На Дороге

Глава Четвертая

Сны дракона. На дороге. Город.

Может, все привиделось? Может, не было ничего?

Сильвия неотрывно смотрела на муравьев, копошившихся у босых ног.

«Ничего не было… Только… где же тогда сапоги, княгиня?», — Сильвия усмехнулась забавному, и вместе с тем крайне неудобному факту — в Поднебесный она попала разутой и бежала оттуда босой. Неведомое альтер эго об обуви не позаботилось, оно вообще ни о чем не позаботилось…

А может, она просто обезумела? Сошла с ума и в бреду горячки сбежала…

Только откуда?

От степняков, с погребального костра мужа, или из Излаима? Ни там, ни там не носили таких красивых платьев. Сильвия разглядывала рукав сильно потрепанного, грязного, но по-прежнему прекрасного шелкового исподнего. Альтер эго сочло, что это вполне себе платье. «Хотя бы не голая», — утешилась Сильвия, понимая, что не помнит и часа после злоклятой Ночи. Выходит, её альтер эго было предоставлено само себе все это время.

Воспоминания о самой Ночи были мутными, неясными и отталкивающими, а главное неправдоподобными. Как вообще все это могло произойти?! Почему именно с ней?

И что делать теперь?

Теперь бежать. Бежать и прятаться. Сильвия снова отчетливо вспомнила лицо, искаженное отвращением и ужасом. Элладиэль найдет и убьет. Странно, что еще не нашел. А если не он…Но об этом Сильвия старалась не думать вовсе. Клятва осталась смутным воспоминанием, странным и нелепым. Как вообще можно дать клятву в таком состоянии?! И почему камень ее принял?! Но он принял. Выходит, она клялась, на самом деле этого желая.

Сильвия снова покрутила камень в руке, отпуская цепочку. Он вел ее как проводник, но молчал, когда она спрашивала о себе. И только на один вопрос маятник[1] послушно отвечал. Сильвия снова его задала:

— Я ли это была? — камень уверенно завращался вправо, отвечая «да».

Сильвия тяжело вздохнула. Искаженное брезгливой яростью лицо встало перед глазами. Он убьет ее. Всенепременно. Найдет и убьет. Как теперь вернуться к детям? Там будут искать в первую очередь. Не стоит впутывать детей.

«А что, если дети в заложниках?», — с ужасом подумала Сильвия. Что, если договор с Владыкой аннулирован? Что станет с Драго и Алионом?! И как же О'Силей? Как Оси будет без мамы?! Выходит, теперь она предает и Оси? Захотелось обнять, поцеловать шелковистые прядки, заглянуть в темные, не по годам серьезные глаза дочери и все объяснить. Больше всего захотелось, чтоб Оси была рядом.

Рядом… В глухом лесу, рядом с босоногой, полураздетой, абсолютно безумной матерью, которая не сегодня-завтра обратится в чудовище!?

Сильвию передернуло. Нет. Если она теперь монстр, то всем, кого знала и любила, следует держаться подальше. Прежней княгини Силь больше нет. Она умерла. Возможно, правильней всего было бы прийти к Светлому Владыке и позволить исполнить зарок. От мысли передернуло, как бы стыдно ни было за малодушие, умирать совсем не хотелось.

«А вдруг… Вдруг дракон уснет? Вдруг в мире людей чары ослабеют?», — мысль вселила надежду. Если Сильвия убедится, что монстр крепко спит, она найдет способ вернуться к детям, вернуться к своей маленькой степнячке. А пока она ждет, дойдет до моря. Увидит его. Узнает, почему это так важно.

В конце концов, это первый раз за всю долгую жизнь, когда она вольна выбирать путь! И она хочет к морю.

В животе призывно заурчало. Опять. Голод мучил. И еще жажда. Вот бы найти лягушку. Нет, никаких лягушек! Все съестные припасы давно кончились, альтер эго явно рассчитывало на охоту… Пример такой охоты, едва не стоившей несчастным деревенским детям жизни, вызвал позыв к рвоте. Сильвия крепче сжала маятник, отвлекаясь от тяжелых мыслей и доставая второй рукой монеты. Все-таки есть надо всем…

Каким-то чудом в сумке завалялись пара старых монет, видимо остались со времен предыдущего путешествия её хозяина. Сильвия нашла монеты пару дней назад, когда вытряхивала крошки от сухарей. Преднамеренно спрятанные, или нечаянно завалившиеся в подкладку сумки, монеты с тихим звяком упали на раскрытую ладонь. Сильвия долго их разглядывала, она не смогла разобрать ни того, кто на них изображен, ни металла, из которого они отчеканены.

Сильвия решила, что надо попробовать их обменять. Для этого придётся вернуться к людям, как бы сильно она не боялась этой встречи. Кроме того, было ещё одно дело, исход которого определял, пойдет ли она к Морю, или её удел — отсечённая голова.

Сильвия вышла из леса и вскоре натолкнулась на придорожную деревню. Увы, переговоры с деревенскими ни к чему не привели. Нищие крестьяне не хотели спутываться с незнакомыми деньгами. Правда, из жалости к явно голодавшей женщине, дали немного раннего лука и травяного хлеба. Сильвии показалось, что она не ела ничего вкуснее. Видимо, так она не голодала даже в плену у степняков. Деревенские рассказали, что неподалеку есть большой город, а там — лавка менялы.

К закату Сильвия добралась до стен города, стража уже протрубила о закрытии ворот. Ничего не оставалось, кроме как ждать утра. Путница так сильно устала, что мгновенно уснула прямо на голой земле.

На восходе ворота открыли, и Сильвия оказалась в городе со старинной ратушей, большим рынком, обширными жилыми и торговыми кварталами.

Был там и собор.

В городе исповедовали Всевышнего, как и в Старом Излаиме. Сильвия задумалась, как давно она не бывала в Соборе? Пятнадцать лет? Кажется, столько прошло с момента, когда степняки уничтожили Излаим…Степняки были язычниками, а она?

Сильвия не знала. В юности верила, но вот потом… Как Творец допустил все произошедшее с ней, с её городом, со всем её миром?

Стоя у портала величественного собора, долго решала, войти ли? В ней кровь проклятых. Но разве Всевышний не милосерден?

Она вошла. Величественная храмина поражала размером, огромные нефы разделялись массивными колоннами, каменная кладка могла бы выдержать не одну осаду. Скорее всего, мирные жители города прятались здесь, когда враг нападал. Сильвия вспомнила собор в Излаиме — тонкий, витой, изящный. Драгоценный подарок Старших. При мысли о Старших передернуло — Излаимская ажурная игрушка не спрятала от степняков.

Сквозь толстые стены доносился благовест. Вторя колоколу, шаги отдавали гулким эхом. Сильвия прошла к капелле, одной из пяти окружавших витиеватой короной апсиду собора. На каменной нише напротив символа Творца стояли ряды из свечей. Глядя на мерцающий огонь, Сильвия взяла одну из старинных монет и опустила в ящик для пожертвований.

«Всевышний, умоляю, я не хочу быть проклятым зверем! Не хочу всего, что произошло! Хочу… повернуть время вспять!», — сосредоточенная на молитве, Сильвия, не заметила, как крепко сжала амулет. Неожиданно стало совсем тихо. Сильвия растерянно огляделась — вокруг все замерло. И легкое потрескивание зажженных фитилей, и колеблющееся пламя свечи, и сам свет, дрожавший прежде от утренней прохлады. «Нет!», — от ужаса Сильвия шарахнулась, едва не сбив подсвечник. Мир ожил, а она опрометью бросилась из Собора.

Еще долго Сильвия ходила по улицам, пытаясь прийти в себя. Видимо, даже Всевышний не может изменить её сути… Наконец, примирилась с мыслью — чудовище пока не спит, это правда. Но что, если на чудо тоже нужно время?

Надо дать Творцу шанс…

Бродя по городу, теперь уже в поисках менялы, она наткнулась на лавку стекольщика. Витрину украшало огромное зеркало — неслыханная роскошь для мира людей. Зеркало манило чарующей гладью. На миг показалось, что гладь поплыла рябью… Сильвия тряхнула головой — нет, только показалось. Но теперь привлекло внимание само отражение.

«Ой, какая хорошенькая, жаль, что оборванка!», — Сильвия огляделась в поисках юной красавицы. И осеклась… Рядом никого не было. Она сделала шаг, за ним еще. Изумленно охнула, следя за отражением — да это же Сильвия! Сильвия Гаспаро с улицы Стрижей, только лучше! Тонкая, как веточка, с фарфоровой кожей…, оборваночка. Словно бы маленькая фея.

Нет, для феи черты были слишком… яркими, харАтерными. Голод это только подчеркнул. Скулы казались выше и четче, а золотисто-зеленые в свете утра глаза — больше. Сильвия еще в лесу поняла, что белые косы княгини Силь остались в прошлой жизни — волосы были еще совсем короткие и очень грязные. Надо бы придумать, как помыться… с щелоком бы!

«Маленькая драконица», — с легкой грустью подумала Сильвия, разглядывая кокетничавшее с ней отражение. Когда она так изменилась, так… помолодела? Магия Поднебесья? Многие женщины отдали бы полжизни за день там! Жаль только, ей это все ни к чему. Хотя… «Если и быть монстром, то хотя бы симпатичным», — Сильвия повеселела: все-таки молодость — это прекрасно! Увидь она старуху, расстроилась бы.

Охранники, приставленные следить за чудом стекольного дела, очнулись, заметив наконец девицу, бессовестно разглядывающую себя в их драгоценном зеркале. Окрик заставил Сильвию вздрогнуть:

— А ну-ка, кыш! Неча тут клиентов отваживать! Оборванка! За погляд плати монету! — разошелся самый старательный.

«Ну зачем же так грубо? Мало ли какие обстоятельства могут быть в жизни?», — задорно подумала Сильвия и отправилась искать менялу, уже пританцовывая.

За монету дали много — редкий сплав. Меняла все косился на принесшую её девчонку, видимо решая, позвать ли стражу или нет. Что выгодней? Ведь стража и процент взять может. Сильвия смотрела на него так жалобно и беззащитно, что меняла протянул целую горсть серебром. Сильвия внутренне усмехнулась, интересно, сколько же на самом деле стоила монета?! Собору повезло…Первой монеты было совсем не жаль. Пожертвование было на дело, хоть и безнадежное.

Как и ожидала Сильвия, город бань не признавал, но щелок она купить смогла, как и платье, и даже лёгонькие ботиночки — в таких будет удобней путешествовать, а еще запаслась сухарями.

Оставалось только самое главное, зачем она пришла в город.

В рядах услышала хорошо знакомую гортанную речь…Степняки. Сильвия сделала несколько глубоких вдохов. Она здесь за этим. И без риска никак. Она подошла ближе. Степняки были из северных племен — высокие и рослые, светловолосые.

А её конунг был с востока. Сильвия вздохнула. Где теперь его душа? Скачет ли по Великой Степи Вечности, или, не приведи Всевышний, попал в Темные Миры? А может, плачет младенцем в объятьях мамы. Хотелось верить в последнее — в конунге были необычные для степняка чуткость и сострадание. Такой сын стал бы благословением для матери…

Сделав вид, что разглядывает товар, Сильвия обратилась в слух, надеясь услышать важное. Но купцы говорили только о торговых делах. Начать разговор она не решалась, у степняков заговорившая женщина — дерзость, привычка молчать брала верх.

— Фрее нравится нож? — вежливо обратился к ней один из купцов. Сильвия невольно вздрогнула. Все это время она бездумно крутила в руках нож с изображением стилизованной лошади… Традиционный плетеный орнамент притягивал взгляд.

— Да, — растерявшись, Сильвия ответила на языке степняков, галдящие торговцы разом умолкли. Она опомнилась. Прошиб пот. Бежать! Нет. Они поймают.

— Фрея знает наш язык? — спросил купец на лающем языке степи. Все взгляды были устремлены на нее, если ответит — пропала! Сильвия сделала самое наивное лицо.

— Я вас не понимаю, — уже на общем языке ответила она, хлопая ресницами.

— Фрея знает наш язык? — повторил степняк на ломаном общем.

Сильвия звонко рассмеялась, кто б знал, чего ей это стоило!

— Нет, только слово одно! Нож красивый. Кто на нем изображен? — Сильвия решила идти до конца.

— Это Великая Кобыла, она всех нас родила! — с гордостью ответил степняк.

— Всех-всех людей?

— Нет, Фрея, только всадников…Рассказать?

— Да! — блаженно улыбаясь, попросила Сильвия, делая самые заинтересованные и восторженные глаза. Когда рассказчик дошел до рождения первого конунга, Сильвия переспросила: кто это — конунг? Купец, не в пример обычным степнякам, был крайне словоохотлив. Он с радостью рассказал любопытной девушке и о конунгах, и о степняках, и о их диких героях. Сильвия слушала, широко распахнув глаза:

— А что, и сейчас у вас есть конунг?

— А как же, фрея! — степняк сделал наигранно изумленное лицо.

Сильвии пришлось округлить глаза еще больше, изображая любопытство и природную глупость.

— Фрее нравится наш народ? Может, она хочет узнать больше? Пусть приходит вечером! Будут песни и танцы. — Сильвия заулыбалась и замотала головой в знак согласия, всенепременно! «Лучше сразу к Светлому Владыке!», — пронеслось в голове. Сильвия ясно осознала, что к степнякам не вернется даже матерью конунга. Она просто заберет О’Силей с собой, когда усмирит дракона. О вечерних песнях, плясках и последующем пожизненном рабстве Сильвия предпочла не размышлять. Но хитрый степняк ловко ушел от так старательно расставленных силков.

— А кто сейчас ваш конунг? — не выдержала Сильвия, чувствуя, что вопрос может стоить свободы и жизни.

Степняк усмехнулся:

— Фрея очень любознательна, — наметанный глаз степняка давно оценил стоимость беглой рабыни. Девушка, конечно, на любителя… Но товар явно стоящий. — Наш табун ведет храбрый Драго, сын Сига Славного, сына Сигезмунда Великого. Да храни его Великая Кобыла!

Сильвия облегченно выдохнула — несмотря ни на что, Светлый Владыка Слово сдержал.

— Наш славный конунг привел войско из царства Короля-Солнца и одолел предателя Хольдрика! — степняк картинно сплюнул. — Конунг лично сделал Хольдрику «красного орла»[2], лошадь еще долго таскала тело по полю…

Купец осекся, поняв, что болтнул лишнего. Сильвия улыбалась, делая вид, что не поняла. Из вежливости она купила нож и быстро покинула торговые ряды, наполненная до тошноты запахом всадников. Запахом застарелого курда и лошадиного пота.

Запахом плена. Запахом боли и страха, позора и отчаяния. Запахом конца ее мира. И находясь посреди города с улицами, где сточные канавы — это та же дорога, Сильвия чуяла только эту жуткую вонь. Как? Как она прожила со степняками пятнадцать лет?

Но цель была достигнута, Сильвия доподлинно знала, что Драго отвоевал Хольспар. Только от подробностей крутило — «красный орел», а потом глумление над покойным… Было мучительно стыдно, Драго — её сын, её и конунга Сига… А, выходит, он сын степняков. Сильвия с горечью поняла, что едва знакомый мальчик, Алион, гораздо ближе и понятней детей Сига, детей степняка, некогда так ее любившего.

Погруженная в мысли Сильвия не заметила, как дошла до мощеной брусчаткой площади. Послышалась музыка легкая и нежная. Сильвия пошла на звук, природное любопытство взяло верх над тяжелыми мыслями.

На площади сидел паренек, едва перешедший возраст отрочества. Закрыв глаза от удовольствия, он играл на флейте знакомый мотив. Сильвия остановилась послушать. Закончив одну мелодию, юноша заиграл следующую — старая песня, когда-то, кажется, в другой жизни, Сильвия даже танцевала под нее.

Юноше подавали мало и неохотно, его словно бы не видели на огромной площади. Сильвии стало жаль старательного музыканта, она решила подыграть. А может, просто очень захотелось снова почувствовать себя девочкой с улицы Стрижей, такой, как незнакомка из отражения, свободной и юной, особенно после встречи со степняками.

Под звуки флейты Сильвия сделала несколько изящных па. Медленная мелодия начала ускоряться, Сильвия пожалела, что не было барабана. Хорошо бы добавить ритм. Тогда танцовщица добавила удары в ладоши, не замечая, как погрузилась в эйфорию танца. Когда Сильвия остановилась, вокруг собралась целая толпа. Публика аплодировала. Сильвия смутилась, но было приятно.

— Давай ящо! — крикнул кто-то из толпы.

Музыкант бросил на Сильвию взгляд, полный ревности к делу и восхищения, и заиграл мелодию уже позадорней. Думать стало некогда. Сильвия просто танцевала и чувствовала себя наконец свободной.

Алеон и Элладиэль стали тенями Сильвии. Они накинули самые простые чары невидимости, но она их совсем не замечала, и это было странно. Она же дракон, хищница, она должна их чувствовать!

Однако, и эльдары не чувствовали драконицу. Стоило хоть ненадолго потерять Сильвию из виду, как приходилось искать заново. И чары-ищейки не помогали, искали, как охотники ищут дичь — по сломанной ветке, лоскуту ткани. Поэтому, девушку старались не выпускать из поля зрения ни на секунду.

Наблюдая за Сильвией на очередном привале, Светлый Владыка явно недоумевал, потом задумчиво обронил в слух:

— Она должна испытывать просто чудовищный, нечеловеческий голод. Почему она не нападает? Почему не охотится? Ну, хотя бы на кроликов?!

— Не умеет, — предположил Алеон, поведение Сильвии давно вышло за рамки его понимания…Элладиэль ничего не ответил.

Когда Сильвия все же вышла к людям, Владыка был как натянутая тетива. Карающий находился где-то в миге от возможного правосудия. Но беглянка всего лишь пыталась разменять две старинные монеты, неизвестно как попавшие к ней.

Элладиэль едва заметно улыбнулся, увидев монеты в руках девушки.

И все же Сильвия по-настоящему оголодала — с какой жадностью она ела хлеб и лук! Голодала, но не нападала…

Когда усталая путница легла прямо под стеной города, эльдары, прикрытые чарами невидимости, сели рядом: один в ногах, второй у головы спящей. Сильвия не почувствовала, как её бережно укутали в теплый плащ, но улыбнулась сквозь сон. Элладиэль не помешал Алеону, оставаясь безучастным.

Насколько Алеон знал, в юности Сильвию никогда особо не тянуло к религии, но теперь, едва оказавшись в новым городе, она первым делом пошла в собор. Что это — тяга к прекрасному? Элладиэль едва заметно нахмурился, когда девушка кинула одну из монет в ящик для пожертвований, но потом шумно выдохнул, чуть не со стоном. В глазах легко читалось отчаяние, словно бы Владыка уверился в безнадежности некого дела.

«Владыка, что не так?», — прямо спросил Алеон. Элладиэль помедлил с ответом, однако, пояснил: «Сильвия на несколько секунд остановила время. Она обращается в дракона… все больше…, и этого не остановить». Алеон похолодел внутри. Выходит, вопрос охоты — это только вопрос времени.

Оба эльдара явно позабавились над кокетничавшей перед зеркалом девушкой. Алеон заметил рябь. «О, Всевышний, да она едва не открыла портал!», — невольно вскрикнул полукровка. Элладиэль горько усмехнулся, не отрицая очевидного.

В лавке у менялы Элладиэль разве что не позеленел от злости, когда купец хотел открыто обокрасть девушку. Стоимость монеты была запредельной — именно эта мысль билась в голове у менялы, но он думал позвать стражу, чтобы отнять монету и обвинить несчастную бродяжку в воровстве. Элладиэль зло усмехнулся — рука менялы сама щедро отсыпала девушке пригоршню серебра. Бессовестный делец от ужаса покрылся потом — рука сотворила нечто, с головой никак не согласованное! Сильвия не стала дожидаться большего, она взяла горсть звонких монет и почти выбежала из лавки. Монета стоила в сотни раз дороже жалкой горсти. Элладиэль тяжело вздохнул.

Алеон не первый раз задался мыслью, откуда вообще эти монеты? В Поднебесном ходили другие деньги, да и Сильвия ничего не взяла из Аэр'Дуна. Озарение посетило неожиданно — Владыка! Но… зачем?! Зачем Элладиэль помог девушке? Отсрочивал час? Для чего? Проще всего было просто подождать, пока голод и лишения сделают свое…

В торговых рядах Сильвия направилась к степнякам. Алеон зарычал. Он готов был растерзать их всех, волна горячего нефрила залила до кончиков пальцев. Она идет к ним! Сама! Алеон чувствовал, как мутится от ярости в глазах — она не просто сама идет к ним! Она еще и комедию ломает, кокетничает! Она не знает, кто такой конунг!? Да как…

«Успокойся. Только истерик не хватало! — в голосе Владыки слышалась как сила, так и брезгливое пренебрежение к самой ситуации, — она просто пытается узнать, что с её детьми. Сдержал ли я Слово».

«Слово?», — Алеон опешил.

«Помог ли я ее драгоценному сыночку вернуть его конюшню», — ухмыльнулся Элладиэль.

«А что взамен?», — Алеон похолодел.

«Она и твоя героическая смерть», — спокойно ответил Элладиэль.

Алеон перестал дышать.

«А еще свобода для тебя и всех твоих родственничков… Тогда я по глупости думал, что она печется о старшем из сыновей, Алион, кажется так зовут вашего сына, да? — скривил губы Светлейший. — Правда, свою часть сделки она и не думала выполнять — пошла за тобой в нефрил. Не знаешь, зачем?», — Элладиэль отвлекся от Сильвии и посмотрел прямо в глаза полукровке. Алеон растерянно читал во взгляде Владыки сильную досаду, настоящую обиду и неподдельную злость.

Алеон никак не мог прийти в себя от услышанного. Рой мыслей, жаливших его прежде, замер.

Элладиэль повернулся к девушке, наблюдая за нехитрой игрой в кошки-мышки. И тут наглая и уж больно похотливая мысль торговца — степняка впилась в мозг эльдаров. Алеон снова почувствовал марево ярости.

«Мы не вмешиваемся в дела людей», — резко одернул Элладиэль.

«Ну, вы, Светлый Владыка, можете и не вмешиваться…Но до следующего утра им не дожить», — елейно заверил Алеон.

Тем временем Сильвия ушла от степняков, и сделала она это так, словно бы целая стая голодных псов бежала по следу. Не нужно было обладать даром мыслечтения, чтобы понять, она согласиться вернуться к ним разве что мертвой. От этой мысли Алеону стало теплей, но он твердо решил, что степнякам все равно не жить.

На центральной площади пришла пора шипеть уже Элладиэлю. «Что она делает?!», — едва не меча молнии из глаз, прошипел Светлый Владыка. «Танцует», — на сей раз спокойствие сохранял Алеон, он с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться в голос.

«Зачем?!», — рыкнул Владыка.

«Ну… Она всегда любила танцевать», — пожав плечами, иронично ответил Алеон. Но Элладиэль едва не сиял золотом от ярости.

«Она их всех…соблазняет! Разве она этого не понимает?», — он оскалился на всю толпу любопытствующих.

Алеон отвернулся, посмотрел на вечернее солнце:

«Она не думает об этом», — веселился полукровка. Ему вспомнилось, как в юности он сам злился и ревновал. Пока не заглянул в мысли девушки — там были только восторг, музыка и ощущение полета. Элладиэль внимательно посмотрел на Алеона. Полукровка осекся, понимая, что воспоминания стали очевидны и для Владыки. Делиться теплыми юношескими воспоминаниями с врагом хотелось меньше всего. Благодаря внезапному откровению нерасчетливого Алеона золотая ярость улеглась. Владыка просто смотрел. Алеон вспомнил, что в Аэр’Дуне Светлый Владыка смотрел на его Сил так же — выходит… А он тогда и не понял… Алеона передернуло от злости.

На счастье эльдаров, Сильвия остановилась. Мальчишка-флейтист подошел к девушке. Тут уже почти в голос зарычали оба эльдара. За одну только похабную мысль они готовы были убить трубадура, а там — целый букет фантазий.

Поднебесный. Олейя. Возвращение ножа.

Олейя открыла глаза, Драконий сон. Она хотела видеть свою Рею, а вместо этого ей привиделись глупые байки драконов…Даже сквозь плотно сжатые ресницы она ощущала сумеречный свет утра. С растаявшим сном пришла и первая мысль — её Реи больше нет. Вместе с горечью реальности пришла и резкая боль. Олейя с трудом открыла глаза — покрытая пузырями рука отекла.

Здоровой рукой она налила вина из граненого штофа — и с отвращением выплюнула, показалось, что в вине растворили желчь.

Неожиданно постучали. Олейя позволила двери отвориться. На пороге стоял Метео. Вчерашний спаситель был как всегда сдержанно сух.

— Выше высочество, Вы позволите? — Олейя сморщилась, повторяя про себя обращение «Ваше высочество…», — так называли Сили. Разве она глупенькая, маленькая Сили, чтобы её так называли?

Метео терпеливо ждал позволения, Олейя обреченно вздохнула и жестом показала, что он может продолжать.

— Вчера в Соборе Вы обронили, — Метео поклонился и положил на туалетный столик кинжал. Олейя долго смотрела на нож, потом перевела взгляд на свечу. Наконец подняла глаза на Метео. — Должно быть, он выпал, когда… Когда Лорд Алион напал на Вас.

Олейя усмехнулась мысли… Выпал?! Если бы кинжал был у неё с самого начала… Едва ли хоть кто-то смог приблизиться. Но Метео не так давно при дворе… Может, он и правда верит в то, что говорит?

— Благодарю, — нашлась с ответом Олейя. Впрочем, за возвращение ножа принцесса была признательна. С кинжалом было спокойней.

Метео не спешил уходить, явно чего-то ожидая. Олейя продолжила больше из вежливости, чем от любопытства:

— Что Лорд Алион? Помутнение прошло?

Метео потемнел лицом:

— Госпожа…Боюсь, Лорд совсем нездоров, — он замолчал. Олейя жестом велела продолжать. — Вчера Лорд… Вчера Лорд Алион принял Обращение и напал на Лорда Митраэля.

— Алион принял обращение?! — на секунду Олейя забыла и о руке, и о Норе. Она не верила сказанному. — Лорд Митраэль… он жив?!

— Хвала Творцу, ваше Высочество! — интерес в глазах слушательницы развязал язык рассказчику. — Наш Лорд ожидал чего-то подобного, и в комнате с Алионом была только тень. Но…

— Продолжай.

— Резиденция Лорда подверглась чудовищной атаке.

— Есть погибшие? — Олейя невольно усмехнулась — попасть в охрану Эль`Ниила по нынешним временам было благом. На границе шли жесточайшие бои…Но Смерть, она… Она везде найдет. Олейю передернуло… А в голове послышались слова: «Ад будет милей».

— Милостью Всевышнего, только тяжело раненные. Когда наш Лорд понял, что происходит, он приказал срочно снять оцепление с дома.

Олейя зашипела. Разве Лорды Поднебесной не знают, где лежит удавка из Ничто?

— Где теперь преступник? — холодно спросила Олейя. Как Митраэль мог допустить новообращенного дракона?! Олейя ощутила дрожь — предвестницу страха.

— Он бежал из Поднебесья.

— ЧТО?

— Во время боя Дракона оттеснили к Грани, и он сам бежал в мир Младших.

— Закрыть Грань! — властно приказала Олейя. — Чтоб никто, слышите, никто не мог оттуда вылезти!

Метео смутился.

— Ваше высочество… Не бойтесь, вы в безопасности, Лорд Митраэль приставил к вам целый отряд.

— В БЕЗОПАСНОСТИ?! — Олейя не знала, от чего колотит больше: от возмущения или от страха. Метео замер. — Вы слышали меня? Я приказываю оборвать Путь! Лично вам, Метео… Иначе… моя смерть ляжет грузом на Ваши плечи.

— Но… — Метео осекся, однако, не продолжил.

— Что-то еще? — раздраженно бросила Олейя.

— Его высочество принц Эль`Сигнорин прибыл в столицу. Сейчас принц в Соборе… Он хотел Вас видеть.

— Он один?

Метео молча опустил глаза и утвердительно качнул головой.

— Я никого не принимаю.

Метео поклонился и вышел.

[1] Маятник — любой подвешенный предмет, качающийся вправо или влево без видимого внешнего вмешательства человека, его держащего.

[2] Жестокая казнь, где грудная клетка вскрывается, а ребра поднимаются, как крылья.