Мистер Фермер. Ветра великих перемен!

Глава 23

Пальцы мои, выбивая недовольный ритм, барабанили по прикроватному столику, стоящему в личной палате Эсфеи.

— И долго ты ещё будешь притворяться? — устав ждать чистосердечного, спросил я. Эсфея, с виду сильно отличавшаяся от той, что впала в кому, продолжала молчать.

— Господин, как можно… Она ведь ранена и не может притворяться… — Ангел, как герой какого-то детского аниме, пытается встать между мной и богиней, разводит в стороны руки, словно от неведомой угрозы защищая мать.

— Да ты что? А с каких это пор ангелы, слуги порядка, добра и представители света, начали врать и воровать? Зуриэль, ты держишь меня за дурака, хочешь оскорбить так же, как некогда это сделала твоя хозяйка? — Начинаю давить на больное, я то точно знаю, что эта хитрая овца проснулась. Я почувствовал это, когда прикоснулся к оружию, созданному из её души.

Дабы не плодить беспочвенных подозрений, пока Хохо с Белой проверяли раненых, я быстренько допросил всех дежуривших неподалёку от больницы стражников. И те рассказали мне о незамысловатом маршруте нашего героя-командира, что с недавних пор, сначала зачем-то ночью проверяла подвал, затем навещала больницу и покои Эсфеи, из которых исходил странный магический свет.

— Я… я не вор, я не могу им быть, это… это ведь был… — Лицо Зуриэль не изменилось, но с глаз её потекли слёзы. Душа её, чистая и непорочная, продолжала верить, что деяния её во благо создателя. Эх ты… и впрямь как дитя, а ведь где-то там, в доброй и заботливой черепушке, зрело понимание происходящего.

От слёз ангела, её невозможности оправдаться на лбу Эсфеи проступили капли пота. Вот сука, мало того, что ленивая, так ещё и бессовестная… Не желая больше мучить ангелочка, беру стоявшее в углу комнаты ведро воды, коим местные в покоях богини полы мыли, и, отодвинув в сторонку Зуриэль, с плеча окатываю мерзавку всем что там содержалось. Ангел охнула, впервые я видел растеренность, настоящий страх и переживание одновременно на её красивом заплаканном личике.

Резких движений, крика, мата я от Эсфеи не услышал. Нижняя губа богини недовольно изогнулась, глаза золотые открылись. Всё так же лёжа в кровати, она со щеки своей смахнула кусок травы или соломы, занесённой в её обитель чьими-то, возможно моими, грязными ботинками. Вода, залившая кровать, подчиняясь воле божества, начинает испаряться, облаком поднимается к потолку, превращается в постоянно сменяющую форму желейную субстанцию, а после вместе с грязью, травой и песком летит обратно в ведро.

— Как можно быть таким грубым с девушкой?

От слов Эсфеи захотелось взять подушку и со всей заботой, со всей к ней страстной любовью просто придушить!

С седьмого дня Эсфея вернула контроль над своим разумом, с девятого над телом. Наблюдая за успехами своего творения, сопоставляя то, как восприняли ангела и её, решила не вмешиваться и позволить Зуриэль всё сделать самостоятельно.

Некоторое время ангелок и сама не знала, что хозяйка очнулась. Как любая заботливая дочь, она навещая ту, вслух делилась новостями, успехами в тренировках, созданием инквизиции и стремительно увеличивающимся числе последователей. Так продолжалось до того дня, когда Зуриэль пришла в палату с едой, подношениями почитавших её воинов. Пусть она и не знала голода физического, но из уважения к бойцам съела кусочек печёного картофеля. Остальную еду как подношение оставила у кровати Эсфеи. Не сложно догадаться, насколько Зуриэль была удивлена, когда пришла ночью, а там только одна кожура и по-прежнему голодная богиня.

Собственно, так и стала моя помощница для кое-кого по ночам приносить всё новые и новые подношения. Как ни посмотри, акт воровства на лицо…

— Ох, Энакен… кхм, Зуриэль… Ты должна была бороться со злом, а не примкнуть к нему.

Слова мои тронули ангела.

— Я не зло! Госпожа сказала, что еда — это плата за нашу помощь в обучении поселения и его защите. К тому же вы ведь тоже обманули своего «соседа», сказали, что информация не важна, а она ведь очень ценная. Ещё и зная то, что я всё равно выиграю, обокрали его!

Пф… Вот только хищников защищать не нужно. Да и я вроде ангелом себя никогда не называл. Вот же, «госпожа» её — ленивая и гордая дура, скинувшая всю грязную работу на подопечную. Эсфея никогда бы не стала чистить выгребные ямы, выносить за кем-то дерьмо, и уж тем более помыкаться и прислуживать кому-то, как это иногда делала Зуриэль. Понимая, что именно такая вот черновая работа её ожидает для завоевания расположения верующих, Эсфея создаёт Зуриэль.

Действуя тогда для меня не логично, опрометчиво и опасно, доверив нам на некоторое время своё тело, она впадает в транс, восстанавливает силы. Её жертвенность, с которой она преподнесла появление Зуриэль, вызвала у меня определённые эмоции: сочувствие, сострадание и желание помочь. Этого результата Эсфея и добивалась. Сам того не понимая я стал куклой в её игре, добровольно, а самое главное без всяких задних мыслей взялся всячески помогать несмышлёному агнцу Зуриэль. Я заботился о ней, как о друге, она отвечала честным трудом, стараниями в создании зачарованных вещей и готовностью в любой момент отдать свою жизнь за меня. В принципе, обмен выгодный, но… сука, это было подло!

— И что теперь? — остыв от гнева, перестав осыпать древнюю «хорошими» словами, от которых ангел руками своими уши закрыла, спросил я у богини.

— Ничего. Моя слуга хорошо со всем справляется, потому просто вернусь в храм. Пусть всё останется как есть, может, смогу силы немного подсобрать и ещё кого создать… — Эсфея, драматизируя, закрывает глаза, как-то без свойственного ей лицемерия и злобы добавляя: — От такой меня всё равно мало толку.

— Толк есть от каждого, ты просто задница ленивая, — рыкнул я, и божество усмехнулось.

— А ты извращенец, что только на задницы и смотрит, — отозвалась та и, в этом плане я даже спорить с ней не стал.

— Эсфея, проясни мне кое-что, почему ты создала Зуриэль, почему не призвала кого-то из своего старого «бойсбенда». Ведь призывать кого-то наверняка легче, чем создавать с нуля, — Вспоминая аниме и прочее, задал я давно волнующий меня вопрос.

Немного поглумившись над тем, что смертный интересуется способностями богов и правилами мироздания, Эсфея вкратце обосновала свои действия. Чтобы призвать ангела в своё измерение, в свои подконтрольные миры, иногда может быть достаточно и одной простой молитвы (светлым) или жертвенного ритуала (тёмным). Но это при условии, если бог-хозяин или его наместник или высший из приближённых ангелов наблюдает за миром и лично отдаёт приказ своему слуге откликнуться на зов.

Подобное невозможно, если ты находишься на территории другого пантеона, тем более если ты представитель света, а энергия этого мира имеет противоположный цвет. Для призыва кого-то из личной гвардии Зуриэль, из древних и знающих ангелов силы нужно не меньше, а желательно и больше той, коей обладал её слуга. Ибо правило невмешательства никто не отменял, и во время призыва, налетев на ловушку-барьер, в которую погружён мир, вместо верного ангела могут появиться одни лишь перья от его крыльев, если совсем не повезёт, придёт кто-то другой, очень и очень злой.

Но Эсфея не была бы Эсфеей, если бы опасалась, что кто-то из её небесных слуг погибнет за неё во время призыва. Корень проблемы заключался в другом: в её силе. Зуриэль и её запас энергии — это половина всей силы, коей сейчас владеет сама богиня. Какая-то тысячная одного процента силы любого уважающего себя древнего ангела. Призыв «старых слуг» невозможен, она слишком слаба, потому-то Эсфея избрала другую, очень жестокую и даже мерзкую тактику. Она решает начать плодить себе подобных, слабых, в какой-то степени беспомощных против сил тьмы ангелов, средь толпы которых в случае прихода отродий кузнеца и попытается затеряться.

Откровение Эсфеи о том, что по сути Зуриэль простое пушечное мясо для отвода глаз, нисколько ангела не расстроило и даже обрадовало. Она была счастлива, что с текущим запасом сил может оказаться полезной своей создательнице. Меня же данное представление лицемерки и её послушной собачки только разозлило.

Не желая портить и без того напряжённые отношения, в очередной раз напоминаю Эсфее, что если она и дальше хочет являться частью нашего общества, то ей придётся работать, помогать и быть полезной.

— Хорошо, ладно… я создам лично для тебя ангела-помощника, пусть работает во благо всех нас, выполняет все твои, даже самые непристойные, поручения…

— Эсфея! — Стукнув кулаком по столешнице, поднимаюсь. — Я думал, ты начала понимать меня, стала лучше… А сейчас слышу, что ты буквально готова подложить под меня своё дитя? Не стыдно⁈

— Не смей говорить со мной о стыде, в таком тоне! Они всего лишь творения, оружие в войне против сил зла, — грубо, с недовольством и пафосом поправила меня древняя. — Моё дитя Астаопа, в неё я вложила свою любовь и заботу, ангелы лишь частички меня самой, моей силы, приходят в мир и творят в нём лишь по моей и только моей воле!

От этих слов, произнесённых в присутствии склонившей голову, виновато уткнувшейся своим взглядом в пол Зуриэль, мне захотелось ударить Эсфею. Эта храбрая воительница ведь делала для неё всё, что только могла, а древняя вот так с ходу чуть ли не вещью её назвала.

— Ты омерзительна, — поправив куртку, глядя Эсфее в глаза, произнёс я. — Идём, Зуриэль, у нас с тобой ещё много работы.

Ангел слушается моей команды. Не удосужившись узнать, нужно ли что-то её хозяйке, откланявшись, она выходит в коридор вслед за мной. Взгляд её не поднимается с пола, покачиваясь, она то и дело задевает стены, ножками своими голыми бьётся о пороги. Как же бесчеловечно, жестоко и нечестно говорить подобное при тех, кого создал, приручил… Чем ты думала и руководствовалась, Эсфея⁈

Вернувшись в дом, приглашаю туда же и следующую за мной безвольную куклу Зуриэль. Смахнув с её могучей спины снег, усаживаю за стол, велю Муррке подать отвара и чего-нибудь вкусного к нему.

— Ты как? — сидя рядом, глядя на зачарованный комплект брони, плод трудов Зуриэль, тихонько спросил я.

Ангел протянула руку, пальцы её огромной ладони заметно тряслись. Коснувшись их, ощутил холод, исходящий словно от льда.

— Я не знаю… Не понимаю это чувство. Скажите, Матвеем, чем я обидела создательницу?

Что? Ох, вот же блядство! Только конфликта детей и родителей мне не хватало. А ведь впереди у нас выяснения отношений с пленниками и крайне сложный диалог с попыткой их убеждения в том, что мы хорошие, а не работорговцы-пленители.

Взяв в прихожей плащ, накидываю на голые плечи ангела, а после осторожно, без пошлых мыслей и действий обнимаю. Не как суженую или любимую, а как человека, друга, чьё существование мне не безразлично.

— Ты ни в чём не виновата, просто замёрзла. Попей отвару, согрейся, попробуй немного поспать, как делают это другие смертные. Муррка, позаботься о ней.

Ледяные пальцы Зуриэль касаются моей ладони, берут за кисть, не позволяя разомкнуть объятий на её шее.

— А вы?

— А у меня ещё дела, отдыхай, красотка… — Улыбнувшись той, так и не поужинав, под недовольный взгляд надувшейся Муррки, отправляюсь к нашим гостям.

С кого начать разговор, подсказала Хохо. Все врачи му сейчас хлопотали о здоровье своего давно пропавшего сородича. Многочисленные раны дворфа и гарпий обрабатывали ученики и сама целительницы, свободными для разговора оказались только трусливые и, как сказал Рык, затраханные женщины-кролли во главе с плечистым безухим шахтёром. История мужика оказалась немного похожей на историю Кобаго. Только не убивал он никого и, когда в горы рухнула Эсфея, чудом пережив обвал, вместе с другими пленниками кинулся наутёк. Долгое время блуждал, жил на подножном корме, а потом наткнулся на группу низкоросликов, в числе которых находился и его старый знакомый. Дворфы приняли кролли как своего, и в поисках нового дома побрели они в далёкие дали. Ничего необычного, если не брать в расчёт то, что из всей группы дворфов до сегодняшнего дня в живых умудрился остаться только один.

У девчат рассказ оказался куда интереснее. Зная, где охотятся волколаки, хищники и гоблины, они рванули в противоположную сторону хребта. Туда, где дули горячие ветра, всегда светило солнце, царило лето, и, как им рассказывали другие пленницы, находилось место, где каждый мог чувствовать себя в безопасности. С ними шли ещё две кролли и две смуглокожие маленькие, меньше ушастых на полторы головы, представительницы пустынных лисиц. Даже то, что смуглые являлись хищниками, не остановило кролли. Они верили: хуже, чем было с рыкунами, быть не может. День за днём травоядные ждали подвоха, предательства и удара в спину. Но ничего не происходило. А когда они спустились с гор и поймавшие пик-пик лисы поделились с ними мясом, кролли так и вовсе расплакались. После чего, словно одна большая семья, стали делиться друг с другом всем, что только имели. Грели друг дружку холодными ночами, вместе мылись, вместе ели и вместе ложились спать.

Беда пришла оттуда, откуда никто, даже их провожатые, её не ждали. Достигнув границы земель, находясь всего в неделе от песчаных пустошей, за которыми пряталось «самое безопасное место во всём мире», женщины натыкаются на тех смелых и храбрых защитников порядка, Чёрных рыцарей, легендарных слуг Королевы матери.

Когда это произошло, группа их, готовившаяся и заранее собиравшая припасы для длительного перехода, была разделена на две команды. Две находящиеся сейчас в этой комнате кролли были в одной команде, две лисы и полюбившая охоту на пик-пик Око в другой.

Именно Око, всегда двигавшаяся позади лисиц, изучая их стиль движения и правила охоты, стала свидетелем жестокости, не уступающей тому, как с ними поступали в горах рыкуны. Увидев рыцарей, позабыв о всём, две лисицы, радостно пища, кинулись к ним, прыгая, восславляя их и прося помощи.

Лисиц ободрали до нитки, забрали всю еду, воду, а после толпой из двадцати рыл пытали и насиловали, желая узнать, где их подруги, о которых они сами рассказали. Око, ставшая этому свидетелем, побежала искать подруг, за ней следом увязался кто-то из охотников Чёрных рыцарей. По итогу, как только она нашла подруг, лучник прострелил ей ногу и почти что нагнал двух других, но удача оказалась на их стороне. Ужас, пересказанный Око, передался уцелевшим, ни о какой помощи схваченным и речи идти не могло. Не зная здешних мест, куда бежать и где прятаться, они не придумали ничего лучше, чем зимой вдвоём отправиться в родные края. На переходе крольчих и схватили хищники.

Ещё раз поглядев на тощих, изнеможённых девчат, с облегчением для себя принял то, что психика их пострадала не так сильно как я думал. Кролли, вид, по факту созданный для секса, из моих наблюдений, они лучше других переносили сексуальное насилие, относясь к нему почти что с равнодушием. Женщины и вправду были напуганы, вымотаны, местами закрыты, но выглядели в разы лучше той же Пом или даже Зелёной, что при «акклиматизации» казалась молчаливым куском шерсти и проблем. А ведь тогда её никто даже пальцем не трогал.

Стук в дверь отвёл меня от рассказов кролли. То была Хохо.

— Как дела у дворфа? — в первую очередь переживая за жизнь потенциального ремесленника, спросил я.

— Ран много, все серьёзные. Думаю, ближайшие несколько дней будут для него решающими, — честно, без какого-то оптимизма ответила целительница.

— Хуёво, а остальные? — вновь спросил я.

— С нетерпением ждут знакомства с вами, — одарив меня усталой улыбкой, ответила Хохо.

От автора: Спасибо за 400 лайков!

Хоть и с большим, прям огромным опозданием, но всё же, спасибо!