Моя Фиалковая Зависимость

Эпилог

После всех случившихся бед, которые требовали покоя и обретения равновесия в душе, мы все вместе поспешили в мир людей, где нас ожидали друзья и племянник. Никос, сын Аваларда и Зоуи, после возвращения родителей, не отходил от мамы и папы ни на минуту, хоть в Сармондсе о нём хорошо заботились Нэнси и другие слуги. Вскоре брат переехал с семьёй в свой дом, который находился в городе.

Йен неожиданно для себя обрёл счастье с девушкой, которую когда-то пленил Градос. Ещё раньше, в мире людей, я замечал, как помощник и друг с сожалением смотрел в сторону светловолосой человеческой пленницы жестокого короля. Но считал, что тот просто жалеет её, как и многих, пострадавших от правления Градоса. Однако, когда Рейна вернулась в мир людей и в свою семью, Йен стал неустанно ухаживать за ней, соблюдая все правила и даже научился такту, каков был ему совершенно чужд. Через полгода друг объявил, что добился руки Рейны. Бывший помощник даже купил дом в столице и наконец планировал обрести семью, готовясь к пышной свадьбе. Мы с Миллиорой были невозможно счастливы за них.

Эрион и Кэрол поженились сразу, как только всё улеглось. Их церемония бракосочетания была тихой, в светлом месте силы, где пара навеки связала себя клятвами верности. Но новобрачные решили остаться в Асгаларде, который отныне становился всё краше. Новый правитель полноправно вступил в свои права, но Милли не особенно желала слушать новости о нём, нервно поглаживая растущий живот, когда к нам в гости приезжала её семья на Варгах, что вновь согласились стать друзьями фейри. Среди них был Риши, который вернулся к Эриону. Король же волков не желал наведываться сам ко мне. Слишком горд был, как и полагалось вожаку. Но когда я сам приходил в мир фейри, то был рад меня видеть, и мы подолгу бороздили просторы древнего леса. Наведались в Пустоши, которые отныне сияли красотой, а воды Призрачной реки были доступны каждому, хоть и заметно обмельчали. Наверняка и Призрачная река постепенно теряла свои свойства, когда Богиня, давшая начало волшебным водам, обрела покой и свободу.

Вэйса и Алантир тоже предпочли мир фейри. Однако, они чаще и дольше остальных бывали в нашем доме, переживая за дочь, которая ожидала своего первого ребёнка. В нашей с Милли спальне в каждой полке лежали склянки с разнообразными зельями и Призрачным эликсиром, если что-то случится. Об этом позаботилась заботливая Вэйса, которую Алантир иногда по-доброму ругал за излишнюю опеку дочери.

Миллиора расцвела с наступлением беременности. Энергичность моего любимого мотылька, поражала, учитывая то, что её живот уже был внушительным, говоря о скором появлении нашей дочери на этот свет. После нашего прибытия в мир людей, в Сармондс прибыло приглашение от нового правителя Королевства Нортс. Это сильно насторожило именно меня. Но, когда Милли принялась рассказывать, как добр и благороден король, это насторожило меня ещё больше.

После визита во дворец, жена призналась в том, что знала мага, ставшего королём, ещё раньше и даже спасла его когда-то от погибели. Томас Твелветрис, маг, которого некогда Милли вызволила из плена Инквизиторов, выводя через подземные тоннели, оказался прямым потомком человеческого короля. Его много лет назад свергнул и убил Градос, чтобы занять трон Королевства Нортс.

Томас неприязненно поглядывал в мою сторону, помня, кем был и что совершал. Оправдываться и сам не пытался. Тем не менее, да и наверняка благодаря непомерной заботе моей жены, нам с Милли никогда, и никто не напоминал о прошлом. Даже больше. Король одобрил мой титул лорда, каков Милли унаследовала от погибшего первого мужа и подарила мне. А все поместья, коих было три, оставил при нас, не желая расстраивать Миллиору и лишать её любимых земель.

Округляющуюся с каждым днём всё больше жену, манила конюшня и лошади в ней, к которым она часто наведывалась, но не могла пока ездить верхом. Мы часто прогуливались с моим мотыльком по обширному саду в поместье Сармондс, как и прежде, когда только-только поженились. Чувства наши с тех пор только окрепли, а доверие было всепоглощающим, даруя полное умиротворение.

Я часто любовался неземным цветом глаз жены, мечтая о том, чтобы мои видения сбылись, и наша дочь унаследовала глаза матери. Чтобы она была так же прекрасна, как и Миллиора. Так же непоседлива и даже дерзка, что иногда злило, но и очаровывало мою бедную душу в равной степени. Я обожал её и не скрывал ни одного своего порыва или приятного слова в адрес любимой, за что часто ловил на себе недоверчивый смущённый взгляд жены. Зато вечером, когда приходило время доказать свою любовь и страсть к любимой, Милли всегда верила в силу моих чувств, отдаваясь вся и полностью огню страсти.

Нарушил всю идиллию нашего с женой покоя и спокойного ожидания дня её родов, мой горячо любимый братец. Авалард всё же открыл лечебницу. Это событие стало причиной постоянного отсутствия Миллиоры дома. Она была настолько воодушевлена помощью людям, что едва не родила прямо по дороге в Сармондс. В который раз забирая жену из лечебницы, проклинал брата за то, что не препятствовал Миллиоре в её желании лечить людей травами и Эликсиром из мира фейри. Сама же Милли в перерывах между страшными предродовыми болями, успевала шутить надо мной, пока ехали в карете, называя злым Инквизитором.

Ближе к утру у нас родилась дочь. Красивая как мой мотылёк и такая же сильная. Она показывала характер уже в младенчестве, распространяя крик по всему поместью настойчиво и громко. Мы назвали её Мелиссой Ливией Алахосской. Одно имя подарила ей Миллиора, Другое я. Но одно в них было едино — оживить память о безвременно умерших.

* * *

Поспешно войдя в дом, сразу прошёл дальше, ища глазами семью. Мои волосы на голове и плечи тронула влага майского ливня, а из гостиной лились радостные голоса, маня посмотреть на их обладателей. Один из этих голосов я хорошо знал. Звучание Миллиоры я не мог спутать ни с одним другим. Она весело рассмеялась и пошутила в своей любимой манере. Ноги сами понесли к источнику звуков. Вскоре я увидел картину, которая изо дня в день грела сердце.

Моя жена сидела на большом ковре перед резным догорающим камином и держала за руки нашего сына. Миллиора же выглядела прекрасно, излучая силу и здоровье всем своим фейским телом. Округлость её юных черт лица, стала ещё более красивой и аристократичной, а тело приобрело небывалую женственность после вторых родов. Я с большим желанием осмотрел жену в лиловом платье, которое подчёркивало каждый изгиб тонкой талии и груди.

Не мог налюбоваться ей с сыном в руках, а сердце наполнялось любовью всё больше и больше с каждым вдохом. Когда-то я с ужасом думал о семье и возможности появления детей, помня об отце и его жестокости. Но отныне те воспоминания стали блеклым бельмом прошлого, а счастье, которое подарила мне любимая, вовсе поглотили всё плохое.

— Смотри кто вернулся! — воскликнула девушка, которую любил больше жизни и повернула маленького Лео ко мне лицом. Малыш, увидев меня, радостно и звонко рассмеялся, быстро перебирая ножками по полу. Его зелёные яркие глаза полыхали счастьем, а чёрные вьющиеся кудряшки, придавали ещё более озорной вид. Хоть Лео не умел ещё бегать, но явно стремился сейчас к этому.

Я подошёл и принял из рук Милли сына, одновременно подавая и ей руку, помогая подняться. Поцеловал сына в обе пухлые щёчки, вдыхая с упоением запах молока и корицы, которыми пахла кожа ребёнка. Миллиору же обвил рукой и резко впился в манящие губы, нарушая все правила такта, если таковые вообще для нас существовали.

— Самюэль Эрбос Алахосский! Вы бесстыдник! — рассмеялась громко жена, когда стал осыпать её шею поцелуями, а она не уставала отталкивать меня. — У нас гости. Дети и слуги могут заметить твою невоспитанность!

Вслед за словами любимой в гостиную ворвалась Мелисса и набросилась на меня, обнимая за талию. Всё её платье было в муке и даже чёрные локоны с лицом перепачкались. До меня вдруг дошло почему в доме так сильно пахло свежей выпечкой и корицей. Эрион очень любил сладости, приготовленные Нэнси, а Мелисса всегда помогала девушке организовать приготовление гор сладкого печенья. И хотя такую работу вряд ли можно было назвать настоящей помощью, но дочери очень нравилось готовить для любимого дяди.

— Папа! Приехали бабушка, дядя, дедушка, — девочка остановилась, замучавшись перечислять. Подросший Никос вошёл в комнату, своим видом обозначая прибытие Зоуи и Аваларда в наш дом.

— Наши дети разгромят и спалят это поместье, если не поможешь сейчас же, брат. — Подошёл Авалард и обнял меня прямо с Лео на руках.

Следом за отцом, со скалкой в руках и тоже вся в муке к нам присоединилась трёхлетняя дочка Зоуи и Аваларда. Девочке только стоило посмотреть на меня своими золотистыми, как у отца глазами и мило улыбнуться, как я тут же растаял, любуясь её длинными рыжими кудрями и зелёным платьем в пышных оборках. Дочь ведьмы была ангелом снаружи и настоящим сорванцом внутри.

— Здравствуй, солнышко, — обратился я к Нелли.

— Здравствуй, дядя! А мы готовим печенье!

— Я уже догадался.

Милли с укором ткнула меня локтем под ребро, улавливая в голосе удручённые нотки. Сегодня я хотел провести этот вечер с ней после сложного дня, но теперь от грозился перерасти в маленький хаос. Из кухни послышались голоса остальных моих друзей и родных, среди которых с лёгкостью узнал голос Йена, его жены, Кэрол, Эриона и даже давней подруги Миллиоры — Лоры с её полукровным мужем.

— Похоже, нашу кухню захватили оголодавшие, — подшутил над женой, а девочки и Никос радостно рассмеялись, подхватывая насмешку.

Крепче обнял любимую, передав ей сына, а сам подхватил на руки Мелиссу, целуя дочку в нос и в который раз любуясь её красивыми глазами. Как у матери. Все мы направились на большую кухню, которая резко стала казаться маленькой со стольким количеством людей внутри. Мы с Авалардом помогали детям вырезать фигурки из печенья, отмечая про себя, что у тех они получаются гораздо лучше, чем выходили у нас в детстве. А когда печенья стало слишком много даже для Эриона с его любовью к выпечке, перешли к чаепитию в гостиной, где полыхая, потрескивал большой камин.

Кэрол вместе с Нэнси принесла в комнату ещё один поднос печеньем, чтобы любимому мужу хватило угощенья и села рядом с ним. Брат Миллиоры с нежностью обнял любимую, одной рукой перебирая её белокурые длинные волосы, а другую ладонь положил на живот фейки, тихо шепча той что-то на ухо. Мы с Милли только переглянулись. Вэйса с Алантиром тоже. Кэрол ещё не обрадовала нас новостью о скором пополнении, но именно сегодня мы уже знали для чего они с Эрионом всех собрали вместе.

Диванчиков и кресел в обширной гостиной хватало, чтобы разместиться всем, но дети предпочли играть с маленьким Лео на мягком ковре, где уже стоял поднос с печеньем для них. Девочки с радостью играли с малышом, а Никос помогал Лео вставать на ноги и не падать постоянно.

Лора с умилением наблюдала за детьми, держа мужа за руку и радуясь за Миллиору. Своих детей они предпочли оставить дома сегодня. А Йен всё кружил вокруг своей прекрасной и такой хрупкой на его фоне жены, которая была очень смущена таким количеством людей, но тоже постепенно расслабилась, когда все стали шутить и говорить о приятных новостях.

— Как прошло? — спросила Милли тихо, чтобы слышал её только я.

— Всё хорошо, мне нужно было навестить их раньше.

Жена не стала расспрашивать о большем или же напоминать о плохом. Горе и память о потере матери и сестёр, превратились в тихую светлую грусть. Как и говорила моя светлая бабочка, которая часто навещала могилу друга и человеческого отца: «память о любимых не умирает и живёт в наших сердцах вечно». Так оно и было. А я в который раз восхитился мудростью Миллиоры.

Эрион и Кэр поднялись с мест и объявили о новости, что вскоре станут родителями, окончательно растворяя грусть. А Йен мечтательно любовался своей прекрасной женой, мечтая о таком же счастье, нежно перебирая маленькие пальчики её руки. Все принялись обнимать и поздравлять пару. Милли расплакалась, как и Вэйса от счастья за Эриона и Кэрол. Детский смех и лепет продолжал литься, смешиваясь с нашими разговорами. Я обнял своего любимого мотылька сильнее, чтобы убедиться, что это не сон или видение, настолько почувствовал себя счастливым. А поцеловав любимую в губы, вдыхая запах её тела, в который раз забыл обо всём на свете, мечтая лишь об одном — как скорее увести её в нашу спальню и остаться наедине.