Мозаика мертвого короля

Глава десятая

— Са-Са идет! — мальчишка разбежался. На левую ногу он ещё заметно прихрамывал, но подобные мелочи героя не смущали. С разбегу заскочил на камень, толкнулся и ухнул в воду. Взлетели сверкающие брызги. У берега хохотали и визжали, будто там плескался целый взвод оболтусов. К камню-трамплину спешил уже следующий ныряльщик, — кто-то из рыжих.

— И как они себе вообще все конечности не переломают? — вздохнула Флоранс. — Док говорит, мальчику придется ногу ломать и сращивать по новой.

— Сломаем, — пробормотала Катрин. — Что мы, ног не ломали, что ли? Пацан стойкий, переживет.

Подруги сидели в тени скалы. Для тента были врыты столбы, но доделать навес не успели. До окончания всей заварухи в собственные полузабытые владения хозяйки наведывались всего несколько раз, а теперь было уже поздно благоустройством заниматься. Впрочем, всем здесь и так нравилось.

Дом стоял в восточной части города, неподалеку от городской стены. Не слишком престижный квартал населяли обедневшие благородные семейства и «соломенные вдовы» героев Похода, решивших остаться за океаном. Зато дом был возведен прямо над берегом, по соседству с чистенькой лодочной мастерской. Никаких боен, сточных каналов и прочих прелестей цивилизации рядом. Короткая улочка поднималась прямо к башне, занятой десятком городской стражи. За небольшую плату стражники охотно подружились со сторожем, нанятым Флоранс, и солидную часть времени — между игрой в кости и промыванием брюх пивом, — местная охрана проводила, разглядывая крышу пустующих апартаментов и рассуждая о вечно отсутствующих хозяевах. Сторож неспешно ухаживал за садиком, удил черноперку с остатков рассыпавшихся мостков и, удивляясь замысловатым прихотям хозяйки, убирал с песка кучи водорослей и плавника, выбрасываемого прибоем.

Сейчас здесь было полным-полно народа. Взрослые то и дело уходили в город, возвращались с новостями и покупками. Мостки в два счета починили, теперь к ним была привязана новая лодка, — вполне приличная, на такой и в вдоль берега можно пройти. Дети проводили большую часть времени на пляже, умудряясь одновременно играть в футбол, купаться и распевать оглушительные боевые песни. Собственно, не только боевые. Аша, вслушиваясь, бледнела и краснела. Ей, как человеку высокоморальному и окончившему десять классов, посоветовали больше гулять и отдыхать. Комната им с Костиком была отведена отдельная, — надо думать, с толком проводили время хуторяне-путешественники. Днем пропадали в городе, помогая Доку, у которого имелся длиннющий список закупок по медицинской части.

Все были при деле, и только старшие хозяйки, соскучившиеся по оболтусам, сидели дома, надзирая за детворой. Частенько приходил на пляж и Ныр. Фуа просили научить, а вернее переучить, младшее поколение правильно плавать и нырять. Ныр отнесся со всей ответственностью. Сегодня заявился вместе с Син и детьми, да еще семейство Жо в полном составе пожаловало. До отъезда северных гостей оставалось не так уж много времени, все спешили наговориться.

— А домик мы все-таки не зря купили, — заметила Катрин. — Вон как пригодился.

— Ремонт бы на втором этаже закончить, — озабоченно сказала Флоранс. — Панели поставить, покрасить, потолок обшить. Непонятно когда следующий раз здесь будем, но доделать нужно.

— Обошьют без нас, — Катрин легкомысленно махнула рукой. — Сходишь с Ква, подберете материал. Полумордый денек отдохнул, снова дело ищет.

— Он жутко энергичный парень. Это же надо, такой бизнес-проект в считанные дни закрутить.

Катрин хихикнула:

— Идея нашей Дики. Ква воплотил в жизнь, а наши молодые помогли инвестициями. Выгоднейшее предприятие, если вдуматься. Едва ли удастся сохранить монополию, но сливки снимут.

— Ну и слава богу, — Флоранс потянулась к кувшину с соком. — Ква мне как-то сказал, что путешествие выдалось удивительно бесприбыльным.

— Кокетничает Полумордый. Наш король будет доволен, — Глор вновь впадает в блаженную дремоту. Да и не так уж бездарно мы провели время.

— Да, ты умудрилась как никогда тесно сплотить и Медвежью, и нас с южанами. Пусть в Глоре и не знают деталей, но то, что в битве участвовали и люди земель Ворона, запомнится надолго. Жаль парнишку…

— Эх, Лешка. Простить себе не могу… — продолжать Катрин не стала, — подлетела дочурка, осыпала мам песком и брызгами, и жалобно глянула на стакан. Флоранс дала сок страдающему дитю. Мгновенно выросла очередь, — хихикала, пихалась, кропила соленой водой и гранатовым соком.

— Пойду я еще кувшин принесу и чего-нибудь пожевать, — Катрин, поднялась, одернула подол легкой пляжной рубашки. — Вон и Син с Лягушкой стесняются подойти, и нашим «шведам» лень самим шевелиться.

— Молодые, еще находятся, — Флоранс жмурилась на длинные ноги подруги.

— Про нас говорят, — прошептала Рата.

— С известностью, — согласилась Лот-Та. — Мы тоже излюбленные.

— Да не ломай ты язык, — пробормотал муж. — О серьезных вещах говорим. Наверное, нужно все же им рассказать.

— О чем? — Лот-Та приподнялась на локте. — Уверенность есть?

Семейство лежало в сторонке, у старых камней изгороди. Вернее, мамы и отец лежали, а сын бродил по пояс в волнах прибоя, временами распластываясь на воде, и разглядывая камешки и раковины на дне. Крошечные розовые пятки взбивали пену, — маленький моряк плыл, изумляясь близкому дну. Привык к иным глубинам.

Старшие обсуждали неприятное открытие. Прибыв в город, Рата и Лот-Та, все еще жутко злые на удравшего на войну супруга, потребовали показать знаменитого врага. Тело Эшенбы было выставлено на площади у Цитадели. Народу там и через десять дней после битвы толпилась уйма. Хуторяне приезжали по второму разу, прибывали гости из Краснохолмья, ждали представителей Конгера. Стоял грозный караул латников Цитадели. Останки мертвого короля выглядели не слишком-то впечатляюще, — просто темные кости в изодранных кожаных штанах и изрубленной кольчуге. Голова, выставленная на отдельном помосте, сохранилась чуть лучше. Зато отвратительный запах разложения почти выветрился. Впрочем, любящих сестриц едва ли можно было напугать вонью. Жо помог протолкаться поближе. Рата постояла несколько мгновений, прикрыв глаза, и жестом показала, — выбираемся.

Остановились в переулке. Рядом лезли на тополь галдящие мальчишки, — любовались на небывалую толпу. Жо, встревоженный выражением лица жены, достал фляжку, — кисленькое питье из множества компонентов Док настоятельно рекомендовал для пациенток в интересном положении.

— Я еще не настолько беременная, — Рата отстранила флягу.

— Ты бледная, — заметила Лот-Та.

— Еще бы, — убито согласилась любящая сестра. — Это я тогда подняла Эшенбу.

Шли через мосты каналов. Рата объясняла. Тогда, четыре года назад, во время битвы мертвецов с пиратами, неопытная некромантка поднимала всех, до кого могла дотянуться. Сила расходилась как круги на воде. Следить за каждым неупокоенным Рата не успевала, да и не умела.

— Видимо, король умер, но еще не до конца. И в этот момент я его позвала, — объяснила Рата.

— Это он сам сказал?

— Нет. Он почти ушел от тела. Спокоен. И того дня почти не помнит. Дрался, потом вода. Потом — раз, и снова сознание.

— Смерть — как ток, отключил рубильник и всё, — сказала Лот-Та. — Короткое инерционное подвижение.

— Нет, есть еще фаза клинической смерти, — возразил Жо. — Когда рубильник короткое время находиться в нейтральном положении.

— Ты сам в клиническом положении, — сердито возразила Лот-Та. — Чего нам огорчаться при такой непроверенности?

— В любом случае, это был несчастный случай, — сказал муж. — На войне бывает. Вроде как попасть под «дружественный огонь».

— Раз я стреляла, я и виновата, — Рата всхлипнула. — Ёха и бойцы с драккаров, — это всё из-за меня. И еще одни боги знают сколько народу. И ногу Са-Са, и еще… Я совсем неученая-я-я… У-у, ни стихов не могу, ни поднимать…

Обняли сразу с двух сторон.

— Просто случайность. Так больше не получится.

— Вообще непроверенный факт. Дохлый тебе ясности не сказал, — упирала на смутность произошедшего Лот-Та.

— Я и сама знаю. Это как у Лита получилось, только наоборот. У нашего углежога мертвый близнец среди живого оказался, а у Эшенбы умершая кожура, а внутри чуть-чуть жизни. Вот я дурища, ничего в деле не понимаю.

Рате дали высморкаться, и муж сказал:

— Учтем на будущее. Нужно, конечно, теорию изучать.

Некромантка покачала головой. Как её изучать? За четыре года переговорила с десятком коллег-некромантов. Все они, да простят боги…. хиляки. Только пыжатся, мудрый вид принимают. Если о деле говорить… Тьфу! Две книги удалось достать. Ого, как поохотиться пришлось. Одна ценная, — по окончательному успокоению неспокойно лежащих. Другая… Жо с первых страниц ужаснулся и сказал, что такое изучать не может. Вместе с любознательной Лот-Той кое-как дочитали. Тысяча четыреста сорок четыре способа соития с умершими людьми и нелюдями. Кошмар. Даже в сагу из такого мудрого труда не словечка не перенесешь. Разве что ту историю с осьминогом.

— Нужно другие книги изыскивать, — сказала Лот-Та.

— Будем искать, — согласился муж.

— Ага, с перламутровыми пуговицами, — мрачно повторила Рата любимую присказку Леди.

Супруги обняли покрепче, сдержанно улыбнулись. Рата вздохнула:

— Ёху жалко. Он был смешной парень. Веселый.

— Я такого смельчака не встречал, — пробормотал муж. — Ему бы здесь родиться. Эх, не гнали бы мы драккары, глядишь, местное войско потихоньку и самостоятельно управилось.

— Тогда полная непонятность для Са-Са, — напомнила Лот-Та. — А Ёха судьбу искал. Я не магичка, но ясность тут полная, — его путь в легенду был. Он из юностных героев был. Недоживающих до седин. Таким положено славно погибаться.

— Не знаю, как с легендой, но в сагу он попал, — заверила Рата. — Эх, супруг, не взял ты нас. Лучше бы мне своими глазами посмотреть. Опять перевру всё. Да и помогли бы мы.

— Ты все равно не постесняешься, наврешь. Только красивее выйдет. Сага — жанр устоявшийся. Два-три героя, девица какая-нибудь, дракон. А если туда еще и некромантку запихать, и шпионов с торговцами, купцов, оружейников, кошек и ланон-ши, — ерунда выйдет.

— Ты прав, — без особого воодушевления согласилась Рата. — Девицу приплету, но вот как дракона пристроить? Вместо летучих обезьян?

— Можно и так. Ты только Катрин не упоминай. Она НАСТОЯТЕЛЬНО просила. Ты её знаешь.

Сейчас, на пляже, Рата вспомнила о требовании Леди, с опаской глянула в её сторону и запихнула поглубже в сумку исчерканный лист.

Муж придвинулся ближе:

— Ты что, про Кэт все равно вставила?

— Упомянула. Вскользь.

— Ох, она тебе задаст. Думаешь, раз она тебя любит…

— Жо, ты дурень. Я и имени её не упоминала, и вообще едва начала сочинять. Кроме того, не я одна выдумываю. Вон, на рынке про Эшенбу уже поют.

— Мало ли, что поют. Твой стиль всегда отличить можно. И все-таки борись с этими романтическо-натуралистическими подробностями.

— Да что ж такое?! То нельзя, это нельзя.

— Муж, ты зануда, — Лот-Та улыбалась. — Оставь девушку. Ей понервничание вредно.

— Я на будущее говорю, — оправдался муж. — Ну, нельзя сочинителю такой очевидный упор на эротику делать.

Рата удовлетворенно вытянулась, блаженно прикрыв глаза. Две руки поглаживали её по животу, украшенному двухцветной татуировкой, изображавшей морского змея, ухватившего себя за хвост. И мысли Раты тоже бродили по кругу. Сагу непременно нужно начать с отвлеченного вступления. Например, о драконе — древнем короле летучих обезьян…

— Наш кошачье чудище пугает, — шепотом сказала Лот-Та.

Малый изловил краба и коварно подпихивал в сторону Снежка. Котенок то шипел, задрав хвост, то любопытно тянулся. Подлетели близнецы, похватали сразу всё: краба, котенка, карапуза.

— Мама арбуз принесла! — сообщила Дики. — Большой! Идемте!

Близнецы, держа за руки, потащили-понесли племянника через мелководье, юный моряк шлепал ногами и счастливо верещал, — так бегать по волнам он еще не пробовал.

— Пошли? Арбуз — есть большая круглая вкусность, — сказала Лот-Та, по старой памяти неравнодушная к фруктам.

— … злодей-стурворм есть самый крупнейший дарк в наших водах, и о нем слыхал каждый, — звонко продолжала светловолосая девушка, наряженная в эффектное платье с треугольным вырезом на спине, демонстрирующим клановую татуировку. — Кто-то из бывалых моряков, несомненно, присутствующих здесь, видел змеев, кто-то даже носил сапоги из их шкуры. Но кто слыхал о тварях, более коварных и редких? Хитки! Королевы кровавого жемчуга! Вы только взгляните!

Деревянные фигуры вырезали в спешке, что сказалось на качестве. Стурворм вышел малость горбатым, у акулы был обожравшийся вид, марул был излишне лупоглаз. Но хитке резчик уделил особое внимание. Ничего общего с действительностью, — этакая ядреная девка, с кудрями ниспадающими ниже… ну, к хвосту, короче. Спереди тоже… Пришлось обернуть бюст платком, а то мужчины только на хитку и пялились. Теа, помнящая безобразие истинных хиток, чуть со смеху не повалилась, столь изобильную красоту увидев.

…- и заманивают всех! — девушка-зазывала многозначительно сузила красивые глаза. — Берегитесь первого звука её голоса! Но эта хитка, слава богам, онемела. Спешите прокатиться! Всего два «щитка» за десять кругов!

Карусель скрипнула и тронулась. Седоки притихли, на втором круге крупная торговка, храбро оседлавшая стурворма, начала повизгивать и крепче вцепилась в шею змея. Зрители потешались во всю. Моряк на маруле сдернул с себя колпак, завопил и попытался пришпорить ядовитого морского дарка.

Ква смотрел с одобрением. Простое, надежное, выгодное предприятие. Если учесть рассказ островитянки перед началом аттракциона, еще и поучительное. Главное — идея. Вторую карусель уже достраивают у Конного двора. Процент от выручки будет идти. На Севере новая забава тоже, несомненно, придется по вкусу. И никаких упреков и проблем с законом. Даже Кэт только посмеялась и одобрила. А леди Фло подсказала про «лекцию», - просто замечательное дополнение.

— Пойду, дети и жена ждут, — сказал Ква.

Утбурд, отягощенный сумкой с медью, — утреннюю выручку только что приняли у охранника, кивнул:

— Давай, у вас ведь четверо. И как только вы с ними справляетесь?

— Чего с ними справляться? Они уже умные.

— Всё равно. Супруге передай мой привет и глубочайшее уважение.

Ква шагал между торговых рядов. Умные щенки-то умные, но если обещанных леденцов не купить, бунт поднимут. Глорские леденцы, действительно, особенные. Те, что с кислинкой, с детства помнились. В Тинтадже таких нет. Еще один повод поразмыслить и немножко серебра заработать.

Вообще, все закончилось не так плохо. Король останется доволен, — на глорском берегу мир и покой. Дети мир проведали, на море глянули. Теа тоже довольна. Идеи новые появились. Как ни странно, но и мальчишку живым выдернули.

Вот Ёху жалко. Судьба, видимо. Ведь когда познакомились, думалось: и вовсе не жилец парень. Не сегодня, так завтра башку проломят. Некоторым Пришлым нужно непременно в своих мирах-временах оставаться. Но ведь пожил здесь Ёха, и неплохо пожил. Девушку успел полюбить, детишек завести. Помнить будут, и не только дети с вдовой. Эх, ведь еще придется к ним идти, рассказывать. Ну, Леди пусть и трудные, но правильные слова найдет.

Холмик могилы был аккуратно обложен камнями, рядом посадили розы. Один куст уже расцвел, ярко-алый, — «кумачовый», как сказала Леди. Шелестели листвой персики и сливы, в тени у могилы стояла наскоро сделанная скамья, — простое бревно, положенное на камни. Дети сидели тесно, кто не поместился, устроился на корточках. Перед скамьей стоял мешочек с леденцами.

— …Как он ворвался, я видел, — продолжил Са-Са. — И прямо на короля. Еще чуть-чуть бы. Солнце Ёхе в глаза било.

Все завздыхали, потом один из Рыжих, — все трое были так похожи, что их только родители различали, — спросил:

— Так кто Ёху срубил? Или сразу несколько накинулись?

Са-Са поразмыслив, признался:

— Не видел я. Там все так закрутилось. Бой — очень быстрая вещь.

— Ёху, наверное, король срубил, — сказал Рич. — Он у них самым сильным бойцом был.

— Не обязательно, — немедленно возразила его сестрица-близняшка, обожающая тактические премудрости куда больше арифметики и чистописания. — Его мог арбалетчик свалить. Очень даже просто. Пока рубился, — раз, и в спину.

— На кораблях биться сложно, — сказала остроносая Рыженькая. — Мама рассказывала, что тесно там, прямо ступить некуда. Уж лучше в лесу или на холмах.

— Так это когда ты инициативу имеешь, место выбрать можно, — заметил разумный Рич. — А тут нужно дромон атаковать. Такую громадину.

Все согласились, дромон видели в порту, — туда весь Глор ходил смотреть. Понятно, больше «Клинка Севера» кораблей не бывает. Такой поди, поштурмуй.

— У них король-дохляк имелся, — сказал второй из Рыжих. — Попробуй с ним, с гадом, справься. Не было бы Эшенбы, наши бы враз справились.

— Не скажи, — возразил Са-Са. — У них сильные бойцы были. Особенно капитан. Ну не капитан, а как бы капитан. Он самый крутой у пиратов был.

— Круче Эшенбы? — в один голос удивились два Рыжих.

Са-Са задумчиво почесал коротко стриженую макушку:

— Если по силе, то, наверное, король выше. Но он же тварь неживая. Он не считается. Капитан был великим бойцом. Враг, конечно, но достойный.

— А капитана кто срубил? — Дики жаждала боевых подробностей.

— Не видел, — признался Са-Са. — Все мелькало. Господина Жо помню. Потом маму Ашу со щитом увидел. Все вроде орали страшно, а её крик сразу услышал.

— А я даже не знал, что мама с папой в бой пойдут, — тихо сказал Николка.

— Кто ж знал? — Дики хлопнула его по плечу. — Так уж обстановка сложилась. Нас волновать не хотели. Ничего, мы опыт возьмем на вооружение. Придет и наше время. Что там дальше было?

— Дальше мне в воду пришлось прыгать, — объяснил Са-Са и слегка запнулся. Кое о чем взрослые наказали не болтать, да оно ребятам и не слишком-то интересно. — Ну, плюхнулся я в воду. Тут меня парень глорский выудил, тот, что пиратов с Ква искал. Хорошо, что я прямо в лодку не свалился, а то и вторую ногу сломал бы.

— Вот было бы обидно под конец таких скитаний, — Дики покрутила светловолосой головой.

— Зато Док сказал, что мне ногу опять ломать будут, — с гордостью сказал Са-Са. — Чтобы срослась правильно.

— Это, наверное, не очень больно, — заверила Рыженькая. — Док — лекарь хороший. Просто придется полежать и молоко пить.

— Я не против, — заверил Са-Са. — Без молока тоскливо. И вообще, когда не заботятся, тоскливо. Мы со Снежком вроде сами по себе были. Ну, почти сами по себе. Хорошо, что Снежок морской кот, крепкий.

Морского кота вытащили из-под бревна и сняли с усов паутину. Геройский зверь фырчал, ему дали полизать леденец.

— Вообще я много чего видел, — задумчиво сказал Са-Са.

— Еще бы! Ты даже летал, — живо согласилась Дики.

Са-Са передернуло, о летучих обезьянах он вспоминал крайне неохотно. Но из песни слова не выкинешь.

— Меня там называли Макаксом. Вырасту, боевая кличка будет.

Все согласились, что это круто.

— Еще я держал пиратское оружие, — продолжил перечислять свои достижения счастливец-путешественник. — Тяжеленное. Еще про любовь знаю.

— Это как? — немедленно проявила заинтересованность неугомонная Дики.

— Это когда тут, — Са-Са задумчиво стукнул себя кулаком в грудь. — И еще по разному. Ну, как в саге «О Конгерском страннике».

— Эй, про любовь не надо, — вмешалась до сих пор молчавшая Кэтти. — Здесь маленькие.

— Это кто маленький!? — возмутился Николка.

— Все мы маленькие, — Кэтти улыбнулась.

Когда дочь Блоод улыбалась, с ней хотелось соглашаться. И вообще она многие вещи знала лучше. Все-таки старшая.

— Мы в футбол с местными будем играть? — поинтересовалась Дики. Как знаток тактики, она была твердо уверена, что попозже Сашика можно будет захватить врасплох и допросить без помех. По поводу пиратской любви, разумеется.

— Там площадка есть у башни, нужно договариваться, — сказал один из Рыжих.

Но тут на дорожке показалась Леди:

— О чем разговор?

— О спорте, — честно сказала Кэтти.

— Отлично. Слушай приказ. Взять одеяла, личное оружие и провианта на сутки. Выступаете в разведывательный рейд по берегу. Командует госпожа Теа. Время пошло!

Разведчики дружно рванули к дому.

— Зубы почистить после леденцов не забудьте, — заорала Катрин вслед.

— Есть! — донесся разноголосый ответ.

Катрин посмотрела на ошарашенного Снежка, на мешочек с леденцами. Взяла конфету и села на бревно.

По ступенькам спустилась Флоранс и поинтересовалась:

— Опять война?

— Ты насчет этого? — Катрин ткнула палочкой со сладким розовым осьминогом в сторону дома, из которого доносился шум и вопли. — Это я насчет пикника объявила. Пусть проветрятся, а Лиска их насчет местной фауны просветит.

Они сидели и смотрели на могилу. Снежок забрался на колени к Флоранс и оттуда принюхивался к розам.

— Ни к черту! — пробормотала Катрин. — Одних находим, других теряем.

— Твоей вины нет, — прошептала подруга, выбирая колючки из шерсти котенка.

— На командире всегда вина. Но дело не только в этом. Лешка беззаветным бойцом был. И в душе, и по званию. Пусть и красноармейской книжки никогда не имел. Таких бойцов уже не делают. Ни здесь, ни там. Видно, материал кончился.

— Может, и к лучшему.

— Может, — согласилась Катрин. — Далека я от коммунистической идеологии. Но где такие парни только не гибли. Надо помянуть. И эпоху, и парня. Я Ашу и Костю позвала. Посидим в тишине…

Закройщик старался сутулиться. Человек должен выглядеть жалко, тогда он вызывает меньшее подозрение.

У Закройщика получалось. Все эти дни он отсиживался в тростниках у Гвоздичного канала. Москиты и голод весьма изменили внешность бывшего королевского советника. Особенно тяжело пришлось первые трое суток, — Закройщик опасался пить воду. В воду удаленного от центра города Гвоздичного канала черную зернь не сыпали, но каналы-то сообщаются. Закройщик пытался не опускать ноги в воду, делал экономные глотки из фляги. Чертовски тяжелые дни. Но ведь человек обязан хотеть жить, не так ли?

Здесь, между каналом и Старой стеной, было спокойно. Заросшие развалины, редкие тропинки. В мешке имелось немного сухарей, полоски сушеного мяса и маленький узелок с мукой. Еще солидный кошель с серебром и несколько отборных драгоценностей. Серебро и, тем более, драгоценности можно будет извлечь только в Новом Конгере. Закройщик знал, что такое осторожность, ибо когда-то пренебрег ею. Каких глупостей не натворишь по молодости, курва-жизнь.

Он готовил побег заранее. Собственно, и идея с отравлением этих мерзких горожан-дикарей была лишь еще одним шажком к свободе. Короля-мертвеца было так легко подловить, — Эшенба ненавидел аборигенов ничуть ни меньше, чем сам Закройщик.

Когда-то Закройщика звали Ежи. Он был истинным Пришлым. С настоящим образованием, с настоящей аристократической, шляхетской кровью.

Несколько неосторожных лягушек, холодная болтушка из муки, пиявки… Эти приплывали сами. Толстые, питательные. Ежи-Закройщик не питал излишней брезгливости. Всего лишь кольчатые черви. Главное их хорошенько надкусывать, чтобы не вздумали оживать и извиваться в желудке.

По тропинке мимо развалин регулярно проходили местные. Ежи замирал, пригнувшись к островку тростника, на котором было устроено гнездо. Мешал бурлящий желудок, — от воды канала, даже без черной зерни, сильно слабило. Терпение, вот что главное.

У Ежи был план. Первую попытку следовало признать неудачной. Да, стать советником короля было несложно. Вот только король оказался истинным, стопроцентным монстром. Разве возможно вести дела с таким упрямым и тупым существом? Дипломатия, интриги, подкуп, запугивание, — Эшенба брезговал любыми разумными методами. Лишь бессмысленное размахивание мечом и кровавые пытки. Полуразложившийся касик одичавших туземцев.

Два выбитых зуба, ладони, изуродованные мозолями, скромный мешочек с «коронами», - вот итог сотрудничества. И еще опыт. Неоценимый опыт выживания в новом мире.

Ежи попал сюда прямо из камеры пожизненного заключения. Повезло. Кто знает, как это получилось? Сходил с ума, удалось разодрать вены на запястьях о треснувший край пластиковой койки. Удачная попытка суицида? Или неудачная? Трудно сказать. Но в дикарском мире ужаса, сравнимого со стерильной чистотой камеры смертника, все-таки не было. Истинный ужас, — это почти пять лет в тишине, нарушаемой лишь приемом пищи и получасовой прогулкой. Курва-жизнь.

Ежи осудили по ужасному недоразумению. Нет, с их точки зрения, с точки зрения закона, все выглядело последовательным и логичным. Но по сути, все произошедшее было глубоко несправедливым. Ежи просто слишком любил рыбок. Сколько он помнил, они манили, — маленькие, глупенькие, чистенькие и холодные. Начальная школа, и чуть постарше. Подростки уже были неинтересны, — развязные, неисправимо испорченные. Ежи манила невинность. Да, он был ранимой, чувствительной личностью. Что может быть отвратительнее накрашенных, распутных, всезнающих и самоуверенных взрослых сук? Всё желание отбивают, пся крев.

Ежи никогда не путался с ровесницами. Бабы и девки отталкивали непреодолимо. Повзрослев, он иногда мог себя заставить. Порой получалось, стоило лишь подобрать девицу, опасавшуюся мужчин. Дрожь сомнения, отзвук былого целомудрия вызывали почти нормальную эрекцию. Насколько Ежи мог вспомнить, повторных свиданий не случалось. Ничем не примечательный, склонный к полноте, молодой человек необъяснимо пугал девушек.

Ежи нравилось пугать. Но он мечтал внушать страх именно рыбкам. Всматриваться в непонимающие, полные ужаса глазки, медленно сдирать одежду и… Драгоценная штука невинность, ведь верно?

Он чувствовал себя коллекционером. Прогулки с компактным фотоаппаратом у школ, парков, у детских больниц. Он до сих пор помнил те фото с девочкой в гипсе. Ну и атомный же был оргазм.

Рыбки… Ежи отлично знал места их обитания. Ничего не стоило закинуть крючок. Но слишком уж велика была опасность попасться самому.

Два курса университета… Ежи хорошо учился и всерьез собирался стать химиком. Тишина лаборатории, тихие реторты и молчаливые газовые баллоны. Но потом пришло понимание: жизнь коротка. И Ежи перешел в педагогический.

И все-таки они всегда чувствовали. Он был вежлив, приветлив, тактичен. Но дети чувствовали, — маленькие, хитрые насекомые. Ежи ненавидел мальчишек, — те почти не скрывали своего отвращения. Невоспитанные буйные клопы.

Но еще встречались в мире разноцветные яркие рыбки. Стеснительные, аккуратненькие.

Ежи никогда не рисковал. Только фото. Остальное дома, в тишине, и лучше в ванной, чтобы не отмывать пятна. Так бы и продолжалось, если бы не та поездка на практику. Чужая страна, проблемы перевода. Улыбчивые, контактные дети. Лагерь у идеального, как картинка, озера. И она была идеальна. Как её звали? Ежи не помнил. Зато помнил, как она дрожала. На несколько минут он стал её богом, её мудрым провожатым в мир взрослых.

Ежи не жалел о том миге. Чувство было потрясающим. О чем стоило жалеть, — о том, что плохо спрятал тело. Нашли всего через двое суток. Экспертиза, тщательный анализ. Проклятые технологии.

Здесь этого нет. По сути, все эти грязноватые мужчины, размахивающие грубым железом, совершенно беззащитны. Примитивная организация, банальные инстинкты. Никакой тонкости политики. Никакого опыта тысячелетней цивилизации. Стоит чуть подправить их ограниченные умы, и…

Закройщик сидел на тростнике и мастурбировал. Всё будет. Выдержка, только выдержка и трезвый, рациональный расчет…

К сапогу прилипла пиявка. Ежи прервался, дрожащими пальцами отодрал червя. По вкусу было похоже на плотную французскую улитку.

Уходить Закройщик решил ближе к вечеру. К Конгерским воротам, потом выйти на тракт. Там, у стены, есть несколько трактиров, можно переночевать с ними рядом. Благоразумнее было бы выйти утром и сразу присоединиться к какому-нибудь обозу. Но по утрам стража на городских воротах слишком бдительна. Уцелевших вояк из «армии» Эшенбы наверняка уже выловили, но об осторожности рано забывать. Выдержать еще одну ночь страха. Вот курва, в этом мире слишком много чудовищ.

Сгорбившись, Ежи ковылял по улице. Сапоги почти высохли, но почему-то казалось, что за голенищем присосалась пиявка. Закройщик с трудом удерживался от желания проверить, выковырять.

Туземцы на него внимания почти не обращали. Лишь какая-то толстуха-торговка брезгливо сунула подгнивший персик. Ежи поклонился — наверное, зря. Вслед смотрели удивленно.

Перед воротами начало перехватывать дыхание. Ежи был готов угодливо заулыбаться, демонстрируя щербину выбитых зубов, но стражники даже не взглянули, занятые въезжающим в город возом.

Тракт. Длинный путь к успеху. В голове теснилась тысяча планов. Недаром дали титул Закройщика. О, идей хватает. Сотни заготовок, выкроек. Остается только решить, что сшить в первую очередь.

Ежи прошел мимо высокого частокола, защищающего трактиры. Еще было совсем светло, на тракте хватало и людей, и повозок. Кто-то спешил въехать в город до того как закроют ворота, кто-то сворачивал к трактирам. Ежи сел у дороги, — пока ты не вызываешь подозрения, лучше быть рядом с людьми. Ночью накатывала дикая жуть. Вой дарков, шорохи, вскрики неведомых тварей. Как-то довелось видеть убитого йиену, — отвратительный монстр-трупоед с мордой даже пострашнее королевской. На свой нож Ежи не надеялся. Драться не придется, Удачливый — вот еще один титул Закройщика.

Полоска мяса была дивно вкусна. Ежи грыз её, посасывал мягкий персик и следил за воротами трактира. Нужно учесть все нюансы. Предугадать вопросы купцов и возчиков. Сколько стоит проезд? Нужно торговаться, но в меру. Зачем одинокому путнику в Конгер? Кое-какие объяснения уже готовы, но стоит еще раз подумать.

От близкого моря несло солью и свежим ветром. Ежи морщился, — более отвратительной работы, чем изнурительная возня со снастями он не знал. Следующее морское путешествие пройдет в хорошей каюте. Рано или поздно в столицу придется вернуться, здесь куда больше возможностей для умного человека. Но это будет позже. Пусть забудется нелепая война мертвого короля.

Из ворот трактира выскочили двое: мальчишка-подросток в просторной морской куртке и девочка. Несли большую корзину со снедью и кувшин. Свернули не на тракт, а к тропинке, уводящей к береговым обрывам.

Закройщик инстинктивно вытянул шею. Хорошенькая. Рассмотреть трудно, — слишком далеко, но инстинкт подсказывал, — просто чудесна. Темноволосая, того возраста, что уже подошел к верхней границе возраста рыбок, но все равно…

Он опомнился уже на другой стороне дороги, продираясь сквозь колючий кустарник. Ветви цеплялись за грязный плащ. Да, нужно быть осторожным. Ежи не собирался рисковать, — еще разок взглянуть на темноволосого ангела, запомнить, и все. Места глухие, но все равно риск недопустим.

Он увидел их на излучине тропинки, — шли, безмятежно болтая. Ежи испытал приступ почти непереносимой ненависти, — этот сопляк, в куртке с чужого плеча, по какому праву он здесь? Наверняка норовит потискать бедную рыбку. В ней уже что-то есть, какой-то оттенок. Порочности? Опыта? Искушенности? Должно быть, рыбки в этом диком мире взрослеют ужасающе быстро. Но до чего же она хороша!

Тропинка петляла, неспешно спускаясь к обрывам. На повороте девочка на миг оглянулась. Ежи застонал, — куколка! Истинный ангел! Он на миг заставив себя замереть, выждать. Скрылись. Закройщик бросился вниз. У неё должен быть чудесный запах. Куда они идут? Какая-то рыбацкая хижина? Судно контрабандистов? Кто она? Проклятый мальчишка. Возможно, один хороший удар ножом… Нет, щенок может закричать…

За поворотом Ежи чуть не налетел на них. Шагов тридцать, — девочка-ангел что-то говорила выродку. Тот с сомнением качал головой. Девочка, возясь со шнурком башмачка, махнула рукой, явно отсылая спутника. Какая умница!

Мальчишка двинулся к спуску, неуверенно оглянулся и, наконец, скрылся. Ежи затаил дыхание: вот он, момент. Такого везения больше не будет. Нужно зажать рот. Она растеряется. Слабый трепет. Никаких звуков. Ох, курва, какие у нее глазки?

Он поправил плащ и небрежным шагом двинулся по тропинке. Куколка уже закончила с башмачком, выпрямилась. Взглянула без малейшего страха:

— Господин, наверное, заблудился?

Ежи кивнул. Он не мог вымолвить ни слова. Вблизи она была невыразимо прекрасна. Точеные, бледные черты лица, прелестные кудри. Даже необычные, почти желтые глаза и пришептывающий голосок казались очень естественными. Ангелы, они такие.

Он так и не произнес ни слова. Девочка протянула руку, поманила. В последний момент у Закройщика промелькнуло сомнение, — что-то не так, да? Она должна испугаться. Или нет? Доверчивая…

Прекраснее существа он не мог себе представить. О, пся крев, сорвать такой цветок…

Все вышло наоборот, но испугаться Ежи просто не мог. Ему оставили единственное чувство и отобрали жизнь мягко и неощутимо. Последние мгновения жизни Закройщика были поистине блаженны.

Очень скоро девочка выскользнула из кустов и подхватила стоящий на тропинке кувшин. Желтоглазая девочка была несколько смущена, — все вышло как-то странно. Мама говорила, что до конца можно уводить только врага. Этот самец, бесспорно, не являлся хорошим человеком. Но противно как-то. И мама, и отец правы, — пить до конца нужно, лишь когда нет иного выхода. Ладно, учиться всегда трудно.

Девочка бесшумно и легко бежала по тропинке, — она не хотела никого беспокоить своим отсутствием. Некоторые дела дочь ланон-ши вполне способна уладить и сама.

Под утро телом Закройщика занялись два шакала. Растаскивая кишки и вгрызаясь в мякоть, звери удивлялись своему везению, — и спереди мягок, и сзади. На легкий привкус речных червей можно не обращать внимания. Почаще бы такие хорошие люди попадались.

Катрин села на постели, с чувством потянулась:

— Пойду, поплаваю, пока не жарко и гвардия не набежала.

— Я сейчас приду, — пробормотала Флоранс, не открывая глаз.

— Досыпай, пока есть возможность.

Вода под косыми утренними лучами казалась почти синей. Катрин пнула забытый футбольный мяч, — предприятие имени т. Полумордого лепило неплохую продукцию.

Босые ноги ступили на омытый волнами песок. Катрин присела, опустила ладони на поверхность воды и привычно обратилась к морским навам и всем, кто есть поблизости. Ощущения ответа не последовало, — все разумные дарки старались держаться подальше от города. Ну, на то они и разумные. Катрин скинула рубашку: желающие могут скромно полюбоваться, нежелающие — отвернуться. На рубашку упал ремень с ножнами ножа-«лепестка».

Леди-хозяйка Медвежьей долины шагнула в воду, шепотом взвизгнула и поплыла.

Ух, хорошо-то как.

Флоранс уже сидела на прибрежном камне, сонно, одним глазом смотрела. В спокойной обстановке подруга предпочитала просыпаться весьма неспешно.

— Опять далеко плаваешь.

— Да куда уж ближе? Практически вдоль берега. Какие у нас планы на сегодня?

— Может, оденешься для начала? Город, цивилизация, как никак.

— Обойдутся. Цивилизация — суть заборы и приватные владения. Все это имеем в законном порядке. Если кто подглядывает, нам-то что за дело? И вообще, мне этот город уже надоел.

— Домой хочется? Мне тоже. Что ж, начнем собираться.

— Вечером нужно к Несс зайти. Она просила, — Катрин неохотно подняла оружие и рубашку.

— Это по поводу колдуна-астронома?

— Наверное. Хочет показать красавчика.

— Ой, мне больше не надо никого. Я, в конце концов, женщина в возрасте.

— Отчего же, полюбопытствуй. Занятный тип. Пока отлеживается, но у Несс на него большие планы. Талантливый типчик.

— Разнообразно одаренный, — Флоранс усмехнулась. — Тебя его дыхательное приспособление интересует?

— На серьезный дыхательный аппарат его мешок никак не тянет. На «Квадро» имеются местные устройства и получше. Но то, что звездочет прямо на коленке такую штуку умудрился собрать, внушает некоторое уважение. Не только на астрономические наблюдения ушлый астролог рассчитывает. Ведь безупречно вычислил, куда ползти. Его бы сгоряча раза четыре на кол посадили, да потом еще в масле выварили.

— К Несс ползут и по менее серьезным поводам, — заметила Флоранс.

— Её «Померанец» в моменты кризисов едва ли не самый стабильный оплот Глора, — согласилась Катрин. — Ладно, ты будешь купаться или нет?

— А нужно? — жалобно спросила подруга, поглядывая на волны.

Катрин швырнула свою рубашку и не дала колебаться.

Наплававшись, выпрыгнули. Одевались, хихикая. Застегивая ремень, Катрин глянула на лучезарный простор, — в сиянии уже таял парус первого когга, уходящего на восток.

— Жизнь продолжается, как говаривала моя бабушка. Ей бы здесь понравилось. Жаль, что мы никогда не виделись, — Катрин затянула ремень и улыбнулась: — Так мы будем завтракать или нет?

Нечего здесь любить. Несколько десятков низких домов, кое-как пристроившихся среди береговых скал. Рыбачьи лодки, два старых снеккара в узкой бухте. На западном берегу замок: простые и грубоватые угловые башни, приземистый донжон, стены с изъеденными временем зубцами. Открытое ветру, неуютное место.

Хотелось поправить куртку, — лето еще не уходило, но что-то осеннее чувствовалось даже среди нагретого камня.

Куртку Рата трогать не стала, хозяева смотрели настороженно. Лорд с искалеченной правой рукой — уцелел лишь большой палец и мизинец. С десяток приближенных из замка, эти не постеснялись взять оружие. Хозяйка Ливней, — располневшая женщина в неновом плаще. Трое детей, еще какая-то баба, судя по всему, родственница.

Заходить в поселок, а тем более подниматься к замку гости не стали. Остановились на околице, у дощатых ворот, перегораживающих тропу, которую местные, несомненно, величали «дорогой». Жо вежливо попросил настороженно вышедших навстречу рыбаков известить лорда. Новости и кое-какой товар, — приманка хорошая, особенно если правильно сформулировать.

Пришлось порядком подождать, но лорд с домочадцами явился. С охраной, естественно. Хотя чего бояться, — гостей, пусть и непонятно откуда взявшихся, всего четверо.

Жо с женами и Вини-Пух, сменивший оставшегося в Глоре Ныра, ждали, сидя на остатках каменной ограды. Невдалеке паслись козы, за оградой столпились селяне, — гостей в Ливнях видели редко. Ну и хорошо, лучше запомнят.

Лорд, широкоплечий и лысоватый, продолжая молчать, сдвинул брови, — явно не нравится, что гости сидят, не спеша высказать хоть какое-то почтение. Жо, выждав еще мгновение, неторопливо встал:

— Уважаемый, вы будете местным, хм, управляющим?

— Встань, как надлежит! — не выдержал один из молодых воинов. — Ты говоришь с самим лордом Дионом, хозяином Ливней и всех окружающих земель.

— Прошу прощения, если напутал. Мне не доводилось здесь бывать и вряд ли еще придется, — тон Жо был холоден как лед Белого пролива.

Рата почувствовала гордость, — муж выглядел истинным лордом, куда там этому лысуну беспалому.

Лорд Дион, видимо, идиотом не был, — здоровая рука легла на рукоять меча:

— Ты, незваный незнакомец, путающийся в именах, — ты принес новости и товар? Или пустую болтовню и уловки?

Голос хозяина Ливней был сух, и Жо ответил так же сухо, словно не видя, как местные воины вытягиваются полукругом:

— Товар? Нет, скорее подарок. Но сначала, Дион из Ливней, новости для тебя, твоей жены и её детей. Кое-кто считает, что вам нужно знать о событиях в столице. Была война. К счастью, недолгая. Но на борту дромона «Клинок Севера» погиб человек, известный под именем лорда Либена.

Тишина. Все замерли. Рата запоминала, смотрела во все глаза. Ошеломленные лица. Лорд Дион, прикусивший губу. Ставшие немыслимо голубыми глаза пухлой женщины. Мальчишка, открывший рот.

— Ложь, — хрипло сказала женщина постарше. — Лорд Либен не вернулся с Желтого берега. Океан забрал героя Ливней.

Жо на тетку даже не взглянул, — смотрел только на голубоглазую хозяйку:

— Вам виднее. Но в Глоре помнят, кто был истинным хозяином Ливней. Мы тоже помним.

— Ты, щенок долговязый, — с яростью процедил лорд Дион. — Возьми свои слова обратно или, клянусь всеми богами, сильно пожалеешь. Никому не позволено клеветать на нас…

— Лорд Либен на океанском дне! — закричала тетка. — Не смей обвинять нас в глаза!

Жо пожал плечами:

— Я разве судья? Все знают правду. О Ливнях, о лорде Либене и о ваших пальцах, уважаемый.

— Ты лгун! — рявкнул лорд Дион. — Нет доказательств вашим старым сплетням. И клянусь Катом-мужеложцем…

— Не клянись, — негромко сказала Рата. — Доказательств хватает.

Теперь все смотрели на Рату, и оставалось хоть немножко насладиться собственным лицедейством. Молодая некромантка продолжила:

— …Во-первых, сага о «Левой руке короля»…

Пялились непонимающе, лорд Дион брезгливо сжал тонкие губы. Люди не верят сагам, и совершенно зря не верят. У саг своя правда.

— …Во-вторых, есть свидетели…

Кто-то в толпе завизжал, — из-за ограды было куда лучше видно кладбище, расположенное в теснине скал.

Рата мысленно подбодрила встающих, — там шуршали, сыпались камни, выбирались из неглубоких могил хранящие истину истлевшие тела.

— Старый Эреман, кормчий Тинде, весельчак Бели… — перечисляла Рата. — Добрая Биганна, Дехтире-знахарка, — они помнят, как все было.

Кто-то из рыбаков выл. Воины выхватили мечи. Все в ужасе смотрели на кладбище, где из-под камней поднимались новые и новые фигуры мертвецов. Пришлось повысить голос:

— А вы? — Рата ткнула пальцем в толпу. — Разве вы не помните? Кому скрип деревьев, плеск волн и клекот чаек не вещал о том предательстве?

— Взять их! — закричал лорд Дион, взмахивая мечом, но не решаясь первым атаковать стоящего перед ним Жо. Воины топтались на месте, глядя больше на склон, на покачивающиеся фигуры, на развевающееся тряпье истлевших саванов-плащей.

Первой засмеялась Лот-Та, за ней сама Рата, Жо. Заливисто хихикал порядком перетрусивший Вини-Пух.

— Да мы уже уходим, — махнул рукой Жо. — Здесь ваши дела.

— Не нас побойтесь, а их, — Лот-Та показала в сторону кладбища. — Ими посудимы будете…

— Это точно, — согласился муж, неторопливо отстегивая с пояса второй меч. — У нас одно дело осталось. Эй, малый, тебе велено передать…

Завывали в голос и рыдали деревенские, замерли с оружием воины. Рата смотрела, как идет старший мальчишка, — обогнул отчима, ноги, видно, как свинцовые, — едва переставляет. В глазах ужас и упрямство.

— Похож, — негромко сказал Жо, передавая оружие в потертых ножнах. — Будь умным, боец. А мы пойдем.

Лот-Та подала возлюбленной сестре руку, помогая встать. Рата фыркнула, — никакой тяжести она не чувствовала, разве что в рабочий комби-ни-зон стало трудно влезать.

— Прощайте, — сказал Жо. — Уныло здесь у вас.

Гости шли по тропе, — муж последним, прикрывая своей защищенной кольчугой спиной. Лот-Та неожиданно обернулась, ткнула пальцем в плачущую голубоглазую женщину:

— Ты — глупая. И весьма.

Жо ухватил жену под локоть, прошипел:

— Отстань от них…

У поворота тропы Рата остановилась и отпустила мертвых. Кладбище разворошили основательно, но тут уж пусть местные могилы в порядок приводят.

Никто гостей не преследовал. Вини-Пух с облегчением разрядил арбалет.

Рата продекламировала:

— Твои рифмы порой не хуже мертвяков пугают, — проворчал Жо.

— Плохо, — согласилась покладистая жена. — Но некоторый успех я все же имею.

— Хм, хорошо, что тебе в режиссуре негде развернуться.

— Хорошо же выступилось, — обиделась Лот-Та.

— Да, у меня сердце прямо вот досюда ухнуло, — вставил Вини-Пух, топая каблуком по каменистой тропе.

— Досюда еще ничего, — мрачно заметил Жо. — А если бы нас рубить начали?

— Не начали же, — справедливо напомнила Лот-Та.

— Какого черта мы вообще рисковали? — рассердился Жо. — Вечно вы меня подстрекаете.

— Мы легенду доделали, — сказала Рата и улыбнулась. — Теперь она уравновесилась, и начнется новая.

— Баланс и соразмерность, — объяснила Лот-Та. — А Катрин мы когда-нибудь потом об этом расскажем. Сейчас всякие волнования отложить нужно.