Найти клад… и перепрятать

Глава 7 Умник Киррэт

Найти клад и перепрятать

Глава 7. Умник Киррэт.

На следующий день за завтраком я остро поставил вопрос:

— Мои дорогие, надеюсь вы понимаете, что мы с вами теперь повязаны на всю оставшуюся жизнь. Ну или хотя бы на ближайшие годы, — снизил я пафос. — Я доверил вам свою тайну и очень не хотел бы, чтобы о ней узнал весь белый свет. Для меня это прямая дорога в рабство. Вы трое являетесь бывшими рабами и, я уверен, очень не хотите обрести себе нового рабовладельца. Нам четверым теперь надо изо всех сил держаться вместе, чтобы вырваться из этой задницы и наладить новую свободную жизнь. И лучше всего, если мы будем на равнине помалкивать о том, через что здесь, в Проклятых горах, пришлось пройти Цари и Томе. Посторонним людям об этом знать совсем не обязательно. Поэтому у нас сейчас три задачи на будущую жизнь. Первая, надо как-то вырваться из этих гор на равнину. Вторая, наладить нормальную жизнь. И третья, хранить тайны друг друга. Кстати, надеюсь, вы понимаете, что мое настоящее имя лучше вообще никогда не произносить. Даже наедине со мной — мало ли, вдруг кто-то подслушивает! Все понимают это? Все согласны работать над этими задачами?

Три кивка стали ответом.

— Замечательно! Тогда за работу — для начала нам в поселке надо навести порядок.

Начали с раздевания мертвецов и вытаскивания трупов подальше за пределы поселка. А чего? — В Проклятых горах любая одежда высоко ценится! Затем я велел собрать в поселке все оружие и стащить пред мои очи. Из того, что я увидел, меня ничто не заинтересовало. Дождавшись момента, когда Никуса не было рядом, я показал Томе и Цари на оружие, а потом с вопросительной моськой показал в сторону, куда ушел пацан и продублировал голосом:

— А Нику вообще можно доверять? Гнильцы у него в душе нет?

Дамы заверили меня, что Ник ровный пацанчик. В итоге, когда мальчишка вернулся, я ему кивнул на оружие, мол, выбирай, что нравится. До того долго не доходило, что от него ждут, пока я прямым текстом не сказал:

— Выбирай, будешь у нас теперь воином.

Ник долго не мог поверить в то, что ему доверяют оружие, затем нерешительно потянулся к мечу, поглядывая на нас, словно проверяя, не шутим ли мы. Наконец меч, который уже успел побывать вчера в центре событий, получил себе нового хозяина.

Как я ни предлагал Томе взять себе что-нибудь, та категорически от всех железяк отмахивалась, пока наконец не продемонстрировала мне свой большой поварской нож. Цари тоже от всего отказалась, заявив, что ей и кинжала хватит. А потом, помявшись, показала на мой лук и попросила дать пострелять. Я рассмеялся и ответил:

— Да забирай — он тебе больше подходит. Мне длины рук и силы не хватает его по максимуму использовать.

И это была правда — девочка была выше меня почти на голову и довольно крепкой физически.

А потом была баня, но не совместная. Вначале помылись дамы, и лишь вторым заходом мы с Ником оттопырились. Пацан, когда увидел все мои шрамы, только рот разинул и долго не мог его закрыть. На это я лишь вздохнул:

— Хоть и говорят, что мужчину шрамы украшают, но я бы предпочел оказаться не таким «красивым»!

Все трое в нашей компании сразу и без обсуждения признали во мне лидера и во всем слушались беспрекословно. Ник по своему характеру был тихоня и легко принимал свою роль ведомого. Цари же наоборот была девочка с характером. Даже тот факт, что почти год систематических изнасилований не сломал ее душу, говорил о многом. Девочка, кстати, оказалась неплохим стрелком из лука. Мало того, что он ей больше подходил по размеру и силе натяжения, но и, как выяснилось, в прошлые годы, когда она еще не попала в рабство, ей довелось пострелять из лука, правда не такого хорошего, как этот подарок незнакомца.

Через день нам удалось вычистить гадюшник, в котором обитали те два мужика, которых Миле довелось грохнуть. Дело в том, что в этом доме была неплохая печка, и все сошлись на том, что мы с Ником все-таки переселимся в него. Баба Тома уже не переживала остро, что я снова могу исчезнуть в неизвестность. Ей было достаточно видеть меня каждый день живым и здоровым.

Вот так мы и продолжали ковыряться в поселке, налаживая нормальную жизнь, какой она могла получиться в таком месте без взрослых извергов и малолетних уродов. Не всё, что мы делали, было мне интересно, но для меня в это время на первом месте стояло общение, потому как мои компаньоны продолжали меня грузить информацией о новой реальности. Один мой вопрос поверг их в шок:

— Скажите, как называется язык, на котором мы с вами разговариваем?

— Я как раз хотела спросить, откуда ты, Крис, знаешь наш язык? — задала встречный вопрос Цари, но спохватилась и ответила. — Это русский язык.

— Сейчас расскажу, но вначале объясни — что означает слово «русский»?

— Ничего! — произнесла удивленно Цари. — Это просто название языка.

— То есть, кроме как для обозначения языка это слово больше нигде не используется?

— Ну да, наверное, — протянула неуверенно девочка.

— А откуда взялся этот язык?

— Заррагаст его ввел еще тысячу лет назад, — ответил Ник. — Он заставил все население континента перейти на него и запретил все национальные языки.

— А откуда он его взял, этот язык?

— Не знаю, — ответила Цари. — Тебе наверное об этом надо какого-нибудь умника спросить. Кстати, тобой тут как раз Умник интересовался!

— Какой еще умник?

— Это надо Тому спрашивать — она с ним разговаривала.

— Пошли спросим.

— А язык?

— Ах да! Цари, у вас же есть еще отдельные народы?

— Ну да, но этому уже мало кто придает значение. Заррагаст запретил людям делить человечество на народы. Он говорил, что это плохо. От этого войны часто возникают.

— Но раньше были отдельные народы и они говорили каждый на своем языке?

— Да.

— В нашем мире то же самое, только это до сих пор актуально. У нас англичане говорят на английском языке, немцы — на немецком, французы — на французском. И есть у нас еще такой народ, представители которого себя называют русскими. Так вот они говорят на русском языке. Я не знаю, как Заррагаст связан с моим миром, но этот маг ваш язык взял у нашего народа, причем этот древний старпёр каким-то образом взял язык из моего времени и перенес его на тысячу лет назад в вашем мире. Поняли? Вы говорите на языке МОЕГО народа! Я — русский! Еще бы понять, почему у вас мой язык совсем не изменился за столько времени. Дело в том, что языки очень быстро меняются. В моем мире русские тысячу лет назад говорили так, что я с ними разговаривать бы не смог. Мы друг друга вообще не понимали бы!

— Так Заррагаст запретил менять язык! — сказал Ник. — Он дал образцы языка и сказал, что надо всегда придерживаться их.

— Охренеть! Ну и чувак был, этот ваш Заррагаст!! — воскликнул я, а потом меня осенило. — Интересно, уж не русским ли он был, да еще и моим современником⁈

Как я и предполагал, этим умником, интересовавшимся мной, был щедрый незнакомец. Оказалось, что еще в конце осени этот мужчина приходил в поселок и много обо мне расспрашивал. Общение с Искателями у него не задалось — слишком уж они были разными людьми, а вот с бабой Томой Умник долго разговаривал на эту тему. Женщину поначалу напрягали эти расспросы, но увидев неподдельный интерес к ее воспитаннику, а также обнаружив в лице собеседника хороший источник тех знаний о мальчике, которых она уже давно была лишена, у них в итоге получился очень задушевный разговор.

Этот мужчина, как я понял, был в Проклятых горах довольно известной личностью. По своей сути он являлся «белой вороной» среди Искателей, поскольку Умник никогда не использовал «мясо», всюду лазил сам и, как казалось многим, совершенно не гнался за прибылью. Скорее он был чем-то вроде исследователя цивилизации древних магов. Для него главной добычей становились знания, а не доход от продажи безделушек, выкопанных из древних развалин. Отношения почти со всеми Искателями у этого фрика были очень натянутыми — они друг друга откровенно презирали. Искатели считали чужака чокнутым заучкой, но старались не задирать Умника, как его обычно называли, так как он нередко платил хорошие деньги за некоторые артефакты или разовые услуги. Сам же Умник относился к Искателям как к нелюдям, которые недостойны благородного звания Искатель. Как он сам сказал бабе Томе, деятельность этих мерзавцев больше подходит понятию падальщиков. И особенно Киррэт, именно так Умник сам себя назвал Томе, ненавидел Искателей за все то, что они творили с детьми. Он со злостью в голосе сказал, что они не Искатели, а обыкновенные бандиты, взявшие под контроль весь регион Проклятых гор и их окрестности, поскольку все проходы сюда были в их руках. А значит и деревушки возле этих проходов, чье население фактически обслуживало потребности бандитов. И, как Киррэт сам признался, он недостаточно силен, чтобы вычистить всю эту мерзость из Проклятых гор, поэтому ему приходится мириться с таким нежелательным соседством.

Выслушав от бабы Томы все эти рассказы об Умнике, я серьезно задумался. В принципе, связь с таким человеком была лучшим вариантом социализации, которая для меня неизбежна. Дни щелкали на воображаемом календаре и постепенно приближался тот миг, когда в поселке появится остальная часть банды Искателей, ушедшая зимовать на равнину. Тома рассказала, что в банде всегда около десяти человек, но ее состав не постоянный. Есть ядро — семеро, а теперь пятеро, поскольку двух мы уже упокоили. И еще есть несколько человек, которые могут прийти на лето, а могут и пропустить год-другой.

Таким образом, весной следует ожидать появления около восьми бандитов, которые могут привести с собой 15–20 детей. И я был не настолько самоуверен, чтобы считать нас способными справиться с восьмеркой взрослых и сильных мужиков, для которых убить человека или ребенка все равно, что высморкаться. И даже Цари мне в этом не сильно поможет, а уж бабу Тому и Ника я не рассматривал в принципе, поскольку они не были бойцами даже в минимальной степени.

Тома смогла бы втереть бандитам легенду о нападении на лагерь каких-то пришлых людей, которые взрослых убили, а детей увели с собой, но было понятно — только ей можно безбоязненно остаться в поселке к приходу банды. Она вряд ли пострадает, даже если разбойники и заподозрят ее во лжи. Будучи рабыней с многолетним стажем, Тома уже разучилась чего-либо бояться в своей жизни. Появившись в Проклятых горах такой же девочкой, как Ликуся или Цари, Тома прошла через многое и привыкла смиренно принимать все, что случалось в ее жизни.

Другое дело Цари или Ник — они явно не хотели возвращаться на положение рабов. Особенно Цари, которая сразу решительно заявила, что лучше убьет себя, чем позволит кому-либо снова издеваться над собой. В принципе, я мог увести их в глубину развалин, но это стало бы лишь временным решением проблемы. Мы должны были уходить из Проклятых гор, но что мы будем делать потом, если никто из нас четверых не знал, как жить во внешнем мире на равнинах? Можно обратиться за помощью к Киррэту, но где его искать сейчас?

Через две недели моего пребывания в поселке я заявил, что мне нужно сходить в мое логово, чтобы забрать все ценное, что там осталось. Цари и Ник запросились со мной, так как им было интересно побывать там, куда они раньше даже в самых смелых мыслях не решались забираться. Я их жестко проинструктировал о том, как они должны действовать в опасных местах — от меня ни на шаг и всюду ходить только за мной след в след. Вроде бы прониклись. Спутникам я обрадовался, так как видел в них носильщиков, и в этом случае мы были способны всё забрать за одну ходку.

На следующий день мы отправились в путь с рассветом. До опасных мест шли, болтая без умолку, так как мои расспросы об этом мире продолжались. А когда проникли в опасную зону, я потребовал, чтобы ребята двигались строго по моей дорожке, которую я пробивал в снегу, доходившем мне до колена.

Кстати, я начал замечать, что в опасных зонах мне легче прокладывать путь в глубоком снегу. Высокий магический фон мне как бы подсвечивал неровности земли под снегом. Я землю и камни видел еле заметными полупрозрачными линиями. И лучше всего это получалось, если день был очень пасмурным с сумеречным освещением. Так что моя дорожка иногда выходила довольно неровной.

— Крис, почему ты идешь так неровно? — спросила недовольно Цари.

— Чтобы вы ноги не сломали, — пояснил я спокойно. — Здесь очень неровная поверхность.

— Ты что, видишь это под снегом⁈ — удивился Ник.

— Ну-у-у, типа того, — неохотно я признался. — Но будет лучше, если вы об этом никому не будете рассказывать.

— Даже бабе Томе?

— Ей можно. Но только ей!

— А у нас и нет больше никого из знакомых, — напомнила Цари.

— Я это на будущее говорю. Так, сейчас мы пройдем между двух «духов», будьте осторожнее. Один вот здесь, — я обозначил границу пятна магической энергии, бросив небольшой снежок. — А другой вон там, — повторил я бросок.

Так мы и пошли гуськом — я впереди, бросаясь снежками, а ребята за мной, друг за другом, с опаской поглядывая по сторонам. Наконец пришли ко мне домой, в «павильон».

— Ух ёш, ты здесь жил⁈ — восхищенно вздохнул Ник, разглядывая все мое хозяйство.

— У меня еще есть подземная берлога, — улыбнулся я. — Там всегда тепло.

— Мы туда полезем? — спросила заинтересованно Цари.

— А как же!

— Ой, а зачем тебе эти книги? Мы их тоже потащим? — удивилась девочка.

— Да ты что! Здесь же не меньше полусотни, — усмехнулся я.

Когда мы с ребятами залезли в мою берлогу, Ник был в восторге:

— Здесь всегда так тепло? — восторгался он. — А в нашей хижине с Гроком я так намерзся, просто ужас.

— Не упоминай при мне этого урода! — прошипела девочка.

Мне как-то рассказали о том, что у Цари за история приключилась с этим придурком, которого я из лука подстрелил последним. У бандитов был такой порядок — девчонок без их разрешения никто не имел права трахать. Старшему «мясу», бывшему в горах уже не первый год, их дети обычно называли «старшаками», за особые заслуги бандиты разрешали пользоваться девчонками. А мелким или «свежаку», как их еще называли, такое счастье обламывалось только в исключительных случаях. Но, как это обычно случается в подобных нецивилизованных сообществах с дикими нравами, мальчишки-свежаки также практиковали изнасилования девочек, особенно если те не обладали твердым характером. Девочки могли пожаловаться бандитам на обидчиков, а те в ответ угрожали ябедам избиением. Все как и везде!

Вот и Грок с самого начала стал прессовать Цари. Говоря что-то типа: «Тебя же пилят старшаки, а почему мне не даешь⁈» И этот козел за все то время, что Цари с Гроком провели в горах, а они оба оказались из последней партии «мяса», в то время как Ник уже второй год был в рабстве, так вот эта сволочь девочке немало крови попортила своими домогательствами. Настолько, что Цари до сих пор приходила в ярость от одного упоминания об этом говнюке. Девчонка только и спасалась тем, что ее практически сразу Тома к себе на кухню забрала, избавив от походов в развалины. В противном случае девочку в этих развалинах только и валяли бы мальчишки. В общем, зверство в этом месте творилось дичайшее. И Проклятыми эти горы были в первую очередь для девочек. Такую судьбу самому страшному врагу не пожелаешь!

Цари настолько сильную благодарность испытывала ко мне за то, что я для нее сделал, убив всех этих сволочей, что иногда вдруг, не говоря ни слова, подскакивала ко мне, хватала в охапку с такой силой, что я еле мог дышать, и держала так молча минуту-другую. При этом я чувствовал, как ее трясет жуткий колотун. Потом отпускала меня, вытирала слезы, шепотом извинялась и убегала куда-нибудь. Думаю, если бы Миля был постарше, она бы запросто могла предложить спать с ней, потому как, кроме своего тела, ей больше нечего было предложить в качестве благодарности.

Когда мы рассортировали всю рухлядь, которую Миля успел натаскать за полторы зимы в свое подземное «гнездо», то стали все лучшее поднимать наверх и паковать вместе с барахлом, отобранным в «павильоне». Получалось многовато, но жадность нам не позволяла что-то оставить для второй ходки. В итоге я предложил сделать большую волокушу. На ковер размером три на три метра — ох, блин, помню, как его Миля один тащил «домой»! — навалили всю поклажу, перевязали это основательно, чтобы не растерять по дороге, и ломанулись изо всех сил домой, стараясь успеть добраться до темноты.

Цари и Ник тащили волокушу за веревки спереди по нашим следам, а я сзади толкал это, как мог. Очень быстро мы осознали, что не дотащим. Добравшись из последних сил до границы опасной зоны, мы уже готовы были бросить все посреди дороги, чтобы вернуться на следующий день с новыми силами. Мы не сомневались, что все это барахло даже местной живности не понадобится, так как ничего съедобного у нас в волокуше не было. И в этот момент в начинающихся сумерках вдруг шевельнулся сугроб и из него раздался голос:

— Помочь?

Не знаю как там у ребят в штанах, но я был близок к тому, чтобы отложить пару-тройку кирпичиков. Потом быстро осознал ситуацию и понял, что в этом месте в такое время задать подобный вопрос мог только один человек.

— Умник Киррэт? — спросил я жестким голосом.

— Он самый, — усмехнулся мужчина.

— Тогда впрягайся, — кивнул я на веревку. — А то уже темнеет, а нам еще чапать и чапать. Я пойду впереди, буду путь указывать, а вы втроем тяните.

— Откуда все это добро? — спросил Киррэт, окидывая взглядом волокушу.

— Это мое приданное, — ответил я, на что все рассмеялись, оценив мой искрометный юмор.

В вечерних сумерках мой левый глаз показал себя во всем блеске. Я шел впереди по нашей утренней тропке, по которой, кстати, и Киррэт пришел за нами, и указывал ребятам на камни или ямы. У меня за спиной пыхтела классическая русская тройка: Киррэт в роли жеребца-коренника и ребята по бокам от него отыгрывали роли пристяжных кобыл. Поскольку мужчина шел вслед за мной, то ему за свои ноги можно было не волноваться, а вот ребята били целик и не знали что под снегом. Тем более, что утром, когда прокладывал дорогу, я обходил все то, что теперь должно было попадать им под ноги. Поэтому рассказ Киррэта о том, как он оказался у нас на пути, время от времени прерывался моими возгласами:

— Ник, камень!.. Цари, яма!.. Цари, камень! — каждое такое предупреждение я сопровождал тычком небольшого шеста, обозначая опасность.

Рассказ Киррэта был прост: пришел, увидел, победил. В эту схему уложилось следующее: где-то через два часа после нашего ухода утром Киррэт пришел в поселок и обнаружил одинокую Тому. Шел, как признался Умник, целенаправленно узнать, нет ли какой свежей информации обо мне. Ну Тома и вывалила на него такой свежачок, что Киррэт долго оплывал. Как он выразился, он уже подозревал, что мальчик очень даже не прост, но не настолько же!

В итоге, когда к Умнику вернулась способность мыслить здраво, он вызвался пойти нам навстречу, чтобы при необходимости помочь дотащить весь мой скарб. Как он заявил Томе, судя по тому, какие горы трофеев он видел у меня в летнем лагере, я должен был быть очень богатым мальчиком. На что я рассмеялся и заявил:

— Ничё-ничё, через день сходим еще разок и уже вчетвером притащим все остальное.

После этих слов Цари с Ником издали смех вперемешку с отчаянным воем.

— А чем вы недовольны, — усмехнулся я. — Вы готовы бросить полсотни древних книг на открытом воздухе.

— Каких книг? — сделал Киррэт стойку.

— Да хрен его знает — мне этот язык не знаком, — ответил я. — Но картинки в них попадаются забавные.

— Ты так говоришь, как будто тебе другой письменный язык знаком, — пропыхтел Киррэт.

— А-а-а, ну-у-у я просто пока еще плохо строю фразы, — промямлил я.

— Не скажи, Крис, фразу ты построил идеально, — хихикнул Умник. — И много тебе встречалось книг в развалинах?

— По-разному, — вздохнул я. — В одном месте я видел около шести сотен томов в хорошем состоянии. А в одном комплекте с одинаковым переплетом было 57 томов.

— Крис, для такого маленького мальчика ты неплохо считаешь, — констатировал факт Умник.

— Да-а-а, пипец, — вздохнул я.

— Что такое «пипец»? — спросила Цари.

— Это пушистый зверек, — усмехнулся я. — И когда он к кому-нибудь приходит, то тому наступает полный пипец. Вот к твоему поклоннику Гроку, а также ко всей остальной компании две недели назад как раз и пришел в гости такой зверек.

— Аха-ха-ха, — разразился громким хохотом Киррэт, остановившись без сил. Рядом с ним тихо подхрюкивал Ник. Я обернулся и увидел счастливую улыбку Цари, после чего состроил свою неповторимую кривую улыбку и выдал:

— Вижу вам понравился пипец. Когда-нибудь я вас с ним обязательно познакомлю, — сказал я и интригующе прищурился.