Назад в СССР: Лесник. Книга 2

Глава 3 Ситуация ухудшается

Я рывком устремился ко входной двери, но на половине пути остановился. А смысл мне выходить наружу? Кто бы ни оказался с той стороны, он вовсе не намеревался попасть в дом, не пытался поговорить. Судя по всему, он вообще сбежал. И вряд ли в такой темноте, в незнакомой мне местности я кого-то найду. Так чего же мне дергаться?

И все же… Чуйка упорно гнула свое.

Ружье я положил обратно на стол, а сам «прошелся» по окнам. Дощатый пол под ногами предательски скрипел, отчего я каждый раз морщился. В почти в полной тишине скрип казался оглушительным.

Луна вновь вышла из-за туч, но как я ни смотрел, больше ничего подозрительного на улице не заметил. Да и видимость так себе… Прокофьевка мирно спала. Черт возьми, может все-таки почудилось?

В задумчивости, я неторопливо вернулся к своей кровати, прилег на подушку. Неприятное ощущение от увиденного слегка заглушилось, но никуда не делось. Заснул я минут через сорок, но до самого утра спал беспокойным сном, то и дело ворочаясь на жестком прохудившемся матрасе. Конечно, это совсем не ортопедическая «Аскона», ага…

Поднявшись с петухами, которых в поселке отродясь не было, я быстро оделся и вышел на улицу. Осмотрелся по сторонам, вдохнул полной грудью свежий воздух.

Затем направился к тому самому окну, где я видел неизвестное лицо. У стены, во влажной грязи заметил отпечатки ботинок — ну все, вот и простое доказательство того, что ночной «наблюдатель» был вполне реальным. Не зря же осадок не давал мне покоя. Что за странная ерунда? Кому это могло понадобиться?

В задумчивости потоптавшись у окна, я вернулся ко входу в дом и едва не столкнулся с Алевтиной.

— О, Женя! Ты тоже встал? А чего так рано?

— Я уже привычный. А где Иваныч? — я только сейчас увидел, что его кровать пустая. Сразу этого не заметил потому, так как казалось, будто под одеялом кто-то есть.

— Не знаю. Даже не слышала, как он ушел.

— Может уже к председателю ушел?

— Без десяти семь? Да Егорович еще спит! — усмехнулась женщина.

— Хм, ну да… Алевтина Ивановна, я тут ночью проснулся и… В общем, заметил в окне чью-то голову, скрытую капюшоном. Вам это ни о чем не говорит?

Вопрос я задавал без всякой надежды на положительный ответ, но к своему изумлению я его все-таки получил. Причем предельно ясный.

— А! — она небрежно махнула рукой. — Это Федька. Сумасшедший. Живет на окраине поселка. Никто на него особого внимания не обращает.

— Ага… А он случайно не родственник Вязовскина? — небрежно пошутил я, вспомнив про слабоумного носильщика, которого медведь задрал.

— Какого еще Вязовскина? — подняла бровь Алевтина. — Нет, не знаю такого. А Федор человек безобидный, хоть и со своими причудами. Ну да, есть у него привычка дурная в чужие окна заглядывать. Чаще по темноте, когда все ибо спать ложатся, либо уже спят.

— Даже так?! — поразился я, затем добавил. — И что, во всем поселке не нашлось никого, кто мог бы объяснить ему, что так делать нехорошо?

— Говорили с ним мужики. И били даже. Все без толку — не понимает, что жителям это не нравится. Да и не со зла он это вытворяет. Скорее всего, Федька вчера видел, как вы в поселок заходили, вот и заинтересовался, наверное.

Ясно, хрен его знает, что в больной голове может случиться. Может, травма у него какая-то была, вот и живет теперь, как может. Не стоит на этом зацикливаться.

Поймал себя на мысли, что из-за ночного инцидента, совсем забыл про странный сон. Я, правда, смутно запомнил.

— Завтракать будешь? — поинтересовалась женщина.

— Нет, наверное, нет. Во всяком случае, не сейчас. Хочу Иваныча отыскать и понять, куда это он в такую рань умотал. Должна же быть причина? А вообще, в последнее время он так частенько стал делать.

— Ясно. Если ты в сельсовет собрался, то без толку. Семен Егорович так рано не приходит. Он, скорее всего, еще спит и будет не раньше девяти. Обязанностей у него кот наплакал, за годы не только хватку, но и форму потерял.

И, честно говоря, в этом моменте я его понимал. Какой смысл вставать с утра пораньше, чтобы потом весь день просиживать задницу на стуле?

И в самом деле. Хоть я и плохо представлял себе работу председателя, все-таки было некоторое понимание. Подписывать бумажки — тяжелая ноша любого начальника, неважно какого уровня и в каком времени. Тьфу.

— И все равно, я прогуляюсь немного.

— Ну, как знаешь, — ответила Алевтина. — А я пока, завтрак всем приготовлю. Как бухгалтер, я на работе уж точно еще часа три точно никому не понадоблюсь. А заняться мне все равно нечем.

Я быстро оделся в свой охотничий костюм, взял ружье. Нацепил патронташ, шапку брать не стал — было относительно тепло. Вещевой мешок оставил в доме, вряд ли мне что-то из него понадобиться. Я вышел из дома, выбрался на центральную улицу и осмотрелся в обе стороны. В такую рань, на улице еще никого не было.

Погода сегодня была хорошей — небо голубое, солнышко блестит. Травки зеленеющей было пока мало, несмотря на вторую половину апреля.

— Черт возьми, Иваныч! Куда ж тебя черти понесли? — задумчиво пробормотал я, пытаясь думать как егерь.

Первым делом решил проверить здание сельсовета — насколько я понял, там тоже ничего не закрывалось на замки, только на засовы. Идти было недалеко — всю Прокофьевку можно обойти за пять-семь минут.

Само собой у здания администрации старика не было. Входная дверь ожидаемо закрыта на металлический засов. Это навело меня на мысль, что у егеря были какие-то иные намерения и из дома он ушел не сюда. Двинулся дальше по улице.

Пока брел, заметил у одного дома одинокого старика.

Недолго думая, подошел к нему и поздоровавшись, спросил, где находится дом егеря.

Тот прищурился, смерил меня недоверчивым взглядом.

— А ты чьих будешь? Что-то я тебя тут раньше не видел! — проскрипел он, глядя на меня как на фашиста.

— Громов я. Егерь из Соболевки соседней. Ученик Матвея Ивановича.

— Да? Что-то молод ты, для егеря! А дом вон он, с белой трубой на крыше, — проскрипел дед, указывая высохшим пальцем нужное мне направление. — Только нет сейчас Кузьмича. Уже две недели как по лесам и болотам бродит. А когда вернется, одному богу известно.

— Спасибо за помощь, — кивнул я и зашагал прочь.

Направившись точно к дому Кузьмича, я предполагал, что Иваныч будет там и не прогадал. Дом здешнего егеря стоял на окраине поселка, и входная дверь выходила в сторону леса. Перешагнув через ветхую ограду из рассохшихся жердей, я заглянул за угол дома и со спины увидел знакомый бушлат Матвея Ивановича. Он был не один.

— Иваныч?

Старик обернулся в мою сторону и хмыкнул.

— И ты тут как тут?! Ладно, сам научил, — проворчал егерь и указал на человека, которого я не сразу заметил. — Женька, знакомься, это Монгол! Охотник здешний. На национальность не смотри, все равно не угадаешь.

Я только сейчас увидел сидящего на пне мужика, лет сорока пяти, смешанной восточной наружности. На мгновение я подумал, что передо мной чукча. Но лишь на мгновение. Скорее всего, это был житель расположенного неподалеку Казахстана или Монголии, если ориентироваться на внешний вид. Одет он был в самодельный охотничий костюм с меховым воротником, явно сшитый своими руками. На голове легкая заячья шапка, в руках обычный мешок с пришитыми к нему широкими лямками, на поясе фляга с водой и патронташ. Ноги обуты в короткие меховые сапоги. А рядом, у стены стояло очень древнее ружье, похожее на индейский самострел.

— А это ученик мой, Женька Громов! — произнес егерь, пока я таращился на охотника.

Тот поднялся, подошел поближе и протянул мне руку.

— Рад тебя видеть, Евгений, — со слабым акцентом произнес он. — Я охотник, из местных. Живу здесь уже пятый год, а до этого южнее был.

— Взаимно, — отозвался я, пожимая руку, затем вновь посмотрел на егеря. — Иваныч, ты опять за старое? Почему ничего не сказал, взял и ушел без предупреждения?

— Дело было одно, жаль прогадал. Зато вот старого знакомого встретил и как говорится, не зря. Монгол вчера тоже двух дохлых кабанов нашел, хотел об этом Кузьмичу рассказать, а тут я случайно подвернулся. В общем, как ты уже понял, не мы одни эти странности с дичью заметили.

— Оп-па… — пробормотал я. — А вот это уже закономерность. Как далеко?

— В полутора часах пути отсюда, к северу. Неподалеку от оленьей тропы, — ответил Монгол. — И что странно, никаких следов я не нашел. Только растерзанная туша. Даже не знаю, что могло причинить такие увечья матерому секачу… И сдается мне, что подобное случается каждую ночь и в разных местах.

— То есть, зверь не один? — уточнил я.

— Похоже на то, — тяжко вздохнул Матвей Иванович. — Даже не знаю, с чем же мы столкнулись. Нужно отыскать Кузьмича, а потом переговорить с председателем. Телеграфировать в Свердловск, сообщить обо всем главному охотоведу. Пусть принимают меры и присылают людей, пусть разбираются.

— Угу… Только вряд ли это поможет. Пока они отреагируют, пока примут меры, может целый месяц пройти, — насмешливо хмыкнул я. — Нет. Мне кажется, придется разбираться самим и поскорее. Чую, что-то нехорошее грядет.

— Ты о чем?

— Пока ни о чем, просто предчувствие какое-то не хорошее. Нужно понять, что искать и где. С чего начинать.

— Согласен, — кивнул Монгол. — Хорошо бы сначала понять, где и в каких районах происходят эти таинственные нападения. Составить карту. Быть может, это нам что-то даст.

— Иваныч, а где ты намерен егеря искать? — поинтересовался я. Сразу вспомнил тот период, когда меня браконьеры прижали и мы вместе с Федором искали зимовье Матвея Ивановича. Тогда у нас было хотя бы примерное направление, нас подгоняло осознание того, что нас преследуют отморозки. А сейчас все было иначе.

Пятидесятые годы — не было ни телефонов, ни навигаторов. Ни интернета, только примитивные и не очень точные карты. Если нужный человек уходил в леса, попробуй-ка потом его там отыщи. Вот так, не дай бог что случится, так и помочь некому будет. Многие промысловики потому и предпочитали ходить парами-тройками, чтоб в случае чего, помощь друг другу оказать или эвакуировать, если все будет совсем плохо.

— У каждого охотника, что вышел на обход, есть две-три точки, на которые он периодически возвращается, — произнес Монгол. — На таких точках строится зимовье или землянка. Думаю, я знаю, в какой стороне искать Степана Кузьмича.

— Тогда чего мы ждем? — поинтересовался я. — Предлагаю позавтракать и выдвигаться! Чем скорее найдем егеря, тем быстрее поймем с чего начать. Вдруг Кузьмич уже что-то знает?

— Толковая мысль. Тогда, давайте так поступим. Вы собирайтесь, а я вас на окраине подожду! — заметил охотник. — У меня дело еще одно есть.

— Встречаемся через полчаса на перепутье, на той тропе, что у ржавого «Зиса», — напомнил егерь.

— Добро! — кивнул Монгол. И не дожидаясь подтверждения, поднялся и направился к покосившемуся сараю. Мгновение и он словно исчез. Оказалось, что между сооружениями был небольшой проход.

— Ушел в Нарнию! — пробурчал я.

— Чего?

— А. ничего. Идем к Алевтине. Она как раз обещала завтрак приготовить, а у меня уже желудок урчит.

— Я не удивлен. Тебя ночью подними и предложи поесть, так ты ж не откажешься!

— Ну а что, молодой активный организм, — усмехнулся я. — А с тебя-то что взять? Анализы, и те плохие!

За шутку получил подзатыльник, но так, чисто в показательных целях. За время, что я уже провел со старым егерем, мы научились понимать друг друга.

Подходя к дому Алевтины, я учуял вкусный аромат.

Честно говоря, я еще вчера заметил, что женщина слишком уж хлопочет, стараясь обслужить нас со всех сторон… И ужин, и ночлег, теперь вот завтрак. Ради чего она старается? Матвей Иванович для нее слишком стар, а я наоборот молод. Поинтересовался на этот счет у старика.

Тот рассмеялся.

— Ну, ты вот вроде умный парень, а простой истины не понимаешь. Да для нее наш приход, это чуть ли не праздник. Гости мы, пусть и свалились, как снег на голову. В Прокофьевке месяцами ничего интересного не происходит. Себя в первые дни вспомни.

И верно. Здесь каждый день, полностью похож на предыдущий. Что вторник, что воскресенье — все одно. Нет тут будних дней, нет выходных. Как получается, так оно и идет своим чередом. Со скуки помереть можно.

Хорошо помню свои первые дни в Соболевке — тоже места не находил. Пока погода была плохой, приходилось сидеть в доме и единственное развлечение, что я себе нашел, это читать книги. Их было немного, благо у Ларисы Ивановны, бывшей супруги Федора, имелась крохотная домашняя библиотека. Не думал я, что в Союзе пятидесятых годов люди хранили книги. Вот в восьмидесятых или девяностых, это пожалуйста. В каждой семье можно было встретить книжный шкаф, забитый пылящими книгами, которые были давно прочитаны, и вновь ждали своего часа.

Алевтина приготовила жареную картошку с яйцом и шкварками. Получилось особенно вкусно, потому что в последние месяцы мы с Иванычем особо себя не баловали. Я уже какую неделю порывался пожарить авторский шашлык, но вечно что-то мешало. То мяса не было, то шампуров не хватало, то погода подводила.

Быстро позавтракав, мы выпили по кружке чая.

Он у хозяйки был вкусный, но совсем не чета тем, что ранее хранил у себя егерь. Жаль, что при том пожаре, что устроил Уткин, все сгорело к чертям. Абсолютно все. Больше всего я скорбил о деньгах и медалях, что сгорели.

Мы пополнили запас провизии сухарями и вяленой рыбой. Наполнили фляжки доверху.

— Сколько нам идти до зимовья? — поинтересовался я.

— Думаю, часа за четыре доберемся, — ответил Иваныч, надевая рюкзак за спину. — Хотя я плохо знаю. Вот Монгол нас и отведет — он тут каждую посадку знает. Ну что, готов?

Попрощавшись с Алевтиной, мы оставили через нее просьбу — передать председателю, чтобы при появлении Кузьмича, никуда его не отпускал. Вдруг разминёмся?

Погода стояла хорошая, на часах была половина десятого утра. Солнышко уже начало пригревать, температура держалась в районе плюс десяти градусов. Так как это было редколесье, идти было несложно.

Я отметил, что практически весь снег уже растаял, лишь кое-где, в низинах, еще оставались едва заметные кучки грязного снега. Едва подошли к ориентиру, заметили впереди Монгола — тот кормил белку сухими ягодами.

— Вы как раз вовремя! — ответил тот, скормив последние ягоды. — Ну что, готовы?

Выдвинулись вслед за охотником.

Дорога была простой, так как проводник старательно обходил сложные места, вроде болот, оставшихся после таяния снегов и разлившихся рек.

До зимовья добрались через полтора часа. По пути не встретили ничего странного, да и животины никакой не было. Лишь в одной посадке разглядели одинокую лису.

Избушка Кузьмича была старой, построенной еще до войны. Про оснащенности она и подметки не годилась той, где я организовал браконьерам теплый прием.

— Эй, Кузьмич! — гаркнул Матвей Иванович. — Ты здесь?

Но в ответ доносилась лишь тишина.

По пути я обратил внимание, что один из капканов был сработан — зазубрины были в засохшей темной крови. Видать, кто-то попался недавно, но сумел сбежать.

Подошли ближе, осмотрелись.

— Погодите, а дым из трубы идет. Хоть и слабый! — прищурившись, заметил Монгол. — Если его сейчас нет, значит подождем.

Мы разбрелись по небольшой полянке. Благо, бродить можно было где угодно, главное под ноги смотреть и на «подарок» не наткнуться.

— Кузьмич! Ты там? — снова крикнул егерь. — Выходи, дело есть!

Я шел впереди и заметил, что входная дверь сломана. На досках были следы когтей, на полу рассыпана светлая земля. Смутное чувство закралось в мою голову — а что если…

— Тут было весело! — хмыкнул Монгол, оглядывая дом. — И на ставнях тоже отметины. Будто медведь когтями порвал бы…

Егерь рывком дернул на себя дверь, затем вытащил нож, аккуратно поддел им засов с той стороны и через щель сдвинул в сторону. Через секунду, дверь распахнулась… Иваныч зашел внутрь и громкий возглас дал нам понять, что не зря мы волновались.

— Черт возьми! Это же Кузьмич, — поразился Матвей Иванович.

И верно, на входе, с почти пустой бутылочкой в руке, прямо на полу, сидел бледный как мел егерь. На лице застыла жуткая гримаса, как будто он чего-то сильно испугался. Рядом разряженное ружье, осколки стекла на полу.

— Э-э, да тут все очевидно, — качнув головой, вздохнул Монгол. — Помер наш егерь. От разрыва сердца…