Мусорщики "Параллели" II

Глава 10 "Глициния"

В Равнинах Джитуку, Уровне израненном нескончаемыми распрями последних нескольких десятилетий, есть относительно процветающий город- государство, не видевший войн целых семь лет — Солаг. Это крупный и богатый портовый город, но богатство было сосредоточено в руках тех, кто в своё время нажился на прошлых войнах. В его же чреве кишит множество бедняков, работяг, мелких торговцев и прочих людей из низшего класса, что, не смотря на свои беды, были рады и такому положению. В самой глубине города располагается квартал Йохи. Там преступность живёт в собственном саморазрушаемом и заново создаваемом мире.

В одном из проулков Йохи есть старое, еле-еле перекроенное двухэтажное здание. Над его центральным входом висит безвкусная неоновая вывеска изображающая обнажённую девушку. Повернувшись спиной, она двигает бёдрами влево и вправо. Вывеска оживала, когда в город вступали вялые и душные сумерки, и в здание кто украдкой, а кто не боясь, начинали стекаться мужчины самых разных форм и денежного достатка.

Наступает ночь и переулок заполняется хмелем, похотью и странным предвкушением первородного греха. А изнутри здания начинала доноситься вялая аритмичная мелодия и грубый смех вперемешку со свистом.

В ту ночь, когда Дэвид и Гарибальди направлялись к покоям госпожи Яирам, рядом с этим зданием из неоткуда появилась высокая фигура, закутанная в серо-зеленый балахон до самой земли. Капюшон полностью скрывал лицо незнакомца. Обдуваемая свежим морским ветром и освещённая тусклым обрубком луны, фигура стала прислушиваться к шуму, исходившему из двухэтажного здания. Какофония грубых голосов, пошлой музыки и пьяных шагов, вызывали у незнакомца приступ мигрени, а запахи табака, пота и дешёвой выпивки — тошноту. Раздражённо мотнув головой, он посильнее натянул капюшон и, надавив на дверь, вошёл внутрь здания.

Его сразу встретили втрое усиленный шум веселья и мощная грудь охранника, который был на целых две головы выше незнакомца. Громила, одетый в полное военное обмундирование местной армии с плазменным автоматом наперевес, был не только выше его, но и раза в два шире. Он смотрел на прибывшего гостя с подозрением, сверля его своими тёмными, как угольки, глазами, что лишь благодаря слегка красноватым белкам, выделялись на фоне ещё более чёрной кожи.

— Без платы входа нет, — густым зычным басом, пригрозил громила.

Фигура чуть склонила голову на бок и медленно достала из широкого рукава мантии тонкую золотую иглу и протянула её охраннику.

— Банк-шпиль? — без всякой радости произнёс громила, беря иглу. — Откуда ты такой взялся, богатей? И ведь добрался целехоньким. Куда ж смотрели местные прохиндеи? Ладно, погоди. Такие как ты нечастые гости у нас. Поэтому мы считывателем редко пользуемся.

Охранник перебросил автомат за спину, засунул руку во внутренности бронежилета, и достал оттуда плоскую прямоугольную коробочку с рядом отверстий разного диаметра и с сенсорным дисплеем на одной из широких плоскостей. Охранник потряс её и, поднеся к уху, прислушался. На его лице появилась хрупкая и мрачная уверенность. Он нажал на белую кнопку, на углу коробочки, и активировал дисплей. После он что-то на нём нажал пару раз и, взяв банк-шпиль, аккуратно, высунув кончик языка и сфокусировав взгляд, всунул её в одно из отверстий. Дисплей моргнул, на нём появилась белая рамка и несколько иероглифов.

— Палец приложи, — пробасил гигант, поднеся прибор ближе к незнакомцу.

Человек в балахоне вновь засунул руку в рукав и достал оттуда небольшую баночку. В зелёном растворе плавал палец. Незнакомец раскупорил тару, достал обрубок, вытер его об мантию и аккуратно приложил палец к дисплею. Ничего не произошло. Фигура поднесла палец к рукаву мантии, ещё тщательней его протёрла, пару раз дунула на него и вновь приложила к дисплею. На этот раз сработало: экран одобрительно мигнул, и из маленькой щели появилась бумажка.

Охранник, наблюдая за действиями незнакомца, лишь слегка приподнял брови, увидев отрубленный палец, но более никак не отреагировал. Будто такое, в его карьере вышибалы и охранника, было обычным делом: использовать для оплаты чьи-то позаимствованные пальцы. Он оторвал чек и отдал его гостю и, повернувшись боком, пропустил его.

— Девок не лапать, они не для телесных утех и не бушевать! Иначе за шиворот и головой вперёд полетишь, — угрожающе сообщил громила, прищурив глаза-бусинки. Когда гость прошёл мимо него, пряча по пути баночку с пальцем, охранника что-то толкнуло, а потом ещё раз. Чуть не упав, он злобно осмотрелся по сторонам, но никого и ничего подозрительного не увидел. Пожав плечами, громила вернулся на свой пост.

Человек в балахоне остановился посреди битком набитого зала и осмотрелся. Пространство переливалось тусклым свечением красных и зелёных ламп. Пол был покрыт чёрным лаком, сильно ободранным и облупившимся. Центр маленького зала был забит разномастными столиками, накрытыми выцветшими и шитыми перешитыми скатертями. На каждом из них были установлены пламень-сферы, излучающие тусклый свет. За ними сидели мужчины: местные чернокожие и черноокие жители, фермеры и работяги. Не меньше было и моряков: более светлых, будто обмазанных шоколадом, северян и чёрных, как первородная ночь, южан. Были тут и торговцы из других Уровней. В основном сильвийцы, что очень сильно контрастировали на фоне местных — смуглые и златоглазые блондины. В независимости от цвета кожи и происхождения, всех мужчин объединяло общее желание уйти от насущных проблем. Утопить себя в алкоголе, одурманить табаком или наркотиками или же очаровать себя запахом недоступных полуобнажённых женщин, что шныряли между столиков в лёгких юбочках, чулках и топиках. Отвращение на лицах девушек скрывал густой смог и тусклый блеск их шелковых одежд.

Человек в балахоне посмотрел направо. На небольшой сцене, под аккомпанемент трубы, гитары и барабанов, пела красивая девушка, одетая в безвкусное, по мнению незнакомца, красное платье с глубоким вырезом и открытою спиною. Платье плотно прилегало к телу красавицы, обрисовываю стройную фигуру, красивую грудь и широкие бедра. Пела она густым басом, обняв старомодную стойку с микрофоном точёными руками, обрамлёнными длинными перчатками до локтей. Но, по мнению человека в балахоне, пела она плохо и даже пошло. А то, как это возбуждало сидевших рядом мужчин, его сильно раздражало.

Только он решил посмотреть в противоположную сторону, как его внимание привлекла одна странность. Незнакомец моргнул и образ девушки будто стал другим. Он вновь повернулся к сцене, и его сознание пыталось сообщить ему, что ничего не изменилось — всё та же длинноволосая и темнокожая красавица. Но подсознание выдавала тревогу: с мгновение назад эта была белокожая блондинка с пухлыми чувственными губами. Человек в балахоне закрыл глаза, открыл их и вновь увидел перед собой ту самую чернокожую певицу. Он неуверенно мотнул головой и с трудом повернулся в противоположную сторону, где под ветхой лестницей, ведущую на второй этаж, находился бар.

Бар был крохотный. На хлипких полках стояло лишь несколько бутылок с тёмным, подозрительным содержимым и ржавый бочонок пива без отличительных признаков. За пыльной стойкой, возле потрескавшихся стаканов, стоял толстый и очень крупный, почти такой же высокий как и охранник на входе, мужчина: чернокожий, потный и совершенно лысый. Он, облокачиваясь об стойку, угрюмо наблюдал за выступлением певицы, всё время постукивая в такт музыки толстым указательным пальцем с печаткой. Оттого он и не сразу обратил внимание на подошедшего гостя. Кроме спящего пьяньчуги в очень грязных одеждах и самого хозяина, бар был необитаем.

Человек в балахоне, после двух минут ожидания, пару раз кашлянул. Воздух пронзил высокий скрежет. Бармен без охоты повернулся на звук и с нескрываемым подозрением всмотрелся в незнакомца, а потом грубо выпалил:

— Ну?

Человек в балахоне не ответил и лишь чуть в негодовании наклонил голову на бок.

— Глухой, что ль? — пробубнил бармен, приподнимаясь на руках. — Пить, что будешь?

— Я не пить пришёл, — произнёс незнакомец. Голос его был скрипуч, неприятен и высок: будто расстроенная скрипка, вступившая в диссонанс с мартовским котом.

Бармен поморщился, засунул палец в правое ухо и несколько раз прокрутил им. Он стал ещё более угрюмым и пробубнил:

— Тогда, что ты тут забыл?

— Дело. Ищу кое-кого. Глицинией звать.

Бармен сначала скривился от неприятного голоса, а потом, приподняв брови от услышанного, на мгновение поджал губы, но в ответ сказал:

— Ишь ты, деловой! Вот купи выпивку, а после может и скажу.

— Не пью, — проскрипел незнакомец. Он засунул руку в соседний рукав, достал оттуда несколько квадратных бело-серых монет и протянул их бармену.

— Платина, — проскрипел человек в балахоне.

— Я вижу, что не медь, — сострил бармен, уставившись жадным глазами на металлические бляшки, но при этом добавил, — вот за эти деньжата и возьми выпивку.

— Да за эти деньги я могу весь твой бар купить! — раздражённо заскрипел гость.

— Ну, так бери, не жалко, — жадно улыбнулся бармен, обнажая рот полный золотых зубов.

— Да не пью я! Ради информации даю же!

— Тогда забирай обратно, — насупившись произнёс бармен.

— Чего?

— Покупай бухло, иначе ничего не скажу.

Человек в балахоне издал что-то среднее между шипением и скрежетанием и сильно сжал кулаки. Воздух вокруг него заискрился, а стоявшие рядом стаканы лопнули. Бармен выпучил глаза, но с места не сдвинулся. Лёгкий шёпот из неоткуда и незнакомец резко набрал в лёгкие воздух. Его балахон вздулся и приподнялся. Затем он резко выдохнул и разжал кулаки. Воздух прекратил искриться, и одеяние улеглось на место.

— Ладно! Вишнёвый ликёр!

— Нету, — с облегчением, ответил бармен. — Только апельсиновый.

— Давай тогда этот!

— Чего раскричался то так, — пробубнил бармен, кривясь от голоса клиента и доставая из закромов небольшую и очень пыльную бутылку. — Нервы нужно беречь. Вот, держи.

Бармен вылил содержимое бутылки в большой стакан и подвинул его к клиенту.

— Что это?

— Ликёр же.

— Он же прозрачный!

— Очень качественный.

Человек в балахоне неуверенно постучал пальцами по стойке, но затем взял стакан и поднёс его к лицу, скрытому под капюшоном, но почти сразу поставил его назад, кашляя и чихая.

— Ты! — к скрипу добавился злобный рык. — Это же чистый спирт! Споить решил? Да и не бывает ликёр столь прозрачным!

— Разве? — с сомнение спросил бармен, поднёс стакан к себе и принюхался. Он пожал плечами и выпил жидкость в один присест. Незнакомец перестал кашлять и, замерев, стал наблюдать. Бармен громко опустил стакан и звонко отрыгнул. — Ик, хорошая ж, ик, выпивка! Зря ты так. Выпей, а потом поговорим.

Он вновь наполнил стакан и поставил возле клиента.

Человек в балахоне всмотрелся в бокал. Его пальцы вдавились в мягкое полугнилое дерево стойки и, вновь сжимаясь в кулаки, оставили за собой глубокие следы. Воздух вновь заискрился.

— С меня хватит! — прошипел незнакомец. Шёпот из пустоты. — Нет! Он меня бесит!

— Что здесь происходит, Тото? — раздался приятный женский голос. Незнакомец круто обернулся и увидел ту самую певицу. Музыка сменилась, став фривольной и томной, а на сцене переплетаясь в страстном танце, кружились две девушки в нижнем шелковом белье. Мужчины были на седьмом небе от счастья. Девушка доброжелательно улыбалась, сложив руки на груди. И снова незнакомца показалось нечто странное в певице.

«Разве она была платиновой блондинкой с пепельной кожей?» — подумал он.

Девушка повернулась к бармену, что старался не смотреть на неё.

— Только не говори мне, Тото, что ты опять торгуешь самопалом?

— Ну, а что мне ещё остаётся, а? — вскипел бармен, не выдержав и посмотрев на девушку. — Ты же не хочешь мне помогать с устройством бара.

— А с чего я должна тебе помогать? После того, как ты, подкупив судей, смог себе выбить этот милый уголок на моей земле! — едко произнесла девушка.

— Ты мне портишь бизнес! — сжав зубы, прошипел Тото. — Ты увела всех моих поставщиков!

— А разве они не сами ушли от тебя, устав от твоего обмана и неуважения?

— Что ты…

— Я лишь говорю о том, что ты хитрый лис и совершенно бездарный бизнесмен. Я же предлагаю взаимовыгодные условия и стараюсь продавать хороший алкоголь. Да и разве это привлекает сюда столько мужчин, — девушка повела рукой в сторону сцены, где уже полностью голые и разгорячённые девушки танцевали в полном исступлении. Обезумевших мужчин сдерживал лишь слегка мерцающий барьер, испускавший синие сияние и молнии, когда до него прикасались. Тото надулся от злости, но вдруг на его лице появилась злобная улыбка. Он обратился к незнакомцу, почти не разжимая губ:

— Эй, чудила в мешке. Ты говоришь, что ищешь некую Глицинию? Так вот она прямо перед тобой собственной персоной.

Человек в балахоне, что уже хотел уйти, не желая вмешиваться в скучный спор, резко повернулся и вновь всмотрелся в девушку. Та тоже в свою очередь впервые уделила внимание незнакомцу, смерив его подозрительным взглядом, снизу вверх. Она больше не улыбалась и пыталась разглядеть лицо, скрытое под капюшоном.

— Но это не она. Я имею чёткое представление о том, как она выглядит, — с неуверенностью произнёс человек в балахоне. Он вновь не понимал, почему девушка теперь рыжая и зеленоглазая.

— Тогда тебя надули, дружище, — злобно протянул Тото исчезая под стойкой. Оттуда послышалось позвякивание бутылок. Эта загадка ввела незнакомца в ступор и не дала ему сразу же уйти.

Девушка продолжала всматриваться в незнакомца и явно пыталась побороть нечто противоречивое в своих мыслях. На одно мгновение девушка оторвала взгляд от гостя и посмотрела правее его плеча. Её глаза сузились в узкие щелки, и она усмехнулась.

— Любопытно, — протянула девушка и махнула головой через плечо, дав понять человеку в балахоне, чтобы он следовал за ней.

Незнакомец было решил, что они пойдут окольными путями, но Глициния предпочла идти через толпу мужчин, которые теперь стояли и наблюдали с широко открытыми глазами за темнокожей длинноногой красавицей, вышедшей на сцену в одних золочёных трусиках. Она держала на плечах огромную и скользкую змею, бледно- болотного оттенка, и завораживающе танцевала с ней.

Человеку в балахоне приходилось нелегко. Он, всё время пробивая себе путь плечом, стараясь игнорировать ругань (люди за его спиною, не сразу смогли стать на свои места, будто воздух на несколько секунд превращался в переливчатое и прозрачное стекло), следовал за Глицинией. Девушка при этом шла непринуждённо, не задумываясь о препятствиях. Мужчины сами уступали ей дорогу, не смотря на неё. Пока они шли к небольшой двери возле сцены, властная красавица успевала отдавать приказы и распоряжения своим подчиненным, что удивительно ловко носились с выпивкой и закуской среди разгорячённых мужчин. Дойдя до двери, Глициния приманила ещё одну подчинённую, стоявшей в тени сцены. Она была чуть более светлокожей, по сравнению с другими джитукуанцами, и была гладко выбрита. Её непривычно длинная шея была закована во множество медных обручей, а на худых плечах весело лёгкое белое платье до самых босых стоп. От человека в балахоне не укрылось и то, что рот девушки был зашит, а ушные раковины срезаны: лишь зияющий дыры, обрамлённые блестящими позолоченными линиями.

Глициния начала рисовать руками в воздухе различные фигуры и линии. Девушка моргнула, поклонилась и исчезла в глубине задней части сцены. Хозяйка подошла к железной двери, открыла её, повернулась и улыбнулась человеку в балахоне. Она, лёгким жестом головы, пригласила его войти внутрь. Незнакомец на мгновение засомневался, но всё-таки принял приглашение и вступил в сумрак проёма. Глициния не сразу закрыла дверь. Её глаза проводили нечто незримое и, усмехнувшись, она также скрылась внутри комнаты, закрывая за собою дверь.

Человек в балахоне вступил во тьму, но как только дверь захлопнулась, зажегся свет, исходивший от старинной люстры.

Он оказался в небольшой круглой комнате, обшитой панелями из красного дерева. Большую часть комнаты занимал круглый стол. Вокруг него полукольцом расположились мягкие кожаные диваны. Стол был чист и почти пуст, если не считать небольшой вазы в его центре, из которой торчали чуть привядшие белые лилии.

— Что же вы не садитесь? — раздался голос Глицинии за спиной незнакомца. — Присаживайтесь. Моя помощница принесёт выпивку и еду. И не отказывайтесь. Вы явно голодны. Вы, кажется, хотели вишнёвый ликёр? Что ж, он у меня есть. Причём высокого качества.

— Я это сказал, лишь ради того, чтобы этот жирдяй ответил на мой вопрос, — прокряхтел незнакомец, садясь посередине центрального диванчика. — Я не ради перекуса сюда пришёл. И не обращайтесь ко мне на вы. Это раздражает.

— Я и не собиралась обращаться к тебе на вы, — сумрачно ответила Глициния, садясь напротив. Она положила голову на сомкнутые кисти и хитро улыбнулась. — А вот поесть вам всё-таки следует. Не бойся, не собираюсь я тебя и твоих людей травить, ибо не имеет смысла, Белвэс.

— Откуда? — человек в балахоне подскочил, но Глициния также приподнялась и, жестом вытянутой вперёд ладони, заставила незнакомца замереть.

— Перед тем, как мы откроем, друг перед другом, наши секреты, я хочу, чтобы те двое убрали маскировку. По крайней мере, стали видимыми. Иначе никаких разговоров.

— Ты могла бы сделать вид, что нас не знаешь, — прошипел Белвэс, садясь на место и приподнимая правую руку. Она была худая и длинная, стянутая множеством кожаных ремешков. Он сделал лёгкое круговое движение кистью. Из воздуха появились ещё две фигуры в балахонах. Они стояли по бокам того, кого Глициния назвала Белвэсом.

— Чего ждёте? — свирепо проскрипел он, не глядя на охранников. — Садитесь рядом.

Охранники подчинись, не поднимая голов.

В этот момент постучали. Глициния, сухо улыбаясь гостям, подошла к двери и открыла её. В комнату вошла та самая девушка с обручами на шее. В её руках был большой поднос с четырьмя бокалами, бутылкой ликёра и множеством разномастных бутербродов. Она поставила поднос на стол и поклонилась гостям. Потом девушка повернулась к Глицинии и также поклонилась ей. Та в ответ одной рукой изобразила сложный жест. Девушка тепло улыбнулась и ушла.

— Что с ней? — поинтересовался Белвэс. Его невидимый взгляд был сфокусирован на двери, за которой исчезла чернокожая девушка.

— Это моя помощница. Она называет себя Ширу, — ответила Глициния, откупорив бутыль разлив тёмно-красную жидкость по бокалам. — Когда-то она была личной телохранительницей одной из царевен ближайшего малого государства, но она не смогла защитить её. В знак наказания Ширу лишила себя слуха и наложила запрет на открытие рта. Оттого он у неё и зашит.

— Но как она ест? — в голосе Белвеса было недоверие.

— Ей пришлось постичь почти мёртвое учение праотца Джитуку, — ответила Глициния, садясь на место.

— Ты хочешь сказать, что она научилась впитывать питательные растворы через кожу? — неуверенно произнёс Белвэс.

— Вот именно, — подтвердила Глициния и, подняв свой бокал вверх, произнесла. — За ваше не иссекаемое здоровье, — и опустошила его несколькими глотками.

Белвэс помедлил, но затем взял бокал и чуть от него отпил. Охранники, последовали примеру хозяина.

— Ну, — Глициния протянула руку к одному из бутербродов. — Может, скажешь, как же вам удалось меня найти, а Белвэс? — бутерброд был поглощён за один присест.

— Во-первых, я убедительно настаиваю на том, чтобы ты перестала называть меня этим мерзким именем, данным мне моим жалким прадедом! У меня есть правильное имя, истинное — Аджит!

— Как пожелаешь, Аджит. — усмехнулась Глициния.

— Во-вторых, ты, так или иначе, узнаешь, как мы на тебя вышли. Но вначале я тебя успокою. Убивать мы тебя не собираемся.

— Иначе бы я уже была мертва?

— Именно, и поэтому ты и решила испытать свою удачу?

— Именно, но тогда ради чего — ты и твоя охрана, искали меня?

— Очевидно, как по мне. Нам вновь нужны твои услуги.

— Я больше этим не занимаюсь после нашего прошлого сотрудничества. Мне пришлось навсегда залечь на дно. Я не могла предположить насколько это будет опасно. Теперь я всё время боюсь, что тот монстр сможет меня найти, не смотря на всю мою изворотливость! — Глицинию передёрнуло, и она налила себе ещё ликёра, взяв ещё три бутерброда.

— Без сомнения эта миссия оказалась подобна обоюдоострому мечу. Практически все наши посредники были или перебиты или посажены, а за нами стали куда пристальней следить.

— Не слишком ли большая цена за столь неоспоримо важный, но, в тоже время, спорный пласт информации? — с сомнением в голосе, спросила Глициния. Бутерброды, один за другим, исчезли в утробе девушки.

— Даже слишком малая. Они до сих пор даже не догадались, что нашей истинной целью был именно этот файл!

— Это было странно, если бы они прознали об этом. Я хорошо об этом позаботилась, скрыв настоящую кражу, под видом пропажи множество других секретных документов. Да и не крала я те данные, по существу. Всего лишь на всего скопировала.

— И хорошо нажилась на этих данных!

— Да, нажилась, но при этом вынуждена была всё время скрываться и перебегать с места на место. И только мне удалось наладить свою жизнь — заявляетесь вы. — Глициния опустошила второй бокал ликёра и икнула. Она потянулась за очередным бутербродом. Глициния предложила несколько гостям, но Аджит лишь раздражено отмахнулся, а охрана даже не отреагировала. Она пожала плечами и проглотила сразу два бутерброда. Аджит моргнул. Глициния теперь была золотокожей и золотоволосой.

— Почему ты каждый раз выглядишь по-разному? — тихо проскрипел он. Охранники медленно повернули головы в сторону хозяина. Глициния моргнула и хитро улыбнулась.

— Ведь я тогда общалась с вами через посредника и естественно вы получили представление через его глаза. Я обладаю способностью выглядеть в глазах человека так, как хочет он или как хочу я. Для всех в этом городе я чистокровная джитукуанка из старого почитаемого рода. Но некоторых людей тяжело обмануть одним образом. Их разум сопротивляется, и поэтому я в их разуме постоянно меняюсь. Это неприятно.

— Вот как! — проскрипел Аджит и сплюнул. — Иллюзия! Значит ты из каинитов?

— Да, и причём вполне чистокровная. Это вам не по душе? Хотя, что уж тут странного. Каиниты ваши кровные враги.

— Ладно, ближе к делу…

— Я ведь сказала, что не собираюсь на вас работать. Угрозы не подействуют.

— Если всё пройдёт, как следует, то тебе больше не придётся скрываться. Я тебе это гарантирую.

— Твои гарантии — пустые слова!

— Я готов поведать тебе весь наш план и даже больше. Если ты не согласишься, тебя никто не тронет.

— Вот как? Неужели мои умения настолько вам нужны?

— Необходимы.

— Допустим, я согласилась. И что я должна сделать?

— Две вещи. Найти ещё одного своего хорошего друга и кое-что украсть.

— Ещё одного? — удивилась Глициния, сверкнув глазами. — Только двое знали о моём убежище. Один, как и я, уже долго находиться в бегах, а вот второй даже не был разоблачён. Значит это всё-таки он. Так вот значит, как вам удалось сбежать из Пустошей! Неужели он так и не отказался от мести? Чёртов Тчи!

Глициния нервно стукнула кулаком, а потом проглотила ещё несколько бутербродов.

— Не буду скрывать, что это он выдал нам твоё местоположение, но он не желал тебе зла.

— Он желал лишь исполнения своей чёртовой мести!

— Однако он рискнул в первую очередь своим благополучием, и рискует даже больше тебя.

— Тогда зачем вам нужна я, когда есть он? Как один из лучших программистов реальности, Тчи сможет вас перекинуть куда угодно! Даже к воротам Шамбалы, если захочет!

— Потому что на нём лежит куда более опасное задание и куда более деликатное. И до тех пор, пока оно не свершилось в полой мере, мы как раз и хотим провернуть пару дел. Для одного из них ты нам и нужна.

— Этот второй мой знакомый, — вдруг горько засмеялась Глициния. — Он не согласиться и терять ему нечего.

— Думаю, выслушав меня, он согласится на многое, иначе мы будем искать другого специалиста в этом деле.

— Где? Лучше этих двоих лишь Грация Хоппер и Ален Блез. Но первая, мягко говоря, не на вашей стороне, а второй маринуется в Тартаре.

— Это не принципиально. У нас предостаточно времени, но было бы неплохо его сэкономить, — из-под капюшона раздался скрипучий смешок.

— О! Так вы и шутить изволите? Но какова моя задача, кроме помощи с нахождением друга?

— Я уже сказал — украсть кое-что ценное и хорошо охраняемое. Но я тебя успокою: дальше Альма- матер тебе не требуется появляться.

Глициния задумалась. Ей, впервые за долгие годы, только- только удалось наладить тихую и мирную жизнь! Однако она прекрасно понимала, насколько хрупко её положение. Ей не нравились эти ребята. Но куда больше ей хотелось избавиться от преследования того чудовища. Смогут ли они с ним справиться? Она этого не знала, но они были такими же, как и он.

Она налила себе ещё ликёра и хотела взять очередной бутерброд, но заметила, что поднос опустел, а она всё ещё была голодна. Это её дурная привычка — много есть, когда она нервничает, раздражала её всю сознательную жизнь. Глициния тяжело вздохнула и произнесла:

— Хорошо. Будь, по-твоему. И только попробуй меня обвести вокруг пальца!

— Чтобы мне лишиться половины своего лица, — проскрипел Белвэс, поднимая левую руку.

— Что ж, я это запомню, — протянула Глициния, поднимая свою руку и помахав ею. Подняв голову, Аджит лишь теперь увидел зеркальный потолок и понял, что за ним была скрыта камера.

— Но перед тем, как мы с вами расстанемся, я думаю, стоит обсудить ваш план куда подробней. Ведь это явно не всё, что ты обещал, Аджит.

— Тогда слушай внимательно — проскрипел Белвэс, всматриваясь в лицо Глицинии, которое теперь принадлежало худощавой девушки-альбиносу с короткой мальчишеской стрижкой и озлобленным взглядом.

«Не истинная ли она сейчас передо мной?» — задумался Аджит и приступил к раскрытию своих тайн.

Больше книг на сайте — Knigoed.net