Музыка для Повелителя

Глава 3. Парад ёкаев

Все гостиницы в Танабэ именуются звучным словом «рёкан».

Номера тут особенные: терраса, низкие столики, а вместо дверей — решётки из дерева с бумагой. Хромов сказал, они зовутся «сёдзи».

Именно сюда — в один из восьми рёканов квартала Такахаси, расположенного в самом центре Танабэ, привёл Глеба рассказ Лаэндо.

Въехав в номер за Баюном, он сразу заметил:

— Стены как в доме госпожи Сайто… О, нет!..

— Ты чего? — дух вздыбил шерсть.

— На полу циновки, — простонал Глеб. — Моё кресло их испортит…

Баюн глянул в стенную нишу с икебаной:

— У нас важная миссия, и хозяин гостиницы это знает. Но раз тебя волнуют циновки, используй час ходьбы.

Азарин разулся и вошёл следом:

— Не вздумай — он ещё может пригодиться. А циновки заменят: этот рёкан использует местный штаб.

Хромов раздвинул окно-сёдзи. Снаружи уже стемнело.

— Предлагаю ещё раз п-прослушать запись.

Речь шла о записи беседы Глеба с Лаэндо. Никто не возражал.

Азарин снял пиджак, ослабил галстук. Хромов сел на подушку, лежащую на татами. Микрочип вставили в зерфон, а запись включили с места, где началась суть дела.

Глеб: Ладно, согласен я на твою игру… А теперь говори, что знаешь.

Лаэндо: Ты слышал про хякки яко?

Глеб: Чего?..

Лаэндо: Ну разумеется, не слышал… Это праздник ёкаев, проходит в Танабэ. «Ночной парад монстров», «Ночное шествие сотни демонов» — говорит о чём-то?

Глеб: Нет.

Лаэндо: Японские духи собираются вместе одну ночь в году и гуляют — обычно летом. Раньше парад проходил в неволшебке, а среди ёкаев есть спиритусы класса «демон» — естественно, их видели: парад стал частью фольклора. Потом вмешались маги и договорились с духами, чтобы те веселились в Танабэ.

Глеб: И при чём здесь Кали?

Лаэндо: В этом году парад перенесли на осень. У ёкаев есть лидер — Нурарихён: это как президент у людей. В мае его убили. И убийцей была женщина с тремя глазами.

Глеб: Кали?..

Лаэндо: Какой догадливый… Ходили слухи, что ей что-то нужно от Нурарихёна. И что нового Нурарихёна она тоже убьёт, если тот не уступит.

Глеб: А что ей нужно?

Лаэндо: Выясняй сам. Моё дело — дать подсказку.

Глеб: А моё — печь хлеб. Дай больше подсказок, или я поеду месить тесто.

Лаэндо: Нового Нурарихёна уже должны были выбрать: возможно, Кали убьёт и его. Но так, чтобы следующий стал сговорчивым.

Глеб: Значит, ей мало расправиться с новым Нурарихёном, а нужно ещё и напугать всех ёкаев? Показать им, что будет, если их следующий лидер её ослушается?

Лаэндо молчит. Пауза.

Глеб: Она убьёт Нурарихёна публично… На параде?

Лаэндо: В отличие от ног, мозги у тебя работают. Даже отрадно, что я не расшиб тебе череп.

Глеб: Зря стараешься — меня твои издёвки не трогают.

Лаэндо: Опять лжёшь, отрок: твой голос выдаёт тебя с потрохами. Забыл, что говоришь с незрячим?

Глеб: Я говорю с негодяем, а зрячий ты или нет, мне без разницы. Есть что ещё сказать о Кали?

Лаэндо: Хорошего понемножку.

Глеб: Почему ты хочешь, чтобы её нашли?

Лаэндо: Узнаешь, если повезёт… Но удача не вечна, мальчик из неволшебки.

Хромов выключил запись и взглянул на Глеба:

— Ты отлично справился.

— Он мог сказать больше, — возразил Глеб.

— С нами он вообще не хотел г-говорить. Кали в Танабэ, и ей что-то нужно от ёкаев — это уже немало.

Глеб зевнул — ночью он плохо спал.

Парад ёкаев пройдёт сегодня. Японских магов известили о Кали, её схватят, и всё закончится. Ждать осталось недолго.

Зерфон Азарина запищал. Ответив по-японски, тот процедил:

— Местные везде наставили законодержцев.

— Так ведь они в штатском, — заметил Хромов. — Или вас з-злит, что операцией руководим не мы?

— Мы тут гости, — буркнул Азарин. — Гостям не позволят бегать по дому и травить крыс.

Хромов лёг на татами. Глеб понял, что чего-то не хватает, и тут до него дошло:

— А где Баюн?

Сбазовец приподнялся:

— Недавно был здесь…

— Ты не потерял меня? — дух создал ментальную нить. — Если потерял, то я летаю над городом. Надоело сидеть взаперти!

— Только ни во что не ввязывайся, — предостерёг его Глеб.

Он выехал на террасу, обращённую к улице — узкой, с примкнувшими друг к другу домами: магазины, закусочные, чайные домики… Чуть дальше краснели колонны храма с обрамлённой статуями крышей: нефритовые драконы, изогнувшись, блестели над черепицей.

Азарин подошёл к Глебу:

— Полагаю, говорить со мной ты не хочешь.

Глеб даже не обернулся:

— Не больше, чем с Лаэндо.

— Насчёт ЭНПД…

— Не надо, — перебил Глеб. — Я ведь сказал — мне ваши извинения не нужны.

— Их и не будет. Но кое-что проясню: в экзамен вмешался мой помощник. Я приказал помешать тебе, но не уточнил, как.

— И вы не знали про рисунки, — съязвил Глеб.

— Узнал, когда менять их было поздно.

Глеб фыркнул:

— Может, вы и «Фабрику» закрывать не хотели?

— Не хотел. Вернулся бы ты в штаб или нет, вам разрешили бы открыться.

Глеб взглянул на Азарина:

— В любом случае, вы бросили Дею в беде.

Тот уставился на чайный домик:

— Растопить лёд не получилось… Ладно, держи — может пригодиться.

В ладонь Глеба лёг странный предмет — по форме как пуля, но куда меньше и телесного цвета. Глеб подбросил его: вроде лёгкий.

— Что это?

— Микронаушник. На сленге волшебников — толмач. Вставь его в ухо, и поймёшь любой язык.

Глеб вставил в ухо толмач; в чужих аномалках такой незаменим!

— Понимаешь меня? — спросил Азарин.

— А я должен не понимать вас?

— Я говорю с тобой по-японски.

— Разве?.. — удивился Глеб.

Азарин хмыкнул и отошёл.

Глебу казалось, что наушник вставлен в оба уха, но звуков толмач не заглушал — лишь переводил чужую речь. Штука и впрямь нужная… Но если такую создать в неволшебке, переводчики лишатся работы.

На улице уже собрался народ: парад вот-вот должен был начаться. Горожане оделись в кимоно, у многих были сладости и веера с изображениями ёкаев. В толпе зажглись фонари — старинные, купленные в местных лавках.

Баюн вдруг сообщил:

— Все спиритусыслетаются в квартал Ямагаси.

— Это где наша гостиница? — уточнил Глеб.

— Она в Такахаси. Кстати, я говорил с одним тэнгу: тут ходят слухи про Кали.

Глеб оживился:

— Что за слухи?

— Якобы предыдущий Нурарихён был убит, потому что не присягнул на верность какому-то Повелителю. Что за Повелитель, никто не знает, но от нового Нурарихёна Кали потребует того же.

— Присягнуть Повелителю? — Глеб задумался. — Интересно, это прозвище или титул? Попробуй разговорить ёкаев. Может, они знают подробности.

Баюн завредничал:

— А кто-то не слушает мои стихи…

— Я их слушаю! — слукавил Глеб. — По-моему, ты прекрасный поэт — можешь даже сборник издать.

Галдёж на улице стал громче. Подошёл Хромов:

— Началось…

Глеб замер в предвкушении; пока японцы ловят Кали, можно и парад посмотреть.

Праздник обещал сюрпризы — ведь обличья ёкаев пугали даже магов. Например, старый зонт с глазом. Один волшебник как-то принял за зонт фамильяра и слёг с инфарктом, когда тот заговорил. К счастью, маг выжил… Но получил второй инфаркт, надев говорящий сандалий.

Ещё был случай с собаководом, выгуливавшим спиритуса вместо овчарки: дух притворился щенком, и маг учуял подвох, лишь поняв, что пёс не растёт. Обман дух объяснил тем, что он любит собачий корм. Но больше всех отличился ёкай класса «демон», пугавший жителей Киото: приняв облик сигареты, тот орал «больно!» всем, кто пытался её зажечь. Неясно, сколько это длилось, но курить кто-то точно бросил — хотя без инфарктов и тут не обошлось.

Хромов кивнул на угол дома:

— А вот и участники…

Мимо прошли великаны — ростом метра четыре, в набедренных повязках; кожа их была красной и блестела, как лак. Великаны казались злобными, но вовсе не из-за размеров: на головах их росли рожки, в руках были палицы с шипами, а из зубастых ртов торчали клыки.

— Приветствуем великих они! — закричали в толпе.

Великаны потрясли палицами. Один зарычал, вызвав визги.

За они ползли люди-пауки: тела в чёрной грязи, восемь рук, на месте жвал головы. Под грязью различались лица.

— Духи идут из т-трёх кварталов, — сказал Хромов. — Потом сойдутся в колонну и направятся через центр города.

Над улицей плыли фонари, звучали крики и смех. Ёкаи двигались потоком: самураи с головами лисиц, скелет кита (он летел над асфальтом), монах с головой жабы… Один из духов — рыжий кот размером с медведя — свернул к рёкану:

— Простите, вы не видели голову лошади?

— Чего?! — выпалил Глеб (по-русски, но дух понял — на то он и дух).

Кот кивнул на безголовую лошадь, из чьей шеи валил дым:

— Сато-сан теряет голову, когда шумно. Если встретите её, скажите, чтобы летела на юг.

Глеб сглотнул:

— Ага… Простите, а вы с Баюном не знакомы? Вы с ним похожи…

— На меня никто не похож! — хвост кота заискрился. — Я Каси — Похититель мёртвых!

Кот с лошадью пошли дальше, а Глеб услышал Баюна:

— Мне встретился Сбежавший труп!

— Я знаю, от кого он сбежал, — Глеб смотрел вслед коту. — Кстати, ты не видел голову лошади?

— Пока мне везло… Вот чёрт!..

— Да, чертей тут хватает, — согласился Глеб.

— Я не о том — среди зрителей Кали!

Глеб вмиг забыл о параде:

— Ты уверен?

— Она в куртке с капюшоном, но лицо я разглядел. Говорю же, это Кали!

Будто что-то учуяв, к Глебу подошёл Азарин:

— Где сейчас твой фамильяр?

— Там же, где Кали, — признался Глеб.

Лицо мага напряглось:

— Пусть следит за ней!

— А вдруг Кали его заметит? — заспорил Глеб, но Баюн уже смекнул:

— Небось хотите, чтобы я наблюдал за вашей трёхглазой?

— Не хочу, — Глеб покосился на Азарина. — Другие хотят…

— Ладно, мне это нетрудно. Буду держаться высоко: если что, меня даже огнём не достать.

— Только будь осторожен, — нехотя уступил Глеб.

Его охватил страх. Лаэндо ведь сказал, что за Кали стоит некая сила, и совсем не хотелось, чтобы с этой силой столкнулся Баюн.

А толпа аплодировала: пять ёкаев превращались то в людей, то в пушистых собак. Сквозь смех звучало слово «тануки».

— Кали идёт туда же, куда и спиритусы, — доложил Баюн. — И судя по ауре, она что-то замышляет.

— Не вздумай снижаться, — предостерёг Глеб.

— Где они? — спросил Азарин.

Глеб повторил вопрос Баюну.

— Рядом с парком, — бросил тот.

Слова духа были озвучены Глебом. Азарин включил виос и сверился с картой:

— Это в километре от нас. В парк идут все ёкаи: там они разбредутся и будут гулять всю ночь.

Показался паланкин. Несли его двое тэнгу — краснокожие, с крыльями за спинами и мечами на поясах. Кузов украшали колокольчики, окна скрыли алые шторы.

Глеб догадался, что внутри Нурарихён. Баюн вновь подал голос:

— Творится что-то странное: Кали остановилась.

— Баюн, улетай, — встревожился Глеб.

— Погоди… Она зашла в проулок. Тут рядом река, а Кали стоит метрах в тридцати от неё. Зачем-то смотрит на мост… Никак не пойму, чего она там увидела… Я спущусь ниже.

— Баюн, нет! — Глеб крикнул это вслух. — Не надо!

— В чём дело? — спросил Азарин.

Глеб от волнения не ответил. На всю их спецоперацию ему стало плевать — он думал лишь о фамильяре.

— На мосту ребёнок, — доложил тот. — Как он здесь оказался?.. И странный он какой-то… Ты прав — надо сматы…

Баюн вдруг умолк, а затем раздался его крик; не тот, что создаётся голосом (ментальная нить — это ведь не смартфон), а нечто иное: всплеск эмоций, обрётший звук… Хлёсткий звук ужаса и боли.

— Баюн?! — Глеб сжал кулаки. — Баюн?!

Смех на улице. Аплодисменты. И больше ничего.

Хромов с Азариным смотрели на Глеба; они оба поняли, что случилась беда.

Вот только на помощь никто из них не спешил.

— Мы в ч-чужой аномалке, — проронил Хромов. — Во избежание дипломатического скандала нам лучше не вмешиваться…

— Не вмешиваться?! — вскипел Глеб. — Да мы уже вмешались!

Маги переглянулись. Не дожидаясь их вердикта, Глеб подумал: «Хочу встать!»

В спине кольнуло. Сверкнуло в глазах, закололо ноги; дух-скрытник будто ждал этой фразы.

Глеб встал с кресла, но Азарин схватил его за руку:

— Стой!

— Не мешайте!.. — процедил Глеб.

— Хорошо, — маг разжал пальцы. — Упустить Кали нельзя, поэтому идём за ней… Но делать будешь, что я скажу.

— Смотря что вы скажете, — Глеб уже спрыгнул с террасы.

Азарин вздохнул — и видно, подумал, что лучше бы Далебора нашла монашка.

Любой, кто бывал в Танабэ, удивлялся трём вещам:

узким улицам (на их фоне улочки Близбора сойдут за магистрали);

чистоте (тут и объяснять нечего — про чистоплотность японцев знает каждый);

отсутствию урн (на японских улицах ничего не бросают — мусор уносится домой, где сортируется на пластик, стекло и ещё множество того, что в России свалят в один пакет… кстати, эту сортировку Глеб счёл весьма разумной).

Но из этих трёх пунктов проблемой стал лишь первый: ведь по узеньким улицам шли ёкаи. И не только шли, но также ползли и летели.

— Простите… Извините… Прошу прощения… — бормотал Глеб всякий раз, когда задевал чей-нибудь хвост или не в меру разросшиеся рога.

Он бежал за Азариным, продиравшемся сквозь толпу — в Танабэ тот был как у себя дома. Хромов же плёлся сзади и кряхтел, обливаясь потом. Тучный сбазовец выглядел так, словно пробежал кросс.

— Баюн говорил про мост! — крикнул Глеб. — И про реку!

Азарин открыл в зерфоне карту:

— До неё ещё три квартала.

— Раз мы знаем, где она, то почему не примещаемся?

— Ауры духов собьют нас с курса, — голос мага перекрыл треск петард, — их же тут сотни… Как бы ты сдал ЭНПД, не зная таких вещей?

— Если бы не вы, сдал бы! — огрызнулся Глеб.

В него кто-то врезался — седовласый, с дряблой кожей… Глеб отпрянул: старуха без глаз!

— Простите, — сказала старуха, — совсем слепая стала…

Открыв рот, она показала язык с вросшим в него глазным яблоком. Зрачок был мутным, как при катаракте.

Азарин схватил обомлевшего Глеба за рукав и потащил дальше:

— Не отставай!

Поток ёкаев не иссякал, смех с криками слились в гул. Глеб словно попал на Хэллоуин, где все вокруг сошли с ума.

У перекрёстка их нагнал Хромов:

— Всё, бежать больше не могу… Нужно срочно раздобыть транспорт.

И тут Глеб заметил приставленные к дому велосипеды. Азарин тоже их увидел и, в два прыжка достигнув стены, сел на первый попавшийся велик.

Глеба приглашать не пришлось — через секунду он и сам был в седле. Третий велосипед оседлал Хромов. Под ним что-то скрипнуло, и Глеб испугался, как бы транспорт под его весом не развалился.

Они выехали на другую улицу, где о параде напоминал лишь шум. Свистел ветер, мелькали дома. Вдоль обочин стояли машины; Глеб мысленно возблагодарил всех японских богов за то, что их не было на проезжей части: большинство горожан смотрели парад.

Он крикнул в спину Азарина, нёсшегося впереди:

— Вы точно знаете, куда ехать?

Тот не ответил, но гнал во всю прыть. Наверное, квартал и впрямь был ему знаком.

Хромов опять отстал, и после трёх поворотов стало ясно, что он их не нагонит. Зато вскоре показалась река: ограда из цепей, на воде лодки. Вдалеке гнутой аркой темнел мост.

— Баюн! — позвал Глеб. — Баюн!..

— Тише!.. — рявкнул Азарин.

Они остановились. Людей тут почти не было — лишь шатающийся пьяница брёл навстречу. Но потом он упал, и Глеб понял, что это не пьяница. И сглотнул, увидев то, чего не заметил сразу: рядом с урной лежала женщина, на дороге — подросток. Трое мужчин распластались у скамьи, один — у фонарного столба.

Азарин посмотрел на их ауры:

— Все семеро без сознания. Пацана нужно оттащить… Помоги мне!

Они убрали мальчишку с дороги, и Глеб спросил:

— Это сделала Кали?

— Когда почуяла слежку.

— Но Баюн же летел… как она могла его заметить?

— Твой Баюн ни при чём: кто-то из них, — Азарин оглядел пострадавших, — местный законодержец. Кали раскрыла его и ударила первой.

— По всем прохожим? Но как?..

Вопрос остался без ответа — вероятно, маг и сам был растерян.

Сколько Глеб ни озирался, Баюна так и не увидел — ни ворона, ни кота, ни пантеры… Зато между домами темнел проход. Вспомнив, что дух говорил о проулке, Глеб двинулся туда.

— Баюн?..

Где-то забили барабаны, но Глеб их не слышал — страх за Баюна затмил всё. Могла ли атака Кали убить духа или он тоже ранен?.. «Пусть он будет ранен, — думал Глеб, — пусть будет ранен, пусть будет…»

Он дошёл до домов, но Азарин вдруг встал на пути:

— Не так быстро.

С руки мага взвился огненный шар. Огонь осветил тупик — лужу, низкие окна, цветы на карнизах… и тёмную фигурку кота у стены.

Глеб рванулся вперёд:

— Баюн!!!

Дух скрючился, будто сбитый машиной. Из шерсти торчали перья: превращение не завершилось. Взгляд был застывшим, как у куклы.

Глеб остановился, боясь идти дальше.

Баюн сейчас встанет — наверняка встанет!.. Ведь на улице все живы… значит, и Баюн тоже жив!..

Но Баюн не вставал.

Через силу сделав шаг, Глеб присел на колено. Протянул руку, чуть помедлил и с замершим сердцем коснулся шерсти.

Та была тёплой, словно дух всего-навсего прилёг отдохнуть.

— Аура есть, — сказал Азарин. — Слабая, но стабильная.

Глеб готов был захохотать или заплакать, но вместо этого прошептал:

— Его исцелят?

— Понятия не имею, — в интонации Азарина не было ни намёка на жалость. — Дажес бригадой специалистов это займёт не один день. Проще сменить фамильяра.

Смысл этих слов обжёг Глеба, как огнём… Встал он так резко, что Азарин вздрогнул:

— А я чуть было не решил, что в вас есть что-то человеческое, — голос Глеба звенел от ярости. — Если Баюна не вылечат, то в штабе меня не ждите!

Азарин сжал губы, но затем сунул руку в карман, — а когда вынул её, та была не пустой: меж его пальцев белел мел.

Шагнув к Баюну, он опустился на асфальт. Глеб удивлённо наблюдал: маг чертил пентаграмму, а в ней — замысловатые руны.

Пальцы Азарина светились. Он с заметным усилием поднялся:

— Клади спиритуса в центр.

— Зачем? — испугался Глеб.

— Чтобы спасти его. Клади, не трать время!

Руны засияли, едва Глеб положил на них Баюна.

— Жить будет, — Азарин вернул мел в карман. — Позже приместим его в штаб, а сейчас помоги мне найти Кали.

— Ладно… — Глеб замялся. — Спасибо…

В помощь Азарина не верилось. Будто стыдясь её, тот отвернулся:

— От местных никакого толку, а про нас Кали не знает, — меж бровей мага пролегла складка — он явно о чём-то размышлял… а уже через секунду Азарин шёл из проулка: — Едем в парк — Кали нападёт на Нурарихёна, когда он выйдет к ёкаям.

Глеб не знал, с чего он это взял, но поспешил следом. Бросать Баюна не хотелось, однако Кали тут нет, а горожане в опасности… И духи тоже — особенно Нурарихён.

На улице Глеб глянул на мост: Баюн говорил, что там ребёнок, но на мосту было пусто. Может, Баюну показалось?..

Оседлав велосипеды, они помчались вдоль реки. Глеб всё-таки спросил — точнее, прокричал:

— Почему бы Кали не убить Нурарихёна сейчас?

— Из-за паланкина, — отозвался Азарин. — В нём амулеты, которых нет даже в штабе.

— Они её остановят?

— Только пока закрыт кузов… Смотри прямо и не болтай!

Глеб насупился — он сам решит, куда смотреть!..

А посмотреть было на что: вдоль канала ютились дома с типичными японскими крышами, свет круглых фонарей золотил красную пагоду. Вдалеке была гора — не Фудзи, но для открыток сгодится. «Жалко, что это не вулкан, — подумал Глеб, — тогда сходство с Японией было бы полным».

Проехав под эстакадой, они проскочили перекрёсток. Замелькали витрины, и наконец показался парк — купы деревьев с далёкой статуей Будды.

У ворот галдели зрители. Свернув туда, где их не было, Азарин слез с велосипеда (тот упал, но мага это не заботило) и, подпрыгнув, ухватился за ограду.

Глеб пристроил к ней «свой» велик:

— Может, предупредим ёкаев?

— Парад в разгаре, — Азарин уже лез в парк, — и отменять его не станут. Мы только панику посеем.

— А законодержцы тут есть? — взявшись за кованые пики, Глеб подтянулся. — Или хотя бы охрана?

— Кали вырубила восьмерых, включая твоего фамильяра — как думаешь, от них будет толк?

«Не больше, чем от нас», — подумал Глеб.

Спрыгнув за оградой, он поглядел по сторонам.

В каменных фонарях горел огонь, в точности как в саду госпожи Сайто. Слева росли клёны, справа блестел водоём. По островкам важно ходили журавли.

Азарин указал вперёд:

— Ёкаи обычно собираются у того озера. Нужно занять место для обзора.

Они побежали к воде. Вдоль дорожки росли кусты — пышные, как огромные шапки. Чуть дальше темнел крутой холм.

Заметив его, Азарин скомандовал:

— Туда.

С возвышенности открылся берег. Место было удобным, а что темно, волноваться не стоило: у каждого зрителя фонарь. Когда процессия приблизится, здесь станет светло как днём.

Отдышавшись, Азарин спросил:

— Сколько ты ещё сможешь ходить?

Глеб сел у камня и взглянул на часы:

— Около получаса.

— Ёкаи здесь будут минут через двадцать, — Азарин опустился у куста айвы. — Увидишь Кали — дай знать: сам ничего не предпринимай. Это ясно?

— Вполне, — буркнул Глеб.

И они стали ждать: Глеб за камнем, Азарин за кустом. Четверть часа оба молчали. Глеба это устраивало — даже напарнику-волколаку он обрадовался бы больше.

Уловив его взгляд, маг усмехнулся:

— Противно сидеть со мной в засаде?

— Приятного мало, — признал Глеб.

— Зато этот час ходьбы ты запомнишь.

Глеб отвернулся:

— Я их и так запоминаю.

Они помолчали; время тянулось медленно. Азарин вдруг сказал:

— Есть решения трёх видов: верные, неверные и вынужденные. Третьи как пилюли: горчат, но пить надо.

Глеб усмехнулся:

— Сделать меня приманкой для Коротова — одно из таких решений? Хотя это я ещё могу понять: вы хотели его спровоцировать. Но с Деей вы поступили подло.

Азарин потёр виски:

— Когда Лаэндо отравил её, мы были бессильны — не попади ты в Лесовье, она бы умерла.

— У Лаэндо могло быть противоядие! — вспылил Глеб. — А вы его даже не искали!

— Думаешь, он отдал бы его? На блюдечке, обвязав лентой?

— Думаю, что вы бездействовали, — процедил Глеб. — Вадим Сергеевич, Монгол, даже Эми с госпожой Сайто — все пытались помешать Коротову!.. А вы остались в стороне!

Азарин вздохнул:

— Ты слышал про оптические иллюзии? Есть такие картинки: видишь одно, а на них другое.

— Это вы к чему? — не понял Глеб.

— Ни к чему… Забудь.

Прозвучало это странно, но тут замелькали огни: к парку подошли ёкаи. В огромных силуэтах Глеб узнал великанов. Впереди бежали дети — самые смелые из зрителей… Хотя вряд ли ёкаев тут боялись.

— Не высовывайся, — буркнул Азарин.

Глеб прошептал, прячась за камнем:

— Баюн говорил, что на Кали куртка с капюшоном!

Он всматривался в процессию, тянувшуюся от ворот. Капюшон и куртка… Но тут нет никакой куртки — все в кимоно! Может, и Кали переоделась?..

С паланкином приближался звон колокольчиков. Колонна разбилась надвое, и Глеб тихо спросил:

— Что они делают?

— Обходят озеро, — Азарин подполз к склону. — Люди встанут на одном берегу, духи на другом. Потом выйдет Нурарихён и произнесёт речь.

Паланкин вынесли на берег, люди и спиритусы притихли. Тэнгу-носильщики шагнули назад, опустив кузов.

Под шёпот толпы дверца паланкина скользнула в сторону. Показалась рука — почему-то человеческая… Но на берег ступил не человек.

Нурарихён казался старцем — маленьким и худым, но голова его была с половину туловища. Из волос на ней росли только брови, затылок выдавался назад гигантской шишкой. Дух был в одежде монаха — даже подпоясался верёвкой.

А разглядеть остальное Глеб не успел, потому что в те секунды из-за деревьев вышла Кали.

Случилось всё быстро: откинув капюшон, она бросила фонарь — метра на три. Прогремел взрыв, веер огненных брызг накрыл берег… словно десять драконов разом высморкались.

Зрители с воплями отпрянули.

Глеб с Азариным вскочили — в тот миг, когда Кали открыла третий глаз. У Глеба стиснуло горло. Одно дело — лицезреть такое на фото, и другое — в двадцати метрах от себя.

Глаз Кали налился кровью. Она подняла руку, на её пальце блеснул чёрный алмаз. В тот же миг воздух словно задрожал. В висках Глеба загудело, выхватившие мечи тэнгу отшатнулись, а великаны, рухнув на берег, стали выть и кататься по траве.

Позади Кали загорелись кусты — наверное, там уронили фонарь. Разбегавшиеся зрители падали; алмаз в перстне источал силу, которую Глеб чувствовал даже с вершины холма.

В считанные секунды парк охватил хаос. Вопили люди и духи, где-то выла сирена. В тёмном озере зажглись отблески пламени.

Азарин пытался идти к Кали, но его что-то сдерживало — Глеб и сам это чувствовал: в глазах двоилось, дышать стало трудно. И не было сомнений, что всё дело в чёрном камне.

Глядя на Кали, Нурарихён что-то сказал — резко, с негодованием. Глеб расслышал лишь «этого никогда не случится».

Кали зловеще усмехнулась:

— Так тому и быть!

И начавшийся хаос превратился в ад.

Два огненных шара, пущенных Нурарихёном и Кали, устремились навстречу друг другу. Столкнувшись, шары разлетелись фейерверком. Ни одна из его искр не задела участников боя: Кали с ёкаем применили какую-то защиту.

В сторону Кали полетел валун, только что лежавший перед Глебом… Очевидно, камень использовал Азарин, не стеснявшийся в средствах. Но валун цели не достиг — грохнулся оземь, едва Кали вскинула руку.

К упавшим великанам уже подкрался огонь, и Глеб, подняв воду из озера, накрыл их волной; она была слабой, но замутило его так, словно он создал цунами. Припав на колено, Глеб едва справился с тошнотой: даже в бою с волколаком, когда ингениум только проявился, ему не было так плохо!

Азарин всё пытался идти, а навстречу ему бил воздушный поток, заставляя его жмуриться и разметав волосы. Однако маг не сдавался: вокруг Кали заплясал вихрь, похожий на смерч. С таким шквалом никто бы не сладил — Кали должно было отшвырнуть…

Но она лишь засмеялась. Вихрь свистел вокруг неё, а на ней даже чёлка не взметнулась! С берега взлетали камни (их поднял Нурарихён), но и те не причиняли ей вреда — проносясь мимо, с хлюпаньем падали в воду.

У ног Кали взметнулась земля, корни деревьев связали ей лодыжки. По «пассам» Азарина Глеб понял, что это сделал он. Кто-то из тэнгу втолкнул Нурарихёна в паланкин, остальные встали с мечами наизготовку; казалось, всё на том и закончится…

Но тут со всех сторон захлопали крылья.

Озираясь, Глеб увидел ворон. Они налетали отовсюду, атакуя всех, кто ещё был на берегу… всех, кроме Кали. Их были десятки и они алчно галдели, словно над полем брани.

Дверцу кузова заклинило. Тэнгу отгонял птиц, но те клевали его и влетали внутрь. Это была не стая, а полчище — клокочущее, дикое, исторгающее вопли из жадных глоток.

Голову Глеба пронзила боль, он скатился с холма. Упал и Азарин — Глеб заметил это прежде, чем провалился во мрак.

Крики, карканье, треск огня.

…Открыв глаза, Глеб увидел вылетавших из кузова птиц… и капавшую с их клювов кровь. А Кали, целая и невредимая, срывала с ног остатки корней. Убрав последний, она встала прямо:

— В этом камне кровь Повелителя! — рука с перстнем взметнулась, словно у полководца перед атакой. — Слышите, ёкаи?! Отныне вы подчиняетесь ему! Он призовёт вас, и тех, кто не явится, ждёт…

Кали так и не сказала, что ждёт тех, кто не явится: с неба ударил огонь, пущенный непонятно кем. Она отпрыгнула, но вторая струя пламени обожгла ей рукав. Ткань загорелась, и Кали, сорвав с себя куртку, исчезла.

Глеба трясло, но он встал. Азарин был уже у кузова:

— Чтоб тебя… — процедил маг.

По его виду Глеб понял, что Нурарихён мёртв. Однако взять это в толк не получалось — кружилась голова, ноги подкашивались. Глеб даже забыл, что скоро перестанет ходить.

Азарин привалился к паланкину:

— Смотреть туда не советую… Атака огнём — твоих рук дело?

— Что?.. — удивился Глеб. — Я думал, это вы…

— Это сделал я, — донеслось сверху.

Вскинув головы, они увидели дракона — похожего на Коичи, но только чёрного; догоравшие кусты отражались в его чешуе, как гирлянды. А на драконе сидел мальчишка — ровесник Глеба. Он был из местных, с лицом азиата: длинные волосы, прямая спина… Хоть в фильмах снимай.

— Ты кто такой? — крикнул Азарин.

Пацан не ответил — он смотрел на паланкин… и, кажется, плакал. Но убедиться в этом Глеб не смог: обдав их ветром, дракон улетел прочь.