Наполеон. Книга 1. Путь к славе

ГЛАВА ШЕСТАЯ ЛЕВ И ЛЕОПАРД

Карета несла Штольца всю ночь в сторону Вернона, по направлению к Руану Только сам русский посланник знал, что это уловка — не доезжая до Руана, он должен был пересесть в другой экипаж и двинуться в сторону Брюсселя. Людей для помощи Штольцу у Дюпона после недавних неудач в Париже практически не осталось. Часть он двинул к Руану заранее, чтобы обмануть противника. Еще трое поехали с Карлом Ивановичем, не зная, кто он такой, но получив твердый приказ защищать его до последнего. Увы, в целях секретности эти трое являлись всего лишь наемниками, зато наемниками, неоднократно проверенными, — за плату они готовы были рисковать жизнями.

Штольц привык к опасности давно. Но, въезжая на территорию Франции, куда Западный клан арков предпринял настоящую агрессию, понимал: он будет на виду Спасти могли только отвлекающие маневры вроде визитов в Конвент и предъявления Баррасу и его товарищам самого настоящего секретного ультиматума, официально исходящего из Санкт-Петербурга. Он знал, что эта встреча не останется секретной для агентов арков. Тем лучше — был шанс, что они сбросят одинокого старого дипломата Штольца и его неопытного секретаря со счетов. Увы, кто-то просчитал их шаги, и на Остужева вместе с Хансом и одним из людей Дюпона, везших заветный чемодан для давления на Барраса, совершили нападение. После этого, как ни протестовал француз, Карл Иванович настоял, чтобы Баррас во время их разговора увидел Александра. Это должно было порядком напугать его — Баррас толком не знал, с кем имеет дело, но силу чувствовал нешуточную.

И все же Штольцу следовало уехать из Парижа как можно быстрее, по тайному маршруту, прихватив тот предмет, за которым и прибыл. Лев — фигурка, дающая храбрость, заряжающая этой отвагой целые армии. По легенде, львом когда-то владел сам Александр Македонский. Менее известная часть легенды добавляла, что похоронить себя с пустыми руками, торчащими из гроба, древний царь приказал, чтобы напоследок поиздеваться над арками, которые пытались завладеть предметом. В чьи руки лев попал тогда, неизвестно, а вот теперь, после долгих розысков, он оказался у Штольца. И тот увозил льва из Франции со всей возможной быстротой — слишком много здесь агентов Западного клана арков.

Вместе с тем он увозил и страх за своего отставного секретаря. Александру было всего двадцать пять лет, большую часть из которых он провел под Владимиром, в поместье своего отца. Парень остался весьма неопытным, открытым. Лишь крайняя нехватка Дюпона в людях заставила Карла Ивановича расстаться с Остужевым. Ему горько было смотреть, что большую часть агентурной работы выполняют просто дети — Мари де Бюсси-Рабютен, девочка из древнего аристократического рода, полностью перебитого якобинцами по указке арков, и Антон Гаевский, удивительно талантливый мальчишка, случайно попавший в поле зрения руководителя французского отделения союза.

— Вот и оставил ему в придачу третьего ребенка… — проворчал Карл Иванович по-русски, чем вызвал недоуменный взгляд своего охранника, сидевшего напротив. — Кто же знал, что все так выйдет… Надо искать людей, помогать Дюпону, иначе не сегодня, так завтра Франция будет полностью потеряна.

Лошади бежали всю ночь, и только утром карета свернула на неприметную дорогу, ведущую вокруг Вернона, и докатилась до спящего еще постоялого двора. Штольц в сопровождении настороженного охранника зашел позавтракать. Сонная прислуга не торопилась, время шло, и Карл Иванович начал немного нервничать. В кармане у него, просто завернутая в несвежий носовой платок, хранилась одна из самых ценных вещей в мире. А ведь его отбытие могло быть замечено еще вечером, хотя Дюпон обещал по возможности подстраховать отъезд.

— Нельзя ли поскорее! И завтрак нам нужен не на двоих, а на четверых! — раздраженно напомнил он слуге, разливавшему кофе. — Еще два моих человека заняты с лошадьми!

— Я вижу, и там не торопятся, — пробурчал охранник, которому передалась нервозность Штольца. — До места встречи еще далеко. А на этих захудалых постоялых дворах постоянно задерживают!

— Если нет хороших лошадей, посмотрите на наших. Может, и доберемся? — предложил посланник. — Только не накормили бы их уже от пуза, не побегут ведь…

— Я не могу вас оставить. — Охранник пил кофе, держа свободную руку под курткой. — Это приказ.

— Тогда идемте вместе! — Штольц вскочил и расплатился за завтрак, который даже еще не подали. — Черт с ней, с едой. Главное — лошади.

Все оказалось худо, как в глубинке России, вот только грамоты русского посланника никакого действия не возымели. Лошади у сонного хозяина были, но их требовалось подковать, не говоря уже о том, что выглядели они ужасно. Тех, на которых Штольц приехал, успели напоить.

— Может, дать ему денег? — спросил Карл Иванович у старшего охранника. — У вас ловчее получится.

— Денег? — растерялся француз. — Да он просто деревенский идиот, чем тут деньги помогут? Нет у него лошадей.

— Проклятая страна! — по-русски выругался Штольц. — У нас хоть за деньги что-то получишь!

Он приказал запрячь своих лошадей, усталых и напоенных. Хозяин начал упираться и даже призвал на помощь слуг и домочадцев. Пришлось показать им пистолеты, но даже после этого тот продолжал браниться и выглядел крайне оскорбленным.

— Да что же ему надо-то?.. — кипятился Штольц. — И не взяли ничего, и за завтрак заплатили, которого нам так и не подали! Идите есть мой завтрак, мсье, я угощаю!

Вдруг прямо у него над ухом раздался выстрел. Старший из охранников — имена они не сообщали, руководствуясь указаниями Дюпона, — пустил пулю хозяину прямо в грудь и тут же заслонил собой Штольца. Привычный к таким оборотам Карл Иванович также выхватил оружие, повернулся и успел опередить целившегося в него из солдатского ружья сына отныне покойного хозяина.

— Что за черт?!

— Я ошибся насчет деревенского идиота! А еще точнее, мсье, он и идиот, и предатель! — Охранник затащил его за карету, где они перезарядили оружие. — Посмотрите, что они успели сделать с левым задним колесом! Подпилили половину спиц!

— И что это значит? — Штольц осторожно высунулся и тут же спрятался обратно — из постоялого двора по ним стреляли.

— Все что угодно, мсье! Может быть, решили нас ограбить и убить, в наши дни это дело житейское, особенно в провинции. А может, что-то гораздо худшее!

— Надо уходить верхами! — Штольц выстрелил в стоящего у окна слугу с мушкетом, но, кажется, не попал. — Доберемся как-нибудь!

— Нас перебьют, пока будем распрягать лошадей! К тому же мы без седел. — Охранник цепко держал Штольца, пока двое его товарищей вели перестрелку. — Попробуем вдвоем добежать вон до того кустарника, нас прикроют. Потом прикроем их.

— Постой… Проклятье, отвернись!

Штольц достал фигурку льва. Предмет был закреплен на цепочке, и спрятать его под рубашку оказалось делом пары секунд. Теперь оставалось проверить, поможет ли им фигурка — в обычное бандитское нападение Штольц не верил, а значит, враги скоро получат подкрепление.

— Вот что мы сделаем! — закричал он, чувствуя, как немолодое уже сердце забилось ровнее, как распрямились плечи. — Это же просто деревенские канальи, обнаглевшие во время хаоса! Это не воины! Вчетвером мы перебьем всех, кто не убежит, возьмем седла и спокойно сядем на лошадей! Кто со мной?!

До этого постоянно оглядывавшиеся в поисках путей отступления наемники ответили восторженным ревом. С заряженными пистолетами по команде Штольца они поднялись в полный рост, дали залп и в клубах порохового дыма кинулись вперед, вытаскивая сабли. У Карла Ивановича таковой не имелось, но он подхватил мушкет, который выронил убитый, и вторым ворвался в постоялый двор. Первым шел старший из охранников — он продолжал выполнять долг, прикрывая Штольца, но с утроенной храбростью.

Бой длился недолго. Потеряв четверых, противники бежали через окна и конюшню. Чувствуя переполняющее его желание и дальше вести своих людей только в атаку, Карл Иванович снял с шеи цепочку.

— Найдите седла, скорее! Счет идет на минуты!

Он был прав, хотя и у противника дела шли не слишком хорошо. Колиньи кинулся в погоню верхом во главе десятка своих людей, оказавшихся под рукой. Хозяева многих постоялых дворов и еще некоторые люди на дорогах из Парижа имели определенные инструкции, в том числе описания путников, о которых надо было не только немедленно сообщить, но и задержать, а при необходимости убить. Однако Штольц успел бы доскакать до места встречи и отправиться к Брюсселю, если бы Колиньи не удалось перекупить хозяина гостиницы, где остановился Карл Иванович. Того самого, которому уже щедро заплатил Дюпон. Плата за переуступку верности оказалась чрезвычайно высока — красавица графиня Бочетти. Ей хозяин и сообщил об отбытии Штольца. Установить направление, в котором он уехал, было куда проще.

Ныне покойный хозяин постоялого двора тоже узнал Штольца и отправил младшего сына навстречу погоне. Но мальчик не успел добраться до большой дороги, идущей через Вернон, раньше, чем туда уже проскакал отряд Колиньи. Они могли разминуться: четыре всадника на усталых лошадях и опередившая их погоня. Но Колиньи, чьи глаза сейчас горели двумя разными цветами, владел не только предметом, но и кое-какими врожденными способностями.

— Остановитесь! — проскакав Руан, он резко осадил своего жеребца. — Дайте подумать…

Тяжело дыша после нескольких часов бешеной скачки, он снял с шеи шнурок с серебристой фигуркой леопарда и повесил его на луку седла. Ему казалось, что наличие предмета мешает ему прислушаться к своим ощущениям. И Колиньи почувствовал: Штольца не было впереди. Странное чутье часто помогало ему избежать проблем, а сейчас говорило: кто-то очень опасный сзади. И этот кто-то — именно Штольц.

— Он надел его! — прошептал Колиньи, счастливо улыбаясь. — Лев с ним. Эй, друзья, а кто знает: есть другая дорога на Руан? Или, может быть, обходная, вокруг Вернона?

Спустя минуту они уже скакали навстречу группе Штольца. Теперь Колиньи не чувствовал опасности, но знал: русский дипломат просто положил фигурку льва в карман. И он наденет ее снова во время столкновения. Именно поэтому Колиньи отстал и двигался последним. Что, впрочем, не помешало ему, едва завидев впереди четверых медленно едущих всадников, закричать:

— Вперед, мои герои! Просто убейте их всех!

Сам он по-прежнему скакал в арьергарде и чуть сбоку, чтобы видеть врага. Нащупывая спасительную фигурку леопарда, Колиньи видел, как грузный Штольц что-то надел на шею. Почти сразу трое его спутников приободрились и, изо всех сил понукая лошадей, понеслись навстречу врагам. Загремели пистолетные выстрелы с обеих сторон. Сразу три человека Колиньи покинули седла на всем скаку, и лишь один охранник Штольца, раненый, обхватил шею коня, но все еще пытался гнать его вперед.

— Леопард против льва! — Колиньи выстрелил, целясь в несущегося впереди Шульца, но промахнулся. — Тогда попробуем вернее!

Вторую пулю он послал в шею лошади и в этот раз был точен. Конь взвился на дыбы, сбросив с себя Штольца с разряженными пистолетами. Сверкнули выхваченные из ножен сабли, и противники сшиблись прямо над катившимся по земле обладателем льва. Он бы непременно погиб, если бы два его бойца не вступили в отчаянную, неравную рубку с нападавшими. Это было невероятно, но один за другим люди Колиньи падали.

— Проклятье! — Колиньи снова схватился за пистолеты, все еще не вступая в бой. — Да пристрелите же их кто-нибудь!

Одного он прикончил сам, заехав сзади и спокойно всадив пулю в спину врагу. Тот вывалился из седла, но на его лошадь вдруг, совершенно неожиданно для Колиньи, с невиданной для его грузного тела легкостью прямо на ходу запрыгнул Штольц с окровавленным, разбитым лицом, с подобранной саблей в руке и бешеными глазами. Снова заряжать пистолет времени не было, и Колиньи выхватил саблю. Прямого боя избежать не удалось.

Они сшиблись один на один, пока последний из охраны Штольца яростно отмахивался клинком от трех противников. Колиньи, благодаря леопарду куда более быстрый, увернулся от сабли русского, но и нанести удар не смог — будто ослабла рука. Штольц развернул коня, помчался на врага, а тот погнал свою лошадь прочь. Одного раза хватило, чтобы Колиньи понял: его собственная храбрость встала на колени перед отвагой льва. Шестое чувство, чувство опасности, кричало: прочь отсюда!

Но Колиньи не был бы собой, не умей он иногда пойти наперекор собственным ощущениям. Один из его парней успел перевязать свою раненую руку и теперь, зарядив пистолет, целился в последнего из наемников Дюпона. На всем скаку Колиньи выпрыгнул из седла, отбросив в сторону саблю, и упал на раненого, вцепившись в пистолет. Ему был крайне нужен этот заряд.

Прыжок вышел нечеловечески точным — спасибо леопарду! Вырвав оружие и прокатившись по траве, Колиньи успел встать на колени прежде, чем к нему подскакал Штольц. Отчаянно хотелось бежать, ползти, просить пощады… Двумя руками француз поднял пистолет, успев подумать, что осечка для него означает мгновенную смерть. Но осечки не произошло.

Даже получив пулю в грудь, Штольц не остановил могучего замаха и зарубил бы негодяя, не обладай тот волшебным предметом. Гибкий, словно кошка, быстрый, словно змея, Колиньи вывернулся из-под самого клинка. А вот Карл Иванович, не сумев остановить инерции собственного удара, грузно упал в траву. Едва не визжа от продолжавшего одолевать его страха, Колиньи кинулся к нему. Не чтобы добить — чтобы сорвать с шеи цепочку с фигуркой.

Почти в тот же миг победно вскрикнули двое оставшихся в седлах его подчиненных. Последний из людей Штольца погиб. Колиньи поднял руку к солнцу и смотрел на льва, раскачивающегося перед самыми глазами. Это была не просто победа, это было начало множества побед.

— Как же мы вас прижали, господа защитники рода людского, что больше охраны вы Штольцу выдать не смогли? — Он не мог наглядеться на трофей. — Хотели отправить его в Россию? Нет, русским войскам в Париже не бывать никогда!

— Колиньи, зачем ты служишь им? — прохрипел Штольц.

— А зачем ты сопротивляешься им? — рассмеялся счастливый победитель. — Оба мы просто играем в самую интересную игру на свете. Ох, прости, ты свое уже отыграл! Арки вовсе не так страшны, как тебе казалось. Зато, помогая им, я на той стороне, которая чаще выигрывает! Я банкую, мсье Штольц.

— Ты не понимаешь… — Штольц истекал кровью. — Они хотят погубить все…

— Арки говорят иначе, мой милый друг. — Колиньи поднялся и аккуратно спрятал предмет. — Кому верить? Я предпочитаю — им. Они больше платят, ха-ха-ха! Так, друзья мои, кто еще остался жив! Мы уезжаем. Легкораненые — с нами, прочих перевяжите, и пусть лежат тут — вот-вот должна подъехать подмога, они и заберут всех. Наших противников, понятное дело, ни перевязывать, ни забирать не надо. Все, дайте же мне коня! И прощай, Штольц. Я до последнего не верил, что именно ты приехал за львом.

— Как вы узнали, что лев будет здесь?..

— Не надо быть таким наивным, мой милый. — Колиньи с новыми силами, которые дарует победа, вскочил на подведенного коня. — И не скажу я тебе ничего, и задержать нас у тебя не получится. Смотри в небо, Штольц, и думай о своем — нет, вашем проигрыше. Все, после этого вам уже не подняться. Прощай!

— Может быть, добить его? — предложил один из спутников.

— Это мелко, приятель. Учись делать широкие жесты: возможно, Штольц еще дождется своих друзей и сможет попрощаться. — Колиньи пришпорил коня. — А мне бы этого хотелось! Пусть скажет им, кто был здесь! Пусть колесо закрутится быстрее!

Шестое чувство, чувство опасности, слегка кольнуло его, когда Колиньи произнес эти слова. Захотелось вернуться и все же прикончить Штольца, но победа звала вперед. Он лишь с усмешкой помотал головой, отвечая своему чутью, и помчался дальше с трофеем в кармане.

Прошлым вечером засидевшийся в посольстве Остужев по пути домой обнаружил у себя в кармане невесть откуда взявшуюся записку. Там было одно только слово: «Дюпон» и неизвестный Александру адрес. Когда Остужев добрался до квартиры, указанной в записке, то едва не упал на залитом кровью полу. За полчаса до его прихода на тайную берлогу Дюпона напали выследившие ее агенты Колиньи. Мари как раз заканчивала перевязывать француза, а чтобы подойти к кровати, на которой тот лежал, Александру пришлось переступить через два трупа.

— Колиньи! — вскричал Дюпон и ударом кулака разбил изящный прикроватный столик. — Все-таки Колиньи! И, может быть, не он один. Проклятье, он обыграл нас. Сам погнался за Карлом, но и ко мне успел прислать людей. Конечно, если лев у Штольца, то кто, как не я, мог ему его передать! Мари, девочка, ты теперь тоже в большой опасности.

— Подумай о себе, — проворчала Мари, зубами разрывая еще одну рубашку. — Я-то всегда смогу спрятаться.

— Надо скакать за ним! — Дюпон попытался сесть, но со стоном повалился обратно. — Мне не доехать, Мари не очень хорошо умеет шить. А если шов разойдется, то… Остужев, в шкафу есть Библия. В ней тайник, там деньги! Бери все и запиши адрес! Это трактир.

— Куда мне скакать?! — закричал Александр. — Карл Иванович в опасности?! Я немедленно направляюсь к нему!

— С Колиньи будут его люди, Остужев. Один ты обречен, ты ведь никогда не сражался. Если хочешь помочь Штольцу — делай, как я говорю. Ночь, черт возьми! Но есть шанс успеть. Купи на эти деньги человек десять. Кого — тебе подскажет хозяин трактира, если сообщить, что от меня. Будь осторожен, Остужев, и главное — привези льва!

Сам не свой, Александр схватил деньги и, твердя адрес, побежал в трактир. Он нанял лишь четверых — тех, что оказались неподалеку. Потом пришлось бежать за хорошими лошадьми, снова платить. Лишь под утро маленький отряд смог покинуть Париж. Конечно же, они не успели.

Прискакав на место короткой битвы примерно через два часа, Остужев застал Штольца живым. Карл Иванович еще дышал, но жизнь покидала его с каждым вздохом. Сознание он потерял уже давно. Александр потащил было его к коню, но из раны так хлынула кровь, что юноша остановился и заплакал. И тогда Штольц открыл глаза.

— Саша?.. — еле слышно прошептал он. — Саша, уезжай.

— Это Колиньи, да? — всхлипнул Остужев. — Все будет хорошо, Карл Иванович, я вас перевяжу, и мы поедем, и… Что вы стоите?!

— Мсье, не стоит делать этого, — сказал старый солдат с сабельным шрамом на лбу. — Мы лишь продлим его мучения. Не то что до Парижа, до Вернона его не довезем. Парни, что там?

Еще трое таких же ночью найденных наемников осматривали место.

— Много крови, много следов копыт! Три трупа. Больше ничего.

— Саша, уезжай… — хрипло повторил Карл Иванович. — А если останешься, будь готов к такому концу… Подумай, Саша.

— Я отомщу! — пообещал Остужев, почти не слыша его слов. — Я сам убью Колиньи, клянусь!

Штольц сказал что-то еще, неразборчиво, потом вдруг приподнял голову и из последних сил сжал руку Александра. Он и не почувствовал этого слабого движения пальцев.

— Лев! — умирающий вспомнил самое главное. — Лев! Не отдайте им льва, иначе они станут непобедимы! Аракчееву лично в руки льва…

— Что лев, Карл Иванович! — Александр опустил голову Штольца на траву. — Что теперь мне до какого-то льва…

— Лев… — уже в бреду бормотал Штольц. — Только бы льва… Самое главное…

Спустя минуту солдат тронул Александра за плечо.

— Все, — сказал он. — Ну, хоть проститься успел. Теперь надо его забрать и убираться отсюда другой дорогой, через Вернон. Иначе полицейские, что на постоялом дворе разбираются, и нами займутся. У мсье Дюпона всегда главное условие: никакого шума.

— Все в тайне… — Остужев взял себя в руки и закрыл Карлу Ивановичу глаза. — Вся его жизнь — тайна.

— Вот и смерть должна стать тайной. И нам, пожалуйста, не надо ничего рассказывать. Наше дело — сторона, Дюпон заплатил, мы сделали. Пора.

Забрав тело Штольца, они, стараясь не вызывать подозрений, не спеша вернулись в Париж. Остужев все вспоминал слова умиравшего шефа: сначала тот приказал возвратиться в Россию, потом — отыскать похищенного льва и отдать Аракчееву. Значит, следовало так и поступить. Отношения с Бонапартом, равно как и распоряжения Дюпона, его больше не волновали. Нужно было сделать лишь две вещи: убить Колиньи и отыскать льва, чтобы увезти его в Россию. Но это Александр поклялся себе совершить обязательно.

Неподалеку от квартиры Дюпона их встретила Мари. Она сказала пару слов наемникам, и те сразу куда-то двинулись вместе с телом. Александра она прихватила за стремя.

— Сочувствую твоему горю, но не забывай: у нас есть дело.

— Сначала я должен похоронить Карла Ивановича! — возразил Александр.

— Некогда! — жестко ответила Мари. — Тело отвезут в российское посольство — как будто нашли на улице. Ограбление, обычное дело. Иначе нельзя. А тебя срочно зовет Дюпон, он теперь по другому адресу. Под утро была еще одна атака.

Вместе с Мари Остужев отправился к Дюпону. Служить ему он не собирался, но другого способа отыскать льва не видел. Только француз понимал, что за игра происходит в городе, кто друзья и кто враги. А главное, он мог подсказать, где найти Колиньи.

— Штольц мертв, лев похищен? — с ходу предсказал Дюпон, едва завидев Остужева. Теперь у француза и голова была перевязана. — Что ж, это только моя вина. Но больше мне просто некому было это поручить — они убили всех!

— Мсье Дюпон, мне необходимо найти Колиньи, — твердо сказал Александр. — Прямо сейчас.

— Хорошая идея! — мрачно усмехнулся Дюпон. — Вопрос только, где его искать. Я нанес несколько ответных ударов, устроил пару ловушек, но мерзавец в них не попался. Что ж, по крайней мере, он тоже потерял несколько человек. Но мои финансы не безграничны, а действовать я могу только с помощью наемников, которых, черт их возьми, так легко перекупить. Зато у Колиньи за плечами вся казна английской короны!

— Меня это не интересует, — сухо ответил Остужев. — Мне необходимо найти Колиньи и отомстить.

— Отомстить? — Дюпон покачал головой. — Чтобы отомстить за Штольца, надо убить не Колиньи… Вполне возможно, что его вовсе не стоит трогать. Его мы теперь хотя бы знаем, а выявленный враг лучше тайного. Впрочем, я готов лично его придушить. Но именно сейчас ничего не получится. Если он в Париже, то окружил себя такой охраной, что нам не подобраться. В его распоряжении теперь все ресурсы, ведь у него лев! Арки выполнят любую его просьбу.

— Плевать на арков! — взвился Остужев, вызвав осуждающий взгляд Мари. — Плевать на его охрану! Хватит! Ночью я не поехал один, промедлил, послушавшись вашего совета, и поэтому опоздал и не спас Карла Ивановича! Больше я так не поступлю! Скажите просто, где мне искать, и я уйду!

— Не кричи так. — Дюпон поморщился и тронул бинты на голове. — Если ты вдруг забыл, напоминаю: я твой начальник. И стал им по воле Карла. Если чтишь его память, слушайся меня. Ты уже один из нас. Я ищу Колиньи, — добавил он спокойнее. — С утра ищу. Лев при нем, если бы удалось схватить его на въезде в Париж… Я почти уверен, что он здесь. Но где?

Остужев в бессилии опустился на стул и понурил голову. Оставалось только ждать вестей от лазутчиков Дюпона. Мари куда-то несколько раз уходила и в своей манере незаметно возвращалась. О Дюпоне она заботилась нежно, как об отце. Вечером девушка приготовила ужин. Покормив Дюпона, который сам едва мог шевелиться, Мари поставила тарелку перед Остужевым. Он даже не посмотрел на еду.

— Нет, друг мой, тебя я с ложечки кормить не стану, — фыркнула она. — Мы недостаточно близко знакомы. А еще, Александр, хочу тебе сказать одну вещь. Ко всему можно привыкнуть. И к гибели друзей — тоже.

— Ты не знаешь, каким чудесным человеком был Карл Иванович… — простонал Остужев. — Мари, он научил меня всему, что я знаю.

— Ты должен понимать, что сейчас он приказал бы тебе поесть. — Мари присела рядом. — Клод задремал, а ведь собирался рассказать тебе о предметах. Они не только меняют цвет глаз.

— Что же еще? — без особого интереса спросил Александр.

— Они меняют человека. Один предмет позволяет стрелять без промаха, другой — повелевать людьми, третий сделает тебя сказочно прекрасным в глазах женщин. У каждого свое свойство.

— Начинаю понимать, — поневоле Остужев оживился и поднял голову. — А какое свойство у льва?

— Он вселяет в обладателя смелость. Но не только в него. Солдаты, целая армия, которая его окружает, пойдут на подвиги ради победы. — Мари вложила ему в руки нож и вилку. — Ты ведь читал, наверное, про удивительных полководцев? Никогда не удивлялся — как это получилось, что македонцы сидели в своей Македонии, ничем особенным от других греков не отличались, а потом вдруг завоевали и Грецию, и еще половину мира?

— Ты думаешь, у Александра Македонского была эта фигурка? — Остужев задумчиво отрезал кусочек бифштекса. — Вообще-то он гениальный стратег. И еще он, кажется, придумал ходить в бой фалангой.

— Ну да, — усмехнулась Мари, — великое изобретение! До него никто не мог придумать. И выставить свою фалангу против его — тоже никто не догадался. Македонцы бились как герои, каждый, потому что их вел за собой лев. Понимаю, в это трудно поверить. Какая-то блестящая игрушка… Ты до конца осознаешь силу предметов, только когда увидишь, как они действуют. Но пока про льва: как ты думаешь, что случится, если в Европе появится полководец, обладающий львом?

— Да какой из Колиньи полководец? Он же коммерсант.

— А при чем здесь Колиньи? У Колиньи лев работать не будет, он взят силой. А артефакт сохраняет работоспособность, только если передан новому владельцу добровольно, а не отнят или украден. Но вот если Колиньи подарит фигурку кому-нибудь из своих соратников, да не абы кому, а хорошему военному..

— Никто не устоит? — спросил Остужев с полным ртом. — Новый хозяин завоюет мир?

— Да не он! Арки завоюют мир. А люди даже не поймут.

— Но почему арки сами не могут этого сделать, если у них есть эти предметы? Зачем им люди?

Я не встречалась с арками. — Глаза Мари блеснули, и стало понятно, что ей бы очень этого хотелось. — Клод говорит, что предметы, видимо, на них не действуют. И еще есть некоторые причины, по которым они предпочитают делать все руками людей. Предметы — вот их главный козырь. За предметы люди готовы отдавать жизни, совершенно не понимая, что ими лишь пользуются. Останься с нами, Александр. Хотя бы чтобы отомстить по-настоящему этим нелюдям.