Мост

6.2

Вход на работу сегодня получился веселым. Анализатор, расположенный на центральной проходной, выдал мне не одно из положенных пятнадцати стандартных приветствий, а сообщил, что технический этаж Центра Гармонизации находится во втором корпусе, на минус одиннадцатом уровне.

Я с удивлением посмотрел на соседнее здание. Второй корпус имел более темную облицовку и был этажей на десять выше первого. Не знал, что у них еще столько помещений под землей! Там располагался Отдел Гармонизации высоких уровней. Именно туда доставляли тех нарушителей, которые признавались опасными для общества. Работа с такими индивидами всегда казалась мне тяжелой и не очень приятной. Программы гармонизации высоких уровней были достаточно сложными процедурами. Знаю, что наших коллег из второго корпуса многие недолюбливали… Однако все это не объясняло, почему меня направляют туда.

И тут я понял. Технический этаж, сантехническая зона! Тот допуск, что вчера мне оформил испуганный домоуправ, почему-то сохранился. Наверное, он его не отменил. Но вот почему он действует и на другие здания? Возможно, сантехнические службы работают по всему городу и имеют такие вот обширные допуски? Я пожал плечами и вошел на работу как сантехник. Какая, собственно, разница! После утренних переживаний и видений окружающий мир мне казался слегка нереальным и чуть-чуть покачивался вокруг.

Рабочие задачи и стандартные ситуации сегодня тоже выглядели бледными и незначительными. Может, я все еще сплю? Единственной твердой реальностью оставались буквы на крышке кровати и красный цветок, нарисованный маркером.

Михалыч требовал отчет не позднее обеденного перерыва. Я знал, что ничего не смогу ему ответить, результатов от моего расследования не было. Нарушитель слишком хорошо подготовился, и я не сумел его найти.

Реальна была лишь толща воды, которая вдруг вставала на дыбы, чтобы поглотить меня, и тот свет, который я видел в последние секунды своей жизни.

Элеонора демонстративно делала вид, что меня не существует на свете, и когда это было совсем неизбежно, бросала скупые фразы лишь по служебным вопросам, но меня это волновало в последнюю очередь. Ее сомнительные настоящие прелести меркли, заслоненные моим прекрасным видением. Я раз за разом в мыслях переживал свое ночное путешествие по джунглям, и делал это лишь для одного мгновения — когда я подбирался к своей мечте настолько близко, что мог разглядеть ее, и на какую-то долю секунды я верил, что она настоящая.

Пришло напоминание от Михалыча, что отчет мне нужно сдать через 30 минут и 29 секунд… 28 секунд…

Я вспомнил, что должен еще убить Шизика, который подвел меня вчера с доступом, но не стал начинать этот разговор. Только скинул ему видео-инструкцию и посоветовал ее выучить.

Единственно важными сегодня казались лица людей за длинным столом, которые улыбались своим незнакомым соседям.

Я завершил отчет, в котором подробно перечислил все действия, которые я произвел по делу странного нарушителя — список был длинным. И добавил те факты, которые мне удалось выяснить — этот список был коротким и он больше походил на перечень, чего наш нарушитель не сделал: он не оставил следов — ни реальных, ни электронных; не причинил никому материального вреда, даже наоборот, вошел в траты, потому что продукты он не крал, за них заплатил некто неизвестный. И, самое главное, он не объяснил никому свои действия, хотя явно хотел сделанным что-то сказать. И все это в сумме выглядело слишком странным.

Мой отчет стал откровенным признанием в бессмысленности дальнейшего поиска, хотя составлен он был по всем правилам, и в нем находилось множество умных и профессиональных слов.

Тяжкий сон этого дня грозил стать бесконечным.

Когда последние тридцать минут истекли, я отослал свой отчет Михалычу и пошел к нему, чтобы лично объяснить свою позицию в этом вопросе. Он, как начальник микроотдела, владел небольшой отдельной огороженной зоной, а не сидел под индивидуальным куполом тишины. Эта загородка — символ его важности, когда-то казалась мне желанным и недостижимым пунктом, вехой в карьере. Сейчас показалось, что немолодой худой мужчина заперт в слишком тесной для него клетке.

Я стучал в дверь и слегка отстраненно вспоминал, что там полагается подчиненным, не выполнившим… не сумевшим… которые не справились и завалили важное дело? Наверняка выговор. Потерплю — к депрессиям не склонен. Что еще могут на мою голову придумать? Надо объяснить, что я сделал все возможное в данной ситуации и даже, пожалуй, больше…

— Ваш отчет принят, — сообщил Михалыч мне сухо, как только я вошел.

— Понимаете, я сделал все возможное… э-э-э и мог бы пояснить…

— Отчет принят, факты и этапы проработки проблемы изложены достаточно полно и емко. Объем материалов достаточен для закрытия дела, — повторил он свою информацию более подробно и забыл о моем присутствии, погрузившись в изучение данных на небольшом экране.

Я продолжал стоять, чувствуя, что сплю и вижу сон. У меня что-то не сходилось в душе. С одной стороны — многочисленные слова: Надо! Чрезвычайно важно! Первостепенная задача! С другой — этот взгляд, выцветший за много лет под лампами искусственного света. Непосредственный руководитель уже завершил сеанс нашего общения и теперь, заметив, что я еще тут, с легкой досадой уточнил:

— Остались вопросы?

— Нет, благодарю. Тогда я приступлю к обычной работе?

— Несомненно.

Я развернулся и пошел назад, на ходу пытаясь собрать мысли. Кажется, раньше в таких случаях говорили «прокатило», я должен радоваться. Или возмущаться — из-за того, что меня целые сутки водили за нос и заставляли думать, будто мое дело так важно. Несколько дней назад я бы тяжело переживал, но теперь почему-то оказался внутренне готов к этой мысли.

Дурак, сразу надо было сообразить, что главная цель моей работы — правильно составленный отчет!

Я вдруг понял с ослепительной ясностью, что моему строгому и требовательному начальнику на самом деле все равно. Одни данные совпали с другими. Конфликтов в системе не возникло. Я все сделал правильно. Михалыч доволен. Начальник Михалыча тоже останется доволен и так дальше, по цепочке вверх, вся начальственная лестница удовлетворенно закроет неправильное, нестандартное дело и забудет про него. Потому что всем все равно!

За окном желтые и голубые системы подсветки с тихим гудением уничтожали ночь, превращая ее во что-то неестественное. Я вдруг задумался, а видел ли кто-нибудь из современных людей настоящие звезды? Наверное, нет. Мы знаем их только по картинкам. Они желтые и у них пять смешных толстых лучиков. Очень хотелось бы поглядеть на настоящие, но только зачем мне это?

Раздражение щекотало изнутри, но разум твердил, что все это как минимум глупо: я и правда сделал все, что мог, отчитался о проделанном, а теперь недоволен, что начальство не разнесло меня в пух и прах? А не дурак ли я? Пожалуй, что дурак.

Недовольство, глухо поворчав еще немного, спряталось внутри. Я мог продолжать работу. Где моя база данных? Даже она казалась нереальной. Слишком много цифр и букв, и за каждой строкой — человек со своей проблемой. С той стороны экрана прячутся миллионы людей и их мелких грешков, дисгармонирующих наш идеальный и удобный мир: толкнул, обругал, зачем-то письма разослал и всех за стол собрал.

Я помотал головой, понимая, что вижу сейчас совсем не то, что должен.

Все строчки в бесконечной простыне таблицы с нарушителями почему-то были сейчас ярко-черные — активные, доступные к изменению.

Извечная схема, придуманная еще лет сто назад, для удобства людей. То, что не дано тебе изменять, будет помечено серым. А то, что можешь удалить или перепечатать — горит более ярко. Что-то со зрением у меня?

Я откинулся на спинку кресла и подумал, что есть еще одно объяснение. Вдруг это гармонизация третьего уровня меня и здесь достала? Знаем, проходили… вернее — проплывали. Недаром мне весь день казалось, будто сплю. Я посмотрел на таблицу внимательно. И что она теперь выкинет? Может, из нее змеи полезут?

Но она молчала и только легко помаргивала иногда, когда новые данные вписывались в конец.

Я решил перехитрить ее и, что было силы, вогнал ногти в кожу на ладони. Боль оказалось реалистичной. Интересно, а просыпался ли я сегодня вообще? Может, и попытки задержаться дома не было, одни видения?

База помаргивала, живя потихоньку своей электронной жизнью. Тогда я решился и ткнул курсором в одну из строчек. Та выделилась, готовая к изменениям. Хитро усмехнувшись, я стер ее, и данные тут же исчезли. Ничего себе!

И тут меня прошибли электрические разряды волнения. А вдруг не сплю?

Я стер со лба холодный липкий пот и на всякий случай сделал отмену последнего действия. Удаленная строка появилась на своем месте.

— Слушай, дружище, а, может, после работы оттянемся по полной?

Шизик нависал надо мной, пробравшись под мой купол тишины, и явно нарушая положенную дистанцию.

— Что? Не понял… — пробормотал я.

— Ну хорошо, хорошо, если тебе для этого сначала требуется как бы узаконить отношения, то оформим эту дружбу, или как там! Я просто хотел бы извиниться за тот свой прокол…

— Я согласен.

— О! Ну конечно! Понимаю, мы все такие… Что сказал?

— Согласен. Только потом. Не сейчас. Идет?

— Идет.

Раздражающий тип ушел из поля зрения. Я продолжил таращиться на базу.

Ну ладно… предположим… Вокруг меня реальность. Страшных каменных ножей не наблюдается, джунгли на обычный офисный мир не наступают. Получается, мои права доступа к странице нарушителей почему-то резко повысились… Вероятно, сбой или ошибка?

Это открывало некоторые личные перспективы, но я их не стал серьезно рассматривать… пока. Такие подарки не прилетают просто так, их требуется как следует обдумать, прежде чем использовать.

Тут я немного пришел в себя и понял, что проблему с холодильником и своим собственным третьим уровнем дисгармонизации я решить все равно не смогу, давай мне доступ хоть ко всем информационным базам мира. Данные в таблицах обезличены, вместо имен конкретных людей или идентификаторов — коды. Вот, например, я есть в базе нарушителей, но какая из строк моя — неизвестно. Стирать всех — это уже масштабное преступление, а вот если бы отследить себя как-нибудь и незаметно удалить одну-единственную строчку…

Еще вчера я ответил бы сам себе, что подобные мысли недопустимы и недостойны гармонизатора. Однако сегодня я был человеком, прошедшим через смерть, пусть даже и не настоящую. И я впервые за долго время чувствовал себя по-настоящему проснувшимся.

Руки мои быстро и как будто самостоятельно начали на огромную таблицу нарушителей накладывать фильтры. Итак, всего у нас тут… больше миллиона записей за последний месяц. Вот это народ у нас, оказывается, шустрый. Ограничиваем то, что можем: район проживания, дату и время первичного нарушения… Количество записей уменьшалось. Их оставалось уже меньше тысячи. Вид конфликта: ссора с холодильником. Смешно, но, оказывается, тоже не оригинально. Тем вечером в моем районе больше сотни человек хлопнули дверцей и обругали ни в чем не повинную технику. Больше у моего нарушения нет отличительных черт, чтобы выделить его.

Я понял, что зашел в тупик. Удалить сотню записей — опасно. Так быстро угодишь не только в Отдел Гармонизации высоких уровней, но и просто в тюрьму.

Мне показалось, что я опять погружаюсь в мутноватую воду… И тут план вдруг сложился в голове сам по себе, как будто давно уже лежал, и просто требовалось его прочесть.

Он был гениальным, простым и дерзким. Чтобы его провернуть, мне надо совершить новое нарушение!

Звучало так, будто это Шизик придумал, но мне было уже все равно. Хочу есть то, что хочу. Не хочу заниматься спортом, когда не хочу, и я точно не собираюсь больше пахнуть как дерево в джунглях — цветами и восточными пряностями. Я так привык к аромомаслам, что не чувствую их запах, а значит, дело плохо! И даже если не сработает этот план, придумаю новый. Я наконец-то почувствовал себя не загнанным животным, а свободным охотником.

Итак, все просто. Я должен совершить новое нарушение и четко зафиксировать время. Запись появится в таблице, и я найду самого себя в ней. Проще простого! Вот только действовать лучше быстро. Счастье мне подарено какой-то неведомой ошибкой, и сколько она будет длиться — неизвестно. Скорее всего, завтра, после смены рабочего сеанса, все вернется в исходное состояние.

Я хищно огляделся. Прекрасный вариант — надерзить Элеоноре… только после вчерашнего она мне такой уровень нарушения припаяет, что за мной сразу три группы приедут с тяжелым вооружением и огнеметами.

Любой другой коллега, из незнакомых, тоже подойдет. Нужно приблизиться сантиметров на 20 и взять за рукав, или попробовать познакомиться. Вариант был невероятно опасным. Чужая душа — потемки. Да и не хочется портить перед людьми репутацию. Хоть я никого из них не знаю, мне с ними еще работать!

Я мог бы попросить Урбана просто так оформить мне какой-нибудь незначительный проступок. Он бы удивился, но наверняка помог бы. Но парня сегодня не было на работе. Это странно. Шизика я просить точно не хочу, а зайти и сказать Михалычу, что он достал своим занудством, еще опаснее, чем ущипнуть Элеонору.

Решение все не находилось, а рабочий день заканчивался. Да что ж такое! Попробовать хлопнуть дверцей аппарата, который выдает в столовой еду, казалось неплохим вариантом, но обеденное время прошло, и меня туда не пустили. А двери в туалете оказались у нас не обидчивыми. Это странно. Наверное, гармонизаторов считали людьми выдержанными и не стали напичкивать наш Центр техникой. Или коллеги из соседнего отдела, которые отвечали за слежение в офисах, решили самим себе жизнь не портить.

До конца дня я похлопал еще всеми дверями, которые нашел, попробовал уйти с работы раньше времени, но испугался, что коммуникатор за такое меня сразу на пятый уровень сбросит. Тут требовался тонкий баланс! Так ничего и не придумав, я посмотрел на таблицу еще раз и взмолился про себя, чтобы она сохранила свой странный глюк.

После этого я поехал домой. Придется все-таки использовать мой холодильник — он испытанный и надежный предатель.