Молот демонов

22

— Опять ты, — сказал Дорваз.

Дверь со стуком отворилась, и они увидели слившегося с тенью Келедроса с ключом Круулскана в руке.

— Конечно.

Тюрьма под ареной была мрачным и зловонным местом. В каждой ее камере сидели по два или три гатранца, коридоры постоянно патрулировали одержимые тюремщики.

— Ты убил свиное рыло?

— Он мертв.

Дорваз стукнул кулаком о ладонь. Остальные гатранцы за его спиной радостно зашептались. Круулскан мертв. Они часто мечтали услышать эти слова.

— Давай побыстрее, — поторопил Дорваз.

Келедрос пошел вдоль камер, открывая их одну за другой. Труп одержимого стражника еще дымился на мостике возле камеры, где Келедрос убил его. Дорваз и гатранцы тщательно обыскали тело, забрав все, что можно было использовать как оружие. Остальные освобожденные рабы собрались в проходе. К их ликованию примешивался страх, и люди жались в темноту, понимая, что их скоро обнаружат.

— Вы знаете план, — сказал Дорваз. — Идем к оружейным отсекам и потом в камеру клеймения. Если вас ранят, старайтесь держаться позади.

Снизу из блока камер донесся крик. Отсветы горящих глаз заблестели на клинках, из которых была выстроена тюрьма.

— Пора! — воскликнул Дорваз.

Узники бросились на приближающихся стражников. К моменту появления стражи их было уже пятьдесят.

Одержимые были воплощением ужаса, демоны внутри них — невыразимо жестокими, но теперь гатранцев вело нечто большее, чем страх, большее даже, чем надежда обрести свободу.

Они наконец могли сразиться со своими врагами. Могли мстить, вместо того чтобы трусливо жаться по углам, надеясь, что их пощадят. Бронекавалерия Гатрана опять пошла в атаку.

Аларик затянул цепь на горле Владамаски Гневной и выдавил из нее жизнь. Мясистые дреды, украшающие ее голову, извивались, пока она пыталась вздохнуть. Аларик надавил ногой на заднюю поверхность ее бедра, заставляя опуститься на колени, она выгнулась в судороге и умерла, поскольку цепь перекрыла доступ крови к ее мозгу.

«Интересно, — подумалось на долю секунды Аларику, — сколько народу ставили на нее и каковы были ставки». Видит Император, он ненавидел это место.

Аларик сбросил тело мутанта с пирамиды. Ее труп заскользил вниз по залитому кровью мрамору. Он мельком заметил рабов Веналитора, сражающихся спина к спине. Одноухий и его орки воспользовались возможностью устроить собственную драку, они скакали и тыкали ножами в наседающих на них рабов. Гирф был где-то внизу пирамиды и пробивал себе путь наверх. Аларик не знал, сумеет ли убийца это сделать. Он надеялся, что нет.

Заодно он оглядел трибуны. Публика скандировала имена своих любимых чемпионов. Аларик услышал собственное имя: Покинутый, Падший Рыцарь, Непослушный Пес Императора. Другие выли от досады, что Владамаска мертва. Лорды распалились не меньше черни, поскольку это их рабы и их чемпионы погибали на арене. Балкон Эбондрака скрылся в клубах черного пламени, но Аларик был уверен, что разглядел красный доспех и сверкающие клинки герцога Веналитора.

При виде Веналитора его охватила ярость. Он никогда не думал, что может так ненавидеть какое-либо место, как ненавидел сейчас Дракаази. Ненависть была священна для Серого Рыцаря, и тем не менее до сих пор еще никто не смог породить в нем ненависть такой силы, как эти выродки, заполнившие трибуны. Он позволил ярости растечься по его венам и лишь втайне уповал, что она не превратит его в одного из них.

Аларик пробился к верхней ступени пирамиды. Там лежало существо с раздвоенными копытами вместо ног, зажимая распоротый живот. Аларик на ходу сломал ему шею. У существа было копье с зазубренным наконечником. Это было более практичное оружие, чем шипастая цепная булава, которую Аларик забрал у третьего из убитых им бойцов, краснокожего демона, пытавшегося изрыгнуть на него свою едкую кровь. Аларик поднял копье и ступил на вершину.

Половина толпы была счастлива видеть Аларика Покинутого на верхней мраморной площадке. Аларик был совершенно измучен. Он пытался вспомнить, скольких чемпионов Темных Богов убил, но их лица и мутации плыли перед его мысленным взором, и он никак не мог сосредоточиться.

Он мог бы впустить в себя рев толпы и черпать силу из него, но тогда это был бы уже не он. Он не гладиатор, дерущийся ради славы, но слуга Императора, сражающийся, во-первых, за выживание и, во-вторых, за справедливость. Толпа не поможет ему выстоять.

У него есть оружие в руке и враг перед глазами — все, что нужно гражданину Империума, — и еще ненависть.

Толпа взревела в предвкушении. Кровопролитие должно было лишь разогреть ее. Главное событие впереди. Коронация чемпиона.

Еще не видя, Аларик уже знал, что ползет к нему на вершину пирамиды: крохотные блестящие красные глазки, ухмыляющийся рот с раздвоенным языком, мощный торс и четыре руки, смертоносные мясницкие ножи и непристойные извивы гигантского змеиного тела. Шорох чешуи по мрамору был подтверждением, в котором Аларик не нуждался.

— Как я рад, что это ты, — сказал Скархаддот, гладиатор-чемпион лорда Эбондрака, заползая на площадку. — Ваше племя пришлось мне по вкусу.

Вблизи Скархаддот был еще больше. На его покрытой чешуей груди появились новые отметки об убитых, а одна из отрубленных рук, висящих у него на шее, должно быть, принадлежала Холварну. Скархаддот отказался от щитов и в каждой из четырех рук держал по окровавленному скимитару.

— Я имею привычку застревать в глотке, — ответил Аларик.

Двое медленно кружили по площадке. Без сомнения, внешне Аларик сильно проигрывал своему противнику. Шаги его были тяжелыми, дыхание затрудненным, а великолепный доспех весь изрублен и измят. Скархаддот выглядел так, словно кровавая рубка на пирамиде была для него лишь легкой разминкой перед боем. Он весь лоснился от вонючего пота и злобно ухмылялся. Он ждал этого. Еще с того момента, как он убил Холварна, Скархаддот ждал, чтобы довершить дело.

— Два Серых Рыцаря, — сказал Аларик, привычно вставая в боевую стойку. — Это цифра. Что же ты получишь за это? Свободу?

— Кому нужна свобода? — прошипел Скархаддот. — Что она такое, эта выдумка, снедающая ваши человеческие умы? Что может быть в мире важнее вот этого — крови, и смерти, и металла, впивающегося в плоть? Это превыше всего, и мне дадут это. Еще больше крови!

— Во время крестового похода, — сказал Аларик. — Эбондрак даст тебе все, что пожелаешь. Если ты убьешь меня.

— Первая волна, — оскалился Скархаддот. — Первый в брешь. Первый на землю. Кровь на девственной земле. Варп услышит звон моих клинков, Покинутый! Кхорн почует кровь. Я сделаю это!

Аларик улыбнулся. Странно было испытывать какую-то радость здесь, среди богохульства и смерти, но это так, потому что Аларик оставался человеком, а быть человеком означает лишать преисподнюю надежды.

— Крестового похода не будет, — сказал Аларик. — Я знаю, чего хочет Эбондрак. Я знаю, чего хочешь ты. Вы этого не получите. Я хочу, чтобы ты знал это, прежде чем…

— Прежде чем что, Покинутый?

Пауза длилась долю секунды, но за это время столько всего промелькнуло в мозгу Аларика, что он не видел больше ничего, кроме Скархаддота. Арена, публика, сражающиеся, калейдоскоп лордов и демонов Дракаази — все слилось в одно красное пятно. Углы атаки и догадки об анатомии Скархаддота, вес копья в руке и скользкий от крови мрамор под ногами — все это разом пронеслось в его голове. И этого было достаточно. Больше не нужно было гадать.

Аларик сделал выпад. Его оружие доставало на большую дистанцию, ее хватило, чтобы острие копья пробило грудь Скархаддота и вышло у него из спины.

Монстр опешил. Впервые ухмылка исчезла с его лица. Он взглянул на копье в своей груди, потом снова на Аларика.

— У тебя слабая защита, — сказал Аларик. Скархаддот повалился вперед, загоняя древко еще глубже себе в грудь, судорожно пытаясь вздохнуть. Его лицо оказалось совсем близко от Аларика, и тому достаточно было просто прошептать: — Я заметил это, когда ты убивал моего друга. Такие вещи способствуют сосредоточенности.

Скархаддот рухнул на пол. На лице его застыло изумленное выражение.

Публика на миг затихла. Аларик совершил то, чего не удавалось ни одному человеку на Дракаази. Он заставил их заткнуться.

Лорд Эбондрак свесился со своего балкона, устроенного в огромной маске, вделанной в стену арены. Глаза его были узкими полосками желтого огня, ноздри раздувались. За спиной у него развернулись крылья, и в какой-то миг Аларик был уверен, что старый ящер ринется вниз, чтобы проглотить его.

Относительная тишина была прервана взрывом, от которого в полу арены образовалась воронка. Аларика ударила взрывная волна, сверху посыпался окровавленный песок.

После взрыва на смену тишине пришел шум. Разъяренные зрители полезли через барьеры к арене. Змеиная Стража ринулась в толпу, чтобы навести порядок. Лорды начали разбираться, кто из них посмел испортить праздник Кхорна.

Потом из облака пыли и грязи появилась фигура, высокая, гибкая, вооруженная мечом, с нечеловечески быстрыми движениями. Это был Келедрос.

За ним шли четыре тысячи гвардейцев гатранского Бронекавалерийского полка.

Все, что знал Аларик про арену Вел'Скана, подсказывало ему, что единственный способ выбраться отсюда — через пол арены.

С арены рабы и гатранцы могли перебраться на трибуны, им, как можно было надеяться, помогла бы в этом суматоха, вызванная победой Аларика и самим побегом. У арены было много выходов, но лишь один из них интересовал Аларика, поскольку мог привести бежавших рабов к их конечной цели.

Это был не самый продуманный план. Братья-капитаны и великие магистры Серых Рыцарей сделали бы ему выговор за подобную неразбериху, но это был, вероятно, его единственный шанс заполучить «Молот Демонов». И единственный шанс для рабов покинуть эту планету, но если быть честным, по-настоящему честным с самим собой, то Аларик должен был признать, что их побег для него не главное.

Многие из них погибнут. Аларик знал, что он жертвует ими ради собственной цели, но так уж устроена галактика. Она жестока, и это означает, что порой он тоже должен быть жестоким.

— Какие будут приказания, милорд? — спросил капитан Змеиной Стражи.

— Проклятье, вы еще раздумываете? — прорычал лорд Эбондрак сквозь кольца черного огня. — Убить их всех!

— Да, милорд. — Капитан поднял меч, и Змеиные Стражники, как один, бряцая доспехами, покинули балкон, чтобы присоединиться к другим солдатам, сбегавшимся к зрителям внизу.

Эбондрак повернулся к Веналитору:

— Какое богохульство, и ваш человек — зачинщик всего этого, Веналитор. Вы ответите за это.

— Я в этом не сомневаюсь, — поспешно начал Веналитор, — но, возможно, все не так ужасно, как кажется. Это дает возможность…

— Меньше болтовни! — пронзительно завопил Эбондрак. — Больше смертей! Во имя медных врат ада, Веналитор, возьмите же свой красивенький меч и убейте хоть кого-нибудь там, внизу!

Вместо ответа Веналитор выхватил из-за спины двуручный меч и перепрыгнул через балконное ограждение, ловко приземлившись на сиденье внизу.

Публика была в смятении. И сама победа Аларика, и то, как она была достигнута, привели их в бешенство. Скархаддот был убит первым же ударом. Чемпион Эбондрака погиб, даже не начав бой! Воистину никчемная смерть, а ничто не возбуждает ненависть лучше, чем жалкая смерть. Взрыв и поток рабов, хлынувший на арену, выбили остатки разума из их мозгов. Зрители кусались и лягались, обвиняя один другого в непотребстве, испортившем праздник Кхорна.

Один из таких набежал на Веналитора, окровавленный культист в разорванном одеянии, с ритуальными медными когтями, вживленными в предплечья. Веналитор оживил кровь у человека под ногами, оплел ему ноги и перерубил спинной хребет взмахом меча. Убийство столь ничтожного существа не стоило даже затраченных на это усилий.

— Мой герцог, — произнес невнятный голос сцефилида. Старший надсмотрщик Веналитора пробирался между ранеными и лежащими в беспамятстве по верхним рядам трибуны. — Сцефилиды готовы и ждут ваших приказаний. Должны ли мы спуститься на арену?

Веналитор глянул вниз. Рабы Вел'Скана прорывались на северную часть арены, они лезли на трибуны и убивали зрителей, пытавшихся задержать их. К побегу присоединилось множество рабов других лордов, а Аларик был уже наверху, на стене, и руководил боем.

— Нет, — сказал Веналитор, — они направляются к северным воротам. Пусть сцефилиды соберутся на севере от арены. Их преследует Змеиная Стража. Если мы сумеем задержать рабов, они окажутся между двух огней.

— А Серый Рыцарь?

Веналитор на мгновение задумался.

— Я все-таки надеялся сам убить его, но если вам представится такая возможность, не упускайте ее.

— Где вас найти, милорд?

— Я буду нужен лорду Эбондраку, — ответил Веналитор, — неважно, знает он об этом или нет.

— Очень хорошо. Каковы были его приказания?

— Убить их. Приступайте.

Старший надсмотрщик приподнял жвала, отдавая честь, и повернулся к сцефилидам, собиравшимся на верхнем ярусе, что-то прочирикав им на своем странном языке. Они побежали к северным воротам, не обращая внимания на разгорающийся вокруг бунт.

Аларик не дурак. Он должен прекрасно понимать, что побег с Вел'Скана даст ему, самое большее, день свободы — и несколько лет мучений. У Серого Рыцаря явно была какая-то цель, нечто большее, чем просто спасение своей шкуры. Веналитор хотел знать какая. В Вел'Скане не было ничего, что могло бы помочь рабам, не было места настолько надежного, чтобы Змеиная Стража не смогла осадить его и взять приступом.

Конечно, была одна возможность, один шанс на драматический поступок, который хоть и наверняка будет стоить всем бежавшим рабам жизни, тем не менее должен представляться верному слуге мертвого Императора достойным способом поставить последнюю точку. Разумеется, это было безумием, но то, что Аларик не глуп, не означает, что он также не безумен. В конце концов, Веналитор приложил немало усилий, чтобы лишить его рассудка.

Вот там-то Веналитор и сможет перехватить Аларика и убить его. Опять-таки, хотя Эбондрак и винит его в том, что натворил Аларик, Веналитор был уверен: встань он на укреплениях, потрясая отрубленной головой Серого Рыцаря, лорды Дракаази проникнутся к нему уважением и трепетом.

Все это еще может обернуться к лучшему, решил Веналитор. Лениво убрав со своего пути нескольких взбунтовавшихся идиотов, попавшихся ему под ноги, он направился на север.

— Понятно, — сказал Аргутракс. — Все началось здесь.

Медный чан демона волоком тащили по узким переходам тюрьмы на цепях самые крепкие рабы, поскольку многие потолки были настолько низкими, что нести демона было невозможно. Похожие на гончих ловчие демоны трусили впереди, огрызаясь друг на друга и пытаясь отыскать запах.

Рабы арены вырвались на волю. Многие из них пали в схватке с надзирателями. Оружейные отсеки были разграблены, а помещение для клеймения взорвано, отчего в полу арены над ним образовалась дыра. Восстание вспыхнуло стремительно и яростно. Что-то вселило в пленников надежду на успех, и кто-то должен был помочь им извне, выпустив их из камер.

Перед Аргутраксом была разгромленная пыточная камера. Инструменты для пыток были сорваны со стен. По всему полу валялись ножи и шипы, и повсюду виднелись следы огня. Посреди комнаты лежало обуглившееся тело, полностью выгоревшее изнутри. Это было тело крупного человека, но гончие шарахнулись от него.

— Демон, — сказал псарь, один из немногих рабов, которым Аргутракс дозволял говорить. Псарь был исключительно жестоким существом и, скорее всего, служил бы Аргутраксу, даже если бы не был рабом. — Оболочка одержимого.

— Да, они хорошо подготовились. Кто-то знал, как к нему подступиться. Я хочу знать кто.

С арены вниз долетали звуки битвы. Остальные лорды сражались там, наверху, кто-то друг с другом, остальные — подавляя бунт. Аргутраксу хотелось бы присоединиться к ним, но у него было дело поважнее.

— Если мы сможем доказать, что один из рабов Веналитора был тут, — сказал он, — тогда его заподозрят в измене. Я могу придумать несколько причин, по которым он мог бы сделать это: чтобы перессорить лордов и завоевать при этом доверие Эбондрака; отсрочить крестовый поход, потому что он трус; самолично завладеть бежавшими рабами и использовать их против меня. Это неважно. Если такая связь отыщется, ему конец. — Аргутракс осмотрел камеру. Кроме пьянящего, острого запаха страданий, в ней не было ничего интересного. — Дайте мне труп, — сказал он.

Псарь ухватил тело за не пострадавшую на вид ногу и подтащил его к чану Аргутракса. Аргутракс высунул руку и поднял труп. От него отламывались куски обуглившегося мяса. Тело было лишь оболочкой, вместо глаз и рта зияли дыры, выжженные огнем.

— Одержимый, — презрительно усмехнулся Аргутракс, — какое расточительство прятать их красоту в оболочке из плоти. Это существо, наверное, и не упомнит уже, кем из смертных успело побывать. — Аргутракс умолк, заметив в корке горелого мяса что-то блестящее. Он засунул руку внутрь распадающегося тела и извлек иссиня-черный обломок, лоснящийся от нечистой крови.

Это был кончик клинка, сломавшегося в теле одержимого.

— Стражник, — прошипел Аргутракс. — Это сделал Змеиный Стражник.

Рабы знали, когда Аргутракс сердится. Они наблюдали это достаточно часто и видели, как расплачивались за его ярость их товарищи. Даже звероподобные рабы, таскавшие чан, старались держаться подальше от хозяина.

— Эбондрак! — прорычал Аргутракс. — Проклятия на твою чешуйчатую шкуру! Подлый ящер! Чешуя, когти и ложь! Это все для того, чтобы спасти свой проклятый крестовый поход! — Аргутракс трясся от ярости, кровь в чане плескалась через край. — Предать нас! Предать меня, Разорителя Колхадона, Погибель Империй, Кровавого Правителя Скрентис Минор!

Кровь хлынула из чана, прибывая из недр варпа по мосту, проложенному яростью Аргутракса. Она струилась потоком, закручиваясь водоворотом в камере пыток.

— Несите меня наверх! Несите меня к лордам! Эбондрак заплатит за это!

Гирф, ухитрившийся каким-то образом выжить, вонзил оба ножа в брюхо набежавшего на него сцефилида. Инсектоид задергался на двойных клинках и упал. Ножи Гирфа остались внутри него, но убийца подобрал копье сцефилида. В конце концов, все равно что-то острое.

— Они пытаются перерезать нам путь! — крикнул Эрхар. Он со своими верующими находился на фланге армии рабов, на безопасном расстоянии от убийц Гирфа и зеленокожих, занимавших другой фланг. Аларик был примерно посередине, и позади него шли гатранцы.

Аларик понимал, что Эрхар прав. Рабы вырвались с арены, и многие уже погибли от рук разъяренных зрителей, пытавшихся остановить их. Теперь лежащая перед ними извилистая дорога из клинков, огороженных гигантскими щитами и сегментами пластинчатых доспехов, почернела от сотен бегущих по ней сцефилидов.

В отдалении стоял дворец лорда Эбондрака, к нему вела лестница из лезвий топоров, уложенных друг на друга. Его полуслепой череп скалился сверху на поле боя, словно предвкушая побоище.

Это и была цель Аларика. Он намеревался захватить дворец. Даже если это будет стоить жизни всем рабам, он все равно возьмет его.

Аларик обернулся к бегущим за ним гатранцам. Немногие из них действительно понимали, что происходит, они знали лишь, что вырвались с арены, и не представляли, что делать дальше.

— Император видит нас даже здесь! — выкрикнул Аларик. — За Его победу, сыны Гатрана! За ваших павших братьев и сестер, за тех, кто рядом с вами! За Императора!

— За Императора! — эхом подхватил капрал Дорваз, вскинув над головой топор, взятый у мертвого раба арены.

Гатранцы с криком кинулись в атаку. Аларик бежал с ними, поскольку фактически стал теперь их командиром, и если бы он дрогнул, они бы дрогнули тоже.

Сцефилиды не успели еще окончательно построиться, но это искупалось их многочисленностью. Аларик не знал, что их так много на службе у Веналитора, но это не имело значения. Он с самого начала понимал, что без боя им не прорваться.

Две шеренги сошлись. Гирф с воплем подпрыгнул и приземлился прямо на панцирь самого крупного сцефилида, какого смог найти. Зеленокожие последовали его примеру, Одноухий перевернул ближайшего инсектоида на спину и вырвал ему ноги. Другой фланг столкнулся с противником мгновением позже, верующие Эрхара старались держать строй, насколько могли. У них были мечи, а у сцефилидов — копья, и несколько человек погибли сразу же, поскольку противникам было проще достать их, но с ними была вера и сила идущих сзади, и ксеносы были вынуждены отступить.

В центре царил совершеннейший хаос. Там было не до демонстрации мастерства. Огромная масса людей обрушилась на сцефилидов. Аларик оказался лицом к лицу с одним из существ, свирепо вращающим безумными асимметричными глазами. От копья в такой толчее не было прока, и Аларик бросил его и ударил кулаком по жвалам сцефилида, почувствовав, как хрустит хитин под пальцами. Он ухватился и дернул, и жвалы оторвались. Существо взвилось на задние лапы и заскрежетало, разбрызгивая вокруг себя омерзительную кровь. Аларик ударил его локтем в голову, взобрался на защищенное панцирем брюхо и оторвал ногу, пытавшуюся достать его. Он выхватил копье, которым старался проткнуть его другой чужак, и, стоя на туловище поверженного сцефилида, отбивался ногами и копьем среди моря шевелящихся тел.

Повсюду гатранцы дрались со сцефилидами. Аларик видел, как люди погибали, разорванные на части или затоптанные насмерть, но они также и побеждали. Они давили сцефилидов, наваливаясь на них сверху, других били мечами и ножами, разрубая панцири, и темные внутренности волочились по земле.

Аларик шел впереди. На него были обращены взоры всех рабов. Без него они были просто толпой конченых людей. С ним они были боеспособной силой.

— Вперед! Вооружайтесь и бросайте раненых! — Аларик выдернул уродливый меч из лапы мертвого сцефилида и поднял его над головой, чтобы видели гатранцы и все остальные рабы. Он указал им на дворец. — За вашего Императора! За свободу!

Армия рабов устремилась вперед, и сцефилиды были отброшены. Инсектоиды были разбиты и теперь пытались перегруппироваться, выходя из-под удара. Одноухий и его зеленокожие, а с ними заодно и многие головорезы Гирфа горланили боевые кличи и гнали разбитого противника.

Не было времени, чтобы остановиться и завершить дело. Аларик бежал впереди, прямо в гущу сцефилидов, рубя их или швыряя об землю. Он был весь покрыт их липкой кровью и вынужден смахивать ее с глаз, чтобы что-то видеть.

— Оставьте их! Вперед! Все сюда!

Армия рабов смяла отряды сцефилидов. Аларик побежал, небольшие группки инсектоидов, оказывавшиеся у него на пути, спешили убраться прочь. Отсюда было рукой подать до дворца лорда Эбондрака. По обе стороны от него грозными очертаниями клинков тянулся к небу Вел'Скан — причудливые здания, выстроенные вокруг рукояти меча или на лезвии топора. Сколько горожан занято сейчас охотой на Аларика и беглых рабов? По-видимому, большинство, при условии, что они направились за пределы города. Если рабы доберутся до дворца достаточно быстро, то есть шанс, что они и в самом деле смогут достичь своей цели.

Да, надежда была, но Аларик не мог позволить себе расслабиться. Многие из них еще погибнут, прежде чем они покинут Дракаази. Аларик прекрасно понимал, что может стать одним из них.

— За мной! Зададим им жару! За свободу! — Аларик взбежал по дворцовой лестнице, и армия бросилась за ним.

Для Тиресии Охотницы, еще в юности добывшей головы всех семи Адских Братьев, дороже всего на свете были лук в руке и хитрая добыча, на которую можно поохотиться. Рабы, сбежавшие с арены Вел'Скана, подходили для этого идеально.

Ее скакун, одно из принадлежащих ей летающих существ, родственное шипастому электрическому скату, по ее мысленному приказу опустилось пониже и принялось петлять между лезвиями мечей и наконечниками копий, образующими силуэт города Вел'Скан. Она заметила одного из рабов арены, который прятался среди обрывков знамен давно позабытого лорда, прижавшись к поперечине гигантского копья.

Тиресия выхватила из-за спины лук и выстрелила рабу в шею стрелой с отравленным змеиным ядом наконечником. Она кружила в воздухе, пока раб, тощее бледнокожее существо, не более чем расходный материал для арены, казалось, плясал от радости, что его подстрелили. Это яд заставлял его мышцы судорожно сокращаться, тот же яд заполнял его легкие пеной. Раб потерял равновесие и свалился с копья, разбившись о мраморную зубчатую стену крепости внизу.

Тиресия мысленно добавила еще одну голову в свой трофейный зал.

Внизу, по плато из брошенного щита, в сторону арены ползла процессия: Аргутракс, надутый демон, и свита из его изуродованных рабов. Это удивило Тиресию. Аргутракс не был охотником ее уровня, но все же обожал убийства ради спорта, как и любой демон. Весь Вел'Скан гонялся сейчас за беглыми рабами, их выслеживали и рубили на части или передавали в руки жрецов как материал для последующих жертвоприношений. Это было совсем не похоже на жадного Аргутракса — пропустить такую потеху. Она круто спикировала вниз и натянула поводья своего скакуна, чтобы тот завис в воздухе прямо над демоном.

— Эй, лягушатник! — окликнула она. — Почему не на охоте? Или варп презирает спортивные убийства?

Аргутракс уставился на нее снизу вверх. Как и многие из лордов Дракаази, он был на редкость безобразен. Тиресия полагала, что остальные лорды, даже демоны, в той или иной степени завидуют ее очаровательной, почти человеческой внешности. Немногим удавалось быть настолько порочным, как она, и все же оставаться сравнительно не затронутой варпом.

— Тьфу! Прелестное дитя. Что ты знаешь о смерти? Что ты вообще знаешь? Для тебя это все — игра!

— Как и любая смерть, — ответила Тиресия, — поскольку Кровавый Бог играет в кости нашими душами. Блаженны те, кто играет с ним по одним правилам!

Аргутракс сплюнул на землю.

— Игра? Какая тут игра? — Он помахал обсидиановым обломком, зажатым у него в лапе.

Тиресия направила своего скакуна вниз и спрыгнула с него на землю, забросив за плечо лук. Она подошла поближе к Аргутраксу, чтобы взглянуть на осколок.

— Клинок Змеиной Стражи, — презрительно усмехнулся демон, — которым убили главного надсмотрщика арены.

— Змеиная Стража? Не может быть, это же ужасно.

— Почему нет? Или ты настолько же глупа, насколько красива, охотница за ничтожествами? Я уже несколько месяцев воюю с Веналитором, этим лжецом и трусом. Наверняка даже ты об этом наслышана?

— Конечно, — подтвердила Тиресия. Ее спутники увидели, что она спешилась, и тоже поворачивали своих скакунов к земле. Они летели на тупорылых небесных акулах, не столь впечатляющих, как ее скат, но тем не менее выглядящих эффектно. — Вы не подчинились лорду Эбондраку. Все только и ждали, когда же он заставит вас обоих расплачиваться за это.

— И тут вот это! Подумай, девочка. Эбондрак хочет, чтобы мы присоединились к его крестовому походу, а какой лучший способ объединить врагов под своей властью?

— Дать им общего врага, — предположила Тиресия.

— Все-таки ты не зря носишь свой титул. Ну конечно! Общий враг! Такой, с которым даже герцоги и демоны будут рады бороться вместе! Вот он! Этот побег!

Охотники Тиресии собрались вокруг нее. Они не привыкли видеть свою госпожу удивленной чем бы то ни было, но слова Аргутракса явно поразили ее.

— Неужели это правда? Скажи мне со всей искренностью, на какую способен, разве такое возможно?

— Не только возможно, но жизненно необходимо. Какие тебе еще нужны доказательства? — Аргутракс снова выставил перед собой обломок. — Вот неопровержимое доказательство, охотница! Честнейшее на этой планете! Лорд Эбондрак мечтает о своем крестовом походе и даже оскверняет игры в честь этого самого похода, чтобы заставить нас выступить вместе! Его поступок — просто святотатство! Подобная мерзость по отношению к Кхорну аукнется ему! Правосудие варпа еще свершится!

— Мы не можем бросаться такими обвинениями, — возразила Тиресия. — Как бы мы ни были уверены, нас всего двое из множества лордов.

— Так найдем других! — раздраженно парировал Аргутракс. — И они поддержат нас! Соберем их вместе, космодесантника-предателя, и тварь из глубин, и псаря, и всех прочих! Вместе мы сумеем заставить Эбондрака заплатить за все! Попомни мои слова, еще до захода солнца я пообедаю этим ящером!

Тиресия принялась выкрикивать короткие приказы своим спутникам. Охота была позабыта, и они взмыли в воздух. Рабы подняли чан с Аргутраксом на плечи, и процессия снова двинулась к крепостям и плацам Вел'Скана.

Эбондрак пытался манипулировать ими через единение, но если и было на свете что-то, действительно способное сплотить лордов Вел'Скана, так это весть о предательстве.