Моров. Том 1 и Том 2

Том 2 Глава 16

— Федор Ильич, не отвечайте, — велел я, шагая к парочке молодых дворян. — Виталий Геннадьевич, вы что-то обронили. Нехорошо сорить в гостях. Поднимите сейчас же.

Не для того я с этого идиота проклятье снимал, чтобы он тут сдох по глупости, и Солнцев действительно меня наследником сделал. Венедикт Кириллович ушлый глава рода, не удивлюсь, если он это все и подстроил, чтобы от бестолкового внука избавиться, а меня привязать к Солнцевым.

Супруга Анастасии Венедиктовны он выгнал. Вторая дочь уже никого не родит в силу возраста. Есть младшие семьи, но в них крови изначальных Солнцевых еще меньше, да и будь там толковый человек, он бы уже стал правой рукой Венедикта Кирилловича, а не прозябал в младшей ветви. Так что иных вариантов у Солнцева не будет.

— Иван Владимирович, мы не были представлены, позвольте мне исправить эту ошибку, — с улыбкой произнес записанный мной в бретеры молодой человек. — Семенов Федор Ильич.

— Иван Владимирович Моров, — кивнул я в ответ и тут же повернулся к дальнему родственнику. — Виталий Геннадьевич, не нужно портить вечер. Все ваши возможные разногласия должны решать главы родов. У вас нет законного права вызывать другого дворянина на дуэль без высочайшего одобрения дворянского собрания. Хотите бросить вызов — действуйте по правилам, установленным дворянским собранием. Или вы действительно желаете испортить репутацию Солнцевых? Вы в чужом доме, нападаете на чужого гостя. Солнцевы ищут вражды с Завьяловыми?

Под моим взглядом наследник не смутился. Однако ему хватило ума поднять перчатку.

Федор Ильич смотрел на это, не скрывая своего удовольствия.

— А вам, Федор Ильич, — повернувшись ко второму участнику событий, произнес я, — также рекомендую сообщить своему главе лично, что здесь произошло, включая причину, заставившую Виталия Геннадьевича так бурно отреагировать. Я направлю ему информацию, будет неловко, если ваш глава рода узнает все от чужого человека.

Разумеется, дуэли между благородными все равно проводились, несмотря ни на какие запреты. Однако умные люди не делали этого открыто, нарушая правила, установленные дворянским собранием.

Тайно встретились в уютном местечке, разобрались, и кто-то один прикрылся дерновым одеяльцем. Проконтролировать это невозможно. А потому нужны были официальный вызов и не менее официальный ответ.

Давно минули те дни, когда император запрещал дворянам резать друг друга. Теперь, когда власть в Российской Империи фактически не в его руках, он бы с радостью смотрел со стен Кремля, как благородные мужчины тыкают друг в друга железом на Красной площади. Потому что дворянство стало слишком сильно, и его поголовье требовалось сокращать ради укрепления имперской власти.

Зато дворянское собрание, наоборот, не желало терять свои позиции. А потому всячески старалось если не остановить смерти среди своих, то хотя бы обложить эти поединки каким-то регламентом. Ведь каждый убитый дворянин в итоге ослаблял все сословие, что неминуемо вело к ослаблению уже самого дворянского собрания. И если разрешить таким мальчишкам резать друг друга по поводу и без, вскоре император вернет себе всю полноту власти, которую окажется больше некому удерживать.

Сила дворян в их единстве. И ослаблять себя никто из действительно высших благородных родов не желал. Слишком многим они рисковали. А потому чем выше забирались дворяне, тем меньше они участвовали в кровавой вакханалии и тем чаще прибегали к таким уловкам, как ручные банды.

— Вы совершенно правы, — поклонился Федор Ильич, — я непременно сообщу своему деду о том, что здесь произошло, Иван Владимирович. И не забуду вашей роли в спасении этого прекрасного вечера от кровопролития, на которое, несомненно, желал пойти Виталий Геннадьевич.

Наследник Солнцевых сжал кулаки до побелевшей кожи на костяшках. Однако ему хватило ума промолчать в ответ на эту детскую подначку. Защищать его самолюбие я не собирался. Мне он нужен живым, а не счастливым.

А если так и дальше пойдет, то почувствовавший себя бессмертным после снятия проклятия Виталий Геннадьевич проживет очень недолго. И мне на голову посыплются проблемы, на которые придется тратить время и силы. Проще уж было дать Солнцевым тихо и мирно помереть, как и их предыдущим поколениям.

Стоящая неподалеку компания, с которой Виталий Геннадьевич в прошлый раз стрелял по тарелочкам, смотрела на меня с неодобрением. Впрочем, оно и неудивительно. По их понятиям я не должен был вмешиваться. А если и вступился, то за поруганную честь дамы. Сама девица явно приходилась ко второй группе молодежи и, не скрывая своего любопытства, следила за разворачивающимся действом.

— Федор Ильич, вы оскорбили девушку? — спросил я, вновь повернувшись к Семенову. — Будьте добры принести извинения. Совершать ошибки — печально. Однако не исправлять их — недостойно.

Он чуть дернул бровью, но от комментариев воздержался. Хотя я и видел, что ему этого крайне не хотелось. Однако был один тонкий момент во всей ситуации. В отличие от обоих парней, которые в лучшем случае только наследники своих семей, я — уже действующий глава рода. Здесь и сейчас мое положение выше. Я имею право.

Федор Ильич обернулся к девице, едва не закусывающей губу от предвкушения кульминации.

— Ангелина Павловна, приношу вам свои глубочайшие извинения, — произнес Семенов, приложив руку к груди. — Мои эмоции возобладали над разумом.

Девица, из-за которой все и началось, несколько секунд смотрела на молодого дворянина, задрав нос. Наконец, решив, что демонстрации собственного величия достаточно, ответила:

— Вы прощены, Федор Ильич.

И… Все. Конфликт исчерпан и с самого начала не стоил и выеденного яйца.

— Господа, дамы, мы с Виталием Геннадьевичем вас покинем, — сообщил я, взяв наследника Солнцевых под локоть.

Он попытался незаметно вырваться, но я не дал ему шанса. Усиленная магией кисть стиснула его руку так, что Виталий Геннадьевич едва слышно зашипел, не разжимая губ.

А я отвел его обратно в особняк и, толкнув первую попавшуюся дверь, впихнул молодого человека внутрь.

— Да что ты о себе возомнил⁈ — возмущенно воскликнул он, потирая руку.

Вместо ответа я заставил его самому себе влепить пощечину. Удар оказался что надо — внук Венедикта Кирилловича рухнул на пол, держась за пылающее лицо.

— Ты дурак, Виталя, — спокойно произнес я, глядя, как наследник Солнцевых медленно поднимается с пола. — Твой дед назначил тебя наследником, спас от бесплодия. И так ты решил ему отплатить? Опозорившись перед обществом, с которым тебе в будущем работать на благо своего рода?

Он посмотрел на меня исподлобья.

— Что, Моров, хочешь занять мое место? — зло выдохнул он. — Думаешь, воспользовался случаем, выставив меня посмешищем, и дед тебя выберет в завещании? Ты не Солнцев!..

— Посмешищем ты выставил себя сам, — ответил я, опускаясь в кресло и закидывая ногу на ногу, а руки скрещивая на груди. — А если бы я не вмешался, ты бы уже сейчас стал дохлым посмешищем. Тебя развели на эмоции и разыграли, как деревенского дурачка разводит наперсточник. Видел, с какой легкостью твоя благородная дама приняла извинения? Знаешь почему? Потому что только ты, идиот, решил, что все это всерьез и нужно вызывать Семенова на дуэль. Ты покрасоваться хотел? А известно ли тебе, что Федор Ильич маг с тремя узлами? Он бы раскатал тебя в блин одной рукой. И эта ваша Ангелина Павловна смотрела бы на него, как на героя. Потому что он дерзкий, сильный и готов отвечать за слова. О тебе она даже бы не всплакнула.

Виталий, называть его по отчеству после попадания в такую примитивную ловушку мне претило, несколько секунд молчал, осознавая мои слова.

— Почему ты так в этом уверен?

Вместо ответа я с помощью телекинеза достал телефон из его кармана и, прокрутив список контактов пальцем, нажал на вызов. А затем протянул аппарат обратно наследнику рода Солнцевых.

— Лучше ты сам расскажешь Венедикту Кирилловичу, что случилось, и он сам тебе все объяснит, — сказал я. — Твоей нянькой быть я не нанимался. А потому крайне советую призвать охрану и в ее компании как можно скорее покинуть прием. Если я прав, тебя попытаются подловить по пути домой. И ты умрешь.

Поднявшись на ноги, я отряхнул костюм от несуществующей пыли и, не оборачиваясь на наследника, прошел к двери. Оставаться с ним я не собирался. Хватит и того, что уже вмешался в чужие дела, призвав двух оболтусов к разуму.

Оставаться на приеме теперь уже не хотелось. Настроение испортилось, и я не желал заставлять себя общаться с людьми. Но попрощаться с хозяйкой вечера все же было необходимо.

Естественно, слуги ей о случившемся на заднем дворе доложат, если уже не рассказали все детали. А там, кто знает, может быть, у нее и камеры везде спрятаны, чтобы вот такие случаи запечатлевать на память или ради компромата. Все же это дом дипломата, а им по должности положено вытягивать всю возможную информацию из окружающих.

Собственно, поэтому я не удивился, когда Евгения Андреевна перехватила меня в коридоре. Схватив меня за локоть, Завьялова подчеркнуто вежливо улыбнулась и воскликнула:

— Вот вы где, Иван Владимирович! Станцуйте со мной?

Разумеется, отказываться я не стал. Тем более что намек был прост и ясен. Так что, проводив женщину в центр зала, положил ей одну руку на талию, а вторую подставил, чтобы она могла на нее опереться.

Музыканты затянули вальс, и общество танцующих сразу же перераспределилось так, чтобы для каждой пары было достаточно места. Самое то, чтобы негромко поговорить с партнером.

— Спасибо, что вмешались, Иван Владимирович, — едва шевеля улыбающимися губами, обратилась ко мне Евгения Андреевна. — Такой скандал мог бы испортить всем вечер. А дуэль двух гостей — и вовсе закрыть мне дорогу в общество.

Потому что сражение показало бы, что Завьялова не обеспечила безопасность своих гостей. Опасное обвинение, после которого Михаил Игоревич в тот же день потеряет свои позиции в Министерстве иностранных дел.

Слово дворянина должно быть твердо. И каждое приглашение — это гарантия защиты. А если ты слова не сдержал, вести с тобой дела никто не станет. Так что из светской львицы Евгения Андреевна в одночасье превратилась бы в парию.

— Я всего лишь поступил так, как полагается благородному человеку, — ответил я с такой же улыбкой. — Дворяне должны уметь держать себя в руках. К сожалению, молодым людям еще только предстоит познать этот урок.

— О да, Иван Владимирович, вы совершенно правы, — сказала она, чуть кивнув. — Однако вы спасли мой прием, и я хочу вас отблагодарить. Слуги доложили мне, с чего все началось. И хотя это совершенно не мое дело, однако Федор Ильич и Ангелина Павловна в понедельник объявят о помолвке. Их приватный разговор в одной из комнат оказался не таким уж приватным.

То есть вся эта ситуация была изначально направлена против наследника Солнцевых. Интересно, не Семеновы ли стоят за наложением проклятья? Хотя, полагаю, здесь есть объяснение проще, просто у меня его пока что нет.

— Спасибо, что предупредили, Евгения Андреевна, — обозначил кивок и я.

— Мы друзья, Иван Владимирович, разве смогла бы я скрыть от вас что-либо? — кокетливо стрельнула глазками женщина.

Она специально сделала неверный шаг, чтобы прижаться ко мне грудью. Пришлось ловить потерявшую равновесие женщину, отчего получилось так, словно мы обнимаемся. А Евгения Андреевна взглянула на меня снизу вверх, настолько заискивающе и многообещающе, что будь я сейчас все тем же Иваном Владимировичем, непременно оконфузился бы посреди бала.

— Ох, простите, Иван Владимирович, я такая неловкая, — разорвав дистанцию и улыбаясь еще довольнее, произнесла Завьялова. — Право слово, мне стоит передохнуть от танцев. Полагаю, вы сейчас снова убежите заниматься важными делами рода.

— Да, Евгения Андреевна, увы, мужчину всегда зовет долг, — ответил я. — Но я счастлив, что побывал у вас в гостях.

Бумажку, которую она умудрилась засунуть в мой внутренний карман, пока в совершенстве разыгрывала неуклюжесть, я заметил сразу. Но открыл, лишь оказавшись за пределами особняка Завьяловых.

Как я и думал, хозяйка приема услышала чуть больше, чем воркование парочки будущих жениха и невесты. На листе бумаги имелся адрес с указанием, где за Солнцевым придут. Ангелина Павловна была уверена, что Виталий Геннадьевич сегодня домой не вернется.

Припарковав «Коршун» у обочины, я вбил в навигатор предполагаемое место нападения. Почти на середине пути между особняками Завьяловых и Солнцевых.

Конечно, все могло быть подставой со стороны Евгении Андреевны и ее супруга. Обещали мне прибыльную сделку, чтобы я расслабился, а затем разыграли сцену на заднем дворе. И теперь вручили неверный адрес, чтобы я точно не оказался в нужном месте и не спас наследника Солнцевых на этот раз.

Но я решил, что все равно стоит проверить. А потому отправил сообщение Венедикту Кирилловичу. Глава рода Солнцевых не дурак, и наследника должен беречь, как зеницу ока.

В ответ мне пришло всего одно слово.

«Спасибо».

Сам я отъехал не слишком далеко. Так что, перебазировав автомобиль в ближайший переулок, принялся ждать. Теперь только от Солнцевых зависело, чем кончится эта история.

Москва.

Кортеж охраны, прибывший за наследником рода, двигался по столичным улицам. Время уже было достаточно поздним, чтобы машин на дороге было мало, прохожие практически исчезли.

Однако обстановка оставалась напряженной.

Сам Виталий Геннадьевич, выслушав от деда в очередной раз, насколько глупым оказался, на происходящее внимания не обращал. Выволочку Венедикт Кириллович устроил ему серьезную. И даже вслух произнес то, о чем парень боялся думать.

Смена наследника.

Пока еще без конкретных имен, но воображение уже рисовало Морова, который так пренебрежительно относился к дальним родственникам и при этом всякий раз ставился молодому дворянину в пример.

Это бесило больше всего. Что женщина, которую он считал матерью, на деле просто потаскуха, он принял без сомнений. Геннадий Сергеевич мог бы гордиться тем влиянием, которое оказал на названого сына.

Что настоящая мать все это время скрывала его происхождение и даже после раскрытия правды отказывалась назвать настоящего отца, Виталий Геннадьевич тоже воспринимал спокойно.

А вот то, как дед изгнал Геннадия Сергеевича из рода, единственного человека, который был с самого детства откровенен с мальчиком, он не забыл.

А теперь это…

Моров отобрал у Виталия Геннадьевича семью. И на этого ублюдка ему велят равняться⁈

Но ослушаться деда наследник не мог. Повторить судьбу Геннадия Сергеевича, на деле оказавшегося не родным человеком по крови, но самым родным по духу, парень не хотел.

Когда раздался взрыв, и первую машину сопровождения подбросило в воздух, Виталий пропустил.

— Вниз! — парня дернул охранник, заставляя упасть между сидений.

Сверху тут же легла бронированная панель, защищая наследника от возможных осколков и пуль. Забившись под сидение, Виталий Геннадьевич вспоминал слова ненавистного ублюдка Морова. И чувствовал, как заходится сердце от страха с каждым попаданием в бронированный автомобиль.

А потом дверь машины вырвало мощным потоком ветра, сквозь щели между панелью и полом салона потекло что-то липкое и темное. Виталий Геннадьевич ощутил, как страх сковал все тело, а в следующий миг его выдернуло наружу.

Упав на раскуроченный асфальт, парень потянулся к своему дару, но эмоции не давали взять магию под контроль. Он ощутил, как по спине градом течет пот от осознания, что идут последние мгновения его жизни.

И что Моров опять был лучше него. Ведь он оказался прав.

— Федор Ильич! — раздался голос Ивана Владимировича над полем боя, в которое превратилась дорога. — Вы совсем меня не слушали? Что ж, раз ваш глава рода не воспитал из вас достойного человека, придется мне сделать из вас человека мертвого.

Озираясь по сторонам, Виталий Геннадьевич заметил, что Моров стоит на крыше его автомобиля и спокойно занимается тем, что разжимает пальцы отрубленной мужской руки, сомкнувшиеся на винтовке.

А в следующий миг сознание покинуло наследника Солнцевых. Как он решил, навсегда.