(не) Признанная фениксом

Глава 3

Я стояла в пустом, полуразрушенном зале, какого-то незнакомого мне здания похожего на античный храм и пыталась сообразить, как сюда попала.

Только что передо мной стоял Павел Сергеевич — мой врач-онколог и в шутку отчитывал меня, за то, что напугала их ночью своим внезапным приступом. Приступом он называл, попытку отойти в мир иной.

Так напроказничала я за всё моё довольно долгое прибывание в хосписе, впервые.

На меня вообще смотрели как на что-то противоестественное: "Такой диагноз и так держится' — шептались за моей спиной, стоило пройти мимо кого-либо, живущего или работающего здесь, ведь сюда прибывают ненадолго.

Я действительно держалась, не желала мириться, что скоро уйду. Улыбалась каждому дню, даже сквозь боль, радуясь, что он наступил.

Единственное, что вдали от родных, но это моё решение. Ну не желала я, чтобы они завязли в этом заполненном запахами лекарств безъисходстве и жалости.

Кроме брата, единственного моего близкого родственника и подруги детства, родных у меня не было. Мама погибла в автокатастрофе два года назад, а отца мы не видели с малолетства.

Поворчав немного на меня и моё упрямство, брат и подруга сдались и теперь улыбались, пряча боль и страх, лишь когда приходили навещать. Всё остальное время могли позволить себе жить обычной жизнью, не обременяя себя постоянной заботой о неизлечимо больной.

Быть может, когда ни будь они скажут мне даже спасибо, за то, что видели меня пусть и измученной, но всегда улыбающуюся и верящую в завтрашний день. И пока этот завтрашний день наступал ― просыпалась я, глядя в залитое рассветным солнцем окно, и облегчённо выдыхала.

А сегодня вот открыла глаза и встретила взволнованный взгляд Павла Сергеевича. Он, после того как убедился, что со мной всё хорошо, помог мне встать, и тихими шажочками мы стали прогуливаться по комнате, стараясь не будить соседку по палате.

Есть у нашего доктора один девиз, который он не уставал повторять: движение — это жизнь, а помогать жить — это его работа.

Вот и двигаемся мы, его подопечные, постоянно и неустанно, помогая ему работать.

Идти вдруг стало тяжело, словно тапочки стали вешать килограмм по сто каждый. Я остановилась и повернула голову на Павла Сергеевича, но вместо лица любимого доктора увидела двух мужчин, стоящих у огромного камня, который чуть святился во мраке странного помещения, немного разбивая тьму. Секунда и этот сумрак поглотил переливы рассвета моей комнаты, теперь меня окружали чёрные каменные стены, пол из отёсанного булыжника и запах сырой земли.

‒ Я что умерла? — осматривая новый, странный интерьер, обратилась к встречавшим меня. Голос мой хриплым отзвуком прогулялся по помещению и улетел куда-то в чернеющие своды.

‒ Нет, но скоро умрёшь, — резануло ледяным эхом в ответ.

Ответивший, сделал шаг вперёд по направлению ко мне.

Остановился, склонил голову набок, потом сделал второй шаг и вновь замер на месте. Показалось, что глазницы его сверкнули красным.

Протёрла свои глаза, пытаясь стереть видение, но всё осталось прежним: темнота, камни, огромный мужчина, который уже стоял рядом и внимательно смотрел на меня с высоты своего немаленького роста. И да глаза у него действительно были необычными — радужка словно застывшее пламя переливалась от оранжевого к оксидно-красному.

‒ Ну это не новость, — послала улыбкой и мыслями, прорицателя куда подальше. — Лучше скажите, где я и как сюда попала?

‒ Я призвал тебя в свой мир для того, чтобы ты кое-что сделала, для меня перед смертью.

Услышанное вызвало нервный смешок.

Нет, я, конечно, верила в глубине души, что мы не одни во вселенной, но, чтобы другой мир — это уже что-то из книжного.

Я ущипнула себя за руку — больно, посмотрела на широкую ладонь стоящего рядом и быстро ущипнула и его.

‒ Что ты делаешь? — сжав кулак, возмутился огненноглазый, сведя густые, тёмные брови к переносице.

‒ Проверяю, насколько всё это реально, может у меня предсмертная агония и вы галлюцинация.

‒ Это реальность, можешь поверить мне на слово, — чуть отступив, мужчина спрятал руки за спину и как-то тяжело вздохнул. — Я могу, сделать твою смерть безболезненной, но для этого ты должна выйти за меня замуж.

‒ Интересная расплата за хорошее обезболивание, — пошутила я, но мужик шутку не заценил, лицо его застыло грубо отесанной каменной маской, и лишь поддёргивающиеся крылья прямого носа выдавали в нём жизнь. — Пожалуй, я откажусь, что-то вы мене не нрави…

Не успела, договорит последнее слово как, боль железными тесками начала выкручивать каждый нерв в моём теле. Я невольно согнулась, обхватив себя руками. Хотелось кричать, но я по привычке глотала болезненный приступ вместе со слезами.

— Ты скоро умрёшь, тебе осталось прожить считаные часы, что в этом мире, что в своём. ― он говорил таким тоном, что мне, казалось, я слышу приговор, и в этот момент я ему верила. ― Я могу облегчить твои страдания.

Каждый волосок на моём теле, поднялся, протестуя.

Ну нет дорогой, я не та, кто сдаётся, слышала этот прогноз уже и не раз. Так что ты там хочешь, взамен обещая жизнь без боли ― женитьбу? Да не вопрос.

Говоришь несколько часов, ну это мы ещё посмотрим.

— Что я должна сделать? — подняв подбородок как можно выше превозмогая боль и заглядывая в горящие огнём глаза, выпалила решительно.

— Сказать, что ты согласна принять мой огнь, — растянув фальшивую улыбку, произнёс всё ещё не известный мне мужчина.

— Отлично, принимаю, — хмыкнула в ответ.

— Не сейчас, а когда потребуется, — осадил мой пыл незнакомец и направился к огромному камню в центре зала. — Крон, начинай, — обратился уже к сопровождавшего его мужику, как только я встала рядом с будущим мужем.

Второй, что так и стоял молча у этой светящейся каменюке, быстро закивал, глядя на нас такими же горящими глазами и начал начитывать что-то совсем непонятное.

Тем временем мы встали друг против друга. Шея затекла смотреть в лицо этому огненноглазому и я опустила голову, начала рассматривать его начищенные до блеска сапоги, стараясь отвлечься от боли.

Увидев в них своё отражение невольно поморщилась. Как же я изменилась за время болезни: раздутое от лекарств тело, тонкие, лишённые жизни волосинки на голове, потухший взгляд, истрескавшиеся в кровь губы. М-да такую только в расход и пускать. Но это для них я расходный материал, сама сдаваться я не собираюсь, никогда не смерюсь, буду бороться до последнего и кричать жизни ― ДА.

Тем временем второй, что Крон заговорил уже на понятном языке и обратился к мужику напротив, то бишь моему будущему мужу.

— Согласен ли ты Орман Олдман Форн Огненный поделиться своим огнём с… — проводящий обряд бракосочетания, замолк.

— Маргарита Владимировна Грондман, — поняв его заминку, помогла ему продолжить процесс моего избавления от боли.

— С Маргаритой Владимировной Грондман.

— Согласен, — твёрдо произнёс Орман, как-то там его ещё, Огненный, ну хоть имя женишка узнала.

— Согласна ли ты Маргарита Владимировна Грондман, принять огонь Ормана Олдмана Форна Огненного, — после небольшой паузы спросили и меня.

— Согласна, — также уверено, произнесла я.

Зал наполнился ярким светом, отделившимся от, теперь, моего мужа, как только я проговорила последние звуки, сконцентрировался в огромный огненный шар и рванул ко мне.

Испугавшись, попыталась увернуться, но пламенная сила тут же сменила направление и угадила точно в центр моей грудной клетки. Я даже забыла, как дышать на какой-то момент, ощущая, как каждую клетку моего организма опаляет огонь. Меня сжигало изнутри, но при этом я не могла закричать.

«Это так ты гад меня от боли избавляешь» — орала про себя, глядя ему в глаза, но тот просто стоял и смотрел на меня как на столб, мешающий ему пройти.

— Отлично Маргарита, благодарю, теперь твоя боль отступит, и ты умрёшь спокойно, просто уснёшь, — безэмоционально произнёс огненный и, кивнув дружку, исчез вместе с ним, оставляя меня в одиночестве сгорать в холодной, каменной темноте.

Резко открыла глаза, прогоняя прочь сон — воспоминание.

Холодное безразличие в голосе феникса до сих пор звенело в ушах, захотелось даже помотать головой: вытряхнуть эти слова и не вспоминать их больше.

Да с чего вообще он приснился мне?

Год спала спокойно, сны видела добрые, красочные, а тут нате кошмар, да ещё и с пернатым в главной роли.

Неужели так вчерашняя встреча испугала?

Да нет, скорее расстроила тем, что внесла сумбур в мою уверенную, что здесь я в безопасности, жизнь.

Страха я перед этим мужчиной никогда не испытывала, ни тогда, когда впервые увидела, огненные всполохи в его радужке, ни тогда, когда он заявил мне, что я в другом мире и должна скоро умереть, ни тем более вчера.

Меня страшит единственное, что, узнав обо мне этот огромный мужчина с огненными глазами и ледяным голосом, решит забрать свой огонь назад, а значит, и мою возможность жить. Ведь то, что должно было меня добить тогда, в том храме, стало моим исцелением.

Я стала, чем-то вроде исполнившимся пророчеством фениксов, об избавлении от проклятья насланное на их род тысячу лет назад, одной обиженной ведьмой-проклятийницей.

Правда, Ара говорит, что род их здесь почти ни причём, виноват в этом сам феникс, решивший усидеть на двух стульях — одним из которых была любовь, как же без неё, вторым — расчет, точнее, не любимая, но неизбежно в скором времени законная.

Оказалась, что ни первому, ни второму стулу, не понравилось, что на них сидит одна огненная попа и жизни радуется.

Тогда феникс под большим женским давлением с обеих сторон всё-таки сделал выбор — в пользу нелюбви.

Обожжённая ведьмочка не стерпела такой несправедливости и кинула в порыве отчаянья нехорошие слова про первый огонь, который будет сжигать принявшую его, и случится это с каждой избранницей, пока не вернётся этот огонь к владельцу. Сказала она это и прыгнула с обрыва. Нет ведьмы, нет и избавления от проклятья.

И как будто ничего страшного не услышали пернатые в этих словах, ведь если умрёт принявшая первый огонь, он тут же и вернётся к передавшему его фениксу, а он взял и не вернулся, ни в первый, ни в последующие разы.

Вот тогда и зачесали свои огненные лобики мирэ.

Мало того что огня лишились, что делал избранницу способной зачать от него сильное потомство. Так ещё и Фьёру нечем подпитывать, ведь на плечи избранницы и эта функция ложилась, отчего земли её всегда были плодородными и никогда не было зимы. В механизм, как это работало, я не вникала, не до этого как-то было.

Через пару поколений ещё одна побочка от проклятья образовалась ― к обороту фениксы теперь были неспособны, сила стала заметно угасать, а Фьёра потихоньку остывать. Сейчас вот здесь всегда почти осень, преимущественно дождливо, урожаи часто сгнивают, если их не накрыть или не вызревают, если не хватает солнечных дней.

Короче, много у фениксов забот появилось, есть, куда и так уже не самую сильную магию девать.

И вроде бы всё неплохо для Фьёры складывается, так как появилась я, та, кто может отдать первый огонь фениксам, и заживут они вновь как в сказке. Да финал меня не устраивает — смерть. Жить хочется аж до одури, есть во мне такой недостаток. А другого сценария не будет, поскольку, чтобы получить огонь назад, надо мня умертвить.

Нет, этого мне точно не надо, в конце концов, жила же Фьёра тысячу лет, поживёт и ещё немного, соберусь отходить в мир иной, обязательно верну этот огонь его владельцу добровольно и даже спасибо скажу. А пока обещал жизнь без боли и страданий взамен на согласие стать его женой, пусть выполняет обещанье. Я свою часть договора выполнила и даже ни разу налево не сходила, блюжу супружескую верность как добропорядочная супруга. Это он вон жениться надумал. И думай теперь, как выкручиваться с этим разводом, чтобы и комар носа не подточил. Благо Ара рядом, с ней мы точно найдём выход из сложившейся ситуации.

С того момента, как она нашла меня в лесу недалеко от этого проклятого храма, из которого я еле выбралась и где приняла огонь, пылающую и корчащуюся от боли, Ара стала моим ангелом-хранителем.

Это она помогла мне принять по-настоящему сжигающий меня изнутри дар. Кричала какие-то проклятья, пробиваясь сквозь мои стоны и слёзы, чтобы я раскрылась живой силе огня, впустила его в свою душу, приняла его как часть себя.

Не знаю как, но я услышала её, улыбнулась этой боли, что рвала меня на части и позволила себе гореть и чем ярче я горела, тем шире улыбалась, чувствуя, как боль превращается в пепел.

Очнулась я уже не в лесу, а в деревянном, тёплом доме, на мягкой постели укутанная по самый нос одеялом, пахнущим полынью. По телу разливалась приятная лёгкость, щекоча каждую клеточку в организме.

За окном, что было расположено напротив кровати, слышались голоса — мужской и женский.

Приподнявшись на локтях, попробовала заглянуть в это самое окно, на глаза упал тугой каштановый локон. Я даже дёрнулась, испугавшись «живой» пряди. От этого резкого движения прядка отпружинила назад и вернулась уже с «подругами».

Быстро приняв сидячее положение, начала себя ощупывать. Волосы, на голове действительно вновь росли, густые, мягкие, волнистые. Слезинка сама собой скатилась по щеке. Смахнув её, я уставилась на свои руки — с них спал отёк, и они снова были тонкими и изящными, правда, на левой кисти горела алым татуировка в виде птицы в круге. Не придавая ей большого внимания, я как ненормальная начала ощупывать своё тело, которое тоже изменилось, точнее, вернулась к прежним габаритам: подбородок сразу переходил в шею, ключицы прорисовывали явно выраженный разлёт, грудь гордо вздымалась в своём втором размере, живот вновь впалый, а не раздутый от лекарств, округлые бёдра, острые колени. Зарывшись в вернувшиеся кудри дрожащими пальцами, радостно пискнула.

Голоса за окном тут же стихли, правда, после того как входная дверь вдруг скрипнула и послышалось протяжное мяу, разговор продолжился.

Прикрыв рот ладонью, чтобы снова не издать случайно лишнего звука я аккуратно, на цыпочках подобралась к окну.

Осторожно выглянула: перед невысоким забором из острых, немного отёсанных кольев, стояли двое мужчин и закутанная с головы до ног в цветное тряпьё женщина.

Мужчин узнала сразу. Это была моя вторая встреча с мужем. Точнее, не совсем встреча я украдкой наблюдала за ним пока, он о чём — то говорил с той самой женщиной.

Отметила про себя, что при свете дня он выглядит таким же огромным, что и во мраке того зала, значит, то был не обман зрения. Незнакомке, как и мне тогда, приходилось задирать голову, чтобы заглянуть ему в лицо.

На этот раз выглядело оно ― его лицо не таким уж и каменным, на нём даже читались эмоция. Кажется, той эмоцией была растерянность.

Он потирал широкой ладонью, свой покрытый недельной щетиной волевой подбородок, глаза которые, по-прежнему неестественно отсвечивали оранжевым, бегали по территории двора, иногда задерживались на доме, брови сведены к переносице, на высоком лбу прочерчен ряд горизонтальных морщин, а губы сжимались в тонкую полоску, как только он замолкал.

Женщина, активно жестикулируя, всё указывала куда-то вправо, много охала и покачивала головой. О чём конкретно они говорили, я не слышала. В конце концов, муж мой кивнул и, посмотрев на всё это время молчавшего Крона, стоящего рядом и не сводившего взгляда с незнакомки в тряпье. Затем Орман что-то ему сказал, тот внимательно глянул на дом, сверкнул глазищами, в ответ отрицательно помотал головой после чего они резко развернулись и скрылись в направлении, указанном незнакомкой.

Незнакомкой оказалась Ара, правда, узнала я её не сразу, так как там в лесу мне помогала, молодая рыжеволосая красавица, а в дом зашла испачканная сажей и перемотанная как мумия, бабулька, громко ворчащая на меня, за то, что сидеть тихо не умею, скрипучим голосом.

Но стоило ей скинуть своё тряпьё, выпить какого-то отвара из глиняной крынки и им же умыть лицо, я вновь лицезрела перед собой огненную красотку с весёлыми веснушками на носу.

После своего разоблачения ведьмочка представилась, вкратце объяснила, что происходит. На мои вопросы долго и терпеливо отвечала, после чего ненадолго оставила меня одну всё это переварить.

Переварила я всё не сразу, на это у меня ушла почти неделя. Всё же не каждый день тебе сообщают, что живёшь ты теперь в мире, где, обитают настоящие фениксы ― один из которых мой муж, а ещё драконы, ведьмы и ещё какая-то нечисть.

Также здесь есть те, кто владеет магией, к которым отношусь теперь и я, благодаря опять же моему мужу, передавшему мне свой огонь. Правда, получив этот самый огонь, выжить я не должна была, но мне несказанно повезло, я сумела выбраться из тех развалин, после чего меня нашла Ара и удачненько так прокляла, что помогло принять переданный мне дар и не отдаться в руки костлявой.

И вот теперь я единственна принявшая огонь ― выжившая, способная прервать их проклятье, вернув этот самый огонь владельцу.

Правда, вернуть его я могу только умерев. Ну вот, опять костлявая весело помахала мне косой, показывая приглашающим жестом, что все дорожки ведут к ней. И чего она так ко мне прилипла?

Злобно улыбнувшись, я показала смертушке неприличный жест и сообщила Аре, что во мне вдруг проснулась эгоистичная тварь, которая не желает избавлять пернатых от проклятья в ближайшие лет восемьдесят, а в идеале сто.

Ара понимающе кивнула и нацепила на меня серебряный браслет, закрывающий от феникса теперь мой огонь, а заодно и татушку на руке, и сообщила, что если продержусь непризнанной три года, то брак наш самостоятельно распадётся. Это, конечно, не избавит меня от опасности быть раскрытой и убитой, зато уехать я смогу, куда захочу, огонёк перестанет тянуться к владельцу и тоненьким сигналом предательски подкидывать муженьку желание найти то, что должно быть рядом. А пока нужно стараться быть с ним на одной территории, чтобы ни тянуло его вдали дальние, да мысли ненужные не приходили в голову его буйную.

Муж мой, кстати, тогда искал меня, точнее, моё бездыханное тело, которое не нашёл, когда вернулся в храм. Ара направила его по ложному следу, сказав, что видела, как мимо проходил обоз и что на нём лежал кто-то, укрытый соломой. Быть может, тот человек спал, а может, это был и труп, который они ищут, якобы разглядеть она не успела.

На мой вопрос, для чего был нужен тот маскарад, она ответила, что нечего чужакам, знать о том, что здесь живёт молодая девица. Мало ли что на уме у этих мужланов, не посмотрят и на то, что проклятийница, обидят.

Писк мой радостный, кстати, тогда чуть всё не испортил, хорошо дом проклят и ни какою магию не пропускает, да котяра тот вовремя решил прогуляться. Можно сказать, спас меня.

И вот когда, я совсем свыклась с происходящим, разобралась в механизме работы моего дара, которым оказался ― целительство, мы выдвинулись к постоянному месту жительства моего мужа, а именно в столицу Фьёры ― Аморат. Ибо подфартило мне с благоверным неимоверно, он оказался местным принцем ― огонь его опали. А самое смешное на то, чтобы получить официальное разрешение на работу целителем, я должна пройти некое испытание на глазах муженька, подтверждая свой дар, ведь кто лучше всех разбирается в целительстве, конечно, фениксы и мой как раз за это и отвечал.

Рисковать так я не желала, тогда Ара предложила пойти к «непризнанным». У неё там, как она тогда сказа связи есть.

Связями у «непризнанных» оказался сам босс этой «тихой» организации, который был должен ведьмочке одну услугу взамен на проклятье, которое помогло ему стать чуточку богаче.

Лис согласился со всеми нашими условиями, и мы преспокойно и даже интересно стали жить ― поживать в этой мужской компании.

До вчерашнего дня.