На краю миров

Донита К. Пол

На краю миров

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: One Realm Beyond

Автор: Донита Пол / Donita K. Paul

Серия: Ходоки между мирами #1 / Realm Walkers #1

Перевод: Taube770, OxanaWild, alex_hohulya, ghjkyui56,

MissQ, Kudray_t_seva221, richard_saifer

Редактор: Taube770, maryiv1205

1. Поднимая шум

Кантор занял тонкую ветку дерева, которая располагалась не выше, чем в трех футах от его любимого места для рыбалки. Он рыбачил здесь уже более восемнадцати лет, с того момента, как только смог взобраться на эту ветку, и до нынешних времен, когда кончики его сандалий задевали водную гладь, касаясь чистой и холодной воды. Он смотрел, как маленькие рыбешки плавали вокруг него, ожидая больших рыб, как и он. Его учитель, Одем, вероятно, брал его сюда рыбачить еще, когда мальчик был в пеленках. Кантор не хотел делиться этим местом. Дерево росло вместе с Кантором сквозь года, но вряд ли ветка выдержит вес двух людей. Купание в ледяной воде, из горных стоков, не для него.

Спокойно и терпеливо, Кантор ждал, когда большой карп, которого он прозвал Хулиганом, покажется и прогонит остальных рыб. Наживка из кусочка хлеба уплыла под воду. Одна из самых маленьких рыбешек поплыла в ту сторону и вдруг на поверхности воды показалась огромная, открытая пасть. Рыба схватила промокшую корочку.

Кантор подкинул камень в своей руке. Каменный кругляшок против черепа его жертвы. Все маленькие рыбки мгновенно уплыли, покинув Хулигана, теперь уже плавающего на боку. Усмехаясь, Кантор перекинул ногу через ветку и прыгнул в воду, которая была ему по колено. Он вздрогнул от холода расстаявшего снега, схватил свою добычу и пошел к берегу.

Корни, выбившиеся наружу, делали берег крутым, заставляя идти на четвереньках. Кантор бросил рыбу в траву через голову и выбрался. Сев, скрестив ноги, он снял сандали и положил их на камень сушиться под солнцем. Он открыл сумку Ахмы, сшитую из туники, и достал оттуда маленький кинжал.

Этот маленький, но острый кинжал был у него с детства. Одем посетил его на шестилетие и, не слушая протесты Ахмы, подарил оружие ему. Кантор посчитал себя очень умным, когда назвал нож Ломтиком, особенно когда Одем рассмеялся громким ревом так, что затряслась их маленькая хижина. Ахма лишь покачала головой и отрезала им еще по куску торта.

В тот вечер она застала Кантора за тем, что он ковырялся клинком в зубах. Схватив его за ухо, она сказала ему, что если еще раз увидит, как он применяет такое оружие для ерунды, то отнимет его.

Кантор усмехнулся, собираясь разрезать Ломтиком большого карпа. Пара птиц-падальщиков приземлилось на соседнее дерево. Кантор кивнул в их сторону.

— Я оставлю для вас вкусные внутренности. Но не думаю, что вы согласитесь мирно разделить их между собой.

Ворона, которая побольше, начала махать крыльями, каркать и пытаться спихнуть вторую с ветки.

Кантор покачал головой:

— Да, я так не думаю.

Он вынул тонкую нить из кишки, которая была во внутренностях. Он направил ее на большую птицу, держа в руке, и щелкнул пальцами. Нить обернулась вокруг клюва большого мусорщика. Нить будет там, пока меньшая птица не наестся рыбным предложением Кантора.

Он закончил с рутинной подготовкой и нанизал рыбу на срезанный прут с большелистого дерева. Очистив кинжал в песке, он услышал нежный свист, предвещающий открытие портала. Не уловив больше ничего в окружающем воздухе, он убрал нож в ножны и положил их в сумку.

Где был Том? В хижине с Ахмой? Последний раз он видел пушистого спутника своей наставницы загорающим на переднем крыльце. Но Том мог быть незаметным, тихим, как кот, охотящийся на мышь. И чаще всего роль мыши доставалась Кантору.

Он осматривал деревья, опустив прут с карпом себе на плечо, так что тот болтался у него за спиной. Он держался подальше от портала, словно по его спине не бежали мурашки от предвкушения новых горизонтов, приключений, интриг, словно он и не думал о том, как бы пройти сквозь него.

Любой наблюдатель подумал бы, что у него было одно намерение — принести свой улов домой, к дорогой Ахме, на ужин. Кроме Тома, конечно. У Тома было потрясающая интуиция на то, что он планировал делать. И Кантор просто использовал свой талант для достижения цели, не удосужившись замаскировать прилив энергии. Эту пульсацию почувствовал бы каждый, кто знал о дарах Примена. Том бы это почувствовал.

Кантор заставил себя подождать до тех пор, пока расстояние до портала значительно не сократилось. С окончательным, беспечным осмотром луга, Кантор сделал глубокий вздох, бросил рыбу и нурнул в зияющее отверстие в пространстве. Его сердцебиение участилось, когда он увидел, что это был горизонтальный портал. Вертикальные отверстия представили шахту, по которой надо было либо взобраться ввысь, либо опуститься вниз, чтобы попасть в другую плоскость.

Если он перехитрит Тома, вот будет веселье! Он застучал ногами сильнее.

Он ясно услышал звук расправляющихся жестких крыльев. Кантор сдержал ухмылку и с удвоенной скоростью помчался к свободе. Дракон издал предупреждающий рев, намереваясь остановить его. Принимая вызов, Кантор изо всех сил напряг мышцы. Если бы он достиг портала первым, то смог бы нырнуть и вкатиться туда. Летящему дракону пришлось бы приземлиться, чтобы протиснуться внутрь.

Кантор не сводил глаз с отверстия. По ту сторону он мог видеть улицу, спешащих туда и сюда людей. Порыв воздуха над головой предупредил его как раз вовремя. Он увернулся и избежал хватких когтей разноцветного, несущего смерть дракона, когда тот налетел, чтобы схватить его. Небольшое, сильное существо было немного больше взрослой коровы. Кантор поднял голову и бросил взгляд на него: дракон опустил крыло и аккуратно повернулся, чуть не потеряв момент, чтобы напасть снова. Кантор сосредоточился на портале. Еще четыре с половиной метра.

Дракон появился из ниоткуда, приближаясь к своей цели. Он едва коснулся высокой травы и приготовился к удару в грудь Кантора. Тот от удара повалился на землю, и из его легких выбило воздух. Кантор так и лежал там, уставившись на голубое небо. Вдыхая воздух с режущими, прерывистыми звуками, он перевернулся на бок и свернулся калачиком, чтобы сделать хотя бы один, поддерживающий в нем жизнь, вдох.

Дракон приземлился и стал приближаться. Кантор хотел притвориться мертвым, чего было бы достаточно для преследующего его зверя, и подобраться поближе. Но вместо этого он сконцентрировался на дыхании, вдыхая и выдыхая воздух.

Когтистая лапа дракона легла ему на плечо, затем он заставил Кантора перевернуться на спину.

Несмотря на боль в груди, Кантор рассмотрел в глазах своего мучителя озорной блеск. Зверь каркал как ворона от ликования, потому что поверг свою жертву. Дракон подпрыгнул и уселся на грудь Кантора.

— Уууф, — сумел выдавить Кантор, — слезь с меня!

Губы дракона скривились в подобие ужасающей улыбки, которую мог скривить только дракон.

— Терпение, Кантор. Почему когда до твоего первого прохода через портал тебе осталось всего несколько дней, ты упорно хочешь вляпаться в какие-то приключения? Ахма уже близка к тому, чтобы наградить тебя статусом ходока.

— Слезь, Том! — Кантор попытался выкрутиться и сбросить с себя тяжелое тело дракона.

Свист воздуха известил о закрытии портала. Дракон подмигнул, и его морда сузилась, покрываясь короткой меховой шерстью. Заостренные рога превратились в висящие уши. Слюни капали из уменьшенного рта, который мгновением раньше выпускал на Кантора потоки горячего воздуха. Давление на грудь Кантора ослабло, когда дракон уменьшился до размера собаки. Последним изменился хвост рептилии. Кантор не видел, виляет ли он им, но так как тот определенно был доволен собой, то точно делал это.

— Ненавижу, когда ты так делаешь!

Том лизнул его по лицу своим розовым собачьим языком и спрыгнул с его груди. Кантор сел, подтянул колени и зажал между ними голову, продолжая хватать ртом воздух.

Когда он наконец смог говорить без затруднений, то посмотрел на Тома и усмехнулся.

— Я почти сделал это.

— Нет, не сделал.

— Ты полностью пропустил меня при первом прохождении.

— Я играл с тобой. Дав тебе ложную надежду.

Кантор встал и отряхнул одежду.

— Да, конечно. Я так и думал.

Он вернулся назад к брошенной рыбе, Том следовал за ним по пятам.

— Ты действительно думаешь, что Ахма готова отпустить меня одного?

— Я знаю, что она думает о том, что ты уже готов действовать самостоятельно.

— Понимаешь, Том, это то, чего я не могу понять. Откуда ты знаешь, о чем она думает? Я понятия не имею, кем она меня считает, благословенным учеником, или проклятым плутом, и так каждый день, — фыркнул он. — Каждый момент.

Собака рассматривала юношу в течении минуты, прежде чем ответить.

— Ахма во всем винит ревматизм, но я думаю, что дело в том как плоскости двигаются. Когда слишком много из них следуют в одно и то же направление, она чувствует беспорядок.

Кантор кивнул, наблюдая за облаками которые плыли с западной стороны горизонта.

— Она узнает о случившемся, прежде чем это произойдет. Как так? Она не хочет обучать меня навыку.

Том ответит резким смехом.

— Она — ходок между мирами уже на протяжении довольного долгого времени. Думаю, ты сначала должен состариться, чтобы приобрести этот навык.

— Жаль, что немногие ходоки между мирами состариваются. Одем и Ахма самые старшие, не так ли?

— Некоторые из совета гильдии утверждают, что они старше, чем Одем и Ахма, но это никак нельзя доказать.

Они поднялись на крутой холм и остановились его на вершине, чтобы перевести дыхание. Кантор посмотрел на Тома, и заметил, что тот высунул язык изо рта и тяжело дышит.

— Из-за чего это ты так ухмыляешься, парень?

— Твой длинный, мокрый, свисающий, очень розовый язык. Бедняжка Том. Должно быть, он очень сильно унижает твое достоинство каждый раз, когда тебе становится жарко.

— Я храню свое достоинство не на своем лице, а в своем сердце. Почему ты позволяешь всем урокам, которые преподали тебе Ахма и я, на протяжении стольких лет, улетучиться из твоей головы, как одуванчик на ветру?

Кантор пожал плечами, что напомнило ему о большой рыбе на длинной палке, перекинутой через плечо.

— Давай отдадим это Ахме.

Он начал спускаться с холма, Том потрусил рядом с ним, высоко подняв голову и виляя хвостом. К соседнему дереву быстро пробежала белка и вскарабкалась на безопасную высоту. Ее возмутила их болтовня, когда они проходили рядом. Том поднял морду, пристально посмотрел на зверька и залаял. Белка прекратила браниться и попрыгала по веткам выше, где остановилась и снова принялась за свое.

— Прежде чем ты окончательно потеряешь дар речи, — сказал Кантор, — поведай мне, почему ты считаешь, что Ахма готова отпустить меня?

— Потому что здесь Одем. Они склоняют головы друг к другу и хихикают над какими-то схемами. Гав… суетятся! Когда они в последний раз расстались, Одем сказал ей гав — пуф! — что вернется для твоего посвящения.

— Думаешь, час уже настал? — Кантор не смог сдержать энтузиазма в своем голосе.

Том издал звук, чем-то напоминающий «да», но для Кантора было достаточно и этого.

2. Посвящение

Осел Одема, Нази, дремал под деревом блэкмор. Том оставил Кантора, чтобы разбудить своего старого друга, смертоносного дракона. Он понесся с холма, выражая огромный энтузиазм, похожий на собачий. Будучи драконом, Том обладал подобающим ему благопристойным поведением. Кантор рукой подал ослику знак приветсвия, в то время как тот поднял голову, издал истошный крик и зевнул.

Дверь в хижину была открыта. Два трехцветных котенка, один черно-белый, а другой полосатый нежились на солнышке на ветхом крыльце. Кантор остановился у колодца и достал ведро. Затем умыл лицо, ополоснул руки в воде и смыл грязь с рыбы.

Он оглянулся через плечо, думая о том, прав ли Том. Могли ли Ахма и Одем планировать его посвящение? Кантор даже не знал, что включает в себя это самое посвящение. Пока там не нужно ничего записывать, он спокоен.

Устные вопросы его не волновали. Ахма всегда говорила, что он одарен языком и пальцами «сапожника». Иногда это считалось за комплимент, а иногда… нет. Он хорошо изъяснялся, мог убедить всех и во всем, кроме Ахмы и Одема, чтобы они позволили ему следовать своим путем.

Задачи физической подготовки так же не вызывали беспокойства. Затейливым движением ловких пальцев он мог заставить хорошо работать практически любой гаджет. Что же касается проворства в играх и спортивных навыках, то тут он мог переплюнуть любого зверя, которого когда-либо встречал.

В общем, выходило у него все просто замечательно. До тех пор, пока он не брал в руки ручку. Тонкие маленькие письменные принадлежности заставляли его нервничать. Если он входил в комнату, то точно знал, в каких ящиках и шкафах прячутся ручки и карандаши. Маленький кусочек угля не беспокоил его, пока им не писали. Или кисть оставалась лишь кистью, пока ею не начинали рисовать на выцветшей стене.

Ахма говорила, что он чокнутый. Он же смеялся про себя. Иногда она благожелательно относилась к этой его особенности, а иногда нет.

Сидя на каменной стене колодца, он изучал хижину. В их деревне были и дома покрупнее, но Ахма всегда говорила, что большие дома требуют большого ухода. Он видел рисунки городов и их впечатляющие здания. Его жизнь с Ахмой не включала в себя визиты в крупные города, но он довольствовался и спокойными прогулками с ней и Одемом в другие миры и поселения разнообразных размеров.

Гильдия держала совет в Гилеаде, крупнейшем городе на Дайрине. Как бы он хотел познакомиться с этим мегаполисом. И скоро он увидит его сам.

Будет он представлен членам гильдии до или после посвящения? Если он пройдет посвящение, направят ли его сразу к Эффраму для поиска дракона-компаньона?

Ахма и Одем поджимали губы каждый раз, как речь заходила о гильдии. С каждым годом они все меньше заговаривали о людях, руководящих ходоками. Во всяком случае, открыто они не высказывались. Когда эта тема вскользь поднималась, Кантон чувствовал возрастающее напряжение в комнате, но оно быстро проходило.

Он вытер ладони о брюки, подхватил рыбу и направился к открытой двери. В этой скромной обители скрывалось его будущее. Приключения. Азарт. Он был готов. Ему осталось только пройти это посвящение. Игнорируя угрызения совести, он спокойно замер перед дверью, чтобы подслушать.

Ахма и Одем сидели за столом. Возле локтя Одема стояла большая пустая чаша. Он осушил кружку с напитком и поставил обратно.

Пространство, между двумя пожилыми ходоками, заполнили парящие предметы из комнаты. Кантор разглядел объемные очертания девяти плоскостей в виде ложек, пары скрученных салфеток, солонки, клубка веревки и щепок для розжига. На самом деле, плоскости выглядели скорее как плавающая стопка блинчиков, криво сваленных друг на друга.

Каждая планетная система была сгруппирована отдельно. Временами стопки почти ударялись друг о друга. Почти. Когда Кантор был помладше, он верил всему, что ему говорил Одем. Но быстро научился различать, когда старик приукрашивал факты ради веселья.

Истории о двух группах плоскостей, перетасованных, словно две колоды карт, были всего лишь мифами, основанными воображением, а не истиной. Древний миф об одной плоскости, выскользнувшей из общей колонны, путешествующей сквозь вселенную и соединяющейся с другой, так же был под сомнением. Единственная причина, по которой люди верили этим рассказам был Примен. Все знали, что Примен мог творить невозможные вещи. Если Он был замешан, тогда даже горы могли бы подхватить свои юбки и танцевать на морском берегу.

На этот счет существовало несколько фактов, которые говорили сами за себя: Каждая плоскость имеет свой мир. Каждый мир вел свою деятельность независимо от соседей. Гравитация не позволяла им уплыть друг от друга, но и держала их на рассчитано близком расстоянии.

Много лет назад Кантор видел плоскость Алиуса, когда их миры пронеслись в опасной близости друг от друга. Другой мир выглядел как желтый пятнистый диск, высоко висящий в синем небе.

Одем поведал ему, что однажды, Алиус и Дайрин столкнулись. А затем отскочили друг от друга, и каждый вышел из пространства другого.

Одем прочистил горло и посмотрел Кантору прямо в глаза, что говорило о его намерении сказать нечто очень важное.

— Разум людей охватил ужас несопоставимый с подлинной угрозой. Некоторые из нашего народа бежали на другую сторону плоскости и прыгали.

— Разве гильдия не могла что-нибудь сделать? Не они ли ответственны за организацию сильных и за защиту слабых?

Во время разговора Одем с отвращением качал головой, пытаясь объяснить.

— Гильдия тогда имела меньше влияния. Чомонтин Мудрый был толковым человеком. Он ходил среди людей на каждой плоскости. Затем он исчез, и никто не смог заменить его. Ему передал бразды правления Авамаунтин. Эпоха Авы была мирной. Даргамаунтин передал эстафету Аве. И перед Даргой был Сентармаунтин. Эпоха последнего была процветающей.

Кантор, стараясь произвести впечатление на наставника, спросил:

— А как же Ладомаунтин? Разве он не был перед Даргой?

Одем хмуро взглянул на Кантора.

— Конечно был. Между Даргой и Сентарой. Я рад, что ты внимательно слушаешь. Я не смог подловить тебя.

Старик вытер ладони о тонкие брюки.

— Но мы говорим о власти. Без контроля правой руки Примена, гильдия обладает мощью за гранью разумного. Если бы она захватила власть, то забрала бы ее у кого-то. У кого?

Одем приподнял бровь.

— Это ли совпадение, что уже много-много лет старый волшебник не был замечен за колдовством? Кое-кто поговаривает, что Чомонтин умирает.

Это было в последний раз, когда Одем открыто говорил о гильдии. За последние несколько лет и Ахма, и Одем отказывались говорить о гильдии или пропавшем волшебнике. Насколько Кантору было известно, добрый и простой Чомонтин оставался недостижимым. Исходя из тревожно сведенных бровей наставников он понимал, что гильдия стала вызывать еще большую обеспокоенность. Когда он задавал вопросы об этом теперь, Ахма предупреждала его, что лучше не говорить о тех, кто способен навредить.

Так и стоял он, готовый подслушивать, чтобы по крупицам собрать информацию. Одем указал на модель, парящую над столом.

— Ахма, ты ведь видишь, что Ричра и Дерсон слишком сближаются, не так ли?

Ахма кивнула.

Кантор увлеченно смотрел на то, как две ложки потеряли свои позиции, скользнули вбок и рухнули вместе. Они упали, сбив солонку на своем пути. Перед тем, как три плоскости стабилизировались, древесная щепка, представляющая Алиуса, начала вращаться. Медленно, затем с большей скоростью, плоскость наклонилась в одну сторону, а затем в противоположную.

Ахма ахнула.

— Это худшее, что я когда-либо видела, Одем. Мы можем изменить курс Ричры и Дерсона?

— Возможно, — Одем позволил своим моделям плоскостей упасть. Предметы с грохотом свалились на стол.

Кантор шагнул в комнату.

— Мне разрешат помочь?

Одем резко обернулся, подошел и хлопнул Кантора по спине.

— Вот ты где. Сегодня. Как только ты положишь голову на подушку сегодня ночью, сразу же станешь официально посвященным.

— И тогда мне можно будет помочь, так?

Одем потрепал Кантора по голове. Хотя Кантор и попытался уклониться, Одем схватил его за голову и продолжил трепать.

— Ахма! Убери от меня этого грубияна.

Пожилая леди захихикала и подмигнула, заставив Одема освободить Кантора. Старик отходил назад, пока не застрял в дверном проеме позади него. Он одарил Ахму обвинительным взглядом. Кантор скользнул мимо и прислонился боком к столу. Ахма подняла одну из вилок и ткнула в его сторону.

— Отойди. Никаких манер! Тебя, что ли, в деревне вырастили?

Кантор выпрямился и бросил дерзкую усмешку Ахме и Одему, который кстати, все еще стоял в проходе.

— Спасибо, Ахма. — Поклонившись Кантор преподнес рыбу пожилой леди, которая приходилась ему как бабушкой, так и наставником. — Наш ужин.

— И единственная причина, по которой я помогла тебе сбежать от этого старого подлеца. Не хотела, чтобы ты выронил нашу еду. — Она кивнула Одему, и тот отошел от двери.

Одем дергался, словно отряхиваясь от силы, которая связала его тело. Ни словом, ни выражением он не показывал никакого раздражения на шутку Ахмы. Он опустился на деревянный стул и потрогал посуду, которую использовал в качестве модели для проблем, которые он наблюдал.

Котята проскользнули через дверь и стали тереться у ног Ахмы. Она прогнала их, а затем тем же пренебрежительным тоном приказала Кантору искупаться.

— Ты пахнешь рыбой, потом и речным илом. Я не позволю тебе сидеть пропахшим за моим столом. Особенно сегодня.

Кантор отвесил еще один причудливый поклон и выбежал наружу.

Ахма последовала за ним и остановилась в прихожей.

— Безмозглый мальчишка, вернись за чистой одеждой!

Кантор остановился, затем побежал назад в хижину. Он поцеловал Ахму в щеку, когда проходил мимо нее, а затем снова, когда ушел с пачкой чистой одежды под мышкой.

— Мыло!

Он вернулся и схватил кусок мыла у входной двери, где стояло ведро, приготовленное для мытья рук. Он подмигнул Ахме и выполнил акробатическое колесо используя руку, в которой не держал мыло и одежду.

Она усмехнулась.

— Он никогда не повзрослеет.

Кантор покрутился на месте, чтобы изящно поклониться Ахме.

— Точно. — Сдавленный смех Одема исказил слова, но Кантор понял его. — И это — то, что сделает его хорошим в работе. Энергичный, смелый, шустрый и умный. Он будет вести совет под веселую пляску.

Кантор выполнил последнее колесо, но воздержался от продолжения. Сейчас он бродил по скользкому сланцу на холме рядом с домом. Но он был доволен. Он тяжело работал, чтобы заслужить улыбку Ахмы. Строить из себя клоуна нередко помогало вытащить ее из сварливости, когда ничто другое не помогло бы.

Одем был более сговорчив. И его одобрительные слова были бальзамом для сомнений Кантора. Много раз он думал, что обычное существование, которое он вел, мало гарантирует успех в предопределенной ему профессии. Но Одем высоко ценил те несколько навыков, которые у него были. Возможно, он станет признанным ходоком между мирами. Он скоро увидит, шут он или рыцарь. Невозможно притворяться ходоком между мирами.

Кантор пошел в более быстром темпе, стремясь закончить это занятие и вернуться к прекрасному рыбному ужину, дальнейшим разговорам о плоскостях, посвящении и, возможно, самому посвящению, чтобы сопровождать Одема в его путешествии для установления порядка между Ричрой и Дерсоном.

Он помылся в прохладном потоке воды из подземного источника, который ниспадал со скал в бассейн, достаточно глубокий, чтобы нырнуть, и достаточно широкий, чтобы вдоволь поплавать. Вода на глубине была теплой, в отличие от снежного покрова на озере.

Он намылился, ополоснулся и снова намылился. После второго погружения ко дну, чтобы удалить каждый пузырь, цепляющийся за его кожу, он вынырнул и помотал головой. Вода забрызгала кусты вокруг него. Он огляделся в поисках полотенца и понял, что забыл его принести.

Ухмыляясь, он сначала натянул рубашку на влажную кожу, а затем и остальную одежду. Он запустил пальцы в мокрые волосы, лишь незначительно разравнивая завитки. Желтая певчая птица приземлилась на ветку, наклонила голову и издала трель, заканчивающуюся тем, что звучало как икота. И повторила свое выступление несколько раз.

— Я слышу тебя.

Кантор отклонился назад, положив руки на бедра, слегка сложил губы, чтобы свистнуть, и повторил песню желтой птицы.

Птица запрыгала по веткам, щебеча от волнения. Она снова перестала петь. Кантор обязан ответить.

— Мне нужно сейчас идти, птичка. Ахма готовит ужин, а сегодня он особенный, — он поднял палец, — сделай эту ночь особенной.

Он сошел с дорожки, чтобы пройти через край леса, где собрал множество зелени и трав. Ахма любила свежую зелень в огромной миске салата. Он надеялся, что его пожилая наставница будет в хорошем настроении для посвящения. Он сорвал сладкий виноград сорта Тамарон. Крошечные фиолетовые бутоны оживят винегрет. Еще один любимый ингредиент Ахмы.

Возможно, посвящение будет легким, и Ахма не будет рычать и ворчать за все потерянные годы, которые она провела, обучая его. Запах жареной рыбы и кукурузного хлеба доносился из хижины. Одем играл на скрипке. Ахма пела чистым голосом для такой старушки.

Игра остановилась, как только Кантор пересек порог.

— Он здесь, — сказал Одем, — давайте приступать к трапезе.

— Ты съел миску супа в середине дня. — Ахма тряхнула ложкой в сторону гостя. Капля густой подливки брызнула на выцветшую зеленую рубашку Одема. Ахма протянула руку и провела тряпкой по пятну. — Ты еще долго не должен быть голоден.

— Не голоден, дорогая. Хочу ощутить твою вкусную еду на этом старом, обделенном языке.

— Обделенный язык? — Она усмехнулась. — Полагаю, что это мысли у тебя извращенные.

Кантор пересек комнату, бросил свою грязную одежду в шкаф, а затем дал Ахме продукты, которые он собрал.

— Это разные слова, Ахма. Извращенный означает, что он совершает злодеяния, связанные с вопиющей распущенностью.

Ахма прищурилась на него.

— Я никогда не учила тебя слову распущенность. Где ты узнал слова, которые я тебе не говорила? Ты был в деревне сам по себе? Ты знаешь, что это опасно.

Прежде чем он смог напомнить ей о книгах, которые Одем оставил ему, она продолжила. Она повернулась к котятам, которые взбирались на собаку Тома и сползали по его бокам, когда он лежал на одеяле в углу.

— Этот Кантор думает, что он умный. Настало время, когда он выйдет в мир, чтобы узнать, насколько он невежественный на самом деле. Надеюсь, что он переживет разочарование, ведь у него лишь посредственный ум, ограниченный талант и никаких возможных средств для самостоятельного продвижения в своей земной жизни.

Кантор вздохнул. Значит, на сегодня он был подлецом и негодяем, а не любимым, которого ей послал Примен, чтобы придать смысл ее существованию.

Несмотря на то, что еда на запах и вкус была изумительной, все же Кантору было сложно есть с обычным аппетитом. Когда начнется посвящение? Сколько времени это займет? Получит ли он второй шанс, если потерпит неудачу?

Он пытался подумать о спокойном ночном небе наполненном звездами и далекими пластинами, плавающими в космосе. Скоро он сможет в одиночку путешествовать по плоскостям. Никакой, сопровождающей его, Ахмы. Никакого Одема, вытаскивающего его из интересного исследования. Возможно, миссия, которая предназначена только ему. Он уже несколько раз помогал Одему, когда у пожилого ходока были проблемы на одной из плоскостей. Но тогда он лишь нес рюкзаки, разбивал лагерь и готовил еду.

— Итак, сынок! — в маленькой хижине раздался голос Одема. — Пришло время провести твое посвящение.

Ахма поднялась из-за стола.

— Сначала позволь мне убрать этот беспорядок.

Кантор сжал челюсти. Уйдет еще час, пока пожилая женщина вычистит, отполирует и расставит все благословенные предметы в правильном порядке. Подавив вздох, он встал, чтобы помочь. Возможно, начало посвящения ускорится, если у его наставницы будет хорошее настроение.

— Нет, — сказал Одем. — Парень достаточно долго ждал. Не изводи молодежь.

Ахма что-то проворчала, но снова села на место. Она сложила руки на поверхности стола и обратила все свое внимание на своего друга.

Одем кивнул ей, затем с серъезным выражением лица повернулся к посвящаемому.

— Итак, Кантор. Ответь мне на такой вопрос. Кому ты должен быть предан в первую очередь?

Разум Кантора заметался. Он ожидал вопросы о травах, безопастности во время путешествий, уровнях постов в гильдии, дипломатической тактике, истории миров, но не чего-то подобного этому. Возможно, это был вопрос с подвохом. Они никогда не обсуждали преданность. Если эта тема была достаточно важной, чтобы стать первый вопросом, тогда они должны были это обсуждать.

Ахма похлопала его по руке и ободряюще улыбнулась.

— Не торопись, Кантор. Мы можем подождать столько, сколько понадобиться для того, чтобы ты нашел допустимый ответ.

По крайней мере, он снова был дорогим учеником. Доброта Ахмы слышалась в ее голосе, выражении лица и даже в позе. Все было замечательно, но у него не было ответа.

Очень хорошо подумать. Подумать. Он должен. Он мог бы дать правильный ответ, если приложит к этому все свои усилия.

Принадлежала ли его преданость Ахме и Одему за всю их любовь, заботу и терпение на протяжении всех его двадцати лет? Ответ должен был касаться только кого-то одного, значит было бы правильно сказать «Ахме». Это казалось неправильным. Утверждение было слишком малозначимым.

Преданность Дайрину? Его миру? Ходоки защищали слабых, направляли менее смышленных к решению их проблем и устраняли препятствия, которые заставляли тех спотыкаться. Но ходоки работали на разных плоскостях, не только на той, которую они называли домом. Нет, преданность должна была служить чему-то большему.

Гильдии? Это было возможно. Гильдия организовывала, тренировала, поощряла и обеспечивала ходоков пожитками, чтобы они могли выполнять свою работу. Недоверие Одема к гильдии ослабило его желание назвать ее. Загадочное происшествие испортило чувство верности этим могущественым людям.

Волшебнику? Ни на что не годный, потерянный, умирающий волшебник? Возможно, если бы лидер был в расцвете лет, но теперь? Ему вспомнился голос Одема.

— Даже волшебник находится под властью.

— Примену! — У Кантора вырвалось это слово, и он надеялся, что оно правильное. Ощущение было хорошим. Достаточно великим. — Примену, он, тот кто оживляет и усыпляет миры.

Оба, и Ахма и Одем, кивнули с удовлетворенным выражением на лицах.

— Молодец, — сказала Ахма, вставая. — А теперь приведем дом в порядок, перед тем как пойти спать.

— Но… но… — забормотал Кантор. — Разве это все?

Одем усмехнулся и взял посуду, чтобы отнести в рукомойник.

— Преданность правильному авторитетному лицу — вот все, что имеет значение, сынок.

— Но я не помню, чтобы вы обучали меня хоть чему-либо связанному с Применом.

При этих словах Одем запрокинул голову назад и засмеялся. Нази, стоявший на улице, заревел в ответ.

— Тогда как бы ты узнал об этом?

Этот подкол вызвал воспоминания, песни хвалы, песни благодарения, рассказы о предках, слово здесь и слово там. Все что делали Ахма и Одем отражало их преданность. Он воспринял эту идею, не читая книг и не случая лекции. Он знал, кому он должен быть предан.

3. Мир драконов

Кантор принес дрова и положил их между двумя широкими дубовыми стволами. Перед ним возвышалась стена из грубой древесины. Этого должно быть достаточно, чтобы согревать их всю зиму. В течении этой бесконечно-тяжелой недели Одем помог Кантору начать собирать эту гору дров. Кантору пришлось признать, что им необходимо запастись к зиме для Ахмы, в противном случае они бы обесчестили кодекс ходоков между мирами. Кантор принял мудрое решение не упоминать о том, что зима наступит только через несколько месяцев. В конце концов, это дело выманило старика из его тихого жилища. Он удалился, бормоча о своем уходе от дел.

Молодой ходок между мирами замер, когда увидел открывающийся портал. Сквозь отверстие он мог видеть другой мир. Там он заметил дракона, пролетающего над густым хвойным лесом. Он бросил свой груз и рванул к дугообразному порталу. В этот же момент Том выполнил свой долг, преградив Кантору путь к порталу.

Раздражительно вздохнув, Кантор остановил свой порыв к приключениям.

— Я знаю, Том. Я готов отправиться туда один, но прежде должен получить разрешение.

Пес сидел с открытым ртом и свисающим языком, по-собачьи оскалясь. Кантор подошел, присел рядом с псом и крепко потрепал его за уши и шею. Пес был ему как брат, старший брат, который всегда присматривал за Кантором с тех пор, как тот научился ползать.

С ранних лет, Кантору были интересны бреши в стенах, деревьях, участках местности, озерах и домах, в которых были видны образы далеких земель. Он пытался пройти через порталы, когда они появлялись, прежде чем они захлопывались. Но единственная задача Тома, когда малыш ползал, была держать его на этой стороне сводчатых порталов. Когда Кантор научился неуверенно шагать, Том приводил его обратно к Ахме. Когда Кантор научился бегать, Том превращался из собаки в дракона и налетал на мальчика, чтобы захватить его прежде, чем тот проскользнет в другой мир.

Все последующие года Том охранял Кантора от собственной любознательности. Они много раз посещали другие миры, но только вместе с Ахмой или Одемом.

Если легенды верны, Кантор был рожден где-то в другом месте. Некий деревенский мудрец узнал в малыше будущего ходока по мирам. Этот караульный уведомил об этом Гильдию, и она отправила вестника прийти за мальчиком и доставить его наставнику. Он никогда не узнает о своих настоящих родителях и даже о том, в каком мире он родился. Но это не имело значения. Он любил Ахму и Одема, как если бы они были записаны как его родители. И Дайрин был его домом.

Пес и мальчик услышали заливистый смех Ахмы, когда она поднималась по тропинке, возвращаясь из деревни.

— Иду, иду, — крикнула она. — Пришло время тебе пройти через портал самому, Кантор. Тебе нужно будет найти себе дракона, поэтому подожди еще немного.

Кантор пробежал по тропинке и крепко обнял Ахму, подняв ее над землей и закружив.

Она похлопала его по плечу свободной рукой.

— Поставь меня на землю, глупый болван! Где твое уважение к старшим?

Он вернул старушку на землю и громко чмокнул ее в морщинистую щеку.

— Мы должны спешить! — сказал он, указывая на хижину позади. — Он может закрыться в любую секунду.

Она шла рядом с ним, слушая его объяснения о портале, который открылся пару минут назад.

— Он будет открыт, когда мы доберемся туда, — произнесла Ахма своим хрипловатым голосом. — А если нет, то вскоре откроется другой. Осознаешь ты это или нет, но ты привлекаешь их своим присутствием. Это показало мне, что пришло твое время.

Она с трудом шла и хрипела до тех пор, пока Кантор не выдержал этой медлительности и не взял ее на руки как ребенка. Она весила не больше мешка картошки.

— Тебе нужно было воспользоваться повозкой, — выдавил он. — Почему ты так упорно ходишь пешком весь этот путь, если Мидж с удовольствием подвезла бы тебя по горной тропе туда и обратно?

— Мидж стареет. У нее болят кости.

Ахма была достаточной старой, чтобы годиться ему в пра-прабабки.

— Ослица не настолько стара, как ты.

Она фыркнула.

Ему нравился ее странный смех, и она сама. Он опустил ее у пня, который она частенько использовала в качестве сидения, когда находилась во дворе. Она с глубоким вздохом и без всякого изящества уселась на него и начала копаться в тканевом мешке, который висел у нее на плече.

— Я не буду рассказывать тебе в очередной раз о том, как найти своего дракона.

Кантор кивнул.

— Помни, что только один будет тебе подходить, так что не останавливайся в поиске, пока не найдешь себе идеального спутника.

— Ты все-таки собираешься рассказать мне все снова, не так ли?

Она покачала головой.

— Только самое главное.

— Ты всю жизнь учила меня, что все, что ты рассказываешь — важно.

Ахма достала маленькую головку сыра.

— Положи это в свой рюкзак.

Он побежал в дом, чтобы собрать свой походный ранец. Когда Кантор вернулся, на коленях Ахмы лежало несколько предметов.

— Открой рюкзак, — повелела она.

Он подчинился, и она бросила внутрь кремень, пару яблок и мешочек с золотыми и серебряными трапами, валютой используемой во всех мирах. Она протянула ему шапку в форме гриба с козырьком, чтобы оттенять глаза. Ей удалось идеально сшить ее по размеру, а разноцветные лоскутки показывали, что она использовала для этого каждую ткань из ее мешка с обрезками.

— Надень, — сказала она, глядя на него. — Ты взял флейту и кусок мыла?

Он покачал головой.

Старушка начала подгонять его, когда парень не сдвинулся с места:

— Ну и?

Кантору пришлось вернуться в дом и взять гребень, мыло, губную гармошку и флейту, а также материю, чтобы протирать эти музыкальные инструменты, на тот случай, если Ахма будет спрашивать.

Она встала, когда он снова вышел. Потянувшись, она перекинула ремень рюкзака ему через голову. Он помог ей, нырнув под ремень, и просунул одну руку, чтобы мешок висел сбоку.

Старушка притянула Кантора за рубашку, поцеловала в обе щеки и похлопала по груди. Похоже, сегодня он был почетным учеником.

— Когда ты подойдешь к двери, я буду знать, что ты вернулся, — она, прищуриваясь, взглянула на портал. — Теперь иди, пока он не закрылся.

Кантор вновь обнял ее хрупкое тело.

— Я люблю тебя, — прошептал он в ее растрепанные седые волосы. — Ты будешь мной гордиться.

Она откинулась назад.

— Видишь? Ты забыл! — она погрозила пальцем. — Ты не должен ничего делать, что заставило бы меня тобой гордиться. Я уже горжусь тобой таким, какой ты есть. Не нужно добиваться чего-либо еще. — Ее лицо скривилось в неодобрительной гримасе. — Если бы это был не ты, поверь, я была бы расстроена.

Он поцеловал ее в лоб.

— Вперед!

Он прошел вглубь портала и обернулся, чтобы помахать Ахме и Тому.

Воздух скручивался, становился холодным и втягивался, пока Ахма и его дом не исчезли из виду. Кантор подумал, что должен почувствовать сожаление, горечь от того, что было оставлено позади, но, по правде говоря, внутри него бурлила радость. Наконец-то, он был волен блуждать, где пожелает. Впереди его ждали приключения.

Он сорвал с себя шляпу, которую Ахма дала ему, и подбросил в воздух. Полетев вверх, она свернулась и заплатки смешались в неразберихе цветов. Шляпа распрямилась и, лениво покачиваясь, начала опускаться вниз, что напомнило Кантору движение воздушного змея на ветру. Он поймал ее и засунул под рубаху.

Он покрутился вокруг себя, осматривая местность со всех сторон света. У него было все время мира, и так много миров, где можно провести время. В каком направлении начать свою одиночную разведку?

Его основной задачей было найти дракона, который бы подходил в качестве друга на всю жизнь, как Ахма нашла Тома много лет назад.

— Сюда! — позвал голос из ниоткуда.

Кантор перевел свой взгляд с дальнего горизонта и стал изучать свое ближайшее окружение. Поля были покрыты несколькими старыми насыпами из сена. Дерево с молодыми почками обещало со дня на день весну. Ручеек журчал, создавая достаточно звука для привлечения внимания без всякой крикливости.

— Сюда, прямо перед тобой.

— Кто или что передо мной?

— Меня зовут Бриджер.

— Рад познакомиться, Бриджер, — он дотронулся пальцами до своего лба и поклонился.

— Не здесь. Повернись немного направо, — пробурчал недовольный голос, затем произнес: — Нет, наверное, я имел ввиду направо от меня. Эй, остановись! Ты ушел слишком далеко. Вернись немного назад. Хорошо, вот так.

Кантор услышал довольный вздох.

— Ты смотришь прямо на меня.

— Я смотрю на стог сена.

— Из какого мира ты пришел, ходок между мирами? Неужели ты настолько неопытен, что не можешь узнать дракона?

— Но я вижу только стог сена, — повторил Кантор.

— Я принял обличие стога сена.

— Зачем?

— Я ждал тебя.

— Меня?

— Ну, на самом деле, любого ходока между мирами. — После некоторой паузы насыпь начала шуршать. — Ты ведь ищешь дракона, не так ли?

— Да.

— Какая удача! Ты его нашел.

— Я нашел кучу сена.

— Нет-нет. Используй свое воображение.

— Почему бы тебе просто не превратиться обратно?

Ни звука. Ни единого слова. Никаких объяснений. Кантор отвернулся, чтобы уйти.

— Стой!

Он взглянул на стог с некоторого расстояния и прокричал:

— Извини, но я не буду составлять с тобой компанию. Ахма сказала мне не останавливаться на первом попавшемся драконе.

Стог сена зарычал, и от верхушки насыпи распространилась искра огня.

— Огонь! — прокричал стог.

— Знаю. Я видел, — Кантор нахмурился. — Но тут не так много огня для взрослого дракона.

— Ой-ой, — куча сена завибировала.

Клочки травы разлетелись во все стороны, и перед Кантором уже стоял солидного вида бронзовый дракон с крыльями цвета индиго и бородой.

Парень никогда не видел драконов с бородой, даже на картинках.

Пламя извивалось по густым лохматым косичкам, свисающим каскадом с лица дракона.

— Ай! Не стой просто так! Помоги мне!

Кантор рванул к ручью.

— Подойди! Тебе нужно опустить морду в воду.

Бриджер неуклюжей походкой последовал за своим новым знакомым. Его борода дымилась, но больше не горела. Кантор оставил рюкзак на берегу и зашел в ручей.

— Быстрее заходи в ручей! — он похлопал в ладоши, наклонился, чтобы набрать воды и плеснул ее в сторону дракона.

Бриджер споткнулся об открытый корень и упал мордой к ногам Кантора, намочив парня.

Кантор выпрямился и мрачно посмотрел на промокший перед своей рубашки.

— Ну, так тоже сработало.

Дракон поставил перед собой лапы и вытащил морду из пузырящегося ручья. С его подбородка свисали обугленные окурки.

Кантор скрестил руки на груди.

— Я никогда не видел дракона с волосами на лице.

Бриджер повернулся и сел, расплескав при этом воду из-за веса своего пухлого тела. Какое-то ее количество при этом достигло берега.

Он провел пальцами по своей спутанной бороде.

— Это потому что я умный.

— Умный?

— Изобретательный.

Кантор ждал.

— Когда я изменил форму, то понял, что мой подбородок загорится, поэтому я добавил бороду в качестве барьера между огнем и моей кожей.

Кантор наклонил голову и кивнул.

— Это довольно умно и показывает смекалку.

Бриджер вскочил на ноги.

— Так и есть, разве нет? Ты же видишь, что я буду тебе полезен в твоем путешествии, не так ли?

Молодой ходок покачал головой.

— Но эта затея сработала не полностью.

— Я знаю. — Дракон повесил голову, его крылья опустились, и он выскочил из ручья. — Я не учел того, что пламя поднимется вверх. Возможно, мне стоило сделать более длинную бороду.

Кантор пошел к берегу и поднял с земли рюкзак. Затем он повернулся и направился к противоположной стороне, чтобы выбраться отсюда.

— Куда ты собрался?

— Пока не знаю.

— Я знаю путь, — дракон ступил в ручей следом за Кантором.

— Какой путь?

— Любой. Я родился на этой равнине и знаю все тропы. Я знаю, где самые хорошие повара, самые гостеприимные хозяева, самые дешевые лавки и самые добрые целители. Я тебе пригожусь.

Кантор оглянулся через плечо и почти сжалился над испачканным и печальным драконом. Почти.

— Что-то я сомневаюсь.

— Кто будет зажигать огонь в твоем лагере?

— У меня есть кусочек кремня.

Он продолжал идти, отказываясь смотреть на идущего за ним дракона.

Впереди него из земли вырос холм, и он направился туда. Он больше не слышал дыхание Бриджера или легкого шороха его кожистых крыльев, но не оборачивался. Дракон примет его любопытство за поощрение. Кантор представлял себе опытного, образованного, изящного дракона. Бриджер не соответствовал этому образу.

На вершине холма, он остановился, чтобы осмотреть сельскую местность. На юге располагался лес. Напротив одной из зеленых гор из земли торчали большие камни или каменные здания. Они были слишком далеко, чтобы четко разглядеть их. А сельскохозяйственные угодья простирались так далеко, насколько он мог видеть.

Он услышал фырканье исходящее из ноздрей лошади прямо перед тем, как почувствовал толчок между лопатками. Он быстро развернулся и увидел перед собой боевого коня с сияющей черной кожей, четырьмя ногами белого цвета и звездой во лбу.

— Я подумал, что ты захотел бы прокатиться, — сказал Бриджер. Прекрасный набор кожаных седельных сумок лежал на широкой спине лошади позади причудливого седла.

— Нет, спасибо.

— Путь до ближайшей деревни еще очень долог.

— Я привык ходить пешком.

Кантор отвернулся и продолжил путь шагая быстрее, чем раньше.

Бриджер переставил свои огромные копыта и последовал за ним.

— Идти пешком это хорошо. Но ты мог бы полететь, если бы у тебя был верный дракон.

— У меня будет верный дракон. Это моя судьба.

Лошадь приблизилась. По шее Кантора пробежал теплый, влажный воздух.

— Это и моя судьба.

Кантор что-то проворчал и продолжил путь.

4. Лошадь — это лошадь, конечно же

— Можно прокатиться на вашей лошади, мистер? — послышался голос со стороны дерева, стоявшего у проселочной дороги.

Кантор заметил ребенка, оседлавшего толстую ветку. Листва шелохнулась, и он понял, что теперь уже три ребенка сидели над его головой. Две девочки и потрепанный мальчик. Похоже тот вопрос задала самая старшая и самая худая девочка. Ее глаза сверкнули, а губы раскрылись, чтобы задать еще один.

Чтобы предвосхитить все вопросы относительно Бриджера, Кантор быстро ответил:

— У меня нет лошади.

— Тогда почему эта лошадь следует за вами?

Кантор медленно обернулся, изобразил удивление при виде Бриджера, затем почесал затылок.

— Не имею ни малейшего понятия.

— Что же, если она не ваша, то мы точно можем на ней прокатиться.

Дети спустились вниз по многим веткам. Самая старшая помогала младшему, покрытому грязью, мальчику.

Разнообразные цвета высохшей, хрустящей грязи в волосах мальчика и на его коже поразили Кантора.

— Как он так испачкался?

— Свиньи! — сказала средняя девочка, на которой было меньше грязи, чем на мальчике.

Старшая девочка опустила мальчика на землю и подтолнула его встать позади младшей.

— Динг-Донг, стой здесь, пока я не удостоверюсь, что он безопасен.

Мальчик кивнул и широко раскрыл рот. Как раз перед тем, как его губы сомкнулись на большом пальце, Кантор заметил, что эта часть тела мальчика была намного чище, по сравнению с остальными из тех, что были на виду. Даже одежда выглядела стянутой от грязи.

Старшая девочка приблизилась к Бриджеру, чья голова возвышалась над Кантором. Она почти дошла до его бока. Один неверный шаг и ее собьет с ног. Кантор облегченно вздохнул, когда понял, что конь-дракон стоит совершенно неподвижно.

— Он кусается? — спросила она.

— Понятия не имею. Это не моя лошадь.

Бриджер хмыкнул и покачал головой.

Девочка спокойно положила руку на щеку лошади.

— Он прекрасный конь.

Бриджер коротко закивал верх и вниз.

— Умный и добрый. — Она поцеловала его в нос. — Очень добрый.

Она дала знак двоим другим подойти поближе. — Мы можем прокатиться на нем. Возможно, мы даже сможем оставить его себе.

Оба выпрыгнули на дорогу и встали возле крупной боевой лошади.

Самая маленькая девочка показала на лошадиную спину.

— Что это?

Кантору пришлось отодвинуться, чтобы увидеть куда она показывала.

— Я не знаю. Седельные сумки? Вроде бы, они называються «седельные сумки».

— Что в них?

Кантор задавался тем же вопросом. Зачем дракон превратился в коня с седельными сумками в дополнение к седлу?

— Я не знаю что в них.

Старшая подтолкнула среднего ребенка ближе.

— Давай же. Это нужно будет снять.

— Как же я взберусь на него? Он огромен.

— Залезь на ветку и спрыгни на лошадь с дерева.

Кантор вздохнул и поднял руку. Дети были близки к тому, чтобы совершить самоубийство.

— Постойте. Вы вообще знаете, что это за лошадь?

Средний ребенок улыбнулся.

— Конечно! Это хорошая лошадь.

Мальчик сосущий большой палец кивнул. Бриджер тихо заржал и закачал головой.

Кантор сделал самое страшное, взрослое и осуждающее выражение лица, на которое был способен.

— Это боевой конь, а не питомец.

Старшая неодобрительно прищурилась и забарабанила пальцами рук на бедрах и пальцами ног.

— Откуда вы знаете?

— По размеру. — Кантор вытянул руку и положил ее Бриджеру на спину. — Его наверняка тренировали для сражений. Совсем не похоже, чтобы он был приветлив с маленькими детьми.

Двое отступили на пару шагов назад. Но не инициатор этого происшествия. Старшая стояла на своем.

Кантор решил сменить тему и, если удасться, отвлечь этим внимание детей от их задумки.

— Как вас зовут?

Старшая ответила:

— Я Элла, это моя сестра Белла, а Динг-Донг — это Эдди.

Кантор отвесил свой самый элегантный поклон.

— Меня зовут Кантор Д'Ахма.

Элла и Белла захихикали, затем присели в реверансе. Эдди высынул изо рта палец, произнес тихое «привет» и снова вставил свою личную затычку.

Элла встала между своими братом и сестрой и обняла их за плечи.

— Можно ли нам прокатиться на вашей лошади?

— Я уже говорил, это не моя лошадь. Это боевой конь, и он не предназначен для детей.

Бриджер подошел ближе к Кантору и положил свою морду повех головы молодого ходока. Тот отпрянул и отошел подальше. Бриджер последовал за ним и снова положил свою морду поверх головы Кантора. Маленькая аудитория засмеялась.

Кантор отошел в сторону, чтобы выбраться из под носа Бриджера. Лошадь просто продолжала следовать за ним. Когда он снова увернулся, но на этот раз в другую сторону, морда Бриджера оказалась на плече парня. Теплое, влажное дыхание коня щекотало ухо.

Кантор отдернулся и повернулся лицом к перевоплощенному дракону.

— Хватит уже, Бриджер. Оставь меня в покое.

Следуя примеру Эллы, дети запрыгали вверх и вниз, хлопая в ладоши.

Белла начала напевать.

— Ты знаешь этого коня. Ты знаешь его имя. Ты знаешь этого коня. Ты знаешь его имя.

— Тихо!

Кантор поднял руку, требуя тишины. К его удивлению, они подчинились и, молча, стояли, ожидая его следующего объявления.

Он жестом указал на Бриджера, который начал покусывать все листья, находившиеся вокруг него.

— Он не принадлежит мне, и я ничего о нем не знаю. — Он посмотрел на своего нежелательного спутника. — Кроме того, что он доставляет неприятности.

Бриджер скривил шею. Дракон фыркнул, его нижняя губа растянулась в ухмылке. Покачав головой, он вернулся к своим закускам.

Элла снова вставила руки в боки.

— Ты знаешь его имя.

Кантор пожал плечами.

— Просто угадал.

— Ха!

Она закатила глаза.

— Ты не хочешь его брать. Мы можем оставить его себе? — спросила Белла.

Кантор не имел права отдавать дракона, даже если тот на данный момент и являлся лошадью. У него не было никаких притязаний на эту лошадь или на дракона под видом этой лошади. Он на мгновение задумался, надеясь отыскать какую-нибудь правдоподобную уловку, чтобы оставить коня с восторженными детьми. У Бриджера наверняка будет любящая семья. Ему не нужно разглашать, что лошадь на самом деле была драконом.

Отбросив свои нечестные мысли, он жестом указал на пейзаж позади них.

— Это ваш дом среди тех деревьев?

Все трое детей так смотрели в том направлении, куда он указал, будто на ландшафте были дюжины домов. Среди яблоневой рощи был расположен лишь один двухэтажный дом.

— Да, это наш дом. — Белла снова повернулась к нему. — Ты хочешь зайти к нам на обед?

— Это обычай этих земель?

Трое детей ахнули и посмотрели на него широкими глазами, а их рты раскрылись от удивления.

— Ты из других мест! — взвизгнула Белла. — Путешественник? Настоящий путешественник?

Элла толкнула сестру.

— Конечно же он путешественник. Мы об этом знали. — Она обратилась лицом к Кантору и надменно подняла подбородок. — В нашей земле принято приходить к дому, но не заходить в него. Мы будем кушать на крыльце.

Кантор застыл. Хмуро глядя на их дом и взвешивая свои шансы. Бесплатная еда всегда была кстати. Задержка будет минимальной. Возможно, ему удасться избавиться от Бриджера. Он мог бы узнать важные новости о местных событиях. Ходоку нужно было быть вкурсе нынешнего положения дел, где бы он не путешествовал, и таким образом избегая неприятностей.

Элла сильно выдохнула, явно с раздражением.

— Пойдем с нами. Давай же! Ты сможешь рассказать нам, где путешествовал. Ты был в Бингаре?

Белла запрыгала, визжа и хлопая в ладоши.

— В Бингаре есть большой театр со сценой.

Не дожидаясь ответа Кантора, старшая сестра предположила другую возможность.

— А в Томатте?

— У них есть пекарня, в которой готовяться замечательные сладости, — сказала Белла.

Эдди подтверждающе кивнул.

— А в Гристермайере? — спросила Элла.

Глаза Беллы расширились.

— Там три отеля. Три!

— А Джошнаут?

Изо рта их брата вырвался большой палец со звуком «поп».

— Пожарная станция с колокольчиком. Брррринг, динг, динг, динг, динг.

Кантор не был ни в одном из этих мест. Он не хотел принижать свой статус уважаемого путешественника, поэтому он не сказал о том, что мало знает о этих городах.

Чтобы отвлечь своих слушателей, он кивнул в сторону их дома.

— Пришло время представить меня вашим родителям. Нам неприлично общаться, пока я незнакомец.

Все три ребенка засмеялись.

Элла фыркнула и сказала.

— Ты немного странный.

Дети помчались вниз по грязной дорожке ведущей к древесной роще. Кантор последовал за ними, ощущая на своей шее дыхание Бриджера.

— Отойди, дракон.

Бриджер на какой-то момент остановился, чтобы создать достаточное растояние, чтобы его нос больше не ударялся о лопатки Кантора.

— Отлично. Спасибо.

Они молча шли. Далеко впереди дети взобрались по ступенькам своего крыльца и скрылись в доме.

Кантор продолжил идти, бросив через плечо вопрос.

— Что у тебя в седельных сумках?

Воздух позади него внезапно застыл и стал жарче. Он услышал и почувствовал свист. Кантор повернулся к Бриджеру. В лапах дракон держал довольно большую кошку необычной окраски. Она была по-большей части черной, с белыми передними лапами и маленькой, аккуратной белой грудкой, рыжевато-золотой цвет немного затрагивал уши. У нее был изысканный хвост. На черной морде сверкали зеленые глаза.

Бриджер погладил полуспящую представительницу кошачьего семейства.

— Это моя кошка. Ее зовут Йеша.

Кантор посмотрел через плечо, но дом был скрыт от взгляда маленьким сараем и высокими кустами.

— У тебя есть кошка?

Бриджер наклонил морду ближе к Кантору.

— Я не думаю, что существует кто-либо, кто является хозяином кошки. Наши отношения больше похожи на те, что у ходока и дракона. Товарищи, партнеры, коллеги или, может быть, сотрудники, но ни один из них не хозяйничает над другим.

Кантор рассмеялся все еще в приглушенном тоне.

— Значит, у вас есть какое-то сходство со связью между драконом и ходоком, не так ли?

— Нет, но мы с Йешей многое пережили. Мы вместе уже четыре года.

Кошка подняла свою мордочку с закрытыми глазами, и Бриджер охотно погладил ее, начиная от челюсти и до спины. Она замурлыкала.

Кантор скривился от отвращения.

— Кто когда-либо слышал о ходоке, у которого был дракон, у которого в свою очередь был кот?

Представшая перед ним картинка выглядела безумной.

— В «Сказаниях о Бермаготе» у Бермагота был дракон, у которого была сова.

Кантор покачал головой.

— Нет! У Бермагота был и дракон и сова. У Бермагота.

Улыбаясь и покачивая пальцем, дракон продолжал приводить аргументы:

— Предположим. Все знают, что постоянства достаточно для того, чтобы сдружиться с ходоком. У Бермагота был замечательный постоянный друг, поэтому он не нуждался в еще одном. Сова была предана дракону, а не ходоку.

Нетерпение заставило голос Кантора подняться.

— Хорошо! Сова не была постоянным другом. Она просто была там. Может, как попутчица.

Бриджер вздохнул. Из его ноздрей вырвался небольшой поток огня. Кантор отпрыгнул, прежде чем пламя смогло перейти на его куртку.

Бриджер скривил губы, прежде чем заговорить.

— Разве ты не читал «Сказания о Бермаготе»? Я думал, что каждый школьник знает о подвигах великого ходока.

Кантор посмотрел на пастбище. Небольшой заслон из деревьев, качающихся на ветру, уже скоро не сможет скрыть их приближения. Он хотел избавиться от Бриджера прежде, чем кто-либо увидит того в драконьей форме.

— Конечно же, я читал «Сказания». Я знаю, что он сделал. Он выручал бедняков от опасностей, спасал страны переполненные деспотами, строил мосты и туннели на благо людей.

— И дракон Аллмендор и сова Эспин помогали ему. Сова была таким же постоянным другом, как и дракон.

Кантор не хотел поворачиваться и смотреть дракону в глаза.

— Я верю в то, что дракон становиться постоянным спутником только тогда, когда его зовет ходок. Поэтому сова не была постоянной, если не была названа таковой. А зачем Бермаготу называть так сову, если у него уже есть дракон?

Бриджер не ответил. Последовал поток холодного воздуха, тишина, а затем свист.

Кантор обернулся. Дракон и кошка исчезли также, как и конь.

Он прошипел сквозь зубы.

— Бриджер? Бриджер? Где ты?

— Почему ты говоришь шепотом?

Кантору потребовалась минута, чтобы распознать Эдди стоящего рядом с кустами. Его лицо и руки были чистыми, одежда была свежей, а большой палец торчал во рту.

— Потому что мы не хотели громко спорить. Устраивать соревнование по крику, это неправильно.

Мальчик огляделся.

— Мы?

— Я и боевой конь.

— Где он?

— Он не мой, поэтому он ушел.

Кантор надеялся, что тот ушел насовсем.

— Ты ругался с лошадью?

— Не в прямом смысле этого слова. Это такой речевой оборот. Я кричал. Лошадь делала различные шумы, как подобает лошади.

Эдди снова осмотрелся вокруг, пожал плечами и медленно покачал головой туда сюда.

Кантор также внимательно изучил окрестности. Где же Бриджер? Где его кошка? Он заметил уши с золотыми пятнышками. А, на дереве. На том дереве, которое еще не стояло здесь минуту назад.

— Мама зовет.

Эдди побежал вниз по тропинке, не оглядываясь, чтобы удостовериться, что гость следует за ним.

Желудок Кантора заурчал, когда он последовал за мальчиком. Одной из вещей, которые вдолбили ему Ахма и Одем, было тем, что он и остальные ходоки были джентельменами, которые не показывали себя с плохой стороны, когда принимали приглашение. Второй было то, что ходоки старались вжиться в месную атмосферу, чтобы получить представление о текущем положении мира. Ну, а в третьих, он не хотел пропустить трапезу.

Единственное, что его беспокоило это то, что светлоглазый мальчик и его семья могли оказаться слишком любопытными. Хотя он мог справиться с любыми назойливыми вопросами. А Бриджер мог не выдержать и уйти. Это было бы хорошо. Этот конь-дракон лишь нервировал.

Эдди остановился и повернулся.

— Лошади не умеют разговаривать. А драконы умеют, не знаешь? Об этом было написано в книге. Мне ее прочитала Элла.

Ходок изучающе смотрел на своего молодого попутчика.

— Мне не доводилось видеть много драконов. А тебе?

— Ни одного.

Кантор скрыл свое облегчение и сделал так, что его голос звучал по-настоящему сочувственно.

— Это печально.

Эдди засунул руки в карманы и пропустил пару шагов перед тем, как пойти дальше.

— Если бы Бриджер был не военным конем, а драконом, то ты бы разрешил мне прокатиться на нем?

— Ты думаешь, что ездить на драконе безопаснее, чем ездить на боевом коне?

Эдди повернулся и пошел задом наперед улыбаясь Кантору.

— Нет. Поэтому я и хочу попробовать.

5. Превосходный перекус

Одна из сторон веранды была занята длинным, просторным столом. Его окружали лавки и старые деревянные стулья. А запах, доносившийся из окна, заставил Кантора пустить слюни.

Девушка, с косынкой поверх светлых волос и в фартуке поверх розового цветочного платья, протолкнулась сквозь дверь с большими чашами наполненными едой. Кантор поспешил к ней, чтобы помочь отнести их.

Сначала она удивилась, затем улыбнулась и отдала свою ношу.

— Меня зовут Тифра Минс. Я самая старшая дочь.

С занятыми руками он мог лишь кивнуть в знак приветствия.

— Кантор Д'Ахма к вашим услугам.

Она засмеялась и скрылась за дверью.

Кантор поставил чаши и приподнял покрывающую их салфетку, чтобы взглянуть на содержимое. Картофельное пюре и кукурузный суп. Он облизнулся, ожидая что трапеза будет такой же грандиозной, как и общественные супы в деревне у его дома. Он не часто посещал деревню, из-за правил, которые установила Ахма для неопытных ходоков. Его любимой частью интеграции с обществом была еда. Ахма готовила вкусно, но однообразно. Возможно, он съел больше кукурузы и грибов, чем любой из енотов в плоскости.

Он осмотрелся вокруг, интересуясь, где устроился надоедливый Бриджер. Конь сидел в тени под яблоней. Сидящие драконы выглядели вполне мило, а вот сидящий конь смотрелся ужасно. Он так отвернулся от людей, будто умышленно избегал происходящего на крыльце, потому что оно не нацелено на него. Кошка Йеша отдыхала, умостившись возле дерева. Бриджер, с опущенной головой, смотрел на цветущие заросли.

Неприятная ситуация тревожила Кантора. Должен ли он признать коня? Попросить корм для него? Открыть этой семье факт о том, что Бриджер был драконом? Это ведь Эффрам. Здесь наверняка была инструкция к тому, что делать при новом знакомстве, если один был драконом, а другой — человеком. Но Бриджер продолжал сохранять форму коня. Он не хотел, чтобы узнали о том, что он дракон? Если да, то какова его цель?

Дверь снова открылась. Наружу устремились три молодые женщины и мать, перешептываясь и хихикая. Они несли еще больше еды и ставили блюда в ряд в центре стола. В то же время, из-за угла дома появилась группа мужчин. Их тяжелые ботинки застучали по деревянным ступеням, когда они присоединились к другим на крыльце. Младшие члены семьи рванули к своим местам и полные внимания встали позади своих стульев или лавок.

Тифра жестом указала Кантору на сиденье рядом с собой. Она улыбнулась, когда он принял ее приглашение и сел рядом, кивнул мужчине, сидевшему во главе стола.

— Мой отец, — прошептала она.

Она перевела взгляд на другого мужчину.

— Мой дедушка.

Когда пожилой мужчина начал молитву обращенную к Примену, она покорно опустила взгляд на сложенные ладони.

Крыльцо начало наполняться гаммой звуков, как только глава семьи сказал «Аминь».

Стулья и лавки вокруг заскрежетали по полу. Голоса, которые только что уважительно сохраняли молчание, разнеслись потоком трескотни. Кантор сидел возле Тифры и стал частью передвижения больших чаш и мисок с едой.

— Добро пожаловать к столу, юный путешественник, — окликнул его мистер Минс с другого конца стола.

Видимо, разговаривать перекрикиваясь не относилось к плохим манерам.

— Спасибо, что любезно принимаете меня, сир, — прокричал Кантор в ответ.

— Я мать Тифры, — сказала женщина, сидящая напротив него. — Своим присутствием ты приносишь нам благословение.

Кантор задумался на мгновение о том, какие слова приветствия будут уместны.

— Вы любезны в своем гостеприимстве.

Два мальчика фыркнули со смехом. Возможно, он сказал невпопад. Он попробует еще раз.

— Я ценю руки, которые преподнесли это наслаждение с полей и пастбищ прямо к вашей кухне и столу.

Те же два мальчика наклонились друг к другу и разразились смехом. Кантор хотел, чтобы они оставили его в покое вместо того, чтобы наслаждаться его смущением. Тифра ущипнула того, что сидел возле нее, а сестра, что сидела с другой стороны от мальчиков, ущипнула второго.

Непослушные ребята сели ровно, но их плечи сотрясались от неожиданных приступов смеха, лица наливались красным, а губы складывались в тонкую линию, изображающую гримасу.

Блюда продолжали путешествовать по столу, передаваясь от одного к другому. Тарелка Кантора была переполнена, и он не церемонясь передал следующее блюдо дальше. Хотя он ничего не пробовал, но сглотнул, пытаясь выбить свое огорчение тем, что не смог найти подходящий ответ.

«Разве я не говорил, что могу быть полезным?» — Голос Бриджера прозвучал в голове Кантора.

Тот выпрямился и перевел свой взгляд так, чтобы видеть коня под деревом позади госпожи Минс. Бриджер был в той же позе. Мысли юноши снова были прерваны голосом Бриджера.

«Скажи хозяйке дома: Примен благословляет всех нас. Спасибо, что разделили со мной благословление. Примен приумножит это доброе дело.»

Кантор повторил эти три предложения.

Хозяйка засияла, теплая улыбка появилась на ее лице, они с Тифрой вздохнули в унисон.

Хозяйка наклонила голову, подтверждая его слова, и сказала:

— Все хорошие вещи приходят от Примена.

«Ты спасен», иронично сказал Бриджер.

«Ты можешь меня слышать?» мысленно спросил Кантор.

«Да, я могу тебя слышать. Я могу слышать все, что слышишь ты. Я могу видеть все, что видишь ты. Это должно служить тебе доказательством, что я и есть твой верный друг и товарищ на всю жизнь.»

Кантор положил в рот картошку. Когда он ее проглотил, то сказал дракону, сидящему под яблоней.

«О нет, я не нуждаюсь в таких вещах. Я ценю твою помощь, но не злоупотребляй этим. У меня другие планы. Мы должны разойтись».

Бриджер произнес лишь одно слово:

«Упрямец».

Мистер Минс-дедушка одобрительно кивнул своему сыну. Мистер Минс-отец в свою очередь кивнул жене. Она улыбнулась чему-то, чего Кантор не понял. Никакое напряжение не царило за столом. Он понял, что семья обсуждала свои дела посредством немого общения.

Мужчины игнорировали его и мало разговаривали друг с другом. Еда снабжала их новыми силами и этого было достаточно, чтобы служить достаточным оправданием на какое-то время. Но их поза говорила о том, что у них не было времени для общения. Дети ели, резвились и играли возле стола. Никто не упрекал их за несоблюдение манер, не просил больше кушать, меньше говорить или успокоиться.

Только хозяйка поддерживала разговор с Кантором. Она задавала вопросы, и чтобы опередить ее, Кантор начинал задавать вопросы первым. Эта тактика позволяла ему чем-то занять хозяйку и удержать свои секреты в безопасности.

Вскоре трапеза подошла к концу, и мужчины покинули крыльцо с тем же шумом, с которым к нему приблизились.

Хозяйка Минс взяла тарелки у Тифры, которая помогала убирать со стола.

— Иди, покажи юному путешественнику ферму.

Тифра улыбнулась и стремглав обежала вокруг стола, направившись к ступенькам. Кантор последовал за ней. Сначала они пошли в сарай. Тифра сняла платок связывающий ее волосы и поделила золотистые длинные локоны на пряди. Пока они шли она заплела их в косу.

— Моя семья выращивает овец и коров.

Кантор осмотрелся вокруг.

— Я не вижу здесь ни овец, ни скота.

— Мы вынуждены их прятать.

— И где же вы смогли спрятать целое стадо скота?

Тифра показала прямо на западный горизонт.

— За пределами нашей земли много оврагов. Видел когда-нибудь дерево покемотта?

— В книге.

— Если вкратце, то оно воняет, а тот, кто дотронется до него, заразится. Спутанный внешний вид объясняется длинными шипами и тесно сплетенными ветвями. Коровы и козы не обращают внимания на запах и не запутываются в ветках. Покемотт — это что-то среднее между кустом и деревом, они покрывают акры скалистых полей. И скот и козы прячутся в кустарниках и бродят по оврагам.

— От кого вы их прячете?

Тифра одарила Кантора недоверчивым взглядом.

— От Королевской гвардии, конечно. Ты должно быть издалека, если вас не беспокоит Королевская гвардия.

Кантор махнул рукой в общем направлении высоко на восток, поскольку Дайрин в стоке плоскостей был выше, чем Эффрам. Таким образом, он мог сказать правду и в то же время скрыть то, что являлся ходоком из другой плоскости.

— С гор. Наш дом расположен среди нескольких довольно грубых гор.

— И гвардейцы не приходят, чтобы забрать все, что могут, утверждая, что королю нужны образцы урожая?

Кантор покачал головой, недоумевая, как сможет справиться с ее подозрительностью.

— В нашей деревне не было представителей короля уже поколения два, может три, если считать недавно родившихся младенцев. Видишь ли, наше сообщество было ограждено сотню лет назад, и мы потеряли связь с людьми из долины. — Он развел руки в стороны в знак неведения. — Полагаю, что гвардейцы посчитали нас вымершими, когда ни один торговец не спустился с гор.

— До тебя?

Кантор подумал, что она выглядит наполовину убежденной, поэтому продолжил свой рассказ-полуправду. Он уверенно улыбнулся. В Эффраме была огражденная ото всех деревня. Изоляция какого-то места, чтобы предотвратить распространение болезни, была обычным делом во всех мирах. Одной из задач, которые когда-либо поручал ему Одем, было навещать такие места и возвращаться с отчетом.

— О, разведчики отважились отправиться в путь и вернулись с новостями о том, что лучше отделить людей от остальной части Эффрама.

— А ты, значит, разведчик?

— Не совсем.

Они добрались до сарая. Тифра провела их сквозь массивные двери в прохладное помещение. Сзади, по другую сторону огромного здания, располагалась другая дверь. Она была открыта. Запахи и звуки позволяли определить обитателей различных стойл.

Кантор не зажал нос, но задался вопросом о том, стоит ли ему рассказать Тифре секрет Ахмы, позволяющий удерживать в стойлах сладко-пахнущий запах, даже во время зимы. Возможно, травы, которую она использовала, вовсе не существовало на этой плоскости. И большая часть проблемы была бы решена постоянной чисткой стойл.

На мгновение он с беспокойством подумал об Ахме. Ее возраст не давал ей заниматься работой требующей усилий. Одем поклялся, что будет находиться поблизости и наслаждаться ее замечательными трапезами, когда выйдет на пенсию. Но Одема тянуло к путешествиям, и он оставил по «стеклянному глазу» в многих местах, в которых работал назло Совету Путешественников по Мирам. В свои ранние годы Кантор буквально понимал фразу «стеклянный глаз». Молодому ходоку потребовалось много визитов этого путешественника, чтобы понять, что «стеклянные глаза» были людьми, верными Одему.

Кантор вновь перевел свое внимание на Тифру, которая переходила от стойла к стойлу и показывала поросят, жеребенка с перевязанной ногой, пару овец и гнездо с новорожденными котятами.

— Змея укусила жеребенка, поэтому мы держим его здесь, пока Па не удостовериться, что с ним все в порядке. Свиньи входят и выходят через деревянные заслонки, которые ведут к их свинарнику. Овец приводят сюда днем, в жаркие часы.

— Гвардия Короля конфискует этих животных, если увидит их?

— Многих из них. Вместе с большим количеством зерна, которое мы вырастили, часть фруктов, куриц и уток. Однажды, они даже взяли у Па одну из охраняющих стадо собак. Это очень разозлило мужскую половину населения. Я думала, что мои братья могут решить пробраться в их лагерь и забрать собаку обратно, но дядя вправил им мозги. Лучше отдать этим мерзавцам собаку, чем если сына уведут служить на протяжении десяти лет.

— Знаешь ли, Гильдия Путешественников по Мирам должна заботиться о такой несправедливости. Вы когда-нибудь посылали им сообщение, рассказывали им свою ситуацию?

Тифра засмеялась.

— Гильдия Путешественников по Мирам? Ты точно не в курсе новостей Эффрама. Король платит Совету, чтобы они игнорировали наше бедственное положение. Мои родственники и их старшие друзья говорят, что помнят то время, когда ходоки приходили в Эффрам, чтобы найти своего верного напарника. Драконов можно было видеть почти каждый день. Я видела дракона два года назад.

Кантор не сказал ей о том, что в их семейной яблоневой роще сидит дракон, перевоплощенный в коня. Он пытался понять, что ему говорит Тифра. Плоскость, брошенная Гильдией на произвол судьбы, не была тем, что он ожидал. С другой стороны, это подтверждало подозрения Ахмы и Одема по отношению к властям.

Тифра подняла руки и похлопала ими по бедрам.

— Видишь?

Кантор обвел сарай взглядом в поиске чего-то необычного.

— Что вижу?

— Лишь несколько ходоков приходят в Эффрам, чтобы найти дракона. Ни молодые парни, ни молодые девушки не отвечают на благородный призыв служить Примену. По крайней мере, так говорит мой отец. Дяди говорят, что когда они были мальчишками, то привыкли видеть дюжину парней и девушек, приходящих каждое лето. Ходоки были одеты в облачение Совета, когда искали драконов. Это позволяло легко их распознать.

Она посмотрела на Кантора, явно изучая его одежду. Покачав головой, она прислонилась к дверце стойла, где находился жеребенок.

Кончик языка Кантора заметался о стиснутые зубы. Он очень хотел рассказать, что является ходоком, но знал, что этим нарушит одно из основополагающих правил полученных от Ахмы и Одема. По-видимому, в прошлом, ходоки не избегали привлечения к себе внимание, когда входили в сообщество.

Тифра попрощалась с жеребенком и повела Кантора между двумя рядами стойл. Они вышли из сарая через боковую дверь. Она указала на огороженное пастбище.

— Здесь мы держим пару коров для доения. Там пруд с утками и гусями. Мои братья там рыбачат. Ближе к дому находиться курятник. У нас лучшие куры-несушки во всей стране.

— Ваша семья тяжело работала, а ваша ферма очень впечатляет.

Тифра прищурилась и сказала горьким голосом.

— За всю ту работу, что мы делаем, ферма должна быть больше. Но большинство наших товаров забирают прежде, чем мы идем на рынок. Иногда гвардейцы навещают рынок и берут вещи оттуда. Намного удобнее выбрать лучшее из собранного со всех мест в одном месте.

Она взяла его за руку и потащила по направлению к колодцу. Он повернул ручку, чтобы поднять ведро, а она дала ему первый глоток из чашки, привязанной к ручке.

— Спасибо, — сказал он, после того, как опустошил всю чашку. — Вода сладкая и прохладная.

Она засмеялась и уселась на каменный край с чашкой.

— Не такая уж она и сладкая, если только ты не сравниваешь с другими колодцами, у которых затхлый вкус или, что еще хуже, сера! — Ее веселые глаза сверкнули. — И это единственная вещь, которую гвардейцы, пока что, не выкопали и не забрали с собой. Хотя, мой отец утверждает, что однажды и это станет частью коллекции короля.

Они подошли к крыльцу. Кантор заметил, что Бриджер больше не сидел в яблоневой роще. Он надеялся, что дракону стало скучно, и тот отправился на поиск другого человека, к которому можно было бы пристать.

Тифра коснулась его руки. Он отошел, стараясь не быть грубым, но избегая прямого контакта. В разных плоскостях очень отличалась привычка к прикосновениям. На Дайрине, лишь члены семьи и близкие друзья обнимались или дотрагивались друг до друга.

Он с облегчением вздохнул, увидев что фермерская девушка не обиделась.

— Мне уже лучше отправиться в дорогу. Я хочу достичь поселения до наступления ночи. Не могла бы ты сказать мне, как далеко до ближайшей деревни?

Она сладко улыбнулась ему.

— Знаешь ли, они хотят, чтобы ты остался.

— Кто?

— Моя семья.

— Почему?

— Работа тяжела и пару лишних рук и крепкая спина не помешают, — ее щеки слегка зарделись. — Кроме того, они ищут для меня мужа.

Она расмеялась, когда Кантор сглотнул, отступил назад и попытался не показывать своих чувств.

— Не волнуйся. Они не будут удерживать тебя здесь. Они оставили мне выбор отослать тебя или побудить остаться. Они знают, что у девушки есть больше шансов, предлагая отношения, чем у кучки суровых людей, предлагающих тяжелую работу. — Ее улыбка исчезла. — Но тебе лучше быть осторожным во время путешествия. Гвардия Короля не знает жалости.

Она кивнула в направлении, которым ему нужно было пойти.

— В Тинамиине есть пару домов и три магазина. У тебя должно получиться дойти туда до наступления ночи. Разыщи там смотрящего Тинамиина и попроси его найти тебе место для ночлега. Твое прибывание там должно понравиться.

— Спасибо, Тифра. Я чувствую себя более уверенным после того, как ты поделилась со мной этой информацией. Я не буду больше таким горным деревенщиной, по сравнению с вами, жителями равнин.

Она улыбнулась в ответ.

— Пожалуйста, Кантор Д'Ахма. Будь осторожен в своем путешествии.

Он поклонился ей с той же формальностью, которую использовал бы и для Совета Путешественников по мирам, а затем поднял со ступенек свой мешок. Дети столпились у дверей, махали и выкрикивали прощальные слова. Хозяйка дома вышла с мрачным выражением на своем дружелюбном лице. Тифра взобралась по ступенькам и встала рядом с матерью. Она что-то сказала, мать пожала плечами, и они обе присоединились к младшим и тоже дружелюбно замахали руками на прощанье.

Он пошел прочь от гостериимного дома, изредка оборачиваясь. Дети прыгали на месте, хлопали в ладоши и выкрикивали прощальные слова до тех пор, пока он не оказался среди деревьев и был почти у дороги.

Послеобеденная прогулка в приятной сельской местности и новые открытия прямо за углом будут занимать его мысли всю оставшуюся часть дня. Плохие вещи, о которых рассказала Тифра, наверняка были преувеличением. Одем бы сказал, если бы положение в мирах было бы настолько ужасным.

Все же, ее слова зацепили его. Хотя Одем и Ахма, может, и не так красочно описывали недовольствие людей и злодейство властей, они были очень осторожны на протяжении многих лет. Кантор знал, что эта осторожность появилась из-за недоверия к Совету. У него уже давно сложилось впечатление, что что-то не так, даже если Одем ничего не объяснял.

Он вздрогнул, словно хотел избавился от плохого ощущения. На данный момент, политика не заботила Кантора. Наилучшим подходом к проблеме будет подготовка самого себя. Он должен быстро найти подходящего дракона. Он должен последовать пути, который проложили до него, и позволить жизни еще на какое-то время быть легкой. Наслаждаться своей свободой было притягательнее, чем навести справки про Королевскую гвардию. Усердный поиск верного напарника и без этого должен был доставить достаточно хлопот.

6. Неожиданное приветствие

Разбросанные по небу облака доставляли приветливую прохладу от жары Эффрамского солнца. Он шел уже несколько часов, останавливаясь лишь для того, чтобы сделать глоток воды из походной фляги, в другой раз, чтобы снять куртку и прикрепить ее к ремню своего рюкзака. Некоторое время он наслаждался пейзажем, поздравляя себя каждый раз, когда мог распознать различные растения и птиц и даже некоторых насекомых, в то время как тащился по широкой грязной дороге. Но по мере того, как солнце начинало приближаться к своему пику, а мимо Кантора так никто и не прошел, горячая и пыльная дорога, будучи частью манящих далеких земель, постепенно утратила всю свою привлекательность.

Вытерев рукавом пот с бровей, Кантор воспроизвел в своем уме картинку солнечной системы. Дайрин и Эффрам делили между собой одно и то же солнце, но его родная плоскость была на порядок дальше, чем та, по которой он сейчас шел. Это объясняло повышенную жару.

Вид огромного леса впереди воодушевил его. Скоро он будет в тени. Юноша быстро шел на протяжении десяти или пятнадцати минут и затем притормозил, когда понял, что не особо приблизился. На обочине у дороги расцветали персиковые деревья. Запах от маленькой группки деревьев разносил легкий весенний ветерок.

Через пару месяцев с веток будут свисать сочные персики. Кантор остановился, уперев руки в бока, и признал, что им овладело смятение. У него недавно была замечательная трапеза в милом доме, но мысль о том, как он собирал зелень для Ахмы и занимался повседневными делами, прогнала этот порыв из его сердца. Он признал, что его охватила небольшая меланхолия из-за того, что он оставил эту первую часть своей жизни позади, сохранив лишь теплые воспоминания в своем сердце.

Посмотрев вперед, он снова измерил взглядом расстояние и понял, что лес, похоже, был намного дальше, чем он думал. Он также заметил, что деревья были выше, чем он ожидал. Медленно и устало протащившись мимо цветущего сада, он увидел большой камень посреди травы. Обувь натерла мозоли на пятке, и он сел на этот валун, чтобы облегчить боль.

Сейчас он бы очень обрадовался возвращению Бриджера. Поездка на лошади или на драконе спасла бы его ноги и ускорила бы путешествие. Но с тех пор как он покинул дом Минсов, он больше не видел ни дракона, ни стога сена, ни лошади. Поощрение дракона следовать за ним не было вариантом. У Бриджера не было достаточной характеристики, чтобы стать верным другом Кантора. Его ограниченные возможности мешали его полезности.

У драконов умеющих перевоплощаться, обычно было три или четыре формы, которые они с легкостью могли принять. Том, дракон Ахмы, с возрастом потерял часть своей ловкости. В основном он пребывал в форме собаки, превращаясь в дракона тогда, когда была необходимость, и очень редко становился огромной рыбой, которая украшала некоторые истории о путешествии Ахмы, когда та была молодой. Нази, осел Одема, превращался в дракона или в большую сову. Формы совы, рыбы и собаки позволяли им быть полезными в выполнении миссий. Что мог сделать Бриджер будучи стогом сена? Конечно, лошадь могла пригодиться, но по мнению Кантора, личные качества Бриджера не смогли бы помочь в какой-либо ситуации.

Дракон не показывался весь день, и Кантор решил, что тот понял намек и ушел искать другого напарника. Кантор не задумывался о том, что свою первую миссию будет проходить в одиночестве. Ахма сказала, что он был дерзким и не знал о том, насколько много он не знает. Она была права. Как всегда.

Он сделал большой глоток из походной фляги, затем покопался в рюкзаке в поисках мази и небольшого рулона из льна для своей ноющей ноги. Одем впечатлил его необходимостью держать ноги в хорошей форме. Мозоль лопнула, поэтому Кантор нанес мазь и перевязал место полоской льна, чтобы защитить ранку. В течении нескольких минут, он перевесил сумку за плечо и продолжил свой путь через Эффрам.

Дорога немного наклонилась, сделав его путешествие менее трудным. Но это было ничем по сравнению с подъемом из деревни до хижины Ахмы. Он пытался распознать что за деревья составляли основную часть леса впереди. Когда он подошел ближе, то узнал лестничный вяз, то дерево, которое видел только в книгах, принесенных Одемом для его обучения. Кантор громко рассмеялся. Он преуспел в лазанье по деревьям, и этот лестничный вяз не был сложной задачей, но это не отменяло того факта, что он хотел взобраться на такое дерево с тех пор, как впервые увидел его на картинке.

Кантор забыл, что его ноющая от боли пятка, жара и поздний полдень высасывали из него энергию. Уголки рта тронула улыбка, когда он осиливал последние сто ярдов. Он выронил рюкзак на землю и измерил одну из сторон дерева.

Корни лестничного вяза, растущие ближе всего к поверхности, были повернуты верх и обернуты вокруг ствола дерева. Эти корни больше походили на виноградные лозы. Они перекрещивались друг с другом, переплетались, изображая таким образом решетчатый дизайн безлистовой макушки дерева. На протяжении многих лет лозы срослись со стволом дерева и выставляли на обозрение что-то на подобии зигзагообразной лестницы.

Кантор взобрался по корням-лозам к самым низким ветвям, которые росли на высоте шести метров над землей. Он уселся на первую попавшуюся ветку и посмотрел в сторону горизонта.

Переведя взгляд вниз на грязную дорогу, он заметил много зерновых культур, пастбищ и незанятых полей, мимо которых прошел. Он прищурился, чтобы разглядеть тот удобный валун, на котором отдыхал. Он должен был быть сразу же после небольшой персиковой рощи. Он видел группку из около двадцати деревьев, но валун, который был рядом с дорогой, исчез.

Либо округлый валун стал невидимым, либо ушел. Конечно же. Наверняка валун был преображенным драконом. Кантор посмеялся над собой за то, что упустил возможность познакомиться с еще одним драконом. Но если тот сбежал от него, значит из него не получилось бы хорошего напарника.

Его внимание привлекло волнение на востоке. Он какое-то время наблюдал, пока не решил, что темная масса, должно быть, была группой из лошадей и всадников, путешествующих не обращая внимания на то, что они топтали поля. Копыта втаптывали урожай в землю. Забор упал им под ноги, когда ехавшие впереди ударили по дереву дробящими рейками, разбив опоры. Крупный рогатый скот бросился в рассыпную.

Кантор нахмурился. Если бы эти парни ехали по одиночке, то они оставили бы меньше урона. Судя по рассказам Тифры, это должна была быть Королевская Гвардия. Они скоро достигнут дороги. Свернут ли они к Кантору или же продолжат путь через земли, не смотря на широкую грязную дорожку? Кантор решил, что не хочет тратить время на беседу с капитаном этих людей. Объяснение его путешествию может не устроить этих высокомерных хулиганов.

Посмотрев вниз, он увидел, что его рюкзак лежит на видном месте. Так не пойдет. Он спустился вниз, забрал вещи и побежал дальше в лес. Он надеялся, что его не заметили. Он снова залез на лестничный вяз, но уже там, где деревья росли гуще. В своем новом укрытии, он отодвинулся от ствола, чтобы лучше разглядеть дорогу. Неприятные люди, угрожающие его мирному путешествию по Эффраму, все еще ехали через недавно проросшее поле пшеницы какого-то бедняги-фермера.

Устроившись поудобней, на тот случай если понадобиться просидеть здесь дольше, он привязал рюкзак к другой ветке. Отряд мужчин продолжал свой путь, пока не достиг дороги. Один из мужчин спешился и осмотрел грязь. Он указал на лес лестничных вязов, затем снова взобрался на коня, и мужчины свернули на дорогу.

Кантор тихо застонал и прошептал:

— Зачем им понадобилось идти по моим следам?

Он отвязал свои вещи от ветки и пролез еще четыре метра вверх до самой высокой ветки дерева. Он снова расположился поудобнее. Кто бы ни прошел внизу, он не сможет заметить его сквозь листву. Проблема заключалась лишь в том, что он не мог видеть происходящего, если каким-то образом не покинет своего удобного места

Ветка, которую он теперь оседлал, была намного уже, чем те снизу и не такая удобная для того, чтобы на ней сидеть. Он переместился немного в сторону, чтобы облегчить боль в спине и начал болтать ногами. Он вытащил из рюкзака пакет с сухофруктами и стал посасывать тонкий кусочик яблока, пока ждал. Он надеялся на то, что мужчины проедут мимо него и продолжат путь.

— Хорошо пахнет. У вас есть еще?

Кто это сказал? Его первая мысль была о Бриджере, но мягкий голос был более похож на женский. Он завертел головой.

С соседнего дерева, в каких-то двух метрах от того места, где он сидел, ему помахала молодая девушка. Он совсем ее не заметил. Ее кожа была белой, как полотно. Дико завитые волосы свисали на плечи, а цвет был таким ярким, что мог сравниться только с блеском золота. Ему вспомнились густые сливки, которые давала корова Ахмы. Голубые глаза девушки мерцали от озорства, будто она едва сдерживала смех. Ей нравилось наблюдать за тем, как он устроился на верхушке дерева, не заметив ее.

Но то, что он не заметил ее, не было удивительным. На голове у нее была зеленая шапка, которая покрывала волосы. Тканевые лоскутки коричневого, ржавого и зеленных оттенков свисали вдоль ее спины и вокруг лица. Ее одежда была из многослойной тонкой материи такого же цвета, как и деревья. Она сливалась с окрестностями.

— Я очень голодна, — она улыбнулась. — Нет ли у вас чем поделиться?

Он порылся в мешке и вытащил один из пищевых пайков, которые дала ему Ахма.

— Сможете поймать?

— Раз плюнуть.

Он подбросил маленький пакет, и она ловко его поймала.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Кантор какое-то мгновение наблюдал за ней. Она не стеснялась показывать насколько голодна. Ее глаза округлились, когда она открыла паек.

Она вытащила ролл и полоску сухого мяса.

— О, надо же! — Набив рот хлебом, она порылась в пакете и вытащила нарезанный сыр и яблоко. — О, Примен любит меня!

Она уронила хлеб на колени и откусила кусочек яблока.

Удивление Кантора при виде странного наряда этой девушки и ее странного поведения взволновало его лишь на мгновение.

Если он хотел стать ходоком, ему нужно было привыкнуть спокойно относиться к странностям.

— Что ты делаешь на дереве?

Она ответила с ртом полным еды, которую еще не проглотила:

— Прячусь.

Он спросил, хотя подозревал, что уже знает ответ:

— От кого?

Она махнула сыром в сторону дороги.

— От них.

7. Приятно познакомиться

Кантор уставился на странно одетую молодую девушку.

— Что ты сделала?

Ее губы вытянулись в мрачную, прямую линию. Взгляд был направлен на него сквозь прищуренные глаза. Ее брови опустились, а Кантор поблагодарил Примена за то, что она была на другом дереве и не могла достать его.

— Я ничего не делала.

— Тогда почему за тобой охотится Гвардия Короля?

— Потому, что я существую.

— Это не особо похоже на преступление.

— Ты слишком мало обо мне знаешь.

Она открыла собственную фляжку, очень практичное снаряжение для похода, но покрытую мягкой и блестящей тканью, кружевами и маленьким плоским орнаментом. Она подняла ее к своему рту и выпила то, что там было. Когда она снова посмотрела на него, ее губы изогнулись в изящной улыбке, а глаза засверкали.

Кантор решил, что она не дала ему достаточно хорошего ответа.

— Почему бы тебе не рассказать мне настоящую причину, по которой ты находишься на верхушке дерева?

— О, я сказала тебе правду. Я не из этой плоскости, а Гвардия Короля не приветлива к гостям.

— Откуда же ты?

— Из Ричры. — Она приподняла бровь. — А ты?

— Из Дайрина. — Его подстегнуло любопытство. — Ты путешествуешь в одиночку?

— Да. — Она поморщила лоб. — Все в порядке. Я могу позаботиться о себе.

— Я тоже путешествую сам по себе.

— Меня зовут Биксби Д'Мазелин. Я бы пожала тебе руку, — она кивнула на пространство между деревьями, — но такое расстояние я не осилю.

— Кантор Д'Ахма.

Он поклонился так, как только cмог, сидя на ветке.

Она склонила голову на бок. Кудрявые белокурые локоны и тканевые лоскутки с шапки, обрамляющие лицо, тоже наклонились. Солнечный свет пятнами освещал ее щеки и лоб. Она выглядела настолько гармонично с лесной местностью, насколько он только мог себе это представить. Все в ней было изящно, и у него было странное ощущение того, что она не привязана к физическому миру. И в самом деле, очень странная мысль.

— Раньше была одна Ахма служившая в качестве ходока. — Взмахом головы она отбросила волосы и лоскутки через плечи. — Это было давно. Она одна из твоих предков?

— Она моя наставница.

На лице Биксби просияла радость, глаза широко раскрылись, рот округлился, а брови приняли дугообразную форму.

— Ты ходок! Ты здесь, чтобы найти своего дракона?

Кантор пожурил себя за небрежность. Ему не нравилось раскрывать свою цель, но он решил, что это странное существо не причинит ему никакого вреда.

— Да.

— Я тоже.

Кантор не смог сдержать вскрика.

— Что?

Птицы разлетелись прочь с окружающих их деревьев.

— О, замечательно! — Выражелие лица Биксби нахмурилось. — Мог бы просто крикнуть «мы здесь», чтобы сэкономить Гвардии Короля время на наши поиски.

Кантор пробрался сквозь ветки своего дерева, чтобы посмотреть на дорогу, прилегающую к лесу. Отряд все еще довольно уверенно двигался вперед.

Он слышал, как Биксби засуетилась на своем месте.

Позади раздался ее укоризненный голос.

— Все знают: кто спугнул птиц, тот выдал свое местоположение. Нам нужно уходить.

Кантор запихнул остатки еды в рюкзак и закрепил ремешки.

— Похоже, так будет лучше, если собираемся долго бежать. Мы очень близко к месту, в котором дорога входит в лес.

Он начал спускаться не дожидаясь, пока Биксби Д'Мазелин последует за ним. Когда его ступни коснулись земли, она уже стояла возле дерева. Ее рост поразил его, или вернее, его отсутствие. Ахма была коротышкой, но была, по меньшей мере, на голову выше этой крошечной блондинки.

Девушка привстала на цыпочки явно готовая идти. Ее юбка состояла из нескольких слоев висевших каскадом, некоторые из них были с наклоненной каймой, некоторые с бахромой, а один гофрированный. Ее одежда состояла, по меньшей мере, из шести разных тканей. Все они были хрупкими, легкими и абсолютно не подходили для бегства от Гвардии Короля через густой, заросший лес.

Начиная от ее плеча и вдоль талии виднелся ремешок, на котором висела плоская сумка. Она была сделана из лоскутков, кусочек кружев, пуговиц и беспорядочных лент.

Кантор удивился, где же она носила свои вещи. А если ее воздушные юбки зацепяться за кусты? Он посмотрел на ее обувь. Неподходящая. Они были сделаны из тонкой кожи, многих пуговиц и кружев. Полусапожки с кружевами и каблуками. Биксби Д'Мазелин, похоже, будет препятствовать его стремлению поспешить.

— Ты сможешь бежать?

— А, как же.

Кантор указал в сторону от дороги.

— Туда.

Он помчался вперед надеясь, что ему удастся пробраться сквозь заросли, оставляя лишь небольшие отверстия, достаточные, чтобы она прошла, но слишком маленькие для метких глаз разведчиков, выслеживающих их. Каждый раз, когда он оборачивался, она была на расстоянии не более двух шагов от него. Он не знал, как она это делала, но был благодарен Примену, что эта девушка действительно хорошо умела бегать.

Лес утолщался, стволы почти соприкасались.

Кантор остановился, указал на купол сверху и спросил:

— Вверх?

Она кивнула, и он первым полез по лестничному вязу. Он остановился там, где ветки стали толще. Биксби, взбирающаяся по соседнему дереву с потрясающим мастерством, остановилась как раз напротив него.

— Мы пойдем сквозь крону деревьев? — спросила она.

— Да, чуть ниже макушки и выше видимой части ствола дерева.

На ее лице появилась сияющая улыбка.

— Пошли.

На этот раз она взбиралась по веткам, обгоняя Кантора. Он удивлялся ее скорости и изяществу. Ветки лишь чуть-чуть сгибались под ней. Но самым поразительным в этой изящно одетой девушке было то, что ее одежда вообще ни за что не цеплялась. Она пробиралась сквозь листву, заостренные ветки и сучки с листьями без каких-либо помех. Даже более подходящая для лазанья одежда Кантора то и дело за что-то цеплялась.

Несколько раз Кантор останавливался, чтобы вытащить из жилета застрявшие, сломанные ветки. Биксби сильно продвинулась вперед. Он потерял ее из виду и внезапно вновь вышел на нее. Она сидела прислонившись спиной к стволу, ноги были вытянуты перед ней на широкой ветке, а рука покоилась на одной из веток, которая, казалось, как раз для этого и была создана.

Он почти прошел мимо нее, но краем глаза уловил ее жест. Она прижала палец к губам и указала на ветку рядом с ее пристанищем. Кантор легко опустился на нее, издавая как можно меньше шума.

Биксби поднесла к уху ладонь, затем указала на какую-то лесную лужайку далеко впереди.

Кантор прислушался. До его ушей донеслись звуки разговора двух мужчин. Он напрягся, чтобы разобрать слова, но шум листьев заглушал разговор. Затем Биксби положила свою руку поверх его, и его голова наполнилась звуками леса. Он отдернул руку, чтобы прикрыть уши. Как только он разорвал контакт с Биксби, громкость шума снова стала нормальной.

Он уставился на нее. Ее лицо переполняли радость и волнение. Она каким-то чудом едва не разразилась хохотом.

Со все еще приложенным к губам пальцем, она прошептала:

— У тебя бы получилось самому это сделать? У тебя есть к этому талант?

Он покачал головой.

— Я довольно хорошо слышу, но я не смог бы так увеличить громкость звуков, как ты.

— Я научу тебя.

Она протянула руку, и он осторожно коснулся кончиков ее пальцев.

Сначала в его восприятии смешались обычные звуки леса. Он слышал мягкое щебетание птиц, шелест зарослей от снующих туда сюда маленьких животных, а ветер доносил до него песню с самых верхних ветвей. Каждый из звуков становился громче, когда он отсеивал его среди других, но это он умел делать еще с тех пор, как был мальчиком и изучал горы вокруг дома Ахмы.

С помощью Биксби, он достиг еще большей ясности. Хотя она не говорила ни слова, он следовал ее указаниям, ощущая ход ее мыслей.

Он услышал, как животные пьют воду и какие-то брызги, которые донеслись с той же стороны. Его внимание привлекли звуки взмахов крыльев. Затем он услышал разговор двух мужчин, и больше ничто не нарушало его концентрацию.

— Ты ничего не можешь с этим поделать, Лем. А если сделаешь, то лишь вызовешь еще больше проблем.

— Рьюс, мы говорим о моем мальчике. Если бы речь шла о твоем Кампе, то ты пришел бы ко мне за помощью, и я бы тебе помог. Ты же знаешь, что я помог бы.

— Конечно, я знаю это, но наш падэр всегда говорил, что ты дурак, бросающийся на рожон, а я фермер, вспахивающий поле. Ты действуешь. Я обдумываю.

— Мой мальчик, мой мальчик. — Вздох подчеркнул отчаянье отца. — Я должен его вернуть. Моя Ария скорбит о сыне. Не думаю, что она сможет жить дальше с мыслью о том, что ее сын превратиться в безмозглого, жестокого гвардейца.

— Возможно уже слишком поздно для того, чтобы вернуть его. Они уже могли переманить его на свою сторону.

Лем закричал.

— Нет!

Из тех звуков, что он услышал, Кантор понял, что Рьюс успокаивал рыдающего Лема, и практически мыслящий брат похлопывал сокрушенного брата рукой по спине.

— Давай же, Лем. Ты должен оставаться сильным ради Арии и других детей.

Рыдания и всхлипы продолжились.

Слова Рьюса перекрыли вопль.

— Что ж, может быть, мальчик все еще в порядке. Они отводят пленников в Гристермайер.

Лем перевел дыхание. В его голосе появились нотки надежды.

— Новый улов был в Бингаре сегодня утром. Они не достигнут Гристермейера раньше ужина.

— Если мы освободим их, куда они пойдут?

— Только мой мальчик, только Аренд. Охрана наверняка не заметит пропажу одного худого мальчика.

— Ты не можешь бросить остальных, Лем. Хотя бы потому, что гвардейцы будут знать, кто виновен. И даже если мы поступим безрассудно, мы не можем сделать этого только ради одного мальчика. Мы должны будем спасти их всех. Как ты смог бы смотреть в глаза другим отцам, если оставишь их сыновей в этом чистилище? — Рьюс вздохнул. — И нам все равно нужно придумать куда отправить мальчиков. Ничего уже не будет как прежде, Лем. Ты знаешь это. Уже слишком поздно. Наши жизни в руках короля.

— Но мы бы знали, что Аренд жив. Ария бы знала, что наш первенец жив.

Кантор взглянул на Биксби, и его концентрация ослабла. Она побледнела, глаза были наполнены слезами, а дыхание — прерывистым. Он отдернул руку.

Отсутствующий взгляд исчез с ее лица, и она сосредоточилась на нем.

Он прошептал.

— Значит ли это, что гвардейцы изменяют характер своих пленников?

Биксби кивнула.

— Каким образом?

— Я не знаю как, но я знаю, что молодые парни забывают о своих любящих домах. Они забывают то, чему их учили семьи.

— И это делает король?

Она склонила голову.

— И да, и нет. Есть человек, Крогуер. Это титул, а не имя. Его обязанность заключается в том, чтобы подавлять тех, кто находится под властью короля, но считается, что он также оказывает на короля плохое влияние, заставляя его совершать больше зла. Король находится под каблуком у этого злого человека.

— Об этом сообщили Совету Путешественников между Мирами?

Выражение лица Биксби напомнило ему те взгляды, которыми обменивались Ахма и Одем.

— Ты собираешься стать полноценным ходоком? — спросила она.

Кантор кивнул.

— Тогда тебе нужно знать, что все то добро, что сделано от имени Совета, было сделано отступниками. Эти ходоки следуют за своей совестью, а не приказам старых, коррумпированных лицемеров правящих в Гилеаде. Наверняка твоя наставница рассказывала тебе об этом.

— Оба, и Ахма и Одем уверены в том, что ученику надо дать факты и оставить собирать ситуацию по кусочкам. Таким образом обучение укоренится глубже, чем просто на уровне знания.

Биксби приподняла голову так, будто слышала об этом методе обучения.

Кантор продолжал молчать в то время, как размышлял о существе, стоящем на ветке напротив него. В этот момент, он даже не был уверен в том, что Биксби была человеком. Возможно, она действительно была духом. Ее взгляд был пустым. Судя по концентрации на ее лице, он предположил, что она слушала двух братьев, а не лесные звуки.

— Давай встретимся с этими мужчинами, — сказал он. — Мы должны предупредить их о приближении Гвардии Короля. Хотя, я думаю, что нам нужно держаться от них на некотором расстоянии, чтобы не вызвать у них беспокойство.

Она согласилась.

— Но те люди могут наткнуться на них по пути.

— Значит, нам нужно предупредить их.

Ее улыбка вернулась, пока она изучающе смотрела на него.

— И, возможно, помочь им освободить пленников?

Он почувствовал, как все его существо положительно реагирует на оптимизм этой необычной девушки. Это то, чего он хотел, но не позволял этой мысли закрепиться в своем мозгу. Он не нуждался в большем поощрении, чем ее намек.

Он начнет свой путь ходока еще прежде, чем найдет своего дракона и обозначится в Гилеаде.

Он решительно кивнул.

— Да. Посмотрим, что мы можем сделать.

8. Что мы можем сделать?

Биксби подавила возбуждение пробежавшее по ее венам. Мог ли этот молодой парень, вошедший в лес и взобравшийся на соседнее дерево, быть одним из компаньонов, которые войдут в ее жизнь еще до того, как она найдет своего дракона, как предсказала ей наставница?

Биксби показывала путь, крадучись сквозь лесные заросли. Кантор шел следом. Его балансирование было схоже с ее собственным. Ни один из них не пошатнулся, когда использовал ветки высоко над землей так, будто они были гладкой грунтовой дорогой. Она признала его навыки и отметила это как плюс в своем суждении о Канторе, как о потенциальном союзнике в планах на будущее.

Все же, Кантор мог и не обладать теми качествами, которые она хотела видеть в своем товарище. Он определено мало что знал о политике Совета. Было абсолютно ясно, что у него не было той выдержки путешествия по мирам, которая была у нее, как настоятельно говорила ее наставница.

Она остановилась над поляной, где двое жителей Эффрама оплакивали судьбу Аренда и всех молодых людей, удерживаемых в плену Гвардией Короля. Спустившись по стволу и не особо затрагивая листья, она оказалась на расстоянии прыжка от мужчин. Она оглянулась на Кантора, поймала его взгляд, кивнула и тихо спрыгнула на землю.

Лем и Рьюс стояли вместе, полностью занятые составлением плана. Рьюс погладил подбородок, его взгляд был отсутствующим, в то время как он размышлял.

— Сначала нам нужно проникнуть в Гристермайер. Ты ведь знаешь, что город окружен стеной.

— Мы могли бы войти прежде, чем врата закроются на ночь.

— Отлично, замечательно, вот это план. Если не считать того, что у нас нет ни дел в Гристермайере, ни денег, которые мы могли бы потратить, делая вид, что собираем припасы. — Сарказм в его голосе заиграл на нервах Биксби. — Никто не заметит двух деревенских парней, слоняющихся без дела по этому городу, который печально известен тем, что в нем задерживают посторонних и без причины отправляют их на каторжные работы.

— Мы можем посидеть в таверне и выпить по стаканчику, пока ты не решишь, что настало подходящее время, чтобы забрать мальчиков.

— Это будет поздно ночью, Лем. Мы не можем приблизиться к казармам, пока большинство не уснет.

— У нас есть время подождать. Я ничего не сделаю, пока не смогу сказать Арии, что ее мальчик в безопасности.

— Значит, мы собираемся пройти мимо охранников в казармах? — Рьюс вздохнул и провел пальцами по волосам. — Думаешь, мы просто так сможем открыть запертую дверь и провести людей через такой же закрытый и хорошо охраняемый город, как и врата?

Лем поднял руки над головой, затем опустил.

— Ты только и делаешь, что думаешь о невыполнимости. Это то, что ты делал всю свою жизнь. Мой мальчик в опасности. Сконцентрируйся на этом.

Братья уставились друг на друга.

Кантор тихо приземлился позади Биксби. Она ободряюще улыбнулась ему и отскочила назад, чтобы встать рядом с ним.

Все еще, улыбаясь, она сказала:

— Мы, с удовольствием, поможем.

Оба мужчины подпрыгнули и повернулись к ним лицом. Рьюс, будучи выше своего брата, ухватился за обмотанную кожей рукоять, которая торчала из длинных ножен. Биксби увидела, как на его шее напряглись мускулы, а взгляд стал жестким. У него был при себе неплохой кинжал, и мужчина был серьезно настроен. Она не стала спешить и тем самым, давать этому мужчине повод защищаться. Лучше сначала обезоружить его до того, как оружие покинет ножны. Осторожность была проявлением мудрости.

Кантор выступил вперед и встал перед Биксби.

— Мы здесь не для того, чтобы причинить вам вред.

Лем расслабился, провел рукой по заплаканному лицу, и его грузная фигура практически обмякла.

Рьюс бросил на Кастора и Биксби подозрительный взгляд.

— Откуда вы взялись?

Биксби хотела было ответить, но Кантор расправил плечи и сказал:

— Мы путешенственники. Но мы услышали о вашем бедственном положении и знаем, что Гвардия Короля действует вопреки наставлениям Примена. Мы предлагаем вам свою помощь.

Рьюс жестом указал на Кантора.

— Я вижу, что ты можешь пригодиться в драке.

Он перевел взгял на Биксби и кивнул подбородком в ее сторону.

— Но что же может сделать эта крошечная девчушка?

Биксби так быстро прошла мимо Кантора, что его волосы приподнялись. Сделав два колеса, она приблизилась к ничего не подозревающему фермеру. Повернувшись в бок, он дал ей возможность выхватить клинок из его ножен и всадить пяткой в подбородок, тем самым сбив его с ног. Она приземлилась и отошла на несколько шагов назад, чтобы он не смог схватить ее за лодыжки и опрокинуть.

— Я быстрая, — сказала она. — И восполняю недостаток роста с помощью трюков, которые застают врасплох моих противников.

Она взглянула на Кантора. По углам его глаз проступили морщинки, хотя губы все еще оставались прямой линией. Еще один плюс в его пользу. У него было чувство юмора.

Она не смогла удержаться от того, чтобы одарить его своей самой шаловливой улыбкой. Ей придется попросить прощения у Примена за свою неподобающую гордость.

Кантор предложил побежденному мужчине руку. Рьюс принял ее и встал.

Очистив свои штаны от пыли и щепок, он улыбнулся.

— Похоже, я недооценил вас, мисс.

Он слегка поклонился, как и подобало сделать фермеру, любезно представляясь изысканной даме.

— Мое имя Рьюс, мисс. — Затем указал. — А это мой брат, Лем. Его сына похитили. Мальчика зовут Аренд.

Биксби сделала реверанс. Возможно, это было слишком формально для приветствия рабочего. Но факт того, что она только что сбила его с ног, заставил ее проявить больше уважения. Он проявил хорошее расположение духа после того, как был побежден, и это показывало его характер.

Она перевернула клинок, протягивая его рукоятью вперед, когда возвращала его.

— Меня зовут Биксби Д'Мазелин. А это Кантор Д'Ахма.

— Вы не уроженцы Эффрама.

— Нет. Как сказал Кантор, мы путешественники.

Лем прошаркал вперед, чтобы присоединиться к разговору.

— Вы путешественники по мирам?

— Да, — сказал Кантор.

Биксби кивнула и одобрительно посмотрела на Кантора. Конечно же, ходокам нужно было ходить по стране так тихо, как только было возможно. Они не привлекали к себе внимания и не позволяли жителям обращаться с ними, как с почетными гостями. Но когда ходоки вступали в битву, чтобы защитить или направить людей, они следили за тем, чтобы славу получили признанное собрание ходоков, правящие волшебники и, конечно же, Примен. Цель была в том, чтобы служить не беря за это награду. Ее наставница говорила, что чем больше ходок избегает внимания, тем больше сил и способностей он набирается. Смирение усиливало дары, данные Применом.

Утверждение Кантора о том, что они были ходоками вызвало интерес со стороны обоих фермеров.

Рьюс медленно кивнул.

— Мы не видели много новичков в последнее время.

Подбородок Лема то поднимался, то опускался, делая его речь прерывистой.

— Где ваши драконы? Вы уже выбрали себе верного партнера в Эффраме? Или у вас их нет? Поэтому вы пришли сюда, не так ли? Должно быть, вы новенькие. Настоящие новички. Вы выглядите одного возраста с моим Арендом.

Биксби отогнала чувство разочарования. Она надеялась, что ее приняли за более опытного ходока. Но эти два фермера распознали в них то, кем они являлись: новичками, дилетантами. Она согласилась с этим ярлыком, потому что он был самым точным.

— Точно. Мы два новичка, — сказала Биксби. — Я еще не встречала драконов.

— Я прибыл этим утром, — сказал Кантор.

— И ему посчастливилось, — сказал голос из-за деревьев, — найти своего дракона, Бриджера в шаге от портала. Да, сир. Когда дракон наготове, значит у ходока хороший день.

Кантор застонал.

— Бриджер.

Он закрыл глаза и запрокинул голову, будто молил небеса о помощи.

Он выглядел настолько обескураженным, что Биксби засмеялась. Его настроение читалось в выражении его лица и в позе. Ей придется научить его скрывать свои эмоции, поскольку это необходимо в их работе.

В то время, как Кантор страдал от мучений из-за того, что этот дракон снова появился, она и братья изучали окружающие их деревья.

— Где ты? — спросила Биксби.

В узком пространстве между двумя деревьями сжался куст. Листья опали с изменяющейся формы, как только она вытянулась на поляну. Когда Бриджер предстал перед ними, он уже был драконом.

— Ты, — проговорил Кантор сквозь сжатые зубы, — не мой дракон.

К лапам Бриджера прильнула кошка, а затем она бросилась к Кантору, чтобы потереться о его черные штаны.

Биксби приподняла брови и посмотрела на пушистого зверя.

— Это твоя кошка?

— Нет! Йеша — кошка Бриджера.