ГЛАВА 23

Алексей чувствовал такую огромную усталость, какой не испытывал ни разу в жизни. Глаза смогли различить в сумраке комнаты отдельные предметы. Он понял, что уже очень поздно, и тяжело вздохнул:

— Ну вот, попробуй теперь докажи Галине, что был один. Хотя… эту встречу наедине можно назвать свиданием…

Доктор опустил веки. Перед его внутренним взором в вихре вновь пронеслись те события, которые он только что пережил… или это был сон?

Он встал и ощутил во всем теле неожиданную легкость.

— Странно, — подумал Алексей, — ведь несколько минут назад мышцы горели от невиданной тяжести.

С этой мыслью он включил свет и взглянул на часы: времени было 23.52. Доктор еще раз вздохнул, предвидя последствия столь позднего возвращения, и, включив воду, подставил под прохладную струю лицо.

— Надо было позвонить жене и сказать, что у меня дежурство, — пришла в голову запоздалая мысль, — но сейчас лучшее, пожалуй, решение — попасть домой побыстрее.

Он перебросился двумя фразами с дежурной медсестрой и вышел на улицу. Конец апреля — чудесное время года, уже совсем тепло, и свежая зелень радует своим весенним шумом.

Завтра последний день месяца и окончание заезда в санаторий… Алексей снова подумал о Наташе. Как бы там ни было — Египет, звезды, межпланетные путешествия, что это — сон? явь? — а он понял, что действительно любит ее…

Доктор задумчиво шел, меряя шагами тишину ночных улиц. В это время трудно было надеяться на обычный городской транспорт, и, чтобы сократить путь, он свернул в переулок и направился через городской парк. По улице, которую он только что пересек, проскочила спецмашина, распространяя вокруг себя ультрамариновый свет мигалки.

— Наверное, — подумал Алексей, — сейчас не спят только больные, ожидающие срочной медицинской помощи, — и, усмехнувшись, добавил: — да еще влюбленные…

Так, предаваясь размышлениям, все ближе и ближе подходил он к своему дому. Сейчас закончится парк, потом два квартала и… Улицы по-прежнему были пустынны, словно город вымер. В девятиэтажном доме, где он жил, лишь два-три окна светились. Темные глазницы окон его собственной квартиры смотрели мрачно и неприветливо.

— Что-то сейчас будет… — мелькнула в сознании мысль, и Алексей нажал кнопку вызова лифта.

Сигнала не последовало, пришлось подниматься по лестнице. Достав ключ, он открыл дверь, которая, к его удивлению, оказалась незапертой изнутри на цепочку. Еще не включив свет, Алексей почувствовал что-то странно непривычное в окружающей его безмолвной тишине. Вот щелкнул выключатель, и прихожую залил неяркий голубоватый свет.

Он ожидал все, что угодно, но только не то, что увидел. Как часто бывает в таких случаях, реальность превзошла все его ожидания. В квартире царил ужасный беспорядок, дверцы встроенных шкафов полуоткрыты, на полу разбросаны мелкие вещи… Машинально разувшись, он сунул ноги в тапочки и, минуя зал, стремительно вошел в комнату дочери — ребенка не было, а на полу — такой же беспорядок.

Лихорадочно соображая и не найдя причины случившегося, он прошел в спальню и замер у двери. В сознании мелькнула ультрамариновая вспышка спецавтомобиля.

— Но это же не ограбление?! — подумал он и осторожно и вместе с тем решительно толкнул дверь.

Она беспрепятственно отворилась. На фоне общего хаоса, царящего в квартире, особняком выделялись две идеально прибранные кровати. На подушке одной из них лежал большой, свернутый лист бумаги. Уже догадавшись, в чем дело, он взял его и сразу узнал размашистый, местами неровный почерк жены Галины. В том, что это писала она, не было никаких сомнений.

Упав на постель, Алексей закрыл глаза, оттягивая время. Интуиция подсказывала ему, что то, что случилось, неизбежно должно было произойти, и подсознательно он ждал этого. Сейчас же он испытывал полное опустошение: ни радости, ни горя, ни отчаяния, ни удовлетворения…

Несколько раз он подносил листок к глазам, и каждый раз рука опускалась после того, как он пробегал глазами первую фразу. Наконец, обретя твердость, он начал читать:


«Алеша!

Мне трудно было написать это письмо, но, наконец, я решилась. Наверное, ты отчасти был прав в том, что я не испытывала к тебе такого высокого чувства, называемого любовью.

Ты добрый, хороший человек, который очень нравился мне. Во всяком случае, тогда, в студенческие годы, ты был единственным для меня, а твое внимание и постоянство очень льстили мне, и это сыграло решающую роль в моей, да и в твоей судьбе. Несмотря на то непонимание и трудности, которые появились сразу после свадьбы, мне казалось, что жизнь наша наладится. Я чувствовала твою любовь и поддержку и старалась честно отвечать тебе взаимностью. Иногда ты позволял себе высказывать сомнения по поводу искренности моих чувств — может быть, и не без оснований, так как иногда я сама с трудом разбиралась в себе самой.

И все-таки я должна с болью в душе признать, что я так и не полюбила тебя, и решилась сейчас на безумный, наверное, поступок.

Теперь я поняла, что такое любовь, и не могу больше мириться с прежним моим существованием. Этот человек отвечает мне взаимным чувством. Он все еще женат, но это обстоятельство не будет препятствием…

Одним словом, прости меня, если сможешь. За дочь не беспокойся, я не лишу тебя ее. Я благодарна тебе за все хорошее, что было в нашей жизни. Жаль, что не вернуть упущенного времени. Мне остается только пожелать тебе счастья. Меня не теряй, как устроюсь, сообщу. Прости еще раз, если сможешь, и прощай.

ГАЛИНА».


Какое-то время Алексей неподвижно лежал на кровати. Мысли, казалось, лениво блуждали по закоулкам памяти, как вспышка, выхватывая то одно, то другое событие. Эти мысли были ни о чем, просто, наверное, захотелось оценить свою предыдущую жизнь… Наконец, он встал, посмотрел на часы.

— Уже три утра… — невольно отметил Алексей.

Он прошел в столовую, разогрел чайник, не чувствуя вкуса, съел несколько бутербродов с колбасой.

— Еще немного, и пора идти… — подумал он и, не раздеваясь, опять повалился на кровать, не надеясь заснуть.

Резкий телефонный звонок заставил вздрогнуть, и он понял, что все-таки спал.

— Справочное вокзала? — послышалось в трубке.

Доктор протер глаза, не сразу поняв, о чем его спрашивают, и, швырнув трубку на аппарат, направился умываться.

За окном давно рассвело, и, наскоро собравшись, Алексей выскочил на улицу, набросив на плечи легкую куртку. Резкий ветер, пахнувший в лицо, был холодным и даже морозным, и он невольно поежился. На душе было тяжело.

— Эх, Галина, Галина… — сейчас, когда он оказался перед фактом свершившегося разрыва, у него появилось ноющее чувство сомнения и даже обиды. «…жаль, что не вернуть упущенного времени»… — вспомнились слова из письма жены. «Все мы задним числом умны», — грустно усмехнулся Алексей.

Сунув руку в карман, он обнаружил, что в спешке оставил дома ключи от «Волги» и, не желая возвращаться в пустую и неуютную квартиру, направился на работу пешком, решив по дороге привести свои сумбурные мысли в порядок. Его путь лежал мимо цветочного магазина, в витрине которого взгляд машинально выхватил ярко полыхающие соцветия.

Доктор остановился, глядя на полураспустившиеся бутоны, и неожиданно для себя вошел в магазин.

Купив букет алых, еще не проснувшихся роз, он почувствовал удивительное облегчение — как будто сбросил давно тяготивший его груз.

— А ведь Галина оказалась сильнее меня, — почти с благодарностью подумал Алексей.

В коридоре санатория его остановила недавно устроившаяся на работу доктор.

Тут же решив ее вопрос, главный врач направился к своему кабинету.

— Сегодня у кого-то день рождения? — услышал он вслед.

— Что? — растерянно переспросил он и тут же пробормотал, — Да… в некотором роде.

Открывая дверь, он подумал:

— Какие странные люди: если цветы — то обязательно день рождения…

Оперативно проведя ежедневную планерку, он остался в кабинете один и, сидя за столом, задумчиво листал календарь.

— Завтра выходной. Что принесет этот день? Что же мне делать?

Его размышления были прерваны стуком в дверь. Алексей поднял голову — на пороге стояла Наташа.

Он не ожидал появления девушки в такое раннее время и заметно растерялся.

— Что-нибудь случилось? — вырвалось у него вместо приветствия.

— Как вам сказать, Алексей Петрович… Сегодня вечером я не смогу прийти на сеанс… А если честно, я зашла навестить вас, потому что… мне показалось, что вчера вы были не в себе…

— Да, вчера был странный день, — медленно проговорил Алексей, пытаясь собраться с мыслями.

Теперь он совсем по-другому смотрел на Наташу, вспомнив все, что было с ними прежде, и тут же лихорадочно соображая, что же ему делать: рассказать ей все сейчас или подождать, не спешить…

— А знаете, Наташа, — произнес он, — портрет я смогу закончить и без вас, осталось всего несколько незначительных штрихов. А если понравится — позже подарю. Спасибо вам за терпение, ведь не так-то просто позировать неопытному художнику, вы ведь почувствовали…

Алексей замолчал, и в воздухе повисла пауза. Доктор понимал, что сейчас Наташа попрощается и уйдет, и он не сможет ее удержать. Он встал и молча прошел в комнату отдыха, вернувшись тут же с букетом благоухающих роз. Казалось, лицо девушки вспыхнуло от удивления и радости.

— Это вам… просто так… И еще потому… что я люблю тебя, Наташа, — вырвалось у него.

Зеленоватые глаза девушки еще несколько мгновений смотрели на Алексея, но, поймав его взгляд, она смутилась и спрятала лицо в цветы.

— Наташа… поверь, этими словами я не разбрасывался в жизни, — проговорил он, понимая, что рано начал этот разговор, что не сможет сейчас рассказать о чувствах, переполняющих его душу, а главное — она может все это не понять.

Алексей сделал шаг к девушке. Наташа исподлобья смотрела на него. В этих прекрасных, таких дорогих ему глазах он прочел массу самых противоречивых чувств, но самого главного, что он хотел увидеть, не было.

— Зачем вы, Алексей… — голос ее сорвался, и, помолчав, она неожиданно закончила. — Мне пора. Пожалуй, я пойду.

Она повернулась к двери и уже у порога добавила:

— А за цветы спасибо.

Алексей остался один. Он безразлично смотрел на телефон, не воспринимая его неугомонного звона. Наконец до его сознания дошел этот посторонний однообразный звук, и он снял и вновь положил трубку, установив затем режим автоответчика.

Мысли о Наташе не выходили у него из головы даже тогда, когда он начал проводить короткое совещание.

Общение с сотрудниками в какой-то мере помогло ему взять себя в руки и более трезво посмотреть на вещи. Но, оставшись один, он вновь погрузился в мрачное уныние…

И вновь телефонная трель нарушила его одиночество. Главный врач нехотя поднял трубку:

— Слушаю…

— Наконец-то! — послышалось с другого конца провода. — Куда это ты пропал, дружище?

— Да, дела… — протянул Алексей и тут же его осенило. — Послушай, Сергей Васильевич, как смотрит майор полиции на то, чтобы пропустить пару рюмок хорошего коньяка?

— Что, сегодня?!

— Да прямо сейчас! У меня в холодильнике и хорошая закуска найдется.

— Так, понятно… Что-то стряслось? Ну давай, выкладывай!

— Только не по телефону, я подумаю и, может быть, расскажу позже.

— Ну хорошо. Намекни только, что-то по службе или…

— Или…

— Понял. Сейчас 13-50, через 10 минут у меня совещание, и в 15-00 я к твоим услугам.

— Совещание? А «заболеть» не можешь?

— Неужели так плохо?! — посочувствовал Сергей.

— Плохо, господин майор… Но два часа, думаю, переживу.

— То-то я смотрю, с чего это снег на улице пошел, ведь завтра май.

— Снег?

— Взгляни, дружище, за окно… Ну ладно, не погибай. Скоро буду у тебя.

Алексей вздохнул и положил трубку.

— О чем это говорил Сергей? Ах да, снег…

Он распахнул окно. Порыв холодного ветра занес в кабинет целое облако колючих снежинок.

— Ну вот, — невесело подумал Алексей, — и природа против меня…

Снова с надрывом зазвенел телефон. Доктор почти с ненавистью посмотрел па него, испепеляя взглядом словно пытаясь заставить замолчать, но тот продолжал звонить. Неожиданно пришла мысль: «А вдруг это Наташа?» Он с сомнением поднял трубку:

— Я слушаю вас…

Там, на другом конце провода, молчали, но Алексей не сомневался в том, что его голос был прекрасно слышен. Он сосредоточился и медленно повторил:

— Прошу вас, говорите, — и через пару мгновений: — перезвоните, вас не слышно.

В трубке кто-то сдержанно вздохнул, и снова наступило молчание.

— Наташа?! — с замиранием произнес он имя девушки. — Это ты??

Почти сразу же послышались короткие гудки. Теперь уже Алексей ждал звонка, но телефон упрямо молчал.

Через несколько минут эта тишина стала невыносимой. Меряя шагами кабинет из угла в угол, он почувствовал неприятные ощущения в груди.

— Этого еще не хватало, — подумал доктор и, достав из холодильника бутылку, налил себе 50 граммов коньяку.

По телу разлилось приятное тепло, и боль практически сразу прошла. В этот момент в дверь постучали, и на пороге появился Сергей.

— Ну, наконец-то! Проходи, рад тебе!

Сергей Васильевич, молодой, спортивного телосложения человек в темном элегантном костюме, был давним закадычным другом Алексея. Гражданская одежда не могла скрыть его военной выправки, серые со стальным блеском глаза смотрели решительно и понимающе, а в светло-русых волосах кое-где просвечивала преждевременная седина.

— Присаживайся, — проговорил Алексей и нажал кнопку внутренней связи. — Надежда Павловна, я отправляюсь в город — возможно, не вернусь. Если возникнут проблемы — принимайте решение сами.

Дав указания заместителю, главный врач произнес:

— Наконец-то я совершенно свободен… от всего. А теперь поехали ко мне домой… поговорим.

Загрузка...