На Дороге

Глава Пятая

Сны Дракона. Драго и Лила. Лучница.

Юный конунг вышел из терема, теплый вечер встретил ласковым ветром. Драго глубоко вдохнул аромат разнотравья.

Сегодня в его доме пировали, празднуя победу над Хольдриком. Собрались все кланы. Драго смотрел на князей с высоты дедова трона. Верит ли он им? И главное, верят ли они ему? Князья косились на троих Старших, зная, что за стенами Хольспара стоят великолепные шатры, полные небесных воинов.

Штандарты со львом реяли над Хольспаром. Драго велел вывесить стяги и его дома. На них Дракон сплетался с Великой Кобылой в вечном танце жизни и смерти. Великая Кобыла была покровительницей их рода, еще когда первый степняк вышел из утробы матери. Дракон появился позже — когда дед захватил Излаим. Драго нравился его герб куда больше крылатого льва, но флаги союзника реяли выше собственных.

Драго заметил, что он не один. За овином кто-то был. Юный конунг незаметно подошел к не пирующему в его честь. Им оказалась Лила. Облачённая в шелковое платье вместо привычных кожаных доспехов девушка стреляла из лука по соломенным мишеням. Она выпускала стрелу за стрелой, ни разу не промахнувшись. Драго знал, лучница не промахивалась и в бою.

Он залюбовался высокой эльдарийской девой. Она не заметила зрителя, с остервенением расстреливая солому.

— Госпожа, бой окончен, все пируют, славя нового конунга, — Драго заметил, как вздрогнула Лила. Она и правда не догадывалась о его присутствии… Конунг улыбнулся сам себе. Девушка нервно поправила огненную прядь, заливаясь краской. Он с интересом следил за сложной игрой чувств на лице поднебесной гостьи. Наконец Лила совладала с собой и шутливо ответила:

— Отчего же сам конунг не на пиру? — Драго выразительно скользнул взглядом по тонкому лицу с огромными серебристо-зелеными глазами. Взгляд опускался все ниже: по нежным ключицам, высокой груди, к тончайшей талии и резным бедрам, он остановился, только когда подол платья остановил, пряча под собой длинные и стройные ноги. Огненная дева была выше почти на голову, но Драго только улыбнулся этому.

От взгляда Лила зарделась еще сильней, юный конунг сделал шаг к лучнице:

— Быть может, он ищет свою королеву? — отозвался конунг, растянув молчание на минуту.

— У короля всегда должна быть королева, — Драго запустил руки в огненный водопад. Он знал, что на время боя все эльдары прячут роскошь волос в тугие косы, крепко закручивая их вокруг головы. Степняки тоже плетут косы, но, что в жизни, что в бою, косы спускаются змеями по спине и плечам… Зато после боя все эльдары ходят расплетенными, заставляя смотреть на невероятное великолепие Старшей крови с завистью.

Драго едва не замурлыкал, пропуская шелковые пряди сквозь пальцы. Лила стояла, потупившись. Не остановленный девушкой, Драго позволил больше, теперь руки касались атласа дивной кожи, скользя по лицу, губам, нежной шее, ключицам. Дыхание красавицы стало частым, она задрожала. «Как молодая кобылка», — пронеслось в голове Драго. Движения конунга стали требовательней. Он властно притянул, быстро расстегивая пуговицы лифа, и с жаром поцеловал выглянувший тугой сосочек — сладковатый теплый вкус кожи пьянил. Лила казалась растерянной и беззащитной. И Драго ощутил торжество, глядя на гордую деву неба, неустрашимую в бою и робкую перед ним:

— Идем, — он потянул в сторону овина. Она покорно пошла. Безропотно легла в душистое сено. Драго быстро скинул одежду. Но раздеть Лилу не торопился, растягивая удовольствия первой встречи. Лила робко коснулась его лица, он перехватил руку, зажав тонкую кисть в свою, провел по лицу, груди, спускаясь ниже к животу и еще ниже. Лила едва не отдернула руку, но Драго не позволил. Тонкие пальчики коснулись естества. Дальше не смог уже вынести Драго. Подол темно-зеленого шелкового платья подлетел, открывая стройные ноги. Драго на миг залюбовался, но дольше не смог. Огненный треугольник лона занял все его внимание. Лила тихо застонала — Драго коснулся святая святых. А через миг его обожгло тугое, узкое лоно. Лила всхлипнула, Драго с силой прикусил, не отпуская. Сквозь шум сердца он слышал тихие стоны и улыбнулся. Молодому конунгу нравилось, как бессмертная дева неба отдается ему, сыну степняка. Нравилось, как тихо стонет, покоряясь. Он вслушивался в себя, с трудом пряча лукавую улыбку победителя.

Наконец желание уступило чувству сытости. Где-то запели первые петухи. Лила лежала, свернувшись калачиком, он вытянул травинку и пощекотал усталую любовницу. Она смущенно улыбнулась.

— Мы построим Излаим, и ты станешь там королевой, — пообещал Драго. Лила снова улыбнулась, только теперь в улыбке скользило счастье.

Мир Младших. Алион. В логове Зверя.

Алион очнулся ото сна… Ему снился брат, что это… Драконий сон? Но… Почему?!

Противный, тошнотный вкус железа и гнили был первым, что он ощутил.

Вкус и ни одного воспоминания о произошедшем. Алион едва смог разлепить глаза, казалось лицо покрывает корка. Он с трудом встал, тело ломило и болело.

Где он? Что произошло?

Огляделся. Вокруг был Лес. Поразила тишина. Ни звука.

Алион поискал рукой оружие, поножи были пусты. Он опустил глаза и едва не вскрикнул. Не просто поножи были пусты — их попросту не было, как и одежды. Останки дорогого платья свисали грязными клочьями, тело покрывал толстый слой грязи. Алион провел рукой — на пальцах осталась жирная копоть, смесь из высохшей крови, земли, коры, — оставалось только догадываться, почему наготу прикрывала только она.

Хотелось пить, а еще умыться. Алион не без труда сотворил чары. Поисковичок сплелся, Алион сделал шаг за ним и тут же наступил на остов кости, едва не разодрав ногу, он вздрогнул — кость была свежая. Пугали следы от зубов. Зубы были явно острее, чем у волка или медведя. Алион невольно напружинился и пригнулся к земле, подмечая множество таких костей вокруг. Кажется, он попал в логово лесного зверя — хищника настолько опасного, что даже птицы избегали соседства. Тишина только подтверждала это.

Сопротивляясь тишине, Алион напряг слух и… мир звуков обрушился на него: скребущаяся в норе мышь, пробежавший жук, топот муравьев… «Топот муравьев?!» — Алион едва не в голос рассмеялся идее, и тут же понял, что ему совсем не смешно. Он резко потянулся рукой к шее и не нашел, что искал. На кончиках пальцев выступили капельки пота, под ребрами ударило, а в глазах поплыло… Нечаянно прикусил язык в кровь. Только вот зубы…

Когда Алион очнулся во второй раз, вечерело. Он по-прежнему был в лесу, на том же месте, что и в первый раз, рядом беспокойной пчелкой бился поисковичок.

— Веди, — одними губами прошептал Алион. Пчелка послушно полетела вперед, Алион шел по лесу, то и дело натыкаясь на останки зверски разорванных животных. Удивляло абсолютное безразличие хищника к образу жертвы — здесь были и косули, и волки, некоторые тела были едва тронуты — похоже их убили не из чувства голода…

Алиона передернуло, к горлу подкатила тошнота. Он порадовался, что, оказывается, давно не ел — рвало желчью. Когда отлегло, Алион упрямо продолжил путь к озеру, уговаривая себя не делать поспешных выводов. В голове рисовалась ужасающая картина. Чудовище растерзало и сожрало почти всех обитателей леса. От мысли разум мутился…

На подходе к озеру он нашел целую стаю волков, увы, давно мертвых. Алион засмотрелся на падаль. В голове возник красочный образ боя. Спасаясь от мысли, Алион с разбега прыгнул в воду. Приятная прохлада успокоила. Он замер под водой, слушая удары сердца. И услышал, как наверху кто-то тихо запищал. Мышь. Он слышал мышь, свившую себе гнездо где-то в трупах волков…

Алион вынырнул, трясшимися руками он расковырял прибрежный ил, здесь же была и глина. Он обмазал себя всего, а потом до глубокой ночи обскабливал кожу острым камнем.

Из леса надо было выбираться…все остальное — после.

Проходя мимо мертвых волков, заметил блик. Блик отбрасывала бляха небольшой сумки — его походный кошель. Алион запустил руку, надеясь найти деньги: они очень понадобятся ему теперь, или хоть какие-то подсказки о произошедшем. Монет не было, только крохотный пузырек. Алион открыл склянку — сладкий аромат крови заставил альтер эго встрепенуться. Алион и не понял, как очутился на краю собственного сознания.

Мир виделся по-другому, все стало четче и ярче, лес заполнило звуками, и они чудовищно раздражали. Особенно ворчащие камни… Почему камни вечно несут всякую чушь, отвлекая? Мешая сосредоточиться на пленительном, сладком аромате — аромате крови.

Сны Дракона. Трубадур.

Солнце отгорело в окнах невысоких каменных домов, уступая сумеркам Холодало. Можно было бы переночевать в стенах города, подумала Сильвия. «Нет, слишком опасно!».

— Ты так восхитительно танцуешь! — музыкант всеми силами пытался завязать знакомство. Обаятельный юноша, с большими светло-карими глазами очаровывал наивной беззащитностью. Худенький, немного тщедушный, он был полон трогательного обаяния молодости. Сильвии музыкант был симпатичен, но она справедливо рассудила, что им не по пути. Он же, напротив, вцепился в новую знакомую с неожиданной прытью.

— Ну… а ты замечательно играешь! — вернула комплимент Сильвия.

Юноша посмотрел на брошенные в миску монеты.

— Погоди! — он подбежал к миске и, не глядя, зачерпнул большую часть денег. — По справедливости это твое!

Сильвия никак не ожидала такого жеста от музыканта. Вид у него был самый что ни на есть голодный. Как, должно быть, и у нее. Вот только она не всегда голодала, а он…он делился последним.

— Держи! — мальчик перехватил тонкими пальцами флейтиста руки Сильвии, складывая их лодочкой, и всыпал медяки.

— Не надо! — Сильвия попробовала вернуть деньги, но юноша с неожиданной силой сжал ей руку.

— Ты их честно заработала, — лицо юноши сделалось серьезным.

— Ладно… спасибо, — Сильвия решила не тратить время на споры, машинально сжимая в ладонях монеты. Надо было торопиться. Ворота города вот-вот должны закрыть, и для всех, в том числе и для нее, было бы безопасней оказаться как можно дальше от города. Кто знает, что происходит с драконами ночью в людных местах? «Может, они звереют и вообще перестают слушаться?», — пытаясь успокоиться, пошутила сама над собой Сильвия.

— Погоди! — окрикнул юноша. Сильвия нахмурилась.

— Куда ты так торопишься? — музыкант быстро собрал свои немногочисленные вещи.

— Мне пора! — Сильвия решила оборвать нежелательное знакомство.

— Да погоди же ты! — сумка с вещами никак не хотела закидываться на спину. Из-за чего музыкант нелепо прыгал. Уже не обращая на него внимания, Сильвия пошла вперед. Площадь почти опустела и стало очень неуютно. Синий полумрак залил кривые и безлюдные улочки. По ночам в городах опасно…куда опасней, чем в лесу.

Сильвия ускорила шаг. Вспомнилась встреча со степняками днем. Зря она тогда так храбрилась…Теперь это может дорого стоить! Степняки похищают свою добычу по ночам. Что, если охота на нее уже в разгаре? Девушка боязливо огляделась, но никого не заметила.

— Да погоди же ты! — музыкант все-таки догнал. Сильвия от неожиданности шарахнулась в сторону. Она ощутила острую досаду от их встречи.

— Что тебе от меня надо? — резко спросила девушка.

— Куда ты так спешишь!?Дело есть! — не унимался уличный трубадур.

Сильвия не стала отвечать.

— Ты ведь не местная. Путница…и не из самых богатых! — музыкант придирчиво осмотрел некогда прекрасное исподнее из Аэр'Дуна. Ткань была необыкновенной, но общий вид «платья» скорее наводил на мысль о лохмотьях. — Ты явно не первый день в пути. А судя по тому, как у тебя урчит в животе, ты еще и голодная.

«Голодная…», — рефреном повторилось в мыслях. Сильвия тряхнула головой, отгоняя наваждение.

— Ты замечательно танцуешь. Вот смотрел бы и смотрел! — не унимался музыкант. — У меня предложение есть. Давай поработаем вместе: ты будешь танцевать, а я тебе подыгрывать. Да погоди же ты! Ух, сразу видно, танцовщица ты быстроногая!

Сильвия чуть не бежала, не замечая, как позади метнулась тень…

Степняки с интересом смотрели, на старинный излаимский танец. Опытные похитители сели в засаду. Беглая рабыня показалась им слишком ценным товаром, чтобы вот так просто отпустить.

«Продать или себе оставить? — никак не мог решить торговец, беседовавший с ней днем. — Ежели девица, то выгодней продать…Только вот волосы должны отрасти, сейчас слишком короткие…».

Девочка чудесно двигалась — немолодой купец знал, что такая танцовщица скрасит даже самую угрюмую ночь. Но у него уже было четыре жены, кормить еще и пятую… «Можно будет продать после, как надоест», — он счёл, что заслужил утешение в нелегких трудах.

Алеон тихим котом прошел позади степняка. «Как же невыносимо они воняют!», — собственная брезгливая мысль на секунду перебила поток мыслей-образов степняка. Но Алеон её отогнал, обращаясь мыслями уже к работорговцу:

«Зачем же ты так много людей взял? Ааа, не смог отбрехаться! Теперь придется выручкой делиться, или самой девицей…», — купец озабоченно огляделся, ища автора мысли, но никого не заметил. Алеон решил прежде разобраться с его подельниками.

«Трое на соседней крыше, двое здесь и сам торговец», — легко посчитал Алеон. Один из похитителей был явно посмышлёней, он вспомнил, что у отца нынешнего конунга была жена, беловолосая вельма, и думал о выкупе от сына. Однако, счел девчонку слишком молодой… «Может, дочь?», — степняк силился вспомнить возраст дочери Сильвии.

Алеон хищно ощерился. Степняк повернул голову к убийце, но крикнуть не успел — короткое движение — и он смотрел стекленеющими глазами на безумца, любовавшегося агонией жертвы. Его сосед опомнился слишком поздно.

Алеон всякий раз смотрел в глаза. Сладкая волна заливала нутро. «Жаль только, смрад от этих тварей усиливается, когда они умирают!», — брезгливо морщился полукровка.

Третий степняк тенью метнулся через улицу — нож легко нашел и его сердце. Двум другим Алеон перерезал горло. Он позволил им сопротивляться, дал время достать ятаганы, но своего меча не доставал — не достойны. Работорговцы. Гниющие отбросы мира!

Купца он оставил напоследок.

«Сладкая?», — прошептал «голос» в голове. Купец встрепенулся, не понимая, откуда звук. «Почудилось… Что-то ребят не слышно, они должны уже действовать!», — забеспокоился купец.

«Скажи, сколько за такую дадут на невольничьем рынке?», — приятная мысль была не ко времени, но купец ответил «себе»: «Смотря какого покупателя найдешь, если выставить на аукцион, можно вес девчонки и в серебре взять! А уж ежели девица …», — купец потёр руки.

«А ты себя любишь…такое сокровище хочешь присвоить!», — купец возмутился мысли.

Алеон никак не мог решить, как именно убить степняка — выпустить кишки, или расчленить… Оба способа виделись одинаково славными, но оба были слишком кровавыми. Алеон не хотел замараться…

Спор решила дерзкая фантазия о Сильвии. Рука непроизвольно перерезала купцу горло. Оставалось только сожалеть о своей несдержанности…

Элладиэль, не принимавший участие в расправе, брезгливо перешагнул через труп, даже не взглянув на мертвого. Алеон подумал, что для Владыки степняков и вовсе не существовало. Он весь растворился в слежке за Сильвией.

— А ты прям лань! — не отставал музыкант, Сильвия остановилась:

— Как тебя зовут?

— Лиро! — радостно заулыбался юноша.

— Лиро, нам с тобой не по пути! Ты — замечательный музыкант, и без меня заработаешь куда больше! А со мной нельзя!

— Что ты так мечешься, оглянись! Нет никого!

— Если ты чего-то не видишь, это не значит, что его и вовсе нет! — парировала девушка.

Неожиданно музыкант упал как подкошенный. Сильвия подбежала к нему, затравленно оглядываясь по сторонам.

— Что с тобой? — она осмотрела мальчишку. Музыкант жалобно простонал:

— Все хорошо… это просто слабость. Я давно не ел. — мальчишка смотрел глазами, полными беззащитной тоски. — Иди, не переживай! Я справлюсь… Попробую справиться.

Элладиэль брезгливо скривился: «Не трогай его, девочка, он же блохастый!».

«Вот скотина наглая!», — взъерепенился Алеон. Оба эльдара смотрели на разыгрывающуюся сцену с нескрываемой брезгливостью и злостью. Парень дурил их Сильвию. Ел он только перед выступлением. В прочем, в деньгах и правда нуждался. «Девочка, оставь «это» и иди дальше!», — выдохнул Элладиэль.

— Ладно, давай я помогу тебе дойти. Куда ты там шел? — смирившись с неизбежностью, вызвалась Сильвия. К воротам она все равно не успела бы. «А степняков не видно…». В конце концов, она…она может и отпор им дать! Наверное…

Сильвия с содрагание вспомнила о страшных когтях дракона… Но, вдруг ей все это привиделось? Вообще все — ее обращение, когти, весь Поднебесный?! Есть же галлюцинации от голода?

Может, она больна и все ей только кажется?

Однако, степняки на базаре точно были реальными. Как бы то ни было, Сильвия твердо решила, что живой им не дастся.

— Куда? — девушка тяжело вздохнула мыслям, помогая музыканту встать. Ойкнула от натуги, чувствуя, что мальчишка не такой уж и лёгонький. Однако, он был очень слаб, и чтобы помочь, она взяла еще и сумку трубадура.

— Здесь недалеко, чудное местечко! Тебе понравиться, обещаю! — в последнем Сильвия сильно сомневалась. А музыкант продолжил:

— Лань быстроногая, а тебя-то как величать?

— Сильвия. — ответила спутница, не задумываясь.

Элладиэль чуть не застонал, а Алеон тяжело вздохнул. Ну кто же называет свое настоящее имя первому встречному?! Это же элементарные правила безопасности!

Сильвия и трубадур дошли до городской харчевни. Повеяло теплым кислым смрадом. Отчего девушку замутило. «Гастриты, конечно, вызываются бактерией, но провоцируются нарушением системы питания и рационом», — очень старое воспоминание возникло в голове. Девушка встала как вкопанная, шаря в поисках еще хотя бы одного обрывка.

— Ты чего стоишь потерянная? Пойдем, я угощаю! — музыкант с силой потянул за руку, забыв, что еще недавно играл умирающего.

Элладиэль и Алеон вошли вслед за музыкантом и танцовщицей. Элладиэль жеманно поднес край плаща к лицу, закрывая нос. Алеон усмехнулся, издевательски глядя на Светлого эльдара.

«Владыка, быть может, Вам пора домой?», — лучезарно улыбаясь, предложил полукровка

«Быть может!», — парировал Элладиэль. И вдруг сделался видимым, только вот… бродягой. От Владыки откровенно смердело! Бродяга почесал патлатую голову, порассматривал содержимое под ногтями, словно вошь нашел, а потом лихо сел за один из столов в таверне:

— Эля мне и сушеной рыбы! — зычно гаркнул бродяга, привлекая к себе внимание всех, в том числе и Сильвии.

Алеон так и остался невидимым. Спутанный чарами Владыки, он смотрел на преображение в полном недоумении. Такого полукровка никак не ожидал! Но Владыка даже не глянул на спутника, он выковырял муху из поданной ему чарки, залпом выпил и потребовал еще. Да так, чтобы вся таверна слышала. Но музыкант и Сильвия были слишком заняты беседой и не обращали на пьяного балагура внимания. Тогда бродяга затих и тоже сосредоточился на чужой беседе.

— Здесь варят отменную похлебку, она даже с мясом! — расписывал музыкант прелести местной кухни. — Я закажу.

— Не надо! Я не ем мяса. Просто хлеба.

Бродяга оторвался от эля и долгим взглядом посмотрел на Сильвию.

«Сильвия не ест мясо?», — вопрос был адресный. Алеон растерялся, понимая, что его спрашивают.

«Всю жизнь больше всего любила мясо и хлеб!», — уверенно нашелся полукровка.

— Ты не ешь мяса? Да…, зверей очень жаль…, - сокрушенно вздохнул музыкант. — А хочешь, я тоже больше не буду есть мясо?!

Сильвия улыбнулась словам собеседника:

— Ты ешь. Зверей жалко, конечно, но тебе без мяса будет сложно. Мне просто нельзя.

Алеон наконец догадался, почему Сильвия не прикасалась к добыче, которую он пытался подкинуть голодающей в лесу.

Принесли похлебку. Сильвия старалась не смотреть в сторону миски. Рот наполнился слюной:

— У вас есть каша? — не выдержала девушка. Голод подступал до красного марева перед глазами. До тошноты.

— С утра что-то оставалось, — пренебрежительно фыркнула хозяйка, — сейчас принесу.

Сильвия набросилась на принесенную миску с животным урчанием:

— А есть еще? — голод даже не притупился. Хозяйка выразительным взглядом окинула лохмотья девушки. Сильвия разжала ладонь с деньгами, доставшимися ей от выступления. Монеты звонко высыпались на стол. Хозяйка одним быстрым взглядом пересчитала сумму. — Похлебка и две каши, ну…почти хватает.

Лиро, отвернувшийся на момент расчета, повернулся и добавил:

— И эля!

Хозяйка хмыкнула, но все принесла.

Сильвия решила, что таверна — это вполне безопасное место: многолюдно, шумно. Если степняки охотятся за ней, то сюда не сунутся. Все же, побоятся. Одно дело — пустые темные улицы, а другое — таверна.

Тем временем Лиро рассказывал про свою жизнь. За разговорами кружек эля он не считал, правда оставался трезвым и вменяемым. Из рассказов юноши выходило, что он вырос в далеком южном городе, родителей почти не знал, волей случая ушел с бродячими музыкантами, и так и остался…на Дороге. И теперь Дорога стала жизнью, философией.

Видя рассеянность слушательницы, вагант[1] начал выспрашивать о целях её путешествия. Идет к Морю!? Но там же холодно! Может, стоит пойти в южные земли? Ну, нет, так нет…

— Сильвия, пойдем вместе! Ну, как-никак, работать будешь. Денег-то у тебя явно мало!

— Не знаю…я и танцевать-то уже не умею…Да и неправильно это. — Сильвия колебалась. Вот что бы сказал ее конунг на подобное? Точно бы не позволил! Княгиня — и танцует на площадях?! У степняков за меньшее забьют камнями. Позор! Позор…

Наконец, эль заставил Лиро ненадолго отлучится и оставить собеседницу в одиночестве.

«Пить это пойло невозможно, они нещадно разбавляют!», — Элладиэль встал, намереваясь отойти вслед за Лиро, но передумал. Он подошел к столу, где, поджав ноги, сидела Сильвия.

— Девочка, что ты тут делаешь? — строго спросил он.

— Вам-то что? — огрызнулась девушка.

— Прицениваюсь, как и все остальные в этой таверне! — констатировал очевидное всем, кроме самой Сильвии, бродяга.

— Не к чему! — зло прошипела Сильвия.

— Заканчивала бы ты бродяжничать, до добра не доведет! — в глазах незнакомца блеснуло. Сильвию передернуло. Незнакомец отошел, оставляя одну.

Вместе с внезапным страхом и неприязнью она ощутила волну возмущения. Загнанная мысль проявилась снова — почему кто-то всегда решает, как ей жить?!

Тем временем вернулся Лиро.

— Ты прав, денег у меня нет, да и вдвоем веселей! — зыркнув в сторону незнакомца, согласилась Сильвия. — Знаешь дорогу до моря?

— Канешно! — Лиро улыбнулся во все зубья.

— Тогда пройдем прямо сейчас!

— Хорошо. Правда, ночь на дворе, но у меня есть знакомый охранник, за монету выпустит.

Сильвия быстро достала последний серебряный, вырученный от продажи монеты и протянула Лиро. Музыкант подхватил вещи и решительно зашагал вслед за Сильвией к выходу.

Хозяйка таверны встрепенулась:

— Эй, а платить кто будет?! Эля-то выпил на целый серебряный! — Заголосила она, будя своим воплем стражников, дремавших в углу.

— Я заплачу! — Элладиэль протянул монету. — Не зови стражу.

«Ловок ты… Владыка» — прошипел Алеон. «Не ловчее твоего» — буркнул Элладиэль, явно раздосадованный произошедшим.

[1] музыкант, певец, поэт.