Наномашины, Король Чудовищ! Том 12

Глава 3

Никогда бы не подумал, что снова придётся это пережить.

Но имеем что имеем.

— У неё схватки! Быстрее в родильную! Где доктор⁈

— Дыши дорогая, дыши! Терпи! Я с тобой, всё хорошо!

Кого-то в коридоре рожают.

«Мда-а-а, ёпте…», — я задумчиво чесал сыпь на жопке, — «Дежавю какое-то…»

Я лежал и смотрел на потолок. Делать было нечего — только страдать. Рой, конечно, пытался скрасить мою скуку всякими книжками, учебным материалом и виртуальными голографическими развлечениями, но помогало не особо.

Ну спасибо хоть игрушки над кроваткой убрали — у меня от них детская травма осталась, после того как батя их три раза вешал, и все три раза они мне падали на лицо.

— Где⁈ Где Миша⁈ — услышал я суету от главного суетолога моей жизни.

В палату, где я лежал, врывается мама! Вроде бы такая миниатюрная женщина, но за любимого сына она готова порвать, и я уверен, если понадобится — силы она найдёт! Это-ж мама. У них для детей всегда где-то в загашнике сила Архонта припасена.

Так было и сейчас — судя по её лицу, одно неверное слово от медперсонала, и они попадут под маленькую горячую ручку.

Медсестрички нервно указывают на кроватку. Мама быстрым шагом подходит, заглядывает и… едва не бледнеет. Она открывает рот и, не веря, смотрит на меня долгих десять секунд, будто сверяется, я или не я! Но судя по ползущим на лоб глазам — всё же полностью я.

— Вы… вы что наделали?.., — прошептала она, отшатываясь и всё же чуть бледнея, — Вы зачем мне… сына… скукожили?..

Я лежал в кроватке как в старые добрые времена и смотрел на наклонившуюся маму. И впрямь… дежавю…

— Гугу! — замахал я ручками.

— Сыночек… какой ещё гугу?..

— Гага.

Мама ахнула, схватилась за голову и на дрожащих ногах села на подставленный медсестрой стул.

Дверь открывается и входит… Альберт! Пам! Неожиданное появление! Он вскидывает брови, оглядывает Анну, меня и хмыкает.

— Знаете, дежавю. Вас съёмки в детской рекламе не интересуют? Говорят, там богатая девочка тоже на место претендует, ха-ха! — подходит врач, — Будет забавно если вы пойдёте записываться в тот садик к той же директрисе. Возможно она помрёт от инфаркта. Проверьте.

— Вам смешно?.., — прошептала мама, медленно поднимая на него голову, — Вам смешно⁈ Мой десятилетний сын стал годовалым малышом! А это точно он, я его мордочку из миллиона узнаю! — повысила она голос, — А вам смешно⁈

— Ну… есть немного, — виновато чешет он затылок, — Михаэль, не терроризируй мать.

— Вадно, халасо, — пролепетал я детским голосочком.

Мама ахнула, ещё шире распахнула глаза и резко повернула голову! И будто вот именно это её удивило больше всего, ведь именно сейчас она реально побледнела и, кажется, поплохела. Альберт реагирует моментально, подходит, и позеленевшей рукой касается её плеча, наполняя целительной магией и возвращая краску лицу, и утекающее сознание!

Медсестра быстро открыла окно и побежала за нашатырным спиртом, а в палату зашли ещё люди: папа, прадед, и… прабабушка. Живая. Здоровая. С яркими голубыми глазами, прямо как у моей мамы.

Исцелённая от проклятья вечного сгорания.

Спасённая мной.

— Ну, вот вся семья в сборе, — хлопнул в ладоши Альберт, — А теперь, прошу, присаживаться — тема… мягко скажем обширная. Итак… — вздыхает, — Михаэль откатился до возраста годовалого малыша. Но-о-о-о… как в том анекдоте: «Есть нюанс».

Я лежал в кроватке лучшего госпиталя Нео-Москвы. Увы, меня пока не отпускали. Да и это даже не госпиталь, сколько личная больница для самых важных людей Империи. Здесь и Храмовники лечатся, и иностранные принцы с принцессами, и все остальные важные писи бумажные. Короче, всё равно что дворец для больных!

Лежал тут и я. В кроватке для малышей, да.

Ведь я теперь снова малыш.

— Михаэль, здравствуйте, — заходит красивая медсестра-нянька, — Обед. Что первым подать? Бутылочку, бутылочку или… бутылочку?

Смотрю на неё. Хм… их тут трое ко мне захаживает, и у этой самые…

— Титю! — потянулся я ручками.

— Простите, но Альберт запретил — вы меня высосите. Да у меня и нет ничего, — улыбается она.

Я фыркаю и закатываю глаза. Ну и зачем такие бидоны тогда?.. Трата потенциала!

С огромным трудом, сквозь боль и слёзы я сажусь на попу, беру в одну руку пульт, во вторую бутылочку с кристаллической энергетической смесью, включаю телик и делаю вид что пью пиво.

Так, ну давайте ёпте, чё там у вас? Футбик мне покажите, настроение кого-нибудь матами покрыть, я-ж лучше разбираюсь.

— Эксперты со всего мира подтверждают — это Мировое Древо, — я попал на канал новостей, — Сожжённое ранее Ведьмой Апокалипсиса, теперь же оно проросло вновь. Передаём слово эксперту, историку и магу пространства — Яне Цист!

— Здравствуйте, с вами Яна Цист, — кивает девушка у подножья Олимпа, — Я нахожусь у верхней точки Иггдрасиля на Земле, а точнее, у её начала. Как вы можете видеть — тысячи людей стекаются сюда чтобы узреть, не побоюсь этого слова, настоящее ЧУДО. Полупрозрачное, зелёное, ещё до конца не распустившееся, Мировое Древо пронзает как гору, так и Небеса с Бездной, уходя корнями сквозь всю нашу планету словно стрела! Теперь здесь всегда будет зелёный оттенок полярного сияния, и я уверена, туристическая ценность места возрастет — как для паломников, так и для туристов — теперь больше причин подниматься на Олимп! Но что это значит для обычных людей? Как теперь вообще повернётся наша жизнь?.. Давайте разбираться.

Я допил бутылочку. На вкус довольно странная жидкость — вроде и молоко, но там так много перемолотых энергетических кристаллов, что похоже на какую-то мятную кашу. Благо я теперь Обжорство, и мне землю посахари, я всё сожру.

Но увы, от такого быстрого поглощения детское тело дало о себе знать — у меня началась икота. Если не постучать по спинке — заболит животик! Нянька это знала, поэтому…

— Ух, какой аппетит! — услышал я голос Лунасетты.

— Уа! — чуть не подскочила медсестра, — П-принцесса⁈ Что вы… ой, простите, Ваше Высочество! Я вас совершенно не…

— Молодец, молодец. Оставь нас. Приказ.

— Как прикажите! — поклонилась перепуганная грудастая деваха, затем поклонилась мне, и поспешила выйти.

Да уж, порой забываю, что Лунасетта реально принцесса всей страны, и ей надо подчиняться, так-то.

*Ик*, — забавно икая, я не сводил глаз с девочки. Она убедилась, что никого нет, выдохнула, закрыла дверь на замок изнутри, — зачем тут замок изнутри ваще, это же палата для младенцев, как они закрываться-то должны, — и резко схлопнула зонтик. Пам! Тут же появляется вторая девочка! Ушастая.

Две сестры неожиданно настигли беспомощного бывшего мужа! Алярм! Спасайте!

Я попытался уползти, но вместо этого лишь закряхтел и насупился. Ой-ой, газики пошли. Животик болит!

— Зай, давай ты. Ты раньше родилась, видела как меня постукивали, — сказала Лунасетта.

— Ха-ха, оки! — хохотнула Луна-Зайка и подошла к моей кроватке, — Ну давай, миленький, пора избавляться от газиков.

— Не тлогай, я больсой! — замахал я культяпками.

— У-ух, и правда, тяжёленький какой! — Зайка меня подняла, обняла, и начала покачивать, похлопывая по спинке.

Детский организм дал своё, и… я отрыгнул газики.

«Боже… какой позор…», — хотелось зарыться под землю, — «Добейте меня…»

Лунасетта внимательно и с интересом за мной наблюдала, а когда её сестра закончила нянчиться, не выдержала и…

— О-о-ой, ну какой он милааашный! *Муа-муа-муа!*, — она начала чмокать меня в щёку!

— Да-да! *Муа!*, — и Зайка тоже, уже в другую, и пушистыми губками!

Меня зацеловывали со всей сторон во все мои пухлые карапузьи щёки!

— Ува-а-а, та я не лебёнооок! — я задрыгался и закрутился.

— Ха-ха, надо пользоваться, пока дачи дать не можешь!

Сестрицы засмеялись с моей реакции и положили меня обратно, со сплошь краснющими и влажнющими щеками. Второе в основном от мокрого заячьего носа.

Что, к слову, прямо говорит о природе маски — ни черта это на самом деле была не маска, а реально морда, которую просто можно снять! Она реально наполовину зайчиха! Я целовался с фурри-зайчихой! И мне понравилось!

«Ува-а-а-а!», — я схватился за голову и задрыгался, — «Да хотя чем я лучше… я же теперь тоже фурри…»

Да я даже король всех фурри, получается.

— И школько вы обо вшём жнали?.., — пробубнил я, глядя на них.

— С самого начала. Поэтому все эти тайные махинации и были нужны, Миша. Просто… если бы не они, проснулся бы Зверь, а не Терра. А любила я именно Терру, — вздохнула Зайка, — Ну и я тут не одна! Мы хоть и не видим глазами друг друга, но всё чувствуем и понимаем, и Лунасетточке нравился именно Миша — ей нет дела до Терры. Так что в наших интересах было не дать тебе потеряться!

— Не злишься же? — чуть виновато спросила Лунасетта, — Мы правда хотели лишь тебя спасти. Пробуждение было неизбежно, но вот Зверя или Терры… на это мы пытались повлиять.

— И потому тебя обманывали и скрывали…

Я хмуро на них посмотрел. Забавно, наверное, видеть такого злого и разумного карапуза в люльке, но близняшки понимали всю серьёзность ситуации, а потому покорно замолчали, не улыбаясь и не прерывая моих размышлений. Луна же, которая Зайка и вовсе решила снять свою маску, чтобы показать серьёзность раскаяния — она буквально предстала передо мной в самом уязвимом состоянии. И теперь передо мной стояли две близняшки, только с разной длиной волос и разными глазами.

Вот только… а что сказать?

За все прошлые косяки мы уже ругались, и они извинялись. А за превращение в Зверя? Да меня этим из могилы вытянули! Если бы не вся эта многоходовка — я бы в любом случае рано или поздно обретал форму чудища, вот только либо сохранял рассудок, либо нет. И все действия как минимум Зайки были нацелены именно на первое.

Конечно, всегда можно злиться, что меня держали в неведении, но… тут нельзя было НЕ держать. Иначе ЗвЕрЕю.

— Больсе никаких секлетов? — хмуро спросил я.

— Никаких! — помотала головой Луна-Зайка, — У меня был план ровно до этого момента! Что дальше… даже не знаю, — растеряно огляделась она, — Ну… годовалый муж с бутылочкой в планы точно не входил. Да и как жить дальше не знаю. Я же… всю жизнь твоему возвращению посвятила, и редко что делала вне этой цели. Наверное, буду учиться жить. Больше секретов у меня нет. Я в целом… больше ничего не знаю. Для меня это новая жизнь, — и она улыбается.

Улыбкой столь невинной и растерянной, что я просто не мог её как-то загрузить, обвинить или послать куда подальше. Да и хотел ли? Наверное нет. Просто не хотел. Мне как лень, так и причин я много не вижу.

Ай, плевать уже. Если замечу что-то подобное, то тогда точно всё. Устал от этих многоходовок. Но с учётом моего спасения и обуздания Зверя, я прощу им прошлые заслуги. Новые уже нет.

— Ватно, площаю, — вздыхаю.

Сестры переглядываются и улыбаются от облегчения.

— А ти… не лождалась, пока не лодился я? — спросил я Луну.

— Ага. Была мертва и терпеливо ждала твоего возвращения, — улыбается она.

— Но ви зе сталсе меня…

— Я родилась чуть раньше Лунасетты. Технически — я родилась до рождения! Из-за этого Лунасетта перегоняла возраст. Ну ей и поставили дату раньше. А я и вовсе юридически не существую.

— Слозно…

— Угу, вообще запутано, ха-ха! Спасибо папке. Твои вот приняли перерожденца, мои вот… не захотели, — вздохнула она, — Впрочем, из-за Лунасетточки я тоже начала молодеть разумом. В итоге мы с тобой очень похожи, Террочка. Мы трое — просто странные, умные не по годам дети. Хотя обычно в нашем возрасте перерождённым уже тридцать.

— Ага, не по нашлышке жнаю, — качаю головой.

На самом деле хорошо, что они зашли, ибо у кого если не у них выпытывать подробности произошедшей чертовщины⁈

Далее Зайка поклялась, что нападение Механического Зверя не её рук дело, и то, что оно совпало с моментом, когда мне можно было рассказать правду и пробудить Терру — просто везение!

— Я так перепугалась, когда тебя увидела! Ох, чуть сердечко не выпрыгнуло! — схватилась за грудь красноглазая девочка в белой шубке, — Но как подошла, то поняла… чудо. Произошло чудо. Именно сейчас ты готов услышать правду и не потеряться!

«Ага… чудо…», — умалчиваю я, — «Или мой невротизм и наномашины».

Этого им пока знать не обязательно.

А ещё мне стал интересен один момент — они чётко разделяют Зверя и Терру. С учётом, что это буквально я, — как Райан Гослинг, — то надо углубиться.

Грубо говоря, да, Зверь = Терра. Но! Терра это сознательное и основное, а Зверь — бессознательное и уже побочное. Это как человек проснувшийся, и он же в лунатизме. И во времена Луны и Сола был именно Терра. После же — появлялся только Зверь, считай машинальное желание Терры дать кому-нибудь пиздлюлей, чтоб не втыкали.

Ну и со мной вышло ровно то же.

Есть разумная оболочка, мальчик с симпатией к лунным девочкам — Михаэль Кайзер, он же Терра. А есть экстренная животная часть внутри — Король Чудовищ и Трибунал, он же Зверь.

Короче, ну да — по всем параметрам это я.

— А метки Жвеля? — спросил я, — Их зе много.

— Не из пустого же места он возникает. Он поверх существа формируется! Вот только лучший кандидат гарантированно умрёт младенцем — Тэос так запечатал перед смертью, — Зайка смотрела в окно, — Потому… я терпеливо ждала, когда у меня будет оболочка для воплощения плана, и один младенец наконец не умрёт… каким-то чудом.

«Каким именно я тоже знаю»

Ну вот как-то так.

В мир вернулся не просто Зверь. В мир вернулся Терра — само воплощение целой Земли.

Я.

И вот это — куда серьёзнее даже проросшего Иггдрасиля, к которому так же куча вопросов.

Ну и вопрос, истекающий из этого…

Кто-ж тогда, чёрт возьми, моя первая личность? Терра = Зверь. Это только одна часть матрёшки, а у меня их две. Да и Концепций планетарная сущность пугать никак не может.

Значит есть слой ещё глубже… и ещё ужаснее.

— Эх… зизнь… — вздохнул я и, взяв вторую бутылочку, принялся к дальнейшему возвращению своего размера.

«Рой, сколько нам до прежней силушки?»

«Девять месяцев. По месяцу на год»

«Матерь божья…»

«Очень быстро. Меньше чем за год вы проскочите десять лет»

Через неделю стали впускать гостей.

Первым был… Барон.

— Уа-а-а-аха-ха-ха-ха-ха! — заугарал он, — Уо-о-о-ой, ха-ха-ха-ах, я ща в штаны серану! Уа-а-а-а-хахахахаха!

Я смотрел на него уставшим взглядом. Спасибо, конечно, что навестил, но всё, можешь идти отсюда.

Впрочем, он надолго и не задержался, пожелал скорее отрастить пипиську обратно, и навесил кучу защитных амулетов — подарок эдакий, забота.

Вторыми пришли… мои кореша!

— Уа-а-а-аха-ха-ха-ха-ха! — заржали они.

— Ви истеваетесь фсе?..

— Уа-а-а, пиздюк говорит! — испугался Макс.

Зеваки и прочие лишние глаза не знают, что тем белоснежным чудищем, разнёсшим половину Академии, был я. А вот от близких мы скрывать это не стали — они знают, что я теперь ходячий мускулистый фурри с огромными титьками. Ну собственно… моё новое прикольное состояние мы тоже в секрете не держали.

И как хорошие друзья, все они пришли меня навестить. Я ведь, в конце концов, тысячи жизней спас, устранив ту тварь.

Подарили они, к слову, плейстешен. Ну спасибо, дебилы. Я сосочек на геймпаде то с трудом передвину, мне как в него играть⁈

Ну и третьими пришли… они.

Дверь в палату открывается, и через перегородки люльки я вижу двух девочек, неуверенно оглядывающихся. Они шли словно испуганные мышата, выискивая своего огромного широкого мальчика.

Но все, кого они увидели…

— Ой, малыш! — округлила глаза Суви.

Катя подошла, и её зелёные блюдца в глазница начали раскрываться с геометрической прогрессией, пока девочка не превратилась в анимешку. Она неуверенно глянула на подругу и от нервов подёргала её за край рубашки, а та лишь пожала плечами, мыргая примерно такими же глазами.

Они прям очень внимательно меня осматривали, не понимая, кажется им или нет.

— Кать… он на Мишу похож сильно… только маленький… — пробубнила кореянка.

— Они что… не шутили?.., — прошептала блондинка, — Он что… правда стал малышом?

Я же изо всех сил не подавал виду.

Хе-хе, у этого есть свои плюсы. Пока они думают, что я маленький невдуплёныш, можно посмотреть их истинное отношение ко мне!

Давайте, женщины — покажите свои лица!

— Гугу! — потянул я ручки, — Гугу-гага!

— Ой! Е-ему что-то надо! — они дёрнулись и снова испуганно переглянулись, — М-Миша, это ты?..

— Суви, ну ты дура, как он ответит⁈ Как он вообще малышом стал⁈ Что нам теперь делать⁈ — махала Катя руками.

— Не кричи, он испугается! Запомнит тебя как злую, и когда вырастет — будет бояться! Я так овощей боюсь…

Катя застыла, испуганно вытягивая губы. Она медленно поворачивается, смотрит на мои пухленькие щёчки, яркие голубые глазки и маленькие ручки и неуверенно протягивает свой пальчик, за который…

Я крепко и нежно берусь.

И Катя расплывается в улыбке, буквально тает. Морда как у довольного котёнка становится, а в глазах появляется тонна нежности!

— Такой мииииленький! — заглядывалась Суви.

— Хе-хе, ващееее, — растекается Катя, — Ну такой тютютю, ну такой няшечка! Прям так… щёчки зацеловать хочется!

— А можно⁈ — ахнула подруга.

— Не знаю… ну он же всё равно ничего не вспомнит? А когда такой шанс ещё появится?..

Они переглянулись. Нечто хитрое и женское мелькнуло в их глазах, и обе словно по сигналу… потянулись ко мне.

Чмок! — Суви касается губами моей щёчки.

Чмок! Чмок! — Катя чмокает снова тоже в щёку, а затем в нос!

Я засмеялся и задрыгал ножками. Частично от стеснения, частично от щекотки и комичности ситуации.

— Уо-о-о-о! Я не могуууу, он милашкаа! *Муа-муа-муа*, — Катя начала меня чмокать в пузико, — Я себе забираю. Ой, тяжелый блин!

— Эй! Нечестно! Во-первых, нельзя, во-вторых — с чего это ты⁈ — подскочила Суви, когда меня подняли.

— Я первая предложила.

— А я подумала!

— И чё?..

— Ничё, отдай сюда! — меня потянули за вторую сторону.

Если бы я реально был ребёнком без Роя грёбанных Наномашин, эти две дуры могли бы сделать что-то травмирующее. Но я это я, поэтому меня тарабанило по сторонам как какашку в мощной реке, и всё что я ощущал — как газики лезут наружу.

Этим двум я ребёнка не доверю… Зайка как мама явно поаккуратнее.

И в разгар этого противостояния за попку карапуза — открывается дверь и заходит Альберт. Подруги замирают, молча переводя на него взгляд. Врач устало осматривает девочек и вздыхает:

— И что вы делаете?..

Девочки переглянулись.

— Мы… э-э-э… — не находили они ответа, — Э-э… м… эээ…

— Михаэль, что ты позволяешь? Я понимаю, что ты крепче ребёнка, но если тебя растянут раньше времени — перед матерью твоей мне извиняться! Хочешь, чтобы запретил посещения? А ну прекращай балаган!

— Вадно… — вздыхаю, — Отпуштите меня!

И девочки застыли. Они настолько парализовались, что даже на меня не повернулись, продолжая смотреть на Альберта и трястись.

— Т-ты… ты не потерял память?.., — пробормотала в ужасе Катя.

— Неть. Только тело скукожилошь.

Молчание. Только и слышал как тикают настенные часы.

Синицина медленно передаёт меня Суви, и…

— Я домой, — сжав кулачки она мигом вылетает из палаты!

Суви, выпучив глаза, в панике завертела головой, не зная что делать.

Она недолго думает, аккуратно кладёт меня в кроватку и, тихонько погладив по голове… так же молча выбегает из палаты с краснющим лицом!

Альберт недоумённо посмотрел им вслед, и с задранной бровью глянул на меня.

— Ну воть тяк, — пожимаю плечами.

— Мда, тяжело… — качает он головой, — Впрочем, сейчас может быть тяжелее.

— Чево тякое?..

— Император на разговор зовёт. Сейчас оденем, понесём.

Я вздыхаю. Этого стоило ожидать…

Меня одевают, садят в коляску, и отвозят к телепортационному залу. Вообще, детей нельзя вот так телепортировать без долгой подготовки в специальной камере, но я, очевидно, исключение, и меня сразу закинули.

Пиф, паф, и вот меня уже катят по коридорам дворца. Красные ковры, картины, и пустота, будто это склеп, а не главное здание Империи.

— Михаэль, пару проверок, что ты в полном сознании, хорошо? — спрашивает Альберт, сверяясь с планшетом, — Нужно убедиться, что ты можешь полноценно участвовать в разговоре.

— Ну окей…

Перед широкими двойными дверьми меня ещё полчаса мучают всякими проверками, и результат был закономерен: «В полном взрослом сознании, не отличном от сознания до растворения ядра».

Значит я буду нести всю ответственность за дальнейший разговор.

И через несколько секунд я уже находился перед столом Виктора Князева — под углом лежал, чтобы видеть его лицо. В тёмном глухом кабинете. Реально тёмном — здесь отчего-то мало источников света.

Альберт кланяется на прощание, задерживает на мне тревожный взгляд и уходит.

И всё это мне крайне не нравится. Если даже Альберт встревожен… то мне стоит и подавно. Да ведь?

Ну конечно. Ведь до этого я никогда не видел столько пустого и мёртвого взгляда у Виктора. Если раньше он всеми силами пытался казаться человеком, то сейчас я отчётливо видел его истинную природу.

Это воплощение всех тёмных искусств. Это даже не дьявол. Это что-то… совершенно внеземное.

— Зверь значит… — сложил он пальцы в замок, — Убийца всех, кто осмелился посчитать себя правителем Земли. Интересно…

Он опустил взгляд, задумчиво глядя в стол. Я же молчал. Мне нечего сказать. Я совершенно не понимаю, что у него в голове.

Но тот факт, что он воспринимает меня, — буквально, чёрт возьми, младенца в коляске, — за равного — говорит о многом.

Вот только не нужны Князеву равные.

Я же знаю, что не нужны ему конкуренты.

— Я в секунде от твоего запечатывания, Михаэль. Я знаю как. Навсегда. Ты не вернёшься, — поднимает он алые глаза, — Убивать тебя нельзя — вырвется сила. Но мне и не нужно. Я просто от тебя избавлюсь.

— Так, жначит?..

Я поджимаю губы.

Я это ждал. Я был уверен, что так оно и выйдет. Слишком много раз Князев отпускал меня со словами «не приноси проблем, пожалуйста, и мы подружимся». И вот я разношу Академию, возрождаю Иггдрасиль, и становлюсь убийцей богов в подгузниках.

Князев тактик. И такой элемент хаоса ему на доске не нужен.

— Ты уже убил моего брата, и цель у него была та же, что у меня. Я не хочу рисковать. Прости. Я искренне пытаюсь найти причины тебя пощадить, но теперь… когда ясно что ты за сущность и чему всегда следовал… я не вижу причин тебя оставлять. И я тебя позвал, чтобы всё объяснить и извиниться. Потому что… ты будешь в сознании. Ты не умрёшь и не уснёшь, — он потирает переносицу, — Ты навсегда будешь во тьме — наедине с собой. Ты должен знать, за что там оказался, — он смыкает пальцы для щелчка, — Ещё раз, Михаэль — прости. Я освобожу тебя сразу же, как…

Точка дошла до кипения. И в этот момент…

*Стук-стук-стук*, — в дверь постучались.

— Не беспокоить! — крикнул Виктор.

— Это я, пап! — слышу голос Лунасетты.

— Попозже зайди!

Закрытый замок расщёлкивается, и я слышу тихий шорох большой двери, а за ним лёгенькие шаги.

Виктор моргает, и в этот же момент переводит очень раздражённый взгляд на дочь. Та же, подойдя к столу, с улыбкой смотрит сначала на меня, затем на отца.

— Привет, Мишенка, — кивает она.

— Я не ясно выразился, Лунасетта? — голос Виктора наливается сталью, и я ощущаю, как от него разит гневом.

— Я-ясно. Прости, что отвлекла! — Лунасетта же прям заметно дёрнулась, — Но я просто… очень, оооочень переживаю как подружатся мой любимый папа и мой любимый жених!

Князев пустым, нечеловеческим взглядом смотрел на дочь. А затем, пока моргал, перевёл его на меня.

— Какой ещё жених?.., — тихо спрашивает он.

— Единственный мальчик, с кем я готова буду связать свою жизнь, очевидно! Мы. Обе твои дочери. Даже та, рождение которой ты не хотел допустить, и перед которой очень, ооочень виноват, — она улыбается, — Мы любим Мишу, и будем очень грустить, если вы же подружитесь. Присмотрись, он хороший маль…

— Бл*ть… — тихо вздохнул он, опуская взгляд.

Лунасетта улыбается.

— Иди, — сказал он.

— Ухожу-ухожу! — резко разворачивается она, причём реально с толикой настоящего страха, видать и ей батя может прописать, — Не ругайтесь! Люблю вас!

Она мне подмигивает, и быстренько уходит, закрывая за собой дверь.

Я снова остаюсь с Князевым наедине.

Он долгое время смотрит на руки, перебирая пальцы в замке, отчего его кожаные перчатки недобро скрипели. Он не хмурится, и мимика в целом у него не меняется, но очевидно, что он очень сосредоточенно пытается найти выход из сложившейся проблемы.

Потому что проблема у него, очевидно, резко образовалась.

И он снова поднимает взгляд.

— Если запечатаю — Луна не простит. И так натянутые отношения. Я же её буквально убить пытался.

— А вы их лазве любите?..

— Да. К сожалению… да, — и он протяжно выдыхает, впервые за всё время хоть капельку расслабляясь на спинке кресла, — Ладно, Михаэль, Терра, или кто ты там ещё. Давай заново. Слушай внимательно. Я надеюсь, ты благоразумное древнее создание, и примешь информацию как я того желаю. Иначе нас ждёт ОЧЕНЬ серьёзное расхождение, и большой кризис в наших жизнях — твоей и моей. Мы же этого не хотим?

— Не хотим.

— Именно. К вопросу твоих отношений с моими дочерями придём в последнюю очередь. Для начала я должен знать, есть ли смысл о них говорить. Так что… давай начну издалека, — он хмурится, глядя в пол и будто вытаскивая из памяти целый ворох информации, — На самом деле я инопланетянин. Я — принц крупнейшей межгалактической Империи. И моя задача — захватить Землю.

— … м-м, што?