Милая, (с)нежная, желанная

38. Перемены

Фаина

Няня не одобрила мой поступок. И долго не верила, что это мое решение.

- Выгораживаешь ты его, - ворчала она. – Зря!

И только поговорив с Севиром, оставила меня в покое.

Не знаю, что он ей сказал. Я старалась не попадаться ему на глаза, потому что изображать холодность и равнодушие становилось все сложнее.

От кого я бегу? Зачем? Связи больше нет, и Севир подтвердил, что ничего не изменилось. А если богиня обманула? Убрав браслет, она лишь ослабила связь. И подсказала, как убедить Севира, что все кончено.

Я не знала, кому верить. Получалось, что бегу я от самой себя.

Одно знала наверняка, мне нельзя встречаться с Лукой. Он не отпустит, а я не смогу ему отказать. Севир… он более сдержанный, спокойный. Если и переживает, то не показывает этого. А Лука живой и эмоциональный. Его свет согревает лучше солнца.

Почти всю дорогу до провинциального городка, где жила няня, я плакала, забившись в угол экипажа. На ближайшей станции мы оставили лошадей Севира и дальше путешествовали, самостоятельно оплачивая проезд. Няня уверила меня, что деньги есть, и на время поездки я отложила беспокойство о будущем.

И как только я себя не убеждала, что все закончилось! Цеплялась за обиды, перенесенные в самом начале знакомства. Вспоминала слова Севира о том, что истинная связь – это фальшивые чувства. Пыталась ревновать к особенным отношениям между Севиром и Лукой.

Тщетно! Память хранила только приятные моменты: заботу и нежность мужчин, их притягательный запах, исходящие от них тепло и уверенность.

- Да не убивайся ты так, - не выдержала няня к концу дня. – Если любят, найдут. А нет, так невелика потеря. Мы тебе хорошего мужа присмотрим.

Ага, как же! Кто возьмет в жены преступницу? Да и не хочу я никого. Мне и одного замужества хватило с лихвой.

В небольшом домике няни было всего две комнаты: гостиная и спальня. Удобства на улице, вместо ванной – закуток с чаном, куда наливалась вода, вскипяченная на кухонной плите. Правда, служанка имелась – приходящая. Она таскала воду из колонки, мыла полы и помогала с готовкой и стиркой.

Я сразу же занялась работой по дому: сделала генеральную уборку, перемыла окна, перестирала шторы и покрывала. Это помогало отвлечься от грустных мыслей и мгновенно засыпать от усталости.

Няня ворчала, что мне не по статусу заниматься грязной работой, но я ее не слушала. Во-первых, меня учили всему. Как следить за прислугой, если не умеешь натирать полы и отмывать до блеска оконные стекла? Во-вторых, суд лишил меня и титула, и статуса. Было бы о чем переживать!

Когда дом засиял чистотой, а в буфете не осталось ни одной нечищеной ложки, я отправилась искать работу. Нянины деньги рано или поздно закончатся, и в моем нынешнем положении быть иждивенкой – неслыханная наглость.

Городок маленький, и выбор, соответственно, небольшой. Няня представила меня соседям своей дальней родственницей. Мол, живу с ней, как помощница, присматриваю за старушкой. Она же распространила слух, что я училась в пансионе, то есть грамотная, образованная.

Первым делом я заглянула в местную школу. Директриса, приятная женщина, сказала, что позволит мне вести кружок кройки и шитья для девочек, но только после того, как я представлю документ об окончании пансиона. Я попыталась соврать, рассказав байку о пожаре, в котором сгорели все документы, но директриса осталась непреклонна. Она посоветовала написать туда, где я училась, и попросить выслать дубликат.

Продавщица в лавку не требовалась, помощница портнихе – тоже. Я решила не отчаиваться и продолжить поиски завтра. Возможно, кто-то возьмет меня гувернанткой?

Дома выяснилось, что служанка приболела. Няня отпустила ее, но мы остались без воды. Недолго думая, я подхватила ведра и отправилась к колонке. Будь я даже в столице, никто не узнал бы во мне бывшую леди Ларссон. Я отказалась от пышных платьев из дорогих тканей, а волосы, переплетенные в косу, прятала под платком. Руки огрубеть не успели, но кожу разъела сода, а кое-где на ладонях еще не зажили волдыри.

Я сознательно вытравливала из себя леди, чтобы не сожалеть о том, что потеряла. Потому и не оборачивалась в зверя, чтобы излечить мозоли и порезы.

Набрав полные ведра, я шла по улице, переваливаясь с боку на бок, как перекормленная гусыня, и часто останавливалась, чтобы передохнуть. В один из таких перерывов я отвлеклась, засмотревшись на детей, играющих в мяч. И охнуть не успела, как какой-то мужчина схватил мои ведра и бросился наутек.

Естественно, я побежала следом, недоумевая, кому понадобилось воровать… воду. Ведра тоже ничего не стоили. И только догнав мужчину, сообразила, что он остановился возле нашего дома.

Я почти налетела на него, когда он наклонился, чтобы поставить ведра на землю. Но он развернулся и успел меня подхватить. Вскрикнув, я зажмурилась от неожиданности.

Не может быть!

- Что, я стал таким страшным? – хмыкнул Лука. – Не может быть. Всего дней десять прошло.

Он застал меня врасплох! И вообще, что он здесь делает?

Я сосредоточилась, пытаясь придать лицу равнодушное выражение. Но не смогла…

- Лука… - всхлипнула я, вдыхая всей грудью родной запах. – Лука…

- Ох, ты ж, - услышала я голос няни, вышедшей на крыльцо. – Какие гости! Ну, входи, коли пришел.

Я вцепилась в Луку мертвой хваткой, и он буквально внес меня в дом, прижимая к груди.

- Ох, Фанни, Фанни… - бормотал он. – Глупенькая девочка… И зачем сбежала?

Он быстрым взглядом окинул нашу маленькую гостиную и сел на предложенный няней стул. Я все же взяла себя в руки и отошла от Луки, сказав, что принесу чай.

- Не надо, - отказался Лука. – Фанни, я за тобой. За вами, - поправился он, взглянув на няню.

- Никуда не поеду, - тут же отказалась я.

- Ты сначала выслушай, - улыбнулся он. – Я ведь не просто так, а с хорошими новостями. – Он встал и, приосанившись, произнес: - Леди Фаина, с вас сняты все обвинения. Доказано, что измены не было, вас оговорили. В связи с открывшимися обстоятельствами дела вам возвращены доброе имя, титул и состояние.

- Не может быть… - прошептала я, оседая на пол.