Мир лабиринта и костей (СИ)

Глава 22. И тени башен пали вниз

Киллиан совершенно не разобрался в том, что ему рассказала Стелла. Её объяснения были сумбурными, быстрыми и неточными, да и убежала она раньше, чем Киллиан успел хотя бы отреагировать. Зато остался Гилберт, который всё спрашивал, как именно Фортинбрас убил род Лайне во время Вторжения.

Киллиан ничего не смог ему сказать. Лишь пообещал, что расскажет позже, когда Фортинбрас и Николас вернутся вместе с остальным. Гилберт был разочарован и зол, ушёл куда-то, даже не попытавшись надавить на Киллиана, из-за чего тот чувствовал себя просто ужасно.

Он совсем ничего не понимал. Николас свалился, как снег на голову, сказал, что всё вышло из-под контроля и умчался искать других сальваторов, а после вместе с Фортинбрасом открыл портал и ушёл, чтобы найти Клаудию, Джинна, Стефана и Энцелада. Марселин слишком переживала за них, чтобы о чём-либо говорить, а Кит был у целительниц. Осталась только Пайпер, которая почти полчаса стояла на балконе, и Твайла, которая просто боялась выходить за пределы зала совещаний из-за возможности столкнуться с кем-либо. Эйлау тоже ушла — вернулась в Тоноак, напомнив, что и так задержалась. Киллиан предпочёл бы, чтобы она осталась, но не посмел даже сказать об этом. Эйлау всё ещё была ответственна за тысячи фей и была обязана обеспечивать их безопасность, особенно сейчас, когда магия возвращалась, а твари становились всё активнее.

Киллиану тоже следовало принять отчёты магов, укреплявших границы города, и убедиться, что каждый занимается делом. Но вместо этого он продолжал сидеть на месте, будто вот-вот в зал могли войти его советники, послы, лорды и леди, которые продолжили бы тему последней встречи. Вместо того, чтобы вести себя, как король, он думал о Фортинбрасе, сорвавшемся с места, и о Гилберте, который не захотел с ним разговаривать.

Ещё Киллиан думал о Пайпер.

Она была слишком тихой, нервной и, что самое главное, была одна. Ни Николас, ни уж тем более Стелла не сказали, где Джонатан.

Не то чтобы Киллиан так скучал по нему, но его отсутствие настораживало. Настолько, что Киллиан, всё-таки переборов себя, поднялся с места и вышел на балкон, к Пайпер. Она не посмотрела на него, ничего не сказала, никак не дала понять, что заметила его присутствие. Пайпер, вцепившись в балконное ограждение, молча смотрела на городские стены, возвышавшиеся вдалеке. Киллиан остановился рядом, сложил руки на груди и проследил за взглядом Пайпер, но ничего необычного не заметил.

— Что-то чувствуешь? — всё-таки спросил он.

Пайпер медленно наклонила голову, будто прислушивалась к чему-то. Остекленевшие глаза всё ещё смотрели только на городские стены.

— Первая?

— Ваше Величество? — тут же, будто не раздумывая ни секунды, произнесла Пайпер.

Киллиан скрипнул зубами, поняв, что она всего лишь издевается над ним так же, как он — над ней. Пайпер не очень любила, когда её называли Первой, а Киллиан терпеть не мог, когда близкие ему люди обращались к нему со всей официальностью и вежливостью, будто он и впрямь был настоящим королём.

— Так чувствуешь что-то или нет? — едва сдерживая раздражение, повторил Киллиан.

— Магию, — будто нехотя ответила Пайпер. — Много… магии.

— Невероятно. Напомни, пожалуйста, с чего тебя выбрали сальватором?

Лишь мгновением позже, когда взгляд Пайпер изменился, Киллиан понял, что зашёл слишком далеко. Она подняла голову, посмотрела на него и, выдавив смешок, пробормотала:

— Не знаю. Может, если бы не я, он бы не погиб.

В голове Киллиана будто сложилась картина, которой всё это время не хватало несколько кусочков. Нервозность Николаса. Торопливые и беспорядочные объяснения Стеллы. Интерес Гилберта, который, однако, быстро пропал. Тихая Твайла. Поникший Кит, который без лишних возражений пошёл вслед за целительницами в лазарет. Фортинбрас, который, прежде чем позволить Николасу перенести их в другое место, успокаивал Пайпер, ни на кого не обращая внимания.

Отсутствие Джонатана.

Киллиану он не слишком нравился. В основном, конечно, из-за Пайпер, на мнение и решения которой он никак не мог повлиять. Джонатан, однако, был достаточно умён, и если бы не его предвзятое отношение к Фортинбрасу, Киллиан бы сказал, что с ним приятно общаться.

Тем не менее, он был лишь человеком, а люди всегда были слишком хрупкими.

Киллиан не умел подбирать правильные слова. Он даже ничего не мог сказать Жозефине, когда Розалия умерла, лишь молча держал её в своих объятиях. Но то была его родная сестра, которая всегда защищала его, помогала и выслушивала, не осуждала за нежелание оставаться в столице на долгое время и просила привозить подарки из дальних стран. С Пайпер было намного сложнее: с самого начала она была слишком громкой, дерзкой, лезла, куда не следует, и доставляла уйму проблем. Если бы Киллиан мог, он бы выставил её за дворцовые ворота, приказав никогда больше не попадаться ему на глаза.

Но он не мог — из-за Фортинбраса, который любил её, и Гилберта, который принял её у себя во Втором мире. Не мог, потому что именно Пайпер открыла Переход и вытащила остальных из Башни, где они могли погибнуть.

Может, она была громкой, дерзкой, лезла, куда не следует, но, кажется, Киллиану она всё же немного нравилась. Совсем немного.

Поэтому он сделал шаг и, положив ладонь на затылок Пайпер, аккуратно притянул к себе.

— Да будет путь его сквозь лес Мерулы лёгким и необременительным, — тихо, но уверенно произнёс Киллиан. Это были немного изменённые слова молитвы, которую великаны читали, провожая ушедших, но Джонатан не был великаном. Обычно Киллиан ни за что не стал бы менять слова молитвы, тем более ради хрупкого человека, но сделал это, зная, что поступает правильно.

Пайпер не шевелилась минуту, не меньше. Киллиан уже решил, что всё же ошибся, но после почувствовал, как её руки обнимают его. Он вполне мог потерпеть немного. Ради Фортинбраса и даже ради самой Пайпер.

Киллиан был готов стерпеть её слезы, громкие всхлипы и тихие проклятия, даже ругательства, которых он не понимал — должно быть, они звучали на её родном языке. Он даже был готов стерпеть, как Пайпер крепко обнимает его, будто хочет сломать ему позвоночник, но не Силу, вдруг вспыхнувшую так ярко и яростно, что Киллиан отшатнулся назад, на мгновение почувствовав, как его лишили воздуха.

Пайпер осела на пол, вцепившись в волосы, и закричала во всё горло. Золотистый свет вспыхивал под её кожей, искрами сыпался с рук и, казалось бы, тонкими нитями протянулся во все стороны разом.

Вдалеке тревожно зазвенели колокола.

Первый и последний раз Киллиан слышал их двести лет назад.

Николас давно так не уставал. Перемещение с помощью Движения, когда он даже не открывал порталов, а просто перебрасывал себя из одной точки мира в другую, никогда не выматывало. Это было таким же естественным, как если бы Пайпер делилась своей Сила с другими, а Фортинбрас читал время различных предметов, узнавая их историю. Как если бы Николас отслеживал движение магии или любых живых существ.

Но в этот раз было намного труднее.

Он не знал, сколько потребовалось времени, чтобы отыскать след магии Стефана и Джинна, и даже не спросил об этом у Фортинбраса. Сразу же, как Движение, наконец, перебросила их в нужное место, Николас рухнул без сил. Несколько голосов зазвучали разом, чьи-то руки помогли ему подняться. Голубым вспыхнула магия совсем близко к его лицу, и по телу Николаса разлилось тепло, возникавшее только в моменты, когда он ощущал родственную магию сакри. Даже Рейна едва не заурчала от облегчения.

— Ты, по-моему, перестарался.

Николас с трудом сосредоточился на лице, появившемся перед ним, и, наконец, узнал Джинна. Выходит, всё же получилось — Николас нашёл их на неисследованных территориях Диких Земель, там, где магия была нестабильна, а количество хаоса нельзя было даже определить.

«Ты сомневался во мне?» — обиженно проворчала Рейна.

— Нет же! — возразил Николас. — Просто… Думал, будет труднее.

«Хватит забивать голову всякими глупостями! Мы способны на всё. Всегда и везде».

Рейне не нравилось, когда он начинал сомневаться в возможностях Движения, и потому Николас торопливо соглашался с ней, попутно благодаря Джинна, который всё ещё помогал ему стоять на ногах. Фортинбрас, который привёл в равновесие Движение минутой ранее, уже был возле Энцелада и Клаудии.

Николас тряхнул головой, прогоняя слабость, и огляделся. Магия привела их в полуразрушенное здание, в наполовину заваленный обломками коридор. У стены сидел Энцелад, бледный, как бумага, и с таким оскалом, будто собирался вцепиться кому-нибудь в глотку. Стефан объяснял Фортинбрасу, что произошло, пока тот использовал Время, чтобы залечить три глубоких раны на груди Энцелада и одну — сквозную. Николас ничуть не сомневался во Времени или Фортинбрасе, но ему совершенно не нравилось его лицо: сосредоточенное, задумчивое и в то же время слегка растерянное, будто он чувствовал и понимал что-то, но никак не мог понять, что именно.

Николас насторожился. Магия затаилась, и все звуки будто разом утихли. За пределами здания ещё выли тёмные создания, но всё тише. Прикрыв глаза, Николас сосредоточился на нитях магии и хаоса, которые пронизывали сам воздух, и открыл глаза. Всё вокруг оплетали светящиеся фиолетовые линии. Они подчёркивали потоки чужой магии, чар, слов, даже мыслей, пронизывали каждого живого человека и изучали его, как под микроскопом. Нити касались даже тёмных созданий, а те, в свою очередь, куда-то спешили.

Тихо поблагодарив Джинна за помощь, Николас прохромал по коридору, выискивая окно. Джинн тут же последовал за ним, прошипев:

— Что ты удумал?

Николас не ответил. Остановился возле окна и, осторожно выглянув, увидел огромные поля и далёкие холмы, усеянные костями — мелкими и такими огромными, будто они принадлежали самим великанам, жившим в Гретворке. Ноктисы и прочие твари, сорвавшиеся с места и оставившие здание, которое окружали до этого, убегали так, будто от этого зависели их жизни. Николас пригляделся и заметил на одном из холмов одинокую фигуру.

Магия дрогнула, и Рейна раздражённо проворчала: «Что он творит?»

— Не знаю, — тихо ответил Николас с растерянностью.

Иснан призывал тёмных созданий, собирал их вокруг себя, будто армию, и делал это так точно, словно всегда имел власть над ними. Николас не чувствовал родственной магии — Второй не использовал Слово, только хаос, но и его Николас едва мог отследить.

— Надеюсь, он просто решил помочь…

«В своём уме?!»

— Ну, вдруг он хорошо всё обдумал и понял, что был плохим… Не знаю. Ничего не понимаю.

Николас отошёл от окна, оставив Джинна, наблюдавшего за происходящим вдалеке, одного, и направился к Фортинбрасу.

— Иснан призывает демонов, — сказал Николас осторожно, стараясь не отвлекать сальватора и не мешать ему. Магия струилась сквозь пальцы, проникала внутрь тела Энцелада и очень медленно, практически незаметно сращивала кости и мышцы, усмиряла боль, и хорошо справлялась с этим, но Николас вовсе не хотел, чтобы из-за него та дрогнула хотя бы на секунду.

— Дай посмотрю.

Николас протянул руку, и Фортинбрас накрыл её ладонью, позволяя Времени прочитать его. Перед глазами промелькнули секунды, в течение которых Николас наблюдать за демонами, ответившими на зов. Магия приятным теплом распространялась по телу, и в мгновение, когда Фортинбрас убрал руку, Николас даже почувствовал ужаливший его холод.

— Не знаю, что он задумал, но нам нужно убираться отсюда, — пробормотал Фортинбрас и добавил специально для Энцелада: — Раны совсем скверные — хаос проник внутрь, и его слишком много. Сможешь потерпеть ещё немного? В Омаге я что-нибудь придумаю.

— А у меня есть выбор? — раздражённо проворчал тот.

Фортинбрас ничего не ответил, лишь едва заметно покачал головой и выпрямился. Стефан тут же подставил плечо Энцеладу и помог ему встать, тогда как Джинн, едва не подлетев, выпалив:

— С ним что-то…

Он мог и не договаривать: по тому, как на мгновение затаилась магия внутри Николаса, он прекрасно понял, что произошло. Почувствовал Фортинбраса, бывшего на расстоянии вытянутой руки, Иснана, бывшего за пределами полуразрушенного здания и окружённого сотнями тёмных созданий. Даже Пайпер, оставшуюся в Омаге.

И острую боль в солнечном сплетении и голове, ударившую резко, неожиданно.

Николас ощущал это каждой клеточкой своего тела, всем своим существом: как ткань пространства рвалась под напором когтей тёмных созданий, призывающих хаос. Каждое их движение, каждый новый поток хаоса или магии, которая с ним сталкивалась, ударяли по Николасу, заставляя его от боли кричать во всё горло. Часть боли даже не была его — она принадлежала Фортинбрасу, который ощущал то же, что и Николас.

Мир разваливался на части.

Поначалу у Иснана не было никакого плана, но после случилось сразу несколько вещей, которые он пытался осознать до сих пор.

Первая: твари и впрямь стали послушными, точно домашние собачонки, которые ластились к нему при любой возможности и мгновенно откликались на его зов.

Вторая: Иснан почувствовал присутствие двух сальваторов и, даже не отдавая себе отчёта в этом, пошёл за нитью, протянувшейся между ними.

Третья: Геирисандра следовала за ним.

Она была высокой и стройной, но с крепкими мышцами и жёстким, пробирающим до костей взглядом, из-за которого Иснану даже стало неуютно. Геирисандра шла за ним, словно они были на прогулке, её белоснежные одежды тихо шелестели, а красные волосы, тёмные у корней и почти розовые у кончиков, заплетённые во множество косичек, колыхал ветер, которого на самом деле не было. Угольные глаза, казалось, горели настоящим пламенем и чистой магией, давление которой Иснан ощущал всё это время.

Геирисандра следовала за ним с той самой минуты, как он поглотил хаос Карстарса, и прямо сейчас стояла рядом на вершине холма, откуда он призывал всех тварей, бывших к нему ближе всего.

— Как благородно с твоей стороны, — с тихой усмешкой сказала Геирисандра.

Иснан понятия не имел, как ответить: за ним, чёрт возьми, по пятам ходила богиня, которая когда-то помогла создать сальваторов, а совсем недавно — сбежать одному из них. Она не выглядела чересчур устрашающей или могущественной, внешностью практически не отличалась от сигридцев. Если бы Ренольд не повторял, что эта всё-таки богиня магии, Иснан бы решила, что она простая фея, не более.

Один из ноктисов потёрся об его ладонь, и Иснан, брезгливо поморщившись, отогнал тварь. Ему не нужна была их ласка или любовь, лишь подчинение, какое те проявляли в отношении Карстарса. Иснан не для того поглотил его хаос, чтобы сейчас чувствовал себя долбанным собачником.

Но и не для того, чтобы отзывать тёмных созданий, который загнали нескольких людей сальваторов и их самих в угол. Решение было спонтанным, однако ни о каком благородстве, как считала Геирисандра, речи не шло. Ему нужно было проверить границы контроля, а сальваторы лишь удачно попались под руку, не более.

«Хватит обманывать себя, — тихо произнёс Ренольд. — Я-то всё знаю».

Иснан втянул воздух сквозь зубы, призывая себя к спокойствию. Ренольд — орудие, не более, и его вмешательства бесили куда сильнее, чем присутствие Геирисандры.

«Я ведь и обидеться могу, — проворчал Ренольд, как ребёнок. — Хочешь остаться без помощи Слова?»

— Ты не посмеешь забрать мою магию, — прошипел Иснан, краем глаза заметив, как Геирисандра вопросительно выгнула бровь.

«Это наша магия, твоя и моя. Мы — одно целое, и ты принял это в ту секунду, когда отказался от хаоса. Принял, когда дал мне обещание, а я дал шанс тебе».

— В чём дело, Карлос? — будто продолжая прерванный разговор, вдруг произнесла Геирисандра. — Сомневаешься?

Иснан медленно повернул голову к ней и замер, столкнувшись с горящими бесцветным пламенем глазами.

— Что? — хрипло выдавил он.

Это было как-то неправильно, не по-настоящему: мысли отчаянно цеплялись за то, что богиня сказала, и при этом тут же отпускали её слова, не позволяя Иснану их осмыслить. Он точно расслышал, что она сказала, но меньше, чем через секунду, забыл об этом. Будто сознание всё ещё было во власти хаоса высших сознаний и нещадно подавлялось.

— Не время для сомнений, Карлос, — с улыбкой сказала Геирисандра, сделав шаг назад. — Время для действий. И Слова, конечно же.

Ещё шаг — и она растворилась, словно была лишь миражом. Иснан едва не поднял руку, желая коснуться места, где только что была Геирисандра, но быстро подавил этот порыв. Сердце вдруг забилось быстрее, и горло на мгновения сжалось, как от недостатка кислорода. Нить, протянувшаяся к двум другим сальваторам, Третьему и Четвёртому, натянулась до предела и будто бы вмиг вспыхнула обжигающим пламенем.

Иснан рвано выдохнул, когда острая боль прорезала солнечное сплетение и голову. Он рухнул на колени, и со всех сторон к нему приблизились тёмные создания, очертания тел которых колыхались и то пропадали, то вновь появлялись. Хаос и магия клубились в воздухе, наполняя его, пропитывая землю, обволакивали Иснана и в то же время рвали его на части. Он едва не слышал, как от боли кричит Четвёртый, как Первая рвёт на себе волосы, а Третий пытается перебороть ломоту в костях.

Трещащий по швам мир для них — как приговор, спастись от которого они могли лишь одним способом.

«Не глупи, — твёрдо начала Ренольд, постепенно беря контроль над его телом и помогая стерпеть боль. — Сейчас не время…»

— Заткнись, — прохрипел Иснан, пошатнувшись. — Я знаю, что делать.

Когда боль лишь немного утихла, Пайпер почувствовала новую вспышку, но не из-за магии и хаоса, взбесившихся в один момент. Ей было больно, потому что Киллиан слишком крепко схватил её за руки и, казалось, просто хотел переломать ей кости.

В голове всё ещё был туман, а в уголках глаз и на щеках — слёзы, но Пайпер видела, каким ошарашенным и испуганным был Киллиан. С него словно мгновенно слетела маска, которую он держал перед всеми: под ледяным спокойствием, которые сменялось раздражением и саркастичностью, прятался глубокий, дикий страх, практически животный.

Сглотнув, Пайпер обернулась в сторону, в которую смотрел Киллиан, и судорожно выдохнула.

Демоны прорвались в город. Они спускались с неба, сползали со высоких стен, где рушили барьеры, и вываливались из брешей. Уродливые, похожие на бесформенную вязкую массу, на людей или псов, а также полупрозрачные тени, которые метались по улицам и крышам, проходили сквозь стены домов — здесь было столько демонов, что Пайпер даже не могла охватить их взглядом. Некоторые ещё оставались за стенами, продолжали ломать барьеры, о которые погибали сами, но этого было мало — большая часть уже была в городе, а за его чертой копилась целая стена тьмы, чьё ледяное дыхание Пайпер едва не ощущала на затылке.

Люди в панике разбегались, лишь немногие могли дать отпор, в основном рыцари и маги, которым удалось избежать когтей демонов в первые секунды. Твари нападали на всех без разбора: хватали людей и разрывали их на части, прокусывали шеи, проникали в тела и управляли ими, будто марионетками. Кровь фонтанами окрашивала светлые дома и наполняла узкие каналы с водой. То тут, то там встречались оторванные конечности, которые демоны разбрасывали, и даже обглоданные кости, будто с момента нападения прошли часы, а не мгновения.

— Боже, боже…

Пайпер всхлипнула и повернулась к Киллиану — он всё ещё стоял на месте и во все глаза смотрел на происходящее на городских улицах. Дворец возвышался в самом центре, и с его балконов открывался потрясающий вид на Омагу, многочисленные улочки и площади, изрезанные фонтанами и алтарями для драу и ирау.

Но теперь там были только кровь, крики и страх людей, пытавшихся в ужасе отбиться от демонов, которых становилось всё больше.

Неожиданно даже для самой себя Пайпер резко встряхнула Киллиана и крикнула:

— Не стой столбом!

Киллиан не пошевелился. Ужас сковал его, и Пайпер магией чувствовала, что ещё один крик, один фонтан крови, один вой демона — и Киллиана охватит неконтролируемая паника.

Он должен был защищать этот город, но ничего не мог сделать.

— Всё будет нормально, — выдохнула Пайпер, схватив Киллиана за плечи и вновь встряхнув. — Пусть рыцари и маги собирают всех, кого смогут, во дворце. Я разберусь с барьерами у границ.

Она совсем не чувствовала той уверенности, которую постаралась вложить в слова, но сейчас было достаточно уверенности Лерайе. Сакри частично взяла её тело под контроль и отпустила магию, которая золотистыми нитями окутала Киллиана и, наконец, привела его в чувство. Он моргнул, остекленевший взгляд стал осознанным, и с губ сорвался судорожный вздох.

— Мы справимся.

Пайпер шагнула назад, вытянув руку, и открыла портал, в который тут же прыгнула. Быстрее, чем успела убедиться, что маленькая частица Силы проникла глубоко в Киллиана и расшевелила его достаточно, чтобы он мог действовать и думать самостоятельно. Быстрее, чем поняла, что одной её будет мало.

Она оказалась возле самых врат, которые так и стояли закрытыми, и в ту же секунду едва не лишилась головы. Один из демонов, похожий на огромную тень, вновь бросился на неё. Пайпер от неожиданности и испуга взвизгнула, бросилась в сторону и наткнулась на ещё одного демона.

«Хватить пугаться!» — заорала Лерайе

— Сожги их! — изо всех сил завопила Пайпер.

Золотистое пламя мгновенно сорвалось с её рук и охватило сначала одного демона, потом — другого, до этого пытавшегося снести ей голову. Ярость, которая бурлила внутри Пайпер недавно, в Лабиринте, вновь поднималась. Красная пелена начала застилать глаза, а пламя — разрастаться, поглощать всё больше демонов. Людей, которые могли пострадать, вокруг не было, только разодранные трупы и сломанные барьеры, через которые без остановки лезли твари. Они разваливались на части, лишались голов и лап, но упорно лезли дальше, будто не обращали внимания на жуткие ожоги, оставшиеся от магии, заключённой в барьерах, и вывалившиеся наружу внутренности.

На тех, что уже проникли в город, Пайпер старалась не обращать внимания. Её магия обжигала каждую тварь, которая подбиралась к ней, и растягивалась по всему периметру стен, создавая лишь временное препятствие. Нужно было восстановить барьеры и не позволить стене тьмы проникнуть внутрь города, а уже потом зачищать улицы.

Вот только Пайпер понятия не имела, какие барьеры здесь стояли, и ставила свои собственные. Сигил за сигилом, нить магии за нитью магии — она возводила препятствия быстро, глотая слёзы и душа страх, запрещая себе оборачиваться на очередной крик боли, который стихал через секунду. Лерайе увеличивала кольцо магии, и столпы огня уже должны были стать ещё одной стеной по всему периметру города, но этого было мало. Сила была способная на большее, Пайпер знала это, но никак не могла взять себя в руки и распространить магию сакри ещё дальше, задеть ею каждого рыцаря, мага, охотника или простого человека, чтобы те хотя бы на мгновения ощутили себя крепче, быстрее и выносливее и успели добраться до дворца.

Ей нужно было сделать то, что когда-то делала Йоннет — использовать магию сакри, чтобы коснуться внутренней силы людей и многократно увеличить её, лишь временно сделав их подобными себе, но просто не могла. Пальцы рисовали сигилы уверенными, отточенными движениями, золотое пламя сжигало каждую тварь, которая подбиралась слишком близко, а крики вдалеке всё не стихали. Как и мысли, метавшиеся внутри её головы, будто рой разъярённых пчёл.

Как демоны сумели проникнуть в город? Почему Пайпер чувствовала то же, что много месяцев назад, когда во время очередного сна-воспоминания заняла место Третьего и ощущала, как началось Вторжение?

Это не могло быть правдой. Только не снова, только не оно. Демоны просто не могли вторгнуться в этот мир — они уже были здесь, а магии всё ещё было меньше, чем во Втором мире. Так почему ткань пространства рвалась?..

Чья-то ладонь легла на плечо Пайпер, и она заорала, взмахнула рукой, которую тут же перехватили. Кристально-голубые глаза, светящиеся магией, столкнулись с её золотистыми. Пайпер выдохнула, когда Фортинбрас наклонился к ней и быстро, легко поцеловал, будто хотел убедиться, что это и впрямь она. Его плечи облегчённо опустились, но лишь на секунду. Фортинбрас поднял руку, протянул её к лицу Пайпер и тут же опустил, когда она заметила алые разводы крови.

— Я дам тебе Время, чтобы ты восстановила барьеры и поставила новые, — протараторил он, не отрывая его взгляда. — Нико уже в городе, я должен помочь ему. Встретимся во дворце.

Пайпер хотела кивнуть, сказать хоть что-то, чтобы показать, что согласна, но страх душил, едва позволял думать. Пайпер держалась только благодаря Лерайе, но когда Фортинбрас шагнул назад, готовясь открыть портал, что-то острое пронзило её насквозь. Пайпер вскрикнула, мгновенно отпустив магию и едва не упав в останки тварей и их кровь, скопившуюся в лужи. Фортинбрас подхватил её одной рукой, а второй удержал барьер, который она почти закончила. Лишь мгновением позже Пайпер услышала, как скрипнули его зубы, будто ему тоже стало больно. Магия яростно вспыхивала вокруг, ползла, как полчище змей, и затухала, будто была мелким костром, на который плеснули воды, и так продолжалось не меньше вечности, пока боль не накатила ещё одной волной. Очень некстати под руку попался ноктис, который сумел прорваться за барьеры — Пайпер вывернулась из объятий Фортинбраса и ударила демона, отшвыривая его как можно дальше. Рукав куртки задрался, боль пронзила запястье одновременно с сердцем и лёгкими.

Фортинбрас зарычал, прижав руку к груди, будто баюкая, и магией разорвал сердце очередного демона на части. Те прибывали, ломали барьеры и дальше, а Пайпер как заворожённая смотрела на свою руку, где медленно исчезал сигил, который связывал её с Китом.

Что-то случилось. Там, во дворце, где был Кит — ракатан, с которым Лабиринт не разорвал связь. А Пайпер была у стен и врат, через которые ломились демоны.

— Удержи барьеры с помощью Силы, — голос Фортинбраса ворвался в её мысли быстро, неожиданно, он тыльной стороной ладони провёл по её всклоченным волосам, привлекая внимание. — Всего несколько минут, клянусь, это хватит.

— Но Кит…

— Я ему помогу. Обещаю, я его спасу. Всё будет хорошо. Удержи барьеры с помощью Силы.

Он был прав, чертовски прав, потому что как бы ни сильно было Время, магия Пайпер в этот раз была намного сильнее. Время — это возможность вернуть барьеры к состоянию, когда они были стабильны, до того, как демоны их сломали. Но сломали те барьеры один раз — значит, сломают и ещё раз. А Сила — это препятствие, которое не сдвинуть, невидимая плотная стена, за которой ждало пламя. Сила удержит барьеры, пока Пайпер поставит новые, и этого будет достаточно.

— Обещаю, всё будет хорошо, — тихо произнёс Фортинбрас, вновь невесомо поцеловав её. — Скоро увидимся.

Он в последний раз отпустил Время, которое, коснувшись не меньше десятка демонов, разорвало их сердца, а после шагнул в открытый портал. Страх всё ещё сжимал горло Пайпер, сердце билось, как ненормальное, но она всё же повернулась лицом к демонам и отпустила ещё больше Силы.