Мистификаторы

Глава седьмая Макс радуется разговору с Элли, а Николас — свиданью с Жюли

Утром Макс (Николас вновь ушел в тень), отлично выспавшийся (ему вообще на этом острове спалось прекрасно!), стал было делать зарядку, как вдруг услышал характерное гудение вертолета, который в скором времени приземлился на пляже. Из виллы к нему спустился Кончис в сопровождении какого-то молодца, увешанного сумками, они забрались в салон и вертолет улетел.

«Интересно, а нам-то что здесь остается делать?» — озадачились и Макс и Николас. Спустившись вниз и выйдя на веранду, Макс нашел на столе английский завтрак: горячие натуральные колбаски с разогретой фасолью, ветчину с яйцом и чай с кусочком яблочного пирога. Здесь же лежала записка, придавленная ножом, в которой Кончис просил его извинить (дела!) и провести на вилле весь день в свое удовольствие.

«Вот уж удовольствие, болтаться на вилле одному… Впрочем, не одному, а тет-а-тет с кормилицей Марией. Ха-ха! Хотя… Вдруг Лили здесь нарисуется? Или не ждать ее, а самим поискать? Она ведь неспроста сказала, что живет (живут компанией?) на берегу… Решено, пойдем».

Макс вышел на берег и пошел по пляжу на восток — откуда пришла загадочная герл. Взгляд его был цепок и потому метров через 200 он увидел едва натоптанную тропинку, вздымающуюся с пляжа на бровку слабо залесенной террасы.

«Пойдем по ней?» — проконсультировался он с Николасом, который рьяно ратовал за поиски незнакомки.

«Да. Пляж мы в прошлые набеги изучили, а склон прочесывали реденько…»

Тропинка скорее угадывалась, часто терялась, но Макс челночил по лесу и вновь ее находил. Вдруг в шортах ожил мобильник и, будучи извлечен, высветил номер Элисон!

— Да! — радостно заговорил Макс. — Да, Элис, слышу тебя нормально. Что делаю, отдыхаю. Как всегда активно. Да ты что? В пятницу будешь в Афинах?! И три дня свободных? Это же здорово!

«Что ты так заквохтал? — обозлился Николас. — У меня роман с Лили намечается, а тут в Афины придется лететь…»

«Но это же Элли! Ты ведь обещал ее любить и не обижать…»

«Это ты ей обещал с три короба и сексом с ней упивался… Вместо меня, между прочим!»

«Ладно, помолчи, мне Элли отвечать надо!»

— Элли, я обязательно приеду! Почему редко тебе пишу и звоню? Потому что свинья ленивая, неблагодарная… Да нет здесь у меня никого, сколько раз повторять… Хорошо, Элли, давай жить мирно. Вот увидимся и обо всем поговорим… К черту разговоры? И я так считаю. Ну, пока-пока, до встречи… И я много, много раз!

«До чего ты баран восторженный! — возобновил нападки Николас. — А если в эти выходные Лили предложит поехать с ней в Афины?»

«Ты ее совершенно не знаешь, Николас, а готов ради нее ехать хоть куда, — попытался урезонить хозяина тела Макс. — Ведь они с Кончисом, наверняка, спелись и просто нами играются. Если не задумали чего похуже…»

«Все равно, ради любви с такой женщиной я готов на что угодно…»

«А как же Элли?»

«Что Элли? Она не леди, это совершенно ясно».

«Сволочь сословная! Надо же мне было в тебя вляпаться…»

«Быдло сибирское! На кой ляд тебе было ехать в Лондон? Сидел бы сейчас на своем Байкале да рыбу удил…»

Так они собачились, меж тем как Макс возобновил движение по тропинке. И почти наткнулся на Лили, спускающуюся к берегу моря от старинной часовни, стоящей метрах в 50 выше по склону. В этот раз девушка была одета в белую блузку с длинными рукавами и стоячим воротником и серую длинную (до щиколоток) юбку. Ее длинные волосы каштанового цвета скреплял на затылке вельветовый бант.

— Чем это Вы так удручены, что никого не видите? — атаковала Лили.

— Помните мультик про пса, — перехватил управление языком и телом Николас, — который бежит по следу кошки, в то время как она сидит над ним?

— Так Вы по моему следу бежите? Не очень-то резво. И с очень квелым выражением лица…

— Но встретил Вас и оно уже совсем не квелое!

— Да, перемена резкая. Похоже, я Вам небезразлична…

— Никогда не встречал столь восхитительной девушки!

— Умерьте Ваш пыл. Морису он может не понравиться.

— Опять Морис! Неужто он, правда, ваш любовник?

— Вы невыносимы! Других отношений между людьми представить не можете?

— Могу! Например, работодателя и наемницы…

— Как вы смеете?! — вскричала Лили, но неожиданно села на обочину тропинки и, уткнув голову в колени, заплакала.

— Мисс Монтгомери… — затоптался рядом Николас. — Прошу Вас… Я виноват…

— Идите, идите к своей стюардессе…

— Что? — вспыхнули и Николас и Макс.

Через паузу Николас сказал:

— Здешние забавы бывают не так уж веселы…

— С Вами трудно не согласиться, — вдруг призналась Лили.

Тотчас Николас сел рядом с девушкой своей мечты и прессанул ее:

— Так Вы признаете, что все это комедия?

— Отчасти. А Вы по-прежнему ее любите?

— Опять Вы… — досадливо передернулся Николас. — Мы теперь просто друзья.

— Но… раньше жили как муж и жена?

— Господи! Да нынче все так живут. И если хотите знать, она спала до меня с десятками парней. Мол, все люди — братья! Лили Монтгомери из 50-х годов было бы дико это слышать, но Вы-то не она! Как Вас зовут по-настоящему?

— А «Лили» Вас не устраивает?

— Нет, — решительно возразил Николас.

«Ты, козлина! — возбух Макс. — Новую телку, значит, клеишь, а прежнюю в грязь втаптываешь?»

«Про многих парней истинная правда, Макс…»

«Все равно, трепать языком об этом не надо!»

— Настоящее имя мне меньше нравится, — продолжила свою партию «леди». — По метрике я Джулия, а проще — Жюли.

— Жюли, а дальше?

— Холмс. Конечно, не с Бейкер-стрит.

— Давно знаете Кончиса?

— Я здесь со своей сестрой, Джун. Вы видели ее вчера, в той сценке с сатиром. Нас заманили сюда под предлогом киносъемок. Сказали, что кино будет необычным, супермодернистским…

— Так нас снимают?! И записывают?

— Теоретически возможно: какие-нибудь лазерные видеокамеры и узконаправленные микрофоны… Но, мне кажется, что нет. Кончис более изощренный человек да, пожалуй, и порядочный. Его цели мне неясны, но в их благородстве я не сомневаюсь.

— Но вам платят за участие в его мистификациях?

— Дело не в деньгах, хотя они нам обещаны…

Тут их беседа была прервана появлением со стороны часовни новой девушки: одетой подобно Николасу в майку и шорты, загорелой, с повадками манекенщицы.

— Вот вы где, еле нашла, — без церемоний сказала она и грациозно присела рядом с Николасом.

Тот попытался ей представиться, но она легким жестом его пресекла:

— Бросьте, я все про Вас знаю…

— Вы — Джун? — оторопело, но уже и с мужским интересом среагировал Николас.

— Ах, как верно! — ухмыльнулась девица. — Не возражаете, если я доберу немного солнца?

И тотчас сняла майку. Обнаженные груди ее призывно всколыхнулись, а у Николаса мгновенно пересохло горло.

— Предпочитаю ходить топлесс: ведь мы с Вами, Николас, живем в 21 веке — не то, что досталось по роли Жюли! И если Вы сейчас скинете шорты с плавками, я от Вас не отстану!

— Джун! — возмутилась Жюли. — Сейчас же оденься!

Джун показала сестрице язык и медленно, с выпячиванием груди, надела майку.

— Признаюсь Вам, Николас: у меня грудь на размер больше, чем у этой бедняжки, вот она и комплексует.

Николас, продолжая пребывать в некотором ступоре, ответить ей не сумел.

— А вот скажите, — продолжала его теребить Джун. — Вы книжицу Теодоракиса «Сердца трех» читали?

— Что? — стал возвращаться к обычной жизни филолог.

— Эта книга, — вступила в разговор Жюли, — должна была лечь в основу сценария фильма, который обещал снимать Кончис. Нам с Джун пришлось ее внимательно прочесть.

— Она про дочерей британского посла в Греции, — перебила ее Джун, — которым вздумалось провести неделю на природе. Случай свел их с греческим поэтом, страстным малым. Тот влюбился в них обеих, а они в него… Все то счастливы, то несчастны, а конец у книги неважный…

— М-да — скривился Николас. — Но Кончис ведь передумал снимать фильм? Иначе придется его разочаровать: моя страстность далека от греческой.

— Ой-ли? — толкнула его в бок Джун. — Даже не хотите попробовать?

Ее сестра демонстративно стала смотреть в сторону часовни.

— Жюли, — окликнул ее Николас. — Что это за строение там наверху? Часовня? Я раньше ее не видел и хотел бы осмотреть. Можно попросить Вас стать моим гидом?

Жюли посмотрела на молодого мужчину с сомнением, Джун — с ухмылкой, а Николас смело взял Жюли за руку и потянул с земли. Так они и пошли к часовне: она чуть упираясь, а он настойчиво. У входа в часовню Жюли вдруг повернулась в сторону фигурки Джун:

— Я ей когда-нибудь глаза бесстыжие выцарапаю…

Николас без слов обвил ее за талию и увлек во тьму часовни. Там тотчас повернулся и впился в желанные губы…

Вдруг кто-то бесцеремонно просунулся в часовню и резко выдернул Николаса за руку наружу.

— Джо! — воскликнула Жюли, выбежала следом и припустила вверх по склону. Николас же оторопело уставился на высокого мощного негра, одетого в какой-то черный комбинезон. Тот молча погрозил бритту пальцем и двинулся упругим шагом за беглянкой. В это время к Николасу подбежала Джун.

— Не связывайся с ним! Он очень сильный.

— Кто это, черт побери?!

— Сама не пойму: то ли наш телохранитель, то ли сторож. Он немой. Повсюду таскается за нами, хотя и скрытно. Сегодня, разделившись, мы его обманули, но вот нюх у человека — нашел! И в самый неподходящий момент, да? Ладно тебе смущаться, Жюли давно пора разговеться. С подачи Кончиса она уж очень втянулась в роль целомудренной девушки… В Кембридже у нее был парень. По признанию Жюли, хорош в постели. Но как-то выяснилось, что она не единственная скрипочка, на которой он играет…

— Изменил Жюли?! — воскликнул Николас.

— А ты-то со многими спал, признавайся?

— Было, но не одновременно, — соткровенничал после колебания выученик Оксфорда.

— А с нами хотел бы? Мы ведь сестры, почти одно существо…

— Не дурите мне голову, сестра. В окрестностях виллы Бурани, как я теперь полагаю, полно мужчин. И, по крайней мере, половина засматривается на Джун.

— В том смысле, что вторая половина млеет при виде Жюли? Дурачок, плохо ты знаешь своих собратьев. Все заглядываются на меня. И все на Жюли. Но это реплика в скобках и для нашего триумвирата значения иметь не будет.

— Я так понимаю, — решительно сказал Николас, — Жюли сюда сегодня не вернется?

— Верно понимаешь, малыш. Более того, задержавшись, я услышала, что босс затребовал к себе в Афины всю команду — уж не знаю зачем.

— Надолго?

— На декаду, вроде бы. Да не переживай ты так: разлука тушит слабый костер чувств, а сильный раздувает.

Тут она царственно кивнула и, покачивая бедрами, пошла в сторону тропинки.