Наследник Темного Клана 3

Интерлюдия 2

Меньше всего Воробью хотелось встречаться с Пересмешником. И дело было совсем не в раскрытии Ворона и не в том, что их узкое сообщество потеряло своего важнейшего участника и одного из основателей.

По большому счёту, Воробью было плевать на Ворона. Они никогда не нравились друг другу и не скрывали этого. Временные союзники, сражающиеся за одну цель, в которую они искренне верили, — вот кем они были друг для друга. Ни о какой симпатии тут и речи не шло! Честно говоря, Воробей уже давно вынашивал план по убийству Ворона после свержения Императора и захвата власти. Марк Оскуритов и Николай Борзов лишь немногим его опередили…

Для того, чтобы избегать встречи с Пересмешником, у Воробья была совсем другая причина.

Ему было известно, что бойня в переулке привлекла слишком много внимания и слишком многим стоила жизни. Это должна была быть быстрая и короткая операция. Если бы Марк Оскуритов отказался примкнуть к ним, его следовало бы убить прямо там, на месте. Если бы согласился, — то заставить принести Клятву и присягнуть им на верность.

Вместо этого события стали развиваться по неожиданному для заговорщиков сценарию. Выкормыш Тёмного Рода подготовился, привлёк подмогу в лице шавок младшего Борзова и сумел не просто отбиться. Нет, он сумел пленить его, Воробья! Совсем немного, и он бы узнал, кто скрывается под маской. И тогда весь их выстраданный план полетел бы в тартарары…

Хотя… Губы Воробья тронула улыбка. Как бы мальчишка удивился, узнав правду. Пусть он и не дурак, но сейчас он ни о чём не догадывается. Даже не подозревает, как близко находится враг! Ох, какое у него было бы лицо! Увидеть в его глазах ужас, разочарование и страх — вот было бы истинное наслаждение!…

Но сейчас Воробью было не до этого. Впереди тяжёлый разговор.

Именно из-за этого, из-за ошибки, допущенной при захвате Оскуритова, Воробью и не хотелось встречаться с Пересмешником. Глава заговорщиков обладал редким даром использовать чужие недостатки самым выгодным для себя образом. Маленький провал — и о спокойствии можно забыть на долгие месяцы.

Что уж говорить о большом провале…

В этот раз встреча проходила в старой заброшенной башне посреди Питера. Когда-то давно, ещё три столетия назад, её использовали в качестве точки наблюдения жандармов. Стоявшая на самом краю города, башня обеспечивала великолепный обзор и позволяла издалека заметить приближение врага.

Сейчас же город разросся. Башню окружили бесконечные городские трущобы и со всех сторон закрыли многоэтажки и небоскрёбы. Смысл в её прежнем назначении исчез. Она оказалась очередным памятником архитектуры, незаметным и никому не нужным.

Так она и стояла, разрушаясь, пока на неё несколько лет назад не обратил внимание Пересмешник. Он увидел в ней потенциал, выкупил, оформив на фальшивое имя, и сделал из неё одно из убежищ.

Их, убежищ, было много. Запутывая возможное наблюдение, каждую встречу они проводили в новом месте, позволяя себе повторяться на чаще раза в два-три месяца. Возможно, башня была не самым надёжным из их убежищ. Но точно самым оснащённым и любимым!

Вот и сейчас, стоило тенью скользнуть в неприметную дверь башни и мягко заскользить по винтовой лестнице, Воробья охватило знакомое ощущение. Здесь было тепло, уютно и очень надёжно. Так можно чувствовать себя только дома, в изношенных штанах и футболке устроившись на любимом диване вечером пятницы.

А ещё кожа Воробья едва ощутимо чесалась. Так воспринималось ей воздействие множества защитных артефактов. Каждый шаг каждого вошедшего сюда посетителя оказывался под самым пристальным контролем местной системы безопасности.

Пересмешник следил за Воробьём. Отслеживал каждый шаг, частоту пульса, глубину дыхания. Отслеживал и делал выводы.

— Я знаю, почему ты опаздываешь, — раздался голос Пересмешника, стоило Воробью войти в комнату сбора.

— Ну неужели! Не хочешь меня просветить? — Воробей говорил с издёвкой, но внутри всё так и дрожало от волнения.

— Тебе не хотелось приходить. Не хотелось видеть меня, мой осуждающий взгляд, слышать то, что я тебе скажу. Ты не любишь чувствовать свою вину. Ведь так, Воробей?

Воробью стоило большого труда не отвести взгляд. Конечно, он всё понял! Пересмешник всегда всё понимает…

И пусть Воробей и сам чувствовал свою вину в произошедшем, признавать это так просто он не собирался.

— Моей вины здесь нет! Оскуритов подготовился…

— Подготовился⁈ Надо же, как это неожиданно! Он всего лишь знал день, когда ты собираешься напасть. Кто мог предположить, что он примет меры! — Голос Пересмешника так и звенел от мрачного сарказма. — Если он подготовился, твоя подготовка должна была быть ещё лучше…

— Например? Что нужно было сделать⁈

Против воли голос звучал уязвимо. Как будто снова наступило время ученичества и приходится оправдываться перед строгим преподавателем за несделанное домашнее задание. Как легко Пересмешник сумел вызвать это забытое чувство. А ведь казалось, что оно давно ушло. Сгинуло в те ужасные годы, когда было потеряно всё. Когда все, кто был дорог, ушли…

— Не ожидал, что наш разговор дойдёт до этого… Мне казалось, что я говорю со взрослым и сильным человеком. Воином. Мстителем. Одарённым. А ты снова ведёшь себя как много лет назад… — Как и следовало ожидать, Пересмешник считал чувства Ворона без единой ошибки. — Атакующие Руны на стенах. Боевые артефакты в укромных нишах. Наёмники из банд, готовые за деньги сделать что угодно, спрятанные маскирующими чарами. Что угодно из того, что мы уже делали! Но в итоге всё, что было тобой применено, это собственные техники. Сильные, опасные, великолепно разработанные. Но этого оказалось недостаточно…

Он не повышал голос, но великолепно умел давить. Один из множества его талантов.

Против воли, глаза Воробья скользнули в сторону. Выдержать взгляд Пересмешника было невозможно…

Почувствовав, что его слова достигли цели, Пересмешник не стал почивать на лаврах. Он не любил давить без смысла и великолепно знал одно из главных правил управления.

За кнутом должен следовать пряник.

— Были допущены ошибки. Можно было сделать лучше. Это верно. Но всё могло быть куда хуже… Тебя могли захватить…

— И что⁈ — Воробей гордо вскинул голову. Долгие годы были потрачены на освоения контроля эмоций. Но до сих пор это искусство было самым сложным и далеко не всегда помогало. — Они бы всё равно не сумели ничего из меня вытащить!

— И тебе бы хватило смелости Ворона? — Пересмешник изучал собеседника, анализируя каждое движение, каждую мимическую мышцу. — Он убил себя, чтобы не раскрыть наши тайны и не поставить наши цели под угрозу…

Где-то в глубине души Воробью было известно, что на такой подвиг смелости могло и не хватить. Но Пересмешник ждал ответа. Определённого ответа. И Воробей собирался его дать.

— Да! Моя жизнь — ничто. Цель гораздо важнее! Мы зашли слишком далеко, чтобы сдаться так просто…

— Хорошо! Мне приятно это слышать. — Пересмешник улыбнулся. По его лицу было непонятно, поверил он Воробью или нет. — А теперь давай выпьем. Выпьем и поговорим.

Как и всегда, «выпьем» в лексиконе Пересмешника означало чай. Реже — кофе, воду или сок. Но никогда — алкоголь. Обычно Воробью было на это всё равно. Но сегодня, после всего, что произошло, требовалось что-то более существенное. Впрочем, в компании Пересмешника на это «существенное» можно было не рассчитывать.

Ничего, вот закончится этот разговор, и перед Воробьём окажутся все напитки, что он пожелает…

Они разлили чай по чашкам и устроились друг напротив друга. Внимание Воробья привлекла вазочка со сладостями. Что ж, с пряниками и печеньками этот разговор будет куда приятнее!

— Пусть ситуация и развивается не так, как мы рассчитывали, всё не так плохо, как могло быть. Мы по-прежнему живы, а наши личности не известны нашим врагам…

— Думаете, что они не сумеют докопаться до истины? — Зубы Воробья усиленно работали, перемалывая печенье, и поэтому каждый звук давался с трудом.

— Как? У них не будет ни единой возможности! Всё, что я мог, я уже сделал. К тому же Ворон был умён и почти не оставил следов. Никто ничего не поймёт! — Пересмешник говорил уверенно. Сложно было ему не верить. — Ни Император, ни Оскуритов ни на шаг не приблизились к разгадке. Всё, что мы потеряли — это сильного Одарённого и влиятельного дворянина…

— Ага, сильного! — Сколько Воробей ни старался, держать себя в руках было очень тяжело. Пусть Пётр Борзов и был мёртв, взять и сразу перестать по старой привычке говорить о нём гадости было невозможно. — Пётр был слабаком. Да, кое-какими навыками он владел, это факт. Но он вечно боялся замарать руки. Бил исподтишка, использовал големов, стрелял этими своими дротиками… И никогда не вступал в контактный бой! Позиция неуверенного в себе труса.

— Или хитрого стратега, предпочитающего контролировать бой со стороны, — поправил Воробья Пересмешник.

— Ну хорошо, если нравится так считать, то пожалуйста! — Спорить из-за такой мелочи Воробью не хотелось. Обсудить нужно было вещи и посущественнее. — Ну а что насчёт этой его глупости с Литвиными? Мы ведь не просили его пытаться выкрасть сумку Оскуритова. Мы и так брали понемногу, сколько нам требовалось. И тем более мы не хотели убивать его до назначенной встречи!

— С этим соглашусь. Пётр позволил себе больше, чем требовалось. Им руководили личные мотивы. Слишком уж велика была его ненависть к Оскуритовым. — Пересмешнику не нравился тон Воробья, это было видно. Но он давал ему полностью выговориться. — К тому же о его планах мне было известно.

— И вы не вмешивались⁈ — Глаза Воробья налились злостью.

— Не вмешивался. Хотел увидеть, что он будет делать. А он запаниковал, наделал ошибок и в итоге привёл род Литвиных к гибели, фактически подарив все их силы дружественным мальчишке Оскуритову Богатырёвым. Но всё это решаемо. Так или иначе, Ворон был нам полезен. Но мы можем продолжать работать и без него.

— Вы имеете в виду, ждать Бала? Уверены, что Император не передумает?

— Уверен! Конечно, его будут пытаться отговорить. Даже те, от кого этого сложно ожидать. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. — Пересмешник хитро улыбнулся и подмигнул Воробью. Они оба прекрасно понимали, о чём он говорит. — А когда Бал состоится, мы примем все меры, чтобы наше секретное оружие сработало как нужно. Кстати. В ближайшее время произойдёт много любопытных событий. И все они сделают его только сильнее…

— Что вы имеете в виду? — Воробей вскинулся. — Снова что-то скрываете?

— Скрываю! Но скоро всё станет ясно. — Пересмешник улыбался. Ему нравилось водить Воробья за нос. — Ответь на другой вопрос. Есть ли шанс, что мальчишка тебя раскроет?

— Нет! — Ответ Воробья был быстрым и уверенным. — Мой Образ слишком хорош. Он ничего не понял. Кстати о мальчишке Оскуритове. Мы примем в отношении него меры? Он не Император, и теперь, когда он дал свой отказ, я могу убить его в любой момент. Это будет не сложно…

— Сначала я не возражал. Но теперь, когда мы потеряли Ворона, нам потребуется стопроцентная уверенность, что на Балу всё сработает так, как надо. А в этом нам, как я уже говорил, косвенно поможет Марк Оскуритов. Пусть он живёт. До поры до времени. А нас впереди ждёт много интересного…