а потом тот поймал меч рукой. Бинвей Ма притянул Чжихао ближе, ударил по лицу, но кулак просто развеял картинку Изумрудного ветра и разбил бамбук за ним.

Чо направила Мир к груди Бинвея Ма, Чжихао появился на дереве над врагом и замахнулся в сторону головы мужчины.

Мастер Солнечной долины вытянул руки в стороны, и невидимый поток энергии сдул все. Чо прокатилась по земле, лес мелькал вокруг нее. Она ударилась об бамбук со стуком и издала крик, который сотряс воздух перед ней, разбивая деревья, но Мастер Солнечной долины отпрянул в сторону от залпа. Чжихао лежал за ним так же, как Чо, и не двигался.

Чо встала, опираясь на Мир, а потом убрала волосы за уши. Она глубоко вдохнула и кашлянула, чуть не рухнула на колено. Мастер Солнечной долины просто смотрел на нее, спокойный и готовый, несмотря на кровь, текущую по его груди из раны, нанесенной Чжихао. Это было не много, но это была слабость. Его можно было ранить, он не мог избегать всех ударов. У Чо был шанс.

— Сдаешься, Шепчущий клинок? — сказал Бинвей Ма, повысив голос.

Струйка крови текла по правой руке Чо, и это была не единственная рана. Она заставила Мир гудеть шепотом и бросилась на Мастера Солнечной долины, огибая его и разрезая бамбук. Она прыгнула к нему среди падающих стеблей. Он должен был двигаться, но хоть на него падала дюжина деревьев, Бинвей Ма шагнул к атаке. Чо поменяла хватку и ударила плоской стороной клинка по груди. Деревья падали на землю вокруг них, и когда шум утих, Шепчущий клинок и Мастер Солнечной долины стояли бок о бок.

Мужчина кривился. Он кашлянул, кровь потекла по подбородку. Но он не упал. Чо опустила взгляд и увидела летящий кулак.

Глава 21

Чжихао проснулся и увидел землю и мускулистый зад мужчины. Что-то твердое упиралось в его живот, и он будто подпрыгивал. А потом он увидел пятки и понял, что его несли на плече, а потом его бросили на землю. Через миг Итами оказалась рядом с ним. Чжихао моргнул и увидел Мастера Солнечной долины, глядящего на них. Он был потрепан, часть волос выбилась из пучка, и его туника местами была разорвана, а штаны — в грязи. На его груди было немного крови, она сочилась по торсу, и кровь пачкала его подбородок. Чжихао был уверен, что они неплохо сражались. И проиграли.

Чжихао со стоном закрыл глаза и отклонился, надеясь, что тьма заберет его.

— Они проиграли? — голос прокаженного как-то прозвучал кроваво.

— Они неплохо бились, — сказал Бинвей Ма, — но да. Они оба живы. Дальше ты, Эхо смерти? Или мы тут закончили?

Чжихао услышал влажный смех.

— Я так не сражаюсь, Бинвей Ма. У меня тело не подходит, — от его голоса Чжихао было не по себе.

— Понимаю.

Чжихао открыл глаза и увидел деревья над собой. Свет стал тусклым, и он видел за листьями тучи на голубом небе. Он знал, что скоро пойдет дождь.

— Выпьешь перед тем, как уйти? — сказал прокаженный. — Мне приказано не трогать вино Чена Лу, но… ты лишил его сознания, и он вряд ли узнает.

Чжихао взбодрился от надежды на выпивку. Он знал, что вкус будет гадким, но наслаждение от выпивки того стоило. Он был по большей части живым, но напиться еще мог.

Прокаженный попытался поднять бутыль, но ему было тяжело. После пары попыток Рой Астара сдался и вытащил деревянный черпак из сумки. Он откупорил бутыль и смог накренить ее, чтобы наполнить черпак. Он подошел к Бинвею Ма, и мужчина улыбнулся и потянулся к черпаку. Рой Астара чуть не отскочил от мужчины.