Не та профессия, 1

Глава 23

Когда просыпаемся утром, возвращаемся в лавку. Оказывается, у предусмотрительного Иосифа пристроено и специальное место для омовений, и запас технической воды специально на такой случай. Абсолютно не стесняясь, он предлагает начать новый день именно с этого и предлагает чувствовать себя как дома.

На мой вопрос о причинах такой необычной предусмотрительности, он снисходительно смотрит на меня:

— Чистота снаружи — порядок внутри. К сожалению, не все это понимают…

— Я как раз понимаю! — спешу чётко обозначить свою позицию. — Только вода вроде бы в этих местах не так чтоб очень доступна, нет? — сразу уточняю все материальные моменты. — Не хотелось бы стеснять. Либо, наоборот, оскорблять ваше гостеприимство, оценивая ваше радушие деньгами.

— О моём денежном благополучии можете не волноваться, — бесстрастно отвечает старик. — Мера воды меня не разорит… А вам явно поможет чувствовать себя лучше. Что, в свою очередь, благоприятно скажется на конечном результате нашей совместной работы. Прошу… Река, кстати, рядом. — Бормочет Иосиф, показывая дорогу. — Всего-то уплатить водовозам…

Место для омовений представляет собой крайне небольшую комнатку, выложенную мрамором и с забранным решёткой сливом в полу. Прилагаются бадья и черпак. Не модерн, конечно, но по местным условиям огромное спасибо и за это.

После гигиенических процедур, уже привычно пьём чай в том же тройственном составе и из той же спецпосуды.

— Надеюсь, мы вас не сильно стесняем, — говорю из вежливости. — Благодарим за гостеприимство. Рассчитываем разобраться со всеми остро стоящими вопросами буквально в течение нескольких часов.

— Эта жизнь порой крайне удивительна, — спокойно отвечает Иосиф, отхлёбывая из пиалы, которую держит двумя руками. — Во-первых, мои собственные продажи сегодняшнего утра удивили даже меня. А это достаточно сложно, молодые люди… ибо я уже давно ничем и никем не очаровываюсь и мало чему способен удивляться… Вот разве только таким неожиданным деньгам, которые сами падают мне в карман.

— Надеюсь, удивление было приятного свойства? — вношу ясность, хотя по контексту уже всё ясно.

— А что во-вторых? — через секунду после меня, практически одновременно, выпаливает непосредственная Алтынай.

— Отвечаю по порядку, — всё так же спокойно продолжает Иосиф. — Да, удивление моё этими утренними продажами было именно приятного свойства. Потому что, и это во-вторых, с такой скоростью продаж, следующий заказ мне нужно будет делать уже через несколько дней. А не месяцев, как планировалось… У меня было товара из расчёта на полгода торговли. За сегодняшнее утро купили запас, который я рассчитывал распродавать несколько недель. Предварительно, на завтра заказали почти столько же. Плюс, за завтрашний день многие уже внесли аванс. Чтоб наверняка иметь нужные им расцветки, а не те, что останутся.

— С одной стороны, аванс — это здорово, — размышляю вслух. — Он же в любом случае остаётся у вас? Даже если покупатель откажется от сделки?

— Разумеется, — степенно кивает Иосиф, по-прежнему не излучая никаких эмоций. — А что вас смущает?

— Вот больше всего лично я боюсь необъяснимого везения, — признаюсь, непроизвольно морщась. — В те моменты, когда жизнь требует собранности.

Поскольку условия выкупа нами части пая у Иосифа оговорены, часть выручки сегодняшнего утра уже автоматически принадлежит Алтынай.

— Поначалу я подумал так же, как и вы, — вежливо кивает старик, наполняя свою пиалу повторно. — Но я уже успел всё обдумать. Спешу успокоить: волноваться не о чем.

Видя наши вопросительно поднятые брови, он продолжает:

— Как хорошо вы знаете этот базар и торговлю?

— Вообще не знаю ни того, ни другого, — поднимаю вверх обе ладони. — Всегда был настолько далёк от обоих пунктов, насколько можно. И в прямом, и в переносном смысле.

— Торговлю знаю, если речь о мясном опте, стоимости различной монеты и долговых обязательствах, — говорит вслед за мной Алтынай, излучая явное любопытство. — На этом базаре второй раз. Первый раз покупала сбрую у коновязи, внутрь не заходила.

— Значит, не знаете ничего, — подводит итог Иосиф. — Тогда не сочтите за желание набить себе цену, все условия между нами всё равно оговорены… И будут тщательно исполнены с моей стороны… Но всё же, для лучшего понимания. Как вы думаете, какими народами тут представлены торговые ряды?

— Дари и пашто? — недоумённо и синхронно выпаливаем мы с Алтынай.

Под смех Иосифа, которых кладёт на стол доску для записей (которая тут в повседневной работе используется вместо бумаги и карандаша).

— Это и так, и не так. — Он рисует мелом на доске какие-то пиктограммы, вопросительно сморит на Алтынай.

Которая кивает ему со словами:

— Понимаю.

— Вы, молодой человек, пользуетесь совсем другим письмом, потому вот вам малая доска и второй мел, — великодушно делится канцелярскими товарами старик, деликатно демонстрируя, что наши разные алфавиты не остались вчера незамеченными. — Кстати… то, как вы понимаете друг друга без слов и отвечаете в один голос, настолько обращает на себя внимание, что не могу не спросить: вы ведёте себя, как брат и сестра. Зовёте друг друга, как брат и сестра. Насколько я вижу, даже живёте вместе, как брат и сестра… прошу прощения, если вторгся в тонкие материи, последнее точно не моё дело… Но явно происходите не то что от совсем разных родителей, а даже и из разных народов. И между вами не то что нет ни общего отца, ни общей матери; но и даже родители ваши не приходились друг другу хоть сколь-нибудь кровной роднёй. Не буду вдаваться в детали, но много видевшему в разных концах земли это более чем очевидно… Не утолите ли любопытство, в чём причина? Такой вашей разности и схожести одновременно?

Мы снова переглядываемся с Алтынай под откровенный смешок Иосифа, затем отвечаю я:

— Мы оба чувствуем настроение людей и те страсти, которые их обуревают в конкретный момент. Вам знакомо понятие эмпатии?

— Благодарю, это многое объясняет, — церемонно кивает Иосиф. — Хотя, далеко не все эмпаты в этом несовершенном мире столь близки друг другу помыслами и устремлениями… как вы друг другу.

— Долг жизни. Долг крови. — Роняет Алтынай. — Это с моей стороны. Если не считать… — далее она не продолжает, многозначительно глядя на Иосифа. И выбивая какую-то барабанную дробь пальцами.

А у меня возникает ощущение, что сейчас они разговаривают между собой, не говоря ни слова.

— Это последнее, на что я бы подумал, — многозначительно хихикает Иосиф, глядя на Алтынай, как будто только что узнал что-то, недоступное мне. — Спасибо за исчерпывающую откровенность, ханум… Со своей стороны, вот ответная откровенность. На этом базаре действительно торгуют преимущественно дари и пашто. Ваша правда. Но это, если копнуть глубже, далеко не вся правда.

Затем Иосиф рисует какие-то значки:

— В одной лавке может работать несколько человек, потому считаем только хозяев, согласны?.. — он, подобно преподавателю на лекции у доски, окидывает нас взглядом и продолжает. — В конечном счёте, направления развития и политику определяют именно они… На первом месте числом пуштуны. Чтоб было вам понятнее… вы считаете в десятиричном или в двенадцатиричном счёте?

— Десятками, сотнями, тысячами, — коротко роняет Алтынай, следя за движениями мела старика по доске. — И в войске, и стада.

— А вы? — делает наивное лицо Иосиф, явно пытаясь собрать дополнительную информацию обо мне. Причём, исключительно из любви к искусству, а не из каких-то прагматичных соображений…

— И десятками считаю, и двенадцатиричный счёт знаю, и двоичное исчисление, — улыбаюсь в ответ, не отказывая себе в желании потроллить старика.

Видимо, общение с Алтынай плохо на меня влияет. Раз и я начинаю впадать в детство.

— Ещё — троичное исчисление, но оно бывает симметричное и несимметричное. Знаете такое? — отзеркаливаю наивное выражение лица, простодушно глядя ему в глаза.

— Гхм… тогда будем считать десятками и сотнями, — задумчиво погружается в себя на пару секунд Иосиф. Потом «выныривает» и продолжает. — Так вот… около пяти с половиной десятков торговцев из каждой сотни на этом базаре — пашто. Либо чистые пашто, либо пашто по отцу, что одно и то же…

Иосиф долго и подробно объясняет расклады, под моё зевание и под напряжённым вниманием Алтынай (старательно вникающей в его данные, но с непривычки напрягающейся).

Если опустить его подробные пояснения (рассчитанные на чуть иной контингент), то в сухом остатке получается: пятьдесят пять процентов торговцев на этом базаре — вообще-то пуштуны. Либо пуштуны по отцу, что одно и то же.

Но не дари. Которые составляют только что-то около тридцати процентов.

В сумме как бы их большинство, и сложилось исторически так, что между собой они как будто ладят. НО, как всегда есть большие «но».

Товары, которыми торгуют пашто, преимущественно трудоёмкие, недорогие и рассчитанные на сегменты «стандарт» или «эконом». То есть, повседневные продукты питания (без изысков и деликатесов, в основном мясная группа), крайне недорогая одежда, опять же преимущественно из выделанных шкур и кожи. Да в общем-то и всё.

Дари, в отличие от пашто, занимают сегмент тканой одежды, что уже где-то почти сегмент премиум (в местных реалиях). То же самое в продуктах: дари, в отличие от пашто, торгуют в своей массе более сложными технологически вещами (типа кондитерских изделий и сложных рецептурой и технологией сладостей). Которые как правило весят меньше, но требуют иных печей, иных технологий и чуть больше точности и усидчивости при изготовлении.

Сюрприз в том, что оставшиеся примерно пятнадцать процентов торговцев этого базара — «генуэзская пехота». То есть, оставшиеся торговцы между собой очень разных национальностей, из весьма порой очень экзотических уголков земли (например, Мясной Старшина, с которым у нас контракт по рыбе, вообще белуджи).

Но что интересно, именно на эти пятнадцать процентов «инородцев» (если мерять на деньги) в процентном отношении приходится более пятидесяти процентов всех денег. Оборачивающихся на базаре, по информации Иосифа.

— Рискну предположить, что даже больше половины. Существенно больше. — Дисциплинированно отвечаю, когда Иосиф явно гордый своей лекцией, начинает (подобно институтскому преподавателю после лекции) задавать нам вопросы по только что пройденному материалу.

Чтоб проверить, что именно слушатели поняли.

— Рискну предположить, что от семи до восьми десятых всего денежного оборота базара приходится именно на пятнадцать сотых торговцев-«инородцев». — Дисциплинированно отвечаю на его вопрос о наших соображениях по теме.

— Очень может быть, я тоже склоняюсь к такому мнению, — растерянно смотрит на меня старик, впервые за всё время игнорируя Алтынай. — Но это ещё только мои подозрения, потому что мне пока не удалось ничего выяснить о том, сколько налогов сборщик «прощает» в рядах фарфора из Хань, торговцев клинками из Хорасана, и подобного, штучного и дорогого, товара. Который себе могут позволить очень немногие дома и семьи в этом городе.

— Не претендую на роль прорицателя, — поднимаю руки ладонями от себя. — Просто предполагаю… (не говорить же сейчас о правиле Парето) Но спасибо большое за эти вести. Для нас очень важно получить подтверждение нашим предположениям от того, кто к этим выводам пришёл на деле.

— Я могу позволить себе откровенный вопрос? — Иосиф, растеряв былую отстранённость смотрит на меня, не мигая.

— Конечно, — киваем мы с Алтынай ему в ответ с разницей в доли секунды.

— Вы представляете интересы того, кто собирается торговать каким-то редким товаром здесь? Либо сами собираемся торговать? Чем, могу узнать?

— Только интересы Орды и моего народа, — качает головой Алтынай.

— Рыба. Только рыба, — успокаиваю Иосифа, потому что понимаю причину его обеспокоенности. — Мы, можно сказать, уже торгуем рыбой. Но мы же уже об этом рассказывали, разве нет?..

— Вот сегодняшняя выручка — от тех из ткачей и швей, которые не дари. От «инородцев». — продолжает пояснения успокоившийся Иосиф. — Многие из них, сами либо через слуг, передали: некоторыми из городских порядков среди "инородцев" недовольны все. В открытую, поддержать вас они не смогут: у них нет соизмеримых с вашими возможностей. Но, во-первых, «инородцы» заявляют о безоговорочной финансовой поддержке ваших начинаний. И, во-вторых, предлагают принять в расчёт их свидетельства, если дело дойдёт до Суда Султана: вы ведь, да и я тоже, здесь тоже инородцы…

— Я правильно понимаю, текущий поток денег — это финансовые авансы за то, чтоб дочь хана Орды продолжала двигаться той же дорогой? — переглянувшись с Алтынай, сразу уточняю детали, в которых, видимо, ориентируюсь не то чтобы лучше, просто быстрее, чем Алтынай.

— Нет, — качает головой Иосиф. — Это плата за товар. Который, реши я закрыть лавку, они больше не купят до следующего года… Они просто закупают сейчас полугодовой запас, чтоб не зависеть от меня полгода. Но если дочери хана, по каким-то причинам, не будет хватать денег, достойные люди поддержат её начинания в полной для своих возможностей мере.

Я уже мысленно потираю руки; надеюсь, по моему лицу это не читается.

Но, видимо, моё настроение не укрывается от Алтынай. Которая кладёт свою ладонь поверх моих двух, сжатых в замок, и отвечает Иосифу:

— Я понимаю, какие надежды питают уважаемые торговцы. Благодарю за сказанное слово. Откровенность в ответ: в деньгах Орда не нуждается. Но нуждается вот в чём…

Когда Алтынай заканчивает в лоб, вопреки всем неписаным правилам, излагать Иосифу информационные потребности Орды на этом рынке (вызывая у меня желание сделать «рука-лицо»), тот даже ухом не ведёт. К моему удивлению.

— Разумеется. Все отдают себе отчёт в том, сколь важен противовес в вашем лице сложившемуся союзу, сборщиков поборов из дари с аппаратом Наместника — пашто. — Серьёзно завершает Иосиф.

А я радуюсь, что моё лицо не выражает никаких эмоций. Потому что ту работу, которую сейчас вдвоём провернули старик с Алтынай, я бы и делал иначе, и договариваться б пытался иначе.

С моей точки зрения, такой лобовой разговор категорически не мог сработать.

Видимо, я ещё очень многого не понимаю в этом мире.

__________

Какое-то время пьём чай, обсуждая походя заинтересовавшие Иосифа математические модели и детали совместной деятельности: Иосиф, по договорённости с Алтынай, предоставляет ей финансовый отчёт за сегодняшнее утро, а она договаривается с ним, в каких монетах ему сегодня или завтра передадут остаток выплаты за её пай.

— Если хотите, можете не везти сюда монет из коша. — Иосиф серьёзно смотрит на Алтынай. — Плата за ваш пай вполне покроется в течение пары недель увеличением, благодаря вам, наших продаж.

— «Делай, как сказал; и не говори, чего не будешь делать», — отвечает явно какой-то поговоркой Алтынай, и Иосиф, опуская голову, поднимает в воздух скрещенные руки. — Деньги будут доставлены сюда в течение дня и ночи. — Продолжает Алтынай. — А сейчас прошу извинить: нам нужно заняться покупкой мяса для лагеря.

__________

На утро следующего дня, Орда возле базара всё так же продолжает прибывать. Однако, вопреки расхожим опасениям, проблем либо беспорядков от более чем десятка сотен воинов не было никаких: за пределы лагеря они не выходили. Отхожие места оборудовали чуть далее в степи, туда же и отогнали всех коней. Нечистоты в реку не сливали и коней в реке не купали, явно зная местные правила и соблюдая их.

Чуть позже дочь хана, так громко кричавшая вчера на площади рынка, и её звероватый охранник оплатили в мясном ряду закуп мяса почти на тысячу человек на один день. Что составило более полусотни барашков.

Если честно, этого от Орды вообще никто не ожидал: во-первых, у туркан своих баранов, что звёзд на небе. Понятно, что гнать их сюда быстро не получилось бы. Но что-то придумать наверняка было можно, чтоб не тратиться ежедневно. В крайнем случае, привычные степняки могли пожевать и вяленое мясо.

Но, видимо, их хан и его дочь имели на этот счёт своё мнение. И на еде своих воинов не экономили.

Весть о таком неожиданном повороте моментально облетела рынок, и обычные торговцы пашто и дари выдохнули с облегчением: при желании, Орда вообще могла забрать этих баранов так. Без денег. И делать это каждый день.

Но раз пришельцы платят золотом, да ещё и за то, что у них самих и так в избытке… только проедь чуть по степи… Возможно, их претензии не так уж необоснованы? Ведь порядочные люди напраслину возводить не станут.

А в том, что люди, имеющие силу, и платящие при этом золотом, порядочны, уже не сомневался никто.

Вместе с тем, и пашто, и даже дари слишком хорошо знали своего Наместника: тот был кто угодно, но только не ровня дочери степного хана в деликатных вопросах соблюдения правил и баланса интересов. Всем «своим» было ясно с самого начала: на разговор Наместник добровольно не явится. Должно случиться что-то воистину необычное, чтоб этот ряженый павлин покинул свой дворец.

__________

Для Иосифа и сегодняшний день тоже стал днём удивлений. Причём, с учётом его богатого жизненного опыта, удивлений приятных. Что удивительно вдвойне.

Начать с выросших продаж. Все торговцы не-дари и не-пашто, после вчерашнего обращения дочери хана к людям, быстро и решительно известили о своей негласной поддержке «свежего ветра» в здешних местах, что не могло не радовать. И, хотя в военном плане они помочь не могли ничем, но этого и не требовалось (насколько понял и сам Иосиф): чисто военной силы у Орды хватало и своей.

Дочь хана подтвердила его личные ожидания, отказавшись даже от поддержки финансовой.

Но взамен запросила поддержку связями и информацией. Это было настолько неожиданно, что отказать ей было бы верхом безумия. Да и понравилась девочка старику, чего уж… Дай ей её боги и дальше остаться такой же чистой и прямой духом…

Впрочем, с учётом странностей её охранника, запрос поддержки чем-то нематериальным (речь о связях и информации) уже никак не выглядел необычным. И дело тут даже не в том, что звероватый выходец непонятного народа знал лучше дочери хана десятичный счёт Степи (в этом как раз не было ничего удивительного; мало ли, что и как часто ему приходилось считать в Степи… вполне мог набить руку).

Удивило, что он знал и более древнюю, двенадцатиричную систему. Которая вполне себе в ходу ещё у весьма многих солидных народов, но уж на них «брат» дочери хана никак не походил. Ни статью, ни говором, ни цветом кожи, НИЧЕМ.

Двоичная система счёта прозвучала чем-то лёгким и несерьёзным. Поначалу Иосиф подумал, что это какое-то местное степное упрощение, для каких-нибудь их простых утилитарных целей. Из любопытства, попросил показать.

И вник далеко не сразу. А когда вник, с трудом, но припомнил: что-то подобное было в стране Хань, в виде невнятного прототипа. Но хотя Иосиф и бывал в Хань, знакомства с их языком и письменностью всё же не свёл.

Но даже и в двоичной системе хотя бы было понятно, где она ещё встречается (да и в том же Хинде, но это Иосиф вспомнил далеко не сразу).

Окончательно сразила старика третичная система исчисления, о которой он спросил просто из любопытства. Едва не надорвав мозги на двоичной…

Набросанные на доске здоровяком цепочки примеров незнакомыми письменами явно являлись какой-то Системой замысла. И явно что-то несли, какой-то скрытый смысл.

Но, к своему стыду, оный смысл от Иосифа ускользнул: его упорства хватило только понять, что троичный счёт есть.

А что он из себя представляет, зачем вообще нужен и где такой можно использовать, этого постичь у старика уже не вышло.

По крайней мере, не вышло на ходу.

Впрочем, надписи здоровяка на доске он стирать предусмотрительно не стал: надо будет сегодня перед сном ещё попытаться разобраться.

Хотя, нужно себе признаться честно: когда вспоминаешь, что эта самая троичная система, по словам здоровяка, бывает ещё и симметричной, и несимметричной, то шансы разобраться с ней крайне невелики.

__________

Настроение Наместника с утра не заладилось. Проклятая Орда за ночь никуда не испарилась. Более того, по докладам близких людей, степняки продолжали и продолжали прибывать. С оружием, снаряжением, дисциплинированно вливаясь в разбитый чуть поодаль лагерь.

Совсем нетерпимо терзала душу мысль, что пуштунов-то в провинции больше!

Но открыто собирать войска против пожалованных тамгой Султана его же родичей-туркан — это уже не ссора. Двух чиновников, каждый из которых отвечает за что-то своё. Как в случае самого Наместника и Степного Хана.

Это уже прямой мятеж провинции и даже хуже… Который будет утоплен Султаном в крови. И в крови никак не турканской…

Какое-то время Наместник надеялся, что присутствие такого большого войска рядом с городом само вызовет какие-то проблемы, и обиженные пашто сами собой соберутся дать отпор Орде, самостоятельно. Без команды Наместника.

Сняв с него всякую ответственность и решив проблемы самостоятельно.

В бесплодных ожиданиях прошли несколько часов, а потом и время встречи вышло.

Наместник нервничал и злился на себя за своё малодушие, но Дворца так и не покинул.

А с другой стороны, не только мудрым черепахам и быстрым страусам свойственна осмотрительность, утешал он себя. Благо, и черепахи, и страусы были обильно представлены в его дворцовом зверинце.

__________

Иосиф, по извечной привычке своего народа, мимо знаний пройти конечно же не мог. Между делом, уже после обсуждения дел, попросил показать ему двоичную и троичную системы счисления.

Надеюсь, я удержался от ехидных ухмылок, объясняя ему и то, и другое.

К моему удивлению и почти что неудобству, двоичную систему старик ещё как-то понял. Местами.

На троичной же запнулся и понять категорически не смог.

После нескольких попыток объяснить, я умыл руки и деликатно перевёл разговор на другую тему. Сделав вид, что не заметил, как он аккуратно ставит доску к стене, не стирая моих записей: наверняка попытается разобраться ещё раз.

Ну дай бог. Говорят, гимнастика ума вещь полезная. Мой дед там, например, до самой смерти перед сном решал 2–3 задачи по алгебре или по вышмату, точно не помню.

Мясо у нашего «партнёра»-Старшины мясных рядов купили сразу. И, насколько говорит Алтынай, по очень хорошей цене.

Сам Старшина представился именем то ли Мазаар, то ли Музафар, я не разобрал… а переспрашивать было неприлично.

Помог он и с забоем (пустив бойцов Орды Алтынай в специально для этого предназначенное место у рынка), и с хранением: оказалось, что какая-то часть бойцов где-то что-то патрулировала вокруг (я не вникал в детали) и на дневное принятие пищи не успевала.

Вот для них, Мазаар-Музафар предложил оставить мясо на леднике. Которым его вотчина оказалась оборудована.

К моему удивлению.

А когда мы уже выходили с ледника с Алтынай, к ней подлетел, соскакивая с коня, один из её бойцов. Без приветствия выпалив:

— Её убили не мы! Помоги разобраться!