Моя Академия 5

Глава 2 Следователь работает на Академию. И немного на себя

Обезьянка замечает меня. Обманчиво медленно вытягивает изо рта плашку, взвизгивает и тут же ныряет спиной вперёд в стену шкафа. Пальцы рванувшего за ней следака натыкаются лишь на холодную стену Академии.

— Я бы на вашем месте не стал бы всякое непонятное хватать руками, — замечает Генрих Олегович. — Вот правда, а если бы мартышка откусила бы вам пальцы?

Следак отдёргивает руку и поворачивается к нам.

— Но вы же здесь, — недоумевает он. — Разве мне нужно волноваться?

— Мы-то здесь, но за вашей спиной почти ничего не видно, — объясняет директор. — Я ведь даже магию не стал применять, опасаясь вас задеть. А стояли бы вы сантиметров на двадцать ближе к нам, мы бы без проблем поймали эту живность. Зачем только вы к ней полезли?

Этот вопрос меня тоже интересует. Бритый следак никак не похож на специалиста по отлову магических существ, да и на охотника не тянет. Если судить по внешнему виду и общению, довольно успешный офисный работник, наверняка умный и опытный. При этом, сталкиваясь с необъяснимым, делает сущую ерунду, еще и не в первый раз. Что тогда в городе, что сейчас.

— А что это у вас в Академии за тварь такая, что сквозь стены ходит? — интересуется Клишенко.

Следак несколько раз закрывает и открывает дверцу шкафа, будто это поможет поймать бесёнка.

— Это не твари, а существа прорыва, — поясняет директор. — Чаще всего хищники. Как я уже говорил, ловить их нужно по-другому. А конкретно эту мы бы и ловить не стали, а просто уничтожили бы.

— И как часто по вашей Академии носятся такие странные существа? — уточняет Клишенко, осматривая шкаф со всех сторон.

— Нечасто. Непонятно, как эта мартышка столько продержалась, — ворчит директор. — Уже не первый день ловим.

Как мне кажется, Генрих Олегович не особо-то и хотел поймать тварюшку. Иначе бы воспользовался магией, несмотря ни на что. По словам моих одногруппников, директор на занятии замораживал время в отдельно взятой аудитории. Тут у него было на порядок больше возможностей и площадь воздействия значительно меньше. Нет, он определенно просто этого не хотел.

— Мартышка ушла сквозь стену, господин следователь. Давайте всё-таки взглянем на вещи нашего студента, — предлагает Генрих.

Я уже из коридора видел кое-что знакомое — плашка в лапах у мартышки.

Следак снова аккуратно открывает дверцу шкафа, но за ней, как и следовало полагать, никого нет. В шкафу только большой кожаный рюкзак с распотрошённым замком и лямками. Скорее всего, мартышка брала плашки именно оттуда. Кстати, ту плашку, которую она обсасывала, животинка прихватила с собой.

— Очень интересно, — размышляю вполголоса. — Похоже, она ищет магию, но не просто магию…

— Именно, Ларион, не всякую магию! — согласно кивает директор. — А конкретно структурированную магию, которую можно залить в накопитель. Обычной магии у нас за воротами Академии навалом. С одним большим «но» — пока её студенты через себя не пропустят, магия, в общем-то, никакой существенной пользы для этого существа не имеет.

Клишенко достаёт из шкафа рюкзак, рассматривает его со всех сторон и перекладывает на кровать.

— Вы так уверенно взаимодействуете с потенциальными проблемами, — ворчливо замечает Генрих.

Ему очевидно претит желание следака все потрогать и изучить здесь и сейчас. Никаких ему опасений и страхов.

— Непуганый следак пошел, — еле слышно говорит директор. Так, что слышу его только я.

— Не переживайте, Генрих Олегович, вряд ли здесь активированы ловушки или защитные амулеты, — проговаривает следователь. — А если стояла приспособа от воров, то уже разрядилась в мартышку. Игорь Мякишев сегодня никак не планировал, что мы заглянем к нему в гости, правильно? — рассуждает следак.

— Да, это вряд ли, — подтверждаю.

Возможно, следак по большей части руководствуется логикой и здравым смыслом. Просто не тратит время на лишние выяснения и перепроверки. Чего, в общем-то, от менталиста и ждешь.

— Ну вот, значит, ничего страшного для непрошенных гостей в комнате первокурсника не предусмотрено, — хмыкает Клишенко. — А защиты на рюкзаке нет, сами видите. Была или нет, нас уже мало волнует. Это проблемы мартышки.

Согласно киваю. Генрих Олегович только вздыхает — спорить со следователем себе дороже. Хочет рисковать — пусть, его дело.

— Посмотрим, посмотрим, — бормочет следак, вытряхивая содержимое рюкзака.

На кровать одна за другой вываливаются коричневые плашки. Штук десять или пятнадцать. И, видимо, они действительно деактивированы, поскольку ничего похожего на взрыв не следует, и очевидная готовность директора к проблемам не пригождается. Несколько плашек оформлены под амулеты — более длинные и покрыты затейливой вязью. И не факт, что они сделаны именно для проломов пространства.

Вместе с плашками на кровать падает ещё одна непонятная прямоугольная конструкция примерно двадцать на тридцать сантиметров. Она больше напоминает рамку от экрана с пометками и небольшими встроенными амулетами.

— Что это? — удивляется следак. Вертит рамку в руках, но, очевидно, что такую штуку видит впервые.

— Что-то вроде трафарета, — мгновенно понимаю назначение штуковины. Мозг, пока Клишенко вертит рамку, неожиданно соотносит отметки с не единожды увиденным. И тут же выдает ответ на старый вопрос.

— В смысле? Какого ещё трафарета? — переспрашивает Клишенко.

— Ловушки в замке были сделаны практически с идеальной точностью, — объясняю. — Думаю, именно с помощью этой рамки оформлены опасные участки коридоров. Видите пометки? — кручу трафарет в руках. — Примерно на этом расстоянии, если сопоставить с коридором, ставились выпирающие из стены камни и рисовались трещины и черточки. Наверняка и расстояние какое-нибудь стандартное. От большого пальца до мизинца или от одной руки до другой. В общем, тот факт, что Игорь причастен к ловушкам в Академии, можно считать доказанным.

— Жаль, — произносит директор. — Очень жаль… Я ведь привык доверять своим студентам. И встретить подобное… У меня нет слов. Раньше о таком даже думать было странно, а сейчас. Тьфу!

— Думаю, в пределах Академии подобное и сейчас невозможно, — пожимаю плечами. — Тут что-то другое. Слишком уж навязчивые мысли были у парня. Да, наверняка Игорь отчасти считал так, как считал, но его тревожность явно усилили и сделали основой характера — это очевидно. Так что не корите себя.

Генрих Олегович поджимает губы, но в ответ ничего не говорит.

— Вы будете предъявлять ему обвинения? — спрашиваю следователя.

— Нет, — качает головой мужик. — Это бессмысленно. Да и, кроме того, на территории Академии власть не моя, — кивает на директора. — Это вопрос к вашему старшему.

— Ларион, мы бы выкупили у вас жизнь этого человека, если ситуация встала таким боком, — поясняет директор. — Вы Игорю ее спасли, и тут я не могу аппелировать к контракту Академии, — кивает на обнаруженные амулеты.

— Я не в том смысле, господин директор, — говорю. — Мне бы просто понять будет ли он наказан?

— Наказан? — задумывается директор.

— А как ты его накажешь? — спрашивает следователь. — Он практически не ведал, что творил…

Следак раскладывает плашки на кровати и еще раз окидывает их взглядом. Директор же явно в раздумьях. Вряд ли он всерьез размышлял о вине первокурсника. К тому же не просто виновен, а по полной программе причастен ко всем последним проблемам Академии. Доказательства пусть и не прямые, но очевидные.

— Но ведь творил же, — возражаю следаку. — Значит, тот, кто его подбил на это дело, давил на какие-то эмоционально важные точки парня.

— Это да. Без внутреннего согласия паренька, заставить его провернуть подобное — очень сложно, — соглашается менталист. И продолжает. — Но…

— Но возможно? — с напором спрашивает директор.

Он тоже постоянно кидает взгляд то на плашки, то на трафарет.

— Теоретически, возможно, — соглашается менталист. — Просто намного сложнее. Я бы сказал, что сейчас две трети, а то и три четверти за то, что ваш Игорь понимал, что делает. Но даже если бы все произошло в какой-нибудь столице или любом другом городе, я все равно бы его даже под суд пустить не смог…

— Вам будет достаточно моего слова, что студента накажут? — спрашивает директор.

— Мне, в общем-то, без разницы, что вы с ним будете делать, — безразлично дергает плечом следователь. — Его дальнейшая судьба меня никак не касается. Главное, что он не успел никого столкнуть или зацепить.

— Не успел и не сможет. За это могу поручиться лично. Думаю, парень просто ошибся и ему нужно дать шанс, — заверяет директор. — А вы, Ларион, разве не согласны? — спрашивает меня.

Удивляюсь предложению Генриха Олеговича. Понимаю, что его задача — сохранить студентов в полном составе, как бы то ни было, но не таким же образом.

— Я? Нет, я не согласен, — решаю высказаться. — И вроде моё утреннее восприятие ситуации говорит, что нужно понять, простить и забыть, но логика подсказывает обратное. Логика подсказывает, что это очень плохое и необдуманное решение.

— Считаете, ни один студент не имеет права на ошибку? — директор пристально смотрит мне прямо в глаза.

— Не совсем так, — поясняю. — Если студент один раз поддался чему бы то ни было и подставил своих друзей, то где гарантия, что так не случится во второй раз? Имеет ли смысл относиться к такому человеку без большого подозрения? Да в этих ловушках народ только чудом не помер, — напоминаю. — Майя выжила благодаря своим способностям и помощи целителя. Кормак, опять же. Я бы на вашем месте изолировал Игоря подальше от студентов.

— Но вы не на моём месте, — резко отвечает директор. — И это не наш вариант. Любой одарённый должен научиться работать со своей силой. Пойти на изоляцию студента Академии мы не можем. Есть закон Империи.

— Сочувствую, вам, но не от всего сердца, — усмехается следак. Ситуация его искренне забавляет. — Понимаете…

Генрих Олегович поднимает взгляд, яростный и колючий.

— Это не ваша головная боль, — он спокойно прерывает ехидство следака. — И клятву со студента возьмём, и ограничим, если потребуется. Но отказать ему в обучении мы не можем.

— Клятва⁈ — смеётся следак. — Ему бы для начала очнуться и вспомнить как его зовут!

Теперь понятно, что пытался сказать следак, и почему Клишенко так относится к словам директора.

— Если он хотя бы писать не разучился — это уже неплохой результат, — продолжает забавляться следак. — Не знаю, возможно, это характерно только для неодарённых людей, но они же не просто забывают последние два месяца — они вдобавок теряют навыки, вплоть до «как держать ложку». Да, потом их быстро восстанавливают, но не все. Тот, кто провернул с парнишкой свое дельце, точно не был ему другом.

— Думаю, с этим мы разберемся сами, — Генрих Олегович одной фразой обрывает следователя.

— Ладно, это не моё дело, — тут же соглашается следак. — Ваша епархия — сами с этим и разбирайтесь. Где я смогу посмотреть всех остальных студентов? Меня интересуют ориентировочно только первый и второй курсы.

— Пока что студентов в Академии не так много. Самая большая проходимость в столовой, — приходит на ум директору.

Следак сгребает все плашки обратно в рюкзак и только одну кладет себе в карман. Непонятно, зачем она ему, но раз директор молчит, тоже не акцентирую на этом внимание.

— Тогда решено, — объявляет Клишенко. — Мы с вами прекрасно посидим в столовой. Мне не обязательно близкое присутствие студентов. Если расстояние между нами не будет превышать трех метров, я спокойно отслежу блок. Да и, если честно, расстояние тут вообще роли не играет. Особенно, если знаешь, что искать. А благодаря Мякишеву спокойно разберемся с оставшимися.

— Рад, что не придется беспокоить студентов, — полностью пережив ситуацию, кивает Генрих Олегович. — Только сейчас ещё будут прибывать старшекурсники.

— Старшекурсники мне вряд ли нужны… — в голосе бритого следака сквозит сомнение. — Проверить не помешает, но почти уверен, что они мне не интересны в разрезе расследования. Если у них в головах есть что-либо подобное, то работает оно иначе. И быстро я подобные аномалии не найду. У обученных одаренных, в плане внушения, большую роль играет именно личное желание. И чем оно больше, тем лучше. Вряд ли адекватные одаренные запихнут в свою голову ограничитель ради неизвестно чего. Там нужна совсем другая работа — это я вам как менталист говорю.

— Те, кто совсем недавно осознали себя одаренными, могут, — размышляет директор. — Их слишком легко подловить, они уязвимы. Заставить или провернуть всё без их ведома — проще, чем иметь дело с опытными, — соглашается. — Ребята, которые более или менее пользуются своей силой навряд ли согласятся даже смотреть в сторону блоков. Они прекрасно знают их в деле. И последствия… куда без них?

— Я вообще удивлён, что встретил такой блок у вас на территории, — размышляет следователь. — Напрашивается единственное объяснение — Мякишеву вложили в голову блок еще до того, как он прибыл к вам.

— А ведь это может быть очень неплохой зацепкой, — замечаю. — Можно же узнать, где побывал Игорь, перед тем как прибыть в Академию?

— Да, парень, молодец, — кивает бритый следак. — Ну-ка, что ещё ты по этому поводу думаешь?

— Если следовать этой логике, то блок Игорю поставили там, откуда он приехал, — размышляю. — В пути времени мало, да и набор амулетов говорит о том, что его как минимум собирали. Нет, в пути точно не могли.

— Если плотно взяться, то вполне, — машет рукой Клишенко. — Но ты прав — вряд ли. Сопровождающий заметил бы изменения. Да и здесь, похоже, была какая-никакая, но подготовка.

— Думаю, что весь путь парня можно полностью проследить, — высказываю догадку. — Так мы хотя бы поймем, чего они добивались. Если получится узнать или вычислить место, где Игорю поставили блок — уже шаг вперед.

— Продолжай, — говорит следователь с легкой улыбкой.

Директор тоже внимательно слушает мой немудреный план. По коридор за все это время мимо нас никто ни разу не прошел. Видимо, студентов предупредили, чтобы в мужское крыло никто пока не поднимался. Но это дело десятое, сейчас важнее понять, что делать дальше.

— Дальше нужно выяснить, вдруг в этом районе проживали другие одарённые, которые разъехались по другим школам и Академиям, — продолжаю. — Их нужно проверить в первую очередь и узнать, что происходит в их школах. Отсюда можно будет понять цель. И тут либо работа конкретно с нашей Академией, либо ситуация более глобальна.

— Молодец, парень. В принципе, я примерно так и думал, — соглашается следователь. — Мякишев мне, конечно, знатно подкинул работенки, но вскрыли мы сегодня немало. Ну, что, для начала в столовую?

— Если вам для начала нужны все перваки, то, лучше посетить урок физрука, — предлагаю. — Там сегодня все будут.

Следователь и директор переглядываются.

— А это неплохая идея, Ларион, — говорит Генрих Олегович. — Первый курс как пить дать будут на полигоне или куда вас сегодня загонит физрук? Все остальные курсы распределены по личным программам. С ними как раз-таки разберемся в столовой во время ужина или обеда. Решим позже. И прошу поставить меня в известность по результатам этой части расследования. Она напрямую касается безопасности студентов.

— Конечно, — пожимает плечами следак. — Черкну пару строк. Сориентируйте меня по времени, — просит Клишенко. — Мне нужно будет минут десять, чтобы настроиться.

— У нас сдвоенный урок сразу после завтрака, — отвечаю. — Опаздывать или пропускать у нас крайне не приветствуется. Посещаемость полная, если ты не в коме, конечно. Но для физрука и это не уважительная причина, — вспоминаю, как нам досталось на прошлом занятии.

— Потом мы с вами переместимся в столовую и посмотрим на старших студентов, — продолжает директор. — А вечером начнут прибывать студенты из других академий, но здесь всё проще. Они все будут выходить в одном месте — на стоянке дирижаблей. Иначе сюда не попасть. Пешком здесь не ходят.

— Ну, вот и решили, — удовлетворенно кивает следак.