ГЛАВА 12

Целых три дня со всех концов Египта к месту встречи божественного фараона и непобедимой армии съезжались жрецы, высшие государственные сановники, номархи, чиновники, и просто желающие поклониться повелителю страны. Среди огромной празднично разодетой толпы особенно выделялись несколько достойнейших номархов, верховных жрецов, и среди них — Пентсуфр с сыном, сопровождаемый своей охраной. Аллей чувствовал себя беспокойно и одиноко в этом бескрайнем людском море, и не раз он с тоской глядел в сторону великого Сфинкса, словно пытаясь найти в нем ответ на мучившие его вопросы.

Наступил долгожданный миг незабываемой встречи. Прибыли первые полки армии победителя. Воины выглядели устало, но радость сияла на их лицах — после долгого изматывающего похода они вернулись домой живыми. Громкими криками встретила толпа своего солнцеподобного фараона. Он одержал очередную победу в почти не прекращавшихся войнах с соседями и был очень горд собой. Его испещренное морщинами немолодое лицо носило отпечаток пережитых событий и болезней, но глаза зорко и внимательно смотрели на встречавших его людей.

Пентсуфр спокойно, с достоинством выдержал пронизывающий взгляд фараона и торжественно приветствовал его.

Царская процессия направилась к Нилу. Там давно уже стояла позолоченная барка с раскинутыми на ней великолепными шатрами, увитая пестрыми гирляндами и украшенная богатыми венками из цветов.

Фараон пригласил к себе на барку Верховного жреца храма Амона Пентсуфра, его сына и нескольких достопочтенных номархов, которые должны были сопровождать его во дворец.

Берега Нила были заполнены веселой разодетой толпой людей, держащих в руках букеты цветов и зеленые ветки. Повсюду слышались музыка и песни. При приближении барки с фараоном приветственные крики усиливались и превращались в непрекращающийся гул, который, как волна, следовал впереди царя и сопровождал его на всем долгом пути к городу.

Закончив торжественную церемонию встречи, фараон расположился на отдых в одном из роскошно убранных шатров, пожелав узнать о состоянии государственных дел из уст Пентсуфра:

— Я доволен твоими сообщениями о положении в стране за время моего вынужденного отсутствия, достойнейший Пентсуфр. Но настолько ли все обстоит благополучно, как ты излагал? Быть может, ты не полностью доверял папирусу и кое о чем умолчал, желая лучше сохранить некоторые вещи в тайне, чем подвергнуться риску их невольно разгласить, ведь всякое может случиться в пути с гонцом, да и врагов у нас немало?

Великий жрец храма Амона, столько узнавший и переживший за последнее время, с достоинством поклонился фараону, подтвердив уже известные царю сведения и умолчав, разумеется, об открытии, сделанном им, и о встрече с Великим Призраком. Выражение лица его, волевое и спокойное, не дрогнуло при этом.

— Я знаю, сын твой вернулся из паломничества. Вижу, изменился он, печать размышления и мудрости появилась на его челе, не прошли бесследно для него дальние странствия. — Фараон помолчал. — А мой неблагодарный отпрыск даже не удосужился встретить меня — своего отца и повелителя, совсем погряз в пирах и недостойных развлечениях… Не знаю, чем я разгневал богов — не дал он мне больше детей. Жаль, что не внял тебе и не отправил сына в свое время в паломничество по святым местам — может быть, и ему это пошло бы на пользу. Чувствую, что совсем скоро придет мой черед собираться в страну Вечности… Как же оставлять ему свой трон?! Надеюсь на тебя, Пентсуфр, что поддержишь его, поможешь мудрым советом в трудную минуту.

Верховный жрец вопросительно взглянул на фараона.

— Да, да, я уже стар и слаб, и силы мои на исходе. Завтра я объявлю своего сына наследником. Из похода везу ему невесту — царевну освобожденной земли седьмого народа, — фараон кивнул на расположенный рядом изысканно украшенный шатер, — думаю, женитьба хоть чуть-чуть образумит его… Не хочешь ли взглянуть на нее?

Пентсуфр утвердительно наклонил голову, благодаря царя за высокую честь.

В этот момент с берега реки вновь послышался восторженный рев приветствующих победителя египтян, и фараон вышел на палубу, чтобы дать возможность народу лицезреть его царственную особу. Насладившись зрелищем неиствующей в своем усердии толпы, фараон и великий жрец подошли к голубому, вытканному золотой и красной нитью шатру, в котором оберегали от чужих глаз будущую жену наследника. Войдя вовнутрь, они остолбенели: три жрицы, призванные охранять царевну и выполнять ее желания, с трудом удерживали вырывавшуюся женщину, пытаясь связать ей руки.

Пентсуфр успел рассмотреть стройное гибкое тело пленницы и разметавшиеся темные волнистые волосы, падающие до пояса.

— Что здесь происходит? — изумленно спросил фараон.

Старшая из жриц упала перед ним на колени:

— О, живой образ солнца, сын богов! — воскликнула она. — Царевна тайно овладела кинжалом и, прорезав у основания шатра щель, пыталась бежать. Мы вовремя ее остановили!

— Ты что же, не хочешь быть первой женой наследника египетского престола? — понизив голос, произнес фараон, приподнимая за подбородок лицо девушки.

Даже негодование от неудачи сорвавшегося побега не могло испортить очарования этого прекрасного лица, раскрасневшегося от борьбы.

— Что же ты молчишь? Хотя ты, иноземка, плохо понимаешь наш божественный язык!

Легкая усмешка скользнула по губам пленницы:

— Ты ошибаешься, фараон, поработивший мою чудесную страну! Я не хуже тебя знаю твой язык, язык завоевателя!

Фараон жестом приказал жрицам покинуть шатер:

— Ну что ж, тем лучше, — усмехнулся он, — теперь для тебя и твоих детей этот язык будет родным!

Царевна отрешенно посмотрела на фараона, и вдруг из ее глаз хлынул целый поток слез. Но вскоре, перестав плакать, она устало опустилась на ковер и печально произнесла:

— Наверное, такова моя судьба, и мне ее не изменить…

— Вот это правильно, — ответил довольный фараон, не уловивший интонацию ее голоса. — Ведь все уже решено мною, ты будешь царицей Египта, — и, взяв кинжал, он перерезал узел, стягивающий руки девушки. — А сейчас выйди из шатра, посмотри, как божественно прекрасна наша страна, как сильны и могущественны люди, населяющие ее!

Втроем они вышли на палубу. При появлении фараона новый взрыв рукоплесканий, криков, песен и приветствий встречающих людей раздался с берега. Ошеломленная таким бурным выражением чувств, девушка машинально приблизилась к Пентсуфру, как будто желая найти в нем защиту. Верховный жрец, в душе сочувствуя пленнице, наклонился к ней и ласково спросил:

— Как зовут тебя, прекрасная царевна?

— Наталис, — проговорила печально девушка и обвела взглядом находящихся на барке людей.

Аллей стоял на корме, о чем-то задумавшись, но, словно почувствовав притягательную силу взгляда девушки, резко обернулся, да так и остался неподвижно стоять, как громом пораженный при виде незнакомой красавицы. С минуту они глядели друг на друга, не в силах отвести глаз. Пентсуфр, внимательно наблюдавший за девушкой, моментально почувствовал напряжение, возникшее между Наталис и его сыном, и, понимая, что он не единственный свидетель этой немой сцены, быстро подошел к Аллею, о чем-то на ходу говоря и увлекая его за собой в шатер.

— Отец, кто она такая, эта красавица в зеленом хитоне? — едва очнувшись, громко воскликнул Аллей.

— Тише, сын, не забывай о том, где ты находишься! Это Наталис — будущая жена Рамсеса — сына фараона…

Наконец, украшенные барки торжественно причалили к дворцу правителя Египта.


Прошло несколько дней. Несчастье, произошедшее с Рамсесом — сыном фараона, ставшим уже наследником, потрясло всю страну. Пентсуфр был срочно вызван во дворец вместе со своим великим лекарем. О подробностях случившегося им поведал гонец:

— Высокочтимый Рамсес, чрезмерно увлеченный прелестной царевной, оказывал ей множество знаков внимания, но девушка упорно его отвергала. Тогда он, ослепленный любовью, попытался поторопить события, и, защищая свое достоинство, Наталис бежала из дворца. Она оказалась прекрасной наездницей. Сев на коня, царевна поскакала куда глаза глядят. В пустыне она могла заблудиться и погибла бы, но судьба распорядилась иначе.

Раздраженный ее поведением, Рамсес, правда, не сразу, бросился в погоню и едва не настиг беглянку, на свою же беду… Поняв, что ей не скрыться, девушка в отчаянии схватила лук и стрелы, пристегнутые к седлу коня, и первой же пущенной стрелой смертельно ранила наследника. Она уже почти скрылась из виду, и преследователи потеряли надежду догнать ее, когда конь под ней споткнулся. Царевна вылетела из седла и упала, повредив себе спинной хребет. Ее подобрали и доставили во дворец…


Целые сутки самые знатные лекари Египта не отходили от божественного наследника престола, пытаясь спасти его, но он, так и не придя в сознание, скончался. А через неделю, не выдержав такого удара, в царство теней отправился и сам фараон.

А что же случилось с царевной Наталис? Она жива, но состояние ее заслуживало сострадания — от сильного удара у нее наступил перелом позвонков и разрыв спинной дуги. Ноги не двигались, и она лежала в отдаленной комнате в ожидании своей участи.

После смерти фараона обязанности временного правителя Египта стал исполнять Пентсуфр, как Верховный жрец самого влиятельного храма страны. А еще через месяц совет достойнейших и знатнейших людей Египта избрал его своим фараоном, родоначальником новой царской династии.

Все это время Аллей не отходил от прикованной к постели царевны. Противоречивые мысли разрывали его душу. Впервые он встретил девушку, которую полюбил с первого взгляда, и прочитал в ее глазах ответное чувство, и вот — она находится в самом безнадежном положении… нет такой силы, которая могла бы ей помочь. Заключение лекарей было жестоким, но оно отражало истину: Наталис никогда не сможет встать на ноги из-за повреждения спинной дуги. Это состояние девушки в какой-то мере облегчило ее участь — ведь она была виновна в смерти наследника, и ее должны были казнить сразу, но…

Рано начавшие седеть волнистые волосы Аллея за этот тяжелый для него месяц еще больше стали покрываться инеем. Каждый день с восхода до заката солнца проводил он в комнате Наталис, читая или рассказывая ей разные истории или просто сидя молча рядом и держа ладонь любимой в своих руках. Наталис благодарно гладила его белеющие волосы, и часто из темно-карих грустных глаз ее катились слезы — знак отчаяния за то, что она не сможет дать ему счастья.

Пентсуфр, занятый массой обрушившихся на него государственных дел, редко видел сына, тем более что тот постоянно находился в уединении с Наталис. В редкие свободные минуты новый фараон посещал храм Амона для того, чтобы воздать хвалу богам за свое возвышение. Сыну он сочувствовал, ведь и сам, будучи молодым, он испытал большую любовь к своей первой жене — матери Аллея. Она рано погибла, и безутешный Пентсуфр так и не оправился от этой потери, храня верность своей единственной любви. Больше не пришлось ему в жизни встретить подобное чувство, хотя немало женщин было у него.

Став фараоном, Пентсуфр начал уделять больше времени для размышлений о судьбах мира и Вселенной. Однажды ночью, слушая доклад астрологов о передвижении небесных светил, он вдруг вспомнил о событиях, предшествующих падению прежней династии, о своем разговоре с сыном в зале Отдохновения, о разгаданных им тайных словах на стенах храма.

— Там говорилось о девушке 19 лет… Как же я мог об этом забыть?! — фараон сокрушенно покачал головой.

На следующий день Пентсуфр решил побеседовать с Наталис, а заодно и проверить свою догадку. Расспрашивая девушку о самочувствии, он взял ее руку и поднес к глазам. Его лоб моментально покрылся испариной, когда он увидел перед собой на ладони иноземной царевны знакомый рисунок: череда точек и коротких линий, образующих две разорванные дуги линии жизни. Он вспомнил древнюю картину и надпись на стене храма Амона: «…Встретившись, они уйдут туда, где горит ее звезда…».

Пентсуфр встал и молча вышел. Теперь он понял слова древнего предсказания и смысл предупреждения тени Хеопса о необычной судьбе Аллея.

— О, боги! — воскликнул фараон. — За что же вы отметили мой род своей печатью?… Я не удивлюсь, если увижу летящую пирамидку своими глазами!… — Пентсуфр застонал. Но, собравшись с мыслями, продолжал рассуждать: — Что же мне делать? Как помочь сыну избежать его участи?… Избежать?! — Он даже испугался этой своей мысли. — Но… может быть, — это совпадение? Она даже не может встать… Как его оторвать от царевны, сын и так несчастен… Надо положиться на волю богов, — наконец решил фараон, — и довериться судьбе.

Пентсуфр пожелал увидеть жрицу Митран. Через несколько минут она уже стояла перед фараоном. Врожденное изящество девушки и спокойная уверенность в себе всегда нравились Пентсуфру.

«Ну чем все же не пара моему сыну?… — мелькнуло в мыслях. — Жаль, что не судьба…»

Он еще какие-то мгновения оставался в своих мыслях, навеянных сомнениями, а потом спросил:

— Как чувствует себя царевна? Есть ли надежда на выздоровление?

— О, божественный фараон! Мои наблюдения, а также мнение великого лекаря сходятся в одном — она не встанет.

— А что Аллей? Так и не отходит от нее?

Легкая тень скользнула по лицу жрицы.

«Вот как?! — подумал Пентсуфр. — Не я один озабочен судьбой наследника. Она любит его, и это хорошо, я найду в ней своего союзника… если нужно будет».

Митран переживала неприятные дни. Возвращение Аллея вселило в нее надежду на возобновление их прежних отношений, она думала о свадьбе, ведь Аллей обещал ей… Но появление Наталис все перечеркнуло в ее жизни. Теперь Аллей ни на минуту не отходил от царевны, никого, кроме нее, не замечал, перестал оказывать ей, Митран, знаки внимания.

Наконец женщина отвлеклась от мгновений забывчивости:

— О, солнечный сын богов!… — начала жрица, но Пентсуфр нетерпеливо махнул рукой, что означало, что он желает поскорее услышать ответ: — Аллей очень привязался к ней, она, надо отдать ей должное, очень красива и мила, только… — Митран замолчала, с трудом подбирая слова. Видно было, что ей тяжело было это говорить.

— Да, да, я слушаю тебя, — Пентсуфр внимательно глядел на жрицу.

— …только зачем наследнику такая подруга?! Что будет через полгода, год? Она не сможет быть женой!…

— Хорошо, Митран, — прервал ее фараон, — с сыном я поговорю. А тебя прошу, — и в голосе его зазвучал металл, — внимательно следить за нею и всеми, кто к ней приближается. Ни один волос не должен упасть с ее головы! Ты за это отвечаешь, — и фараон сделал знак, означающий, что разговор окончен.

Митран, поклонившись, тихо удалилась.

Загрузка...