Мир тьмы

Огонь жизни

До Кэр Ллура оставалось еще несколько часов пути, когда мы увидели его — черную тучу на небе, которая постепенно превращалась в черную скалу на фоне занимающейся зари.

Наши тени бежали впереди нас, и лошади давили их своими копытами. Свежий ночной ветерок шептал мне, что жертвоприношение в Кэр Секире давно закончилось, что магистры мысленно ищут меня по всему Миру Тьмы.

Кэр Ллур возвышался в ночи, охраняя ее!

Огромным был Кэр и странным. Бесформенным — словно Титан построил себе дом, выбирая самые высокие скалы, — и пугающим.

Две пятидесятифутовые колонны стояли, как ноги колосса, а между ними находился никем не охраняемый вход. Сияющая радуга закрывала вход, как вуаль. Переливающийся полупрозрачный занавес колебался и дрожал, словно ветер играл складками нежного шелка. Пятьдесят футов в высоту, двадцать футов в ширину был этот занавес между колоннами из черного дерева, на которых покоился Кэр Ллур, замок-гора, построенный без помощи человеческих рук.

Холодом повеяло от Кэр Ллура, и повстанцы задрожали, как осенние листья под порывами ветра. Ряды их сломались и вновь сомкнулись, когда я поднял руку, а Ллорин отдал приказ.

Я посмотрел на низкие холмы, которые окружали нас со всех сторон.

— Ни на моей памяти, ни на памяти моих отцов не подходили люди так близко к Кэр Ллуру, — сказал Ллорин. — Только магистрам Шабаша был открыт сюда доступ. Лесные жители не пойдут за мной дальше, Бонд. Они пойдут за тобой.

«Далеко ли?» — подумал я, и в этот момент один из повстанцев что-то крикнул, приподнялся на стременах и указал на юг.

Из-за холмов выезжал отряд всадников, и доспехи их сверкали под красным солнцем!

— Значит, мы перебили не всю охрану замка, — сказал я сквозь стиснутые зубы. — И кто-то предупредил магистров.

Ллорин ухмыльнулся и пожал плечами.

— Жалкая кучка солдат!

— Тем не менее, я не могу задерживаться. Ллорин, останови их. Убей магистров, если они придут им на помощь. Никого не пускай в Кэр Ллур до тех пор…

— До каких пор?

— Не знаю. Мне нужно время. За одну минуту битву с Ллуром не выиграешь.

— Один человек ее тоже не выиграет, — неуверенно произнес Ллорин. — Если все мы будем драться плечом к плечу, победа нам обеспечена!

— Я знаю оружие против Ллура. Твоя задача — сдержать натиск стражников и магистров. Дай мне время!

— Легкая задача, — ответил Ллорин, и глаза его возбужденно заблестели. — Посмотри!

За отрядом солдат в доспехах, пришпоривая коней, скакали всадницы в зеленых одеждах.

Женщины, которых мы оставили в горной долине! Сейчас они были вооружены мечами, лезвия которых блестели на солнце, и ружьями. Раздался треск, поднялось облачко дыма, и один из солдат вскинул руки и свалился с лошади.

Эдвард Бонд умел делать ружья! А лесные жители научились ими пользоваться!

Во главе женщин грациозно скакали две всадницы. Одна — хрупкая, изящная, с пепельно-золотыми волосами, развевающимися по ветру, подобно флагу. Арле. Вторая… ее ни с кем нельзя было спутать. Женщина-гигант пришпоривала могучего белого скакуна, словно Валькирия, рвущаяся в бой. Фрейдис.

Фрейдис, Арле и женщины из леса!

Ллорин радостно засмеялся.

— Наконец-то они попались нам, Бонд! — вскричал он, яростно сжимая поводья. — Наши женщины нападут с тыла, а мы атакуем с флангов и оставим от них мокрое место! Об одном я молю бога: пусть ими командует Матолч!

— В таком случае — вперед! — резко приказал я. — Хватит болтать! Скачи и сокруши их! Не дай им возможности пробиться в Кэр Ллур!

И с этими словами я пришпорил коня, пригнулся в седле и с быстротой ветра понесся к черной горе, затмевающей собой небо. Понимал ли Ллорин, насколько невыполнимое поручение я ему дал? Скорее всего он справится с Натолчем, а возможно, и с Медеей, не Эдейрн… Стоит ей хоть на секунду снять свой капюшон, и ни меч, ни пуля не спасут лесных жителей!

Как бы то ни было, они задержат и солдат, и магистров Шабаша. А если ряды повстанцев поредеют, тем лучше для меня. Придет время, и я сам рассчитаюсь с Эдейрн.

Я подскакал к колоннам из черного дерева. Позади меня раздавались крики, слышалась стрельба. Я оглянулся, но холм скрыл от меня картину начавшегося сражения.

Передо мной возвышался Кэр Ллур — концентрация чудовищного зла, которое распространилось по всему Миру Тьмы.

В Кэр Ллуре обитал мой самый страшный враг!

Я спрыгнул с коня, подошел к радужному занавесу, убедился, что меч надежно висит у меня на поясе, и сделал шаг вперед.

Несколько секунд я двигался в полной темноте. Затем появился свет.

Такой свет бывает высоко в горах — яркий, слепящий, отражающийся от снежных вершин. Я остановился. Сверкание разбилось на ледяные снежинки, закружившиеся в фантастическом танце. Но они не были холодными!

Мне показалось, я очутился в тропиках!

Сверкающие снежинки подплыли ко мне, опустились на мои лицо и руки, прошли сквозь одежду и кожу. Они не причинили мне вреда, скорее наоборот: мое тело жадно впитывало снегопад… энергии? Я ощутил прилив жизненных сил; огонь разлился по моим венам.

На белом фоне появились три серых тени. Две высоких и одна маленькая, похожая на тень ребенка.

Я узнал эти тени. Я понял, кто их отбрасывает.

Голос Матолча произнес:

— Убей его! Немедленно убей!

Медея произнесла в ответ:

— Нет. Ему не надо умирать. Он не должен умереть.

— Нет, должен! — взревел Матолч, и нежный детский голос Эдейрн присоединился к нему:

— Он опасен, Медея. Он должен умереть, и убить его можно только на алтаре Ллура.

— Ему не надо умирать, — упрямо повторила Медея. — Пусть живет, если его удастся обезвредить.

— Как? — спросила Эдейрн, и алая тень неожиданно вышла из слепящего сияния и сделала шаг вперед.

Она перестала быть тенью. Медея, колхидская ведьма, стояла передо мной!

Черные, как вороново крыло, волосы ниспадали до ее колен. Пурпурные глаза смотрели на меня, не мигая. Она олицетворяла собой зло, и была соблазнительна, как Лилит.

Я положил руку на эфес меча.

Я хотел положить руку на эфес меча.

Я не мог шевельнуться. Предательские снежинки закружились вокруг и внутри меня в бешеном танце.

Я не мог шевельнуться.

Две тени, стоящие за Медеей, наклонились.

— Он скован силами Ллура, — прошептала Эдейрн. — Но Ганелон опасен, Медея. Если он скинет эти оковы, мы погибли.

— К тому времени он будет обезврежен, — сказала Медея и улыбнулась.

Теперь я понял, какая участь меня ждала. Мой стальной меч мог легко пронзить мягкое горло Медеи, и я от всей души жалел, что не сделал этого раньше. Ведь я знал, кто она такая и почему ее называют вампиром.

Я вспомнил, как выглядели ее жертвы: стражники с мертвыми глазами, бездумные рабы — костюмы, а не люди. Живые трупы, у которых не было ни души, ни жизненных сил.

Руки Медеи обвились вокруг моей шеи. Губы ее прильнули к моим губам.

Ведьма в алом дотронулась концом черной трубки до моей головы, и мягкий электрический шок, отнюдь не неприятный, побежал от макушки по моему позвоночнику. Обычный проводник тока, подумал я, и мне захотелось безумно расхохотаться оттого, что о таком простейшем приспособлении говорят в народе, как о волшебной палочке.

Волшебство здесь было ни при чем. Высокоразвитая наука помогла создать этот прибор, которым могли пользоваться либо люди, обладающие большими научными знаниями, либо мутанты, подобные Медее.

Прикосновение черной трубки к голове прерывало замкнутые цепи электрических схем мозга, высвобождая энергию.

И передавая ее Медее!

Снежинки кружились все быстрее и быстрее. В сверкающей белизне снегопада Эдейрн и Матолч не казались больше серыми тенями. Закутанная в бурый плащ с капюшоном карлица и ухмыляющийся волчьей усмешкой оборотень наблюдали за мной.

Я не видел лица Эдейрн, лишь чувствовал обжигающий холод, идущий из-под ее капюшона. Матолч все время облизывал языком губы. Глаза его возбужденно горели, он смотрел на меня с нескрываемым торжеством.

Я чувствовал оцепенение, похожее на летаргический сон. Губы Медеи становились все горячее, все требовательней, а мои губы заледенели. В полном отчаянии я попытался сделать хоть какое-нибудь движение.

У меня ничего не получилось.

Слепящий свет померк. Позади Матолча и Эдейрн я увидел громадное пространство, такое необъятное, что взгляд мой не смог проникнуть в его фиолетовые глубины. Широкая лестница уходила к заоблачным высотам.

Высоко-высоко надо мной горел золотистый свет.

Справа от Эдейрн стоял пьедестал причудливой формы, и верх его закрывало хрустальное стекло. Оно светилось ровным холодным голубым сиянием.

Я узнал это стекло. О нем говорил мне Гаст Райми. За ним лежал Меч, Имя Которому — Ллур.

Теряя остатки сил, словно издалека услышал я довольный смешок Матолча.

— Ганелон, любовь моя, не сопротивляйся мне, — прошептала Медея. — Только я могу тебя спасти. Когда пройдет твое сумасшествие, мы вернемся домой, в замок.

Естественно, ведь я больше не буду для них опасен. Даже Матолч не унизится до того, чтобы делать мне пакости. Как вещь без души и без ума, как раб Медеи вернусь я в замок Шабаша.

Я, лорд Ганелон, наследный предводитель Шабаша, Избранник Ллура!

Золотистый свет наверху стал ярче. Хищные молнии вырвались из него и пропали в фиолетовой мгле. Мой взгляд нашел этот свет, который был Золотым Окном Ллура.

Мои мысли потянулись к Нему.

Моя душа затрепетала Его трепетом.

Может быть, Медея была ведьмой, вампиром, даже колдуньей, но она не была Избранницей Ллура. Порочные злые пульсы, которые будоражили меня сейчас, не бились в ее крови. И сколько бы раз я не отказывался от Ллура, сколько бы раз не говорил, что не желаю ему поклоняться, между нами существовала неразрывная связь. Сила Ллура могла сковать меня, но и я, его Избранник, мог воспользоваться этой силой!

Я ею воспользовался.

Золотое Окно ярко загорелось. И вновь из него вырвались и пропали молнии. Барабанная дробь бормотала вдалеке, как пульс Ллура.

Как сердце Ллура, пробудившееся от спячки.

Сила вливалась в меня, освобождая от оцепенения. Я использовал эту силу, не задумываясь о последствиях. Лицо Матолча перекосилось от страха, Эдейрн быстро подняла руку.

— Медея, — сказала она.

Но Медея уже почувствовала мое пробуждение. Тело ее конвульсивно дернулось. С жадностью прильнула она к моим губам, все быстрее и быстрее пила энергию, которая оживила меня.

Но энергия Ллура вливалась в меня еще быстрее! Гром гремел под необъятными сводами Кэра, Золотое Окно сияло ослепительным светом. А вокруг нас снежинки бледнели, сморщивались, таяли.

— Убей его! Он сковал своей силой Ллура! — взвыл Матолч и бросился вперед.

Внезапно в нескольких шагах от нас появилась окровавленная фигура человека в помятых доспехах. Он поглядел в нашу сторону и изумленно застыл на месте. Ллорин. Меч, в крови по самую рукоятку, блестел в его руке.

Он увидел меня и Медею.

Он увидел Эдейрн.

Он увидел Матолча!

Беззвучный сдавленный крик вырвался из горла Ллорина. Он занес меч высоко над головой.

Я вырвался из объятий Медеи, отшвырнул ее в сторону. Матолч целился в Ллорина из черной трубки, и я схватился за Жезл Власти, висевший у меня на поясе, но мне не пришлось им воспользоваться.

Лезвие запело в воздухе, отсекло руку оборотня, сжимавшую трубку, у кисти. Кровь хлынула из раны.

Взвыв, Матолч упал. Он стал менять свой облик. Было ли это гипнозом или мутацией, или волшебством, я не знаю. Но существо, прыгнувшее к горлу Ллорина, не было человеком.

Ллорин рассмеялся и откинул меч в сторону. Крепко упершись ногами в пол, он на лету схватил зверя за горло и задние лапы. Волчьи клыки свирепо лязгнули.

Мускулы Ллорина напряглись от нечеловеческого усилия. Какое-то мгновение он стоял, подняв своего врага высоко в воздух. Волчьи челюсти лязгали в бессильной злобе.

Затем Ллорин со страшной силой швырнул волка о каменный пол!

Я услышал, как хрустнули ломающиеся кости. Я услышал жуткий предсмертный вой, вырвавшийся из окровавленной пасти.

Матолч в своем собственном обличий, с переломанным позвоночником, умер у наших ног.