Млечный путь господина Харг Тринста.

Глава 76

— Мне больше нечего сказать, — ответил Харг.

— Я тебя понимаю. Извини меня.

В глазах матери Харга он прочёл беспокойство и боль.

— Чудесная госпожа, — встрял отец. — Ты, верно совсем с ума сошёл, если решил бросить её.

— Райн, не вмешивайся в чужие дела, ты — то здесь вообще причём? — налетела на него мать Харга.

— Я просто сказал что она чудесная девушка.

— Но ты же не знаешь какие сейчас обстоятельства...

— Мы получили от неё очень милую открытку на Рождество, Христово — вмешалась бабушка в разговор.

— Открытку? — удивился Харг.

— Да открытку. Прекрасная девушка. Или я что-то не то, сказала?

— Да нет, нормально всё.

С тех пор как они расстались, Марианна не написала Харгу ни единой строчки.

— Знаешь, Харг, — голос матери потеплел, — бывает, иногда тебе кажется, что всё уже закончено, но на самом деле никогда не бывает поздно...

— Мам, мне в самом деле не хочется это обсуждать.

— Да — да, конечно, я понимаю — смутилась мать.

— Наверное, я пойду в свою комнату. Устал с дороги.

Мать поцеловала Харга в щеку.

— Доброй ночи сын.

Бабушка крепко обняла Харга и на последок прошептала:

— Сладких снов тебе, сынок.

Отец, не отрывая взгляда от экрана, быстро пробормотал:

— До завтрашнего дня, сын.

Харга мучила бессонница. Матрас был жёстким и узким, подушка стала слишком мягкой. Медиатор время от времени издавал странные лязги. Как и словно в детстве, свет в коридоре не выключали, сквозь квадратное окно над дверью он падал на потолок и дальнюю стену. Слишком уставший, чтобы подумать, Харг бесконечно пялился в залиты светом угол. Наконец-то угол стал расплываться, и Харг закрыл глаза.

Часы шли, но сон по — прежнему не приходил. Харг снова открыл глаза и прищурился. Угол казался чернее, а поверхность стены отливала молочной белизной. Однако чем пристальнее Харг всматривался, тем сильнее было впечатление, что чёрный и белый смешивается в один и тот — же цвет. Спустя некоторое время Харг понял, что угол живёт своей собственной жизнью. Когда Харг вдыхал, угол увеличивался в больших размерах, когда выдыхал — угол съёживался. Иногда угол казался крошечным, как далёкая звезда, иногда заполнял всю комнату и, словно злобный дух, нависал над Харгом, грозя задушить его во сне. Харг пытался привстать, но не мог сдвинуться с места. Теперь Харг знал, что угол пульсировал, медленно увеличивался в размерах и скоро должно быть заполнить всю комнату.

Харгу снова шесть лет, и его душил новый приступ астмы.

Харгу было сорок лет, и его мучила бессонница.

Раздраженный, Харг встал, оделся, он решил проветриться. Внизу Харг натянул пальто, нашёл запасной ключ и вышел на улицу. Дождь на улице прекратился, но тротуары ещё не высохли. Снег, который обещал идти всю ночь, не сдержал своего обещания. Харг бездомно брел по улице.

Вскоре Харг понял, что узнаёт местность. Харг стоял в центре футбольной площадки. Впереди в темноте виднелось здание младшей школы. Здесь, в возрасте от пяти до одиннадцати Харг проводил всё свободное время. Пока Харг пересекал грязную площадку, в голове кружились образы из его далёкого прошлого: вот мальчишки бегут по футбольному полю; оставленного после уроков юного футболиста время ползло как черепаха; чёрные, зелёные и красные куртки с мехом, которые он в то время носил; учитель мистер Юрий, которого почему-то все боялись у которого противно пахло изо рта; некрасивая девушка Антонина Павлова, она согласилась за девятнадцать пенсов показать ему кое-что за школьным двором. Значит его память идёт на восстановление! Он больше никто. Когда-то это место было оживленным, и вот, при взгляде на неё, он мог вернуть события из прошлого, он их вспомнил!

Но каким — же маленьким стало всё с тех пор когда Харг повзрослел! Неужели это земное здание и есть вместилище его детских воспоминаний? Наверное, дело в том, что Харг вырос, подумал Харг. А ведь когда-то давно он сидел на таком же деревянном стульчике и восхищённо озирал из окна казавшееся громадным чёрное пространство. Неужели это действительно был Харг? Неужели я когда-то очень давно был ребёнком?