Мусорщики "Параллели" II

Глава 1 «В саду госпожи Яирам»

Кнопка с перевёрнутой «7» медленно потухла, ознаменовав о том, что лифт достиг самого нижнего этажа центрального офиса “Параллели” — покоев госпожи Яирам. Створки плавно разъехались, открывая взору Гарибальди гладкую стену, обшитую красным бархатом. Он повернул налево и зашагал по узкому коридору, тускло освещённому люстрами из розового хрусталя. В коридоре было тихо, лишь где-то в глубине бархатных стен слышался убаюкивающий рокот.

Гарибальди шёл своим обычным отточенным шагом, поднимая из глубин толстого алого ковра маленькие облачка пыли. Он был чуть на взводе после того, как вынужден был задержаться из-за кое-каких мелких обязанностей, связанных с одним неприятным происшествием.

Углубившись в свои мрачные мысли, Петрос на автомате свернул направо и, пройдя ещё один длинный коридор, оказался в прямоугольном вестибюле напротив высокой и широкой деревянной двери, покрытой красно-коричневым лаком.

Приёмная, освещённая огромной люстрой с множеством крохотных рубинов, была почти пустой. Лишь справа от Гарибальди, у двери расположился небольшой письменный столик из чёрного дерева, освещённый холодным светом маленькой пламень-сферы, и жёсткое кресло, обтянутое белой кожей.

Здесь, в полумраке, восседала секретарь госпожи Яирам и её главная помощница — Трезия Абелия. Она была как всегда строга и лаконична в своём чёрном костюме с иголочки, а холодный отблеск лампы лишь усиливал её недружелюбность. Она что-то остервенело и совершенно безразлично строчила на своём миниатюрном компьютере, а крошечный принтер время от времени выплёвывал из себя узкие белые пластинки запоминающей бумаги.

«Наверное, печатает очередную партию объяснительных записок для Совета» — подумал Гарибальди, остановившись в центре холла, загипнотизированный ритмичной работой секретаря. И только он решил продолжить свой путь, Трезия решила уделить ему внимание.

— Опаздываете, господин главнокомандующий, — отчитала его секретарь, смерив холодным взглядом пурпурных глаз. Гарибальди резко замер и выпрямился по струнке. Он старательно смотрел только вперёд. — Совещание началось с полчаса назад.

— Эм, мгм, я знаю, — растеряно пробурчал Гарибальди. — Были кое-какие проблемы.

— Вы должны объяснять это не мне, а госпоже Яирам. — подняв брови, заметила Трезия.

— Что? А ну, конечно… Тогда я пойду? — как ребёнок, засмущался Петрос.

— Что за глупый вопрос?! Вы ведь ради этого сюда и пришли, — пожала плечами секретарь и вернулась к своей монотонной работе. Нелепо моргнув целым глазом, Петрос ещё с мгновение помедлил, а после, чуть сгорбившись, быстрым шагом подошёл к двери и одним движением открыл её. Гарибальди туже поглотили цветочные ароматы, птичий щебет и ослепляющий свет. Он невольно заморгал и вновь потерял самообладание.

За все эти сорок лет Петрос так и не привык к этому творению своих земляков. Каждый раз, попадая сюда, он испытывал смешанное чувство детского восторга, юношеской неловкости и старческой дезориентации.

Гарибальди стоял на низком каменном пороге. Перед ним простиралась обитель госпожи Яирам: маленький рукотворный мир, спрятанный глубоко под землёй. Он одновременно служил ей домом, рабочим кабинетом и залом совещания. Но в первую очередь это был огромный, потрясающей красоты сад.

Под высоким и, казалось бы, бескрайним потолком зала — ярким лазурным куполом, горела сфера искусственного ярко- жёлтого света. По потолку также медленно ползли, чуть мерцая, имитации облаков. Переплетаясь меж собой, они образовывали и разрушали различные непредсказуемые фигуры. Когда «облака» приближались к светильнику, то тот начинал светиться тусклее. И вновь разгорался, когда облака уходили прочь. Сфера не стояла на месте и постоянно двигалась: от точки восхода, проходила зенит и исчезало в отблеске алого искусственного заката в дальней, невидимой взору, части покоев. После его сменит другой светильник — серебристая миниатюрная копия луны, а купол поглотит непостоянная тьма, пронзаемая множеством отсветов имитаций далёких звёзд.

Сейчас солнечный светильник прошёл линию зенита и медленно приближался к границе заката. День медленно превращался в ранний вечер. По всему пространству гулял лёгкий ветерок, доносивший до ушей Гарибальди, кроме пения птиц, ещё и шелест листьев и отзвуки небольшого ручья.

Он опустил голову, посмотрел вперёд, и увидел то, что видел не раз: дорожку выложенную белым мрамором, петлявшую между розовых и гортензиевых кустов. Она упиралась в деревянную низкую лестницу, ведущую под широкий лакированный настил, немного мерцавший под сенью множества цветов, переплетавших дуги навеса из светлого и особо гибкого стекла. Посередине настила стоял длинный стол, покрытый шелковой белоснежной скатертью, скромно сервированный закусками и напитками. За навесом можно было разглядеть отблеск пруда, где плескалась разноцветная рыба. По его краям росли высокие глицинии и сливы, а за ними возвышалась ограда, свитая из множества цветов и высоких кустарников. Где-то там находилась спальня госпожи.

— Мы все очень сильно переживали за вас, господин главнокомандующий, — тёплый сумрак сада озарил голос, полный серебра и успокаивающего перезвона, стоило Гарибальди подойди к цветочному настилу. Этот голос исходил из глубины навеса, где у дальнего края стола стояло огромное плетёное кресло с высокой спинкой. В нём сидела фигура еле различимая в мареве потусторонней игры теней и света. Лишь пронзительные пурпурные глаза выделялись на контуре ожившей тени. Они с детским любопытством изучали Петроса. — Вы очень редко опаздываете на совещания, главнокомандующий. Что-то чрезвычайное?

— К сожалению, можно и так сказать, госпожа, — очень тихо, почти шёпотом, сказал Гарибальди, слегка согнувшись и снимая пилотку. Голос Яирам наполнил его теплом и умиротворением. Всех невзгод как будто и не было. — Но я бы хотел доложить в установленном порядке, если вы позволите.

— Позволяю, — госпожа пригласила Петроса к его креслу по левую от себя руку. — Мы как раз только закончили разбираться с текущими административными проблемами. Так что вы ничего не потеряли.

Петрос выпрямился, не надевая пилотку, поднялся на настил и, наконец, смог получше разглядеть присутствующих.

По правую руку сидело административное начальство «Параллели».

Между военным крылом и бюрократическим в последние годы в воздухе витало напряжение. Оттого, как минимум трое из присутствующих администрариев, не скрывали разочарования. Надеялись, что хоть в этот раз госпожа пожурит этого «крикливого коротышку».

Ближе всего к Петросу сидел глава «Хозяйственных служб и коммуникаций» — Дэн Сяншень. Одетый в поношенный серый костюм и жилетку, вязанную любимой женою, этот сухопарый, небритый и угрюмый человек смотрел на Петроса с лёгким раздражением.

Пару недель назад между ними случилась небольшая склока из-за «нерадивых военотворцов», умудрившихся уничтожить подвесной мост во время недавних учений. Хоть вины самого Гарибальди как таковой и не было, но весь гнев главы коммуникаций снизошёл именно на него из-за неимения большего. Это, конечно, сильно покоробило Петроса, отчего он вновь не выдержал и разругался с Сяншенем. Вскоре он извинился, не смотря на несогласие с обвинениями, о чём Петрос, конечно, умолчал. Так как во многом благодаря стараниям Дэна, инфраструктура Пагод Сарасвати, где располагался центральный офис «Параллели», не просто отлично функционирует на протяжении последних тридцати лет, с момента его назначения на должность, но и сильно преобразилась в лучшую сторону.

За Сяншенем сидела старший писарь и заведующая образованием и культурой Пагод и «Параллели» — Мурасаки Харуки. Эта миниатюрная, давно немолодая дама в простом закрытом чёрном платье с седыми волосами с редкими вкраплениями огненно-рыжих прядей, затянутыми в плотный узел на затылке тёмно-синей лентой, также всем видом выражала недовольство присутствию Гарибальди. Она старательно делала вид, что читает какой-то документ, но её выдавали сильно поджатые губы и вздувшиеся жвал на нижней челюсти. Отчего сейчас она немного походила на злого коршуна.

Петроса немного передёрнуло. Причиной давней неприязни между ним и этой женщиной был не только неудачный брак, который закончился ничем хорошим, но и чрезмерные пуританские замашки Мурасаки. Она уже на протяжении долгих лет грозилась уволиться и покинуть Пагоды, если не будут выполнены все её требования по поднятию морального облика Уровня, что «движется в самое адское пекло, разлагаясь на её глазах» и, в первую очередь, если закроют то «развратное место». Под развратным местом Мурасаки подразумевала местное кабаре «У Воробушки Эдит». Оно совсем недавно вновь сплыло при их последней встрече, с пару дней назад. Как не пытались ей объяснить, что за «моральным обликом» следит сразу несколько служб и то, что если не в таком месте снимать нервное напряжение взрослым неженатым мужчинам, то где и как? Что-что, а наркотиков в Пагодах нет. А если подобное здесь и появиться, то поэтому поводу больше будет лютовать не Харуки, а Чуви. Ну, а с ним никто, в здравом уме, связываться не станет.

Но как бы она не грозилась уходом, ей никто не верил, а та и не спешила реализовать свои угрозы. Ибо, при всей своей чопорности и строгости, именно благодаря Мурасаки местные (и не только) дети получили блестящее образование. За что ей все за это безмерно благодарны. К тому же, Харуки на самом деле добрейшая женщина, любящая каждого своего ученика, как собственного ребёнка, которого у неё так и не было.

За Харуки крепко спала, сложив руки на груди и съехав со стула чуть ли не под стол, директор Научного и Технического отделов — Грация Хоппер. От такой наглости у Гарибальди перехватило дыхание.

«Дрыхнуть прямо на совещании?! Снова?! Да сколько можно!!.. Хотя это ведь Грация».

Поначалу Гарибальди был против этой спорной личности, но те, кого приводит в «Параллель» Чуви, остаются в ней раз и навсегда, неся организации только пользу. Правда, чтобы Грация оказалась здесь, ему, Гарибальди, пришлось пройти через огонь и воду. Трудно найти аргументы для освобождения опасной рецидивистки, умудрившейся ограбить, не выходя из собственного дома: пять крупных банков, одну букмекерскую службу и приведшую к банкротству отдельное маленькое государство одного из Уровней.

Но, не смотря на все свои мошеннические наклонности, Хоппер оказалась просто отличным управленцем. За последние семь лет она привела обыкновенный хаос Научного и Технического отделов в хаос контролируемый. И именно благодаря Грации защита межпространства стала ещё более эффективной, чем была до этого. Поэтому эта эксцентричная женщина, мирно дышавшая через чёрный респиратор, одетая в кислотно-синий плащ с нелепым растопыренным воротником, кремовую рубашку с рюшами и рваные джинсы, тихо посапывающую, положив на бок прекрасную, раньше времени, поседевшую голову не могла долго злить даже Петроса. Правда Мурасаки с большим трудом переносила Грацию. Отчего соседство этих двух дам с разным мировоззрением и из разных поколений было несколько забавным.

Следующее место пустовало. Здесь должна была сидеть главный врач — Анхель Сина.

«Конечно, Сине сегодня не до совещания, но можно было хотя бы своего заместителя прислать!» — с лёгким негодованием, подумал Петрос, но не стал забивать себе этим голову и воззрился на последнего человека, сидевшего по правую руку от госпожи Яирам.

Абрелио Нигилисто — казначей. Тот, благодаря кому хрупкая экономика Пагод находилась на недозволительно высоком уровне, не смотря на все беды, свалившиеся на «Параллель» за последние двадцать лет, и настоящий долгожитель среди обычных людей. Абрелио недавно стукнуло сто один год, семьдесят лет из которых он отдал на службу Пагодам и «Параллели». Просто невероятная верность. Но что ещё больше удивляло, так это то, что, не смотря на свой возраст, этот старик находился не просто в своём уме, но обладал просто феноменальной памятью и способностью к быстрому счёту. Он и сейчас способен без всякого усилия переиграть лучших математиков Альма- матер Гильгамеша, если он этого захочет. А ведь Абрелио чистокровный сильвийцем, среди которых много выдающиеся финансистов и экономистов, но в плане чистой математики и счёта все они уступали потомком Гильгамеша. А то, что Нигилисто в своё время смог наладить хорошие доверительные отношения со всеми семью высшими семьями Фронтира Рей Сильвии, не входя не в одну из них, стало настоящей легендой на всех Уровнях Башни.

Абрелио был худ и сух, но его смуглая кожа была чиста и почти не задета морщинами. Его седые волосы блестели и были аккуратно зачёсаны назад, а до носа Петроса доносился сильный аромат шампуня и мыла. Казначей был одет скромно: крепко шитые льняные штаны на подтяжках, полосатая хлопковая рубашка, воротник, поддерживаемый аккуратной галстук-бабочка, и кожаные туфли. Эти вещи старик носил годами и почти никогда не менял на что-либо другое. Абрелио не обращал на Гарибальди никакого внимания и, постукивая по столу пальцами левой руки, внимательно вчитывался в какие-то отчёты сквозь очки в тонкой медной оправе. Но Петрос хорошо знал, что рано или поздно он также припомнит ему столь ненужные расходы из-за разрушенного моста.

Скрепя зубами, Гарибальди поздоровался с главами Администрации и, повернув налево, двинулся к своему креслу, попутно оглядывая со спины своих подчинённых. Оглядывал и готов поклясться, что всех на куски порвёт на ближайшем совещании в Штабе, ибо за последние две недели уже зла на них не хватало.

Первым сидел шеф полиции и глава внутренней разведки — Гасик Акер. Этот сутулый осирисиец с довольно нелепой причёской, похожей на львиную гриву, и лицом изрезанным паутиной шрамов и ранних морщин, стал настоящей находкой для организации после ряда провальных и даже скандальный кадровых решений. Петрос хотел сказать, что виной тому был жёсткий контроль данной должности со стороны Совета, позволяющий им иметь среди «потенциальных врагов» своего человека, но это было не совсем верно. У госпожи всегда было право наложить вето на это решение. Но пытаясь найти хоть какой-то компромисс, она часто соглашалась на «осирисийских шестёрок», тем самым невольно вредя внутренней безопасности. Но последние три скандала, что последовали чуть ли не один за другим, и выдвинутый Яирам, вследствие этого, ультиматум всё-таки возымели успех.

Гасик Акер — жёсткий и принципиальный человек, не только провёл полную реструктуризацию отдела внутренней безопасности, но во многом повлиял и на внешнюю разведку. Но самое главное: он хорошо понимал, что те, кто стоит за Советом и ним, лишь жалкие трусы, пиршествующие на костях былой славы своих прародителей. Поэтому Гасик вёл двойную игру. Это было полезно хотя бы тем, что при нём можно было спокойно говорить о том, что не должны узнать в «Совете» или он мог поспособствовать взять в «Параллель» довольно спорную личность, скрыв факт этой самой «спорности». Акер был единственным к кому у Петроса сегодня не было претензий. В отличие от прочих подчинённых, и в особенности следующего командира.

Им был глава внешней разведки и протеже Гасика — Чакайд Абрафо.

Красивый, хорошо сложенный чернокожий двадцатипятилетний юноша с отстраненным взором и ухоженными, тщательно заплетёнными во множество косичек волосами до плеч, одетый в стандартную маскировочную форму разведчика, неприкрыто скучал, смотря в пустоту отстранённым взглядом. При этом его фигура странно мерцала в сумраке навеса и была полупрозрачной.

«Этот нахал вновь присутствует на собрании удалено! — вознегодовал Гарибальди — Снова, значит, прикрываешься тем, что появилась миссия с которой можешь справиться лишь ты? Да тебе просто не нравится, когда госпожа ковыряется в твоей голове!!»

Петрос мог бы посочувствовать Чакайду, но так как у него к способностям госпожи выработался приличный иммунитет (такой, что войдя в покои Яирам, он не обратил внимания на еле заметный, но неприятно проникающий вглубь разума шёпот), то это у него не получалось. Да и не хотел Петрос его жалеть. При этом ему не очень получалось злиться на того, кого по праву называют гением. Абрафо был настолько эффективен, как разведчик, что порой мусорщики оставались без дела. О чём не раз напоминал ему Чуви. А тот факт, что Абрафо был довольно едок на язык и был одним из немногих, кто мог взять вверх над Чуви в дуэли острот, то цены ему после этого и вовсе не было.

Гарибальди вздохнул и про себя отметил, что нужно вновь напомнить Абрафо, кем он теперь является.

Следующим сидел Бэбил в комбинезоне мусорщика и в распахнутой командирской шинели. Он сиял, и единственный кто действительно был рад Петросу.

«Этот даже среди полной разрухи будет улыбаться… наверное — подумал Петрос. Он кисло улыбнулся другу и последовал дальше. — Нужно ему напомнить, чтобы он не был столь мягок со своими подчинёнными»

Поставив галочку в памяти по этому поводу, он взглянул на следующие две спины.

Риэндо и Молчун. Первый — командир «Миротворцев», сидел в плотно застёгнутой шинели и фуражке. Его лицо полностью скрывал тёмно-серый противогаз с непрозрачными зелёными круглыми линзами. Второй — командующий тяжёлой пехоты, был полностью закован в серо-синюю броню. Его лицо также скрывалось за шлемом с забралом из непрозрачного зеркального материала.

Эти двое были сплошной загадкой для Петроса. Причём в самом прямом смысле, ибо они очень настойчиво скрывают свою личину. Настолько, что кроме кличек, да манеры не снимать полную экипировку даже в душных помещениях Штаба, Петрос о них ничего не знал. Ни как их зовут, ни какого они пола, откуда они и прочее. Они взялись буквально из пустоты. И если бы не странная просьба от самой госпожи принять этих двоих на столь высокие должности и не спрашивать о том, кто они на самом деле, то он бы этих чудиков давно погнал за шиворот. И пусть это никогда не произносилось вслух и даже мысленно, но без протекции Чуви тут явно не обошлось.

Но как бы ни было, эти двое исправно исполняют свои обязанности и два их подразделения, что и до этого работали исправно, стали ещё более эффективными в борьбе с теми, кто решит пойти против «Параллели» и, к сожалению, против Совета.

«Да вот только этот чёртов мост был разрушен во время учений их подразделений» — жёстко напомнил себе Петрос и раздражённо скрипнул зубами.

И вот, усевшись в своё кресло с жёсткой прямой спинкой и почти не обращая внимание на возросший шёпот в его голове (теперь ментальную и телепатическую мощь Яирам почувствовал даже он), Гарибальди, не смотря в глаза, поздоровался с тем, кто сидел по правую руку от Яирам.

Риши — глава администрации «Параллели» и старший брат госпожи.

Пусть он не обладал той же внушительной и саморазрушительной силой, что и она, но мало кто знал, что его способности были куда опасней в индивидуальном плане. В Совете его боялись даже больше Чуви.

Риши был на голову ниже Яирам, но по-прежнему выше всех остальных. Смуглый, лысый, с чуть более тусклыми серо-пурпурными глазами. Риши о чём-то думал, поглаживая свою бело-серую, аккуратно постриженную бороду. Хоть он сейчас о чём-то и думал, а думал он часто и по делу, но на лёгкий кивок Гарибальди ответил тёплой улыбкой.

— Угощайтесь, — доброжелательно указала на еду и напитки госпожа.

— Спасибо, но я уже сегодня ел, — соврал Петрос. Он с утра в рот и крошку не брал, но есть ему действительно не хотелось.

— Тогда я вас слушаю, господин главнокомандующим, — с игривым любопытством, засеребрила Яирам, смотря на Петроса своими большими пурпурными глазами. Они все ещё сильно контрастировали над остальным её образом, скрытого сумраком навеса.

— Мгм, — откашлялся Петрос, положив руки на стол, будто в молитве. Посмотрев прямо в глаза госпоже, он отчитался. — Около получаса назад было совершено нападение на конвой, сопровождающий обвиняемого в подстрекательстве к государственному перевороту в Хатимане — Кена Рёмы по прозвищу «Йоки Козырь»

— Что?! — разнеслось по всему саду общее удивление, и лишь Грация продолжала тихо и мирно сопеть.

— В связи с этим завязалась битва в нескольких ста метрах от нашего филиала, — продолжал свой доклад Гарибальди, не обратив внимания на поднявшийся шум. — Диспетчеры получили запрос на подкрепление в виде отряда тяжёлой пехоты, — Молчун приподнялся со своего места, но Петрос не дал ему и слова вымолвить. Повысив голос, он продолжил. — Так как глубокоуважаемый командующий тяжёлой пехоты в этот момент уже отбыл на обязательное ежемесячное собрание высших чинов «Параллели», я взял на себя ответственность и самолично отдал приказ на исполнения запроса.

Молчун, недовольный тем, что его осадили, с лёгким бормотанием сел на место.

— И? — властно поинтересовалась Мурасаки, что также приподнялась. Она была необычайно бледна, так как каждый раз переживала за солдат, где почти каждый был её учеником, так или иначе. Но все также знали, что арестованный бунтарь был одним из её самых любимых учеников. Это не говоря уже о том, что всё это происходило с её родным Уровнем.

— Что и? — сделав непонимающее лицо, переспросил Петрос, повернув голову к старшему писарю.

— Чем всё завершилось? — чуть севшим голосом, спросила Мурасаки.

— А мне почём знать? — приподняв брови, ответил Гарибальди, — Это ведь не за пару секунд делается. За проведением операции доверено наблюдать старшему диспетчеру Фукуро. Я надеюсь, вы ему можете доверять? Как только всё завершиться, вне зависимости от исхода, он немедленно мне сообщит об исходе противостояния.

Гарибальди замолчал, закончив доклад, и, поджав губы, опустил руки на подлокотники. У него на душе было неспокойно. Он о чём-то забыл. Но о чём именно, Петрос не мог вспомнить.

— Знаете, это было мило с их стороны проигнорировать доклад, основанный на наблюдениях моих людей, — подала голос голограмма Чакайда. В его мягком баритоне сквозила лёгкая обида.

— А когда они нас слушались? — едко заметил Дэн Сяншень. — Знаете, я был бы не против, если бы этот Рёма всё-таки устроил «жару» в Хатимане.

— Кен Рёма опасный радикал с явным потенциалом тирана!! — прорычал Петрос, посмотрев прямо в глаза главе коммуникаций. — Его идеология разрушительна для большинства людей. Если ты не знаком с его тезисами, то будь любезен не кидайся столь провокационными заявлениями!

— Да знаком я с его писаниной, — отворачиваясь от взгляда Гарибальди, Сяншень нервно почесал себе подбородок. — Но этому миру нужен хороший толчок, а то скоро от запаха морального разложения я начну задыхаться.

— Да что за бред ты несёшь?! — вскипел Петрос, поднимаясь места. — Пока на моей шее, да и не твоей тоже, весят миллиарды жизни обычных людей, я не позволю этому свершиться! А тебя за такие слова выверну наизнанку, Дэн!!

— А меня и без тебя выворачивают!! И не меня одного, к твоему сведенью! — не менее взбеленился глава коммуникаций. Поднимаясь с места, красный, как рак, он посмотрел прямо в глаза Гарибальди. — Сколько мы будем терпеть, то, что они вытворяют? И не надо мне тут рассказывать сказку про нечто нами невиданное и грозное, что держит за глотку Чуви!! У нас, в «Параллели», такой угрозой является чуть ли не каждый третий, а мы всё трясёмся!! Осирис им больше не поможет!!

— Может Осирис им и не поможет. Может они ходячее недоразумение. Может их угрозы, отчасти, пусты, но ты, кажется, не понимаешь кое-чего, Дэн, — вкрадчиво, почти расслаблено, положив сложенные в замок руки на стол, вмешался Гасик Акер. — Ты недооцениваешь окружение стариков. Охрана Тартара или гвардия Совета, как и элитные отряды Рая и Хатимана, все ещё имеют вес. Да, я знаю, что ты мне хочешь сказать: «Они уже давно не имеют боевого опыта и исполняют роль надзирателей и нянек». А я тебе отвечу: «То, что ты не видишь, не означает, что этого нет». К тому же, может мы и упрятали Осириса в саму преисподнюю, но среди его потомков остались те, кто почитают его. И эти безумцы, если дойдёт до края, вытащат его оттуда. И я согласен с главнокомандующим. Тут нужна более тонкая политика. Что есть Рёма? Это напалм. Сгорит сам и сожжёт всех, кто рядом с ним. Нам не нужна ещё одна межпространственная война. Ведь оружие, что когда-то чуть ни подорвало основу Башни, все ещё есть и это не сказка.

Гасик замолчал и осмотрел своих коллег, ожидая возражений. Но никто не возразил. Почти все прибывали в угрюмой задумчивости, если не брать в расчёт всё ещё сладко спавшую Грацию. Все, кроме Дэна. Он уже готов было возразить, хоть в чём-то, но его неожиданно прервал тихий голос Мурасаки. От этого тона Гарибальди стало не по себе:

— Так Рёму казнят? — робко спросила она, с надеждой и стыдливым вызовом посмотрев в глаза Петроса. Гарибальди, прейдя в лёгкие оцепенение от вмешательства Гасика, вздрогнул и немного покраснел. Он не знал, что ответить бывшей жене.

Им так и не удалось завести детей из-за бесплодия Гарибальди. Не смотря на всю мощь медицины «Параллели» и Башни. Им не удалось побороть столь неприятный жизненный казус с физиологией Петроса, а Харуки так и не смогла наладить свою личную жизнь после их развода. Именно поэтому она отдала всю себя учительству. И каждый из учеников был для неё сыном или дочерью, хоть свои чувства она хорошо скрывала за маской консервативной пуританки. Но Кен Рёма был особый случай. Он был, не только любимым учеником Харуки, но ещё и её племянником. Оттого она и испытывала неподдельные материнские чувства к Кену Рёме.

Петрос немного замялся и отвёл глаза в сторону. Он уже хотел ответить ей, но его вновь перебили. На сей раз Риши.

— Нет, Харуки, дорогая моя, — густым успокаивающим басом, ответил старший администратор, положив руки на колени и нежно улыбнувшись. — Я не хотел сообщать об этом до тех пор, пока эта история не разрешится окончательно, но теперь я хочу тебе и всем присутствующим сообщить следующее. Мне удалось добиться смягчения приговора Рёме, доказав то, что смерть «Йоки Козыря» может привести к серьёзным восстаниям по всей территории Хатимана. Ибо Кен Рёма имеет очень серьёзный авторитет среди обычных хатиманцев. Его приговорили к пожизненному сроку, и причислили к Неприкасаемым.

— К Неприкасаемым?! — удивился Гарибальди. — А ты случаем не перестарался? Как по мне, он, при всех его талантах, не птица высокого полёта.

— Эта птица своё гнездо чуть верх дном не перевернула. А до него в Хатимане это никому не удавалось сделать, — мягко возразил Риши. — Ты бы лучше приготовился к тому, что придётся рапортовать в Блаженные земли несколько отрядов Миротворцев для поддержания порядка.

— Ой, а я даже об этом и не подумал, — огрызнулся уязвлённый Гарибальди. — Спасибо за подсказку, глубокоуважаемый старший администратор.

— Ты, конечно, можешь на нас испускать свой яд, Петрос, но не забывай о том, что среди Неприкасаемых есть некто Дино Гренадер из Одинсона. Не помню, как его полностью зовут, — вклинился в разговор казначей Нигилисто, убирая в сторону аккуратно сложенные отчёты и снимая очки. — А ведь в нём нет ничего такого, кроме харизмы, дерзости и остроумия.

— Извините меня, но вы, господин казначей, тоже забыли, что этот парень — сущий зверь. Его банда, по сути, была небольшой армией и занималась рэкетом, выходящим за пределы Одинсона! Когда же его со всей шайкой загнали в угол, то они умудрились перебить элитный взвод спецназа Шахт. А они не лыком шиты. В итоге с ними совладали только наши мусорщики. К тому же, он и в Тартаре не мало наделал шуму, когда разозлил тогдашнего директора. Взять и перегрызть глотки десятку подосланных к нему громил не каждому дано.

— Ты мне о физиологии, а я тебе о мыслительном процессе. Я это к тому, что Дино из той же породы, что и Кен, только куда более прямолинейный. Эх, вот в такие моменты мне как раз и не хватает Чжана. Он бы смог запросто перетянуть на нашу сторону обоих, ещё до того, как стало поздно. Нигилисто замолчал, неожиданно округлив потускневшие золотые глаза. При упоминании Чжана, многие сразу напряглись, а госпожа, что до этого весело наблюдала за спором своих подчинённых, помрачнела. В их головах будто прокатились раскаты грома.

— Господин главнокомандующий, — в голосе госпожи больше не было серебра. Теперь он был полон густой медленно растекающейся ртути. — При всём моем уважении к вам, но мы собрались для рассмотрения наиболее актуальных тем, а не для того, чтобы дискутировать о балансе и важности той или иной силы. Я бы хотела услышать от ваших людей узнать от них важные новости. Пусть они будут и не очень приятными для меня.

От такого изменения тональности голоса госпожи, внутри Гарибальди все похолодело. Он тяжело сглотнул, но пересилил себя. Петрос сел на место и жестом головы отдал приказ своим подчиненным приступить к докладам.

Первым, медленно и не спеша, поднялся Гасик Акер. Он откашлялся, оглядел всех присутствующих своим чуть замутнённым непроницаемым взглядом радужных глаз, и тихо начал:

— В принципе, у меня теперь и нет как таковых важных извещений. Главной темой моего доклада была судьба Кена Рёмы, но если старший администратор уверен в исходе данного дела полностью, то этот вопрос можно и не поднимать. Но есть ещё одна пренеприятнейшая мелочь. Рай отправил в Совет запрос на разрешение переброски дополнительных войск септа Махеджи в Пустоши Авеля, для усиления охраны нескольких наиболее важных промышленных зон, а также столицы Пустошь — Аккад. Совет не может дать на это добро без личного разрешения госпожи Яирам.

— А вот это ни в какие ворота не лезет! — взорвался Петрос, вновь поднимаясь с места и яростно уставившись на Гасика. — Там и так чуть ли не целая армия дислоцирована! Зачем им понадобилось усиливать защиту? Неужто в Рае думают, что они ещё опасны? После того, что с ними сделали Риши и Чуви. После стольких пресечений их восстаний и диверсий? Да из Авеля сложнее выскочить, чем попасть в Рай или в Грань! Да и попасть туда даже ещё сложнее!

— Но ведь совсем недавно смогли обойти нашу защиту Грани, — мягко возразил Акер.

— Это был единичный случай! — сквозь зубы выпалил Гарибальди, при этом сильно покраснев. — А после расследования стало ясно, что это была чистой воды наглость.

— Но она ведь сработала? Послушайте меня, главнокомандующий. Я понимаю, что это не очень рационально, но чем защита надёжней, тем громче она рушится.

— Кроме этого у меня есть подозрения, что наши златокожики что-то от нас скрывают, — подал голос Чакайд, чья голограмма заискрилась больше обычного.

— То есть? — с подозрением спросил Петрос.

— Если господину Акеру больше нечего сказать, то я продолжу? — с почтением обратился Абрафо к своему наставнику. — И мои извинения, что перебил вас.

— Ты мне только помог, Чакайд. — медленно садясь, ответил Гасик.

Голограмма разведчика поднялась и чуть задела стол. Она на долю секунду растворилась в воздухе, придав фигуре ещё большую аморфность. Ещё не успев восстановиться, образ Чакайда начал докладывать нежным, но хриплым и дёрганным, из-за помех, баритоном, смотря прямо перед собой:

— Как ни странно, но ваше предположение, господин главнокомандующий, оказалось верным.

Петрос поднял брови, непонимающе уставившись на подчинённого. Последние две недели его настолько утомили многочисленными новыми проблемами, что даже память стала подводить.

— Я говорю о причинах пространственной буре, произошедшей месяц назад в Пустошах. Вы приказали моему подразделению проверить Авель на наличие последствий данного происшествия, — закатив глаза, напомнил разведчик.

— А! Ну, было дело. И? — ровным голосом подтвердил Гарибальди, но кратковременный глазной тик, выдал раздражение, как по отношению к себе, так и к нахальному тону Абрафо.

— А то, что после консультации с Инженерами, полной тепла и понимания, — в голосе Чакайда ещё сильнее проступил едкий сарказм. — Мне стало известно следующее. Причиной бури стал мощный взрыв неизвестного происхождения в межпространстве между Авелем и Вендиго, ближе к пространству первого. Предположительно над печально известной резервацией.

Вновь неприкрытое возбуждение с примесью недоверия и страха пронеслось среди слушателей. Гарибальди задумчиво начал дёргать себя за бородку, смотря в пространство остеклевшим взглядом. Риши был внешне спокоен, но изучающим взглядом смотрел на госпожу Яирам. Пребывая в лёгкой апатии после упоминания Чжана, услышав Чакайда, она вмиг помрачнела. Яирам сжала красивыми пальцами подол платья, и в головах людей пронеслась холодная волна разочарования. Все руководители напряглись, посмотрев на госпожу, но почувствовав их реакцию, она тут же с теплотой улыбнулась им, и в головы людей проникло умиротворение. И лишь Грация, по-прежнему сладко спя, лишь слегка повернулась на бок, что-то не довольно пробормотав.

Абрафо не мог ничего почувствовать, но специально сделал паузу при докладе, наслаждаясь реакцией стариков. Всё это время с его лица не сходила лёгкая и едкая ухмылка. Но, когда Гарибальди откашлялся, тяжело вздохнув, разведчик продолжил:

— Мною в Авель был послан ревизор, но на территорию особо охраняемой резервации его не допустили. Также отказ был предоставлен лично мне. Вследствие чего мною была произведена тайная вылазка в запрещённую зону. По окончанию наблюдения я выяснил следующее.

Резервация внешне выглядит как обычно, но мною были замечена одна странность. Из старой заброшенной шахты, расположенной на данной территории, вынесли несколько завёрнутых тел. Сделано это было глубокой ночью шахтёрами из соседнего посёлка. При этом рабочие выглядели болезненно, что само по себе подозрительно. Так как на эту работу отбирались чистокровные одинсонцы, чья феноменальная выносливость известный факт.

Обследовав территорию вокруг шахты, мною была зафиксированы значительные изменения местности. Вершина горы над данной шахтой была буквально расплавлена. В эпицентре этого феномена мною была зафиксирована огромная дыра, но из-за чрезмерно высокого радиационного фона я не смог подойти близко к ней и провести доскональное исследование.

В связи с этим, чтобы отсечь всякие глупые и слишком пессимистичные предположения, мною была проведена сверка с метеорологическими отчётами Диспетчерской. В них говориться о том, что в это время над территорией разразилась аномально сильная гроза. Можно даже сказать апокалиптичная, где основной зоной поражения была именно эта гора.

Мне с большим трудом удалось добыть сведения обо всех людях, обитающих, на данный момент, на территории резервации. Если им верить, то никто из «особо важных персон» не пострадал и не пропал. Все они заняты своими обычными делами. В подтверждении этому, мною были выслежены эти лица, и я зафиксировал их присутствие.

— Получается, если и была произведена попытка побега, то не удачная, — задумчиво прорычал Гарибальди, — Эта информация без сомнения интересная, но что толку?

— Может быть, господин главнокомандующий, вы меня дослушайте? — повернувшись к Петросу, с лёгкой усмешкой, ответил Абрафо. — Я сказал, что на этом всё?

— Ну уж извините, господин «сделаю паузу, чтобы насладится эффектом», — отрезал Гарибальди, сверкнув целым глазом. — Тогда, может, уже закончишь свою эпопею?

— Как раз к этому и шёл. — Чакайд театрально откашлялся и продолжил. — У меня есть серьёзные подозрения, что как минимум трое из наблюдаемых мною лиц — подделки.

— Что ты хочешь этим сказать? — проявил неожиданное любопытство Риши.

— Лишь то, что это не те люди, что должны быть.

— То есть ты хочешь сказать, что эти трое сбежали и выставили вместо себя двойников?

— У меня нет доказательств. Без экспертизы я не могу ничего уверен полностью.

— Подожди, — с сомнением начал Гарибальди. — Но зачем им, Раю, скрывать происшествие? Да ещё так усложнять с двойниками?

Петрос на долю секунды задумался, чуть сильнее задёргав себя за бородку, а потом на него низошло озарение. Он недоверчиво засмеялся.

— То есть ты хочешь сказать, что они сами не уверены, что это они? Произошёл взрыв, может до этого поднялся бунт и… — Гарибальди вновь замолчал и посмотрел, широко раскрыв глаза, на Бэбила. — В тот день произошёл инцидент с Фебосом. Это очень странно. Ведь Чуви говорил, что…

— Только не говорите мне, что ИМИ это было запланировано? — мрачно спросил Гасик. — Но я ничего не знаю не о грозе, не о возможном бунте. Кроме прочего, среди резервистов нет ни одного, кто может сделать идеальную подмену. Да и как они это сделают, когда на них «оковы» Риши?

— Я не знаю, — устало ответил Абрафо. — Но я лишь могу предположить, что у них появился явный, а может неявный союзник среди Совета, а может и не только из Совета. К тому же, внешне все трое практически идентичны оригиналам. В чём отличия я не могу сказать здесь и сейчас. Для этого я должен провести дополнительные расследования.

Голограмма повернулась и посмотрела сначала на Гарибальди, а потом на госпожу.

— Я жду ваших распоряжений, господин главнокомандующий, госпожа Яирам.

Наступила тишина. Гарибальди серьёзно задумался. В том числе и на счёт возможной связи с историей Фебоса. При упоминании имени убийцы, в его голове всплыли какие-то совсем недавно забытые воспоминания, связанные с ним и…Чуви. Он что-то должен был сделать, но почему-то не мог вспомнить, что именно.

— Абрафо. Я хочу, чтобы ты продолжил расследование, а после предоставил мне полноценный отчёт. Но я не могу отдавать тебе приказы, — ласково, но в тоже время с тоской, ответила Яирам и посмотрела на Петроса. Поток её мыслей сгустилась вокруг него.

«Она явно что-то учуяла в моей памяти — мрачно заключил Петрос, посмотрев в бездонные глаза госпожи — Значит, я заставил себя о чём-то забыть, и это явно связано с Фебосом и Чуви».

— Я считаю, что вы совершено правы, госпожа, — ровным голосом ответил Гарибальди. Повернувшись к Абрафо, он продолжил. — Нужно серьёзно проанализировать и дополнить информацию, Чакайд. Без явных доказательств мы не сможем начать действо…

— Как ты устроился, Бэбил? — неожиданно обратилась Яирам к Менделю. — Есть ли проблемы? Как тебя встретили подчинённые? А то после нашей прошлой встречи ты даже на чай ко мне не зашёл.

— Вы меня простите, госпожа, но очень много бумажной волокиты, — чуть покраснев, ответил Мендель, лучезарно улыбнувшись ей. — Что же до подчинённых, то почти все встретили меня с теплом.

— Мне кажется, или ты что-то мне хочешь сказать? — лучезарная улыбка на лице Яирам превратилась в лукавую.

— Ну, если сплыло имя Фебоса, то я хотел бы у господина Акера поинтересоваться о его судьбе, — Мендель повернулся к шефу полиции.

— А что его ещё ожидает, по-вашему? — чуть приподняв брови, ответил Гасик. — Естественно, его казнят. Если я не ошибаюсь, то уже сегодня. Аннигиляция.

— Казнят, говорите? А на каких основаниях?

— Что значит на каких? — ещё сильнее удивился Гасик, выпрямляясь. — На самых существенных. Не вы ли мне предоставили столь внушительные доказательства? Хотя я до сих пор не пойму, как вам удалось их раздобыть. За исключением некоторых досадных «пробелов» в некоторых важных местах, они поразительно правдоподобны! Может, всё-таки поделитесь?

Вдруг в голове Гарибальди, что-то щёлкнуло и в памяти всплыл разговор с Чуви месячной давности о человеке со странными силами. И только он это осознал, как всё пространство навеса заполнил звонкий то ли старческий, то ли ребяческий голос:

— Если тебя заинтересовала такая тонкая материя, как сбор информации столь непостижимо высококлассным способом, то я про это больше знаю, Ричи!