Мост

7.2

Здание Центра ментальной реабилитации ночью походило на светящийся детский кубик. Чудовищно-гигантские матовые грани были разделены на множество квадратов, и каждая подсвечена своим оттенком желтого. Цвета медленно менялись, перетекая по стенам и создавая затейливые неясные рисунки…

Странно было заходить в здание без очереди. Это даже немного тревожило. Я приложил руку к двери, и она открылась, не давая пояснений. Меня должны были встречать, но внутри оказалось пусто. Сразу после входа я попал в узкие длинные ворота, которые вывели меня в бледно желтую-светящуюся кабинку.

— Примите удобную, расслабленную позу, — посоветовал мне женский голос.

— Я пришел сюда по делу! — пояснил я.

— Вы находитесь в капсуле автоматической системы диагностики ментальных расстройств. Примите удобную позу и расслабьтесь.

Я прошелся по кругу, поискал кнопку ручного управления или отмены, но в полукруглой кабинке не было ни одного зазора. Кроме того, дверь за мной бесшумно закрылась, оставляя меня внутри нежно светящегося желтоватого яйца.

— Эй, вы не поняли! Ручное управление! Техподдержка! Администрация!

Я проорал это громко вверх, чтобы автомат точно хорошо распознал мои команды.

— Вы подвержены боязни замкнутых пространств?

— Нет. Я тороплюсь. Вы отнимаете мое время! Требую человека-администратора.

— Вы должны пройти диагностику возможных ментальных расстройств.

— У меня нет никаких расстройств!

— Отрицание является нормальной стадией каждого заболевания.

— Хорошо, давайте!

Быстрее будет ответить на несколько формальных вопросов, чем спорить с автоматом.

— Отлично. Вы на правильном пути. Скажите, страдаете ли вы от частой смены настроения?

— Нет. Не страдаю.

— Чувствуете ли вы агрессию в отношении людей?

— Нет.

— Животных?

— Нет.

— Своего начальства?

— Нет.

— Автоматических помощников и электронных систем?

— Да, черт побери! Чувствую прямо сейчас. Нельзя ли побыстрее?

Мой нарушитель, вполне возможно, в этот самый момент уже добрался до потерпевших.

— Спасибо, что поделились своим переживанием. Это был важный шаг для вас. Возможно, что вы страдаете от робофобии. Уточните, как часто вы применяете физическое насилие в отношении своих домашних устройств и механизмов?

— Сегодня утром я пнул тапочки с автоподъездом к кровати.

— Вы боялись их, чувствовали, что они за вами следят?

— Нет, я случайно их задел.

— Напряжение мышц вашей шеи сейчас говорит о том, что вы недостаточно искренни.

— Послушайте! Я гармонизатор и нахожусь здесь по служебному вопросу. Вас должны были предупредить о моем прибытии.

— Простите, но анализ вашей биометрии на входе показал, что вы — сантехник. Вы стесняетесь своей профессии потому что считаете ее недостаточно престижной?..

Полчаса спустя я шагал по бледно-желтому коридору мимо светящихся панелей и закрытых полукруглых дверей. Доктор, рабочий номер 375, старалась не отстать от меня, громко стуча каблуками по матовому светящемуся полу.

— Мы, конечно, получили сообщение о вашем визите, но вы приехали раньше рассчитанного срока.

— Я торопился!

— Система входного контроля почему-то распознала вас как сантехника и направила на вход для обычных посетителей. Вероятно, произошла ошибка.

— Вероятно!

Бледно-матовый, желтовато-мутный коридор казался бесконечным.

Она попыталась догнать меня, но тугой желтоватый шелк ее халата не давал широко шагать.

— Простите, но мы не оформили с вами временное соглашение о согласии на рабочие отношения первого уровня… Незапланированный вербальный контакт…

Я чуть притормозил и принял ее запрос. Доктор была вполне миловидной женщиной, но белесо-желтый фирменный цвет ее одежды меня безмерно раздражал. И голос у нее был точь-в-точь как у того автомата. После получасового допроса я уже не мог его слышать. Я постарался спрятать свое раздражение.

— Мне нужно срочно увидеть пострадавших, которых доставили к вам сегодня.

— Да, конечно. Ваш коллега уже на месте.

— Мой коллега?

— Он прибыл сразу за вами, и мы не заподозрили ошибки. Но потом он спросил про вас, и выяснилось это досадно недоразумение. Вы можете вместе с ним понаблюдать за групповой терапией пострадавших.

Доктор, видимо, очень хотела исправить ситуацию.

Длинный коридор наконец-то кончился, и мы вышли в небольшое темное помещение. За стеклянной стеной был виден круглый зал, залитый все тем же желтоватым светом, на сиденьях, составленных по кругу в несколько рядов, сидели люди.

В центре круга ведущий, транслируемый на голографическую чуть увеличенную проекцию, потрескавшимся голосом говорил фразы, записанные, наверное, много лет назад:

— Если тщательно выполнять все правила, вы никогда не подвергнетесь опасности… Главная ценность нашего мира — это право человека на личное пространство… Мы не допустим, чтобы другие люди нарушили ваш комфорт, покусились на ваше личное время и территорию… Обязанность каждого — соблюдать безопасную дистанцию, установленную директивами…

У стеклянной стены стоял Шизик.

— Дружище, ну вот и ты! Ну как, много диагнозов?

— Что вы тут делаете?

Он удивленно развел руками.

— Я в усиление направлен. Как только ты стартанул, начальство сразу меня на ковер и отправили следом. Я же твой помощник, в конце-то концов. Пора начинать помогать. Все честь по чести! — он показал на коммуникаторе рабочее задание, точно такое же, как у меня. — Хорошо, что отправили! — он подмигнул мне.

— Ладно… давайте к делу… Я подошел к стене и посмотрел на людей. Они не выглядели испуганными или дезориентированными. Некоторые явно скучали.

— Мне нужно поговорить с ними, — прошептал я доктору.

Она посмотрела на меня с ужасом:

— Согласно инструкциям, сейчас этим людям нужен ментальный покой. Контакты, даже запланированные и разрешенные, считаются губительными для психики, только что перенесшей потрясение.

Один из пострадавших широко зевнул.

— Может быть, среди них есть те, кто пострадал… не сильно или в меньшей степени?

Доктор покачала головой с сомнением.

— Нет. Все люди, которых вы видите, получили тяжелый шок. Но некоторое количество пострадавших действительно были признаны практически здоровыми. Они отправились домой.

— А они говорили что-нибудь? — уточнил я.

— Да, — призналась она неохотно. — Около десяти человек сказали, что не могут тут задерживаться, так как они ожидают… приезда родителей.

Я озадаченно посмотрел на нее.

— Но ведь сообщение было ложным!

— Да, конечно. Но эти люди сказали, что после уже самостоятельно написали или позвонили родным и назначили встречу.

В такое верилось с трудом, но шутить доктор явно не умела. Я еще раз внимательно оглядел зал.

— Кто-то из посторонних входил с ними в контакт?

— Сейчас эти люди нуждаются в полном ментальном покое. Контакты запрещены…

— Благодарю, я понял, большое спасибо! — прервал я поток слов.

— Тогда я прощаюсь. Перед уходом хочу напомнить, что вам выделена палата с возможностью проживания и питания.

Шизик посмотрел на меня с интересом. Я постарался ответить так мягко, как только мог.

— Кажется, мы выяснили, что эта… диагностика была ошибкой?

Кажется, я случайно нарушил допустимую зону приближения, но я контролировал себя из последних сил. Она посмотрела на меня слегка испуганно.

— Да, вы правы, конечно, но результаты этой диагностики — настоящие. У вас зафиксированы несколько фобий, депрессия средней степени тяжести и тревожное расстройство. А еще маниакальная тяга к мясным продуктам и неприятие физической природы своего тела. Судя по всему, вы хотели бы быть голографической 3D моделью, и невозможность этого вызывает у вас тяжелый внутренний диссонанс. Возможно, что виной тому детские травмы, связанные с родителями…

— Я полностью, стопроцентно, здоров! — проговорил я раздельно. — А вы сейчас оказываете противодействие мне в исполнении рабочего задания номер…

— Три тысячи сто сорок семь, дробь десять, — подсказал Шизик.

Она порскнула от нас по коридору, сердито стуча каблучками.

— Нет, дружище, ты это напрасно. Тебе стоит принять свои ментальные особенности.

— О да, у вас в этом большой опыт!

— Так точно. И в этом нет ничего постыдного. Ты, прямо, как будто из позапрошлого века! Ментальные особенности — это часть нашей человеческой природы. Я вот, благодаря своим фобиям и одной программке прекрасную работу получил.

— Да, я помню.

— Так что, наши болезни — это тоже ресурс, нужно только научиться его правильно использовать.

— Это слишком странная мысль.

— Ты просто до нее еще не дорос.

Мы постояли еще некоторое время, глядя на потерпевших. Отсюда, из темной комнаты, казалось, что все они находятся в ярко-желтом аквариуме.

— Получается, этот парень опять всех сделал? — продолжал Шизик трещать громким шепотом.

— Почему обязательно парень? — переспросил я.

Шизик задумался.

— А черт его знает, — признался он. — Просто кажется. Думаете, это кто-то из них? — он махнул головой на сидящих.

— Вряд ли. Хотя, черт их знает, — признался я. — Если честно, думал застать тут нарушителя. Но через их систему он вряд ли пройдет.

— Почему? — поинтересовался Шизик.

— Он же явно ненормальный, — пояснил я.

Коллега понимающе кивнул лохматой головой. В свете, льющемся на нас сейчас, волосы Шизика стали ярко-желтыми.

— Слушай, дружище, если ты уже насмотрелся на этих несчастных, мы можем пойти в бар… — проговорил он чрез пару минут.

— Какой бар? — удивился я.

Шизик заморгал.

— Ну, дружище, я, конечно, не надеялся, что ты вспомнишь про нашу встречу, но все-таки…

— О! Разумеется, — мне стало неудобно. Точно, что-то такое я ему вчера обещал. — У нас еще рабочий день не кончился, — нашелся я.

— То есть, ты вернешься на работу, чтобы отбыть там свои законные десять минут?

Я посмотрел на коммуникатор и чуть было опять не чертыхнулся — время, оказывается, проскочило незаметно.

— Зато вам еще сорок минут надо будет отработать, вы же уходите позднее.

Он беззвучно рассмеялся.

— Давай начистоту, я настолько бесполезен, что это даже наше начальство признало. Думаю, никто не расстроится. Тем более, что наша… миссия здесь четких временных рамок не имела. И маршрут у нее свободный.

Приходилось признать его правоту. С чувством, что я опять что-то упускаю, я дал себя увести в Районный пункт отдыха.