Начало Игры

Глава 2

Настоятель Братства Соляной Горы был с утра особенно задумчив и даже немного хмур. Утренняя медитация была необычной. Сознание сидящего перед окном наставника ещё не погрузилось в транс, когда устремлённый в облака взгляд стал замечать нечто странное. Одна из невесомых белых подушек вдруг стало непонятным образом видоизменяться. Но это были не те изменения, которые фантазия сама придаёт зрению, извлекая из текучей ватной стихии мириады образов. Это облако менялось само. Оно, будто намеренно приближалось, приобретая на лету вид струящейся нитевидной массы. В центре её обозначилось даже нечто вроде лица. А затем появился голос. И голос этот слышался не ухом, а доносился откуда-то изнутри. Слова стёрлись из памяти. Сознание растворилось, мысли уступили место созерцанию всплывающих из пустоты форм. Выход из медитации был почти болезненным… Весь день наставника не покидало ощущение, что кто-то завладел его волей или, по крайней мере, настойчиво пытается это сделать. Он ещё не знал, что хочет от него чужая воля, но сопротивлялся изо всех сил. И вот теперь, к концу дня напряжение стало невыносимым. Ещё лет десять назад ему не составляло труда блокировать любые атаки из тонкого мира. Но теперь… Старость… На огромном покатом лбу легла скорбная складка.

— Учитель позволит войти? —

— Войди. —

Наставник поднял голову. В дверях показался слуга с небольшим глиняным блюдом в руках. На нём был обычный ужин наставника — кружка свежего молока и пресное печенье. Слуга оставил блюдо на низком ореховом столике и с почтительным поклоном направился к выходу. Он уже почти скрылся за дверью, когда его остановил голос учителя.

— Позови братьев Анмиста, Велвирта и Тулунка. Чужой голос в голове издал гулкий вздох одобрения. Надев шапку с гербом Братства и большой диадемой, настоятель преобразился, приняв торжественный вид. Но и это не помогло скрыть усталость и болезненную тревогу. С этого момента сознание оставило сопротивление. «Пусть делается, то что делается. Как говориться, не я, но через меня…»

Первым вошёл Тулунк. Это был низкорослый, необычайно коренастый и широкий в плечах мужчина, похожий на степняка-кочевника. У него было скуластое лицо с узкими жёлтыми глазками. На бритой голове чернел узкий чуб — знак принадлежности к особой группе братьев-воинов. Он отпустил короткий энергичный поклон наставнику и, оправив свободный светло-серый балахон застыл в позе ожидания, широко расставив свои короткие ноги и уставившись в пол. Ждать пришлось недолго. Не прошло и пары минут, как в дверях показались остальные двое. Белокурый гигант Велвирт был полной противоположностью Тулунку. Он был очень высок, широкоплеч и несколько медлителен. Длинные волосы были схвачены сзади шнурком. У него было вытянутое лицо с тяжёлым подбородком. Светло-стальные глаза холодно смотрели поверх голов. Большие жилистые руки, сцепленные на груди в почтительном приветствии, незаметно сжимали, висящий на массивной цепи, большой серебряный медальон — атрибут военной элиты Братства. Из-за его спины показался третий — брат Анмист. На первый взгляд в его внешности не было ничего яркого — среднее телосложение, никаких особых знаков. Но лицо его было отмечено чертами тонкой породистости, а в движениях чувствовались утончённость и благородство. У него были большие бездонно-глубокие чёрные глаза, особенно заметные на бледном, почти аскетичном лице. Короткая чёрная бородка и усы ещё более подчёркивали бледность лица, в котором угадывалась некая глубоко скрытая порочность, готовая, впрочем, в любой момент вырваться наружу. Сейчас, как и обычно в стенах Братства Анмист не имел с собой оружия, ибо принадлежал к кругу Высших Мастеров.

Учитель не спешил с разговором. Несколько минут он внимательно смотрел на братьев не нарушая молчания. Каждый из них был связан с ним особой незримой струной. Настройка на эта струну — тончайший сплав мыслеформ и ощущений позволяла наставнику в любой момент и на любом расстоянии почувствовать состояние каждого из своих подопечных, а иногда даже и прочесть их мысли. Сейчас дух всех троих был спокоен.

— Сегодня утром, — начал наставник, — в Братстве Совершенного пути произошло исключительное событие. Теперь учитель явственно чувствовал, что его голосом говорит кто-то другой. — Один из Высших Мастеров и его ученик покинули Братство. Такова была воля настоятеля. Эти двое более не причастны к союзу ищущих совершенства. И для нас они теперь столь же чужды, как и обычные люди за стенами Братства.

Настоятель выдержал долгую паузу.

— Так вот, — продолжил он, — этот мастер — не просто достиг высот. Он отмечен особо. Если через него в мир попадут секреты нашего мастерства — это ещё полбеды…— Наставник снова умолк.

— Учитель, — подал голос Велвирт, — разве всякий, покидающий Братство не даёт клятвы молчать о всех тайных знаниях?

— Кто сегодня верит клятвам? — тихо ответил за учителя Анмист. Учитель удивлённо поднял глаза.

— Разве я кончил говорить?

Монахи почтительно опустили головы.

— Итак, если тайные знания попадут в мир — это ещё полбеды… Дело в том, что этот человек может стать опасным ересиархом и нанести вред самим основам, на которых стоит наше общее учение. Как вы знаете, мы расходимся в некоторых вопросах с братьями Совершенного Пути. Но основы учения едины. Искушение сомнением — вот что он несёт в мир. У него даже есть уже один ученик. Но он пока не опасен. Так вот, я поручаю вам убить этого человека. Ответственность ляжет только на меня.

Вновь наступила пауза. Теперь наставник чувствовал все три струны предельно отчётливо.

— Имя?

— Имя?

— Имя? — безмолвно вопрошали три внутренних голоса.

— Его зовут Сфагам. Вы все его знаете. А ты, Анмист, даже имел с ним учёную беседу.

— Да, учитель. Это был открытый диспут. Мы спорили о толковании второй и пятой части Книги Круговращений.

— Тогда тебе тем более понятно моё беспокойство. Это будет самой трудной задачей в вашей жизни. И дело не только в том, что Сфагам — сильнейший из мастеров. Есть силы, которые стоят за всем этим… Есть силы, которые будут вам помогать…, но есть силы, которые будут и на его стороне. Я даже сам не понимаю, откуда я это знаю. Ученики едва заметно переглянулись.

— Голова у наставника слегка кружилась. Он с трудом контролировал свои слова.

— Отправляйтесь завтра утром. Моя забота будет с вами.

Ученики с поклоном повернулись к выходу.

— Анмист, задержись, — приступ дурноты прошёл и голос учителя приобрёл обычную твёрдость. — Подойди ближе…— сказал он, когда дверь затворилась.

— Всерьёз я надеюсь только на тебя. Может быть братьям повезёт…Но сдаётся мне, кое-кто следит, чтобы в этом деле не было случайностей. А по-настоящему, только ты можешь быть ему равным противником. Я хочу, чтобы ты победил. Сегодня мы спустимся в зал посвящений. Я передам тебе кое-какие ключи к тайным силам твоих покровителей в тонком мире. Это будет твоё последнее оружие. Я нарушу запрет, но и это будет на моей совести. Теперь ты должен подготовиться к ритуалу. Я буду направлять твою медитацию. Иди…

Оставшись один, наставник впервые за многие годы не мог разобраться в своем душевном состоянии. Короткое облегчение сменилось новой тревогой. Выцветшие драконы и демоны стихий, написанные ещё не одно столетие назад на стенах его комнаты, казалось глядели на него со скрытым лукавством.

Повозка купца Стамирха продолжала свой путь. Потери после налёта разбойников были таковы: Рангар, опытнейший из охранников был убит, сам купец лежал полумёртвым в повозке, его племянник Лутимас был весь перевязан с ног до головы но держался молодцом и, как ни в чём не бывало правил лошадьми. Гембра отделалась тремя лёгкими царапинами на плече, животе и бедре, Олкрин — дыркой в одежде, а Сфагам был, как и обычно в таких случаях, невредим.

Повозка двигалась медленно — Лутимас правил осторожно, боясь повредить тряской раненому дяде. Гембра, Сфагам и Олкрин ехали позади.

— Как вы думаете, они не вернутся? — обернулся Лутимас к всадникам.

— Я бы на их месте не рискнул-ответил Олкрин.

— А сколько людей у этого Кривого? — продолжал спрашивать возница.

— А бес его знает! — ответила Гембра, — я слышала, человек тридцать. А может и больше.

— Теперь, уже поменьше, — вставил Олкрин.

— Встречу я ещё этого Кривого, — угрожающе проговорила Гембра. — А вы то сами откуда? — обратилась она к новым друзьям.

— Мы из Братства Совершенного пути, — с гордостью ответил Олкрин.

— Как я сразу не поняла! Только монахи не от мира сего могли не спросить, что в повозке! Надолго в наш бедлам?

— Навсегда. А в самом деле, что у вас там интересненького? Уж наверное, не мочёные яблоки! — Олкрин был достойным противником по части колких шуток и ехидства.

— Драгоценное оружие, посуда и книги. Всё — лучшей тандекарской работы, а кое-что даже с Востока. Больше половины — заказчикам, остальное — на продажу. Я даже не знаю, сколько всё это стоит… Один кинжал для правителя Амтасы — тысячи три виргов, не меньше!

— Так значит мы едем в Амтасу? — в голосе Сфагама прозвучала лёгкая растерянность.

— В Амтасу, конечно. А почему это тебя удивляет?

— Утром я думал, что мы едем по совсем другой дороге.

— Если б вы ехали по другой дороге… многозначительно заметил Лутимас.

Сфагам задумался.

— Покажи мне свой меч. — попросила Гембра. — Шикарная работа! — проговорила она оценивающе поворачивая оружие то так, то этак. — Сколько за него отдал?

— В Братстве никто не работает за деньги.

Гембра бросила на монаха недоверчивый взгляд.

— За просто так, что ли?

— Никто ничего не делает просто так. Каждая вещь несёт слепок духовного образа того, кто её делает. А делая совершенную вещь, сам становишься совершенным. А затем дух, поднявшего до совершенства мастера незримо передаётся тому, кто обладает вещью. Так передается порыв к совершенству и единению душ, а мёртвый и косный материал становится носителем субстанции духа.

— Ты дерешься, лучше всякого воина, а говоришь, как учёный книжник.

— И так бывает… Если ради чего и стоит владеть оружием, то только ради того, чтобы какой-нибудь дикарь случайно не прервал бы путь твой путь к истине на самом интересном месте. Это было бы обидно…

— А я слышала, что ваше учение стоит на человеколюбии.

— Не всякое двуногое существо следует считать человеком. Мы все похожи телом, но чего стоит тело, если дух не проснулся? В отношении того, кто несётся на тебя с мечом или дубиной, человеколюбие заключается лишь в одном.

— В чём же?

— Надо бить так, чтобы это существо умерло без мучений.

— Мне это нравится! — Гембра звонко расхохоталась, — Научи меня такому человеколюбию!

— Всему сразу не научишься, но кое что показать могу.

— А знаешь, как радовались оружейники, когда настоятель велел им сделать для Сфагама меч мастера? — рассказывал Олкрин. — Меч мастера — это не просто меч, его в лавке не купишь.

— А, я знаю! Меч должен быть продолжением руки, всё должно быть отмерено и рассчитано, ну и всё такое… Это все знают.

— Да, но Олкрин говорит о другом… Кстати, твой меч должен быть на треть пальца короче и может быть на одну шестую шире.

— Это почему ещё?

— Твоя стихия — ближний бой.

— Что ж, придётся немного обломать об чьи— нибудь кости. А по ширине и так сойдёт… А ещё, я неплохо стреляю из лука и арбалета. — почему-то добавила Гембра.

— Так вот, — продолжал Олкрин — Мастера восемь дней медитировали и только потом, совершив все обряды, взялись за работу.

— Да, вещь, видно непростая — Гембра продолжала любоваться клинком.

— Настоящий меч — это не просто продолжение руки, это продолжение характера. — пояснил Сфагам. — Иногда меч настолько совершенен, что превосходит мастерство хозяина и тогда хозяин должен догонять.

— Но это не тот случай, — вставил Олкрин.

— Меч и хозяин должны обладать внутренним единством и слиться друг с другом. Тогда меч, попадая в чужие руки не будет служить, а настоящий хозяин сможет послать всю свою силу в любую точку лезвия, например в кончик. Такой меч легко вспорет любые доспехи, как простую ткань. Изгиб меча и его голос — всё это продолжение характера хозяина.

— Но только если хозяин — мастер. — Вновь вставил ученик.

Гембра с силой рассекла воздух мечом мастера.

— Это твой голос? — спросила она с улыбкой.

— Да, но ты его пока не слышишь. — ответил Сфагам, возвращая оружие на место.

Олкрин хихикнул.

— Ты бы поразмыслил, лучше, почему мы ехали по одной дороге, а оказались на другой.

— Оказались, так оказались. Мало ли в мире непонятного! Не всё ли равно, куда ехать. А в Амтасе я вообще никогда не был… А тебя это тревожит?

— Не знаю…

«Для этого мальчика — жизнь пока всего лишь весёлое приключение.»— думал Сфагам.

Солнце почти село. Его пряный мягко-багровый диск едва виднелся из-за тёмных силуэтов придорожных сосен. Подсвеченные снизу редкие облачка золотыми заплатками раскидались по глубокой бирюзе неба.

— Сейчас, за поворотом будет мост, а оттуда и до Амтасы рукой подать. — Доложил Лутимас.

— Вот здорово! Значит до ночи успеем! — обрадовался Олкрин.

— Успеем, успеем. — Гембра озабоченно привстала на стременах, вглядываясь в даль. — Вон, видишь огни — это Амтаса. Похоже, в городе всё в порядке. Давай, Лутимас, чуть побыстрей. Только осторожно…